Приключения Игорька (часть вторая)

Приключения Игорька (часть вторая)

После того, как Руслан, натянув объемистые шорты и громко и деланно зевая, покинул номер, мать, не глядя на сына и буркнув «Молчи», стала собираться на пляж. С Игорьком она не разговаривала, смотрела сквозь него, ограничиваясь односложными фразами, касающимися самых обыденных вещей.

Про свое увлечение маминым бельем он старался не вспоминать после того, как обшаривая номер, мать случайно наткнулась на них в кармашке висящих на стуле игорьковых шорт. Рассеянно схватив шорты, сунула руку в карман и, вытащив свои трусы, потемнела лицом: «Это что?». Игорек сидел, ни жив, не мертв, мозг лихорадочно соображал, но найти удобоваримый ответ никак не мог. Позднее, уже получив мокрыми трусами хлесткий удар по лицу и сидя с горящей щекой и еще более горящими ушами, Игорек запоздало сочинял возможные «удобные» причины появления данной части туалета в своем кармане.

Однако то, что он был пойман на самом постыдном, и гром и молния не поразили его, он не провалился сквозь землю, не был избит матерью до смерти, странно поразило паренька… постоянно думая об этом, он испытывал странное томление, часто сопровождающееся ощущением бабочек в животе. Ореол недоступности материнского образа развеивался, являя взору Игорька обычную женщину средних лет с самым обыкновенным влагалищем, гостеприимно впускающим людей типа Руслана, и закрытым для остальных, которым в случае чего может и по морде перепасть.

До этого случая Игорек находил удовольствие от самого факта постижения тайного, постыдного запретного плода… вдыхая терпкий запах маминых трусов, а иногда и облизывая чуть кисловатую промежность ткани, он мастурбировал, не имея определенных женских образов, постигая сам факт опасности и запретной похоти, изредка однако представляя девушку или женщину, знакомую, виденную на улице или по телевизору, но никогда не маму.

Теперь же Игорек, переступив некую психологическую грань, в грезах валил мать на диван, с треском срывая с широких бедер трусы, засовывал рваный пахучий комок ей в рот, нашаривал и грубо расширял пальцами волосатую щель, всаживая с размаху в обнажившийся красный зев свой вздыбленный член, и жестко долбил женское нутро, сотрясая лицо и живот от ударов раскачивающихся сисек. Со стоном Игорек кончал в раковину, на дрожащих ногах выходил из туалета и шел к кровати, стараясь не смотреть на мать.

В номер отеля мать теперь приходила поздно, иногда утром, подолгу возилась в прихожей, путаясь в снимаемом платье и, не переодевая выпачканного в песке купальника, падала на кровать, распространяя пряный аромат винного букета. Иногда она приходила домой без белья, с трудом сняв платье, валилась спать, выставляя напоказ едва прикрытую простыней голую задницу. Игорек безуспешно пытался уверить себя, что мать любит купаться в ночном море голышом, постоянно забывая на пляже купальные принадлежности… пока однажды в ее отсутствие, случайно не заглянул в прикроватную тумбочку, куда ежедневно вываливалось содержимое многочисленных маминых сумочек.

Похолодев, он рассматривал разбросанные среди мелких денег и разнообразной косметики пачки сигарет (мама ведь не курит!), две коробки презервативов Контекс Лайт по 30 штук в пачке, одна из них нераспечатанная, вторая пустая наполовину… Игорек пошарил в ящике и выудил еще одну пачку, полностью пустую. Закрывая ящик дрожащими руками, он успел заметить в углу гель-смазку Дюрекс со вишневым вкусом и еще какие то тюбики непонятного назначения. «Сорок пять гандонов в коробках не хватает, купальщица е…ная» – озлобленно думал Игорек. Он дрожа, стоял посреди номера, не решаясь ничего предпринять, потом схватил телефон, начал набирать отцу, но скинул номер на середине набора. Голова кружилась, он лег на кровать, обхватив ее руками и задумался.

К вечеру он немного успокоился, а на следующее утро, дождавшись пока пришедшая навеселе мать уснет, обшарил ее вещи и судорожно сжал кулаки, найдя в кармане платья пахнущий склизкий комок. Осторожно отнес его в туалет и разложил на раковине, глядя на четыре похожих на скользких толстых червей использованных презерватива, два из которых были наполовину заполнены белесой жидкостью. Игорек с ужасом заметил на двух пустых презервативах кровяные пятна, оказавшиеся при детальном рассмотрении остатками помады и еще чего то, пахнувшего вишней.

Игорек брезгливо взял пахнущий комок двумя пальцами и направился в комнату, где положив его на место, лег в кровать. Ворочаясь в попытках уснуть, Игорек внезапно вспомнил бородатый анекдот про мужика, которому жена засунула в анус использованный презерватив. «Нет у меня больше друзей» – Игорек затрясся от сдерживаемого истеричного смеха. «А если также наказать мать? За ее …блядство» – Игорек покрылся испариной. Пролежав еще с час, в тщетных попытках отказаться от безумной затеи, он тихонько встал, весь дрожа, подошел к платью и, вытащив презервативы, при свете телефона выбрал один, заполненный спермой. Подойдя к спящей матери, посмотрел на нее, держа в вытянутой руке презерватив, возбуждение переполняло его, а стояк был такой, что казалось, сейчас член оторвется и со стуком упадет на пол, разбудив ее.

Игорек осторожно сдвинул с матери простынь, оголив белеющую задницу. «Куда же пихать?» – огорошено подумал он, голова ходила кругом, а сердце оглушительно стучало. Он осторожно прикоснулся к прохладному телу дрожащей потной рукой и тут же отдернул.

Постоял в нерешительности, потом, положив презерватив на голое женское бедро, решительно развел матери ягодицы, нащупав в небольшом углублении сморщенный бугорок сфинктера. Поводив по плотной окружности указательным пальцем, попробовал протолкнуть палец внутрь и не смог, отверстие было плотно сжато. «Сюда не вариант, не молотком же его забивать» – подумал Игорек и опустившись на колени, просунул руку к промежности, ощутив плотный кучерявый ворс. Нащупав поросшую плотными волосами щель, начал мять ее пальцами, пытаясь найти вход.

Игорек весь взмок, в отчаянии он елозил по женской промежности уже мокрым комком презерватива, который никак не хотел скользнуть внутрь. Наконец встал, осторожно прикрыл мать простыней, подошел к платью и сунул презерватив назад, в предрассветных сумерках заметив, что спермы в нем почти не осталось.

Проспав пару часов Игорек отправился в магазин, а возвратившись назад, увидел, что мать, стоя у окна и широко расставив ноги, внимательно рассматривает себя между ног. Услышав Игорька, она быстро схватила простынь, обернув широкие бедра и молча направилась в туалет, мимоходом обнюхав ладони. Сразу же включился душ, а когда через полчаса Игорек, напросившись помочиться, увидел, как мать, стоя в душевой кабине, яростно трет мочалкой между ног, уперевшись широкой задницей в мутное стекло.

После этого случая ночные походы матери прекратились и оставшиеся до отъезда дни они проводили время, как и положено матери с сыном – купались, отдыхали, загорали. Наконец пролетела последняя курортная неделя. Часто звонил отец, мать говорила с ним приглушенно, до сына доносились только обрывки фраз типа «с нами все в порядке», «соскучились», и трубку Игорьку ни разу так и не дала.

Уже сидя в поезде в направлении дома и расположившись в отсутствие попутчиков на нижних полках, мать взглянула сыну в глаза и твердо произнесла: «Запомни, пожалуйста…все что я делала здесь – это было нужно для меня, для папы, ….и для тебя. Это поможет нам сохранить брак, быть всем вместе еще долгое время…ты понял?». И хотя Игорек подозревал, что за то время, которое она прыгала на чужих членах, можно было свободно доскакать от курорта до дома, он предпочел не злить мать, ограничившись кивком головы и бурчанием типа «да, это понятно…я так тоже думаю».

Дома, ощутив объятия отца, он твердым голосом сказал «Все было замечательно, пап. Мы прекрасно купались, загорали, и вообще классно провели время». «Ну и хорошо» – сказал отец. Игорек вышел, ощущая на себе взгляд матери.

Позднее, слушая стоны в родительской спальне, удивляясь актерству своей матери, изображавшей страсть к мужу после долгого «воздержания», а на деле садившейся на мужской член в пятидесятый юбилейный раз за последние две недели, Игорек чувствовал, что поступил правильно, не сказав отцу, хотя логику матери о том, что курортное блядство укрепляет брак, он так и не понял.

В тот год август было ужасно жарким и мама, и до этого особо не стеснявшаяся родных, спокойно расхаживала по дому в обычных белых трусах и лифчике, а то и без последнего.

Однажды дошло до того, что отец не выдержал и буркнув «Свет, ну ты совесть то имей», глазами показал на сидящего напротив Игорька, на что мать отмахнулась и как ни в чем ни бывало продолжила смотреть сериал. Сериалы были маминой страстью. Русские, бразильские, английские – мать любила их все, отдавая им почти все свободное от работы и домашних забот время. Игорек же исподтишка наблюдал, как по сочному телу медленно стекал пот, пробивая дорожки между бесстыдно висящих сисек, собираясь и капая с выпирающих сосков на живот, откуда стекал в трусы, выделяясь большим темным пятном в районе промежности.

Мать уже давно закрывала дверь в ванну только по самым большим делам, и то однажды Игорек застал ее голой сидящей на унитазе с книгой в руке … «сходи в ванну, если хочешь по маленькому, у меня запор» – спокойно сказала она и продолжила читать, согнувшись на толчке и уперевшись локтями в колени. Игорек мочился в ванную, незаметно поглядывая в зеркало – там мать отражалась во всей своей красе.

Ночами во сне он долго лечил мать от запора – растянув до упора подрагивающие ягодицы, долбил вздыбленным членом в распухшее анальное отверстие до тех пор, пока мать не отталкивала его, прикрывая ладонью измочаленный зад. «Иначе я скоро буду ходить под себя» – с упреком говорила она.

Игорек просыпался весь в поту, но с невероятным стояком.

Впоследствии такие сны повторялись все чаще, разные по сценарию, но всегда с одинаковым финалом – через истерзанные дырки мать накачивалась его спермой до состояния надувной куклы – живот раздувался как барабан, сиськи разбухали до седьмого размера и едва не лопались от натуги, а сквозь торчащие из огромных коричневых ореол соски с шипением просачивалась пахучая семенная жидкость.

Игорек не знал, что означают эти яркие сны, а ни в одном соннике найти объяснения подобного сна он не мог.

Конец второй части.