Продолжение Начала или Отпускник – 5

Уже десять минут Большаков ебал в рот самую известную блондинку, внешность которой знал весь цивилизованный мир. Даже не надо было представлять, что это так. Достаточно было лишь посмотреть вниз и, вот она – легенда американского Голливуда, мечта миллионов мужчин натуральная Мэрилин Морло, даёт долбить солдатскому хую в своё горлышко!

Слава молодой силе, благодаря которой можно делать это достаточно долго! Обладать ТАКОЙ женщиной ТАКИМ способом и не сбавлять темпа – это настоящее счастье!

«Не сливай ей в рот, – «дирижировал» движениями Большакова главный блядун нашей четвёрки. – Это от тебя уже никуда не уйдёт. Займись её пилоткой. Заполни матку своим семенем. Только после этого факт измены будет неопровержим.»

Не вынимая изо рта офицерши свою булаву, солдат расстёгивает оставшиеся пуговки на бежевой кофточке «модели», сдёргивает с покатых плеч и откидывает, как ненужную вещь, в сторону.

Две белоснежные дыни, ложатся в руки победителя. В них – налитая молодым здоровьем приятная тяжесть. Коричневые соски упираются в шершавую кожу солдатских ладоней. Твёрдые и чуткие, удобные для пощипывания и вращения пальцами.

Большаков вкладывает между дынями вынутый из женского рта «малыша», обжимает его тёплыми полушариями и, впервые используя этот приём, подсказанный опытным Я, трётся вздутыми венами фаллоса о нежную кожу грудей. Фаллос то «уползает» в приятное ложе, то «выныривает» из удобной лощины, и сразу пропадает тугой головкой члена в раскрытый рот новоявленной любовницы.

А та, находясь словно во сне, податлива и покорна. В ней отключился фильтрующий рефлекс «что можно, а что нельзя». Живая, тёплая, красивая кукла с большими синими глазами сидит перед стоящим над ней солдатом и податливо реагирует на поступательные покачивания корпуса нашего Казановы: вперёд – назад, вперёд – назад…

Светлана тоже в кайфе. Она уже охотно замещает руки сношающего своими ладошками, давит ими на бока своих великолепных грудей так, чтобы «малышу» было, как можно теснее между её титек. Чтобы удовольствие от соприкосновения этих участков эротических тел, был явственен и приятен обоим партнёрам.

Светлану никогда до этого не делала что-либо подобное. Большаков раскрыл ей новые перспективы орального секса с применением титек!

«То-то удивится Стасик, когда вернувшись в гарнизон, устрою ему показательный урок семейного секса!.. Член у Стасика не столь велик, как у Бориса, не сможет, выныривая, касаться губ (не то что нырять в рот), но всё одно – такое новаторство Стасику понравится…»

Так размышляла Светлана, прислушиваясь к своим новым ощущениям:

«Словно горячая кукурузина трётся о мои груди… Большая и крепкая…».

Скосив взгляд на место ожидаемого появления хуя, девушка уже сама ждала момент, когда можно обхватить появившуюся «клубничку» губами. Втянуть в рот и задержать её там, лаская язычком и посасывая.

В ответ «клубничка» вибрировала на острых зубках, толкала язык, тёрлась о щёки и, оставив во рту терпкий вкус мужского выделения, вновь пряталась между грудей.

— Дай! – потребовала Света, и «клубничка» послушно возвращалась в её рот. Задержалась в нём подольше.

Светлана смачно сосала, облизывала горячую штуку, которая, как и положено курортной кукурузе, купленной на пляже во время летнего отпуска, была сочной и солоноватой.

То озорной Борик, не сдержавшись, чуток писанул в рот увлечённой соске…

Это был потрясающий засос «малыша»!

И Борис, не выдержав судорожного напряжения, выстрелил тугую струю сперматозоидов в глубь хорошенького личика, подобием которого любовался сам президент Кеннеди!

Тягучая, белёсого цвета, малафья попала Светлане в рот, но более всего на причёску, лоб, подбородок, груди.

— Ой! – вскрикнула Светлана. Попыталась утереться ладонью, но Большаков уже начал с ней второй, более длительный заход.

Развернул обнажённую до пояса «Мэрилин» обкорнанным личиком к ребристой перегородке купе так, что девушка оказалась в позе «рака».

По-хозяйски стянул с круглых ягодиц офицерши спортивные брючки, а с ними и ажурные трусики. Станок для ебли был готов к употреблению!

…

Вот оно – достояние старшего лейтенанта Козленко! Стоúт враскорячку с прогнутой спинкой перед вздыбленным хуем рядового бойца, готового окончательно превратить верную супругу советского офицера в солдатскую суку. Вид агрегата для ебли радуют солдатский взор. Две упругие ягодицы покорно ждут приговора. Между ягодицами, по центру – коричневый сфинктер ануса – очко для хуя. Под ним – две дольки персика с вертикальной расщелиной, обрамлённой нежно-розовыми складками. Если пройтись по этим складкам вдоль расщелины снизу-вверх, залупа «споткнётся» о дырочку пещерки. Это и есть – мечта всех мальчиков, юношей, мужиков и даже старичков, называемое в народе доступным словом – пизда.

Пизда Светы, как и её хозяйка, красива, гладко выбрита, ухожена. И, наверняка приятно пахнет. Но это на потом. Когда Большаков займётся её неспешным «изучением».

А сейчас она призывно-доступна, чем надо, конечно же, воспользоваться. Потому, что внизу «персика» уже видны капли выделения. И даже на ощупь понятно, что Светлана Козленко потекла.

Одноглазый «малыш» раздвинул залупой розовые лепесточки «плачущего» бутона, определил точное нахождение желанной дырочки и вопрошающе замер.

«Давай, «малыш», ныряй в неё!" – поторопил Большакова Борик.

«Сначала на половину залупы… – предупредил опытный Я. – И дай пизде привыкнуть к твоим размерам…»

«Осторожней, осторожней!» – беспокоился щепетильный Борис Петрович.

«Сколько можно мучить девушку? Двигай уже, шеф!» – взывал Борик.

«Теперь можно поглубже», – руководил погружением «малыша» опытный Я.

«Хватить с этим тянуть! – негодовал Борик. – Дай, шеф, покажу, как это надо делать…»

«Не каких резких движений, – суетился Борис Петрович, – помалу, помалу… Подвигайся в приятной тесноте. Дай незнакомке привыкнуть к твоим размерам. Пусть потрётся нутром о твою твердыню… Чувствуешь, как она тебя обнимает, как приветствует?»

«Ну вот и размялись! – сдерживал Большакова знающий своё дело Я. -Теперь можно и в глубь, по самые яйца. И не церемонься. У замужней бабы, чья пизда разогрета, вагина – что резиновая. Любую булаву примет. И не обращай внимание на скулёж дёрнувшееся прочь сучки. Еби со всего размаха. Балдей от тесноты вагины! Заряжай офицерскую жену пагубным опытом солдатской шлюхи! Никуда ей теперь от этого блядского желания, гонять пизду по чужому хую, не деться. И будет это желание в её манде даже при ебле с мужем… Чувствуешь, как подмахивает? Гуляй «малыш» в коктейле бабьей смазки и мужицкой малафьи. Качай, бабу, качай! Балдей от ударов яиц по белым ляжкам, ищи встречи с яйцеклеткой… Осеменяй очередную шлюху!»

Большаков долбил пизду офицерской жены до состояния собственного головокружения. Упивался звуками её стонов и всхлипывания. То нависал над ней, то со всего маху вгонял каменный хуй по самые яйца, тараня матку.

Состоявшаяся блядь крутанулась на хуе, опрокинулась на спину. Обхватила изящными ножками солдатский торс, остервенело подмахивала. Да так, словно давно истосковалась по настоящей ебле – извиваясь, царапаясь, поскуливая.

Не смотря на восторженное состояние оплодотворения, Большаков не забывал и о третьей дырочке мадмуазель.

Когда решил, что пора заняться и ею, скомандовал он себе:

— Дави, пока булава в смазке… – и был откровенно удивлён:

«Ого, как ловко пошло! Девочка-то этим дуплом и раньше пользовалась… Тем лучше. Тоже тесно, тоже приятно и можно долбить веселее, в темпе предыдущей ебли в рот. Как мы тогда подпевали? Мы – красные кавалеристы, и про нас…»

Хоп, хоп, хоп, хоп.

Ускорились!

Хоп, хоп, хоп, хоп, хоп, хоп.хоп…

— Ааааааааааа… – стон наслаждения и восторга любовников слились воедино…

Обессиленные, они завалились на смятую постель. Дебют Бориса и Светланы в купе номер четыре, пятого вагона, скорого поезда из Владивостока успешно состоялся!

…

Так у них и повелось.

По утру Большаков закупал продукты и напитки. Днём отсыпался. Иногда рисовал. Светлану или её дочь Аллочку.  Малышке очень нравились весёлые рисунки  из мультяшек. Тем более, что Борис сопровождал их забавными рассказками собственного сочинения.

Девочка и сама побывала что-то "накалякать". И когда, из это "чего-то", случайно, выходила нужная завитушка или рожица и Светлана, и Борис громко "удивлялись": 

— Надо же, так похоже получилось!

Девочка заразительно смеялась, хлопала в ладоши и требовала: "Ещё хочу!"

Вдоволь нарисовавшись и наигравшись куклами, Аллочка начинала смотреть на мелькающие  за окном вагона "живые картинки", при этом кушая что-нибудь сладенькое из принесённого  "с остановки"  её "любименьким дяденькой солдатом".

А когда младшая «Мэрилин», уморившись от этих важных дел, забывалась дневным сном, наступала очередь кормить "дяденьке солдату" уже старшую «Мэрилин». И это было не мороженное или конфеты, а вафля иного сорта с порцией чистейшего белка!

При дневном свете, золотистые локоны сосущей блондинки, её плотное колечко алых губ, вокруг смазанного обильной слюной, смуглого окраса фаллоса, смотрелись великолепно. Особенно, если учесть распахнутые в покорном подчинении озёра голубых глаз, готовых расплакаться при слишком долгом удержании «малыша» в глубине гортани.

Финальная стадия процесса, была для Большакова и его неизменной троицы особенно запоминающейся. Надо было видеть эти блаженствующие однотипные рожи, когда работящий «малыш» сливал в желудок офицерши, накопившуюся в яйцах за несколько часов передышки, полезную для женщин «сгущёнку».

После дневного сна, солдат с удовольствием общался с маминой копией. Большой дядя и маленькая девочка играли в прядки, что-то рисовали, рассказывали Светлане страшилки, от которых та закрывалась ладонями и говорила: "Ой, боюсь, боюсь, боюсь…" И  купе номер четыре наполнялось серебряным колокольчиком детского смеха…

С наступлением плотных сумерек в купе под номером четыре начиналась многочасовая ебля. Жена старшего лейтенанта Козленко оказалась ненасытной потребительницей оргазмов.

Большаков имел её во всевозможных позах: и раком, и по-офицерски (закинув обе ноги себе на плечи), и лёжа сверху, и в растяжках, и в позах, которым в то время ещё не придумали названия.

Жене старшего лейтенанта Козленко всё было мало.

После бешеных скачек, оба заваливались на короткий, похожий на обморок, сон и, проснувшись, «нагоняли» упущенное время, которое в распоряжении любовников стремительно убывало. О чём напоминал несмолкающий метроном монотонного перестука вагонных колёс…

Для Большакова и его ипостасей стало неожиданностью, что аккуратная попка «Мэрилин» оказалась разработанной лучше, чем передок. Ещё не разучившись краснеть, Светлана призналась:

— Попка для Стасика удобнее, чем влагалище…

И торопливо поясняла, стоя раком и глядя на поставленное перед ней на купейном на столике свадебное фото семьи Козленко:

— У него писюнчик толстый, но в два раза короче, чем твой «малыш».

На что Борис допытывался;

— Так тебе со мной лучше?

— Сравнил. Конечно!

— Он просил тебя быть мысленно с ним каждый вечер в десять часов?

— Да.

— Так отправляй пульсары, как тебе хорошо на чужом хуе.

— Мне и правда, хорошо, – говорила Света, смущённо хихикая. – Так бы и сидела на твоём «малыше», когда он такой крепкий…

…

Шла третью ночь блядства, и Большаков, шуруя, словно булавой гетмана, между белых булок Светланы, начал подумывать о более длительном отдыхе. С отчаянной яростью породистого жеребца он потел над требовательной кобылицей и в редкие минуты остановки задавал своей «Мэрилин» глупейшие вопросы:

— Сколько раз ты изменяла мужу? До свадьбы и потом…

— Ни разу, – то ли врала, то ли говорила правду жена старлея, потеющая в душном купе от блядских трудов не меньше партнёра.

— А была возможность?

— Ага. Но я всем отказывала. Береглась для мужа…

— А мне почему дала?

— Потому, что дура. Распечаталась… Перед твоим… не устояла.

— Называй хуй хуем, а пизду пиздой. Привыкай.

— К чему?

— К тому, что будешь ты теперь тайно от мужа ебаться с другими мужиками… И с офицеришками, и с солдатиками… Но чаще с гражданскими, подальше от мужа…

— Я только с тобой… так… Ой, как хорошо ты это делаешь!

— Что?

— Ебёшь меня… в попу.

— А ну, переворачивайся… Куда теперь я ебу? Называй, а то перестану.

— В пизду.

— Будешь давать другим?

— Ой, буду, буду… Не останавливайся…

И рядовой шестой роты, восемьдесят пятого мотострелкового полка не останавливался, пока не наступала новая пауза.

— Что сейчас у меня в кулаке?

— «Малыш»…

— Это его кликуха. А на самом деле…

— Хуй.

— Молодец. Пора тебе приводить его в порядок. Покажи, как это делает ёбанная в пизду и жопу жена старшего… самого старшего казначея Козленко.

— Может не надо?

— Что же, мне идти на толчок с грязным хуем?

— Давай я его своей кофточкой оботру…

— Обтирай, но потом оближи. И не забывай «общаться» с мужем. Посматривай на ваше свадебное фото… А я немного посплю…

…

Так в трудах и в потугах расширялся сленг давалки с милым личиком Мэрилин Мерло, её идеальной фигуркой, и потрясающей красоты ногами. Большаков старательно готовил этот станок любви его будущим пользователям без каких-либо претензий на компенсацию трудозатрат.

Трудясь, он начинал понимать формулу спортивного интереса своей жизненной деятельности и видел её в такой последовательности – выбрал для ебли: красивую, молодую, замужнюю, верную и – совратил! Сделал бульварной шлюхой и отодвинул для других. Пошёл дальше – к новой красивой, молодой, замужней и верной…

Для этого у него было всё: рост, внешность, шарм, три сообразительные ипостаси, здоровье и «малыш», сравнимый с булавой гетмана Мазепы. Того самого, что совратил юную дочь своего старого друга Кошевого, увёз в ночь ебать и пользовать.

«Вот, как поумнел, наш шеф, – «рассуждала» вторая ипостась Большакова. – Скоро и учить его нечему будет. Что тогда станем делать? Испаримся?»

«Не порите горячку. – утешал приунывшего Борика рассудительный Я.- Пока шеф жив и способен управлять «малышом», мы будем рядом. Помогать советом и выбирать нужную женщину. Ведь среди тысяч миловидных созданий много испорченных. Кому, как не нам распознавать непорочный алмаз и подать его патрону на блюде с голубой каёмочкой? Для победного оргазма в лоно супружеской верности».

«Наш неподражаемый коллега, как всегда прав, – согласился со столь долгим спичем третей ипостаси Борис Петрович, – нужен только контроль за умеренной сексуальной разнузданностью шефа. Ибо удовольствия, которые усиливаются до бесконечности, могут привести к потере осторожности.»

«Значит мы будем нужны шефу всегда! И это решает нашу проблему, потому, что её не будет», – повеселел Борик.

«Будешь загадывать далеко вперёд – попадёшь в неприятности», – предупредил Борика Борис Петрович.

«Не понял. Как это?»

«Не по Сеньке шапка, чтобы понимать, – «остановила» пояснение Бориса Петровича самая целеустремлённая ипостась. – Не будем тратить попусту время. Лучше, как единая команда, развернём оперативные действия по дальнейшему улучшению сексуальной образованности Большака. Пора ему узнать, что такое групповуха. Пусть сходит к проводнику. У дедка давно закончилась водка и старик совсем приуныл. Пусть порадуется возможности использовать желанный ему станок любви».

«Верно. Хотел сам предложить такое же, но ты с языка снял, – заявил Борик.

«Только без применения китайских порошков», – напомнил Борис Петрович.

«Само собой, – заверил уверенный в себе и своих приятелях целеустремлённый Я.

…

Проводник выполнил данное им слово. За все дни пути после Хабаровска никого не подсаживал и не надоедал со своим «чайком». Большакову предстояло отвергнуть или выполнить совет тройственного союза ипостасей по поводу привлечения проводника в групповое совокупление с женой старшего лейтенанта Козленко.

По правде говоря, сначала нашему герою отдавать идеальное тело русской «Мэрилин» на усладу вагонному потребителю случайных пассажирок, не хотелось. Но в процессе сексуального сношения с охочей до секса блондинкой, до парня дошло, что девочка завелась основательно. Вошла во вкус регулярной ебли и вскоре одного ёбаря ей будет мало.

Вывод напрашивался очевидный – групповой секс. И не важно с кем, главное, чтобы члены партнёров были рабочие, а все дырочки «Мэрилин» доступны.

Но прежде чем нести проводнику желанную для него весть, следовало продумать действие участников этой небольшой оргии.

По пути в вагон-ресторан для оформления заказа на горячий супчик и какао со сдобной булочкой, Большаков, задержался в коридоре соседнего вагона и обратился к триумвирату своих рассуждений:

— Как и что делать? Учите.

— Самое главное подготовить Светлану к появлению третьего партнёра. – начал философствовать разумный Борис Петрович. – Как это сделать не подскажу, по причине отсутствия соответствующего опыта, но проявление нормального такта в отношениях…»

Бориса Петровича прервал заводной Борик:

— Ставим Светку голой сракой во входе в купе и надёжно держим. При этом ебём в рот. Пусть дедок пристроится и сунет в неё свой болт, или, что там у него в таком преклонном возрасте есть.

— Борис Петрович, я вам удивляюсь, – сказал энергичный Я. – Когда наш патрон первый раз дал офицерше за щеку, вы толкались и просились посмотреть. А теперь желаете пользоваться картинкой коллективного разврата, ничего для этого не посоветовав?

— Тогда я предлагал не торопясь, подготовить мадам Козленко. И, судя по результатам, был прав. – напомнила о своих «заслугах» первая ипостась.

— Ой, умоляю. Как говорят в Одессе – между: «Я вам дам» и «Нате» – две большие разницы". Но всё же, не будем ссориться. Во-первых, вы правы, когда упомянули, что станок надо подготовить, то есть основательно разогреть. Это тоже дельное предложение. И, в знак примирения, вот вам моя рука…

Третья и первая ипостаси «обменялись» виртуальным рукопожатием. Линия единого фронта была восстановлена.

– Наш «разумник» Борик тоже прав. – продолжил Я. – «Мэрилин» должна быть повёрнута к входящему в купе проводнику, но не задом, а передом. Находиться на «малышек» патрона и крепко удерживаемая. Пусть проводник не спеша снимет перед ней свои казённые брюки, достанет немытый инструмент и насладится минетом. И если понадобится, совершая проникновение, держит понравившуюся ему головку, за что-нибудь существенное: за волосы, за уши, или просто за затылок. Кстати, Борис, предупредите проводника, что девочка предпочитает хуи с запахами. Помните, как Борик немного пописал ей в рот, и крошка эту «добавку» восприняла отменно? К тому же, такой метод перевоспитания порядочной женщины в вокзальную шлюху входит в нашу программу совращения чужой жены.

— Но что на эти действия сотворит казначей Козленко, когда наш патрон вернётся в часть после отпуска? – побеспокоился на всякий случай осторожный Борис Петрович.

— Стасик ничего не будет знать. – заверил Я, – Светлана хоть и блондинка, но не настолько глупа, чтобы выкладывать свои похождения. А их до её возвращения в гарнизон будет немало. С шефом и проводником это только цветочки. Ягодки будут потом, когда наш солдатик сдаст её на руки родителям старлея. Девочка уже не сможет остановиться. Будет блядовать с кем ни попадя. На такую мордочку и фигурку ёбарей в Новосибирске на каждом перекрёстке – хоть пруд пруди.

— Всё понятно, – резюмировал Большаков. – Закажу в ресторане что мне велено, поужинаю с девочками и наведаюсь в купе проводника. Буду готовить дедушку к появлению в купе ровно в двадцать два ноль-ноль. Как раз время виртуального общения «верной» жёнушки с рогатым мужем.

— Это будет очень символично, – согласился Борис Петрович.