Помятая Пионервожатая (лагерь “Веселые холмы”)

— Пионервожатой буду! – весело ответила я, шагая по мазутным шпалам – На практику еду, в «Весёлые холмы»! – я обернулась лицом к мальчишкам и шутливо отдала пионерский салют.

— Да блин, Оль! – расстроился Сашка Ермолин, веснушчатый и безумно влюбленный в меня сорванец – И надолго ты уедешь?

— Да, на сколько?! – выбежал вперед и Женька, тоже тайно влюбленный в меня хулиган – Чего мы делать будем без тебя? Скучно же!

— Пока на одну смену, а там посмотрим – я запрыгнула на рельс, развела руки для равновесия в стороны, и зашагала вперед, глядя как передо мной ползет солнечный блик – Если понравится, то останусь до конца лета! – игриво рассмеялась я, зная, что ребята сейчас разноются ещё больше.

Пацаны обожали меня, а я обожала их.

Терпеть не могу компанию девчат, они такие скучные… С ними по стройкам не полазишь, в футбол не поиграешь, а от взрывов разных штук в костре, и вовсе разбегаются с визгами.

Я не такая, я из тех, кто всегда за приключения. Ребята зовут на карьер купаться? Я за! На великах? Погнали! Домой? – только наперегонки!

Ну и меньше всего я думаю о поцелуях и всякой такой ерунде.

Конечно, учитывая то, что я провожу свободное время только с мальчишками, то случалось всякое. В любви признавались, проводить предлагают, но мне это не интересно. Главное набегаться, и домой, за учебники.

Разрешите представиться, я Оля, студентка третьего курса пединститута. Вот такая озорная учительница вскоре будет в нашей родной стране. Хулиганы мне не страшны, наоборот, мне такие нравятся. А потому и работать в школе мне будет легко и интересно.

Рассказ написан на заказ. Всем персонажам 18+ лет

— Я в кустики отойду! – усмехнулась я, игриво крутанувшись на месте и скрываясь в зарослях придорожного сухостоя.

Треща ветками и хлюпая мелким болотом под ногами, я стянула с себя шорты, и присела «по-маленькому». Сзади и по бокам от меня, слышался шелест, и шепот. Все пятеро моих друзей подсматривали за тем, как я писаю.

Вот дураки-то! – думала я, стоя в полуприседе – Я ведь за ними не подглядываю в такие моменты! Да и на что там смотреть?

Я закончила, потрясла задом, и резко натянула шорты!

Снова шорох и шелест за моей спиной.

Разбежались, дураки 🤣

Утро отъезда на смену выдалось солнечным. Место сбора было в пяти остановках от моей, на площади у завода.

Кеды, шортики, белая рубашка, рюкзак и галстук. Я готова ехать! Держа рюкзак за лямки, я шагнула за порог квартиры и помахав маме, ушла в новую жизнь.

Тогда я ещё не знала, что обитая дерматином, и овитая рисунком из лески дверь, закрывшаяся за моей спиной, навсегда рвет мою связь с беззаботным прошлым.

Всё, что случилось в летнем пионерлагере «Веселые холмы», изменило меня, моё тело, и мои планы на будущее.

Навсегда…

Покинув скрипучий троллейбус, я остановилась на светофоре, глядя на площадку у завода. Для вожатых сбор был в семь, для самих пионеров в восемь.

От «зебры» на переходе пахло свежей краской.

Слева был слышен шум приближавшейся, моечной машины. Зябко ежась среди утренней прохлады, я думала о том, успеет ли смениться цвет на светофоре, или нас все-таки окатит этим искристым фонтаном воды из леек.

Водитель поливалки тормознул, вежливо дождался «зеленого» для пешеходов, и по переходу зашлепали несколько пар обуви. Мои кеды, женщины и ребенка шагавших рядом, и ещё чьи-то сзади.

— Девочка хорошая какая! – раздался негромкий голос за моей спиной, уже на той стороне дороги.

Я обернулась, и улыбнулась мужчине лет шестидесяти. Простой дяденька, добродушный лицом. Белая кепка, рубашка в бежево-коричневую клетку, и брюки серые.

— Спасибо! – вежливо ответила я – Хорошего вам дня!

— Ой умница, пионерица! – продолжил причитать он – Стройненькая, черненькая, а глазки во! – показал он пальцами у своего лица, и снова засмеялся по-доброму.

— Спасибо! – снова поблагодарила я, и улыбаясь зашагала к площадке, где уже во всю начинались сборы.

— А… обожди-ка, девонька! – снова окликнул меня мужчина, уже начиная немного раздражать, но я остановилась, и оглянулась снова, всё с той же улыбкой.

— У меня вот тут ирисочки есть! – зашуршал он оберточной бумагой покрытой жирными пятнами – Поди сюда, угощу тебя малеха!

От сливочного ириса я отказаться конечно не могла. Вздохнула, подумала секунду и вернулась.

Застыла с улыбкой, в ожидании угощения.

Дяденька развернул бумажку, и отступил в тень, под растущий у дороги вяз. Я шагнула за ним, уходя с солнца и окунаясь в темную прохладу дерева. Городское утро вокруг всё ещё было прежним, запахи, звуки, и в небе облака.

Но тут, под деревом было действительно темновато.

— Угощайся вот – дяденька встал рядом со мной, и поднял бумажку с ирисом к моему лицу, держа сладости на правой ладони.

Я благодарно кивнула, и протянула два пальца, чтобы взять один из кубиков, как вдруг ощутила прикосновение к своему заду.

Это удивительное, незабываемое ощущение пронзило меня как разряд тока. С мальчишками мы часто играли в баши, в салки, и конечно они трогали моё тело.

Но…

Но прикосновение этого мужчины было особенным, и не похожим на игры.

Запутавшись в своих эмоциях, я взяла ириску, и отправила её в свой рот. Рука улыбчивого мужчины продолжала поглаживать половины моей попы. Не настойчиво, но уверено.

Внизу моего живота, что-то шевельнулось.

Понятия не имея о том, что к моему загадочному закоулку между ног уже начался прилив крови, от возбуждения, я продолжала стоять неподвижно.

К странному ощущению между ног прибавлялось ещё два, не менее интересных. Во-первых, я жевала сладкий и вкусный ирис, чувствуя, как дыхание моё учащается, а внутри разливается тепло.

А второе, самое главное, это то, что вместо желания оттолкнуть незнакомца, или ощутить опасность, я испытывала совсем другое. Эта рука на моей заднице, которая мяла пальцами округлые ягодицы, она будто защищала меня, а не угрожала.

— Умница, красавица… а губки прелесть… – лился шепот в моё правое ухо.

Это взрослое, мужское прикосновение не было похоже на те игривые лапания, которыми меня награждали мальчишки. Наоборот, в этой ладони мне хотелось оставить свою задницу навсегда.

Взяв ещё одну ириску, я снова зажевала её, глядя прямо перед собой, на ряд деревьев, и полосу дороги у белого бортика.

Мужчина продолжал шептать какие-то глупости, и разминать мои ягодицы, а я наслаждалась вкусом и прикосновениями, думая о том, что у меня просто нет сил сойти с места. Я не смогла шевельнуться и тогда, когда удивительные ощущения между ног, и на кончиках моих грудей усилились.

Вытащив рубаху из брюк, и свесив её длинные полы как шторы, мужчина расстегнул ширинку.

Я медленно опустила взгляд.

Как я уже говорила, я никогда не подглядывала как писают мальчишки, и «хозяйство» видела только на пахабных рисунках. За пожаркой, на гаражах, где-то в глубинах заброшенных строек.

Ссутулившись, чтобы прикрыть своё добро рубахой от лишних взглядов, незнакомец достал, и показал мне «это».

Смотрела я на его прибор молча и неотрывно, продолжая жевать вкусную и приторно сладкую ириску.

У меня не было никакого испуга, только удивление от собственных ощущений, и чувство какого-то… таинства…

Будто это было посвящение из девушки в женщину, будто мне открылась великая тайна этого мира. Вот так, прохладным утром, у завода, под шум пролетающих машин.

— Хочешь потрогать? – шепотом спросил мужчина, сквозь налетевший ветерок.

Сглотнув густую, пропитанную ирисом слюну, я слабо пожала плечами.

— А можно? – перевела взгляд на лицо незнакомца я. Зрачки его были расширены, рот приоткрыт в горячем, прерывистом дыхании.

— Можно девонька – кивнул он – Можно… Трогай. Разомни его…

— У меня рука сладкая – чувствуя, как мужчина сжимает мой зад ещё крепче, ответила я – Липкие пальцы, от ирисок!

— Слаще тебя всё равно не бывает – ответил он, и повторил – Потрогай немножко.

Опустив руку, я коснулась этой штуки, тыльной стороной пальцев. Его писька вдруг качнулась сама по себе, и я одернула руку, с испугом глядя на незнакомца.

— Всё хорошо – поглаживал мою задницу он – Помни его, ухвати покрепче, тебе понравится…

Вернув руку к его паху, я осторожно обвила орган пальцами. Даже не знаю, с чем сравнить это ощущение. Сквозь непонятный жар между моих ног, сквозь гуляющую от лобка до сосков и плеч щекотку, я чувствовала, как в моей руке лежит что-то удивительное.

Впервые в жизни трогая этот х..й (как его все называли во дворе), я чувствовала как меняется мой взгляд на мир, и моё тело изнутри. Понимала всей душой, как неважно всё остальное, достижения, оценки, заигрывания с мальчишками.

Всё это казалось глупостью, в сравнении с тем, что я ощущала сейчас. Волнение, трепет, и дикое удовольствие от того, что лежало в моих пальцах.

Он просил мять, и я мяла его.

Сначала как пластилин, но потом х…й отвердел. Под моими прикосновениями он становился всё больше, и я затаила дыхание, гадая, каких размеров он достигнет.

—… вот так доченька, вот так… – вдруг захрипел незнакомец, и затрясся, опираясь на резинку моих шорт, стаскивая их, наполовину обнажая мне задницу. Теперь он лапал уже мою голую ягодицу, шныряя пальцем в разрезе.

Что ему там так интересно? И почему он так трясется?

Его орган в моей руке напрягся, став почти каменным. Я продолжала его мять, как могла, и когда он запульсировал, меня наконец-то окатило страхом.

Дернувшись назад, я бросила его стояк, и выронив ириски попятилась.

Мужчина схватился за х…й сам, и принялся двигать рукой взад и вперед. Ещё одно движение, и прямо из этой его штуки, на кору вяза плеснулось, что-то белое, и много. Похожая на сопли жидкость стекала по дереву, под хрипы и тряску незнакомого дядьки.

Когда всё завершилось, мужчина быстро забормотал – извините, извините… – спрятал х…й в ширинку и бросив ириски, торопливо убежал по пешеходному переходу, прямо на красный свет.

Ещё несколько секунд посмотрев на стекающую по дереву белизну, я подобрала с газона ириски, и зашагала к месту сбора.

Мои соски торчали через футболку, и я впервые задумалась, а почему они себя так ведут?

И почему так влажно у меня между ног?

Ведь я совсем не вспотела…

Размышляя о том, почему мне так приятно от ходьбы и покачивания футболки на грудях, я впихнула в свой рот остатки ириса, и бросила бумажку в урну…

Автобусы нам достались «Львов». Обожаю эти автобусы, большие, удобные, зимой всегда тепло.

Особенно мне нравится заднее сиденье, широкое как диван! И едет он как добрый увалень, тяжело, но мягко.

Загрузившись именно в такой, после переклички, я и мой отряд в белых рубашках отправились на встречу счастливому лету.

Поддерживая беседу с ребятами из отряда, я всё ещё не могла выкинуть из головы то, что случилось в тени вязов.

Удивительные ощущения, которые мне теперь хотелось повторить.

Ничего подобного я раньше не испытывала, и теперь была почти уверена, что ничего приятнее не существует.

Непонятно только, когда и с кем получится повторить такое.

Мальчишки – ровесники мне не особо нравятся, а взрослые вряд-ли подсунут мне «потрогать» снова. Ведь я в первый раз за всю жизнь встретила такого… как это слово бабушка говорила? Пах… пах…

Пахабник, вот!

— Ольга Васильевна, а вы что, описались?! – указал пальцем сорванец из пионеров на мои шорты, и я вздрогнув, опустила взгляд.

Между моих ног расплылось темное пятно.

«Это что?!» – мысленно воскликнула я, и тут же сжала коленки вместе, пряча намокшую промежность от взглядов.

— Тебе показалось, Тетерин! – строго, как и учили в педе, ответила я – Сядь на место!

Мальчишка сел, и примолк. Вскоре стихли и смешки остальных…

Путь до лагеря занял не меньше трех часов времени, и большинство ребят заснули в дороге. Немного поспала и я.

Мне снились белые сливки со вкусом ириса, и запахом «тройного одеколона»…

Автобус остановился у высокого забора посреди соснового леса. Дорога упиралась в массивные ворота пионерлагеря со свежевыкрашенной надписью: «Веселые холмы».

Дверь салона открылась, и я спрыгнула на тропинку первой, чувствуя под ногами мягкий, хвойный настил. Пахло лесом, березовыми клопами, цветами и сосновой смолой. Глаз радовала чистота и красота здешних мест, слух наслаждался пением соловья и кукушки.

У ворот, меня и мой отряд уже встречали.

Невысокий грузный мужчина, лысоватый с зачесанными через плешь редкими волосами. Одет он был в серые брюки и рубашку некрасиво подчеркивающую его круглый животик.

— Разрешите представится! – не обращая внимания на ребят, мужчина подошел напрямую ко мне и улыбнулся сальными губами – Пётр Палыч, директор сего лагеря! Любите и жалуйте!

Он протянул руку с обручальным кольцом на пальце, я протянула свою в ответ, и тут же оторопела. Вместо того, чтобы ответить мне комсомольским рукопожатием, пухляш вдруг склонился, притянул мою руку к своим губам и поцеловал.

Испуганно выдернув руку, я огляделась.

Все смотрели на нас.

Чувствуя, что сейчас умру от стыда, я торопливо вернулась к своим ребятам и выстроила их для переклички. Влага сальных, директорских губ всё ещё лежала мокрым пятном на тыльной стороне моей ладони, и я торопливо отерла её о шорты.

— Антонов, встань в строй! – властным жестом потребовала я вернуться отбившегося агнца.

Мальчишка торопливо вернулся и встал в ряд.

Мои пионеры, которые уже успели повидать промокшие шорты, теперь хихикали ещё и над нелепым жестом директора. Его поведение не то, что детям было непонятно, но и мне тоже.

Хотя… о чем я говорю, за мной и не ухаживали никогда. Может на самом деле так и должен поступать обходительный, вежливый мужчина?

Ладно, ещё присмотрюсь к этому Петру Павловичу, не буду делать поспешных выводов. Он всё-таки директор, не зря ведь на должности, не должен быть дураком.

— Очень рад, очень рад! – послышался ещё один голос в опасной близости от моей спины.

Резко обернувшись, я увидела перед собой рослого мужчину, который прямо полыхал здоровьем и бодростью. Явно физрук. Синий, спортивный костюм с лампасами на рукавах и штанинах. Расстегнутая мастерка с белой футболкой под ней, свисток на шее, секундомер в руке.

Я прям видела, как он уже потянулся рукой, чтобы «шутливо» пошлепать меня по заднице. Но за сегодняшний день я уже успела кое чему научиться, и поняла, что мир взрослых мужчин устроен по-другому.

Тут надо быть настороже!

Быстро выставив руку, и блокировав прикосновение пятерни к моим ягодицам, я как можно вежливее улыбнулась физруку. Его предплечье столкнулось с моим, буквально в нескольких сантиметрах от округлостей под моей спиной.

Он опустил взгляд, посмотрел сначала на соприкосновение рук, а потом снова на мою задницу. Продолжая улыбаться, похотливый физрук надавил сильнее, и все-таки облапал мою правую булку на глазах у всех ребят и директора.

— Крепкие мышцы! – похвалил он, пробуя упругость моей задницы пальцами – Бег? Велосипед? Плавание? – улыбка у него была как у Алена Делона, белоснежная и широкая.

Надо признать, он мне понравился… В отличие от директора, физрук хоть и был явно похотлив, но выглядел мужественно и сильно.

Интересно, он ко всем девчатам пристает? Или только к симпатичным? А если пристает ко мне, значит я симпатичная?

Последняя мысль была очень приятной, и я, решив, что от ухаживаний его смогу отделаться, улыбнулась в ответ. Пусть трогает задницу если ему так надо, всё равно больше ничего не получит от меня.

— Меня Ольга зовут! – с улыбкой протянула я ему руку – А вас?

— Артем Семеныч. Здешний старший физрук! – этот по счастью руку мне просто пожал, хотя и как-то чрезмерно нежно. Когда наши ладони соприкоснулись, физрук помял своими пальцами мои, мягко и ласково.

И вот стояла я посреди летнего полудня, под взглядами двух похотливых мужчин, одинокая и свободная как ветер. Девственная, полная надежд на хороший отдых, и очень довольная красотой местной природы.

Исполинские ели подпирали небеса, аккуратные корпуса белели как кубики, где-то неподалеку искрилось озеро. Воздух был чист как слеза и ароматен как дебри тайги. Такой красоты как здесь, я не видела ещё никогда.

А директор и физрук, судя по тому как они всё ещё пялились на мои ножки и грудь, ещё никогда не видели такой красоты как я. Смотрели они сально и неотрывно, переглядываясь и перемигиваясь.

Даже любуясь окружающей природой, я чувствовала, как они раздевают меня взглядами.

Лезут руками в мои трусы, и лапают мои груди.

Если думать о физруке, то эти мысли становились волнующими и приятными.

На самом деле мне давно хотелось встретить какого-нибудь настырного нахала, который не станет слушать мои отнекивания, и просто потрогает меня везде где захочет.

А может и не только потрогает…

Что там ещё делает мужчина с девушкой? Я не знала, но тут, впервые оказавшись на природе и свободе, я захотела это испытать.

Надеюсь, кто-нибудь наконец-то залезет пальцами в мои трусы…

— Это моё яблоко! – раздался крик слева – Нет моё! – тут же ответил второй голос, такой же юный и дерзкий как первый.

Отвлекшись от возбуждающих мыслей о десятке лапающих меня рук, я обернулась на возгласы. Два хулигана, толкались и чуть ли не в драку делили яблоко. Плод и вправду был хорош, налитой, блестящий, упругий и сладкий с виду.

За такой и подраться не жаль.

— А ну, прекратите немедленно! – прикрикнула я на драчунов. Давно привыкла справляться с мальчишками, и привыкла к тому, что они меня слушаются.

Я решительно направилась к драке.

— Оленька, мы уж с ними и так и эдак! – окликнул меня директор Петр Палыч – Не унимаются никак! Вечно они то спорят, то дерутся! Но друг-другу первые товарищи. Так что разберутся сами… ну их, Оленька!

Но я не остановилась. Впервые шагая после долгой поездки в автобусе, я чувствовала, что мои трусы и промежность всё ещё не просохли после утреннего приключения.

Что-то скользило между ног, будто вазелином намазали, но я всё равно старалась выглядеть решительно, с мальчишками по-другому нельзя.

— Прекратить! – потребовала я, и вырвала яблоко из рук задиры.

Запыхавшиеся пацаны потрясенно посмотрели на меня, моментально прекратив перепалку.

Оба смерили меня взглядами с головы до ног и переглянулись. Помолчали несколько секунд, а потом, тот что был чуть повыше и посимпатичнее, вдруг смутился. Вслед за ним смутился и второй. Я видела, что они оба покраснели как раки.

«Что это с ними?» – ещё успела подумать я, прежде чем оба хулигана трусцой убежали в лес – «Хм…».

Однако, пора заняться отрядом.

— Помните, Олечка! – вдруг полушепотом произнес директор – Я и Артем Семеныч самые важные люди здесь. Советую дружить с нами, для хорошей характеристики.

Я молча смотрела в ответ, не понимая, на что он намекает. Вроде и не собиралась с ними ругаться.

— Это верно – подошел ко мне и физрук – Вы к нам по-доброму, и мы к вам по-доброму! – загадочно подмигнул он.

Не придумав, что ответить, я лишь кивнула, и ответила коротко.

— Конечно! Я буду стараться! Не подведу!

Уже к вечеру, расположив своих пионеров по палатам, и заполучив личный ключ от душевой, я решила наконец-то отмыться от дорожной пыли и привести себя в порядок перед вечерней прогулкой.

Как ни крути, хоть я и девственница, которую дворовые мальчишки считают «друганом», а девочка из меня никуда не делась. Пусть и не всегда осознанно, но мне нравилось, когда на меня засматриваются и делают комплименты.

Достав из рюкзака полотенце, короткую юбку и белую обтягивающую футболку, я направилась в душ.

Душевая обложенная красноватым кафелем, к моему немалому удивлению была снабжена ещё и высоким окном. Непонятно для чего это сделано на первом этаже. Может для экономии электричества?

В любом случае, решив, что это неуважение к женскому личному пространству, я поругалась про себя на проектировщиков этого здания. Придется расхаживать голой у большого окна на первом этаже.

Вертеть голым задом и сиськами, рискуя, что все мои прелести увидит кто угодно и в любой момент.

Но выбора всё равно не было. Второй этаж занимали парни из спортивного отряда, в котором и состояли те хулиганы, не поделившие яблоко. Костя и Егор их зовут, это мне объяснил директор.

Тот, что посимпатичнее – Костя, это я сразу запомнила.

Усмехнувшись воспоминаниями дня, и одновременно удивляясь тому как резко на меня начали обращать внимание мужчины, я обнажилась и вошла под душ.

Сделав воду погорячее и подставив тело потоку из лейки, я погрузилась в нежность упругих струй. Тело быстро распарило, и уже через несколько секунд мне на ум начали приходить воспоминания сегодняшнего дня.

А в первую очередь х…й который я держала утром в своей правой руке.

Ладонь всё ещё помнила это ощущение, и я, вдруг, неосознанно убрала руку из-под душа, испугавшись, что воспоминание просто смоет.

Отставив в сторону правую ладонь, закрыла глаза и медленно сжала пальцы, ровно настолько, чтобы вспомнить ощущения стояка, который они держали. Его тонкую кожу на упругом стволе, его странный, бугристый рельеф. Переход от кожаной дубинки к большому наконечнику на ней.

Впервые в жизни, думая о нём, мне захотелось потрогать и себя. Не знаю зачем, не знаю почему, но мне ОЧЕНЬ захотелось потрогать себя.

Продолжая дрочить незримый член правой рукой, и всеми силами пытаясь не забыть какой он наощупь, я коснулась левой рукой своего живота. Внутри что-то щекотало, постепенно разливалось тепло.

Вот мой пупок, а куда дальше двигаться? Вверх или вниз? Хотелось и туда, и сюда одновременно.

Я выбрала направление – вниз.

Мои пальцы коснулись чуть мохнатого лобка, и зашелестев короткими волосками пропихнулись между бедер. Я знаю, что бедра у меня крутые, не худые, и красивые, но именно сейчас их упругая округлость мешала пальцам пробраться в промежность.

Расставив ноги шире, я с любопытством потрогала половинки своей… этой штуки, женской. Забыла, как называется, помню только матерное слово, которое говорили мальчишки – «п…зда». Но называть часть своего тела так мне не хотелось, это грубо как-то.

Вдавив пальцы между половинок этой штуки, я ощутила, что там так и не просохло после дрочки за ириски. Сильные впечатления преследовали меня весь день, и добавляли влаги между ног.

Понятия не имею почему так и для чего, но у меня между ног намокало при воспоминаниях о х..е в руке, и даже тогда, когда я думала о руке физрука на своей заднице.

Сохраняя ощущение стояка в ладони, я медленно поднесла правую руку к своей промежности. Вот в руке х…й, а вот моя скользкая щель.

Теперь они совсем рядом, и меня это заводило до одури.

Я присела ещё ниже, разводя коленки и бедра в стороны. Поднесла невидимую з…лупу к своей дырке, и в голове у меня поплыло от фантазий. Ноги задрожали от волнения и ещё одного непонятного чувства, которое щекотало соски моих грудей, и заставляло задницу и щель сжиматься в сладких спазмах.

«Вот же он, рядом с моей дыркой, осталось только вставить» – закатывая глаза от удовольствия думала я.

Присела ещё ниже, чувствуя, как моя промежность расходится в стороны, открывая запечатанный проход внутрь. Дрожь в теле стала похожей на эпилепсию, губы тряслись, зубы стучали, соски выпирали так, что ореолы просто исчезли, вытянувшись целиком.

Я поводила вымышленным стояком по лепесткам своей промежности, буквально чувствуя тот ствол рядом.

Это были невыразимые ощущения.

Все те моменты когда мальчишки подглядывали за мной в кустах, когда лапали меня в шутку, или держали за грудь дольше, чем требовала игра, теперь вспыхнули в моей голове яркими воспоминаниями.

Тело горело, ноги тряслись.

Я не понимала, что надо делать дальше, и продолжала фантазировать о х…е незнакомца с ирисками. Мне безумно хотелось, чтобы он прикоснулся им к моей протекающей щели, но что должно быть потом, я не знала, и даже не хотела знать.

Было хорошо и так.

Слишком хорошо.

Как никогда в жизни.

Инстинктивно начала покачивать бедрами вперед и назад. Не знаю почему, но мне хотелось делать это сейчас. Дернув задницей несколько раз, и задев руку с воображаемым х…ем в ней, я ощутила каким приятным было это соприкосновение.

Сложив пальцы лодочкой, я ввела их в скользкие половинки между своих ног, и едва не грохнулась на пол от невообразимого блаженства. В тот момент я словно сошла с ума, хотелось растерзать эту штуку в моей промежности, чтобы добыть из неё ещё больше удовольствий.

Спустя секунду, я стояла под душем как полная дура и истерично терла ладошкой свою скользкую щель. Просто плашмя, вперед и назад, ощущая, как приближается что-то невероятное.

Перестав стесняться саму себя, и вообще потеряв голову от удовольствия я присела совсем низко, в абсолютно дурацкую позу. Схватилась левой рукой за груди, и закатив глаза в припадке наслаждения начала растирать второй рукой щель с двойным усердием.

Неописуемое никакими словами, захватывающее чувство накрыло меня бешеной волной. Тело било током, глаза закатывались чуть ли не проворачиваясь, из-под моей мотавшейся по щели ладони хлестало что-то жидкое вперемешку со скользким.

Уже падая в полуобморок я ощутила, как отключились и подогнулись ноги.

Упав на разгоряченный душем кафель, я дрыгалась на полу в клубах белого пара и потеках воды из лейки.

В памяти вспыхивали всё те же образы моего скудного полового опыта. Член в руке, вкус ирисок на губах, рука физрука на моей заднице.

Продолжая трястись, я свела бедра вместе, чувствуя, что ощущения в паху стали слишком острыми, но остановиться я не могла, продолжая терзать щель. Сквозь щекотку и остроту чувствительности, я стиснув зубы теребила промежность опять.

Грохнулась на спину, и развела бедра в стороны, не соображая, что валяюсь на полу, пи…здой к окну. Левая рука дергала соски так, будто пыталась оторвать их, правая вновь поднимала волну наслаждения в промежности.

Снова кончив, я опять затряслась в лихорадке и зашлепала задницей по потокам горячей воды на кафеле.

Громкие шлепки ягодиц по лужам, горячие брызги из-под них и из моей распухшей от растираний дырки.

Поливая всё вокруг влагой, я завыла, прокусывая губу до крови, и наконец обмякла, разрыдавшись от переизбытка чувств…

Не знаю, сколько я пролежала так, но приоткрыв глаза успела заметить, как от окна отскочили две тени. За подглядывавшими зашелестел кустарник, и я вскочила, краснея от стыда.

Спряталась за стенку душевой кабинки, и зажалась в угол, лихорадочно соображая, кто мог за мной подсматривать.

Если это кто-то из взрослых мужиков, то… может не так страшно.

А если мои пионеры?

— Блиииин… – протянула я вслух, закрывая лицо от шока и позора. Хотелось схватить вещи и бежать из этого лагеря без оглядки.

Только что, прямо тут, я испытала сильнейшее удовольствие в своей жизни. И самый сильный стыд, на который была только способна. Тело было горячим, распаренным от душа и этих… прикосновений к щелке, а щеки вообще, как огнем горели.

Представляю какая я румяная сейчас.

Наверно вообще красными пятнами пошла…

— Ты видел?! – грохнувшись в заросли, вытаращил глаза Егор – Ты видел, че она делала с собой?!

— Видел конечно! – также дико глядя отозвался Костик – Я правда не понял ничего, но у меня х…й встал!

— И у меня тоже – подтвердил Егор, а затем ошарашенно схватился за голову – Она там прям голая валялась и трогала себя везде!

— Да видел я! – нахмурился Костя, громко прошептав в ответ другу – У меня так сердце заколотилось, я думал, что выпрыгнет вообще!

— Да! Такая же фигня! – покивал Егор.

Пару минут мальчишки сидели молча.

Оба девственника были под сильнейшим впечатлением от увиденного. Непонятный для их сознания гормональный шторм всё ещё бушевал в юных душах, потрясение было просто шоковым.

И Егор и Костя были закадычными друзьями, и повидали всякого. И письку за 10 копеек им Любка Дунаева показывала, и сиськи за 15 коп. Но ТАКОГО они не могли себе представить даже в самых смелых фантазиях.

Оба даже видели секс, правда мельком, когда родители Егора на даче под одеялом этим занимались. Но в тот день мальчишки просто подглядывали и хихикали, никакого возбуждения не было.

А вот катавшаяся по полу душевой Оля ещё как возбудила.

С её телом происходило что-то невероятно приятное, девчонка стонала бесстыдно и громко, трогала себя, теребила, тянула за груди и кусала губы.

Она была прекрасна! Прекрасна настолько, что оба пацана влюбились и в неё, и в это зрелище, хоть и боялись признаться друг-другу в этом.

На что они теперь были готовы, чтобы залезть к ней в трусы, и потеребить эту штуку между её ног? Да на всё!!!

— Костян, о чем думаешь? – Егор очнулся от мыслей первым.

— Хочу её поцеловать и потрогать.

— Я тоже… – выдохнул Егор, облокотившись на коленки – Что делать будем?

— Нам нужен план – переглянулся с ним Костик.

Никакого веселья, опьянённые влюбленностью и гормонами друзья были серьезны как никогда.

Оля:

Выйдя из душевой на дрожащих от слабости ногах, я закинула полотенце на плечо и оперлась рукой о стену. Ни о какой вечерней прогулке теперь не могло быть и речи, я еле стояла вообще.

До сих пор не понимая, что именно только что испытала, и почему так получилось, я медленно зашагала вперед, к своей палате. Попутно я продолжала размышлять, и всё больше приходила к выводу, что именно два загадочных органа «х…й и п…зда» вместе образуют нужное сочетание.

Не зря ведь они как втулка и как дырка. Втулку вставляют в дырку.

Но…

Но почему тогда моя дырка заросла, и не подходит для х…я? Может со мной что-то не так?

Это какое-то уродство, или что?

Вот блин, у меня ведь даже подруг не было никогда, одни мальчишки в друзьях. Да и не думала я, что у меня такие вопросы в голове появятся. У мамы я бы постеснялась спросить.

Врач тоже ничего не говорила почему-то. Но смотрела на меня с какой-то жалостью. Может потому, что у меня ненормальная п…зда?

Точно, из-за этого… Теперь я всё поняла! Вот блин…

Значит мне никогда не заполучить в себя х…й?

От этих горьких мыслей на мои глаза даже навернулись слезы. Раньше я не думала о том, чем занимаются мужчина и женщина. А теперь, когда испытала такое удовольствие в душевой, готова была просто разрыдаться, из-за того, что не смогу сделать это по нормальному, с живым этим… ну… х…ем.

Его ведь надо туда засунуть, верно?

В меня, через щель между ног и под лобок, чтобы было приятно. А если большой стояк, то, наверное, внутри живота будет.

«Я представила, как в меня засунет тот дядька с ирисками, и будет снова мять мои ягодицы. Стало очень приятно».

Интересно, а ему приятно было бы?

Когда я ему «дрочила» (как говорят мальчишки), ему приятно было, и вылилось что-то из его стояка. Такое беленькое, и много, прямо на дерево. Эта картина у меня до сих пор перед глазами стояла.

А ощущение горячего и твердого х…я всё ещё было на моей ладошке, и снова будоражило воображение. Однако, мне кажется я перестаралась и натерла себе между ног. Немного пощипывало, и саднило.

А ещё чувствовалось, что там всё припухло, и мешает идти. Поэтому я стала шагать чуть шире, понимая, что в коридоре корпуса меня никто не видит.

— Олечка! – раздался вдруг громкий шепот за спиной.

Проклиная свою дурацкую, походку в раскорячку, я быстро свела бедра обратно, и оглянулась. Ко мне, пыхтя и вытирая лысину платочком, спешил директор Петр Палыч. Он что-то нес в руках, какой-то бумажный сверток.

«Неужели опять ириски?» – подумала я.

Почти угадала!

— Олечка, у меня вот тут пирожное для вас! – торопливо развернул он бумажку, приблизившись ко мне.

Я оперлась спиной на холодную стену, окрашенную в голубой, и посмотрела на угощение.

Волосы мои всё ещё были мокрыми, да и футболка, натянутая на влажное тело, просвечивала. Груди и соски были хорошо видны через ткань, но на тот момент я ещё не понимала, как это выглядит для мужчины.

«Интересно, этому тоже дрочить надо будет за сладости, или даром отдаст?» – с насмешкой подумалось мне.

— Олечка, а давайте вместе чайку попьем? – предложил Петр Палыч, заглядывая в моё красное от румянца лицо.

— У меня кипятильника нет, и банки – пожала плечами я.

— Тут всё есть, в подсобочке! – заулыбался директор – Один моментик! – зазвенел припасенными ключами он, и открыл неприметную дверь в конце коридора. Нырнул в темноту и вернулся через несколько секунд, удерживая в руке новенький кипятильник и двухлитровку – Пожалуйте на чай с угощением! – заискивающе улыбнулся Петр Палыч.

Спустя пятнадцать минут, я молча ела пирожное сделанное из коричневого бисквита, покрытого масляным цветочком, и ожидала развития событий.

Впечатления от душевой были ещё очень сильны во мне, да и вообще весь день выдался на редкость насыщенным.

И вот теперь, представление продолжалось.

Сидевший рядом со мной на стуле Петр Палыч, придвигался всё ближе, видимо думая, что я не замечаю его поползновений. От его близости, тепло в моем теле возвращалось, а между ног понемногу переставало саднить.

В тот момент я ещё понятия не имела, что сама могу выбирать х…й на который хочу посмотреть. Поэтому просто робко ела пироженку, и ещё более робко надеялась, что Петр Палыч опять покажет мне эту штуковину.

Очень хотелось увидеть его ещё раз, хоть одним глазком.

Желание повторить то, что было под душем буквально кружило мне голову, вытесняя все остальные мысли. Футболка на мне уже высохла, но груди продолжали торчать колом, почти протыкая сосками ткань.

На них Петр Палыч пялился просто неотрывно.

В лагере и корпусе после отбоя стояла полная тишина, только где-то на другом конце коридора слышалась болтовня пионеров. Я по правилам должна была встать и пойти их уложить спать, но боялась спугнуть чудесное мгновение.

«А вдруг Петр Палыч уйдет, и не покажет мне его?»

Эта мысль вызывала панику в моей юной девичьей груди. Точнее в грудях, в обеих.

Рука директора пионерлагеря наконец-то легла на мою обнаженную коленку, и осторожно её погладила, будто для разведки.

Я снова откусила пирожное, с нетерпением ожидая продолжения, и отпила чай из кружки. Смотрела я в голубую краску стены, среди сумерек, которые пропускал в палату, через окно, вечерний лес.

В глаза смотреть и стеснялась, и боялась.

А вдруг он подумает, что я против? Нет, нельзя в глаза смотреть.

Еще через минут пять, изрядно облапав моё бедро, пальцы Петра Павловича наконец добрались до моего лобка. Мои бедра и задница были обмотаны широким полотенцем, и факт того, что трусов на мне нет, полотенце скрывало.

Упершись пальцами мне между ног, и ощутив, что мой лобок совершенно обнажен, не считая коротких кудрявых волосиков, Петр Палыч опять остановил наступление.

Он громко сглотнул в полуночной тишине палаты.

Чувствуя, как прикосновения его пальцев вызывают в моем теле ТУ САМУЮ волнительную дрожь, я перестала жевать. Чайная ложка в кружке мелко задрожала и зазвенела. Я быстро поставила кружку на тумбочку, и положила руки по бокам от неё.

Медленно отвела коленку в сторону, давая Петру Павловичу понять, что не против продолжить это увлекательное приключение…

Тут он убрал руку, чем немало меня напугал. Я обернулась и растерянно посмотрела на него, с недоумением.

«И что мне теперь, опять в душ идти?» – размышляла я, глядя на округлое лицо Петра Палыча в полумраке палаты.

Мне хотелось узнать, что будет дальше.

Меня не смущали прикосновения, я привыкла к тому, что меня хватают мальчишки. Но ничего подобного я раньше не чувствовала. Никогда!

И я хотела чувствовать это снова.

К моему удивлению и облегчению, Петр Палыч высунул язык и облизнул свои пальцы. Зачем он это сделал я не знаю, но руку он снова вернул к моей промежности. И приятная щекотка опять окатила меня от лобка до сосков.

Я закрыла глаза, и расставила ноги ещё шире.

— А вы знаете, Олечка, что это за бугорок у вас? – шепнул в темноте директор, и коснулся чего-то такого, что я только мельком задевала ладонью, когда терзала себя на мокром полу.

Рука опытного Петра Палыча, точнее его пальцы, трогали не где-то рядом, не как попало, а точно в нужном месте.

Рот мой приоткрылся, глаза закрылись, я почувствовала, что с безвольно распахнутых губ вот-вот польется слюна.

Но нижние губы, пустили слюну первыми, протекая ей прямо на теплый стул. Я чувствовала, как между ног булкает, слегка потрескивает от пузырьков, и нежно щекочет запечатанный вход моей щелки.

Меня снова охватило блаженство.

Теперь, сидя на мужской пятерне, которая бесстыдно разминала мою скользкую волосатенькую промежность, я чувствовала, что точно сойду с ума от удовольствия.

Петр Палыч мял и гладил набухшие, скользкие половинки умело, настойчиво. Меня снова трясло как в лихорадке, голова отказалась соображать.

Была только моя щель, и его рука, больше мне ничего в мире не надо было, кроме…

А как же х…й? – вспомнилось мне.

Я перевела помутневший взгляд на ширинку директора. Под ней был виден бугор стояка. Но почему? Почему он до сих пор скрывает его от меня?

«Я хочу потрогать» – мелькнула мысль в моей голове, но сказать её вслух я конечно не посмела. Всё-таки я порядочная девушка, будущая учительница и мне не к лицу говорить такие мерзкие, грязные вещи.

Пальцы Петра Палыча проехались по загадочному, скользкому холмику вправо, и эта моя штучка спружинила через них, как влажная ягодка. У меня закружилась голова от волны удовольствия.

Подлый директор повторил тоже самое, на этот раз проехавшись пальцами влево.

Я не сдержала стон, громко выдохнув – Аааааа!!! – в полумраке палаты.

— Олечка?! – вдруг раздался ещё один знакомый голос в коридоре корпуса.

Директор вскочил с места, и я быстро поправила на себе футболку и полотенце. Взяла кружку и прислонила её к губам, чтоб ложка не звенела от дрожания в руке.

Петр Палыч метнулся за дверь, неуклюже переступая пухлыми ногами и затаился в тени.

— Олечка, вы не спите? – заглянул в мою палату физрук. Увидев, что я сижу у тумбочки, он снова широко улыбнулся, как и тогда при встрече – К вам можно?

— Ммм! – замычала я, не отпуская губами кружку.

Физрук Артем Семеныч, видимо принял мой отказ за согласие, и вошел в темную палату. Краем глаза я видела, как Петр Палыч забился за шкаф, чудом поместив свое полное тело в тесный закуток.

— Хотел с вами поговорить – присел на стул физрук, и видимо ощутив задом тепло, слегка удивился. Привстал и пощупал седушку – А у вас что, гости были? – недоуменно спросил он – В такой час?

— Нет! – торопливо ответила я, поставив проклятую кружку на тумбочку – Это я… это я пересела, когда услышала ваш голос. Уступила место! – как можно правдоподобнее улыбнулась я.

— А-а-а! – с пониманием покивал он, и успокоившись присел снова – Рады меня видеть значит? – сделал странный вывод он. Вообще, этот Артем Семеныч был странноват в поведении, в разговоре, и с самого начала откровенно пялился. Видимо привык девочек лапать.

Да, точно привык, учитывая то, как он помял мне задницу по приезду. По-хамски, но…

Но мне понравилась его уверенность и настойчивость.

Вечер непрерывных возбуждений продолжался. Надежда на то, что я всё-таки увижу х…й второй раз за день, никак не оставляла меня, и будоражила юное, девичье воображение.

Но мне было и стыдно одновременно.

Как же я буду выглядеть, если позволю себе посмотреть на х…й физрука в присутствии Петра Павловича? Директор может принять меня за девушку с низкой социальной ответственностью, а то и вовсе, знаете-ли, за какую-нибудь распутницу. За такую про которых болтают мальчишки и пьяные мужики.

«Клава даст!» – вот за такую. Кстати, именно сегодня я впервые поняла, что именно дает «Клава».

Знаменательный день моего взросления.

— О чем вы хотели поговорить со мной, Артем Семеныч? – снова глядя в стену, тихо спросила я.

— Видишь ли Олечка… – тяжело вздохнул он – Днём, когда я проверял твои ягодичные мышцы, я заподозрил, что у тебя есть уплотнение.

— Что?! – я вздрогнула и посмотрела на него.

Артем Семеныч удрученно покивал головой.

— Да, да, уважаемая Олечка. Уплотнение! И это может быть очень дурным знаком – снова вздохнул он – Поверьте мне, как опытному спортсмену…

— И что же мне делать?! – искренне растерялась я, и аж подскочила на стуле.

«Неужели он заподозрил, что я инвалид, и у меня закупорена дырочка? О, нет! Если об этом узнают все, то на меня не посмотрит ни один парень! Этого нельзя допустить! – лихорадочно думала я – Надо что-то делать и срочно!!! Никто не должен узнать!»

— Прежде чем оповестить доктора, я решил провести повторный осмотр – развел руками он, с видом добродетеля – Если всё подтвердится, то я вынужден буду сообщить врачам, ради вашей же безопасности, Олечка!

Он с печальным видом покачал головой.

Я поверить не могла своим ушам.

Никогда на здоровье не жаловалась, ничего не болело, а тем более попа. Носилась с мальчишками как угорелая и по рельсам, и по стройкам. По лестницам прыгала.

«А может… Может из-за этого и нарушилось, что-то там?! Из-за этого моя дырочка закрылась!».

Подумав ещё пару секунд, я решилась. Чему быть, того не миновать. Но может Артем Семенович сможет посоветовать, что-то. Он ведь опытный спортсмен и наверняка не раз сталкивался с такой проблемой.

— Ну что ж! – я резко опустила кружку на тумбочку, громко стукнув донышком. Встала и развернувшись, наклонилась, подставила физруку свой зад – Если нужно, то проверьте ещё раз, товарищ физрук! Для меня эта практика очень важна, я бы не хотела потерять место вожатой.

— Что ж, приступим – уверенно кивнул он, я зажмурилась, уперлась руками в коленки, и постаралась расслабить задницу, чтобы никаких уплотнений в ней не было…

Окончание (во все места) в понедельник! ЖДУ ВАС!

Спасибо за интерес к моему творчеству! Добра и здоровья Вам!

Оценивайте.

Подписывайтесь.

Комментируйте.

Пишу для вас часто и с большим удовольствием:)

Кстати, пишу на заказ: mary.divyne@mail.ru (только по делу)