Потеря рая – и больше / Losing Paradise – And More © BillandKate

Потеря рая – и больше / Losing Paradise – And More © BillandKate

Категория: Измена, Перевод

**************

Ричард Дэвис:

6 сентября 2017 года, ураган "Ирма" пронесся по карибскому острову Сент-Мартин и разрушил наш маленький кусочек рая на Земле. Я не сравниваю нашу потерю прекрасного места отдыха с трагическим разрушением жизни, домов и средств к существованию замечательных людей, населяющих этот остров – это невозможно сравнить. Но и Джейн (моя жена), и я (Ричард) оплакивали потерю нашего особого рая, пока…

***************

Я познакомился с Джейн во время службы на USNS Comfort, одном из госпитальных суден ВМС класса Mercy, сразу после землетрясения на Гаити в 2010 году. Судно Comfort находилось в Карибском бассейне, оказывая помощь пострадавшим, я был младшим лейтенантом, до окончания шестилетнего срока службы оставалось два месяца, и я был готов получить почетную отставку и вернуться в гражданский мир. Все складывалось как нельзя лучше: время, проведенное в должности офицера, командовавшего бригадой помощников машинистов, давало мне широкие возможности для достойной гражданской карьеры.

Джейн была недавней выпускницей колледжа с дипломом медсестры, гражданским добровольцем на корабле, помогающим в восстановлении после операций. Мы познакомились, когда моя команда устраняла неполадки в ее палате. Я сразу же залюбовался ее красотой: рост 5-8 (172, 7 см), стройное спортивное телосложение (в школе и колледже она играла в женский футбол), длинные светлые волосы, голубые глаза и самая красивая улыбка, которую я видел за последние годы. Я постарался завязать с ней разговор, не показавшись назойливым и не мешая ей выполнять свои обязанности.

На судне действуют строгие правила относительно политики "братания", но в течение следующих нескольких недель, у нас была возможность несколько раз пообедать вместе. Я провел достаточно времени с Джейн, чтобы захотеть узнать ее получше. Она, видимо, чувствовала то же самое, потому что дала мне адрес своих родителей и номер своего мобильного телефона – мы договорились встретиться после моей демобилизации.

Уже через неделю после отставки, я стучался в дверь дома ее родителей в пригороде Филадельфии. Родители Джейн, Пол и Роуз, встретили меня приветливыми улыбками. Мы вчетвером приготовили вкусный домашний ужин: Роуз – отличный повар, Пол – ветеран ВВС, служивший в шестидесятые годы – отбросили межвидовое соперничество и сразу подружились. Пол даже дал мне наводку на работу в Филях – наводка превратилась в предложение, которое переросло в карьеру.

Должен признать, что мои сексуальные отношения с Джейн развивались гораздо медленнее, чем мне хотелось бы. Роза и Пол были католиками старой школы, и, поскольку Джейн жила дома, возможности для реализации нашей растущей любви друг к другу были ограничены. Джейн не была девственницей: в колледже у нее было два постоянных бойфренда. Прошло четыре месяца, прежде чем мы с Джейн, наконец, оказались в моей постели.

Это было довольно ванильно, но замечательно. Предыдущие парни Джейн, видимо, не отличались фантазией в постели. Она была шокирована некоторыми вещами, которые мы делали в те первые выходные, хотя, как я уже сказал, все было довольно ванильно.

Мы с Джейн поженились через десять месяцев после моего переезда в Пенсильванию. У нас обоих была отличная работа, и мы решили, что подождем несколько лет, прежде чем создавать семью. Мы использовали эти годы для того, чтобы накопить хороший капитал на новый дом и дать возможность Джейн стать мамой на полный рабочий день, когда появятся наши дети. Мы также использовали эти годы, чтобы насладиться обществом друг друга, эмоционально и сексуально. Наш медовый месяц мы провели на карибском острове Сент-Мартин. Мне удалось арендовать тридцатипятифутовую (10, 7 м) парусную яхту в Мариготе, столице французского Сен-Мартена. Мы обошли вокруг острова и зашли на Ангилью и Сен-Барт.

Джейн удивила меня тем, что большую часть времени между гаванями она проводила, загорая на палубе яхты.

— Как-то глупо надевать одежду, когда нас никто не видит, не правда ли?

Удивительное отношение к наготе, учитывая обычное консервативное отношение Джейн к сексу.

Третья ночь на яхте была, возможно, самой волшебной в моей жизни. Мы с Джейн покончили с вкуснейшим блюдом из красного луциана, к которому прилагалась замечательная бутылка бургундского шардоне. Мы расстелили одеяло на палубе и стали смотреть на миллион звезд. По небу пронеслись две падающие звезды. Мы занимались любовью, а когда закончили, заснули в объятиях друг друга, единственные в мире в эту ночь.

Через два дня мы приплыли в бухту у залива Ориент. Мы добрались до берега, и Джейн была ошеломлена, обнаружив, что мы находимся на нудистском пляже Ориент-Бей.

— Рик, здесь все голые!

На Джейн было самое маленькое бикини, и она все еще была слишком одета. Я решил шокировать Джейн и стянул с себя плавки.

— Рик, что ты делаешь?

— Когда в Риме (выражение "When in Rome, do as the Romans" – когда в Риме, делай как римляне).

— Ну, только не я!

Мы шли по пляжу вдоль натуристского курорта, Джейн в бикини, я в своем костюме от рождения. К тому времени, когда мы вернулись в ресторан курорта, Papagayo, Джейн отказалась от топа, но осталась в трусах. Это был уникальный опыт.

Я поплыл к лодке и взял наши полотенца, крем для загара и деньги. Мы взяли два шезлонга на пляже и ведро пива. Джейн не снимала трусы:

— Некоторые части тела предназначены только для глаз моего мужа! — было ее единственным комментарием по этому поводу.

День был прекрасный. Люди думают, что на нудистских пляжах царит дикий и безумный секс, я тоже видел порнографические картинки, но на Ориенте все совсем не так. Внешнее сексуальное поведение строго запрещено, и здесь нет бродячих групп озабоченных мужчин, пытающихся подцепить женщину. Это оказалось гораздо более расслабляющим, чем я ожидал.

Через пару часов мы поплыли обратно к лодке и поклялись когда-нибудь вернуться.

День, проведенный под солнцем, когда люди смотрели на мою красавицу жену топлесс, повысил мое либидо – вечер мы с Джейн провели на яхте, занимаясь любовью. Мы бросили якорь у пирса на острове Пинель, после чего отплыли обратно в Маригот и вылетели домой.

За шесть лет, прошедших с медового месяца до урагана "Ирма", мы с Джейн девять раз возвращались на остров. Мы либо арендовали парусную яхту, либо останавливались в кондоминиуме на пляже Ориент, но никогда не посещали натуристский курорт, хотя, время от времени, загорали на пляже Club Orient. Джейн никогда не меняла своего мнения относительно полной наготы, но нижняя часть ее бикини значительно уменьшилась, иногда до размеров стрингов, при этом сокровища оставались скрытыми.

У нас уже был забронирован десятый визит, когда случилась беда. Фотографии разрушений, которые мы нашли в Интернете, напомнили нам о том, что мы видели после катастрофы на Гаити. Словами невозможно описать разрушения.

Прошел месяц после "Ирмы", Джейн работала в одной из клиник города, когда узнала о возможности помочь в восстановлении клиники в окрестностях Маригот, в той же некоммерческой благотворительной организации, в которой она работала волонтером на Гаити. Джейн чуть не набросилась на меня, когда я входил в парадную дверь нашей квартиры.

— Рик, ты можешь в это поверить? Им нужна помощь на Сент-Мартине! Они просят квалифицированных медицинских работников, чтобы запустить новую клинику в Мариготе. Я уже поговорила со своим начальником, он сказал, что одобрит мой отпуск.

— Подожди-ка, Джейн. На какой срок это рассчитано?

— От трех до пяти месяцев.

— И ты не думала, что нам следует сначала поговорить об этом?

— Конечно, нужно – просто мне не приходило в голову, что ты не одобришь. Я ничего не подписывала и не брала на себя никаких обязательств. Извини, если я немного поторопилась, просто я так разволновалась, когда получила сегодня письмо.

— А как же наши планы по созданию семьи? Ты перестала принимать таблетки в прошлом месяце.

— Мы можем отложить это на несколько месяцев? Только на несколько месяцев, я обещаю. Мы будем осторожны, пока я не вернусь, а до тех пор будем пользоваться презервативами. Пожалуйста?

Прошло больше часа, прежде чем я окончательно согласился с Джейн, это было важнее нас обоих – люди, которых мы знали и любили, нуждались в ее помощи.

************************

"Это показывает, что за каждое доброе дело, рано или поздно приходится отвечать". – Бандит Кальвера / Великолепная семерка

************************

Я взял несколько дней отпуска, чтобы сопровождать Джейн на Сент-Мартин и помочь ей освоиться на новом месте. Мы приземлились на острове в четверг и взяли напрокат машину. Хотя мы сняли номер на выходные, первая наша остановка была в офисе благотворительной организации, вторая – в квартире, где будет жить Джейн. Мы познакомились с соседкой Джейн, Элисон Паркер. Мы пригласили ее на ужин, и чем больше я общался с Элисон, тем больше она мне нравилась. Она казалась ответственной, счастливой в браке, тридцати с небольшим лет. К тому времени, когда мы высадили Элисон у квартиры и отправились в Ориент-Бей, чтобы заселиться в наш номер, уровень моего беспокойства снизился вдвое.

В пятницу утром мы с Джейн отправились на пляж, чтобы совершить пробежку. Когда мы бежали по пляжу, навстречу нам бежал мужчина. Мы обменялись улыбками и небольшими взмахами – ничего необычного, просто вежливость, которой обмениваются любители фитнеса.

Мы с Джейн добежали до конца бухты и повернули обратно. На полпути мы приблизились к тому же бегуну. На этот раз он остановился.

— Bon jour (Добрый день).

К моему удивлению, Джейн остановилась.

— Bon jour.

Мужчина протянул мне руку.

— Вы американцы?

Я ответил на его рукопожатие.

— Как вы догадались?

— Просто дикое предположение: одежда, дружелюбие, когда я с вами поздоровался, акцент. Меня зовут Жан-Поль.

— Я Ричард – это моя жена, Джейн.

Жан-Поль протянул ей руку.

— Очень приятно. Приятно встретить новых людей – после "Ирмы" пляж стал таким пустынным, особенно в это время года.

Жан-Поль слишком долго смотрел на Джейн, но его трудно было винить, так как она выглядела эффектно в своем бюстгальтере и шортах для бега. Когда Жан-Поль спросил, как мы планируем провести день, меня разозлило, что Джейн сообщила о нашем намерении посетить нудистский пляж.

Конечно, он появился в тот же день. Он передвинул шезлонг по другую сторону от Джейн от меня. Он убедился, что она смотрит, когда он спустил штаны. Этот сукин сын был подвешен. Он устроил специальную выставку, намазав себя кремом для загара, особенно "там". Следующий час он рассказывал нам историю своей жизни, а я изо всех сил старался не заснуть.

Оказалось, что он – французский подданный, живущий на Сен-Мартене, чтобы помочь в восстановлении школы и других пострадавших общественных зданий. Местные инженеры-строители были ошеломлены масштабами необходимых проектов, и его парижская фирма направила его сюда для помощи местным жителям. Когда его спросили о семье, он ответил, что холостяк.

— Ни жены, ни детей.

Я купил первую порцию пива, а когда вернулся из пивной, Жан-Поль лежал на животе и смотрел на меня с ухмылкой на лице.

Через полчаса Жан-Поль предложил купить вторую порцию и ушел. Пока его не было, я постарался вовлечь Джейн в разговор, не имеющий никакого отношения к нашему собеседнику. Как раз в тот момент, когда я спросил Джейн об ужине, Жан-Поль вернулся с нашим пивом.

Джейн повернулась к Жан-Полю:

— Мы как раз обсуждали ужин. Может быть, вы посоветуете какое-нибудь место? Наш любимый ресторан закрылся после "Ирмы".

— Давайте я отведу вас в мое новое любимое место в Мариготе. Это будет мое угощение.

Я не смог скрыть своего раздражения, но Джейн ответила, прежде чем я отклонил его предложение.

— Это очень мило с вашей стороны. Мы можем заехать за вами по пути?

Вот так мы и закончили наш пятничный вечер с французом.

Ужин был хорошим, но я мог бы обойтись без снисходительного отношения Жан-Поля. Как и многие французы, он, похоже, испытывал определенную неприязнь к американцам, особенно к нашим военным. Не раз он делал ехидные замечания по поводу плохих решений, принимаемых США. Я прикусил язык, прежде чем согласиться с ним – я хотел сказать, что особенно плохое решение мы приняли, когда вместе с британцами выгнали нацистов из Франции. Но я придержал язык, потому что он мог использовать мои слова, чтобы добиться сочувствия со стороны Джейн. Это было не первое мое родео.

Джейн хорошо провела вечер, оказавшись в центре внимания. Возможно, мне следовало бы больше беспокоиться из-за ее кокетливых манер, но мы говорим о Джейн. Это женщина, которая всю свою жизнь делала правильные вещи, была хорошей дочерью и женой.

Мы по очереди танцевали с Джейн, время от времени я ловил Жан-Поля на том, что он пытается тереться о Джейн, и всякий раз, когда это происходило, я вмешивался. Это его очень бесило. Когда я наконец сказал Джейн, что пора уходить, он попытался поддеть меня ехидным комментарием. Я бы оставил его там, но он вышел вместе с нами, и я решил отвезти его домой. Когда я остановился перед его квартирой, он снова попытался поддеть меня, поцеловав Джейн. Я уверен, что она думала, что это будет один из тех "поцелуев в щеку", но он поцеловал ее в губы, застав Джейн врасплох. Я был рад, что она не ответила на поцелуй.

В ту ночь мы занимались любовью, но использовали эти чертовы презервативы. Я скучал по ощущению её.

Я решил избегать этого придурка до конца выходных. Я намекнул, что этот парень мне не нравится, что он груб и неуважителен. Джейн не стала спорить, и я решил, что высказал свою точку зрения. Когда пришло время садиться на самолет, я постарался сделать все возможное, чтобы сказать Джейн, что люблю ее и чтобы она была осторожна.

В течение первой недели мы разговаривали по телефону почти каждый вечер. Она позвонила мне в субботу днем, сообщила, что сотрудники проводят вечер за ужином, и пообещала позвонить мне в воскресенье. Когда мы наконец соединились в воскресенье вечером, Джейн выглядела отстраненной. Она утверждала, что просто устала от долгой недели, ведь первые шесть дней она работала.

В течение последующих двух недель, звонки были все реже и реже. К концу третьей недели я забеспокоился и запланировал прилететь на следующие выходные. В четверг у нас состоялся хороший долгий разговор. Я рассказал Джейн о своих планах прилететь в пятницу и остаться до воскресенья. Но я не сказал ей, что на самом деле мой рейс домой был во вторник, а в понедельник у нее был день рождения, и я хотел сделать ей сюрприз.

Джейн встретила меня в аэропорту с поцелуями и объятиями. Она сказала, что меня ждет приятный сюрприз: она забронировала бунгало в Филлипсбурге. Она сказала, что ей надоело жить на французской стороне и она хочет сменить обстановку. Это казалось странным, но я был полон решимости использовать этот уик-энд для восстановления отношений с женой, и мое нытье по поводу ее планов, не помогло бы начать уик-энд правильно.

Первый намек на проблемы появился, когда Джейн разделась той ночью. Свет был слабый, но я не увидел никаких линий загара. В ту ночь мы занимались любовью, конечно, с презервативами, но было слишком темно, чтобы понять это наверняка. Я поступил хитро: я не спал, пока она не заснула, и воспользовался фонариком на своем телефоне. Черт, никаких следов, даже стрингов.

На следующее утро выходные пошли под откос. Когда я спросил Джейн об отсутствии линий загара, она стала защищаться и придумала какую-то историю о том, что можно загорать в уединении на их террасе, добавив:

— Ты мне не доверяешь?

Я уже начал не доверять, но держал это в себе. Трудно определить правильный подход в этой ситуации. Оглядываясь назад, я должен был схватить Джейн и вернуть ее домой; если бы она изменила, возможно, я бы простил ее, и мы могли бы решить эту проблему с помощью консультаций; некоторые пары могут пережить измену мужа или жены. Но для спасения брака нужны двое, а на данном этапе, я бы работал в одиночку.

В субботу и воскресенье мы занимались своими делами, пока я не инсценировал свой отъезд с острова в воскресенье днем. Первоначально я намеревался застать Джейн утром в понедельник в ее квартире и провести с ней столько времени, сколько позволит ее рабочий график. По крайней мере, я предполагал, что мы вместе позавтракаем и поужинаем. Теперь, после столь паршивых выходных, я пересмотрел свои планы.

Мы попрощались в отеле: Джейн – чтобы вернуться в свою квартиру в Мариготе, я – чтобы отправиться в аэропорт. О глубине наших отношений говорит тот факт, что Джейн не стала спорить, когда я предложил ей не сопровождать меня на прощание в аэропорт. Она, видимо, торопилась, потому что не заметила, что я попросил свое такси развернуться на первой же кольцевой развязке и поехать за ее такси.

Она поехала прямо к квартире, где мы встретили Жан-Поля в тот первый вечер, больше месяца назад. Она даже не постучала в дверь, а сразу вошла. Я расплатился с водителем и задумался о том, что мне делать. Потребовалось всего две минуты, чтобы решиться на встречу с ними, но я надеялся, что еще не опоздал. Я уже собирался постучать в дверь, когда услышал слова, разрушившие всякую надежду. Они вряд ли услышали бы мой стук, учитывая толчки в дверь и крики Джейн.

Я ушел и поехал в аэропорт, опоздав на воскресный рейс, но успев поменять билет со вторника на понедельник. Я заселился в номер и напился. Думаю, я спал не более двух часов.

Не могу сказать почему, но по какой-то причине я встал с постели рано утром в понедельник. Купил букет цветов и поехал на такси в квартиру Джейн. Я дал двадцать долларов молодому человеку, чтобы он отнес цветы и купленную ранее открытку к ее двери. Когда он постучал, я наблюдал за ним с другой стороны улицы. Элисон открыла дверь, взяла открытку, скрылась в квартире, затем передала открытку обратно молодому человеку. Он вернулся ко мне с цветами и открыткой.

— Дама сказала, что ваша жена там больше не живет, написала на открытке новый адрес. Извините.

Он протянул мне открытку, и я увидел на ней написанный адрес Жан-Поля.

— Хотите получить еще двадцать? Мы можем пройти четверть мили и доставить их туда.

— Конечно.

Мы шли, не говоря ни слова. Думаю, молодому человеку было неловко за меня, женатого рогоносца. Он постучал в дверь Жан-Поля, я остался в парке напротив, но я видел, как молодой человек передал открытку и цветы через открытую дверь. Когда молодой человек вернулся, он только сказал:

— Думаю, она уже не твоя, извини. Ни один из них даже не удосужился ничего надеть, прежде чем открыть дверь.

Я отдал ему двадцатку, и не успели мы отойти, как дверь квартиры открылась, из нее вышел Жан-Поль, все еще голый, и перебросил цветы через перила.

В тот же день я прилетел домой и начал распутывать нашу супружескую жизнь. По совету адвоката по разводам я задокументировал остатки на наших счетах, разделил средства и открыл свои собственные счета, удалив свое имя с нашей общей кредитной карты и расчетного счета. Моя цель заключалась в том, чтобы все подготовить до того, как я сообщу Джейн о нашем разводе.

Если Джейн и заметила отсутствие любви и тепла во время последующих, нечастых телефонных звонков, она ничего не сказала до третьей недели. По какой-то причине Джейн решила вернуться домой, но не сказала мне почему по телефону.

— Ричард, похоже, ты не слишком рад моему возвращению. Что случилось?

— Джейн, тебя нет уже почти восемь недель. Разлука оказалась более трудной, чем я предполагал. Вот увидишь, все изменится, когда ты выйдешь из самолета. Давай подождем до субботы и тогда поговорим.

Джейн, кажется, была недовольна моим безразличием: неужели она настолько бредит?

У меня не было никаких планов встречать рейс Джейн домой. У меня не было желания больше смотреть на нее, выслушивать ее оправдания или спрашивать ее о причинах. (К тому же, что если ее причины "почему" забьют вам голову?). Мое сердце было каменным, и мне предстояла еще одна сложная задача. В пятницу вечером я поехал к Розе и Полу домой. Они встретили меня как своего сына, как и всегда.

— Ричард, какой приятный сюрприз. Мы не ожидали увидеть тебя до воскресенья. Мы с нетерпением ждем встречи с Джейн и совместного воскресного ужина.

— Роза, Пол, мне очень жаль говорить вам об этом. У Джейн есть любовник в Сент-Мартине. Насколько я могу судить, она встречалась с ним почти все время, пока ее не было.

— Этого не может быть! Это не наша Джейн, здесь, должно быть, какая-то ошибка.

— Никакой ошибки – я убедился в этом, когда был там в последний раз. Она съехала со своей квартиры и живет с французом, которого встретила там.

Роза начала плакать, Пол выглядел так, словно собирался взорваться.

— Я все еще не верю в это, это какая-то ошибка.

— Ну, ты можешь спросить у нее, когда она прилетит завтра. Ты должен будешь встретить ее рейс, я с ней закончил. В этом конверте документы на развод, она может попросить своего адвоката связаться с моим, его визитка внутри. Если она настаивает, я могу направить ей официальное уведомление, но я не вижу в этом необходимости. Все, чем мы владеем, делится пополам. Договор аренды нашей квартиры истекает через шесть недель, и арендная плата внесена заранее. Это даст ей время продлить договор или вывезти свое имущество.

Я бросил конверт на диван, повернулся и ушел.

Конечно, на следующий день были звонки и смс – Джейн оставляла сообщения, умоляя меня поговорить с ней. Я отвечал на сообщения только своими. "Сходи к моему адвокату. У нас все кончено".

**************************

Джейн Дэвис:

Первый раз, когда я увидела Жан-Поля, бегущего к нам по пляжу, со мной что-то произошло. Как иначе объяснить все те глупости, которые я совершала с того момента и до того момента, как сошла с самолета в аэропорту Кеннеди.

Ричард был человеком, которого я планировала любить всю свою жизнь, с которым надеялась создать семью, который относился ко мне с любовью и уважением. Я отплатила ему жестокостью и неуважением.

Все началось с того момента, когда мы с Ричардом остановились на пляже в тот первый день. Жан-Поль был красив, с телом греческого бога, только более смуглым. Он был обаятелен, но я не заметила, что его обаяние направлено исключительно на меня, а также не распознала его легкие подколы в адрес Ричарда. Я по глупости ляпнула, что мы с Ричардом планируем провести вторую половину дня на нудистской части пляжа.

Поэтому не удивительно, что в тот день появился Жан-Поль, и мне было приятно думать, что я привлекла внимание такого красивого мужчины. Он убедился, что я наблюдаю за ним, когда встал, чтобы снять шорты. Естественно, я смотрела, как обнажается его член. Он был мягким, но при этом не менее шести дюймов (15, 2 см) в длину и невероятно широким. Жан-Поль улыбнулся мне, усаживаясь в шезлонг слева от меня, и продолжил доминировать в разговоре – и я позволила ему это.

Я всегда была хорошей девочкой. В школе и колледже я серьезно относилась к учебе и футболу, редко посещала вечеринки, а те несколько вечеринок, на которых я присутствовала, были такими, которые одобрили бы мои родители, увидев меня.

Я была девственницей до второго курса колледжа, потеряв девственность с парнем, с которым встречалась почти весь год. У меня было разбито сердце, когда мы расстались. Только в выпускном классе, второй парень затащил меня в свою постель. Мы продержались всего несколько месяцев, прежде чем я поняла, что не люблю его, никогда не полюблю и только причиню ему боль, затягивая неизбежное.

Прошло полгода после окончания школы, когда Ричард вошел в мою жизнь. Я была так счастлива, когда он продолжил наш целомудренный корабельный роман (выражение "корабельный роман" – случайный или эфемерный, как будто происходящий на борту корабля), постучав в дверь моих родителей. Оба моих родителя полюбили Ричарда – папа всегда говорил о нем как о своем "сыне". Ричард был идеальным джентльменом, когда мы встречались, никогда не давил на меня в плане секса, позволяя мне не торопиться, чтобы понять, что он мой будущий партнер, прежде чем мы в первый раз занялись любовью. И это была любовь – я никогда не забуду его взгляд, когда он навис надо мной и вошел в меня; этот взгляд говорил: "Я люблю тебя". На следующей неделе Ричард сделал мне предложение, конечно же, получив разрешение моего отца. Это была короткая помолвка, замечательная свадьба и медовый месяц, прямо как в фильме Hallmark (пока Ричард не сбросил плавки, а я не сняла топик на общественном пляже).

Наш брак был таким же замечательным, и мы были в нескольких месяцах от создания семьи, когда я все испортила. Причины, по которым я добровольно согласилась помочь в строительстве клиники, были, в основном, альтруистическими, но не совсем. Две медсестры средних лет на работе заливали мне голову ядом. Рассказывая мне, как я много упустила, потому что была хорошей девочкой и не испытала всех радостей жизни, прежде чем остепениться. "Как ты могла так рано выйти замуж?", "Неужели ты никогда не задумывалась, каково это – заниматься любовью с настоящим жеребцом?". Эти две змеи забивали мне голову сомнениями, а я была слишком глупа, чтобы понять, что они одиноки, разведены и завидуют моему счастью.

Итак, я воспользовалась возможностью на несколько месяцев уйти от своей жизни, чтобы убедиться, что беременность в двадцать восемь лет – это действительно то, чего я хотела.

Не буду приукрашивать и врать: меня привлекал Жан-Поль, и да, его член заставил меня задуматься о том, будет ли он ощущаться по-другому. На одном из уроков анатомии я пошутила, что есть два вида членов: "показывающий" и "растущий". Жан-Поль научил меня, что есть и третий вид – "показывающий и растущий"; он был осторожен, когда делал это, он ждал, пока Ричард встанет и пойдет в бар на пляже. Как только Ричард скрылся из виду, Жан-Поль повернулся ко мне, он лежал на животе в шезлонге, он повернулся, и его член был твердым. Не знаю, открылся ли у меня рот, возможно, да, но я точно смотрела. Член Жан-Поля был, наверное, дюймов восемь-девять (20, 3-22, 9 см) в длину и почти такой же толстый, как пивная бутылка. Головка была похожа на гриб, сидящий на вершине. Мои глаза оторвались от него – когда я подняла взгляд на лицо Жан-Поля, его улыбка превратилась в ухмылку. Жан-Поль перевернулся на живот, но его голова по-прежнему была обращена ко мне, а ухмылка прожигала меня насквозь.

Жан-Поль пригласил нас поужинать с ним в городе, в знак благодарности за то, что мы позволили ему провести с нами вторую половину дня. Ричард не хотел соглашаться, но я согласилась, не посоветовавшись с ним. В тот момент Ричард выглядел бы глупо, если бы отказался. Мы заехали за Жан-Полем к его квартире, поужинали в городе и прогулялись через квартал до танцевального клуба.

В этот вечер, моя попка ни разу не коснулась сиденья – оба мужчины по очереди танцевали со мной. Это было почти соревнование – кто больше заведет меня. Жан-Поль не раз терся своим прикрытым членом то о мой живот, то о мою попку. Была уже почти полночь, когда Ричард, наконец, сказал, что пора возвращаться в наш номер. Жан-Поль сделал замечание по поводу того, что Ричард – неудачник на вечеринке.

Ричард ответил:

— Нет, просто мне пора побыть с женой наедине, чтобы мы могли закончить вечер так, как положено счастливой семейной паре.

Я думаю, это разозлило Жан-Поля, он, похоже, воспринял это как вызов. Выйдя из машины у своего дома, он поцеловал меня в губы. Жан-Поль попытался использовать свой язык – к счастью, я держала губы сомкнутыми. Я думаю, что мы с Ричардом не поссорились в тот вечер только потому, что Ричард видел, что я не ответила на поцелуй.

На следующее утро, в субботу, Ричард сказал мне, что мы не пойдем на пляж, и мы отправились на голландскую сторону острова и хорошо пообедали. В ту ночь мы остались дома и занимались любовью. Ричард уезжал в воскресенье, и мне было приятно провести в его объятиях последнюю ночь перед нашей разлукой.

В воскресенье я поцеловала Ричарда на прощание, когда он подвез меня к квартире Элисон. Его последними словами перед тем, как сесть в арендованную машину, были:

— Помни, как сильно я тебя люблю, как сильно я буду по тебе скучать. Будь осторожна, любимая.

В первую же неделю Жан-Поль появился на работе, "чтобы поздороваться" и пригласить меня на обед. Мы пообедали вместе, он развеял мои подозрения, ведя себя как безупречный джентльмен. Когда в тот день Элисон предупредила меня, чтобы я была осторожна рядом с Жан-Полем, я отмахнулась от ее опасений.

— Что ж, просто будь осторожна рядом с Жан-Полем – не забывай, что ты замужем за прекрасным человеком.

Наверное, это было самое худшее, что она могла сказать в тот момент в моей жизни.

В первую субботу весь персонал отправился на ужин. Жан-Поль, видимо, подружился с одним из моих коллег, потому что он появился и сел за наш стол, очаровав всех, кроме Элисон. Жан-Поль уговорил меня вернуться в тот же танцевальный клуб, где мы провели вечер с Ричардом.

Жан-Поль танцевал со мной следующие два часа, практически занимаясь сексом на танцполе, делая перерывы только для того, чтобы выпить еще чего-нибудь за нашим столиком. Все притязания на джентльменство исчезли уже после второго танца: его язык находил мой, его руки оказывались на моей попке или груди всякий раз, когда ему казалось, что мы можем остаться незамеченными. Он позволял себе вольности со мной, чего я никогда не позволяла Ричарду на людях.

И он отвез меня в свою квартиру и трахнул. По-другому это не описать. Жан-Поль использовал мое тело, и мое тело отвечало ему. Мое влагалище уже было мокрым от грязных танцев, поэтому, как только закрылась дверь, он раздел меня, разделся сам и толкнул на кровать. Взяв меня за лодыжки, он приподнял и раздвинул мои ноги.

— Вставь его, — потребовал он.

Я потянулась вниз, чтобы взять его член, он был таким же большим и твердым, каким я его помнила с первого дня на пляже. Жан-Поль почувствовал мою нерешительность. Какая-то часть моего мозга, конечно, не та, где находится мораль, но какая-то часть все еще функционировала.

— Я не принимаю противозачаточные.

— Я прооперирован, вставь его.

Я вставила.

Жан-Поль дал мне привыкнуть к его размеру. Первые пару дюймов ощущались восхитительно, эта грибовидная головка задевала мою точку G. Жан-Поль был жеребцом, он знал, что делать с тем даром, который дала ему природа. Он продолжал теребить эту точку и, наклонившись, стал лизать и покусывать мои соски. Вперед-назад, мои соски были полностью вытянуты, доставляя удовольствие моему мозгу. Через несколько минут я кончила, выпустив в свой канал еще больше жидкости.

Жан-Поль воспользовался этой влажностью и погрузил свой орган в меня еще глубже. Ощущение было такое, что он находится прямо под моим пупком. Я положила руку на низ живота: мне показалось или я действительно почувствовала, как головка двигается вперед-назад? Жан-Поль снова доказал, что знает, на что способен, чтобы доставить удовольствие женщине. Его член упирался в шейку матки, но не слишком сильно, а настолько, чтобы довести меня до второго оргазма.

Когда я кончила, Жан-Поль оставался неподвижным, головка члена слегка надавливала на шейку матки. Оргазм накатывал волнами, длящийся дольше, чем я когда-либо помнила, пока я не почувствовала его. Его член вошел в мое лоно. Затем я почувствовала его освобождение: его член настолько плотно вошел в стенки моего влагалища, что каждый раз, когда он выкачивал очередную струю спермы, его член расширялся.

В ту ночь у меня так и не нашлось времени задуматься о своей измене – каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, Жан-Поль читал мои мысли. После первого раза, когда мы трахнулись, мы лежали вместе, я в его объятиях. В тот момент, когда я уже собиралась сказать: "Мне пора идти", он перевернул меня на живот и взял меня сзади.

Мы заснули после того, как оба кончили во время второго сеанса. Проснувшись, я увидела, что Жан-Поль смотрит на меня.

— Bon (Прекрасная), ты проснулась.

Не говоря больше ни слова, он сплюнул в руку, растёр слюну по головке члена и вошёл в меня в третий раз.

Обычно я не могу кончить по утрам, и в это утро, несмотря на орган и технику Жан-Поля, я не кончила, но все равно ощущения были фантастические. Мы закончили и вместе приняли душ, не переставая играть друг с другом, пока не закончилась теплая вода. Жан-Поль сварил кофе и нарезал багет на завтрак. Он одолжил мне зубную щетку; я не удивилась, увидев, что у него в ящике лежит запас дешевых зубных щеток. Увидев мое выражение лица, он просто одарил меня своей порочной улыбкой.

— Поторопись, мы идем на пляж.

— Мне придется заехать и захватить купальник. Как я объясню Элисон вчерашний вечер?

— Тебе не придется, ты не поедешь домой.

— А что, у тебя есть коллекция бикини в другом ящике?

— Нет, но ты можешь надеть одну из моих футболок, пока мы не доберемся до пляжа. На нудистском пляже купальник тебе не понадобится.

— Но я никогда не хожу без нижнего белья, если это даже стринги.

— Сегодня все изменится.

Мы действительно пошли на нудистский пляж, правда, не на Ориенте. Мы поехали на Купекой, пляж, на котором мы с Ричардом уже однажды были. Жан-Поль, казалось, получал удовольствие от того, что заставлял меня чувствовать себя неловко, раздвигая границы. Он расстелил наше одеяло рядом с группой молодых людей – я видела, как они втроем, время от времени, поглядывали в мою сторону, пытаясь разглядеть мою лысую киску. Мне стало интересно, сколько из меня вытекло от Жан-Поля, и я пошла в прибой.

Жан-Поль присоединился ко мне в воде; когда мы были по шею в воде, он попытался трахнуть меня в воде. Черт, он снова был очень твердым. Впервые я ему отказала. Он был недоволен, но смирился. Я позволила ему намазать себя кремом от загара, и это было почти ошибкой. Я чувствовала, как снова становлюсь мокрой.

— Давай вернемся к тебе.

Мы так и сделали, и трахнулись еще два раза, прежде чем Жан-Поль привез меня вечером в мою квартиру.

И снова Элисон сказала что-то не то.

— Мне казалось, я говорила тебе быть поосторожнее с этим мужчиной. Он собирается испортить тебе жизнь и разрушить твой брак.

Мне не нужен был урок морали, я не сказала ни слова. Просто вошла в свою спальню и закрыла дверь.

В течение следующих двух недель, я металась туда-сюда между своей квартирой и квартирой Жан-Поля. И все это время, Элисон холодно относилась ко мне на работе. Наконец, в четверг с меня было достаточно. Жан-Поль предложил мне переехать к нему в начале той недели, и до сих пор я колебалась.

— Элисон, Гленна ищет жилье. Почему бы мне не съехать и не предоставить ей свою комнату – ты не против?

Элисон вздохнула с облегчением.

— Меня это устраивает. Когда?

— Завтра.

Я провела вечер, собирая свои вещи и разговаривая с Ричардом по телефону. Его голос звучал одиноко, и это был непростой телефонный разговор. Я не могла понять, подозревает ли он что-то, но старалась успокоить его. Мы даже договорились, что он приедет к нам еще на один длинный уик-энд. Ричард проверит рейсы и свяжется со мной. Теперь нужно было решить, как держать Ричарда подальше от Маригота, моей работы и Элисон.

Выходные, на которые приехал Ричард, были просто катастрофой. Ричард слишком старался, а я не старалась совсем. В результате я стала его жалеть, что привело к моему неуважению к нему. Я почувствовала почти облегчение, когда Ричард предложил мне не ехать в аэропорт, чтобы попрощаться. Все выходные у меня сводило желудок – я пыталась скрыть предательство нашего брака. Я поймала такси и отправилась прямо в квартиру, которую теперь делила с Жан-Полем.

Когда я вошла в квартиру, Жан-Поль уже ждал меня. Он задрал мне юбку, снял с меня трусики и засунул палец прямо во влагалище.

— Ты пользовалась презервативами все выходные, как я тебе говорил?

— Да, Жан-Поль, он ни разу не кончил в меня.

— Ты сосала его член? Я не буду тебя целовать, если ты сосала его член.

— Нет, я ни разу не сосала его член. Мы занимались любовью всего три раза и всегда с презервативом.

— Хорошо, эта пизда принадлежит мне.

С этими словами он поплевал на руку, потер свой член и вставил его в меня. Я продержалась всего несколько минут, прежде чем кончила. Он прижал меня к двери. Мои ноги были перекинуты через его руки, он держал меня и прижимал спиной к двери, вгоняя член все глубже и глубже. Наверное, я кричала.

— Трахни меня, трахни меня. Боже, как мне нужно, чтобы ты меня трахнул. Заставь меня кончить еще раз, Жан-Поль!

В те выходные то, как я обращалась с Ричардом, как неуважительно относилась к нему, отказывая ему в полной мере в моем разуме и теле, и все потому, что этого требовал Жан-Поль, привело к полному разрушению всякого самоуважения, которое у меня еще оставалось. В воскресенье вечером я впервые позволила Жан-Полю (или любому другому мужчине, если уж на то пошло) поиграть с моей задницей. Не то чтобы он пытался засунуть туда свой член – это было невозможно. Но он засунул мне в задницу большой палец, когда трахал меня сзади.

В понедельник утром пришла открытка и цветы от Ричарда. Сначала я запаниковала, подумав, что Ричард знает, что я живу с Жан-Полем, но на конверте обнаружила почерк Элисон, которая пересылала открытку из моей старой квартиры в новую. Жан-Поль демонстративно выбросил цветы на улицу, а затем рассмеялся, прочитав романтическую поздравительную открытку Ричарда, прежде чем выбросить ее в мусорное ведро.

— Подожди, увидишь, что я купил тебе на день рождения: нет ничего более бесполезного, чем букет цветов.

Вечером я открыла его подарок: это был тонкий фаллоимитатор, который он стал засовывать мне в задницу, пока делал мне куни. Оргазм был запредельный. В среду он заставил меня сесть на него – пока я скакала на его члене, он засовывал смазанный дилдо мне в задницу. Я подпрыгивала вверх-вниз, иногда фаллоимитатор входил в меня, когда его член выходил; иногда и член, и фаллоимитатор входили в меня одновременно. Я кончала и кончала, пока Жан-Поль, наконец, не сдался и не кончил тоже. Рухнув ему на грудь, я заснула.

В субботу вечером мы пошли в клуб. Жан-Поль постоянно покупал выпивку, мы танцевали. В какой-то момент появился его друг и присоединился к нам. Симон был худощавым французом, работавшим в отделе планирования, я уже встречала его однажды, когда обедала с Жан-Полем. Симон пригласил меня на танец.

— Давай, давай, веселись, — ответил Жан-Поль, когда я посмотрела на него.

Мы с Симоном танцевали первый танец, когда началась вторая песня, Жан-Поль присоединился к нам на танцполе. Они держали меня между собой, грязно танцевали, тверкали, терлись об меня. Наконец, один из вышибал подошел, чтобы разнять нас. Должно быть, мы вели себя очень рискованно, потому что я видела ужасно непристойное поведение на этом танцполе. Жан-Поль разозлился, когда вышибала сказал, чтобы мы остыли.

— Давайте убираться отсюда.

Когда мы шли обратно в апартаменты, Симон все еще держался рядом. Он достал из кармана косяк, зажег его и передал по кругу. Я сделал небольшую затяжку, для меня это был первый раз. По мере того как косяк передавался от одного к другому, с каждой маленькой затяжкой у меня все сильнее кружилась голова. К тому времени, когда мы добрались до нашей квартиры, косяк был закончен. Жан-Поль разлил нам текилу по рюмкам, как только мы вошли в дверь. Мы с Жан-Полем расположились на диване, Симон сидел за кухонным столом.

Жан-Поль стянул с меня топик и стал посасывать мои соски. Свет был выключен, и только городские огни, пробивающиеся сквозь тени, позволяли что-то разглядеть. Жан-Поль посадил меня на колени лицом к себе, продолжал ласкать мои груди, потом его руки залезли мне под юбку, и два пальца вошли в мое влагалище. Его пальцы играли с моей точкой G, а большой палец ласкал мой клитор, заставляя меня кончить.

Жан-Поль, играя с моим клитором, одной рукой ласкал меня, а другой обнимал мою попку; его рот переместился с моих грудей на мой рот, его язык играл с моим. Я почувствовала вторую пару рук на своих грудях, губы целовали мою шею, пальцы тянулись к соскам. Поцелуи и ласки продолжались до тех пор, пока я не испытала второй оргазм.

Симон отстранился, не говоря ни слова, Жан-Поль продолжал целовать меня, пока не поднял со своих колен. Мы встали и разделись, и тут я увидела на кровати голого Симона, его член стоял твердый, прямой и блестел от смазки. Член Симона был вдвое меньше, чем у Жан-Поля, но все равно больше, чем мой подаренный на день рождения фаллоимитатор.

Жан-Поль направил меня к кровати:

— Повернись и сядь на него.

Я сначала не поняла.

— Садись на него, в свою попку.

Когда я замешкалась, Жан-Поль схватил меня за руки и толкнул обратно на кровать. Он практически поднял меня на бедра Симона, по-прежнему обращенные к нему. Симон потянул мои бедра назад, пока я не почувствовал его член у входа в мою попку. Смазка сделала свое дело, и тонкая головка члена Симона вошла в мою попку. Симон продолжал оттягивать мои бедра назад, пока его лобковые волосы не коснулись моей попки.

Жан-Поль не дал мне времени привыкнуть к этому вторжению. Он надавил на мои плечи так, что моя спина оказалась на груди Симона. Затем он опустился на меня.

Два члена, четыре руки, два рта, толчки в задницу и влагалище – стимуляция была запредельной. Я не могу сказать, был ли у меня один непрерывный оргазм или несколько. Ничто не подготовило меня к тому, как долго они будут меня использовать. Симон кончил первым, Жан-Поль продержался еще минут десять или около того. Я была измотана и лежала между ними, кажется, я плакала, когда потеряла сознание от выпивки, наркотиков и секса.

Когда я проснулась в воскресенье утром, Симона уже не было. Жан-Поль сварил кофе и принес мне чашку – большая редкость для него прислуживать мне в постели.

— Прошлой ночью было весело. Пей кофе, мы едем на пляж.

В течение недели Симон приходил еще два раза – он снова трахал мою задницу и трахал мою пизду (теперь я могу использовать это слово) с презервативом. Жан-Поль был странным. Он не хотел, чтобы мой рот был на члене, даже на его, если мы собирались целоваться. Он не позволял никому трахать мою пизду без презерватива – никаких небрежных секунд для него. Но он не возражал против того, чтобы Саймон выстрелил сперму в мою задницу, поскольку его член не будет входить в эту дырку.

— Только педики трахают жопы.

Он был, наверное, самым гомофобным человеком, которого я когда-либо встречал.

Во вторник третьей недели после визита Ричарда, утром я почувствовала себя странно и поняла, что пропустила месячные несколько недель назад. Я пробралась в лабораторию клиники, пока техник был на обеде, и самостоятельно сделала тест, который подтвердил, что я беременна. Но как? В момент зачатия ребенка Ричард пользовался презервативами, а Жан-Поль был предохранен. Презервативы могут порваться, но тут мне в голову пришла ужасная мысль.

В среду я убедилась, что Жан-Поль трахнул меня до того, как я ушла на работу. Я поместила образец его спермы под микроскоп, как только пришла в клинику. В образце плавали маленькие пловцы Жан-Поля – этот сукин сын врал, он был фертилен и, скорее всего, отец моего ребенка.

Я побежала по улице к его офису и столкнулась с ним.

— Я беременна!

— И что?

— Это твое, сукин сын! Ты не прооперирован – я проверила, и ты фертилен.

— И что? Избавься от этого. Или, еще лучше, возьми его и пусть Ричард его вырастит.

— Я не могу просить Ричарда растить твоего ребенка. Разве ты не заботишься обо мне и нашем ребенке?

Выкрикивая эти слова, я набросилась на Жан-Поля, нанося удары кулаками по его груди. Жан-Поль ответил мне сильной пощечиной по лицу, достаточно сильной, чтобы отбросить меня на стул.

— Ты тупая американская пизда! Неужели ты думала, что я забочусь о тебе? Мне доставляло удовольствие делать рогоносца из твоего красавчика мужа-моряка. Теперь ты можешь вернуться в Америку, и он сможет воспитывать моего ребенка, как настоящий рогоносец. Убирайся со своим дерьмом из моей квартиры и оставь меня в покое.

Пощечина и его слова были как холодный душ. Внезапно все стало ясно: моя жизнь превратилась в помойную яму безнравственности. С моих глаз спали шоры, и я увидела, во что превратилась. Неужели я опоздала спасти свою счастливую жизнь дома?

Я дошла до квартиры и собрала свои вещи. В клинике я спросила Джоан, могу ли я пожить у нее несколько дней. Я сообщила, что уезжаю домой. Слухи об этом распространились в течение нескольких часов.

Элисон подошла ко мне:

— Ну что, он тебя развратил?

— Что?

— Он продал тебя кому-то из городских чиновников? Я же тебя предупреждала, чтобы ты держалась от него подальше. Он использует женщин в качестве взятки, чтобы получить преференции для своих проектов.

— Почему ты не сказала об этом?

— Я предупреждала. Но ты не захотела слушать. Ты была слишком увлечена своей грязной интрижкой, чтобы слушать. Теперь ты просто дешевая шлюха. Удачи тебе в возвращении Ричарда, я уверен, что он знает, чем ты тут занималась.

— Но Ричард любит меня.

Я прилетела домой в субботу, желая, надеясь и молясь, чтобы Ричард простил меня, и мы смогли бы вместе восстановить нашу жизнь и любовь. Я была уверена, что смогу вернуть его – он действительно любил меня!

**************************

Ричард:

Примерно через три недели после возвращения Джейн домой, меня навестили ее мать и отец, это была мрачная встреча. Роза и Пол были удивлены отсутствием у меня эмоций до тех пор, пока я не перестал их сдерживать. Это было сразу после того, как Роза спросила меня:

— Неужели вы двое не можете что-то сделать, чтобы остаться вместе? Вы так подходили друг другу.

Я начал задыхаться, но сумел произнести эти слова.

— Я тоже так думал, что мы подходим друг другу. Но я слышал, как они занимались сексом – не прошло и получаса после того, как мы расстались в отеле. Она практически бежала в его квартиру, и когда я подошел к двери, чтобы встретиться с ними лицом к лицу, я услышал их. Я не мог ошибиться в том, что услышал, и я не собираюсь жить с женщиной, которая может так поступить с мужчиной, которого она якобы любит. Мне очень жаль!

После этой встречи, звонки и сообщения от Джейн прекратились. Документы были подписаны. Через три месяца наш брак стал историей.

Я не превращался в зомби и не напивался до беспамятства каждый вечер. Помогло то, что у меня были друзья и родственники, с которыми я могла поговорить, они, в основном, слушали. С некоторыми из них, я говорил о своем желании как-то заставить Жан-Поля заплатить за соблазнение моей жены. Мне казалось несправедливым, что ему все сходит с рук.

Несколько моих друзей отнеслись к моим фантазиям о мести с интересом, предлагая свои идеи, но не думаю, что они воспринимали меня всерьез. Мой брат понял, что это не просто фантазия, и предупредил меня, чтобы я не делал ничего такого, что может привести меня в карибскую тюрьму.

Несмотря на то что брат советовал отказаться от мести, воспоминания о смуглой улыбке на лице Жан-Поля не исчезнут, пока я не сделаю хоть что-нибудь. Это потребовало планирования, но уже через два месяца, я был готов к осуществлению своего плана.

За эти два месяца, я кардинально изменил свою внешность. Ушли в прошлое деловая стрижка и гладко выбритое лицо – теперь я носил густую бороду, а в день отъезда побрился наголо. Я взял страницу из учебника актера Де Ниро и набрал тридцать пять фунтов (15, 87 кг). Сменив солнцезащитные очки с круглых на "авиаторы", я полностью преобразился.

Я добрался на поезде до Майами и пересел на теплоход до Пуэрто-Рико. Пока все было хорошо: я находился на Карибах без каких-либо официальных записей о своем пребывании здесь. Теперь самое сложное – аренда парусной лодки без кредитной карты. Вот тут-то и пригодился старый друг и куча наличных денег. У меня был запасной план, но я держал пальцы скрещенными, чтобы он мне не понадобился.

Мы с Тони Альберро служили вместе на корабле USS Shiloh и поддерживали связь с тех пор, как он вернулся в свой родной город под Сан-Хуаном. Когда я постучал в его дверь, ему потребовалось полминуты, чтобы узнать меня. Через десять минут мы уже допивали первое пиво, и Тони понял, зачем я пришел.

— Ты же не собираешься его убивать? Я не буду соучастником убийства, даже если этот мудак того заслуживает.

Я показал Тони орудия своей мести, и это заставило его усмехнуться.

— Хорошо, на это я могу согласиться. Итак, тебе нужна достаточно большая лодка, чтобы доставить тебя на Сент-Мартин, но достаточно маленькая, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания? Завтра мы поговорим с Гектором на пирсе.

Гектор был более чем готов "одолжить" нам одну из парусных лодок, находящихся на его попечении, как только я показал ему тридцать стодолларовых купюр.

Мы с Тони отплыли рано утром во вторник, перед самым отплытием рыбацких лодок, плыли весь день и к двум часам ночи бросили якорь у залива Гранд Кейс. В четыре утра я соскользнул в воду и поплыл к берегу. Достигнув берега, я трусцой преодолел три с половиной мили до парка напротив квартиры Жан-Поля и сел на ту же скамейку, на которой сидел несколько месяцев назад, когда наблюдал, как моя жена входит в эту квартиру.

Я решил рискнуть, выжидая и наблюдая, надеясь, что он – существо привычки. В восемь утра из квартиры вышла молодая женщина, в восемь тридцать – Жан-Поль. Я последовал за ним на безопасном расстоянии. Он вошел в здание. Я проверил табличку на двери – это был его рабочий офис. Я трусцой вернулся в Гранд Кейс, поплыл к нашей лодке. Тони поднял якорь, и мы провели день, плавая вокруг острова Тинтамарре.

Вечером мы зашли в бухту Фриарс. Тони даже не стал спускать якорь, я перевалился через борт с инструментами в непромокаемом чехле, и Тони выплыл из бухты. В семь двадцать утра я вернулся в парк, а через тридцать пять минут из квартиры вышла та же женщина. Я подождал десять минут, перешел улицу и постучал в его дверь.

Жан-Поль открыл дверь с полотенцем, обернутым вокруг талии. Я не дал ему времени что-либо сказать, прежде чем выстрелить в него электрошокером. Он, конечно, не успел меня узнать. Это была одна из проблем: как бы мне ни хотелось, чтобы Жан-Поль узнал, кто это с ним сделал, я не хотел попасть в тюрьму. Может быть, когда-нибудь, по истечении срока давности, я дам ему знать – если к тому времени это еще будет иметь значение.

Я закрыл за собой дверь. Пока Жан-Поль был недееспособен, я привязал его к стулу, заставил выпить бутылку воды с успокоительным, заткнул рот кляпом и прикрепил устройство.

Я уже упоминал о том, что три лета во время учебы в школе я провел, работая на ранчо моего дяди? Одной из самых неприятных работ, по крайней мере для меня, была ежегодная кастрация быков и лошадей. Один из работников ранчо показал мне, как пользоваться старым добрым бандером для кастрации скота. Обвязываешь его вокруг мошонки, оставляешь на несколько часов, и вуаля – бесполезный набор сморщенных яиц.

Но надо было что-то делать и с этим непристойным членом, его гордостью и радостью. Пластиковая стяжка, расположенная в двух дюймах от основания, перекрыла кровообращение. В будущем он сможет использовать то, что останется от члена, чтобы писать стоя, но для ублажения дам это будет малопригодно. Очень жаль. Интересно, сотрет ли это ухмылку с его лица?

Если повезет, пройдет несколько часов, прежде чем кто-нибудь найдет этого ублюдка. К тому времени, ущерб будет нанесен окончательно. Я быстрой трусцой вернулся в бухту Фриарс, доплыл до лодки, и уже поздно вечером в четверг, мы с Тони отплывали обратно в гавань Фахардо. К утру субботы я был дома, побритый и готовый сесть на диету.

Что касается мести Джейн – этого не произойдет по нескольким причинам. Во-первых, я знаю, что она страдает. Ее родители потеряли "сына", и ей придется жить с осознанием того, что это произошло по ее вине. Во-вторых, я знаю, что для меня есть кто-то еще, и жить хорошо – это лучшая месть. И когда-нибудь она поймет, от чего она отказалась: от нашего будущего, от наших детей, и да, от любви, которую мы делили первые шесть лет вместе. И последнее: не позволить ей извиниться было, наверное, самым мерзким поступком, который я мог совершить – вот моя месть, если быть честным с самим собой.

****************************

Джейн:

Я переехала к родителям и начала работать в больнице рядом с их домом, пока рос мой живот. Родители заставили меня пойти к психотерапевту, сказав, что это обязательное условие, если они разрешат мне переехать к ним и помогут ухаживать за ребенком.

Потребовалось не более шести сеансов с психотерапевтом, чтобы проанализировать, где все пошло не так. Две гарпии из моей прежней клиники подготовили почву для этого. Я была незрелой, позволяла их насмешкам подпитывать мой нарциссизм, считая, что я заслуживаю и должна получать от жизни больше. Меня пугало то, что я стану матерью и буду связана по рукам и ногам. Наконец, я была готова влюбиться в очаровательного соблазнителя, который предлагал что-то запретное.

Терапия объяснила мне, почему я это сделала, помогла понять, что я могу сделать в будущем, если мне когда-нибудь представится еще один шанс на любовь, но не дала мне того, чего я хотела больше всего на свете – еще одного шанса с Ричардом.

Мартин родился 6 сентября, ровно через год после того, как "Ирма" разрушила Сент-Мартин.

Эпилог (Джейн):

Мартину исполнилось семь лет и мы, мама, папа и я, поехали с ним в зоопарк Филадельфии. Мы перекусывали в Тигровой террасе, когда я увидела его. Ричард шел мимо Большого кошачьего водопада с женщиной и двумя детьми. Старшая из них, вероятно, четырехлетняя девочка, шла, а младший, возможно, двухлетний мальчик, сидел на плечах Ричарда и смеялся. Эта женщина не могла отличаться от меня: пять-три (160 см), фигуристая, с каштановыми волосами и темными глазами.

Они были в своем маленьком мире и не заметили нас, когда проходили мимо. Я посмотрела на родителей: мама и папа смотрели им вслед. Мама выглядела грустной, но именно папа потряс меня: за свои тридцать пять лет я ни разу не видела, чтобы отец проронил хоть одну слезинку – до того дня.