Откровенные отношения. На коротком поводке

Вкусивший полную чашу мучительных колебаний и противоречивых решений

Борис не мог утешить свое самолюбие. Эгоизм требовал причинять жене страдания, снова и снова испытывать ее преданность. Чувство собствиничества граничило с безумием. Мужчина сам толкал Инессу в руки других мужчин, чтобы потом каленое железо прожигало его душу. Борис сполна расплачивался за собственные безумия.

Инесса, горделивая и заносчивая, нет бы ей хоть раз опустить глаза и посетовать на совершенно бесчеловечные душевные пытки. Куда там, она наоборот, вскинет голову, взглянет презренно и выполняет любую прихоть. Как бы ее не выворачивало от противоестественных выдумок Бориса, никто не видел на ее лице и тени отвращения.

Сколько же недалеких дурочек ходит кругом, а бедной Инессе не досталось и капли спасительной глупости, чтобы в бесконечном противостоянии уступить деспоту. Давно бы лежала покорная в ногах и не пришлось бы испытать боль и унижение от поводка, тянущего в лапы чужих вожделеющих мужчин. Как же страшен оказался этот кожаный ремешок, однажды снятый с глупой собаченки.

Инесса смотрела в окно автобуса, мимо пролетали деревеньки в три избы, бесчетные почерневшие столбы с обвисшими проводами, одинокие торговцы медом. Рядом, ближе к проходу сидел Борис. Он нервно теребил лямку поводка и думал. Еще не поздно остановить это безумие, можно сойти прямо здесь и с попутками вернуться домой. Можно, в конце концов, просто прогуляться по Питеру и вечером вернуться домой и забыть все это.

А можно и довести дело до конца, чтобы в сердце больше не свербела язва, чтобы освободиться от точащего червя раз и навсегда. Упертый, он разумеется сочтет разворот бегством, нерешительностью, достойной только труса. Сердце сжимается при взгляде на Инессу, ее лицо, прочерченное серыми, глубокими линиями сильно изменилось за последнее время. Может быть, достаточно? Пора остановиться?

Но автобус идет своим маршрутом, никто не собирается его останавливать. Вот и окраина Санкт-Петербурга, многолюдные улицы, каналы, мосты, вокзал. Вышли из автобуса, Борис держит супругу за руку, не за поводок. Спустились в метро, здесь не так часто люди обращают внимание на вульгарный облик Инессы. Мегаполис, кого здесь удивишь облачением шлюхи?

Они прошли по широкой старой улице, завернули в ворота арки, двор, с четырех сторон окруженный окнами, снова арка, снова двор. Как же этот бездонный колодец с серым кусочком неба сверху символично характеризует всю безысходность Инессы. Борис подошел к металлической двери и нажал кнопку домофона. Короткий диалог, дверь разблокировалась. Внутри темно, узкая лестница, пыльная лепнина на стенах, второй этаж, снова домофон.

После всей серости и ветхости дома помещение показалось уютным и светлым. В вестибюль вышел молодой человек в стильно разорванных джинсах и дружелюбно предложил присесть. Когда все трое заняли места в глубоких кожаных креслах, Инесса из разговора поняла, где находится.

Порностудия. Изощренный мозг Бориса не придумал ничего лучше, чем отдать жену на поругание общественности. Затуманенными от слез глазами Инесса пробежалась по тесту договора и размашисто подписала. Какое унижение!

– Сначала к доктору на экспресс-анализ, потом душ, бритье, макияж и прошу на съемочную площадку к партнерам, – не нарушая белоснежной улыбки комивояжера заключил молодой человек в модных джинсах.

– Он будет не один? – спросил Борис.

– Не один? – усмехнулся молодой человек в рваных джинсах, – да знаете ли вы (он сделал ударение на слове Вы), что наша студия – главный конкурент ЛигалПорно?

Молодой человек в дорогих джинсах самодовольно хмыкнул и удалился, одарив на прощание супругов жестом вытянутого указательного пальца на манер ковбоя.

Инесса была поражена, но не позволила себе даже скупой слезинки. Только мертвенная бледность выдавала ее состояние. С этой минуты на ее лице можно было прочесть только непроницаемое равнодушие. Когда у доктора она снимала вульгарный наряд была равнодушна, когда сдавала кровь на анализ, когда стояла на весах и даже когда в присутствии мужа доктор похотливо ковырял пальцами в ее влагалище, Инесса сохраняла пугающую холодность.

Инесса вышла из душа, накинула белый махровый халат и босая прошла по ковру в сопровождении ассистентки и мужа. Ассистентка усадила начинающую актрису на кожаном стуле и с лицом, не менее безразличным обильно нанесла помазком пену ей на промежность. Инесса сидела с широко раздвинутыми ногами, ее глаза как стеклянные бусины, не выражали ничего. В них можно было увидеть только отражение лампы, что осващала большое, белое помещение без окон. Борис склонил голову, подперев щеки. Комок заметно продавился в его горле.

Все, что ему было видно, так это спина ассистентки в светло-бежевом халате и торчащие в стороны ноги Инессы. Несмотря на подписанный договор, в его силах было остановить это безумие. Дамы закончили, не успела Инесса встать, как ассистентка любезно ее опередила.

– Справа на полочке, выберите, я помогу вставить.

Инесса посмотрела в сторону, на полочках стояли разнообразные по цвету и форме, но одинаковые по назначению предметы.

– Без этого у нас никто не снимается, – в голосе ассистентки появилось сочувствие, – пока будете на макияже, успеете пообвыкнуться.

Инесса задумалась, закусила нижнюю губу и показала пальцем. Ассистентка встала с табуреточки и, поднеся руку к полке, вопросительно посмотрела на Инессу. Та кивнула.

– Ножки ближе к груди, пожалуйста, и расслабьтесь.

Инесса послушно прижала колени к грудям и перекрестила под ними руки, попа округлилась. Ассистентка извлекла из бокового кармана флакон, надавила сверху и на кончик конусообразной анальной пробки выделилась густая, прозрачная смазка.

– Расслабьтесь и глубоко дышите.

Инесса, как ни велико было желание из присущего своенравия саботировать процедуры, всеже не решилась рисковать – слишком велика была пробка. А инструмент действительно был не мал, в толстой своей части превосходил диаметр даже весьма крупного члена многократно. Ассистентка поднесла холодный резиновый носик к дырочке и с твердостью профессиональной медсестры надавила. Носик, раздвигая края сфинктера, вошел внутрь, излишки смазки выдавились наружу.

Инесса старательно совершала глубокие вдохи. Ассистентка, женщина приблизительно сорока лет, начала улавливать выдохи и в моменты наибольшего расслабления сильными движениями проталкивать все более расширяющийся к основанию предмет. Анус уже сильно растянулся, его края побелели, Инесса от боли стиснула зубы. Даже многоопытная в прошлом медсестра заметила самоотреченность очередной актриски и не сумела сдержать сочувствия. Сколько же таких дурочек проходит через нее каждый день!

Несколько болезненных попыток и пробка звучно всосалась в ректум, оставив снаружи розовую шляпку. Лицо Инессы медленно начало обретать краски.

– Посиди, не спеши, время еще есть, – запас нерастраченного сочувствия за раз выплеснулся в голосе ассистентки, – не больно?

Инесса кивнула, больно, очень больно.

– Терпи, маленькая, на съемках легче будет.

Ассистентка взяла с полки бланк, проставила галочки, расписалась и положила назад, возле Бориса. Она неодобрительно посмотрела на мужчину, едва удержавшись, чтобы не упереть руки в бока и недовольно покачать головой.

– Инесса, – тепло спросила медсестра, – а почему от клизмы отказалась?

Инесса пожала плечами.

– Вот и зря, надо было сделать, еще успеем, если поторопиться, – настаивала ассистентка.

Инесса закрутила головой, на лице было страдальческое выражение от растягивающей боли.

– Зря! Тебя же ректально будут сношать, а потом… – она прервалась, подбирая выражения, – потом в рот… в душ никто не поведет, обычно одним дублем снимают.

– Много их будет, – раздался голос из-за спины.

– Много, – недовольно ответила ассистентка, – сценарий надо было просить, бывает и десятеро.

Борис замолчал, Инесса, чем страшнее рисовались картины, тем сильнее воспряла духом от предстоящего неминуемого самоистязания.

– Они же без разбора, – ассистентка зашептала на ухо, загоревшись исконным бабским сплетничеством, – в жопу ебут по очереди, потом в рот.

Ассистентка достала из кармана тюбик поменьше и вложила в руку Инессы, сама зажала ей пальцы и пожелала глазами удачи. Она проводила актрису к гриммеру и посоветовала подольше не вынимать пробку.

– Все-таки зря без клизмы, – сама себе сказала ассистентка, провожая взглядом Инессу.

Наша героиня шла по коридору, не естественно оттопырив таз. Ее белый халат остался в процедурной. Красивая попа, налитая и упругая, стала еще привлекательней от странного прогиба спины. Сзади плелся Борис, заложив руки за спину и понурив плечи. В его пальцах был небрежно зажат бланк.