Привязка брата и сестры. Часть 14

Позже в тот же день я вернулся домой, чтобы собраться и взять машину моей матери. Я вошел в дом и увидела Брук, сидящую в гостиной с моим отцом и ее парнем.

— Я думал, что уже должен сообщить о тебе в отдел по розыску пропавших без вести, – сказал мой папа. – Где ты был?

Я направился к лестнице. – У друга.

— Ты встречался с парнем своей сестры?

И Брук, и Марк хранили молчание. Марк, очевидно, понимал, что мы не разговариваем.

— Да, мы встречались, и хотя я бы с удовольствием остался и поболтал, мне нужно подготовиться к свиданию.

Когда я мылся в душе, я услышал, как дверь ванной со скрипом открылась, и кто-то, без сомнения, вошел. Я быстро сообразил, что только моя сестра могла бы сделать такое, поскольку мои родители всегда стучали. Я проигнорировал ее присутствие, хотя и не был уверен, что это она, так как не мог видеть сквозь занавеску для душа. Через пару минут я решил что-нибудь сказать, поскольку мой таинственный гость оставался в полной неподвижности.

— Чего ты хочешь?

— Почистить зубы, – ответила моя сестра.

— Ты невероятна… убирайся.

— Нет.

— Боже, ты такой наивный.

Она отдернула занавеску.

— Брук, какого хрена?!

Она мельком взглянула на мой член, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— С тобой что-то серьезно не так, Брук.

— Никто не имеет большей квалификации, чем ты, чтобы знать это, поскольку ты тот, кто облажался со мной и разрушил мою жизнь.

— Да? Это тоже я сказал тебе раздвинуть ноги и позволить гигантскому члену твоего парня трахнуть твою вишенку?

— Ты разочаровался во мне.

— Не смей, черт возьми! Я не отказывался от тебя!

— Тогда что ты делал? Ты точно, черт возьми, не сражался за меня!

— Так и было… знаешь что? Почему бы тебе не отвести свою больную киску обратно вниз? У меня свидание, и я не собираюсь опоздать.

— Я не понимаю, чему ты так радуешься. Твой мягкий член даже не работает. Только я могу возбудить тебя, гребаный извращенец.

— Ошибаешься, моя распутная сестра. Мой член теперь возобновил работу, и хотя я не могу утверждать, что он работает в полную силу, я постепенно добиваюсь этого. Мне больше не нужен твой мерзкий ротик. Я и сам могу сделать это красиво и жестко. Тем не менее, я действительно благодарю тебя за твои распутные услуги. Ты мне очень помогла. Мои будущие подруги навсегда останутся у тебя в долгу.

Я внутренне позлорадствовал, когда заметил, что мне наконец удалось пробить ее броню, поскольку она явно начинала нервничать.

— Ты блефуешь.

— Так ли это? Это не покер, Брук. Я никогда не блефую, когда речь идет о шлюхах… Кстати, о шлюхах, убирайся нахуй вниз. Сделай своему парню хороший минет перед тем, как уйти. В любом случае, это все, на что ты годишься… ты мне противна.

— Я желаю тебе смерти, Джош. За то, что ты сделал со мной… ты должен умереть.

— Как скажешь, шлюха.

В тот вечер я пригласил Веронику в тихий бар, и она выглядела очень сексуально. Ее светлые волосы длиной до плеч были собраны в конский хвост, а ее бюст подчеркивался блузкой с глубоким вырезом, и ее облегающая юбка давала моему члену более чем достаточно поводов для возбуждения, что привело меня в восторг от того, что мой член вообще начал возбуждаться.

Мы хорошо проводили время, наблюдая за джаз-бэндом, который играл старые хиты; однако я поймал себя на том, что изо всех сил стараюсь не зацикливаться на своей сестре, так как я был очень взволнован тем, как разговаривал с ней, хотя и знал, что она этого заслуживала. Она отдала своему парню свою девственность, и это была цена, которую ей пришлось заплатить – что я буду ненавидеть ее вечно.

— Я достаточно привлекательно выгляжу для тебя? – спросила Вероника, застенчиво улыбаясь.

— О, да. Ты выглядишь восхитительно.

Она действительно выглядела восхитительно. Ее внешность была ее звездным даром, и одним из многих даров, которыми обладала эта девушка.

— Восхитительно… вот это слово я давненько не слышала.

— Давненько я не говорил этого слова ни одной девушке, да и вообще никогда, если уж на то пошло.

Кровь прилила к ее щекам. Она начала водить по ободку своего бокала для вина своим ухоженным ногтем, переводя взгляд с бокала на меня и обратно с милой застенчивостью.

Я не лгал. Я никогда раньше не называл ни одну девушку восхитительной, но Вероника более чем соответствовала всем требованиям. Она была очень красивой девушкой, наравне с моей сестрой, что навело меня на мысль, что, возможно, в мифе о том, что горячие девушки склонны дружить с такими же горячими девушками, есть доля правды. Затем я задумался о том факте, что никогда не называл Брук восхитительной, хотя она определенно была такой. Я задавался вопросом, значило ли это что-нибудь… затем меня захлестнула волна меланхолии, когда появилось правдоподобное объяснение, что я недостаточно ценил Брук, чтобы осознать ее истинную ценность. Я быстро выбросил это из головы и воспрянул духом, когда напомнил себе, что она была гребаной демонической шлюхой.

Я заказал еще бокал вина и посмотрел на Веронику, которая казалась немного задумчивой. – О чем ты думаешь?

— Ты уверен, что хочешь знать? – спросила она. Ее голос был мягким и страстным, почти мурлыкающим.

— А почему бы и нет?

— Я просто подумала, что ты вполне… насилуешь себя.

Я покраснел и смущенно хихикнул. – Теперь это определенно первый раз, когда девушка назвала меня так.

Она улыбнулась. – Твои бывшие подружки не считали тебя восхитительным?

— Хорошо… Я не знаю, – рассмеялся я, все еще смущенный. – Они называли меня симпатичным, горячим, симпатягой, красавчиком, даже хорошеньким, – я вспомнил, как Брук назвала меня так некоторое время назад, – но… никогда не был восхитительным.

Наши рты сомкнулись на целую минуту, пока мы трахали друг друга глазами.

Она отвела взгляд и возобновила игру со своим бокалом для вина. – Очень жаль, что это никуда не приведет.

— А разве это не так?

— Я не собираюсь рисковать потерять твою сестру как своего друга, так что нет, этого не может быть.

— Я говорил тебе, что ты хорошая подруга.

Мы молчали, сосредоточившись на музыке.

— И, кроме того, ты все еще зациклен на этой девушке, – предположила она, подумав немного.

— Действительно, так и есть, – в смятении вздохнул я и отпил из своего стакана.

— Должна сказать, жаль, что мне не удастся доказать тебе, что я могу заставить тебя влюбиться в меня.

— О, я уверен, что ты могла бы.

— Ты дразнишь меня.

Я улыбнулся. – Это работает?

Она улыбнулась в ответ, но ничего не ответила.

Мы провели в баре еще час, прежде чем я отвез нас на какую-то отдаленную стоянку, пока по радио играли сочные рок-песни. В это время здесь было темно и безлюдно.

— Что мы здесь делаем? – спросила Вероника, выглядывая в окно.

Я поставил машину на стоянку. – Я не знаю. Что мы здесь делаем?

Ее голубые глаза встретились с моими. Ее дыхание участилось, груди набухали все заметнее с каждым вздохом, а язык облизывал накрашенные розовым блеском губы чаще, чем ей хотелось бы. Она изо всех сил пыталась высвободиться. Что-то нужно было отдать. Резкий вдох Вероники дал зеленый свет, и мы одновременно набросились друг на друга. Это был один страстный поцелуй, так как я умирал от желания ласкать ее языком всю ночь напролет, и она казалась такой же восторженной, как и я. Карамельный привкус ее жидкости во рту посылал волны вожделения по всему моему телу.

Ее жажда моего поцелуя была ненасытной, и она не сдерживалась, когда ее язык обвел мой собственный, прежде чем проникнуть в те места, которые до нее осмеливалась исследовать только Брук. Я так же жадно проглотил ее в ответ, ощущая ровность ее зубов, изгибы десен, и не раз задел ее небо.

Этот поцелуй был подобен урагану, набиравшему силу с каждой минутой. Его интенсивность достигла предела, которого я редко достигал в прошлом, и по мере того, как я все больше прижимался к ней, наше дыхание становилось громче и резче, а темп резко ускорялся. Как раз в тот момент, когда мы становились неистовыми, когда оба извергали свое страстное желание прямо в рот друг другу, Вероника оттолкнула мою грудь с удивительной силой.

— Мы не можем… Я обещала Брук.

Я откинулся на спинку сиденья, испустив долгий вздох раздражения, ошеломленный тем, насколько аппетитным и взрывным был этот поцелуй. – Что именно она тебе сказала?

— Она, по сути, набросилась на меня за то, что я сначала не спросила ее разрешения. Затем она начала ругать тебя и закончила угрозой, что если я пойду с тобой на свидание, она больше не будет моей подругой.

— Она назвала тебе причину?

— Я попросила об этом, но она просто сказала, что это глубоко ранит ее и что я не должна испытывать ее, иначе я пожалею.

— Да, – вздохнул я. – Ей нравится это говорить. Это как ее крылатая фраза.

— Это действительно несправедливо. Если судить по тому поцелую, это могло бы стать началом чего-то действительно многообещающего.

— Но этого не произойдет, – сказал я, лукаво покусывая нижнюю губу.

Она улыбнулась. – Не делай этого. Из-за тебя мне очень трудно сдержать свое обещание.

Я наклонился ближе и задержался на ее шее, вдыхая ее запах и обдувая его прохладным воздухом. – Я не думаю, что у меня все-таки получится подружиться, – прошептал я.

— Этого не произойдет? – она едва дышала.

Я прижался своим лбом к ее лбу и прошептал: – Не тогда, когда я хочу быть внутри тебя так чертовски сильно, что это причиняет боль.

— Ты это хочешь? – она определенно задыхалась.

Я облизнул губы и наклонил голову. – Так чертовски сильно.

Я прикоснулся губами к гладкой поверхности ее шеи и провел ими по ее коже, наслаждаясь сладким ароматом ее духов. У Вероники, в отличие от моей сестры, не было ощутимого запаха тела, который я мог бы уловить. Она была более нейтральна для моего острого обоняния, что было несколько неудачно, поскольку я очень восхищался сложностью множества разнообразных ароматов Брук.

В последние месяцы я разбирал сенсационный аромат Брук на части и разбирался в его ингредиентах, пытаясь понять, почему я так пристрастился к ней. Моя сестра пахла смесью какао-масла и ванили с небольшой щепоткой корицы и английского перца. Там было несколько капель лайма и нечто большее, чем просто щепотка мяты… и, возможно, чуть-чуть шалфея. Это было все, что я смог определить на данный момент.

Но ее аромат был слишком сложным для моего носа, чтобы по-настоящему раскрыть всю магию, которая там творилась. Иногда я задавался вопросом, ощущаю ли я легкий привкус клубники, или грецкого ореха, или даже меда, но при последующих обоняниях я не мог однозначно определить ни один из ингредиентов. Мои ноздри были забиты ее запахом в слишком большом количестве, и потребовалась бы приличная лаборатория и несколько миллионов долларов из с трудом заработанных налогоплательщиками наличных, чтобы серьезно заняться этим.

Но не было лаборатории, которая могла бы определить запах ее тела, который, без сомнения, был добавлен в эту божественную смесь ароматов. Секретный ингредиент, который, как я уже более чем подозревал, был истинным виновником того, почему она была так неотразима для меня. Я просто отреагировал на это так, как сам не мог понять. Брук пахла для меня как мечта. В ее кисло-сладком аромате была такая свежесть и пикантность, что это заставляло мой член вставать и восхищаться ею каждый раз, когда она касалась моего носа. Я презирал ее за то, что она смогла вызвать эту мерзкую реакцию, это недозволенное стремление.

Несмотря на то, что аромат Вероники был не таким сложным, как у моей сестры, тем не менее он был очень возбуждающим и приятным для носа, и я не торопился хорошенько принюхиваться к ней. Я покрывал нежными поцелуями ее шею, отчего ее кожа меняла цвет, как у хамелеона. Ее золотисто-загорелая шея была окрашена розовым везде, куда я целовал, как будто мои губы были покрыты легким оттенком красной гигиенической помады.

— Джош, пожалуйста, прекрати, – выдохнула она.

— Спроси меня снова, но на этот раз так, как будто ты это имеешь в виду, и я отвечу. Клянусь, я так и сделаю.

Я вернулся, чтобы покусать ее за шею, ожидая, что Вероника положит конец моим домогательствам, но она не торопилась, и я знал, что если у меня есть хоть какая-то надежда сломить ее сопротивление, я должен воспользоваться этим маленьким окном возможностей, которое она намеревалась полностью закрыть.

Я приложил все усилия, чтобы усилить эту сыпь на ее шее, и почти сразу был вознагражден – более громкие стоны и глубокие вздохи, и, что более важно, с ее соблазнительных губ не сорвалось ни мольбы, ни жалобы. Покусав еще несколько раз, я переместился к ее прелестной мочке уха и потянул за нее зубами. Затем я втянул в рот ее жемчужную шпильку. Это вызвало большую обратную связь в виде ее содрогания. Я запустил язык ей за ухо, чтобы лизнуть чувствительный сустав, прежде чем возобновил теребить и облизывать мочку ее уха, надеясь полностью сломить ее волю.

— К черту это. – Она схватила меня за голову, и ее язык проник в мой рот так глубоко, как только мог.

Мы вернулись именно к тому, на чем остановились ранее. Уровень интенсивности зашкаливал, и, что удивительно, мой член был набухшим и готовым, чего уже давно не случалось, когда я целовался с девушкой, за исключением моей сестры. Страстно целуя ее, я размышлял о том, как же так получилось, что у меня сейчас встал. Было ли это связано с недавним прогрессом, которого я достиг со своим членом? Или это была сама Вероника, которая пожелала этого? Было ли это из-за того, что я наконец-то разочаровался в Брук? В любом случае, теперь я был тверд как металл.

Я позволил себе пощупать упругие груди Вероники, и когда она не остановила меня, я принялся массировать их поверх ее блузки. Несколько минут спустя моя рука обхватила ее сиськи под блузкой и, в конце концов, под лифчиком. Я не торопился, нежно покручивая ее соски. Они были удовлетворительно возбуждены и молили о моем прикосновении. Вероника, как и Брук, тоже была довольно чувствительной, и ее соски воспринимали только самые нежные потягивания.

Проведя несколько минут с ее сиськами и ртом, я почувствовал легкое женское возбуждение. Мне хотелось дотянуться до ее киски и попробовать ее на вкус, но я знал, что мне нужно успокоиться. Вероника была взволнована, но я не был уверен, что она была настолько взволнована, чтобы позволить этому продолжаться, если бы я потянулся к ее киске так рано в наших ласках. Поэтому я не торопился, проводя ртом между ее шеей, ухом и губами, перекатывая ее маленькие твердые бутоны в своих пальцах. Всего несколько минут спустя, когда тщательно продуманный изгиб ее левого затылка заставил ее гладкие ножки впервые вздрогнуть, я понял, что все кончено – она была моей, и я мог ее забрать.

Я медленно скользнул рукой вниз к ее животику, а оттуда ловко опустил ее на ее стройное бедро. Я ласкал ее кожу, погружая свой язык глубоко в ее рот, чтобы отвлечь ее, чтобы она не слишком задумывалась о том, что должно произойти. Я испытывал самый сильный стояк в своей жизни, поглаживая ее загорелое бедро, но мне этого было недостаточно. Я хотел от нее большего, и я должен был сделать свой ход.

Моя рука скользнула ей под юбку и между ног. Она не только не остановила меня, но даже слегка раздвинула свои дрожащие бедра, показывая, как сильно она вожделеет меня. Ободренный, я провел пальцами по внутренней стороне ее бедра, пока не почувствовал край хлопчатобумажной ткани, которая была приклеена к ее влагалищу. Глубокий, прерывистый вздох убедил меня в том, что Веронике очень нравилось, когда к ней прикасались.

И она была бы тронута. Я положила пальцы на край ткани и вслепую пробрался к ее центру. Я прижал пальцы к нашивке в виде сердца, которая была пришита к ее тонким трусикам – если мои пальцы точно изобразили это на мой взгляд – и медленно потер ее там маленькими радиальными кругами. Они были довольно влажными, когда я начал свой массаж, ее трусики, но через несколько минут они были по-настоящему мокрыми. Я очень гордился своей работой, но все же уделял особое внимание губам и языку Вероники. Для меня было важно, чтобы Вероника почувствовала, что она не просто дешевая шлюха. Я и раньше трахал двух девушек в машине, но они были неразборчивыми в связях шлюхами, и поэтому я полностью игнорировал их рты, работая с их кисками настолько грубо, насколько это было возможно.

Вероника была не такой. Она была классной девушкой, которая только что обнаружила, что увлеклась парнем, который ей действительно нравился. Она не была шлюхой, и я это знал. Теперь ей пришло время почувствовать, что я это понимаю. Я целовал ее так, как она того заслуживала, и прикасался к ее шее и уху, когда это было необходимо, чтобы дать ей возможность насладиться в полной мере. И все же я продолжал в том же духе, потирая ее киску о трусики и целуя ее так романтично, как только мог. Она была вся возбуждена – по крайней мере, так же, как и я, – поэтому я уверенно просунул руку ей в трусики, и когда она не остановила меня, я свободно блуждал по ее киске. Я чувствовал волосы на ее лобке, больше похожие на посадочную полосу на ее пухлом холмике, и мне уже до смерти хотелось трахнуть ее.

Я несколько раз провел пальцем по ее влажной щелочке, но так и не коснулся клитора. Я хотел, чтобы она умоляла меня потереть ей пуговицу; однако, похоже, я неправильно ее охарактеризовал. Вероника оказалась более волевой, чем я думал, и позволила только трусикам выскользнуть из ее контроля во время эротического массажа, который я проводил с ней во время маленького горячего сеанса. Она не была похожа на Шеннон или Брук, которые чувствовали себя комфортно, когда я распоряжался их кисками.

Возможно, это было потому, что она не чувствовала, что у нее есть власть надо мной. Брук прекрасно знала, что я влюблен в нее, и я ухаживал за Шеннон не один раз, а дважды, так что они были правы, чувствуя уверенность. С другой стороны, за Вероникой я не ухаживал, и если бы она не была такой прямолинейной и агрессивной, мы бы сейчас не сидели в машине моей матери, и мои пальцы не поглаживали бы ее нежные складочки.

Тем не менее, Вероника хотела, чтобы я знал, что ей нравятся мои прикосновения, и еще немного раздвинула свои загорелые бедра, чтобы дать мне больше простора для творчества. Я нарисовал восьмерку, чтобы распределить ее желание как можно более равномерно. Она очень хорошо отреагировала на это, и похотливый вздох выдал ее возбуждение. Мой палец соединился с большим, когда я провел обоими вверх по ее щелочке. Хотя я не касался ее клитора, я все же прижал оба своих пальца к упругой плоти рядом. Просто нежные нажатия, чтобы почувствовать ее мягкость и еще немного подразнить ее клитор.

Она прижалась своими губами к моим и ахнула в середине поцелуя, в то время как я продолжал чувственно нажимать на ее сенсорную кнопку. Продолжая водить пальцем рядом с ее клитором, я провел большим пальцем по горячей расщелине, чтобы растрепать ее половые губки, побуждая их еще немного потечь. Ее упругие складки стряхивали капли влаги, как капли дождя, свободно падающие с листа холодным осенним утром, и я чувствовал, как ее вожделение усиливается как по запаху, так и по прикосновению.

Внутри нее медленно готовилось восхитительное, женственное рагу. У нее там была аппетитная кухня, судя по запаху, три звезды Мишлен, и я мог бы сказать, что этой киске суждено было стать кулинарным шедевром. Я мог только надеяться, что у меня будет возможность пообедать в ее киске в один из этих дней.

Я провел пальцем вверх по ее холмику и погладил полоску женственного дерна, оценивая его толщину и мягкость исключительно на ощупь. Куст Вероники и близко не был таким агрессивным, как массивный золотисто-коричневый треугольник моей сестры. Он был плотно упакован и держался поближе к тому жирному дерну, на котором рос. Ее пушок тоже не был таким мягким, как бархатистые волосы моей сестры; и все же мне было бы трудно назвать его грубым. Мне очень понравилось ощущение ее прически под моим изучающим кончиком пальца.

Я потер гладкую кожу вокруг него – там, где она была выбрита, как младенец, – чтобы подкачать еще немного крови к моему постоянно набухающему члену. Это был тщательно продуманный клочок волос, который когда-нибудь должен был сделать какого-нибудь парня очень счастливым. Я спустился обратно к ее щелочке и мягко сжал ее губы вместе. Вероника сексуально всхлипнула в мой слуховой проход, когда я милостиво решил освободиться. Ее нижние губы теперь были довольно скользкими, и в целом вся область казалась более скользкой. Я изо всех сил старался ухватиться за ее складки, когда пытался их распутать. Я заглянул в остекленевшие глаза Вероники, чтобы оценить ее душевное состояние, и почувствовал, как они умоляют меня растереть то, что ее рот не хотел произносить.

Я не сводил с нее глаз, проводя пальцем по влажным краям ее щели. Хозяин, в котором она нуждалась, без сомнения, прогуливался на свежем воздухе вдали от своего укрытия под моей опекой. Чувственные губы Вероники, как нижние, так и верхние, дрожали все сильнее по мере того, как я приближался к этому крошечному бутону вожделения. Ее крошечный дождевик был на волосок от кончика моего пальца, и если бы он умел петь, ее киска уже была бы сценой рок-концерта.

Ее тело дернулось раз или два, пока я обходил ее частную собственность. Она хотела, чтобы я нарушил ее покой. Это было легко заметно по ее учащенному дыханию и умоляющим глазам. Она задыхалась от желания, чтобы я приставал к ней и заставил ее кончить. Я ждал, что она уступит, но Вероника была не из тех, кто сдается, и мужественно принимала ласки, надеясь, что я расколюсь.

Проблема заключалась в том, что я действительно начинал ломаться. К этому моменту я понятия не имел, кто хотел, чтобы я сильнее тер ее клитор. После того, как мой палец вдоволь поиздевался над ее восхитительной влажностью, и после того, как я с сожалением смирился с тем, что Вероника в ближайшее время не будет умолять потереть ее клитор, я начал выслеживать ее вход. Я потер по часовой стрелке и повернул примерно через минуту.

Она не собиралась становиться еще более влажной, как объяснил мне кончик моего пальца. Я подразнил ее скользкое отверстие, предупреждая, что мне пора принять плотную, теплую ванну. Я еще раз страстно потер ее и слегка надавил на нее кончиком пальца. Я начал раздвигать ее губы, и мое возбуждение было безмерным. Ее горячая влажность приняла мой палец в уютные объятия и спросила, где все остальное, и поэтому я надавил глубже, погрузив в нее полпальца.

Несмотря на то, что Вероника была очень возбуждена, она была напряжена, и пока мой палец был погружен в ее влажные стенки, я задавался вопросом, как мой член сможет протиснуться внутрь, если бы Вероника разрешила это. Я снова сосредоточился, когда мой палец напомнил мне, что чем скорее он начнет растягивать Веронику, тем скорее мой член сам сможет ответить на этот вопрос. Я вошел в нее до упора и начал теребить пальцами ее тугую киску.

— О боже, я не могу поверить, что это происходит на самом деле, – простонала она. – Я не такая… обычно. Я хочу, чтобы ты уважал меня. Я не хочу… Джош… – Ее дыхание вышло из-под контроля.

Я уже подозревал, что Вероника может быть робкой и противоречивой, когда мой палец окажется внутри нее; она меня не удивила. К этому времени я уже хорошо понимал, что она за человек, и она не была автомобильной шлюхой. Я должен был избавить ее от чувства вины, чтобы не только трахнуть ее, но и чтобы она позволила себе получить удовольствие, которого заслуживала.

Я продолжал скользить пальцем внутрь и наружу ее горячего канала. – Я уважаю тебя больше всего на свете, и я хочу войти в тебя, Вероника. Сейчас же.

Она набросилась на мой рот в ответ и, задыхаясь, произнесла: – Какое совпадение. Я тоже этого хочу. Вытащи свой член и отодвинь свое сиденье назад так далеко, как только сможешь.

Я вытащил из нее свой палец и обсосал его дочиста. Вкус ее похоти легко пришелся по вкусу моему чувствительному, любящему киску вкусу, и теперь мне больше, чем когда-либо, хотелось пронзить ее. Я отодвинул свое сиденье назад и стянул джинсы и боксерские трусы. Мой член был настолько твердым, что его можно было бы использовать в качестве орудия убийства при нанесении травмы головы тупым предметом. Мне до боли хотелось искупаться в ее маслах. Пока я готовился, Вероника стянула с себя трусики и села на меня верхом.

— Джош, надень резинку, – чувственно прошептала она мне на ухо и наклонилась, чтобы поцеловать меня в шею.

Покусывая мою шею, она держала мой член в своей гладкой руке и водила кончиком по своей влажной щелке, время от времени поддразнивая свой ранее нетронутый клитор.

— У меня ее нет, – солгал я.

Я ненавидел презервативы и хотел трахнуть ее без него.

— Что? Черт! – Она все еще водила головкой моего члена по своей щелке. – Ты, должно быть, единственный парень в Америке, который не носит с собой презерватив.

— Вероника, я умираю от желания войти в тебя, – признался я как можно искреннее.

Она продолжала тереться обо меня, обдумывая это. – Ты чист? Могу я быть уверена, что ты меня ничем не наградишь?

— Чище, чем в стерильной лаборатории.

Она все еще размышляла, прежде чем разочарованно покачала головой. – Неважно, я так возбуждена. Она просунула свой язык мне в рот, медленно насаживаясь на мою напрягшуюся эрекцию. – Просто не кончай в меня.

Я с силой выдохнул, когда мой член раздвинул ее складочки и начал скользить вверх по ее горячему, влажному влагалищу. – Даже не мечтал бы об этом.

Она взяла чуть больше половины меня, но потом замерла.

— Что не так? – Я тяжело дышал.

— Ты, должно быть, шутишь, – пробормотала она, застигнутая врасплох.

— Что ты имеешь в виду? Я не кончал и все такое, – быстро сказал я, защищаясь.

Она начала неуклюже насаживаться на вторую половину моей колбасы.

— Нет, дело не в этом, – смущенно хихикнула она. – Мне нужно немного привыкнуть к тебе… Ты большой.

— Хорошо. Сделай это быстро. Я умираю от желания трахнуть тебя.

— Да, что ж, я хочу наслаждаться, а не страдать… вот оно.

Она осторожно опустилась до упора, тяжело дыша, пока ее подтянутая голая попка удобно не прижалась к моей коже. Затем она сидела неподвижно, и ее лицо исказилось в мимолетном выражении дискомфорта.

Я погладил ее по щеке. – Ты в порядке?

Она начала осторожно подпрыгивать на мне, держась на расстоянии нескольких дюймов. – Черт, ты большой.

— Я не знаю, то ли я такой большой, то ли ты просто такая тугая, – выдохнул я. – Боже, я чувствую себя потрясающе.

— Возвращаюсь к тебе, – выдохнула она.

Минуту спустя я достаточно растянул ее, и мы начали трахаться так, как будто это было всерьез. Я входил в нее жестко и быстро, в то время как она подпрыгивала, как мячик для пинг-понга, и тяжело дышала от радости. Ее киска с наслаждением вбирала меня в себя, и тонкая полоска волос на ее холмике продолжала царапать мой пах. Я схватил ее за грудь поверх блузки и начал трахать ее рот вместе с влагалищем, пока случайно не заставил ее высунуть голову из люка, когда я слишком сильно засунул член в ее мокрую пизду.

— Ой, – захныкала она, держась за голову.

— Прости. Ты в порядке?

— Да, я в порядке, – выдохнула она, – но я думаю, будет лучше, если ты посидишь спокойно и позволишь мне позаботиться о нас.

— Меня это устраивает.

Трахаться в среднеразмерном хэтчбеке настолько неудобно, насколько это возможно, с чем наверняка согласилось бы большинство любителей трахаться в автомобилях, но Веронике удалось сделать это гораздо менее навязчивым для моего оргазма, поскольку она была довольно гибкой и включила в свой трах множество компактных, но эффективных вариаций движений.

Она закинула одну ногу за мое сиденье, в то время как другая была согнута, и прислонилась спиной к рулевому колесу, чтобы вращаться практически без места. Это было так невероятно эротично. Ее бедра едва сдвинулись на дюйм, но мой член звенел внутри нее, как колокольчик. Она была очень способной в ебле, и то небольшое пространство, которое у нее было, она использовала оптимально, чтобы заставить меня вибрировать внутри нее в экстазе.

Она была слишком влажной. Слишком тугой и слишком хорошей, чтобы я мог продолжать держаться за нее. Тот факт, что я целую вечность не был внутри киски. Тот факт, что мы трахались в общественном месте, и тот факт, что она была супер-горячей, довели меня до предела меньше чем за минуту с тех пор, как она сменила тактику.

Я застонал, погружаясь в ее тугую маленькую пизду. – Вероника, я давно не трахался.

— Правда, – выдохнула она. – Потому что ты потрясающе трахаешь меня.

Я немного отдышался, пытаясь привести свой член в более спокойное состояние духа. – Я почти уверен, что это ты трахаешь меня. Я едва могу пошевелиться.

Мы немного посмеялись, что дало мне еще несколько секунд.

— Ну, Джош, ты просто продолжай позволять мне делать то, что я хочу, – простонала она, – и я обещаю тебе, что мы оба будем улыбаться, когда все будет сказано и сделано.

Она убрала ногу, которая цеплялась за мою спинку, и согнула ее так, чтобы она соответствовала ее другой ноге. Она наклонилась вперед, чтобы обнять мое сиденье, прижавшись грудью к моему лицу, и снова закружилась, тяжело дыша мне в ухо.

— Насчет этого, – выдохнул я, восхищаясь ее свежим подходом к траху, – Мне нужно выйти. Я собираюсь кончить.

Ее киска вращалась на моем члене с возбуждающе неравномерной скоростью, в то время как Вероника прикладывала больше усилий с левой стороны и замедлялась с правой. Это было совершенно невероятно.

— Нет, я почти кончила… полминуты.

Я еще раз взглянул на ее киску, чтобы посмотреть, смогу ли я чудесным образом использовать свои чакры, чтобы помочь мне предотвратить неминуемый оргазм. Ни за что. Она была тугой, насквозь мокрой и настолько умелой, насколько это вообще возможно. Мой член не имел бы никакого отношения к каким-либо упражнениям, которые могли бы задержать его извержение.

— К тому времени все уже будет давно кончено.

— Пожалуйста, я почти кончила; не вырывайся, – выдохнула она, настойчиво трахая меня. – Просто… просто кончай в меня. Я все равно принимаю таблетки.

Я предпринял еще одну попытку выиграть для нее больше времени, но это компактное растирающее движение пресекло в зародыше любой небольшой прогресс, которого мне, возможно, удалось бы добиться. Ее тугая голая попка продолжала вращаться на моих бедрах, позволяя ей заниматься сексом, что еще больше истощало остатки моей выносливости, а я с самого начала никогда не умел лишать себя удовольствия. Это было безнадежно.

— Продолжай держаться… – Она застонала, ускоряя свои движения. – Подожди… Я почти… кончила. Держать… держать… подожди…

Попытка Вероники укротить мой член своими сексуальными мольбами, стонами и тяжелым дыханием, пока она трахала его в самую тугую киску, привела к прямо противоположному результату. Я был так возбужден этим, и, несмотря ни на что, мой член был шовинистическим придурком, который никогда бы не позволил ни одной киске, какой бы горячей и влажной она ни была, указывать ему, когда кончать.

Ее там еще не было, но десять секунд спустя я притянул ее к себе за тонкую талию и погрузил свой член так глубоко, как позволяла мне ее сжимающаяся влажная щелочка. Как только мои яйца ударились о ее киску, они начали накачиваться. Мой член начал пульсировать, и я начал заполнять ее киску.

— О боже, – простонал я с облегчением. – Блядь!

— Почти… ДА! – Она застонала, когда моя сперма вызвала у нее оргазм. – Да, да…

Она вращала бедрами с очень небольшой свободой, так как я не позволял ей двигаться и не давал моему подлому члену извергаться в ее глубины. Ее тело напряглось, и она изо всех сил старалась выскользнуть из моей хватки, чтобы еще немного покрутить своей тугой маленькой попкой. Я чувствовал, как стенки ее киски сокращаются и массируют мой член в ее бархатистой сперме, пока я все еще вгонял в нее свой заряд. Как только ее киска закончила наполнять меня своими теплыми жидкостями, она плотнее сомкнулась вокруг моего члена.

Затем ее горячая пизда выдоила из меня все, что у меня было, всасывая все больше и больше моей спермы в свое спелое лоно в надежде сделать из меня отца. Когда мы обменялись последней каплей нашей спермы, Вероника рухнула на меня, и мы оставались, задыхаясь, на шее друг у друга по меньшей мере минуту. Мой истощающийся член все еще набивался в ее лоно, из-за чего смесь нашей спермы начала стекать по моим яйцам и пачкать любимое водительское сиденье моей матери.

— Я ненавижу твою сестру, – сказала она между затрудненными вдохами. – Я чертовски ненавижу ее.

— Значит, нас двое, – пропыхтел я в ответ.

Хотя я ненавидел ее совсем по другой причине.

Когда я вез Веронику домой, она внезапно пожалела о нашей гребаной выходке и поклялась мне, что в будущем такого больше не повторится. Она чувствовала, что предает мою сестру, и не хотела рисковать, причиняя вред их давней дружбе; кроме того, она не могла избавиться от чувства вины и стыда и чувствовала, что была распущенной шлюхой. Поскольку мы согласились, что не можем быть друзьями, мы решили вообще не общаться.

В отличие от Вероники, я был вне себя от радости и не испытывал чувства вины. Я наконец-то трахнулся после нескольких месяцев, граничащих с импотенцией, и я убедил себя, что мой член действительно может работать без помощи моей сестры. Таким образом, я стал на шаг ближе к тому, чтобы освободиться от мертвой хватки Брук, которая держала мой член и сердце.

Продолжение следует…..

P.S. Дорогие читатели! Вы можете поблагодарить за мои старания, перечислив любую сумму на карту № 2202200858517376