Повесть о настоящей любви. Часть 1

Сколько я помню, мать всегда носила брюки, брючные костюмы или длинные платья до пят и блузки без открытого верха. Внешне красивая, стройная голубоглазая блондинка вынуждена была скрывать свои прекрасные формы, данные ей природой, из-за того, что ее тело было покрыто мелкими белыми чешуйками, словно рыбьей чешуёй. Мать говорила, что эта болезнь, ихтиоз, передалась ей по наследству и что ей болели все женщины у них в роду.

По счастью, ихтиоз миновал лицо моей мамы и внешне в одежде она выглядела как обычный человек, а то, что находилось у нее под платьем, знал лишь отчасти только я и не кому об этом не говорил.

Да мне и рассказывать особо было нечего, так как мать и дома при мне ходила в длинных, до пят халатах и ночных рубашках. Иногда я наблюдал её плечи, покрытые белесой чешуей и руки.

Я никогда не видел свою молодую мать в нижнем белье, в трусах и в лифчике. Мама не только стеснялась показывать мне свое больное тело, но и по жизни была строга в интимом плане. Трусы, лифчики она стирала отдельно и сушила их у себя в комнате, и я их не видел.

С мамой мы жили дружно, она меня не била, всегда воспитывала словом, и я слушался её безоговорочно.

Замужем моя мать никогда не была, а меня родила от приезжего в наш город командированного парня, строителя, с которым она познакомилась на танцах. Он уехал, так и не узнав, что у него родился сын. А моя мама серьезных отношений с мужчинами не заводила, видимо, стесняясь своего тела, покрытого рыбьей чешуей.

Мать работала в школе учительницей, и мы жили с ней вдвоем в двухкомнатной квартире на окраине города.

Нельзя сказать, что моя мама опустила руки и смирилась с тем, что ей нельзя было носить открытую одежду и юбки, как всем женщинам. Она обошла множество врачей у нас в городе и в области. И даже ездила в Москву к столичным профессорам.

Но все было напрасно, ничего не помогало. Мать пила прописанные ей врачами таблетки, микстуры, но лучше ей не становилось. А " рыбья кожа ", покрывающая её тело, никуда не исчезла.

Но вот одна из ее подруг посоветовала моей матери съездить к бабке знахарке в соседний регион. Мол, она лечит и заговаривает многие болезни и, возможно, поможет. Моя мать, учительница, особо не верующая в различных колдунов и бабок, все же послушала совет подруги и решила съездить по данному ей адресу в расчете на то, что хуже уже не будет, а вдруг поможет. Да и в ее положении особо выбирать не приходится. Раз традиционная медицина не помогла, придется ей обратиться к нетрадиционной, народной.

Ехать предстояло не так далеко, в соседний район с ночёвкой. К этой бабке – знахарке не так просто было попасть на приём у нее была очередь, и моя мать заранее к ней записалась. Мама ехала со спокойной душой, так как я к этому времени был уже взрослый. Мне исполнилось восемнадцать лет и весной меня должны были забрать в армию. Я заканчивал десятый класс в школе, где работала моя мать, и был самостоятельным парнем. И не связывался со дворовой шпаной.

По этому моя мать без проблем оставила меня одного в квартире, предупредив, чтобы я в её отсутствие не смотрел поздно телевизор.

Мать уехала в пятницу после обеда, едва вернувшись с работы, с расчетом переночевать в другом городе у знакомых, а рано утром занять очередь на прием к бабке – знахарке. И вернулась домой в субботу вечером в приподнятом настроении. Судя по всему, её поездка была удачной и бабка ей что-то посоветовала.

Я не стал у нее расспрашивать о результате поездки, предоставив матери рассказать мне все самой. А она ничего не говорила, приняла душ с дороги и ушла к себе в комнату, где села за стол и принялась проверять тетради учеников, которые не успела проверить в пятницу. И лишь за ужином мать рассказала о результатах своей поездке к бабке – знахарке и предложила мне сделать такое, от чего у меня моментально встал колом член.

— На тебя теперь надежда, сынок. Ты мое спасение. Мне нужно, чтобы ты вот в эту баночку собрал свою сперму. Это мое лекарство. – сказала мне мать, ставя передо мной на стол двести граммовую банку из под майонеза.

Ужинали мы поздно, за окнами было уже темно и многие жильцы нашего дома в это время спали, и лишь мы с матерью сидели на кухне и вели откровенные, как оказалось, разговоры, от которых у меня моментально налился кровью член и стоял колом.

Я был в трико и футболке, и бугор от вставшего колом члена был заметен у меня в штанах, но я старался подвинуться поближе к столу, чтобы мать его не видела. Мне почему-то стало стыдно вот так сидеть перед ней с эрекцией в трико.

— Ты уже, наверное, дергаешь его. Многие мальчики в твоём возрасте это делают, Костя. Так вот, подергай свой член и набери мне в баночку спермы, сынок. Очень тебя прошу. Мне она поможет. – мать умоляюще смотрела на меня, не замечая, что полы халата, который был надет на ней в этот вечер, разошлись и под ними показались стройные ножки и белые гладкие ляжки.

По злой иронии судьбы, тело у моей мамы было идеальным, но она из-за болезни все время ходила закутанная с головы до ног и не могла, к примеру, сходить на пляж, чтобы продемонстрировать окружающим свои сексуальные формы.

— Я не умею это делать, мама. Никогда этим не занимался и не знаю, что это такое. Если тебе нужна моя сперма, то достань её из меня сама. А я не умею. – внаглую ответил я матери и, можно сказать, впервые в жизни пошел против ее воли.

Я бы мог, конечно, взять со стола банку и, сходив в туалет, подрачить и налить в нее столь необходимую для моей мамы сперму.

Заниматься онанизмом я начал ещё в шестом классе и к восемнадцати годам преуспел в этом деле. Но я быстро усёк из разговора с матерью, что сейчас мой шанс, а он выпадает один раз в жизни.

Вероятно, бабка – знахарка убедила мою мать в целебных свойствах мужской спермы, и она была ей нужна как никогда. Кроме как у меня, взять сперму для моей матери больше нигде не представлялось возможным. С мужиками она не встречалась, стесняясь своего больного тела, да и никто ей специально не станет дрочить. А также сперма от незнакомого мужчины может быть ещё вдобавок и заразной.

Нет, я для нее идеальный вариант и у меня можно брать спермы в любое время, сколько она захочет. По этому я и пошел ва-банк, прикинувшись телком, который не знает, что такое онанизм.

Услышав от меня признание, что я не онанист, мать не стала закатывать скандал и уговаривать меня надрочить ей спермы. Она молча забрала банку со стола, встала и повернувшись ко мне спиной, стала мыть посуду в раковине, сильно сопя носом, а это был верный знак, что мать сердита на меня.

Воспользовавшись тем, что мамаша отвернулась, я встал из-за стола и с выпирающим бугром от вставшего члена в трико поспешил в свою комнату, где разделся до трусов и лег в кровать.

Я лежал в темноте с отменным стояком и лихорадочно думал, придет мать дрочить мне член или не придёт.

А если не придёт, то завтра я сам ей налью в банку спермы, вдруг она и вправду помогает от ихтиоза, а я не хотел заставлять мою маму страдать. Но это будет завтра, а сегодня у меня была хотя и слабая, но надежда, что мать все же переступит через свои моральные принципы и для того, чтобы вылечиться, подрочит родному сыну член.

Лёжа в темноте и слыша, как мать на кухне громыхала кастрюлями, а потом звук стих и наступила тишина. И у меня сердце зашлось: неужели мама ушла к себе в комнату и легла спать? В таком случае все мои надежды ощутить мамины пальчики на своем хую окончательно рухнули. Моя мать не решилась переступить черту и заняться интимными делами со родным сыном. А мне придется завтра дрочить член самому.

— Не спишь ещё, Костя? – дверь в комнату открылась, и на пороге возникла фигура моей матери.

Вместо халата на ней была надета белая ночная рубашка до пят, и она просвечивалась на свету, который исходил из коридора. Я видел у матери сквозь тонкую ткань ночнушки разрез ног вплоть до лобка и очертание её крупных грудей. Мать была немного худощавой женщиной, а вот сиськи у нее были приличные, не вымя конечно, но и не маленькие. Они сексуально смотрелись на ее стройном теле.

— Да нет, мам, не сплю. Сон что-то не идёт. – ответил я матери, слегка заикаясь от охватившего меня волнения, ведь мать не просто так ко мне зашла, у нее в руке была зажата банка из под майонеза, та самая, которую она давала мне на кухне.

Люстру у меня комнате мать не стала включать, она подошла к письменному столу, на котором стояла ночная лампа и включила ее. И комната тут же озарилась приглушенным светом ночника. В одном случае было достаточно видно, но в то же время не так резало глаза, как от люстры.

— Ты негодяй, сынок. Я больше чем уверена, что ты дергаешь свой конец. И не хочешь помочь матери в трудную для нее минуту. Но будь по твоему, я сделаю это. Сама достану из твоей пиписьки сперму. А ты только попробуй кому-нибудь разболтать. – угрожающе сказала мне мать, стоя с банкой в руке возле письменного стола.

— Я никому не расскажу, мама. Можешь на меня рассчитывать. Из этой комнаты ничего не выйдет. – дрожащим от волнения голосом ответил я матери, мигом вскакивая с кровати и подойдя к столу, встал возле него с выпирающим в трусах членом.

— Я предупредила, Костя. Только попробуй разболтать про меня своим друзьям в школе. Я тебя после этого за сына не буду считать. И вообще выгоню из дома. – ещё раз угрожающе произнесла мать, ставя банку на письменный стол, и при этом качнулась, а от нее пахнуло водочным перегаром.

Да она бухая в лом, ко мне в комнату пришла. Выпила водки, чтобы не так стыдно было дрочить родному сыну член. Для любой матери это немыслимый стыд. И при других обстоятельствах моя мама ни за что не пошла бы на это. Но ей некуда было деваться, она хотела вылечится от мучившей её с рождения болезни, а " лекарство " находилось в члене ее сына.

Хотя по честному я не верил, что обычная сперма сможет вылечить мою мать от " рыбьей кожи" и скорее всего ушлая бабка – знахарка обдурила наивную провинциалку училку, содрав с нее деньги за прием и отправив с надеждой домой. Но для меня эта бабка, обдурившая мою мать, была подарком судьбы. Ведь я и мечтать не мог о том, что родная мать будет дрочить мне член.

— Я никому не расскажу об этом, мама. Ты же знаешь, что я молчун и ни с кем ни о чем не делюсь. А тем более о том, что происходит у нас дома. – ответил я матери, заикаясь от охватившего меня волнения, и это было правдой с моей стороны.

Я с рождения рос молчаливым и стеснительным парнем, и возможно по этой причине до восемнадцати лет оставался девственником и занимался онанизмом, так как стеснялся знакомится с девушками и не мог завести с ними разговор. Да и с друзьями особо не общался, предпочитал больше слушать, чем говорить. И моя мать это знала, а припугнула меня для вида, на всякий случай.

— Я тебя предупредила и пеняй на себя, если об этом узнают посторонние. – мать ещё раз стращала меня, сделав при этом строгое и злое лицо, и качнувшись, шагнула ко мне, держа в одной руке банку, а другой своей рукой взялась за резинку моих трусов и несколько секунд помедлив, словно что-то раздумывая, решительно опустила ее вниз.

Трусы сползли мне на колени, а потом и вовсе упали на пол. Я перешагнул через них и встал перед матерью голый, со стоящим колом членом, с залупы которого капала смазка от возбуждения.

Некоторое время мать ошарашенно рассматривала мой член, а её красивые голубые глаза полезли на лоб от удивления. Она явно не ожидала увидеть у своего сына школьника большую елду в девятнадцать с половиной сантиметров, увенчанную на конце крупной алой залупой, которая сочилась от смазки.

Но, к чести моей матери, она если и была шокирована увиденным только несколько секунд, а потом обхватила мой член рукой и стала его мне надрачивать, пьяно сопя носом и смотря в мои глаза каким-то отрешенным, но в то же время возбужденным взглядом.

Я видел, как зрачки голубых глаз у моей мамы расширились, она была поражена размером полового органа у своего ребенка и, возможно, впервые в жизни держала в руке такой большой член. Мать была жуткая домоседка и из-за своей болезни не встречалась с мужчинами, и сейчас она реально была шокирована, стоя в ночной рубашке перед голым восемнадцатилетним сыном, надрачивая ему член.

Правда дрочила мне мама неумело, не так как я дергал шкурку, быстро обхватив ствол всей рукой. Мама держалась за мой конец пальчиками с накрашенными красным лаком ноготками и легонько его надрачивала, смотря то на мою залупу, то мне в глаза.

Мамины действия были неумелые, но мне было в тысячу раз приятнее чувствовать ее нежные пальчики на своем члене, чем до этого дрочить самому. Мать стояла ко мне передом, держа в одной руке банку, а другой рукой неумело водила по стволу моего члена, давя подушечками пальцев мою залупу, и от этого я едва не терял сознание.

Помимо водочного перегара, шедшего изо рта у моей мамы училки, я ощущал аромат дешевых цветочных духов от её волос и запах её тела. Мать стоял в ночной рубашке, а под ней она была голая, на маме не было надето трусов и лифчика, и запах её молодого и сексуального тела распространялся по комнате.

А то, что ночнушка на маме была надета на голое тело, я видел своими глазами, так как через ткань рубашки на свету проступали очертания её крупных грудей, лобок не просвечивался, но на матери сто процентов и трусов не было надето. Да и какой смысл ей надевать под рубашку трусы?

— Ыыыыы. Ааааааа. Аааааа. – я издал стон и стал спускать сперму, попав маме сначала на руку и рубашку, а уже потом в подставленную банку.

Я не мог предупредить мать, что кончаю, слова застряли у меня в горле, но она сама догадалась, глядя на мое лицо, и пусть с секундным опозданием, все же подставила банку к моей залупе, и я, облив ей спермой руку, налил маме чуть ли не половину майонезной банки густой и белой как сметана спермы.

Её всегда у меня было в избытке, и, занимаясь онанизмом с юных лет, я без толку выливал огромные порции спермы на землю или в унитаз в туалете. А сейчас, впервые в жизни, я спускал не просто так, ради удовольствия, а для дела.

Увидев такое обилие спермы, вышедшей из члена её сына, зрачки голубых глаз у моей мамы вновь расширились от удивления, она не ожидала, что я налью ей чуть ли не половину банки столь необходимой для нее спермы. Она все ещё удерживала в своей руке мой член, который к этому времени становился вялым, и когда он совсем обмяк, мать его отпустила.

— Трусы можешь не надевать. Приляг на кровать. Я сейчас приду. – произнесла мать и, бережно держа в руке банку с моей спермой, словно это было бесценное сокровище, вышла из комнаты, но через минуту вернулась с чистым полотенцем и смоченной в воде ватой.

— Дай я его обмою. Он должен у тебя чистым быть. – голос у матери стал мягким, а её красивое лицо приняло добрые черты, она больше не злилась на меня и была довольна полученным результатом.

На письменном столе горела ночная лампа, а я лежал голый на кровати, освещаемый ее светом, балдея от прикосновения нежных маминых пальчиков к своему члену. Мать присела ко мне на край кровати и, надавив пальцами на головку, открыла её и нежно, едва касаясь, обтерла ваткой, смоченной в воде, а потом вытерла полотенцем.

Мама делала эти интимные процедуры с любовью и неспешно, словно пытаясь подольше подержать в руке член сына. И она его подержала, закончив обтирать и отложив в сторону полотенце, просто обхватила мой член рукой и легонько сжала его своей нежной женской ладошкой, при этом так глянув мне в глаза, что я на миг подумал, что она по новой начнет его мне дрочить.

— Смотри, сынок. Об этом никто не должен знать. Ты меня понял, Костя? – мать выпустила из своей ладошки мой член и положила ее мне на грудь, ласково смотря в мои глаза.

Мама больше не угрожала мне, она просила и ее голос был мягким.

— Ну конечно, мам. Я никому не расскажу. Ты можешь быть спокойна. Никто ничего не узнает. – ответил я матери, взял ее за руку и погладил, едва сдерживая себя от желания потянуть родительницу к себе и завалить её на кровать рядом с собой.

Возможно, я бы так и поступил, будь мать пьянее, чем сейчас, но я сдержался, понимая, что могу все испортить. Мать может обидеться и больше не придет ко мне дрочить член. А этого я не мог допустить и поэтому решил действовать осторожно, чтобы не спугнуть удачу. Я боялся, что то блаженство, которое только что произошло со мной, больше не повторится, если я буду наглеть.

— Я надеюсь на тебя, сынок. А сейчас ложись спать. Тебе нужно отдохнуть. – мама встала с кровати и ещё раз окинув жадным взглядом мой член, который к этому времени начал наливаться кровью, грозя встать колом.

Она потушила лампу на письменном столе и мягкой походкой вышла из спальни, оставив меня лежать голого на кровати в темноте со стоящим колом членом. А он у меня встал от прикосновения её пальцев с ладонью и стоял словно столб.

Я лежал в кровати и вспоминая то, что со мной произошло несколько минут назад, сдерживал себя от желания подрачить по памяти. Но переселил потребность в дрочке, твердо решив для себя, что с этого момента к моему члену будут прикасаться только нежные мамины пальчики, а я должен беречь сперму для нее и самостоятельно заниматься онанизмом больше не буду.

Утром в воскресенье я проснулся с первым лучами весеннего солнца, абсолютно голый, с хорошим утренним стояком. Я лежал в постели обнаженным, а мои трусы, снятые с меня вчера вечером моей матерью, валялись на полу возле письменного стола. Именно там мать их спустила мне на колени, прежде чем взяться за мой член и начать дрочить его мне двумя пальцами.

Несколько минут я лежал на кровати голый, выставив напоказ торчащий колом член, вспоминая приятные моменты, произошедшие со мной вчера вечером, а потом решил встать, и в этот момент до моих ушей донеслось пение. Мама была на кухне и пела песню. Она обладала красивым голосом и любила петь, но делала это только тогда, когда у нее было хорошее настроение. И сегодня был как раз этот случай, раз мать запела.

Я поднялся с постели и, подняв с пола трусы, стал их надевать, как мой мозг обожгла шальная мысль. Мать поёт не просто так. Возможно, ей помогла моя сперма, и мама запела от радости. Она наконец нашла " лекарство " после стольких лет поисков. И моя мать счастлива. А стало быть, и мне перепадет от нее кусочек счастья. Теперь мама будет нуждаться в моей сперме, раз она ей помогает. Но я дрочить сам член не буду. Если ей нужно " лекарство ", пусть она сама его достает из меня.

Твердо решив про себя, что так и будет, я надел трусы и с выпирающим в них членом пошел к матери на кухню. В другое время я бы постеснялся в таком виде к ней выходить. Но сейчас мне было не стыдно. Мать видела мой член, держалась за него рукой, и мне ее стесняться было нечего.

— Доброе утро, мама! У тебя, я вижу, сегодня хорошее настроение. – сказал я матери, тихо ступая босыми ногами по полу, подходя к ней сзади.

Мать не слышала, как я вошёл на кухню, стоя возле плиты, напевая песню. По кухне распространялся ароматный запах яичницы с колбасой, мать готовила завтрак для нас двоих, и у меня потекли слюни, молодой организм требовал еды и секса. Я хотел есть и кончать от нежных маминых пальчиков, но последнее я желал больше.

— Ой, сынок, ты меня напугал. Я не думала, что ты так рано проснешься. – сказала мама, выключая газ в конфорке, на которой стояла сковорода с яичницей, и повернувшись ко мне передом, замерла, уставившись на мой стояк в трусах.

Мать без стеснения рассматривала бугор от вставшего колом члена в моих трусах, и по её взгляду мне показалось, что она снимет с меня трусы прямо на кухне и возьмётся рукой за член.

— Меня твой голос разбудил, мамуль. Ты так хорошо поешь, что весь сон прошел. – ответил я матери, стоя перед ней с хорошим утренним стояком в трусах без всякого стеснения.

Я дико завелся стоять вот так перед родной матерью, демонстрируя ей то, что скрыто под тканью трусов. Хотя мать и так вчера видела и даже держалась за мой хуй рукой, надрачивая и добывая из него столь нужную для нее сперму. Но интрига все равно оставалась, и это было видно по взгляду мамы. Она аналогично без стыда рассматривала стоявший колом половой орган в трусах у взрослого сына. И судя по выражению её лица, мать бы не отказалась вновь стянуть с меня трусы и взяться рукой за мой член.

— Настроение с утра хорошее, вот и пою. А ещё я запела от счастья, сынок. Оказывается, бабка – знахарка, к которой я ездила, не обманула и твоя сперма реально мне помогла. У меня, по правде, большие сомнения были насчёт этого. Но смотри сам, Костя. Вот две мои руки, на одну вчера я нанесла твою сперму, а другую не трогала. – мать, стоя передо мной, закатала рукава халата, который был надет на ней в это утро и показала мне обе своих руки.

Левая мамина рука была покрыта белесыми чешуйками, словно чешуя рыбы, а вот на правой её руке этих белых чешуек стало гораздо меньше и кожа на ней выглядела здоровее.

— Убедился, сынок. Теперь ты мое спасение. Я думаю, что за месяц с твоей помощью к началу пляжного сезона я смогу надеть на себя купальник и пойти загорать на пляж. – радостного произнесла мать, опуская обратно рукава длинного, до пят халата и в её руке очутились банка.

Это была та самая вчерашняя банка из под майонеза, в которую я спускал сперму. Но сейчас она была пуста и вымыта до блеска.

— Ты теперь знаешь, как это делается, сынок. Возьми баночку, подергай рукой член и налей в нее своей спермы. Мне она очень нужна. Я без нее пропаду. – жалобным голосом произнесла мать и, смотря мне в глаза, поставила на кухонный стол банку, но я ее не взял.

— Я не хочу этим заниматься, мама. Если тебе так нужна моя сперма, возьми её сама. У меня как раз её за ночь много накопилось, аж яички ломит и член болит. – ответил я матери, в наглую смотря ей в глаза, и чуть было не проговорился.

У меня с 👅 языка едва не слетело, что по утрам из моего члена выходит больше спермы, чем вечером. Это я заметил, когда дрочил. Но в таком случае мать могла догадаться, что я дрочер со стажем.

— Негодяй. Я теперь жалею, Костя, что не била тебя ремнем в детстве, как это делают другие матери. Воспользовался тем, что мне некуда деваться, и издеваешься надо мной. Но учти, я тебя своими руками придушу, если ты кому-то разболтаешь, что я с тобой делаю. – лицо у моей мамы стало злым и весь её вид говорил о том, что она возмущена наглым поведением сына, но вот её глаза свидетельствовали об обратном.

Моя мать наоборот была рада тому обстоятельству, что ей самой придётся дрочить крупный половой орган у сына. Ведь ей так было приятно вчера держаться за него рукой, и сейчас она вновь испытает это блаженство. Тем более, что об этом никто не узнает, её сын молчун и из него слово не вытянуть.

— Ты, кажется в ванную умываться собрался. Так пошли, я там с тобой займусь, гадёныш. Совести уже совсем нет, Костя. – мать, сердито сопя, взяла со стола банку и толкнув меня в бок своим маленьким кулачком, пошла первая в ванную, держа в руке пустую банку из под майонеза.

Я изначально встал с кровати в туалет, ссать мне мигом расхотелось. Да как тут поссать, когда хуй встал колом и его ломит до боли от реально бешеного стояка. От сознания того, что родная мать в ванной возьмёт в руку мой член и будет его мне дрочить, эрекция у меня случилась просто сумасшедшая.

— Снимай трусы и становись ванную. Это, я надеюсь, ты сможешь сделать сам, без моей помощи. – злым голосом произнесла мать, когда мы с ней зашли в ванную комнату и она закрыла за собой дверь.

Хотя я не знал, зачем она это сделала. В квартире мы были с ней одни, а входная дверь была закрыта на ключ и вдобавок ещё и на цепочку, и к нам никто не мог войти и увидеть запретное. Но мать даже в своей квартире боялась, что кто-нибудь увидит, как она держит за член родного сына.

— Как скажешь, мама. Но не злись, пожалуйста. Я и вправду не умею это делать. А у тебя хорошо получается. – ответил я матери и, смотря ей в глаза, скинул с себя трусы на пол и встал в ванную голым с вертикально стоящим членом.

— Вот этой гадости на нем не должно быть. Каждое утро её нужно смывать. Это вредно для здоровья. – мама взялась двумя пальцами за член, надавила и открыла головку, а на ней под шкуркой образовался белый налет, похожий на смазку.

— Вот так, сынок. Следи за своим здоровьем. Это необходимо периодически удалять. – мать сняла со стены лейку и, включив душ, аккуратно обмыла мне член теплой водой, смывая с моей залупы белый налет, а затем бережно вытерла чистым полотенцем.

— А он у меня нормальный, мам. – спросил я у матери срывающимся от волнения голосом, потому как мать и не думала дрочить мне член, а держала его в руке и поглаживала по стволу.

При этом пальцы у мамы дрожали, а её взгляд, направленный на меня, был до такой степени возбужденным, что казалось, что мать вот-вот снимет с себя халат и залезет ко мне в ванную.

— Даже слишком, сынок. Для твоего возраста он у тебя как у хорошего мужика вырос. – ответила мне мать и голос у нее стал хриплым.

Она стояла передо мной на полу ванной комнаты и обхватив мой член своей нежной женской ладошкой, поглаживала его и смотрела мне в глаза. А взгляд у мамы был развратным. Она давно жила без мужчин и возможно впервые держала в своей руке крупный мужской половой орган. И это был член её родного сына. При желании мать могла делать с моим членом что захочет, но она пока сдерживала себя и подобное давалось ей с большим трудом.

И если вчера мать была пьяной, то сегодня она стояла передо мной и держала в руке мой член будучи совершенно трезвой, и возможно по этому её пальцы тряслись и мама все никак не начинала дрочить.

Мне конечно было приятно, когда мать вот так зажала своей ладошкой мой хуй и поглаживала его. Но в то же время хотелось кончить. И я глядя маме в глаза, положил ладонь ей на руку, которой она держала меня за член и ласково погладил. И это дало результат, пальцы мамы пришли в движение, она обхватила ими ствол моего члена и задвигала быстро быстро в области головки.

На этот раз мама действовала более уверенно, но как и вчера, надрачивая мне член, мать смотрела мне в глаза. Ей самой было приятно вот так дрочить взрослому сыну его большой член и смотреть своему ребенку в глаза. И как мне показалось, мама даже постанывала от удовольствия вместе со мной.

А когда я стал кончать и из моей залупы вырвались первые струи спермы, попадая в подставленную банку. Я издал стон, мать застонала вместе со мной, а зрачки ее голубых глаз расширились.

— И впрямь, утром у тебя ее больше, чем вечером, Костя. Чуть ли не полбанки получилось, сынок. Ты моё спасение, милый. – ласковым голосом произнесла мать и, поставив банку с моей спермой на стиральную машину, вновь сняла лейку со стены и обмыла теплой водой член, уделяя особое внимание залупе.

Её мать давила подушечками пальцев, смывая с нее остатки спермы.

— Я тебе чистые трусы принесу, Костя. А пока можешь принять душ. – мать подняла с пола мои трусы и положила их в корзину с грязным бельем, взяла со стиральной машинки банку, которая почти до наполовину была наполнена моей спермой и, бережно держа ее в руке, вышла из ванной, оставив открытую дверь.

Стоя в ванной, я почистил зубы и потом как следует помылся с мылом и шампунем. Мне хотелось быть перед матерью чистым и хорошо пахнуть.

— Вот трусы, Костя. Я недавно тебе их купила и забыла отдать. Они свободные. Молодым парням для повседневной носки необходимо надевать просторное нижнее белье. А тесное вредно для здоровья. – мама вошла ко мне в ванную и, положив на стиральную машинку чистые трусы, сняла с вешалки полотенце и стала им меня обтирать, причем ладони мамы скользили по моему телу.

Мать ласкала меня и совершенно не стеснялась. Вытирая полотенцем мое тело с головы до ног, мама коснулась рукой моего члена, который к этому времени обмяк и был похож на большую вялую колбаску.

Но мама не просто до него дотронулась, она взяла мой вялый член в руку, легонько его сжала и нежно погладила, смотря мне в глаза. Причём взгляд у мамы был каким-то сумасшедшим. А я, глядя на мать и чувствуя на своем члене давление её нежных пальчиков с накрашенными красным лаком ноготками, вдруг понял, что я ее выебу и возможно даже сегодня.

Если моя мать трезвая так себя ведёт, то что будет, когда она выпьет водки, как вчера. Да и потом, мама была полностью в моей власти. Я бы мог поставить ей условие: или она мне дает засадить, или больше не получит от меня ни капли спермы. И мать согласится, если захочет вылечиться.

Но это был крайний вариант. И я предполагал, что до этого не дойдёт. Мне было бы по кайфу, если мать сама начнёт меня соблазнять. И предложит заняться с ней сексом. Учитывая её поведение, к этому все шло. И от этих мыслей у меня стал вставать член прямо в маминой руке. Мать это почувствовала и одернула руку от моего члена.

— Надевай трусы, сынок, и пошли завтракать, а то яичница уже остыла. – мама сделала шаг к двери и уходя, бросила восхищенный взгляд на низ моего живота.

А там вовсю поднимался член, большой, сильный, с крупной алой головкой на конце, она была покрыта мелкими пупырышками и ее так приятно взять в рот и сосать. Я видел, как мать, глядя на мою залупу, облизнула губы, прежде чем выйти из ванной комнаты на кухню, из которой шёл аромат жареной яичницы с колбасой и кофе.

— С этого дня можешь курить при мне дома. И я разрешаю брать мои сигареты, Костя. Ты же куришь, я знаю, от тебя табаком пахнет. Так вот, кури при мне. – после сытного завтрака, выпив кофе, мама взяла с подоконника пепельницу, а с холодильника пачку американских сигарет " Мальборо " и достав из нее две сигареты, одну взяла себе, а другую отдала мне.

— Сегодня мои можешь курить, Костя. А завтра я тебе попроще сигареты куплю. Моей учительской зарплаты не хватит на " Мальборо " для нас двоих. Закончишь школу, пойдешь работать, тогда можешь покупать себе сигареты, какие захочешь. – мама чиркнула зажигалкой и дала мне прикурить, а после закурила сама, красиво выпуская табачный дым из накрашенных красной помадой губ.

Пока я мылся, мать сняла свой длинный махровый халат до пят и надела легкий хлопчатобумажный халатик, короткий, оголяющий её ноги и плечи. Халат был синего цвета с рисунком белых цветов ромашки, и он не имел рукавов, а вместо пуговиц у этого халата, надетого на маме, была вставлена молния. Но она по какой то причине не застегнута до конца. И я видел в её разрезе снизу соблазнительные ножки и бедра у моей мамы училки, а сверху начало её крупных грудей.

Мать была худощавой женщиной, а вот сиськи у нее были существенно больше среднего размера, и это супер сексуально смотрелось со стороны. Стройная голубоглазая блондинка с белокурыми локонами волос, спадающими ей на плечи, и выпирающие спереди груди, словно два больших футбольных мяча. Сиськи у моей мамы были зачётные и не отвислые для ее возраста.

Моя мать была молодой женщиной, и ей едва исполнилось тридцать шесть лет. Она родила меня рано, сразу после окончания школы, и между нами была разница в восемнадцать лет. Но выглядела мать значительно моложе своих тридцати шести лет. И я не раз слышал, как ее называли девушкой не знающие ее люди.

— Что смотришь, сынок? Больные они у меня. Но с твоей помощью я вылечусь, и мы вместе с тобой пойдём летом на пляж. А может на море съездим. У меня в Ялте подруга живёт. Нам только на дорогу нужно денег набрать туда и обратно. А проживание у нее будет бесплатным. – мать заметила мой взгляд на ее ноги, покрытые белыми пятнами, словно чешуя у рыбы, но не только не одернула халат и не застегнула на нем молнию до конца, а наоборот, закинула ногу за ногу и мне стали видны её ноги и ляжки с бедрами.

И хуй у меня словно окаменел в трусах от такого зрелища. Моя мать впервые так вела со мной, и для этого у нее был повод. Она держала мой член в руке, дрочила его, я брызгал спермой ей на руку, и мама меня больше не стеснялась. И я не удивлюсь, если вечером увижу ее в нижнем белье.

— Я буду стараться, мам. И мы с тобой обязательно поедем вместе на Юг. – сказал я матери, кладя свою ладонь поверх её руки, лежавшей на столе.

Мать ласково глянула на меня и к удивлению сжала мою ладонь своей рукой, при этом скрестив свои пальцы с накрашенными красным лаком ноготками с моими. Это был знак с ее стороны, что у нас с ней начинаются совершенно другие отношения и она мне полностью доверяет.

Несколько секунд мать держала свою ладошку в моей руке, поглаживала пальцами мои пальцы, и взгляд у моей мамы, направленный на меня, был не теплым материнским, а взглядом истосковавшийся по мужской ласке женщины. И ещё он красноречиво мне говорил, что между нами произойдут близкие отношения и возможно уже сегодня вечером.

— Надеюсь на это, сынок. Мы ведь с тобой одна семья, у нас нет родни и мы должны друг другу помогать. А сейчас ступай к себе в комнату, отдохни, послушай музыку. А я стиркой займусь. – сказала мне мать, с сожалением разжимая пальцы и убирая руку с моей руки.

Мы с ней затушили окурки сигарет в пепельнице, мать встала со стула и принялась мыть посуду в раковине. Но когда я аналогично поднялся и было пошел в свою комнату, мама обернулась, бросив мыть посуду и уставилась взглядом на мой член в трусах. А он выпирал колом, и у меня в трусах спереди образовался большой бугор.

— Нужно тебе ещё посвободнее трусы купить, Костя. А то я смотрю твое " хозяйство " так и норовит их порвать. – мать засмеялась, обнаружив красивые белые зубы с золотыми коронками, и повернулась обратно к раковине, а я пошел к себе в комнату, едва сдерживая себя от желания подойти к маме сзади и прижаться к ее попке под халатом членом.

Я предполагал, что мама меня не отгонит и не влепит мне пощечину. После всего, что между нами было, я имел право на подобные ласки. Но мне хотелось, чтобы она сама стала заигрывать со мной, и первые попытки с ее стороны уже были, когда мать просто без всякой необходимости держала мой член в руке и гладила его пальцами.