Парижские шалости. Часть 5

Расположившись на кровати между двумя моими хорошенькими спутницами, я целовал и ощупывал их, пока они боролись между собой за контроль над моим членом. Я пытался решить, кого из них я выберу, чтобы погасить огонь моего вожделения. Анжела, крепко держащая мой приап пальцами, спросила:

— Кто из нас должен получить это первой?

Я взял в руку наугад несколько шпилек и предложил им угадать, сколько шпилек я взял. Предположение Жильберты оказалось ближе к правильному ответу.

— Не забывай меня, Жильберта, — сказала ее подруга, – оставь мне немного!

Но когда я стал устраиваться между ног Жильберты, чтобы засунуть свой член ей в киску, она, казалось, удивилась. И потом заявила, что хочет равенства с подругой и предпочитает в ее присутствии лишь сосать, чтобы ни у кого не было зависти.

— Ты же знаешь, Анри, – объяснила она, – что Анжела не пойдет дальше сосания!

— О, я не выдам себя так, глупышка! – воскликнула ее подруга.

— Знаете ли вы, что Вы очаровательная и восхитительная непослушная в своей развратности маленькая девочка, такая же, как она? – сказал я, нежно целуя Анжелу, – ну, и что вы обе теперь предпочтете?…

В ответ она тихонько выскользнула из-под меня и положила меня на спину вместо себя. Как только она уложила меня как следует на кровать, то она, не теряя времени, склонила лицо к моему члену. Я почувствовал, как ее губы целуют пылающую головку, а затем ее рот обволакивает член, поглощая его очень глубоко! Затем я продолжил свои ласки с г-жой де Валансе, притянув ее к себе, поцеловав в губы и позволив ее языку играть с моим.

— Дай мне доминетту, – прошептал я.

— Да, дорогой.

Ласково улыбаясь мне, мадемуазель де Валансе села верхом на мое запрокинутое лицо, устроившись так, чтобы ее влагалище покоилось на моем рту, а лицо было обращено к Жильберте, которая не прекращала своего сладостного наблюдения за нами с членом во рту. Мой язык жадно атаковал влагалище Анжелы, глубоко погружаясь в него. Я сосал ее возбужденный бугорок ее клитора и страстно вылизал ее теплую пульсирующую щель! Много раз до этого я пользовался этим наслаждением, но всегда без аккомпанемента пряного сосания, которое удваивало мои ощущения и заставляло меня передавать ей безумную ярость, которая волновала меня!

О! неописуемый экстаз! – чтобы тебя сосала одна прелестная женщина, а ты сосал другую! О! восхитительные позы этого удвоенного удовольствия, позволявшего моим похотливым подругам вкушать самое пикантное сладострастие наравне со мной! Но вскоре я почувствовал, что поток моей спермы преодолеет мои усилия сдержать его, чтобы продлить мое настоящее блаженство!

— Жильберта! Жильберта! – охнул я прерывисто, прекратив на мгновение свое сладостное внимание к влагалищу м-де Валансе — – Жильберта!.. Я собираюсь. .. излить сперму тебе в рот…!

Я видел, как она быстро кивнула головой в знак согласия, что, в конце концов, было, пожалуй, излишним после нашей недавней встречи. Мой рот вернулся к влагалищу г-жи де Валансе, мой язык возобновил свое сладострастное занятие с пылом, теперь уже не сдерживаемым моими попытками задержать удовольствие! Затем наступил экстатический кризис! В припадках восторженного наслаждения мои руки сомкнулись на голове кузины, останавливая движения ее рта! засунул свой член ей прямо в горло! А мой язык безумно метнулся глубоко в трепещущую киску г-жи де Валансе!..

Мои кипящие разряды струями хлынули в рот Жильберты, заставив ее отступить в самый разгар извержения! Г-жа де Валансе, полуобморочная от удовольствия, безвольно упала на меня.. Мы лежали неподвижно, пока наши силы не восстановились. Потом Жильберта вытерла рот халатом.

— Кажется, я проглотила немного! – воскликнула она, смеясь.

Голова Анжелы оказалась рядом с головой Жильберты в тот момент, когда она, с набитым ртом, отодвинулась от меня во время моей разрядки, и все остальное попало ей на лицо, что заставило ее со смехом сказать Жильберте, что та сдержала свое обещание оставить ей немного. Затем она соскользнула с кровати и поспешила в туалетную комнату, подхватив халат и придерживая его выше талии, как это делает женщина, когда боится, что на ее сорочке могут остаться компрометирующие следы! Конечно, в данном случае такого страха не было — – но в результате получались самые очаровательные контуры! Жильберта в свою очередь тоже пошла смывать следы своего недавнего занятия! Мой рот, мои губы, мои усы-все свидетельствовало о теплой женской сущности Анжелы!

Пока я был занят приведением себя в порядок, Жильберта вернулась и легла на диван, не обращая внимания на мои слова, что я еще не готов. Анжела подошла к ней и, положив руку на ее прелестные икры, стала забавляться, нежно водя пальцами по ногам Жильберты. Но когда она поднялась выше колена, Жильберта остановила ее.

— Только не здесь!… Только не перед Анри!

— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне! – сказал я.

Этот небольшой порыв страстной привязанности завершился на время поцелуем Анжелы, адресованным ее подруге, который явно имел большое значение. В этом не было никаких сомнений: – мои восхитительные спутницы были поклонницами в святилище лесбийской Венеры! Это откровение не удивило меня в том, что касалось г — жи де Валансе, — для столь сладострастной женщины ничто из того, что было связано с сексуальными удовольствиями, не было ей незнакомо, – но я никогда не предполагал, что у моей озорной маленькой кузины тоже была такая фантазия! Я был далеко не недоволен этим открытием, и у меня было любопытство спросить, с каких пор они взаимно наслаждались друг другом.

Затем, к моему удивлению, я узнал, что именно Жильберта соблазнила Анжелу! В девичестве они были большими подругами — и однажды, вернее, ночью, избыток гостей в загородном доме, где они остановились, вынудил хозяйку попросить их лечь в одну постель. И как ни странно, потом выяснилось, что я тоже был гостем по этому самому случаю! Среди моих партнерш по танцам была некая мадам де Вульф. Б…, невеста счастливого смертного, представленного мне как мсье Р…, полковник на гражданской службе в Военном министерстве. Эта девушка стала мадам Р…, а ее муж, получив быстрое продвижение по службе (как можно себе представить), стал теперь одним из столпов администрации! Что же до нее, то после вальса со мной она под вымышленным именем исполняла совсем другие танцы — и я часто имел удовольствие быть ее партнером, не узнавая друг друга!

— Значит, в конце концов, нет никакой причины, по которой ты должна быть так разборчива сегодня, Жильберта! – сказал я, нежно играя с ее ягодицами и красивыми белыми грудями.

Она только рассмеялась и закрыла лицо руками. Мы спросили, в чем причина ее веселья.

— Теперь я думаю об этом, – ответила она, – должно быть, в тот самый вечер, когда ты танцевал с Анжелой, мы с ней танцевали, но несколько в другой роде!..

— Но, дорогая моя, – воскликнула г-жа де Валансе,, – ты действительно была очень неосторожна, сказав тогда Анри, кто я! К счастью, он твой двоюродный брат, а не просто один из твоих любовников, так что дальше этого знания дело не пойдет. Однако, сударь, вы должны позволить мне оставаться для вас совершенно чужим человеком, если мы когда-нибудь встретимся где-нибудь на улице. Мерси, я буду счастлив продолжать жить по-старому и предоставить в ваше распоряжение себя и все свои любовные таланты.

Я обещал, я поклялся преданно исполнять все ее желания, – и эта маленькая интерлюдия не уняла страсти, которая начала проявляться в наших чувствах. Мысль о том, что подруга моей кузины, эта дама, чьими обнаженными прелестями я наслаждался, на самом деле была мадам Габриэль и жена человека, занимающего очень высокий пост, – и что она пришла в этот приют элегантной безнравственности и сдержанной проституции по привычке, чтобы отдаться самым безудержным требованиям своей похоти, самым эротическим фантазиям,

Эта мысль нисколько не смягчила моего вожделения! Каждое ощущение усиливается контрастом. Прекрасная долина вдвойне восхитительна после мучительного труда горящих скал. Обладание женщиной внешне жесткой добродетели кажется некоторым предпочтительнее обладания красивой куртизанкой! Это просто идея контраста, которая заставляет некоторых любовников одевать своих любовниц, как монахинь! Так и с этой женщиной, уже такой желанной, когда я думал, что она просто приятная дама, владеющая смелыми манерами, наукой в провокационных искусствах и свободой от предрассудков относительно способов наслаждения). Какую дополнительную пикантность приобрели ее благосклонности теперь, когда я знал, что прелестное тело, которое она с удовольствием отдавала моим распутным ласкам, было телом хорошо воспитанной и красивой женщины из высшего общества, уважаемой в своем кругу, но умеющей быть развратной и непослушной требованиям морали, как будто она хотела наверстать время, которое ей пришлось провести., под диктовку приличного общества вести себя как " добродетельная и благочестивая Матрона!"

Это было приятным продолжением моего удивления, когда Жильберта, вместо того чтобы выражаться слезами, отказами и т. ее нежелание видеть свое положение респектабельной женщины скомпрометированным в глазах того, кто знал, кто она такая, не колеблясь поддавалось на уговоры ее плоти и крови, — и, решив видеть во мне только любовника, расточала мне удовольствия своей особы с пылом и самозабвением, о которых я и мечтать не мог! Итак, я повторил обеим моим прекрасным подругас свои клятвы благоразумия и т. д., добавив, что клянусь тем, что считаю своим самым драгоценным достоянием, а именно моим членом, который теперь смело заявлял о себе под ласками их нежных рук.

— Эгоист! – воскликнули они. – значит, то, что есть у нас, не так уж ценно по вашим понятиям!

— То, что у вас есть, для меня самое дорогое, а то, что я имею, чтобы наслаждаться вами, для меня самое дорогое.

— Как это мило с твоей стороны! Но боюсь, что мы зря теряем время!

— И в костюме, который сам по себе заставляет желать более сладко проводить время! – добавила Жильберта.

— Вы только послушайте ее! – воскликнула г-жа де Валансе.

— Кто любит меня, тот пойдет за мной! – воскликнула Жильберта, бросаясь на кровать.

И очень скоро между нами троими разразилась буря поцелуев, перемежавшихся возбуждающими прикосновениями и ласками и всеми восхитительными прелюдиями к новому приступу любви! Мои руки блуждали по двум парам грудей, по двум парам бедер; мой рот и мой язык играли на их губах, покидая их время от времени в пользу двух других ртов ниже и сладко волосатых. С моей стороны это было что-то вроде дезертирства, против которого дамы, казалось, ничуть не возражали, если я мог судить по сладкому шепоту, исходившему от одной, когда я лизал и щекотал вторую! О! Если бы у меня было только два языка, чтобы я мог лизать их обеих одновременно!

Когда я наконец остановился и встал, то увидел, что они обе пылают от того, что страстно целуются! Тогда я обнял их и, притянув к себе так близко, что их губы соприкоснулись с моими, прошептал:

— Вы двое, очень милы! Какая восхитительная и восхитительная пара лесбиянок!

Ласковый тумак на моей голове сказал мне, что это слово не было странным для моих прекрасных друзей, но улыбки, которые были на их лицах, показали мне, что они не были недовольны моей дерзостью.

— Разве ты не видел этого раньше? – спросила меня Жильберта.

— О! что за безумная идея!… Ну, что скажешь, Жильберта?.. – несколько смущенно сказала Анжела.

— О! Я не смею! — Я действительно не могу!. . Ты же видишь, что мы не одни!

— Он даже не взглянет на тебя!.. Пойдем!. .. Я хочу этого!.. Я сделаю это с тобой!

Г — жа де Валансе скользнула ко мне и несколько раз поцеловала мою кузину, потом быстро положила голову между бедер Жильберты, и вскоре та задрожала под действием языка своей восхительной подруги. Склонившись над моей прелестной кузиной, я поцеловал ее розовые губы, вводя свой язык между ними, наслаждаясь видом этих двух обнаженных прекрасных женщин, отдающихся своей лесбийской страсти передо мной! И вдруг, Мадам. де Валансе остановилась, приподнялась, потом, покраснев от восторга, повернулась и, оседлав Жильберту, села на нее, перевернувшись. Ее прелестный зад опустился и скрыл лицо подруги – затем, успокоившись одним или двумя движениями, она положила на рот Жильберты свое влагалище, которое искало ласк языка, а сама прильнула ртом к влагалищу Жильберты! Что касается меня, то я с наслаждением созерцал плотскую завесу, скрывавшую лицо моего кузины, две пухлые и белые ягодицы, которые уже начали сладко дрожать под начавшейся лаской. Моя рука любовно скользила по округлым контурам, мои губы осыпали их сотнями поцелуев, а язык, проходя по разделявшей их долине, спускался вниз, пока почти не встретился с языком Жильберты, который теперь вовсю работал над влагалищем г-жи де Валансе.

Но к этому времени не только легкая дрожь сотрясала эти очаровательные шары плоти, — это была настоящая буря трепетных вздохов, указывавших на приближающийся взрыв ее сладострастия. Я тоже, ужасно возбужденный, чувствовал себя готовым к совокуплению. Но с отчаянным усилием сдерживался и жадно наблюдал за моей сладкой парочкой лесбиянок в судорогах похоти! Нетерпеливо ожидая окончания их экстаза, чтобы попросить кого-нибудь из них погасить огонь, который пылал во мне. Но нет! Они продолжали ласкать друг друга в своей очаровательной позе!.. Неужели они снова начнут?. . озорные милые!… они начали все сначала! Я наклонился к г-же де Валансе, чьи губы играли на нижней части темной шелковистой шерсти на влагалище Жильберты. Увидев меня, она на минуту прервала свое очаровательное занятие.

— Ты собираешься сделать это снова? – нетерпеливо спросил я.

— Ну. .. да! это все твоя вина, ты же знаешь, что ты нас так взволновал!

— Ах вы, непослушные девчонки! О, вы пара непослушных, непослушных девочек! – воскликнул я и поцеловал ее сочные губы, влажные и пропитанные соком Жильберты!

Прежде чем позволить ей вернуться к своим обязанностям, я забавлялся, играя с волосами на лобке моей кузины. Анжела начала делать то же самое вместе со мной одной из своих тонких рук!

— Какой чудесный мех у Жильберты! – прошептала она, -и такие прелестные бедра! – добавила она, любовно проводя руками вверх и вниз по атласной коже от верха кремовых чулок Жильберты до сладкого соединения с ее животом. Я, в свою очередь, сделал то же самое.

— Теперь я начинаю понимать, – заметил я, – почему человек любит просунуть голову между бедер девушки, хотя он и должен быть девушкой!

— Лучше сказать, потому что ты сам в чем-то девушка, – ответила она, смеясь, – потому что это все, что может сделать девушка, к несчастью!

— А теперь скажи мне, – продолжал я серьезно, — что доставляет девушке самое сильное удовольствие – быть отсосанной мужчиной или девушкой?

Моя хорошенькая спутница весело рассмеялась, щекочась при мысли о том, что такой разговор может вестись в молчаливом присутствии влагалища Жильберты. Но, во всяком случае, она понимала, что у нее есть шанс проверить этот приятный эксперимент.

— Жильберта! — вскрикнула Анжела, – сейчас мы оба сделаем это с тобой и ты скажешь нам, кто сделает это лучше! Ты первый, Анри! – сказала она, указывая на соблазнительно готовое влагалище Жильберты.

Ее растущее возбуждение, которое выдавал ее голос, ясно указывало на то, что ей не терпится возобновить свои сладкие ласки языком в киске подруги! Я быстро просунул язык в очаровательную щель, так нетерпеливо ожидавшую моего пронкновения, и был встречен бурными и восторженными порывами! Через несколько минут я уступил дорогу г-же де Валансе, которая вскоре остановилась, чтобы выслушать вердикт Жильберты. Но та молчала! – ее язык был слишком занят влагалищем Анжелы! И прекрасная подруга, не в силах больше сдерживаться, перестала говорить со мной о философии, чтобы отдаться повелительному зову быстро нарастающего наслаждения. Таким образом, интересный эксперимент остался нераскрытым, и теперь у какого-нибудь честного искателя истины появилась прекрасная возможность проверить эффективность мужского и женского языка на ее влагалище! Но я чувствовал, что не могу больше оставаться праздным зрителем столь сладострастного боя!… Я должен как-то вмешаться!

— Хочешь получить все, что можешь? – прошептал я на ухо г-же де Валансе.

— Да!… да!… – ответила она, и язык ее заиграл.

— А ты бы хотел? Ах ты, гадкая тварь!… Вы хотели бы. .. фельетон де роз?"

— Да!… да!… да!..? – с трудом пробормотала она.

Вскоре мой язык начал блуждать вверх и вниз между твердыми, но упругими двойными шарами ее ягодиц, пересекая глубины таинственной долины, которая разделяла ее ягодицы, толкая, щекоча и доводя ее до эротической ярости. Обнаженные тела двух девушек ныряли и извивались под аккомпанемент прерывистого бормотания и нечленораздельных восклицаний! А Я? Их похотливые движения привели меня в состояние похотливого возбуждения, которое невозможно описать! – это была настоящая пытка! Я больше не мог этого выносить! У меня должно быть что — то, какая-то дырка- рот или писка! Я бросился за мадемуазель де Валансе, когда она лежала верхом на лице Жильберты, — я мельком увидел киску, которую та лизала и сосала. Я просунул свой неистовый и яростный член между ее носом, ее губами и гротом любви, — я отогнал ее язык своим членом!

О-изысканное наслаждение! О влагалище, такое мягкое, такое восхитительно теплое и влажное, так изысканно смазанное заботами моей кузины! Но вскоре я был вынужден отступить! – это противоречило принципам моей сладострастной партнерши – позволять вторгаться в ее влагалище таким образом, и, несмотря на мои попытки сделать это, и на хватку ее ягодиц, которую я произвел в своем отчаянии, ей удалось сбросить меня!

— О, ты очень непослушен! – воскликнула Анжела, грозя мне пальцем. – мы должны призвать тебя к порядку! О, посмотрите на это! Как он сердится, бедняжка! – она обращалась к моему разъяренному члену. – Ну же! Скоро мы тебя успокоим, Анри! Ложись! – прибавила она мне.

Я отпустил Жильберту, чья голова была зажата между моих ног.

— Ты оказалась в смешном положении, – сказала ей Анжела.

— Во всяком случае, ты не можешь сказать, что он не имел тебя, дорогая! Во всяком случае, я могла видеть! Он вошел в тебя по самые яички! О да, в тот раз ты была хороша, любовь моя!

— По правде говоря, тебе следовало не пускать его!

Но к этому времени я уже лежал на спине. Г-жа де Валансе, после нескольких нежных поцелуев, направила свой рот туда, где ее с нетерпением ожидало другое назначение.

— После киски девушки-кузины, естественно, наступает очередь члена мужчины-кузена! – сказала она, смеясь.

Я предложил Жильберте, чтобы она позволила мне отсосать у нее, и хотя она уже много времени провела со своей подругой, тем не менее она была готова начать все сначала!

— С радостью! с радостью! – воскликнула она, скользнув по моему лицу и направив свою киску так, чтобы она легла мне на рот!

Я дико вонзил в нее язык, хотя чуть не падал в обморок от экстатического восторга, когда Анжела предавалась моим поцелуям, сосала и щекотала кончиком своего теплого языка и своим горящим ртом, а затем смягчала острые ощущения, возбуждаемые таким пылким и страстным всасыванием. Она пассивно удерживала мой член во рту и позволяющая мне восхитительно двигать им вверх и вниз между ее губ! А когда я останавливался, она возобновляла свое чарующее движение! Это был вкус рая, который я с радостью продлил бы до бесконечности, но это было невозможно! Я просто не могла больше сдерживаться! Мой язык удвоил свою активность на клиторе Жильберты! Мои руки сжали голову г-жи де Валансе! – между ее восхитительных губ мой член работал сам по себе быстрее. .. быстрее!.. с бешеным рывком я вонзил его ей в горло! – Я дико отдался своему удовольствию!… а потом чуть не упал в обморок, когда я выстрелил ей в рот своими тремя жгучими разрядами!

Нисколько не дрогнув, госпожа де Валансе приняла и удержала во рту этот бесцеремонный поклон своим прелестям, а также держала в плену предмет, вызвавший потоп, до последнего его спазма, — в то время как Жильберта (столь же восхитительно потратившаяся на меня) упала на меня, задыхаясь и задыхаясь от наслаждения, — и так мы несколько мгновений отдыхали в восторженном забытьи.

— Сколько времени? – спросила Анжела, снова надевая сорочку.

— Шесть часов.

— Боже мой! А мне сегодня надо обедать в ресторане! Я едва успеваю! Мой муж рассердится!

— То же самое и со мной! – воскликнула Жильберта. – Мой муж будет ругать меня!

Обе дамы быстро и торопливо выбирали свои пожитки из груды одежды, разбросанной по всей комнате, — и вскоре надели свои корсеты, юбки и т. д.. Когда они полностью были готовы появиться на публике, я вызвал им экипажи…