Патронаж. История третья

История третья. Татьяна

Храпова Татьяна Васильевна, 49 лет, монтажник-строитель, залеченная производственная травма ноги, бытовое обслуживание, массах по назначению врача, заказчик услуг – бывший работодатель.

Это была новая подопечная, Нинка ее взяла только что взамен выбывшей. При первом визите Нина всегда присутствовала, но к Храповой я отправился один, так как сестра в тот день была загружена своими пациентами.

Татьяна Васильевна открыла мне дверь одетая в черную футболку и такие же трусы типа купальных. Коротко остриженная крепко сбитая тетка выше среднего роста. Футболка ей была явно коротка, и ее пуп нахально уставился на меня. Бюстгальтера, как я понял, на ней не было. Да он ей был и не нужен. Маленькие крепкие круглые груди идеальной формы (идеальной – не в смысле женской привлекательности, а в смысле геометрии) в поддержке не нуждались. Хотя бюстгальтер ей все-таки не помешал бы. Соски у нее торчали конкретно, выпячивая ткань футболки не меньше чем на фалангу моего мизинца. Мой член зашевелился. Интересно, они у нее всегда такие или она сейчас, действительно, возбуждена?

Я уже было открыл рот, чтобы представиться, как она меня опередила, рыкнув:

– Проходи.

При этом она сделала широкий приглашающий жест в сторону комнаты, и ее соски развернулись в ту же сторону. Нет, сиськи у нее определенно были аппетитные. Подкатить к ней что ли? Да ну нах. Нет, она, видно, тетка свойская, и жаловаться не пойдет в случае чего, ни Нинке, которая ее официально ведет, ни тем более в контору. В случае чего такая сама разберется, и хорошо, если обойдется без членовредительства (члено – буквально). Валькирия – привлекательно, конечно, но – не мой формат.

– Я сейчас. Только продукты выгружу. По вашему списку купил все, – крикнул я из прихожей.

В ответ – ни звука. Мне только послышалось, что кровать поскрипывает.

Когда я разобрался с кульками и пакетами и наконец вошел, моя подопечная лежала в кровати, накрытая до пояса простыней.

– Татьяна Васильевна… – начал было я, но меня бесцеремонно прервали.,

– Татьяна без “Васильевна”, тетя Таня, а лучше просто –Таня. Я же не старая еще? Вот то-то. Иди, сядь сюда, она похлопала по месту на кровати рядом с собой.

Как только я присел, она с неженской силой грубо схватила меня за запястье и потащила мою руку под простыню. Не отпуская моего запястья, другой своей рукой она свернула мою ладонь лодочкой и стала запихивать ее себе в пизду (трусы она успела снять еще до того, как я вошел в комнату). Стремительность и натиск, уважаю, но зачем так грубо? Достаточно было только намекнуть.

– Давай, студент, потешь тетю Таню. Видишь, истосковалась я, –приговаривала она, задавая своей рукой темп “лодочке”.

Пизда у нее откровенно текла, но запах был легкий, к нему примешивался аромат какого-то цветочного мыла. Видимо она помылась не задолго до этого. Пизда не была бритой, но и не лохматой, а подстриженной как под машину с гребнем на один сантиметр кругом.

Когда я подхватил заданный темп, направляющая рука убралась, я стал энергично ее ебать, поворачивая ладонь в пизде, за что заслужи польстивший мне комментарий.

– Смышленый… – констатировала она с благодушным удовлетворением, с блаженной улыбкой закрыла глаза и откинулась на подушки.

Тогда я стал делать ей “кальмара” – перебирать пальцами в пизде, хватая за стенки ближе к точке джи. Татьяна раскрыла глаза, с удивлением посмотрела на меня.

– Вот это да-а… По виду – чисто ботаник, а ты затейник, студент. Давай, жарь тетю Таню.

Теперь она стала смотреть, что я делаю с ее пиздой, и заглядывать мне в глаза, будто ища ответа на какой-то свой вопрос. И только тут я заметил, что глаза у нее васильковые и удивительно красивые.

Надо было добавить огня. Я вытащил большой палец из “лодочки” и стал им водить круги по клитору и вокруг него. Татьяна застонала и схватила себя за сиськи. Для меня это был сигнал, что сиськи требуют моего внимания. Свободной рукой я залез под футболку. Сиськи оказались не такими уж маленькими, как мне показалось на первый взгляд, уверенный второй номер, крепенькие, приятные. А соски… Сантиметра полтора длиной, мягкие и бархатистые на ощупь снаружи и твердые как гвозди внутри. Мой хуй рвался на свободу.

Я зажал левый сосок между большим и указательным пальцами и стал крутить в такт движениям большого пальца на клиторе. Татьяна взвыла и стала подмахивать так, что я начал опасаться, как бы она не сломала мне запястье. После моей атаки на грудь случилось то, что должно было случиться, между клитором и соском образовался оголенный провод высокого напряжения. Оргазм теперь неотвратим. А вот и он. Татьяна, подмахнув в очередной раз особенно высоко, зависла в этой позе, трясясь всем телом, плотно сжала ноги и завалилась на бок спиной ко мне. Там она скрючилась в позе эмбриона, какое-то время сучила ногами и наконец затихла.

А я сидел и тупо ждал, когда она очнется, разглядывал подушечки пальцев, сморщившиеся от долгого пребывания в мокрой пизде, нюхал их. Запаха мыла на них не было, только чистый здоровый запах Татьяниного женского. Мой хуй пустил в трусы скупую мужскую слезу. Ебать-то мне дадут сегодня или нет!? Я что, сказал это вслух?

– Студент, послышался глухой Татьянин голос, – ты выпить принес?

– В списке было – принес.

– Тащи, – устало распорядилась она.

Я быстренько соорудил выпить-закусить. В качестве посуды к крепкому красному португальскому портвейну, заказанному Татьяной, я выбрал простые граненые стаканы, посчитав стоявшие в буфете фужеры не подходящими к случаю.

– Вот, молодец, все как надо сообразил… Нет-нет, по полной!

Она вырвала у меня из рук бутылку и наполнила стаканы до краев.

– Пью за любовь! За тебя студент, за твой урок кружка “Умелые руки”!

И она осушила стакан в четыре глотка. За такой тост и я – до дна, с удовольствием. Зажевав веточкой укропа, Татьяна сказала:

– Ну, давай, что там у тебя?

– Не понял?

Она погладила меня по ширинке.

– ЕГО надо побаловать, нельзя на самотек пускать, а то он на тетю Таню стоять не будет.

Я расстегнул брюки и стащил их вместе с трусами. Хуй выпрыгнул и нацелился на Татьяну. Татьяна довольно крякнула.

– Красавчик!

Она осыпала хуй поцелуями, покатала залупу во рту…

– Сосать или…?

– Или! – ответил я и стал сбрасывать остальную одежду. Татьяна стянула футболку, тоже оставшись совершенно голой, легла на спину, широко раздвинула ноги и ладонями распахнула створки пизды.

Однако всунуть сразу она мне не дала. Сначала она перехватила хуй рукой и вдоволь наигралась, водя им по пизде вдоль и поперек. Потеряв терпение, я отобрал у нее игрушку и засадил на пол-шишки. Пизда была – что надо, тугая, несмотря на то, что я совсем недавно чуть кулак в нее не пропихнул, горячая и шершавая. Я дослал на полную – до яиц. Татьяна начала играть мышцами в пизде, хватать ими меня за хуй. При этом она с хитринкой смотрела на меня из-под полуприкрытых век своими прекрасными васильковыми глазами. Дескать, ну как тебе такой нежданчик, студент?

– Тань, прекрати или я прямо сейчас кончу!

– А кто сказал, что я против? Кончай, когда захочешь.

Но хватку она ослабила, довольная уже тем, что убедилась, что может довести меня до исступления, когда пожелает. Я подхватил ее под коленями за задницу и стал ебать, как угодно было моему хую. Голова моя лежала у нее на груди, и я не упускал возможности целовать, лизать и сосать ее сиськи.

Насытившись в миссионерке, я переложил Татьяну на бок, а сам пристроился сзади (типа “ложечки”). Выглядела она в этой позе классно, хую было приятно тыкаться в точку джи, но… Зад у Татьяны оказался твердым как наковальня, и я быстро отбил себе бедра и живот. Раком стоя – та же история. Раком на четвереньках – пошло-поехало, достал до матки, отчего восторгам Таньки не было предела.

Кончать вернулись в миссионерку. Таня обхватила меня ногами, а я, заливая спермой ее влагалище, облизывал ее мокрое от пота и слез лицо и в любовном экстазе бормотал бессвязно:

– Танечка, Танечка моя, девочка моя сладкая…

А Татьяна вдруг разревелась.

– Тань, ты что? Что случилось?

– Не говори так больше… никогда, – глухо ответила она, – а то я привыкну, а сказать будет некому.

Я взял ее щеки в ладони, поцеловал глаза, припухший от слез нос, губы, ставшие мягкими и податливыми.

– Постараюсь больше так не говорить, но твердо обещать не могу, ты такая… что может вырваться помимо моей воли.

– В рот хочу, – резко переменила тему Татьяна.

– Я на спину лягу, а ты на меня в 69, а я мариванной полюбуюсь и попкой твоей поиграю, если позволишь, идет?

– А давай!

Мы легли. Передо мной во всей красе раскинулся пейзаж: аккуратно подстриженная пизда с приоткрытыми створками, торчащим уже не так задорно клитором, коричневый похожий на куриную гузку сфинктер, а надо всем этим как горные вершины белели ягодицы. Я не только чувствовал, но и в зеркало, висевшее на стене, видел, как Татьяна деловито занимается моим хуем.

Она внимательно оглядела его со всех сторон, повертела его в руках, сняла невидимую соринку с него, потом со своих губ. (Ох уж эти невидимые соринки и волоски, которые женщины любят снимать с хуя и своих губ вскоре после того, как взяли хуй в рот или, хуже того, на самом интересном месте минета!). После чего она забрала сразу пол-хуя в рот и сильно всосала. Движения никакого туда-сюда не было, но Татьяна, не ослабевая всос, начала охаживать залупу языком. Хуй встал во весь рост.

– Тань, я мариванну полижу?

– Оставь ее! Она сытая и усталая, ей сейчас не в радость. И ляжки не целуй, щекотно. Не отвлекай меня!

От нехер делать полез к сиськам. Я уже понял, эти всегда рады вниманию. Сначала погладил их от плеч к соскам, потом с боков (у Татьяны оказались очень чувствительными местечки ниже подмышек на уровне сосков), потом захватил сиськи снизу, защемив каждый сосок между указательным и средним пальцами, и стал их крутить. Я понял, что Татьяне это понравилось, потому что она определенно добавила энтузиазма в отсосе. Она стала глубоко насаживать свою голову на хуй, доставая носом до яиц. Схватила яйца рукой, прижала их к носу и стала с видимым удовольствием их нюхать. Свистевший по яйцам воздух возбуждал их. Мне была сладка сама ласка и приятно, что Татьяне нравятся и мой хуй, и его запах. В этой позе хуй своим изгибом повторял изгиб дыхательных путей и с легкостью проникал в самое горло. Время от времени, может быть, чтобы отдохнуть, Татьяна прекращала всасывать и просто прижимала хуй языком к шершавому небу, тогда я приподнимал бедра и ебал ее в рот, таская за сиськи. Эта штука нам обоим доставляла удовольствие.

Все женщины, практикующие минет, говорят, что это доставляет им удовольствие (ну, почти все). Больше половины из них врет. Почему? Хуй знает. Не хотите, чтобы вам врали – не спрашивайте. Хуй, действительно, знает, спросите у него, он честный малый. А женщину, которая испытывала удовольствие от того, что сосала у вас, вы не забудете никогда. Пусть даже она сосала не совсем так, как вам хотелось бы. А Таня сосала у меня с явным удовольствием и о-очень вкусно.

Наконец, она вытащила хуй изо рта и начала облизывать залупу, густо ее слюня. Я понял, что она готовит меня к финальному аккорду. Я оставил сиськи в покое, послюнив пальцы как следует смазал Татьяне очко и медленно стал проникать в него скользким от слюны пальцем. Таня хотела было запротестовать, но убедившись, что я осторожен и боли ей не причиняю, успокоилась. Наверное, я вводил даже слишком медленно, потому что, когда снаружи еще оставалась одна фаланга пальца, она сама с маху насадилась до упора. Я стал ощупывать стенки внутри. Таня выразила свой восторг щенячьим вилянием задницы и тем, что схватила залупу ртом и стала ее жевать, хоть и не зубами, конечно, но ощутимо. И тут понеслось… Я ебал Татьяну в жопу пальцем, вворачивая его как шуруп и выдергивая наружу полностью, отчего очко постоянно открывалось и закрывалось, Татьяне это было очевидно в новинку, но, кажется, понравилось, потому что она расставила колени шире и оттопырила жопу, чтобы палец пролезал глубже. Сама же она обхватывала венчик залупы губами, сильно всасывала и отрывала губы от залупы с громким “чпок!”. Это был пиздец! От каждого чпока от залупы будто молния пролетала по всему телу. Она растекалась по яйцам, уходила в анус, бежала по животу и груди, и даже покалывала кончики ушей. Не успевала рассосаться предыдущая, как накрывала следующая молния. Они начали сталкиваться и сотрясать все мое тело. Я стал как бы невесомым и, казалось, парил в воздухе, но я упорно продолжал сверлить Татьянино очко. После очередного чпока хуй выстрелил Татьяне прямо в лицо, она засмеялась и принялась высасывать остальное. Остального было много, но она подобрала и проглотила все до самой последней, самой злой капельки. Убедившись, что мой друг иссяк, она оставила его в покое, изящно слезла с моего пальца и улеглась рядом со мной.

– Что, студент, понравилось? – она засмеялась, – Вижу, что понравилось. Мне тоже…ну это, с пальцем. Не ожидала даже, что меня так раззадорит. Я, кажется, даже кончила, нет? О-ох, истома сладка-я-а… Там еще бутылка должна быть, принесешь?

Мы опять пили, закусывая на этот раз основательно, оба проголодались. После выпитого и съеденного дрожь из конечностей ушла, по телу разливался блаженный покой.

Из дремоты в действительность меня вернул Татьянин голос.

– Леш… тебя ведь Алексей зовут? А я все “студент”, да “студент”…

– Тань, зови как хочешь, “студент” – мне нравится, ты как-то по особенному это говоришь, и потом я ведь, правда, студент, ты не знала?

– Леш, ты не думай, что я вот так с первым встречным… Почти год мужика не было. Я ведь лежала и дрочила, когда ты в дверь позвонил… Молоденький такой. А потом увидела, как ты на мои соски пялишься, и понеслось…

– Тань, я и не думаю ничего такого. Все хорошо.

– Еще-то придешь… ну… как сегодня? Прямо скажи…

– Кое-кто мне подсказывает, что я к тебе даже зачащу.

– Кто? – недоуменно спросила она.

Вместо ответа я подтянул ее ладонь к своему хую, Танька прыснула от смеха и чмокнула меня в щеку.

+ + +

Сестра, увидев мою помятую физиономию сказала:

– С новым счастьем, Лешенька?

А учуяв запах спиртного, приказала:

– Деньги за спиртное вернешь подопечной из своей зарплаты.

– Хотел вернуть, да не возьмет она.

– Ну, не напрямую же, снизишь сумму со следующей ее покупки, и все.

– Во! А я голову ломал, так и сделаю.

+ + +

Я, и правда, зачастил к Татьяне.

Она и по жизни вообще, и в постели в частности была не требовательна. Ей было достаточно одного дня, наполненного сексом, и она свободно могла обходиться без мужика месяц. За этот месяц она могла вздрочнуть пару раз, но вставать раком перед водопроводчиком, уж точно, не стала бы.

В жопу я ее все-таки выебал. Нашел способ, при котором твердость Танькиных ягодиц не препятствовала. Я положил ее на стол! Вылизал хорошенько, обнял за ляжки и аккуратненько так засадил. Вошел без особых проблем. Очко у Таньки было приемистое, не раздолбанное (у нее это вообще был первый раз, если не считать мой палец), а просто очко большое от природы. На вид это зрелище было завораживающим. Хуй вламывался в коричневато-розовый бутон очка, изнутри вспучивал заднюю стенку пизды, та приоткрывалась, и можно было по задней стенке проследить, как хуй уходит вглубь задницы. И напряженный клитор торчал кверху. Когда хуй выползал, пизда прикрывала створки. И так бессчетное количество раз. Когда я хотел добавить жару, я перекладывал Танькины ноги себе на плечи и пускал в ход руки, залезая пальцами в пизду, прижимая заднюю стенку к хую в заднице, лаская клитор… Жопа у Таньки была горячая, сочная. Канал не повторял изгиб хуя, поэтому залупа за одно погружение терлась то верхом, то уздечкой, то боками, а в одном местечке жопа охватывала венчик со всех сторон – сласть. Кончал я, снова обхватив Танькины ляжки и долбя со страшной скоростью. Кончала ли она? Когда как, но ее это не особенно заботило, она знала, так или иначе, кончить я ей дам. Первый раз я кончил ей на манду и живот, но Татьяна сказала: “По любому лучше внутрь“, и так как после жопы совать в пизду не следовало бы (можно вообще, но потом надо спринцевать обе дырки, а кому это охота?), я в жопу и кончал. В самую глубину, чтобы не получилось эффекта клизмы. Когда я вынимал, как жопа не старалась прожевать и проглотить всю сперму, добрая часть все-таки вытекала наружу. Я не давал ей стечь на пол и размазывал по сфинктеру и вокруг него. Это Таньку заводило так, что часто в этот момент она кончала.

Аналом мы себя баловали не часто и обязательно перед этим – в письку. Других радостей нам хватало. Тот же минет. В Татьянином исполнении он всегда был хорош и ни разу не был похож на предыдущий. Что она вытворяла с яйцами, перебирала их пальцами как китайские массажные шары, скручивала, теребила своими великолепными сосками (о-о!), и лизала, и сосала, то по одному, то оба сразу, постукивала ими себя под подбородок и даже надевала на нос как очки и щекотала ресницами и т.д и т.п.

Татьянины соски – это отдельная песня. Именно – песня! Я натурально кончил, когда Татьяна поставила меня раком и стала водить вокруг и тыкать мне в очко своими стоячими сосками! Хочу этой ласки еще и еще, тем более, что по ее словам, она выдумала эту штуку специально для меня. Но стараюсь просить о ней не часто, а то подумает Танька, что я в голубизну ухожу, да и не любит она, когда моя сперма мимо ее дырочек пролетает.

Так и шло все своим чередом, пока однажды не вмешался случай.

+ + +

– Леш, разговор есть. Деликатный.

Уже смешно. Бой-баба Танька, и вдруг – деликатный.

– Я весь – внимание.

Только выслушай до конца, не сбивай, я сама собьюсь.

Говори, – я был заинтригован.

Есть у меня племянница в Ярославле, Людка, 32 года, симпатичная, в теле все при ней, не стервозная, а с мужиками – беда. Леш, целка она до сих пор, прикинь.

Я хотел вставить слово, но Татьяна на меня так зыркнула своими глазищами, что я захлопнул рот.

Мужик к ней клинья подбивать начнет, а как узнает, что она… того, так и ходу от нее. Иной и попробует, а сналету Людка не дает, а возиться, да уламывать зачем, их, вон, распечатанных толпами ходят. У всей родни душа за нее изболела. Леш, распечатай девку, а?

Тань, ты что это серьезно? Как ты вообще себе это представляешь? Мне даже обидно, что ТЫ просишь об этом МЕНЯ.

А кого мне просить, посоветуй, Леш. Да я еще сдуру сестре по-бабьи похвасталась, какой у меня ухажер, а та и вбила себе в голову, что я должна тебя попросить. И зря ты думаешь, что я с легким сердцем тобой поделиться решила. Хоть и догадываюсь, что у тебя другие бабы есть, отдать своими руками – совсем другое. Ревную, а Людку тебе прощу.

Я задумался.

– Леш, соглашайся, а? Ну встретитесь раза три. Если за три раза ничего не выйдет, значит – не судьба. И моя совесть будет покойна, и сестра от меня отстанет.

– Ладно, Тань, только если ты попрекать меня потом не будешь… А как ты себе вообще это представляешь? Мне что, в Ярославль ехать?

Обрадованная Танька затараторила:

– Нет-нет, я все продумала. Ехать никуда не надо, Людка сама приедет ко мне погостить на недельку, мы здесь втроем…

– Втроем!? – перебил я ее.

Вот теперь Татьянина идея начала мне определенно нравиться.

– Ну… да, втроем. При мне Людка будет посмелее. А если я увижу, что уже лишняя, так я и уйти могу.

– Хорошо. Вызывай свою племянницу. Когда, ты думаешь, она приедет?

Татьяна потупилась, как беременная гимназистка, и еле слышно сказала.

– Она завтра приезжает.

Так я давно не смеялся, до слез и хлопанья себя по ляжкам.

– Ну, Таня… Я тебя обожаю! “Коня на скаку… и в горящую избу…” от тебя можно было ожидать, но чтобы так просто просчитать и обвести вокруг пальца, как первоклассника…? Удивила, так удивила.

Таня изобразила на лице саму невинность, я полез к ней с нежностями, но она меня остановила.

– Расслабься, студент, тебе надо беречь силы, у тебя завтра трудный день.

– Хорошо. Только одна просьба – форма одежды домашняя. А то я знаю этих провинциальных барышень, наденут лучшее платье, укладку сделают, макияж, а потом только и думают о том, как бы прическу не попортить и косметику не размазать. Завтра в 11, повод – отмечаем мою премию. Выпивка моя, закуска ваша, пойдет? Тогда до завтра.

И я ушел.