Петербург для двоих. Сонечка 7 (Соавтор – Глория)

– Дяденька Сашулька, слушала бы тебя долго, но, давай уже зайдем в эту твою, точнее, вашу «восьмерку», поедим, а потом уже будем обсуждать этого твоего Миллера.

– Да, про Миллера я уже всё сказал, а сейчас перед нами здание двенадцати коллегий! Но, обрати внимание на вот этот флигель.

– Ничего особенного, простой двухэтажный домик.

– Этот, как ты выразилась «домик» был бы действительно ничем не примечательным, если бы ни одно обстоятельства.

– Дом, улица, фонарь, аптека, – начал я.

– Бессмысленный и тусклый свет, – подхватила Сонечка и продолжила

Живи еще хоть четверть века –

Всё будеттак. Исходанет.

– Умрешь – начнешь опять сначала, – снова подхватил я, –

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

– Люблю поэзию Блока, – Сонечка снова прижалась ко мне и приобняла, – но, почему ты о нем вспомнил именно сейчас.

– Да потому, что этот «домик» называется Ректорский флигель и в 1880 году у ректора университета Бекетова родился внук, которого назвали Александром.

– Неужели Александр Блок? – лицо Сонечки всё засветилась, – вау, жесть.

– Да, именно здесь и родился Блок. А умер на пересечении Офицерской улицы и набережной Пряжки.

– Тебе дядечка Сашечка, пора уже экскурсии водить по Петербургу. Ты, я вижу, всё знаешь.

– Вот я и вожу! Тренируюсь, оттачиваю мастерство, знакомя молодую и очаровательную девушку, – парировал я и поцеловал её в милый носик. – Нет, милая, я знаю далеко не всё, но обо всем что знаю я с тобой поделюсь. У нас с тобой еще есть целых десять дней.

– Всего десять дней, – Сонечка чуть не заплакала, сказав это, – Если бы ты зналдядя Саша, как я не хочу уезжать!

– Не думай об этом Сонечка, у нас ещё уйма времени. И, – я совсем осмелел и раскрепостился, – у нас впереди ещё и десять ночей.

Лицо Сонечки вновь загорелось изнутри волшебным светом.

– Сашенька, какой же ты молодец. Спасибки, я только вспомнила про наши божественные ночи и вся посырела. Побежали быстрее в эту твою (вашу) «восьмерку».

– Да никуда мы не побежим. Тут рядом вход в главное здание университета, зайдем в туалет, и ты поменяешь прокладку.

– Представляю, какая там антисанитария, полы залитые мочой, шприцы везде валяются!

– Да ты что, Сонечка! Ректор университета – однокурсник Нашего Всего! Там охрана как в Кремле. Кстати, у тебя паспорт с собой? У меня-то удостоверение сотрудника и магнитный пропуск. А ты со мной…

–Как за каменной стеной, – хихикая добавил Соня, – вернее, как за каменным членом. Членом и в прямом и в переносном смысле!

Ну и озонушка же, заметил я и улыбнулся.

– Это наша гостья из Новосибирска, – предвосхитил я вопрос охранника, участница международной конференции по вопросам менеджементав РАН. Я являюсь куратором темы.

Я, конечно, блефовал, но охранник, видя моё удостоверение даже не потребовал у Сони паспорт.

Мы сразу же пошли в служебный туалет, заняли свободный бокс, закрылись и сразу же слились в объятиях.

– Как здесь классно, оторвавшись от поцелуя, заявила Соня! – и ты здесь работаешь?

– Преподаю периодически, пару недель перед сессией. А так, я свободный художник.

– Сашенька, я уже познакомилась с твоими художественными способностями, и они мне очень нравятся. Скажу больше, я в полном восторге от них. У папаши в институте даже у директора нет такой роскоши.

С этими словами она спустила вниз свои трусики и удалила промокшую насквозь прокладку.

Я как зачарованный смотрел на её щёлку!

– Вау, дяденька Сашенька, – Соня впилась взглядом в бугор, образовавшийся в брюках, – он уже готов?

Я слегка смутился, но она, приблизилась ко мне и шепнула на ухо:

– Неужели ты не хочешь попробовать её на вкус?

И, она попала в точку, я не то что хотел, я жаждал впиться в её щелку, проникнуть в неё языком, пронзить им все преграды и ворваться в кладезь страстей, окунуться с головой в этот омут.

Я приподнял её за таз, усадил на непонятно для чего устроенный здесь столик (может быть специально для этого и устроенный, мелькнуло у меня в голове), и впился веё текущую письку.

И она (будто специально копила именно для этого момента) выплеснула мне в рот теплую струю сквирта.

– Ты божество, ты вдохновение, – шептал я, проглатывая этот божественный напиток.

– Нет, дяденька Сашенька, это ты мой бог! Амур! Пронзи же меня своей стрелой!

Я оторвался от этой божественной раковины, стремительно высвободил свою стрелу и вонзил её в Сонечкино лоно!

Мы были так возбуждены, что не могли уже себя сдерживать. Я выстрелил в неё горячим потоком спермы, а она зашлась от оргазма.

– Сашенька, я так счастлива, – открыв глаза призналась она.

– А я вообще побывал на седьмом небе!

– Я обещала тебе это и исполнила!

Мы «разлепились с ней и стали приводить себя в порядок.

– Слушай, – вдруг забеспокоилась Соня, – а здесь не стоят камеры наблюдения? Представляешь, завтра тебя вызовут в ректорат и предъявят компромат.

– Ты плохо знаешь этих ребят. Если и есть записи, то они их подошьют в папочку и предъявят в нужный момент.

– Ну, вот, и я, похоже, поставила жирный крест на твоей карьере?

– Ну, что ты такое говоришь, милая, какая у меня здесь карьера? Неужели я не найду другой подработки, взамен этой?

– Но, мы с тобой, кажется, утратили чувство времени, – спохватилась вдруг Соня, – мне же нужно на конференцию к двум часам.

– Всё пучком, милая! Мы ещё успеем к Миллеру на ланч ту. У нас есть ещё час, чтобы позавтракать и успеть на конференцию.

– Ты такой точный, как и этот немец Миллер.