Прикосновение

Так получилось…

Третий день я жила у Вики. Как я здесь оказалась, в этих каменных джунглях – это отдельный разговор. Главное, что Вика была неподдельно рада мне. Вика… Я тоже рада, что мы снова вместе.

Вика показала мне этот город, такой большой, такой шумный, такой неуютный. И в нём так легко было потеряться! Я держалась за руку Вики, и мне было хорошо и спокойно с ней. Мы забрались на рынок и долго бродили по нему, глазея по сторонам. Купили овощей, фруктов каких-то, немного мяса. Бросили пакеты в машину, Вика привезла меня в мегамаркет, и мы долго, смеясь, путешествовали по нему, заходили в бутики, катались на эскалаторах.

Когда Вика заехала на подземную парковку своего дома, она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Устала?

Я застенчиво положила голову к ней на грудь, она засмеялась и потрепала меня по волосам.

— Сейчас отдохнём, котёнок. Я научу тебя правильно готовить кофе.

Я всё сделала правильно.

— Видишь, как вкусно получилось! Тебе нравится? Будешь готовить своему мужу и приносить в постель.

"Муж", "постель" – это прозвучало так необычно и волнующе, что я смутилась. Вика со строгой улыбкой развалилась на диване.

— Представь, что я твой муж. Неси мне кофе!

На кухне я нашла блюдце, поставила на него чашечку чёрного кофе, который я только что приготовила. Я вдруг почувствовала непонятное волнение. Как будто там, на диване, действительно лежит мой муж. Муж! У меня ведь даже парня никогда не было. Я росла робкой и застенчивой девочкой, не в пример боевитой Вике. И та роль, которую Вика мне неожиданно предложила, заставила меня всю сжаться. Когда я вошла в комнату, мои руки похолодели и задрожали.

Вика приняла от меня чашку, в то время как я стояла, потупившись. Вика снисходительно улыбнулась, окинув меня каким-то чужим оценивающим взглядом. Она сделала глоток, опустила чашку с блюдцем на пол и поманила меня пальцем:

— Что ты стоишь? Поцелуй меня, дорогая.

Не дождавшись моей реакции, она взяла меня за руку и потянула к себе. Мой взгляд стал паническим. Вика вела себя так необычно! Она быстро поднялась с дивана и, крепко обняв за плечи, буквально повалила меня на диван на спину, а сама легла рядом лицом ко мне.

— Ну, что ты боишься, дурочка – прошептала она, гладящим движением убирая волосы с моего лица – Это не так страшно, как ты себе представляешь.

Не отрывая от меня взгляда, она склонилась надо мной, и её губы прикоснулись к моим. Она приподнялась на локте и улыбаясь, смотрела на меня.

— Ничего страшного, правда?

Мне было так непривычно, что я не нашлась, что ответить. Затем у меня перехватило дыхание, когда губы Вики снова прижались к моим. Но только более настойчиво, страстно. Меня никогда никто так не целовал, и мне показалось, что я схожу с ума, что всё происходящее со мной нереально. Мои губы совершенно независимо от моей воли, покорно раскрылись, и Викин язык прошёлся по их внутренней стороне. Вика оторвалась от меня, и я почувствовала её учащённое горячее дыхание на своём лице. Она смотрела на меня тёмным пристальным взглядом, затем её губы вновь настойчиво овладели моими, на этот раз ещё более агрессивно. Мой рот сам собой приоткрылся, и её язык проник в него, нащупал кончик моего язычка. Потрясённая происходящим, я пассивно позволяла делать всё, что она хочет. В моей груди возник приятный холодок от учащённого дыхания, когда мой собственный язык начал отвечать на её ласки. Она отстранилась от меня и ласково провела рукой по моей щеке.

— Понравилось? – тихо спросила она.

Посмотрела на меня как-то виновато и смущённо.

— Прости, вошла в роль. Виталика давно не видела. Представила, как приношу ему кофе. Его это всегда возбуждает почему-то.

Я лежала, переводя дух. Вдруг я словно оказалась в эпицентре интимных отношений сестры со своим мужем, как бы став их невольным участником. Мне пришло в голову, что, когда Виталий появится, я буду мешать им. Мне стало грустно от того, я лишусь Вики и останусь одна в этом чужом и страшном городе. На глаза у меня навернулись слёзы. Вика с беспокойством посмотрела на меня.

— Алинка, прости! Ну не обижайся, забыли!

— Вика, ты не бросишь меня, когда…

Она всё поняла и облегчённо засмеялась:

— Ну, что ты! Что ты, котёнок! Ты будешь со мной. Пойдём, шарлотку состряпаем?

Днём, когда народу почти не было, мы съездили в фитнес клуб. Вика хорошо плавает, и пока она накручивала круги в бассейне, я сидела на стульчике для гидромассажа. Вика в своём чёрном купальнике, в очках для плавания, выглядела эффектно. Заключительную дистанцию она проплыла на спине. Я видела, как грузный пожилой мужчина рядом со мной, пялится на неё, буквально не отводя взгляда. Вика правда, красивая и спортивная, с высокой грудью, широкими бёдрами и изящной талией. Она вышла из бассейна, взяла полотенце и подмигнула мне.

Приняв душ, мы завернулись в простыни и отправились в сауну. Я никогда раньше не была в сауне. Здесь было так жарко, что первоначальный приятный хвойный запах словно выгорел. Мы прилегли на полки, подложив под голову деревянные плетёные чурбачки. Через некоторое время сюда зашёл тот самый мужчина из бассейна. Он залез на полку напротив нас и прислонился к раскалённой спинке сиденья. Бёдра его были обёрнуты такой же простынёй. Мне стало неуютно от того, что сауна была общей для мужчин и женщин. Ведь на нас, кроме простыни, ничего не было. Машинально, я поправила свой импровизированный наряд. Что касается Вики, то она, как-то не спеша согнула ногу в колене, подняв её так, что она почти полностью обнажилась. Вика задумчиво принялась её поглаживать. Я видела, как мужчина смотрит на её загорелую, обнажённую, мокрую от пота ногу. Он сидел, откинувшись назад, и я видела его внимательный сузившийся взгляд. Вика как будто специально дразнила его, а я стала свидетелем того, как посторонний мужчина разглядывает прелести моей сестры. И у меня глаза буквально полезли на лоб, когда Вика опустила ногу, а затем спокойно развернула свою простынку так, что оказалась совершенно голой под взглядом офигевшего мужика. Далее, она медленно запахнула простыню и повернулась ко мне:

— Ну что, хватит на первый раз?

Я машинально последовала за ней в душ.

Наши купальники висели и сушились на лоджии, когда я попросила Вику:

— Можно, я приду к тебе?

— Иди сюда.

Я забралась к ней на кровать, прильнула к ней и положила голову ей на грудь.

— Вик, зачем ты так?

— Что зачем?

— Ну… Зачем ты дразнила того мужика?

Вика фыркнула.

— Ох. Ну как тебе объяснить-то… Давно у меня мужчины не было. Давно меня никто не разглядывал. Это так приятно: посмотреть в глаза вожделеющего тебя мужчины.

— Ты сумасшедшая! Оголяться перед чужим мужиком… Фу!

Вика приподнялась и взяла моё лицо в ладони.

— А ты представь. Представь прямо сейчас, себя вместо меня. Что это ты заголилась перед тем мужиком. Правда, необычное ощущение?

— Ну, я не знаю…

Я задумалась, и вдруг действительно представила это в деталях. Я смотрю в глаза мужчине… Мои руки не спеша подхватывают полу простынки, поднимают её, она падает, свешивается с полки, на которой я лежу. Я обнажена наполовину. Другая половинка простыни развёрнута. Я полностью обнажена перед тем мужским взглядом: тёмным, пристальным, жадным. У меня по-особому сладко заныло в животе. Я подумала, как это стыдно, и как приятно. Этот мужской взгляд, он скользит по мне, он хочет меня…

Вика словно прочитала мои мысли. Она села на кровати, поднялась, взяла мою руку и потянула за собой на лоджию, где сушились наши купальники. Я стояла посередине открытого пространства, а её руки лежали на моих плечах. Вика помолчала, а затем тихо произнесла:

— Раздевайся.

— Чтооо? Ты дура совсем?

Я хотела повернуться и уйти, но Вика была сильнее и крепко держала меня.

— Давай, трусиха.

— Вика, меня же видно! Меня увидят!

— Конечно, увидят. В этом весь кайф. Ты что, не поняла?

Она наклонилась к моему уху и прошептала:

— Не спеши. Наслаждайся.

Она убрала свои руки, и я осталась одна на лоджии. Я стояла, и меня, как мне казалось, видят все. Все, кто только мог, смотрели на меня. Меня частично было видно с площадки между домами. Меня было видно с верхних этажей дома напротив. По моему телу прошла нервная дрожь. Но я не могла выглядеть трусихой, никчёмной дурой в глазах своей старшей сестры. Дом напротив. Я видела, как на одной из верхних лоджий, стоит мужчина в майке и не спеша курит, опершись локтями на ограждение и бездумно глядя вниз. А я стояла в длинной тонкой рубашке и смотрела на него.

Мужчина загасил окурок, начал отворачиваться, его рассеянный взгляд скользнул по мне, и тут он вдруг замер, и его взгляд стал удивлённым. Действительно, я представляла собой странное зрелище. Стояла прямо и неподвижно в ночной рубашке, с руками по швам, бледная и дрожащая. И смотрела на него. Заныло в груди и в животе, когда мои побелевшие пальцы принялись подбирать подол рубашки. Наблюдающий за мной мужчина застыл, глядя на меня. Обнажились колени. Я подхватила подол рубашки, он пополз вверх. Медленно. Показались трусики, простые х/б, ношеные, но аккуратные. Когда наблюдающий мужчина уставился на них, у меня сладко и тревожно заныло внизу. Когда обнажился живот, я подняла руки вверх, освобождаясь от рубашки.

Я стояла, прижимая ткань рубашки к обнажённой груди, словно готовясь нырнуть в ледяную прорубь. Мужчина напротив высунулся по пояс, разглядывая меня. Я опустила руки, и солнце осветило мои обнажённые грудки, мои плечи, покрытые гусиной кожей. Я выпрямилась, чувствуя всё нарастающее возбуждение, стыд, смешанный с наслаждением собственным бесстыдством. В своём нервном состоянии я была близка к настоящему оргазму, но в это время кто-то громко, с восторгом засвистел. Я словно очнувшись, бросилась назад в комнату и убежала в ванную. Там я остановилась напротив зеркала, разглядывая себя. И судорожно дыша. Только сейчас я осознала, что всё это время почти не дышала.

Вика подошла сзади и улыбнулась моему отражению.

— Ты умница, – шепнула она – Я всё видела. Ты молодчина.

Вика обняла меня.

— Ты вся дрожишь, – шепнула она мне на ухо – Не бойся, всё хорошо, милая. Всё хорошо…

Её губы коснулись моей шеи под ухом. Они прикасались, скользя всё ниже и ниже, и это было приятно, и в то же время, было как-то неправильно. Вика просто успокаивала меня, и всё же…

— Тебе нужен горячий душ, – объявила она и включила воду в ванной… Постой!

Её руки скользнули по моим бёдрам, и я машинально переступила ногами.

— Подожди! – остановила она меня – Да ты вся мокренькая, крошка.

Я стояла лицом к зеркалу, когда она сзади привлекла меня к себе. Её рука легла мне на живот, прижалась. Медленно поползла вниз.

— Вика! – в панике выдохнула я – Не надо, прошу тебя! Вика! Викааа…

Её пальцы заставили меня закусить губу и упереться ладонями в края раковины. Я застонала и приподнялась на цыпочках.

— Вспомни, как он смотрел на тебя, этот мужик, – шептала она мне – Он смотрел на тебя так, как будто ты предлагала себя ему… А ты ведь предлагала, да? Скажи…

Её руки продолжали делать со мной это. Мои бёдра напрягались и дрожали, двигаясь навстречу её руке, я конвульсивно дышала.

— Да… Ммм… Мне было приятно, как он смотрит. Я представляла, что…

— Ну, что ты думала, говори.

— Я представляла, что… Я перед ним, и он может делать со мной всё, что захочет…

— Этот тупой, грубый, чужой мужлан…

— Да… Да… Мне было так стыдно… Но я была готова, что бы он… Пожалуйста, Вика…

Она быстро развернула меня лицом к себе, моя попа прижата к раковине, её рука вновь… Вика, пусти меня! Пожалуйста… Я вскрикнула и неконтролируемо забилась на её груди, открыв рот в страдальческой гримасе. Затем она подхватила меня, обняла успокаивающе и помогла сесть в ванну, где под душем я постепенно приходила в себя. Она энергично вытерла меня полотенцем, завернула в махровый халат и отвела на диван, где я проспала до самого вечера.

Пришёл вечер, затем ночь, а спать не хотелось. Мы сидели с Викой на лоджии за небольшим столиком и пили чай под звёздами. Я была в своём белом махровом халате, Вика сидела напротив и встречая мой настороженный взгляд, тепло улыбалась. Глянув наверх, она мотнула головой.

— О! Твой мужик появился. Курит. Помаши ему ручкой.

Я, не отрываясь от чашки чая с шарлоткой, подняла руку и помахала над головой. Вика прыснула в ладошку. Я же сидела молча, говорить не хотелось. Мне было уютно и спокойно в удобном икеевском кресле. Думать не хотелось ни о чём. Приятный ветерок касался моих волос, а я сидела и смотрела на звёзды в тёмном провале между домов. Звёзды здесь в городе тусклые и какие-то не настоящие.

Вика ушла спать. А у меня из головы не выходило то, что произошло сегодня между ней и мной. Вика ведь помогла мне, от чистого сердца, как родной и любящий человек. Но что-то скребло у меня в душе. Вспомнилась моя выходка с раздеванием. Я переставила кресло так, что могла видеть ту самую лоджию, с которой за мной наблюдали. И я вновь почувствовала нервный холодок в груди. На той лоджии кто-то был, я увидела тёмный силуэт. И этот кто-то… Рассматривал меня в бинокль. Я сидела, откинувшись в приятно пружинящем кресле и прикрыв веки, наблюдала за наблюдающим. Подумав, ослабила пояс халата, отчего полы его на груди слегка разошлись. Подумала о том, как напрягся тот человек с биноклем. Немного приоткрою грудь… Я опять дразню его!

Нет, хватит на сегодня. Я устала. Поднялась и, прихватив опустевший чайничек, скрылась в темноте Викиной квартиры.

На следующий день Вика показывала мне город, мы зашли к её знакомой парикмахерше, и мне сделали причёску, очень симпатичную. Я просто преобразилась. Как это здорово! Вика поцеловала меня.

— Ну, пойдём, красавица!

Какая хорошая у меня сестра! Мы прошлись по набережной, зашли в кафе, потом ещё долго гуляли по огромному парку, где были всякие разные аттракционы.

Когда мы легли спать, я пробралась к Вике, притулилась рядом и положила голову ей на грудь.

— Вика…

— Что?

— Я люблю тебя…

— Я тоже тебя люблю, котёнок. А у тебя мальчик был когда-нибудь?

— Нет, – вздохнула я, подумав – Наверное, нет.

— Почему?

— Да они все дебильные какие-то. С ними неинтересно.

— Ну, и что, тебе никто никогда не нравился?

— Честно? – замялась я – Ну… Знаешь, мне нравится наш учитель по физике.

— Александр Степанович, что ли? Он же старый!

— Да и не старый вовсе. Он солидный и умный. А жена у него дура.

Вика фыркнула, но ничего не сказала.

— То-то я смотрю, ты даже целоваться не умеешь. Что, Александра Степановича не целовала?

— Ну скажешь тоже!

— А хотелось?

— Да… Очень. Но я только издалека смотрела на него, и всё… Однажды, когда он сидел за столом, а все вышли, я стояла сзади, вытирала доску, и почти поцеловала его в щёку. Но он поднял на меня глаза, я испугалась и убежала.

— Несчастный ребёнок… Иди ко мне, бедняжка.

Она обняла меня, прижав к себе.

— Дай я тебя поцелую, девочка.

У меня так тревожно сжалось в груди. Я вспомнила, как Вика целовала меня тогда, как мне было приятно и страшно одновременно. Всё наступило мгновенно, и Викины губы соединились с моими. Как сладко! Вика, приподнявшись на локте, по очереди поцеловала мои веки, затем её медленные поцелуи стали покрывать моё лицо.

— Знаешь, мужчины любят делать так. Это так приятно, правда? – прошептала она.

— Да… – выдохнула я растерянно.

— А ещё так…

Её губы обжигали мою шею, эти поцелуи, казалось, прожигают кожу насквозь. Я крутила головой, то ли пытаясь увернуться от них, то ли подставляясь под новые поцелуи. Вика села на постели и одним движением, ловко спустила вниз верхнюю часть моей ночной рубашки. Я лежала перед ней с обнажённой грудью.

— Вика! – вскрикнула я, прикрываясь руками.

— Им так нравится, и они делают это, – сказала она, с неожиданной силой разгибая мои руки и прижимая их к постели.

Я лежала перед ней, обнажённая до пояса, когда она склонилась над моей грудью. В следующее мгновение я заскулила от неожиданности, когда сосочек груди оказался между губ моей сестры. Так нельзя, так ведь кормят детей!

— Вика! Что… Что ты делаешь!?

Из моего горла вырвался стон, когда словно электрический ток пронзил всё моё тело. Я лежала распятая на постели, когда моя мучительница приступила к другой груди, подвергая меня сладостной пытке, от которой я корчилась в её руках. Я заплакала, и это её отрезвило. Она освободила меня и с неподдельным беспокойством принялась гладить меня по голове.

— Линок, прости! Сама не знаю, что нашло. Совсем одичала одна… Ну, не плачь, маленькая.

Я, всхлипывая, ушла к себе. Вика тоже была расстроена.

На следующий день мы постарались всё забыть. Мы гуляли по набережной, когда до Вики дозвонилась её парикмахерша. Стрижка занимает часа полтора, и я сказала, что пока погуляю по набережной. Здесь было многолюдно. Какие-то дяденьки продавали различные книги, какой-то пенсионер играл на аккордеоне. Моё внимание привлёк мужчина средних лет, который читал электронную книгу, сидя на гранитном парапете, а рядом стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Я подошла к нему, и он поднял на меня глаза.

— Можно сыграть с вами? – спросила я.

Он с удивлением воззрился на меня.

— Прекрасные юные леди играют в шахматы?

— Мне показали, как ходить лошадью, – с гордостью объявила я.

Он засмеялся и приглашающе указал на доску:

— Прошу вас! Леди ходят первыми.

И запел мягким баритоном:

— Мадмуазель шант-иль блю…

Я быстро разыграла испанскую партию. Она мне нравится, много возможностей для комбинаций. Мой партнёр удивлённо покачал головой. И принялся готовить наступление на королевском фланге. При этом сильно замешкался. Кроме того, он зачем-то сделал длинную рокировку, это и решило судьбу партии. Мои фаланги пошли в атаку на его короля. Ладья и слон немедленно заняли завоёванное пространство, и не успел он оглянуться, как его ферзевый фланг был разгромлен. Кроме того, он зевнул фигуру, после чего совсем расстроился и сдался.

— Юная леди – гроссмейстер? – поинтересовался он, глядя на меня с восхищением.

Видно было, что ему неприятно проигрывать какой-то мелкой девчонке, и он попросил реванша. Я перевернула доску и стала играть чёрными. Он начал осторожно разыгрывать ферзевый гамбит. Слишком осторожно. Отдал мне инициативу. Я украдкой разглядывала своего визави. У него было мужественное лицо, загорелое. Нравились его решительные размашистые движения. Я сделала ход и внимательно посмотрела на него. Он улыбнулся и подмигнул мне.

— Вам мат в три хода, – улыбнулась я ему в ответ.

— Точно? А я не вижу.

— Точно-точно.

Мой конь взял его пешку, он взял пешкой коня. Мой слон немедленно пролез в образовавшуюся брешь. Он попытался прикрыть короля, при этом в игру вступил другой мой дальнобойный слон. На его позицию ворвалась моя ладья, а он всё ещё не видел катастрофы. А мат получился очень красивый: моя ладья встала на поле под ударом, шах. И оказалось, что брать её нельзя.

Мой соперник восхищённо захлопал в ладоши. Он протянул мне руку для рукопожатия, как принято у шахматистов, а когда я протянула свою в ответ, он сжал мою ладонь своей и поцеловал её. Я смутилась.

— Как вас зовут, шахматная королева? – спросил он – Меня зовут Антон.

Он подозвал своих знакомых дяденек и похвастался, какой красивый получил мат от девушки – гроссмейстера, воспроизвёл позицию. Тут же начались горячие споры и обсуждения. Антон же предложил мне отметить мою победу мороженым.

— Вы какое любите, Алина?

Я ответила, что шоколадное.

— О, тогда вам понравится кофейное с ромом, я сам его делаю! – с гордостью провозгласил он и пригласил меня к себе домой, так как жил он тут неподалёку.

Я посмотрела на свои часики. Время ещё было, и я согласилась. Мы шли по набережной, и он рассказал, что он военный пенсионер, воевал в разных горячих точках, в том числе в Африке, и что у него есть коллекция африканских диковинок. Мне нравилось, как он вежливо и внимательно обращался по мной. Антон рассказывал всякие интересные и весёлые истории, и мы незаметно оказались перед дверями его квартиры.

— Проходите, королева! – улыбнулся он, распахивая дверь – Я вдовец, дети взрослые, сын балбес, всё как полагается, живу один. Нет-нет! Туфельки не снимайте.

Он вручил мне большой бокал со своим фирменным мороженым и ложечку, и принялся показывать диковинки в своём кабинете. Здесь были разные маски, скульптуры из чёрного дерева, барабаны, копья какие-то.

— Здесь так страшно у вас, – призналась я – Не смогла бы жить рядом с этими ужасными масками!

— Да и чёрт с ними! Действительно, страшилища, – засмеялся он – Давайте я лучше покажу вам свою коллекцию орденов и альбомы с фотографиями.

Он пригласил меня в другую комнату, и мы сели на диван, я держала в руках бокал с мороженым, на коленях у меня лежал объёмистый альбом с фотографиями. Антон присел рядом, наклонившись ко мне, увлечённо говорил о различных событиях. Мне было хорошо и приятно, звучал бархатистый баритон Антона, у меня начала слегка кружиться голова, наверное, от рома.

— Дайте-ка поближе сяду, сказал он, придвигаясь ко мне.

Его тяжёлая рука мягко легла на мои плечи. Я почувствовала, как его широкая как лопата, ладонь охватила моё плечо. Он продолжал говорить как ни в чём не бывало, только более тихим и ставшим каким-то бархатным голосом. Я почувствовала приятный запах мужского одеколона, свежего как морозное утро.

Конечно, я отдавала себе отчёт в том, что происходит. Конечно, нельзя позволять, чтобы незнакомый мужчина вёл себя так по отношению ко мне. Конечно. Но… Мне было так приятно… Ведь ничего плохого со мной не происходило.

— Вот так, Линочка, это происходит у этих диких племён, – чуть слышно говорил он, наклонившись ко мне у самого уха – Всё естественно и с согласием с природой. Как интересно, правда?

Его голос перешёл на шёпот. В ту же минуту я почувствовала, что его губы, отодвинув локон, касаются моей шеи прямо под ухом. Я застыла. Он делал то же самое, что и моя сестра Вика. "Мужчины любят делать так", – услышала я её голос.

Антон что-то шептал, не прекращая обжигать мою кожу поцелуями, опускаясь всё ниже. Я сидела закрыв глаза, и на меня нашло странное оцепенение. Внутри меня всё дрожало от страха, смешанного с каким-то сладостным ожиданием. Губы Антона опустились до самого плеча. " Им так нравится, и они делают это…" – опять вспомнилось мне.

Мои руки сами, помимо моей воли, начали сомнамбулически расстёгивать кнопки моей блузки. Пальцы Антония осторожно оголили моё плечо. Его губы накрыли тонкую бретельку лифчика. Широко открытыми глазами я смотрела, как тает в бокале мороженое, увенчанное сверкающей тёмно-красной вишней.

— Антоний, – прошептала я под учащённое биение своего сердца – Прошу вас…

Сама не зная почему, я назвала его Антонием. Может, быть в памяти всплыла прочитанная книжка про Клеопатру… Не знаю. Он поднял голову, и его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Его тяжёлая грубая ладонь легла на моё обнажённое плечо. Пальцы другой руки раздвинули полу блузки, и я почувствовала тёплую тяжесть его рук на обоих плечах.

— Моя маленькая королева, – произнёс он тихим и отрешённым голосом, как будто читая стихи – Ты победила меня, я у твоих ног. Я исполню всё, что ты мне прикажешь.

Какое-то странное чувство: как будто я неожиданно получила власть над могучей и опасной стихией, способной уничтожить и меня саму. Одно неверное действие, и… И я боялась произнести хотя бы одно слово. Антон сделал движение, наклоняясь ко мне, и я, защищаясь, упёрлась в его рот ладонью с растопыренными пальцами. Его губы прильнули к центру моей ладони.

— Знаете, Линочка, я любовался вами, когда вы играли. Переставляли этими пальчиками фигуры на шахматной доске, – заговорил он, и его губы ловили мои пальцы – Вы не представляете, как много могут сделать ваши пальчики… Для меня… И вот теперь…

Внезапно его руки обхватили мою талию, он рывком поднялся, легко увлекая меня за собой. Альбом с фотографиями полетел куда-то в сторону, я стояла практически прижавшись к нему, нелепо держа в отведённой левой руке бокал, целиком во власти огромных ладоней мужчины.

— И вот теперь я держу в руках самую ценную фигуру, которая только может быть, фигуру прекрасной королевы…

Он смотрел на меня затуманенным взглядом. Неожиданно для самой себя, я протянула Антону свой бокал:

— Возьмите, пожалуйста, Антоний!

Он послушно принял от меня бокал, и теперь за талию меня держала только одна его рука.

— Антоний, а хотите… – сделала паузу, во время которой Антон заинтригованно смотрел на меня, а я, воспользовавшись этим, застёгивала блузку – Хотите, я вас поцелую?

В его глазах промелькнули удивление и радость. Мне пришлось встать на цыпочки, а ему нагнуться, чтобы я смогла дотянуться рукой до его шеи и обнять её, а затем чмокнуть его в щёку. Он выпрямился и пробормотал:

— О, Господи!

Затем выпустил меня из своих рук, сел на диван и, закрыв лицо ладонью и качая головой, пробормотал:

— О, Господи, ребёнок!

В это время зазвенел мой телефон.

— Вика звонит! – воскликнула я, бросаясь в прихожую, где висела моя сумочка.

— Линка, ты где? – Услышала я её голос.

— Я тут недалеко, – ответила я – Сейчас подойду.

Я вопросительно посмотрела на подошедшего с мрачным видом Антона. Тот молча щёлкнул замком и открыл дверь. Я вышла из его квартиры на лестничную площадку и обернулась к нему с сумочкой через плечо. Затем улыбнулась, как могла иронически, и сказала, наклонив голову:

— Спасибо за мороженое, Антоний. Вы готовите его превосходно.

А затем, помедлив:

— Три – ноль. Вы опять проиграли!

Стала не спеша спускаться, и это было моей ошибкой. В одно мгновение я была поднята в воздух одной лишь сильной рукой, а мой крик утонул в огромной жёсткой ладони. Через пару секунд я стояла, прижавшись спиной к закрытой двери, из которой только что вышла. Огромная фигура Антона нависала надо мной, а его лапы лежали на моих плечах, прижимая к полу.

— Вы очень необычная девушка, Алина, – проговорил он, сдерживая дыхание – И это единственное обстоятельство, которое удерживает меня от того, чтобы…

Он сделал паузу. Видно было, что он разгневан, его взгляд стал ледяным, и в этот момент был очень похож на Ганнибала Лектера. Меня всю передёрнуло.

— Пустите меня, – проговорила я – Я приказываю вам.

Его ладони опять плотно обхватили мою талию.

— Разумеется, королева. Но сначала выполните своё обещание. Вы обещали поцеловать меня.

— Я вас…

— Вы меня обманули. Это нечестно.

— Я не обманывала вас. Я вас поцеловала. И я ребёнок. Я несовершеннолетняя.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул головой.

— Ну, разумеется…

Отпустил меня, снова открыл замок и распахнул дверь.

— Уходите.

Я снова вышла на лестничную площадку. Остановилась. Обернулась назад. Антон стоял за открытой дверью и, сложив руки на груди, наблюдал за мной. А дальше со мной начало происходить что-то невероятное. Решительными шагами я направилась к нему, переступила порог его квартиры и закрыла дверь. Прижалась спиной к двери. Мы молча смотрели друг на друга. Я повесила на вешалку сумочку. В тишине защёлкали кнопки блузки. Я подняла руки и прижала их к двери. Антон посмотрел на меня каким-то бездонным взглядом. Сделал ко мне шаг. Моё сердце глухо бухало где-то у горла. Его руки прижали мои запястья, а я смотрела на него сверху вниз.

— Скажи мне что-нибудь, – хрипло проговорил он.

***

Вике я ничего не сказала о том, что со мной произошло. Но она осмотрела меня внимательно и спросила с беспокойством:

— Линка, что с тобой? На тебе лица нет!

— Устала наверное… Жарко, – ответила я, пряча глаза.

— Ну-ну.

Мы прошлись по набережной.

— Смотри, сколько тут шахматистов. Не хочешь кого-нибудь надрать?

— Извини, настроения нет.

Вика отошла к поиску и вернулась с двумя стаканчиками:

— Тебе шоколадное.

— Ага. Лишь бы не кофейное.

— Да что с тобой?! – воззрилась на меня сестра.

— Всё норм. Вкусно. Спасибо!

Чтобы отвлечь Вику от её внимания ко мне, я спросила:

— Вика, а вот если бы я тогда поцеловала Александра Степановича. Что было бы?

— Учителя по физике? В щёчку?

— Да.

— И тебя это так волнует? Ты что, втюрилась в него?

— Не важно. Нет. Что было бы?

— Знаешь, ничего хорошего. Он порядочный человек, ему было бы очень неловко. Тебе кстати, тоже.

— Ну, а если бы он был непорядочный?

— Понимаешь, он не дурак, и не стал бы связываться с малолеткой. Статью из-за тебя получить? Целовалась бы лучше со своими одноклассниками. Чего вздыхаешь?

— Вика, ты не понимаешь…

— Ну, конечно, куда мне. Подумаешь, бином Ньютона! Ты у нас умница, и с пацанами тебе не интересно. Другое дело – умные пожилые дядечки. Ну что, я права?

— Вика, а давай в кино сходим?

Вика засмеялась и потрепала меня по голове.

— Пойдём, Мата Хари недоделанная.

****

Я сидела в своём любимом халате и своём любимом кресле на лоджии, которое податливо покачивалось подо мной, поздним вечером, когда постепенно опускается ночь. Передо мной вновь возникла картина произошедшего сегодня.

. .. Я снова стою, прижатая спиной к двери. Руки Антона грубо хватают мои запястья и с силой разводят в стороны. Я буквально распята на его двери. Во мне всё дрожит, ноги подгибаются, сердце выскакивает из груди.

Я вспоминаю, как это приятно: чувствовать себя беспомощной в руках сильного, умного и красивого мужчины. Чувство это вновь прокатилось волнующей волной по груди, сладко отозвалось внизу. Опять задрожали колени, заныли, когда я дотронулась до них рукой. Моя рука уже не слушалась меня, она ползла по внутренней стороне бедра вверх, раздвигая полы белого махрового халатика.

. .. Затем было горячее дыхание Антона у моего уха, его обжигающий поцелуй в шею, затем другой. Он сопел всё чаще и громче, моя голова моталась из стороны в сторону, подставляя шею под его губы.

— Антоний! – умоляюще прошептала я.

Он отпустил мои руки, которые остались прижатыми к двери, как прикованные. Я почувствовала, как его пальцы дотрагиваются до моего лица, заставляя его следовать его движениям, касаются моих губ, которые раскрылись, когда он провёл по ним.

Сейчас, сидя в кресле, изнывая от желания повторить это ощущение, пальцы руки потрогали мои губы, а пальцы другой руки делали то же, но только не здесь. Внизу…

Я сидела, откинув голову на спинку кресла, которое слегка раскачивалось от движений моих ног, становящихся всё более ритмичными, под моё учащающееся дыхание. Мой палец заполз в рот, и я прикусила его, чтобы не выдать себя лишними звуками. Перед глазами всё расплывалось, но внезапно я отчётливо увидела его. Того самого наблюдателя с биноклем. Он стоял, нагнувшись, смотрел на меня, смотрел не отрываясь, при этом как-то странно раскачиваясь. Бинокль он держал в одной руке, а другой что-то быстро делал внизу, как будто взбивая суфле. Но мне было не до него.

. .. Антон взял меня обеими руками за горло и слегка сжал его, а я окаменела под его пронзительным взглядом. Руки его легли на плечи, затем, не отрываясь от моего тела, скользнули вниз, под мышки, по спине, на талию. И они были такие уверенные, такие приятно-грубые, я вся прогибалась и трепетала под ними. Затем его руки вернулись вверх и прижались к ткани лифчика на спине и на боках. Его лицо нависло надо мной, его губы прикоснулись к моим.

— Ваш ротик, королева, – сказал он вполголоса, не отрывая своих губ.

Меня впервые целовал настоящий мужчина. И если поцелуй Вики был осторожным и нежным, то сейчас я ощущала, что меня грубо и жадно завоёвывают. Мои губы охватывают жёсткие сильные чужие губы, а затем мне в рот лезет сильный язык и по-хозяйски делает всё что захочет. Я пискнула через нос, протестуя, но Антона это только распалило. Он как-то довольно промычал, а потом моя нижняя губа оказалась втянутой в его рот, пока он, причмокнув, её не отпустил. Я вздрогнула, когда его язык одним движением лизнул краешек моих губ, щеку, глаз. Он стоял, уткнувшись носом в мои волосы, я чувствовала его горячее дыхание. Я едва стояла на ослабевших и подгибающихся ногах. Внезапно он крутанул меня и прижал своим телом к двери, я едва успела поднять руки, чтобы уткнуться в них лицом. Я почувствовала его губы на своём плече.

— Скажите мне что-нибудь, королева! – прошептал он, и под его пальцами легко раскрылся замочек бюстгальтера.

Этот человек, который смотрит на меня наверху…Мне приятно, что ты смотришь. Убираю свою непослушную руку, чтобы нашарить театральный бинокль, который где-то нашла Вика. По-прежнему с пальцем во рту, направляю на своего наблюдателя. Теперь вижу, как он облизывает губы, буквально сросшись со своим здоровенным чёрным биноклем. Хочешь посмотреть, где была моя рука? Слегка развожу колени, и бинокль вздрагивает, вперившись в мои пришедшие в беспорядок трусики, где выделяется тёмная повлажневшая бороздка, проделанная моими потерявшими стыд пальчиками. Мужик на лоджии открывает рот и начинает странно подёргиваться. Наконец отпускает свой бинокль, глаза закрыты, на его лице сосредоточенно-болезненная гримаса. Оставляю бинокль на столике и украдкой проскальзываю в тёмную комнату.

***

Я лежу рядом с Викой и смотрю на её лицо. Она улыбаясь, тоже смотрит на меня.

— Вика, ты такая красивая! – говорю я задумчиво и восхищённо.

— Ты тоже.

— Нет, я страшненькая…

— Не говори глупостей. На комплименты напрашиваешься?

— Напрашиваюсь…

Придвигаюсь к ней поближе и легко, по-детски, касаюсь еёполных губ своими. Ещё раз, ещё… Губы Вики начинают двигаться мне навстречу. Тихий звук наших поцелуев почти не слышен. Наши губы соединяются всё более плотно, всё более длительно. Наконец, Викин поцелуй заставляет меня вздрогнуть от удовольствия. Я отвечаю ей робкими движениями языка. Мы обе дышим через нос, часто и жарко, не разнимая губ.

Вика приподнимается на локте, смотрит на меня, улыбаясь. Я тоже улыбаюсь счастливо, моя голова на подушке. Задумчиво провожу пальцами по Викиному лицу, шее, плечам. Повторяю это, и она закрывает глаза, её голова клонится в сторону. Я подскакиваю на кровати, сажусь на колени и с хулиганским выражением на лице сбрасываю рубашку. Вика приподнимается, и делает то же, но не торопясь, женственно и изящно. Я подумала, что она, наверное, делает так перед своим мужем. Я тоже так сумею, и у меня есть мужчина… Её горячее тело приближается ко мне. Как это приятно! Мне становится тревожно и сладко, когда её пышные груди прижимаются к моим. Стоя на коленях, мы снова целуемся. Продолжительно, горячо, сбивая дыхание. Я глажу её по обнажённой спине, а её руки поглаживают мои бёдра. Вика, поддерживая меня под лопатками, осторожно опускает меня на постель. Мне вдруг кажется, что это мама держит меня в своих нежных объятиях. Тянусь ртом к Викиной груди и слышу, как она вполголоса ахнула. Вика перекидывает ногу и садится на меня так, что я теперь могу ласкать и сосать её грудь. Вика поднимает мою голову и прижимает к себе. Затем опускается и целует меня в живот.

— Вика, щекотно! – кричу я – А знаешь, у меня тоже есть мужчина.

Немая сцена. Вика соскочив, сидит, поджав ноги, сложив сомкнутые ладони на коленях.

— Какой… Ещё мужчина?!

Она смотрит на меня с тревогой.

— Ну, Антон…

— Какой ещё нафиг, Антон?! Это что, взрослый мужик?

— Ну да.

— И… Что он с тобой сделал?

— Вика, да ничего… Ничего особенного… Ну… То, что любят делать мужчины. Ты ведь показывала.

Вика сидела бледная, с широко открытыми глазами.

— Ты дура совсем?! Говори, что он с тобой сделал!!

— Я не дура. Отстань.

— Я тебе покажу «Отстань»! Вот ведь когда только успела! Кто он?!

— Антон. Он военный пенсионер. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?

— «Познакомлю»! Охренеть! Завтра же пойдём к этому старому педофилу. А потом в милицию.

Она немного успокоилась, но продолжала спрашивать:

— Он правда ничего с тобой не сделал? Ну! Говори, партизанка хренова!

— Будешь ругаться, вообще ничего не скажу.

Ночь прошла не важно. Вика почти не спала, я тоже. А утром мы уже стояли у знакомой двери Антона.

***

Открыв дверь, Антон поднял бровь и сделал приглашающий жест.

— Прошу вас, леди. О, не снимайте обувь. Вы, наверное, Виктория, сестра Алины?

Вика вскипела.

— Да, я её сестра. И я требую…

— Тссс! – неожиданно прервал её Антон, поднося палец к губам, и поманил за собой, проходя в комнату.

В комнате на диване сидел молодой парень в джинсах.

— Это мой сын, Сергей. Сергей, эти две дамы пришли ко мне с важным делом. Тебе уже пора.

— Чего?

— Иди, говорю! Деньги в прихожей возьмёшь.

Парень направился к выходу и, оглядывая нас с Викой, пробурчал восхищённо:

— Ну, ты батя, даёшь…

Хлопнула дверь. Антон сделал жест рукой:

— Присаживайтесь, прошу вас. Хотите фамильного мороженого?

Прежде чем моя сестра успела что-либо сказать, я бодро воскликнула:

— Конечно, хотим!

Вика воззрилась на меня:

— Какое мороженое! Мы сейчас пойдём писать заявление на вас в милицию, как на педофила. Но прежде я хочу знать: что вы сделали с моей сестрой!

— В милицию. Понятно. Но сначала всё-таки предложу мороженое. Минуточку!

Через пару минут Антон вернулся с тремя бокалами.

— Прошу вас, милые леди. Алина. Виктория. Прошу.

— Я повторяю свой вопрос. Что вы проделали в отношении моей сестры.

Её тон был ледяным. Ответила опять я.

— Вика, ты всё равно не ешь. Можно, я съем твою вишенку?

— Тем более, – продолжала Вика – Вы ведь видите, что это ребёнок. Причём, ребёнок – идиот. Точнее, идиотка.

— Вы бы видели, как эта «идиотка» обставила меня в шахматы… Да и не только в шахматы, – засмеялся Антон – А что, Алина вам ничего не рассказывала? Как я её, предположительно, мучил?

— Вы совершали в отношении её действия сексуального характера.

— Перечислите, какие именно?

— Перечислит Алина.

— Не перечислит, – ответила я с полным ртом холодного мороженого, отчего мой язык плохо двигался.

— Заявление я всё равно напишу, – упрямо провозгласила сестра.

— Конечно. Во всём должен быть порядок. Роспись, прОтокол, отпечатки пальцев, – согласился Антон.

— Вы ещё и издеваетесь?

— Напротив. Собираюсь вам помочь. Вы действительно хотите знать, что я делал с Алиной?

— Конечно.

— Знаете, об этом не расскажешь… Точнее, мне будет трудно рассказать об этом, я не поэт. Поэтому… Я могу показать это. Сделать то же самое с вами.

У Вики был ошеломлённый вид.

— Вы это серьёзно?!

— Более чем.

— Да вы… Вы старый извращенец. Хватит с меня!

— Ну, как хотите. Мороженое хотя бы попробуйте. И подумайте всё-таки: какое заявление без фактов? Это клевета. Это целая статья УК. Мне так однокашник – прокурор объяснял. Ну, так хотите узнать, как всё происходило?

Вика сидела, задумавшись, и наконец, решилась.

— Да, хочу.

— Прекрасно. Ешьте мороженое.

Вика посмотрела на меня, я утвердительно кивнула.

— Альбом, – добавила я.

— Точно, альбом! Сейчас принесу.

Вика смотрела на меня уничтожающим взглядом.

— Смотри, на что я иду ради тебя! Предательница!

— Тебе понравится! Правда.

Вика закрыла лицо рукой и застонала.

— О, Господи!.. Не могу поверить… Это какой-то кошмар!..

Я слышала, как Антон говорит по телефону в соседней комнате на незнакомом языке. Впрочем, разговором это нельзя назвать, просто несколько слов. Последним из них было громкое «ДА!». Он появился с альбомом и присел рядом с Викой. Та неприязненно взглянула на него и отодвинулась подальше.

— Виктория, не избегайте меня, это нелепо.

Он снова придвинулся поближе.

— В мороженное что-то подмешано, да? – спросила Вика с отвращением.

— Ром. Настоящий Баккарди. Но это не подмешано, это часть рецептуры. Без него не было бы так вкусно.

— Понятно. Вы споили ребёнка.

— Виктория, не отвлекайтесь. Оставьте ваши обвинения при себе. Сейчас вы – королева праздника. Расслабьтесь.

Я видела, как она стиснула зубы, когда Антон обнял её.

— О, вы вся дрожите. Вы что, боитесь меня?

— Много чести для вас.

— Вика, вы ведёте себя как партизанка, попавшая в лапы фашисту. Вы только потратите силы, сопротивляясь мне. Помните, я на вашей стороне. Я удовлетворяю ваше любопытство, а ваша задача – включиться в игру. Игра оправдает ваши ожидания. Ну, как?

Он легко прикоснулся губами к Викиной щеке. Вика сидела закрыв глаза и словно окаменев.

— Я что, похож на насильника? Маньяка?

— Вы похожи на старого извращенца.

— Вика, ну это предвзято, согласитесь. Где вы видите извращение?

— То, что вы предложили мне – уже извращение.

— Но вы же согласились на это «извращение». Теперь мы извращаемся вместе. Мы партнёры по извращению.

Он тихонько засмеялся.

— Давайте я лучше расскажу вам одну забавную историю из этого альбома. Вот. Это интересный кадр. Повадился к нам приходить какой-то дремучий абориген…

История была действительно интересная и смешная. Я её не слышала. Вика слегка порозовела и заулыбалась. К тому же видимо, начал действовать элитный ром. У меня вообще уже кружилась голова от него. Антон начал что-то шептать на ушко Вике. Напрягая слух, я услышала:

— Вика, вы очень красивая. И мне приятно просто сидеть рядом с вами, не говоря о том, чтобы прикасаться к вам…

Он снова дотронулся губами до её щеки. Затем снова. Вика сидела, закрыв глаза.

— Вы же видите, я сам иду в ловушку ради вас. Я делаю всё, что вы хотите. Приказывайте, я исполню всё… В любой момент вы можете просто встать и уйти. В милицию, в полицию, куда угодно. Но позвольте мне немного побыть с вами. Помните, как Клеопатра позволяла мужчинам насладиться её красотой, прежде чем растоптать их? Вам решать, быть мне или погибнуть…

Его губы начали осторожно прикасаться к её лицу, и голова Вики начала клониться в сторону. Она бросила на меня взгляд, затуманенный и смущённый одновременно.

— Лина, выйди пожалуйста, – попросила она тихо.

Я послушно вышла на кухню, подумала и встала за занавеской у входа. Отсюда в щёлочку был виден диван, на котором располагалась моя сестра с Антоном. Но теперь я уже не слышала, что ей шепчет Антон.

Антон… Я ревновала его. Конечно. Но понимала, что он соблазняет Вику вынужденно. Вика могла подать заявление на него, а я подписать. Например, из ревности. Но это глупость и подлость. Я ведь сама подставила Антона, в то время как он открыт перед нами. А Вика… Я ведь люблю её, и пусть Антон будет для неё подарком от меня. И я приникла глазами к своему тайному окошку.

Как жаль, что не было слышно того, что говорил Антон! А Вика потом наотрез отказывалась говорить про это. Я видела, как Антон гладил её по лицу, что-то говорил, убеждая. Она качала головой, потом слушала задумчиво. Затем Антон взял её за подбородок и поцеловал её в губы. Взгляд Вики стал каким-то покорным, кроличьим. Это продолжалось ещё какое-то время.

Наконец, я услышала, как Антон заговорил громче.

— Виктория, история Алины – это личная история Алины. И неправильно было бы раскрывать тайны вашей сестры. Пусть она сама расскажет то, что посчитает нужным. Я предлагаю вам пережить другую историю. Вы испытаете необычные ощущения, которые в вашей обычной жизни не доступны. Мир повёрнут к вам одной стороной, в которой есть ваш дом, ваша работа, ваш муж. Я предлагаю вам на мгновение выйти из всего этого и испытать иные грани этого мира. Вы не пожалеете.

Он протянул ей руку и помог ей подняться. Он за руку провёл её в комнату, где висели африканские маски. Вика как-то машинально следовала за ним. Я тенью проскользнула следом и встала у двери. В «африканской комнате» он подвёл её к окну, рядом с которым у стены стоял топчан без спинки, возможно, часть комплекта мягкой мебели. Антон протянул ей небольшой альбом, открытый на одной из страниц.

— Правда, красивая девушка? Улыбается. Это мулатка. Сейчас я расскажу её историю. Одну минуту…

Он достал телефон, набрал номер и сказал только одно слово: «Заходи». Я услышала, как щелкнул замок входной двери, и через минуту в комнату вошёл молодой человек, которого Антон представил нам как своего сына Сергея. Я обратила внимание, как он серьёзен. Вика же смотрела на него с недоумением. Антон подошёл к Вике, держащей в руках альбом с фотографией, и встал сзади от неё.

— Эта девушка – лазутчица. Наши союзники поймали её и доставили к нам в штаб.

Он грустно посмотрел на Вику и продекламировал:

В жёлтой жаркой Африке,

В центральной её части,

Как-то вдруг вне графика

Случилося несчастье…

Затем взял из рук Вики альбом и положил его на подоконник, и без того захламлённый какой-то аппаратурой. Он встал перед Викой рядом с Сергеем, скрестив на груди руки.

— На кону стояли жизни многих людей…

Он помолчал, а затем продолжил.

— Надо уметь допрашивать. Это целая наука. Например, с допрашиваемого мужчины нужно сорвать одежду. Женщина должна раздеться сама… Раздевайтесь, Виктория.

Вика побледнела.

— Вы с ума сошли… Зачем?

— Нас в штабе было несколько здоровых мужиков. А здесь нас только двое. Но вы легко представите, каково это. Вы же нигде не испытаете такого, это ваш шанс. Раздевайтесь! Сейчас же! – повысил голос он.

Я отчётливо видела, что и Сергей тоже побледнел. Он явно не был готов к тому, что перед ним происходило. Викины руки нерешительно поднялись к груди, и она начала медленно расстёгивать блузку. Мы все молча наблюдали за ней. Блузка упала на пол. Вика, бросая быстрые растерянные взгляды на Антона и его сына, расстегнула молнию на джинсовой юбке и позволила ей упасть. Теперь она стояла перед нами полуголая, держа перед собой стиснутые в замок руки. Я вздрогнула, когда в тишине заговорил Антон.

— Вы не рожали… Ваши сосочки должны быть нежными, но уверен, что сейчас они затвердели… Вам, наверное, стало больно. Покажите нам пожалуйста, что я прав.

Взгляд у Вики стал тёмным и сомнамбулическим. Она завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Стянула его с плеч. Её остановившийся взгляд был направлен на смотрящих на неё мужчин. Всё что на ней осталось – это тонкие бежевые трусики. Со стен на неё, усмехаясь, смотрели уродливые маски.

— Ложитесь, – приказал Антон, указывая на топчан.

Вика нерешительно подошла, присела, а затем легла на топчан, прикрывая грудь руками. Топчан с тёмно-красной обивкой был коротким, и её голова немного свесилась. Волосы почти свешивались до пола. Антон взял с подоконника скатанный в рулон узкий ремень, присел перед Лицом Вики и посмотрел ей в глаза. Я видела, что её начала пробивать дрожь. Антон, не отрываясь от её взгляда, продел ремень под топчаном. Затем встал и очень быстро и ловко обмотал запястья Вики концами ремня. Потом натянул его и связал какими-то необычными узлами. Теперь руки Вики лежали по бокам от неё, и она не могла их поднять.

— Что вы делаете… Что вы собираетесь делать?! – пролепетала Вика в панике.

Антон тяжело присел на краешек топчана.

— Сосочки у мулаточки тоже торчали, она была возбуждена. Она лежала обнажённая, связанная и беспомощная перед толпой мужиков. Я наклонился к ней и…

Антон наклонился к груди Вики, и его губы обхватили Викин сосочек. Она тонко вскрикнула:

— Пожалуйста, не надо, прошу вас!..

Ноги её дёрнулись, а голос от волнения почти перешёл на шёпот.

— Не надо!!!

Антон впился в другой сосок. Вика заплакала, по её лицу потекли слёзы.

— Не подумайте, что это извращение, – задумчиво проговорил Антон – Нужно было смочить их. Перед тем, как наложить электроды.

Он потянулся и взял из кучи хлама два провода с зажимами.

— Нет!!! Нет!!! – Тонко закричала Вика, но прищепки безжалостно захватили её соски.

— Давай, – поморщился Антон, кивнув Сергею – Ну? Раздевайся.

Я увидела, как затряслись руки парня, когда он начал расстёгивать джинсы.

— Что… Что вы делаете!? – рыдала Вика, сотрясаясь от плача и нервной дрожи.

Антон присел рядом с ней и успокаивающе погладил по голове. В этот момент он был удивительно похож на Ганнибала Лектера из фильма. И голос его был таким же внимательно-бархатистым.

— Вы когда-нибудь смотрели фильмы Тарковского? «Жертвоприношение»… «Солярис»… «Сталкер»… У него было несколько фишек. Например, любил изображать полуобнажённых женщин в полупрозрачных одеждах, которые странно корчатся на полу, как будто в приступе эпилепсии… очень красиво и эротично. Мне это вспомнилось, когда наш спец включил ток… Очень похоже. Мулаточка кричала и корчилась перед нами в разрядах тока, но всех нас это только возбудило. Посмотрите на Сергея…

Сергей, голый, стоял ко мне спиной. Я впервые видела перед собой так близко обнажённого парня. Мой взгляд невольно опустился на его ягодицы. А сама я уже давно ощущала резкое, нездоровое возбуждение. Меня нервно трясло так же, как и Вику. А та в ужасе смотрела на Сергея, её взгляд застыл на том же уровне, что и мой. Антон тем временем достал упаковку с медицинскими перчатками и протянул их Сергею.

— Мы делали это в перчатках, чтобы самих не ударило током, – продолжал Антон меланхолично, наблюдая, как Сергей торопливо надевает их – И кстати, вот…

Он достал упаковку презерватива, разорвал её и протянул своему сыну.

— Надевай… Только вот эти резинки оказались недостаточно защищёнными. Нам пришлось уменьшить напряжение.

Викина голова моталась из стороны в сторону.

— Я не хочу это слушать!.. Вы мрази! Вы чудовища! Я вас ненавижу!

Она сотрясалась от рыданий. На Антона это, казалось, не произвело никакого впечатления. Он взялся голени Вики и одним движением раздвинул ей ноги.

— Нееет!!! – вопль Вики перерос в хрип.

— Чего стоишь? Залазь на неё, – хладнокровно скомандовал Антон сыну, удерживая ноги моей сестры.

Тот стал неловко карабкаться на топчан, и на секунду перед моими глазами предстала его задница и волосатая промежность с мошонкой. У меня всё помутилось перед глазами. Я помню, что метнулась на кухню, схватила там что-то, вроде бы сковородку, за ручку. Я бросилась в «африканскую комнату», где увидела, как голый Сергей лежит на Вике. Я размахнулась и бросилась к нему, но тут меня словно закрутил мягкий смерч. Сковородка сама собой выскользнула из рук, а я, резко крутанувшись на одном месте, остановилась как вкопанная. Антон отпустил меня, даже не взглянув, наклонился к лицу судорожно всхлипывающей Вики и произнёс:

— Правда, необычные ощущения?

Затем, обращаясь к Сергею:

— Ну чего ты разлёгся, балбес? Вставай давай. Алина, выйди, пожалуйста. Виктория… Думаю, игра вам понравилась. Правда, было круто?

Сначала из комнаты вышел смущённый Сергей. Избегая смотреть на меня, он быстро ушёл. Затем вышла Вика, растрёпанная, с мокрым размазанным лицом, она шла как автомат на негнущихся ногах. Я взяла её за руку, и мы вышли в прихожую. Я открыла дверь, но в этот момент она захлопнулась. Рука Антона придержала её. Вика испуганно замерла, сжавшись, втянув голову в плечи и затравленно глядя снизу вверх.

— Виктория, – мягко проговорил Антон – Вы умная и чувственная девушка. Уверен, что теперь вам вашей старой жизни будет мало. Когда успокоитесь, приходите ко мне. Вместе с Алиной. Я открою вам невиданные грани этого мира, вы будете Алисой в стране чудес. И я покажу вам, глубока ли кроличья нора…

Домой мы приехали на такси, потому что у Вики тряслись руки и ноги, и она не могла вести машину. Дома она тут же ушла в ванную и долго сидела там. Вышла оттуда в халате с мокрыми волосами и бросилась в кресло, которое стояло на лоджии.

— Можно, я расчешу твои волосы? – спросила я.

Вика словно очнулась.

— Ах, да! Извини, хотела побыть одна…

Она помолчала, а затем пробормотала, словно про себя:

— Даже не знаю, что сейчас делать… А ты? Что собираешься делать ты?

— Я хочу тебя успокоить. Давай прогуляемся где-нибудь.

— Да-да… Эти твои прогулки… Где ты его нашла?

— Антона?

— Это чудовище.

— Вика, он не чудовище. Он хороший.

Сестра, сморщившись и сузив глаза, посмотрела на меня.

— Серьёзно? Ты поняла, о чём он рассказывал? Что он творил, когда был военным?

— Так он это всё выдумал, наверное. Чтобы впечатлить тебя.

— А если не выдумал? По мне, так выдумать такое невозможно!

— Для нас может, и невозможно. А он необычный человек.

— «Человек»! Слово-то какое! Ты сестрица, даже не адвокат дьявола. Ты прямо его служка.

— А что такого он тебе сделал? Это была всего лишь игра. Ролевая игра. Ты вообще могла уйти в любой момент.

— Это ты могла уйти в любой момент. А я лежала связанная на топчане.

— А ты и не просила тебя развязать. Тебе это нравилось. Ну, признайся.

— Ну спасибо! – взорвалась Вика – Он что, и с тобой проделывал какую-нибудь гадость в этом роде?!

— Гадость? Нет, никаких гадостей не было. Антон относился ко мне как к королеве. Лучше расскажи, отчего ты так разомлела на диване рядом с ним!

— «Разомлела». Сама ты блин, разомлела!

— А что, не правда? И исполняла всё, что он тебе велел!

— Не твоё дело.

— А Серёга, он как тебе, ничего? Понравился? Ну, скажи, скажи!

Я принялась целовать её в щёки.

— Отстань!

— Он моложе твоего Виталика. И накачанный! Пожирал тебя всю глазами. Он так эротично смотрелся на тебе…

Вика покраснела.

— Не болтай ерунды! Ты отвлекаешь меня. Мы говорили про этого… Антона.

Я с притворным видом вздохнула.

— Думаю, Виталию не нужно знать, что у тебя было с Сергеем…

Вика вскочила с кресла. Она пыталась выглядеть рассерженной, но это ей плохо удавалось.

— Иди сюда, маленькая дрянь! Я покажу тебе, как шантажировать сестру!

Я взвизгнула и убежала в комнату, плюхнулась на кровать, где меня настигла Вика и села на меня верхом. Её руки принялись лезть ко мне под мышки, трогать живот, бёдра.

— Вика не надо! Щекотно!!! – визжала и брыкалась я, между тем, как Вика безжалостно доводила меня до состояния, когда от смеха и визга я уже не могла говорить.

— Аааа! Не… Надо! Не надо!.. – задыхаясь, повторяла я.

Вика, пользуясь своим преимуществом в физической силе, продолжала сидеть на мне и пальцами всячески искажать моё лицо так, чтобы оно отображало разные гримасы. Большими пальцами рук она оттянула уголки моих губ в стороны, а указательными потянула за нижние веки, и засмеялась, глядя на меня.

— Скажи, что ты больше так не будешь.

— Я больше не буду!

— Скажи, что было у вас с этим Антоном, или я тебя защекочу.

— То же, что и у тебя с ним было. Наверное.

— То же самое не могло быть. Говори!

— Ну давай, фашистка! Я не скажу!

Вика слезла с меня и плюхнулась рядом. Посмотрела мне в глаза.

— Ты ведь не пойдёшь к нему больше?

— Пойду.

— Ты с ума сошла! Я тебя обратно отправлю, к маме.

— Тогда я буду жить у Антона.

— О, Господи! Ты хоть что-нибудь соображаешь?

— А ты?

— Не хами сестре!.. Лина, ну он же маньяк. Он чудовище. Я с ума сойду, если ты опять окажешься у него.

Я подумала.

— Ну, может он и был чудовищем. Но со мной он совсем другой. Он становится лучше.

— Ой, блииин… Ты точно думаешь, что можешь его «исправить»?

— Да.

— Извини, но ты – типичная дура. Все дуры думают, что могут изменить мужика одним фактом своего существования. Мужики в таком возрасте не меняются. Ты это понимаешь?

— Ты будешь удивлена, но я понимаю. Он ведь не маньяк. Он просто очень одинокий и одичал немного. Со мной он становится человеком. Очень приятным и интересным человеком, кстати.

— Чёоорт… Мне что, с тобой идти? Я не смогу больше этого вынести.

— Ну… Антон ведь с тобой так играл потому, что ты угрожала донести на него. Я скажу, что всё в порядке, ты успокоилась. И гм… попрошу, чтобы Антон Сергея пригласил…

— Нет! Ну вы посмотрите на эту юную сводницу! Фу! Куда катится мир…

Я придвинулась поближе к Вике и погладила её пальцами по щеке.

— Вик, ну я ведь люблю тебя… Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Ты тоже одичала совсем, а Сергей хороший. Я видела, ему было очень неприятно делать то, что требовал отец. И он так смотрел на тебя…

— Линка, прекрати. Вы с Антоном похоже, два сапога пара, один к одному.

— Вик…

— Ну?

— А Сергей красивый! Когда он разделся, я глазела на него сзади. Он спортивный такой. Спина такая мускулистая, и это… ниже тоже.

— Что «это»?!

— Ну это… задница, в общем… А спереди я не видела.

— И слава Богу!

— Вика, а он… ну, в смысле, ты… ты ему понравилась ведь, да?

— Откуда я знаю.

— Ну… Ты же видела его спереди.

— Ах ты… Бесстыдница!

— Вика, ну что же я, маленькая, что ли.

— Понравилась, понравилась! – нервно хихикнула Вика.

— Ну вот, а ты меня ругаешь. А я всё для тебя делаю! Гм… Вика, а вы успели, это… Ну… в смысле… переспать?..

Вика вскочила и в притворной ярости начала меня душить.

— Ещё одно твоё дурацкое слово, и я тебя убью! – пообещала она – Стоооп!!! «Переспать»?! А как насчет тебя с Антоном?

Её взгляд буравил меня насквозь.

— Вика, ну я же говорила тебе. Антон – очень порядочный человек. У нас платонические отношения. Ну… почти…

— Красавица и чудовище в почти платонических отношениях. Красота!

В это время вдруг зазвенел мой телефон.

— Да… Добрый день, Антон.

Я вслушалась в звучащий в трубке голос и прикрыла её рукой.

— Антон приглашает к себе на дачу, на пикник. Будет много гостей.

— Да, конечно. Вика спрашивает, Сергей тоже будет? Ой!..

Я содрогнулась от шлепка, который мне нанесла сестра. "Засранка"! – прошипела она.

— Да, тогда она тоже будет… Эээ… Ну, хорошо, до завтра.

— Они с Сергеем заедут завтра к вечеру.

— Я тебя убью. И никуда я не поеду!

— Антон попросил захватить вечерние платья. Наверное, будет интересно!

— Одну я тебя никуда не отпущу. Поедем на моей машине.

— Эх, жаль, что у меня нет вечернего платья…

— Тоже мне, Золушка! Чёрта лысого твоему Антону, а не вечернее платье. Оно у меня в кладовке наверное…

***

Мы ехали по навигатору, который нам установил Антон. А сам он в своём здоровенном песочного цвета джипе ехал следом.

— Ничего себе фазенда у твоего Антона, – изумилась Вика, подъезжая к аккуратным воротам во внушительном заборе, за котором возвышалось двухэтажное кирпичное здание.

Ворота сами по себе открылись, и мы осторожно въехали внутрь. Старичок охранник показал нам место для парковки. Сергей забрал наши вещи, а Антон устроил нам экскурсию по дому. Вика вызвалась помочь Сергею готовить шашлыки, украдкой показав мне кулак. Антон был в хорошем настроении. Оставшись в жилете со множеством карманов на голое тело и широких брюках, он протянул мне руку.

— Пойдём встречать гостей, королева? – улыбнулся он – Сейчас приедут двое моих приятелей.

Почти сразу подъехали два чёрных джипа, из которых вышли суховатый подтянутый пожилой мужчина в очках с неприметной супругой и грузный дядька с полноватой женщиной. Полный дядька подкатился ко мне, взял меня за руку и приложился к ней холодными слюнявыми губами со словами: "Приветствую вас, королева!".

— Прямо бал у Сатаны какой-то, – иронично прокомментировал мужчина в очках.

— Я в восхищении! – поддержала его я.

— Королева в восхищении, – почтительно сказал Антон.

Все засмеялись.

— Александр, – представился полный дядька.

Его супруга разглядывала меня с неподдельным любопытством:

— А это, очевидно, наша маленькая Ио! – широко улыбнулась она.

— Знаете, я бы предпочла быть Юноной, – возразила я.

Женщина громко и заливисто захохотала. Все присутствующие к ней присоединились.

— Съела, Людка? – усмехнулась вторая женщина – Я Алевтина, а это мой муж Григорий… Поцелуй ручку королеве бала!

— Да, ну понятно теперь, отчего Антон так на вас запал, – простодушно объявила "Людка", бесцеремонно улыбаясь во весь рот. Она продолжала пожирать меня взглядом.

Мужчины вытащили из машин объёмистые сумки и понесли их в дом, Алевтина отправилась с ними. Людмила, улыбаясь, обняла меня за плечо.

— Что вы такое с Антоном сделали, Алиночка? – спросила она с любопытством – Ну не узнать мужика! На человека стал похож, честное слово. Ожил прямо!

— Ничего. Мы знакомы всего несколько дней.

— То-то и удивительно. И он относится к тебе, как к своей дочери. Ну просто папаша с дочкой. Только эту дочку ещё и любить можно… Да?

Она потрепала меня по плечу.

— Правда? Ну, колись, девочка! Он ведь просто шикарен, а уж в постели…

— Насчёт постели… Вам, наверное, лучше знать.

Она засмеялась, но уже невесело.

— Да, я бы многое отдала, чтобы там оказаться, но увы! Эх, всё бы отдала за то, чтобы он меня просто трахнул где-нибудь в углу…

Меня коробила её манера разговора, и я промолчала.

— Да я вижу, зелёная ты ещё совсем. Эх, мне бы на твоём месте оказаться! – размечталась она – Ну да ладно. Радует хотя бы, что твой сладкий розовый пирожок достанется Антону.

Пикник был в самом разгаре. Все уже познакомились и непринуждённо перемещались, общаясь или просто сидели в беседке-качели. Все попробовали разнообразные виски, ром, вина. Не пили только мы с Антоном, который сказал, что детям ещё рано травить себя, и вместе со мной пил только сок. Вика сидела вместе с Сергеем, и было видно, как они оба смущались поначалу. Интересно бы узнать, о чём они так оживлённо говорят…

Я невольно залюбовалась Антоном, когда он, такой крепкий, загорелый, сидел под солнцем в панаме-афганке, с татуировкой на левом плече в виде щита с мечом. Поймав мой взгляд, он подмигнул мне и поднялся с раскладного кресла.

— Пойдём-ка, – улыбнулся он – Чего время зря терять. Пока все пьянствуют.

Я поймала настороженный взгляд Вики, но жестом успокоила её. Мы зашли в просторный гараж на нижнем этаже. Антон просунул руку за шкафчик и вытащил оттуда завёрнутый в масляную тряпку пистолет, и мы сели за столик.

— Это ТТ. Возьми его, – предложил он.

Пистолет был увесистый. Я подняла его и приставила к груди Антона.

— Пиф-паф!

Он покачал головой.

— Правило первое. Ты направляешь оружие на человека только тогда, когда хочешь его убить. Убивай.

— Я тебя убила.

— Нет, успеешь ещё. Дай сюда. Вот так вынимается магазин. Вот так вставляется. Так взводится. Попробуй…

Антон стоял за моей спиной, и я ощущала теплоту его тела. Его губы шептали около моего уха, и я слышала каждое их движение. Его нос прикоснулся к моим волосам, вдыхая их запах.

— Ты целишься правильно. Но помни главное. В твоих руках смерть. Когда она в твоих руках, ты сама становишься смертью. Почувствуй смерть на кончике твоего пальца. Медленно. Если ты испугалась выстрела, значит, ты попала в цель…

Грохот выстрела меня оглушил. Пистолет дёрнулся и едва не выпал из моих рук от неожиданности. я У противоположной стены скакала по полу красная продырявленная банка, моя цель.

— Класс! – восторженно крякнул Антон.

Он подошёл к стене, поднял банку. Усмехнулся. Выпрямился и поставил банку себе на голову.

— Стреляй.

Я почувствовала, что бледнею. Моя рука поднялась на уровень плеча, как учил Антон. Я сфокусировалась на красной банке, и в тот же миг в прорезь прицела… Я увидела его глаза. Они смотрели на меня прямо и открыто, и они улыбались. А я стала смертью, смотрящей в его глаза… Всё во мне застыло, а пистолет затрясся в моей руке. В тот же миг дверь гаража с грохотом распахнулась, в неё колобком вкатился Александр и метнулся в угол. В дверь просунулся ствол помпового ружья. Затем послышался ироничный голос Григория.

— Вы поглядите на этих придурков! Они блин, уединились в гараже, чтобы пострелять друг другу в бошку.

Антон подошёл к нему и похлопал по плечу.

— В банку, Гриша, в банку. Прямо в центр. Сможешь так?

— Да ну тебя! Хоть бы предупредил.

— Не теряй форму, боец!

Из угла появился Александр, что-то пряча за пазуху. Взял мою руку с зажатым в нём пистолетом и поцеловал.

— Королева, я восхищён. Стрельните и в меня!

— Дурдом… – вздохнул Григорий, уходя.

Антон повертел в руках простреленную банку и задумался.

— Ты умеешь танцевать танго, принцесса? – неожиданно спросил он.

***

Наступала ночь. Все разошлись. Бросив на меня внимательный и обеспокоенный взгляд, ушла Вика в сопровождении Сергея. Я придвинулась поближе к Антону, и он обнял меня.

— Как хорошо здесь под звёздами. Мне хочется всю ночь просидеть так, – призналась я.

У наших ног догорал костёр, устало вспыхивающий огнями угольков от слабых движений воздуха.

— Я часто сижу так один. Так хорошо, можно не думать о чём-нибудь приятном.

— Антоний, зачем? Зачем всё это?

— Завтра будет много гостей…

— Я не о том.

— Мне так хорошо с тобой. Никогда не было так хорошо. И хочется, чтобы был повод сказать… Прости, что я был груб с тобой тогда.

— Мне хочется, чтобы ты не думал о прошлом. Прошлого нет, есть только сейчас. А иногда нет и этого, и это самое приятное, что может быть.

— Ты говоришь как философ.

— Просто не думай ни о чём…

Я потянулась к нему, и он осторожно прикоснулся своими губами к моим. Я смущённо улыбнулась.

— Людмила говорит, что ты относишься ко мне как к своей дочери…

Он положил свои руки ко мне на плечи и заглянул мне в глаза.

— Я так же боюсь потерять тебя…

Во мне всё ликовало. Пожалуй, мне не удалось скрыть свои чувства. Наверное, это выглядело неправильно, но в следующую секунду я уже оседлала его колени и смотрела на него счастливыми глазами. Я обняла его за шею, и моя спина прогнулась под его ручищами. У меня кружилась голова, и мы целовались под звёздами целую вечность. А потом он поднял меня как пушинку и отнёс на руках в комнату, где уже спала Вика.

***

Гости начали прибывать с утра. Все машины не поместились во двор, и они выстроились вдоль забора. Все были в восторге от представления, которое разыгрывалось на входе. Я была королевой бала. На голове у меня была корона, вырезанная из фольги. Я в топике и короткой юбке, сделанной из занавески из нанизанных на леску ракушек и звёздочек из фольги. Григорий в безупречном костюме и залепленных чем-то очках изображал Коровьева, а кругленький низенький Александр в майке на волосатой груди, в шортах и с бабочкой на шее – кота Бегемота. Некоторые дамы даже, смеясь, целовали мне колено. «Коровьев» представлял мне гостей. Добродушный дяденька в коричневом смокинге заявил:

— А у меня нет дамы. Можно, я тоже поцелую колено королевы?

И незамедлительно этим воспользовался.

— Королева в восхищении! – с серьёзным выражением лица прокомментировал его действие «Бегемот».

Мы с Антоном улучили момент, уединились в гараже и вновь отрепетировали свой номер, который придумали вчера и были намерены продемонстрировать гостям. Правда, большую часть времени мы смеялись, и было очевидно, что придётся импровизировать на ходу. Только ближайшие друзья Антона, Григорий с Александром, были посвящены в суть номера, и всячески нам помогали. Затем меня взяла в оборот Алевтина. Она затащила меня в свою комнату и, распаковав здоровенный баул, принялась примерять ко мне различные платья.

— Сейчас подберём тебе вечернее платье, – объявила она – Это наряды моей дочки и её подружек… Вот это подходит, чёрное, почти идеально. Вот тут подшить немного, погладить…

Об этом явно позаботился Антон. А платье было и правда классное. У меня никогда такого не было. Да и не будет, наверное…

Гости разместились в двух смежных комнатах, между которыми убрали перегородку. Столиков было мало, пришлось импровизировать, с чем сами гости и справились. Звучала музыка, все веселились, чему способствовал выпитый алкоголь. Кроме того, тонус праздника поддерживал тот самый дяденька в коричневом смокинге, который был неистощим на выдумки. И похоже, это была его личная инициатива. На заказанного тамаду он не был похож, потому что все его знали. Я видела, как Григорий подошёл к нему и что-то прошептал на ухо. Тот поднял брови, кивнул и громогласно объявил:

— А сейчас хозяин дома и королева бала исполнят для гостей художественный номер. ПРОШУ ВНИМАНИЯ!!

Антон с улыбкой кивнул мне, и мы вышли в центр импровизированного зала и встали напротив друг друга. Он был в строгом чёрном костюме с красной бабочкой, а я была в чёрном длинном платье с красным поясом. Честно говоря, у меня дрожали колени от волнения. Григорий включил музыку, и зазвучала композиция «Танго разбитых сердец» в исполнении мужчины и женщины.

Мы танцевали танго, дополняя его характерными жестами и мимикой. Танец скоро так увлёк меня, что я забыла обо всём, в том числе и о своём мандраже. Я начала подпевать женской партии в этой композиции:

«Давайте с вами

Пойдем ва-банк,

Давайте завтра

Ограбим банк.

Мы не такие,

Как все вокруг,

Мой таинственный друг.»

Наступила тишина, все увлечённо наблюдали за нами. Когда зазвучал мужской голос:

«Достаньте длинный

Свой пистолет…»

Я приподняла подол своего платья так, что стало видно моё бедро, охваченное красной подвязкой, на которой крепился пистолет. Настоящий. Тот самый. Антон сексуальным движением провёл по моему бедру и выхватил его.

«Никто на свете

не скажет Нет!

Пусть от любви

Будет ночь пылать.»

В этом месте было очень эротичный штрих. Антон приставил пистолет к моему запрокинутому лицу, к моим напомаженным ярко-красным губам. Я открыла рот, и пистолет вошёл в него. Зрители видели только это сексуально окрашенное действо, но они не видели, чтО за кадром. Я сжала губами и зубами пистолет, точнее затвор пистолета, и он неприятно хрустнул у меня во рту. В нёбо мне ткнулся холодный обнажённый ствол. Когда я отпустила затвор, он с двойным щелчком встал на боевой взвод. Я держала во ртузаряженный, готовый выстрелить пистолет, который был в руках Антона, и смотрела ему в глаза. В глаза смерти.

«Я хочу танцевать!»

На этой строчке я отстранила руку Антона и, держась за неё, прислонилась к его спине. Я опустила его руку с пистолетом и прижала к своему бедру. Мы вновь стояли лицом друг к другу.

«Танго разбитых сердец –

Одиночества крик,

Тишину разбивающий.

Танго разбитых сердец –

Жарких прикосновений

Огонь обжигающий.»

Характерным для танго агрессивным чувственным движением, я положила руку Антона себе на талию за спиной. Когда Антон убрал руку, в ней уже не было пистолета. Он был у меня на спине за поясом. Антон отступил, и, держа меня за руку, раскрутил меня вокруг оси, затем сделал выброс от себя, держа меня за руку.

«Сделал я всё, что надо,

Но ждала там засада.

Кто мог знать,

Что секретный вы агент.»

Он сделал шаг ко мне, но я остановила его угрожающим жестом, всем своим видом изображая коварство. Другой рукой выхватила из-за спины пистолет и направила на своего партнёра. Со стороны казалось, что я целюсь в Антона. «Я становлюсь смертью» – вспыхнуло у меня в мозгу…

«Стреляла первою я в тебя,

И запылал океан огня.»

Раздался единодушный визг дам, когда грохнул настоящий выстрел. Стоящая на шкафу ваза с клюквенным соком разлетелась вдребезги, по потолку и стенам потекли рубиновые брызги.

«Лилась рекою багряной кровь,

Вы предали любовь!» – прозвучало под крики женщин.

Я повернулась лицом к зрителям, а Антон, подойдя сзади, поймал меня за талию.

«Но где-нибудь отыщу я вас,

И мы станцуем

В последний раз.

В моей душе не осталось зла,

Но любовь умерла.»

Держа мою высоко поднятую руку, другой он опустил меня так, что мои волосы коснулись пола. Мы замерли в этой позе, затем он, выпрямляясь, дёрнул за руку и швырнул меня на себя.

«Пламя к утру станет золой,

Всякой любви настаёт конец.

Только звучит в пустоте ночной

Это танго разбитых сердец.

Танго разбитых сердец,

Танго разбитых…»

Мы стояли, выпрямившись, касаясь плечами и повернув голову, в упор глядя в глаза друг другу. Я подняла вверх оскаленный пистолет, в котором не было патронов. Нажала на кнопку, и в тишине прозвучал зловещий щелчок затвора, вставшего на место.

Наш зрительный зал взорвался аплодисментами и восхищёнными криками. Гости подбегали к нам, целовали и жали руки.

«Бесподобно»! «Ну, вы, ребята, даёте»! «Охренеть»! – звучало вокруг. Подбежавшая Людмила обслюнявила меня взасос. Ко мне пробилась Вика и потрясла меня за плечи.

— Ну, капец! – проговорила она, отводя меня в сторону – Я говорила, вы с Антоном два сапога пара. А знаешь, что все вокруг говорят? Что вы – идеальная пара. Вот так вот!

— Скажи это Антону, пожалуйста, – выдохнула я.

«Вы с Антоном – идеальная пара» – прозвучало из уст первого же мужчины, пригласившего меня на танец. Затем меня пригласил шустрый тамада.

— Где вы учитесь, прелестное создание? В ГИТИСе я вас не видел…

— В школе, – ответила я, засмеявшись.

— В Школе Искусств?

— Нет, в обычной, средней.

— У вас талант, деточка. Окончите школу, позвоните мне. Я вам помогу. Честное слово! Вот моя визитка. Я буду ждать вас!..

Забавный дяденька. А вот и Сергей меня приглашает. Интересно с ним поговорить.

— Сергей, понравилась вам Вика?

— Очень. И вы тоже! – добавил он быстро.

Мне стало смешно.

— Вы красивый. Вике тоже очень нравитесь. Знаете, Вика сейчас одна живёт, скучает. Муж в отъезде…

Я понизила тон и заговорила загадочным шёпотом:

— А я правда вам нравлюсь?

— Не то слово!

— Вика рассказывала, что она настолько вам понравилась тогда, что… ваша симпатия была очевидна с первого взгляда.

У него даже шея покраснела.

— Я вам так же симпатична?

Сергей не знал, куда себя деть. Шоркал по полу ножищами и мычал что-то. Да, не в отца пошёл.

Я устала от множества мужчин, которые непрестанно приглашали меня, старались потрогать меня через платье, ощупывали под одеждой моё бельё. Один даже попросил подарить на память мою подвязку.

— Это театральный реквизит, – возразила я устало – На ней инвентарный номер.

Наконец, за меня заступился Антон. Он жестом арбитра отправил в аут очередных претендентов на танец со мной и принял в свои объятия.

— Спасибо, Антон. После того, как все меня перепробовали, ты наконец, вспомнил обо мне.

Он обеспокоенно посмотрел на меня.

— Мне показалось, тебе нравится вращаться в обществе. Устала?

— Антоний, я хочу танцевать. С тобой.

Всё моё тело застонало, когда оно прогнулось под одной его лапой, прижавшей мои лопатки, и другой, охватившей талию. Я положила ладони ему на грудь и прижалась к нему всем телом. Кружилась голова, кружились огни, «Maybe I, maybe you» – пели Скорпионы.

Наверное, мы вновь стали объектом всеобщего пристального внимания, но меня это совсем не интересовало. Мне хотелось, чтобы музыка звучала бесконечно.

«In a world full of pain

Someone′s calling your name

Why don′t we make it true

Maybe I, maybe you…»

—

Я так благодарна тебе, Антоний… Хочешь, я подарю тебе свою подвязку?

— Хочу. Но не сейчас. Сначала мне хочется посмотреть, как отражаются звёзды в твоих глазах…

***

— Давай я провожу тебя в твою комнату. Ты отдохнёшь.

— Спасибо, я сама.

Краем глаза я видела, как он озабоченно смотрит мне вслед, а я удалялась в дальний коридор под затухающие звуки бала.

Наша комната была в самом конце коридора в этом крыле здания. Я мечтала только о том, чтобы завалиться на кровать. Уже открывая дверь, я вдруг услышала чей-то стон из комнаты напротив. Это была комната Сергея. Дверь была полуоткрыта и слегка колебалась от слабых порывов воздуха. Я подошла к двери и заглянула внутрь через дверную щель. На секунду весь сон сразу слетел с меня.

Кровать Сергея стояла у стены слева от входа. Она была не расправлена. Поперёк кровати, упёршись плечами в прислонённую к стене подушку, лежала Вика в своём длинном вечернем синем бархатном платье. Перед ней на коленях стоял Сергей, причём голова его и плечи скрывалась под платьем у Вики. Голова под платьем двигалась над её бёдрами, а Вика, склонив голову и закрыв глаза, постанывала, кусая и облизывая губы.

Я осторожно прикрыла дверь поплотнее и зашла в нашу комнату. Едва упав на кровать, я заснула.

Я проснулась, когда уже опустилась ночь. Так и уснула в одежде. Вика спит в своей кровати.

— Вииика…

— О, Господи! Ты, что ли?! Фу, напугала меня. Просыпаюсь, а рядом дама в чёрном тянется ко мне руками…

— Вика, у меня к тебе огромная просьба.

Она села на кровати, а я присела на свою.

— Ну?

По мере того, как я говорила, лицо Вики становилось сначала недоумевающим, потом злым.

— Ты, сестрица, охренела совсем со своим Антоном!

— А ты… Не охренела со своим Сергеем?

Качая головой, Вика закрыла лицо руками.

— Боже, это дурдом какой-то…

— Ты же понимаешь, я просто хочу…

— Да иди ты!

Подойдя к двери, я, не оборачиваясь, произнесла:

— Только не говори мне, что ты сама этого не хочешь.

***

Антон сидел в шезлонге, запрокинув голову и глядя в чёрное звёздное небо. Когда я подошла, он вскочил и протянул мне руку.

— Прошу Вас, королева!

Он усадил меня в шезлонг, а сам присел рядом и положил голову мне на колени. Отыскал мои пальцы и приложил к своим губам.

— Тебе понравилось? – спросил он тихо.

— Я в восхищении, – улыбнулась я.

Он засмеялся.

— Честно говоря, я ожидала, что мы сейчас пойдём прыгать с парашютом, например.

— Учти, я тебя за язык не тянул.

— Нееет! Я не хочу! – закричала я в панике.

— А яблоко хочешь, прямо с ветки?

— Хочу!

Он, стоя на коленях, повернулся ко мне спиной.

— Тогда забирайся ко мне на плечи. До ветки ещё достать надо.

Когда я, сняв туфли и задрав платье, примостилась на шее Антона, он легко поднялся, придерживая меня за ноги под коленями, и куда-то направился.

— Антон, если кто-то увидит приличного джентльмена с бабочкой и с ведьмочкой за плечами, он решит, что сошёл с ума.

— Ну и пусть. А я всегда мечтал поносить дочку на закорках.

К моему удивлению, он вышел за ворота и свернул на дорогу. Когда мы проходили мимо соседнего коттеджа, то встретили мужчину, который курил перед домом, сидя на скамеечке.

— Здравия желаю, Антон Михайлович, – произнёс тот упавшим голосом.

— И тебе не хворать, Петрович, – бодро отвечал Антон.

Я, сидя у Антона на закорках и растерянно улыбаясь, пропищала: «Здрасьте!». Выглядело это всё крайне нелепо. Мужичок погасил сигарету и быстро скрылся за воротами. Антон обогнул этот коттедж и прошёл вдоль забора.

— Яблоня вообще-то соседская, – признался он, но здесь ничейная территория. Рви, которые поспелее.

Я сорвала в подол несколько яблок, и мы пошли обратно. По пути я давала откусывать ему самое большое яблоко, которое кусала и сама. Так я благополучно добралась до своего шезлонга. Антон присел на корточки, лукаво улыбаясь.

— Королева обещала мне кое-что…

— Она на мне, – произнесла я.

Антон взял мою левую ногу и принялся целовать её, начиная с самых пальчиков. Когда его губы дошли до колена, я опомнилась.

— Антон, это не та нога…

— Конечно, не та, – серьёзно отвечал он – В этом весь прикол.

Я потрепала его по голове.

— Антон, здесь нас увидят… Ай!!

Через мгновение я оказалась перекинутой через его плечо, и он понёс меня как куклу, придерживая за ноги. Через какое-то время я поняла, что самое правильное в этом положении – просто висеть за его спиной с ниспадающими с головы волосами и болтающимися руками. По счастью, никто из припозднившихся гостей нам навстречу не попался. Надеюсь.

Антон положил меня поперёк своей кровати, и сам лёг рядом. Мы долго лежали молча, глядя в ночное окно. Занавесок по холостяцкому обычаю, на нём, конечно же, не было.

— Одна дама, – хрипло произнесла я – Интересовалась, какой ты в постели. Теперь я это знаю.

Антон засмеялся. Он держался за живот и просто умирал от смеха. Схватил подушку и, продолжая хохотать, прижал её к своему лицу, задирая ноги. Весь красный, отложил её в сторону.

— Я сейчас умру. Принцесса, нельзя же так…

Он перевернулся и придвинулся ко мне, обняв за плечи. Его лицо склонилось надо мной.

— Ты просто обалденная девочка, Алиса. С трудом сдерживаюсь, чтобы не съесть тебя. Ммм…

Он впился губами в мой рот. Мы целовались, пока могли сдерживать дыхание.

— Алина. Меня зовут Алина, – возразила я, переводя дух.

— Тебя нужно было назвать Алисой. Я буду называть тебя так.

— Я – Алиса. Если нацепить чёрные очки, то ты – вылитый Базилио, Антоний. Мы не такие, как все вокруг?

— Мы – не такие…

Он жадно целовал моё лицо и шею. Я лежала, закрыв глаза, с пересохшими от волнения губами. Теперь его рот обжигал меня где-то у основания шеи.

— Платье расстёгивается сзади, – пробормотала я.

Его лицо нависло надо мной.

— Я тебя съем, принцесса.

— Одна дама… Сказала, что мой сладкий розовый пирожок достанется тебе, Антоний…

Его пиджак полетел куда-то в угол, и через мгновение я уже содрогалась от прикосновений его губ, его лица к моим бёдрам. Когда это произошло, я почувствовала, как мои ноги, совершенно непроизвольно, слегка разошлись в стороны. Горячее дыхание Антона обжигало их. Я увидела, что его голова исчезла у меня под платьем. Перед моими глазами немедленно возникла подсмотренная картина Вики с Сергеем, такая возбуждающая, и вот теперь это происходило с нами. От осознания этого, от вызванного этим возбуждения, от ожидания и страха неизвестности, у меня сладко и мучительно заныло внизу. Я чувствовала, как губы Антона аккуратно прикасаются к мой коже у самой границы с трусиками. Затем пауза… И вот я почувствовала его прикосновение ТАМ, через тонкую эфемерную ткань…

Я залезла руками под платье, зацепила резинку трусиков и потянула их вниз. Антон вылез из-под подола платья, чтобы не мешать мне сделать это. Остановившимся взглядом он посмотрел на снятые трусики в моей руке, поднёс их к лицу, и, отрешённо закрыв глаза, вдохнул, как будто вдыхал наркотик. Издал долгое хриплое «Ммм…», упал рядом со мной на кровать, поджав ноги.

— Алиса. Алиса, мы должны остановиться… – простонал он с мучительным выражением на лице – Нам нельзя…

Я склонилась над ним, целуя его в висок.

— Антоний, ты такой хороший… Где твой телефон?

— Что?.. Телефон?.. Не знаю. В пиджаке, наверное.

Трубка Антония и вправду нашлась в пиджаке. Я набрала номер и ждала под мерные сигналы вызова. Каждый сигнал длился вечность. Где же ты?!

— Это я!.. Давай.

Я вновь склонилась над Антонием.

— Я приготовила подарок для тебя. Тебе будет хорошо, – шепнула я успокаивающе.

— Знаешь, меня дрожь пробирает от твоих подарков. Что ты ещё придумала?

— Ты видел, как пешка проходит в ферзи и ставит мат? Это красиво!

Осторожно открылась дверь, и в комнату проскользнула Вика в своём длинном тёмно-синем бархатном платье. Она бесшумно приблизилась к нам, в то время как Антон смотрел на неё, широко открыв глаза.

— Ложитесь прямо, – негромко скомандовала она, и Антон машинально подчинился.

Вика залезла на кровать, перебросила ногу через Антона и уселась на его ногах. Посидела, молча глядя на него. Затем принялась не спеша расстёгивать ремень его брюк.

Я сидела перед ним на коленях. Погладила по лицу. Он смотрел, как мои пальцы расстёгивают пуговицы на его рубашке, постепенно обнажая мускулистую волосатую грудь. Расстегнуть его бабочку у меня не получилось, и когда я расправила воротник, он так и остался лежать с бабочкой на голой шее.

— Никто на свете не скажет «Нет!», – шепнула я ему.

За моей спиной Вика что-то делала с ним. Похоже, стащила наполовину брюки, посопела, затем раздался резкий звук раздираемого пакетика. Антон с напряжённым лицом смотрел на неё. Вика переместилась на качнувшейся кровати, и всё замерло. Затем она резко выдохнула через нос, а Антон коротко охнул. Это повторилось пару раз, а когда я оглянулась на Вику, то увидела, что она сидит на Антоне. Длинное платье прикрывало его бёдра и ноги Вики. Она сидела прямо, глядя на него полуприкрытыми глазами. Затем медленно приподнялась и медленно опустилась вновь. Антон сдавленно выдохнул и потянулся к ней, но Вика с силой убрала его руки и прижала к постели.

— Нельзя без перчаток, полковник! Вы же помните, – произнесла она отрешённым голосом.

Прогнувшись, наклонилась к нему, и её губы впились в его сосок. Антон дёрнулся и зашипел. То же самое повторилось и с другим. Затем она опять выпрямилась и, закрыв глаза, принялась раскачиваться на нём, как будто наездница на коне. Дыхание у неё начало учащаться и становиться всё громче. У Антона тоже. Я придвинулась к ней поближе, и вот уже мои губы прильнули к её шее. Её дыхание звучало совсем рядом. Не отрывая губ от её кожи, я расстегнула сзади её платье. Она опустила руки и позволила мне спустить верхнюю часть её платья до пояса и обнажить грудь. Она продолжала раскачиваться на Антоне, закрыв глаза. Я взяла его за руку и притянула её к роскошной Викиной груди. Вика закусила губу, её дыхание стало ещё более частым. Рядом со мной совершался прекрасный танец любви мужчины и женщины.

Я поцеловала Вику в губы, и её ответный поцелуй был неожиданно страстным. Я простонала от неожиданности, и Вика тоже. Некоторое время мы исступлённо целовались, и я приподнималась и опускалась на коленях в такт движениям сестры.

— Линка, – проговорила она, глядя на меня тёмными от страсти зрачками – Сделай как я… Сядь на лицо. Возьми его! Возьми, трусиха!

На несколько секунд я оторопела. Вика продолжала смотреть на меня, её взгляд стал требовательным. не чувствуя под собой ног, я поднялась и, отступив назад и приподняв платье, встала над головой Антона так, что мои босые ступни касались его висков. Под собой я увидела его широко открытые глаза, а потом подол моего платья закрыл их.

Затем… Я почувствовала прикосновение его губ… к моим… Руки Антона легли сбоку на мои ягодицы, потом…

От неожиданности, из моего горла вырвался крик. Ахнула восторженно Вика, застонал глухо Антон…

Руки Вики удержали меня, её губы вновь слились с моими. Я стала участником этого акта любви, полного дикого возбуждения и немыслимого наслаждения, когда мы втроём любили друг друга. Мы с Викой синхронно раскачивались над телом Антона, выпивая огненные поцелуи, которые мы дарили друг другу. Викины руки ласкали мою грудь, и мои руки делали то же. Я не представляла, что возможно такое откровенное в своей первобытности наслаждение… Я не представляла, что с этим может сравниться только ощущение благодарности, когда мы обнажённые, лежали в постели Антона, прижавшись друг к другу, ощущая послевкусие оргазма в прижавшихся к тебе горячих телах…

Я думала о том, как проехалась на Антоне как ведьмочка, а после, на настоящем шабаше ведьм, я овладела им самим в немыслимой оргии.

Мат в три хода, Антон… И ты станешь моим!..

Кейт Миранда.

mir-and-a@yandex.ru