Прогулка с подвохом

Было это ещё на самом закате СССР. Я тогда был молодым инженером на заводе двадцати семи годков, а жена работала учителем в школе, после института. Ей не исполнилось ещё и двадцати пяти. Типичная семья того времени. Детьми мы, в ту пору, ещё не обзавелись. Фигурка у супруги такая, что глаз не оторвать! Ножки стройненькие, правда грудь до двоечки еле дотягивала, но мне и не хотелось у жены «вымени». Зато очень выпукло торчали крупные соски. Моя сестра даже удивлялась тому, что у моей Танюшки, при возбуждении, соски делаются размером, как у кормящей грудью женщины. Не знаю, правда ли это, но бытует мнение, что худенькие, с маленькой грудью, в постели – просто, ураган! Русые волосы до плеч. Милое личико.

Как-то, поздним вечером, в начале лета мы с женой подходили к подъезду. Находившись по тёплому июльскому воздуху в парке, мы брели домой. У дома, где мы жили в съёмной однушке, сидела компания молодых парней. Они разными звуками оценили красоту моей жены. Один, отдав гитару, поднялся и догнал меня.

— Будьте добры, у вас закурить не найдётся?

Я молча вздохнул и отдал ему полупустую пачку.

— Спасибо огромное! Всё закрыто уже, а пацаны не курят, как на зло, спортсмены!

— Бывает.

В лифте жена прильнула ко мне. Она вся дрожала.

— Ты что?

— Испугалась. Как представила себе, что они тебя изобьют, а меня после всю ночь насиловать будут, чуть ноги не подкосились и внизу всё до боли сжалось! Аж мокрая стала!

— Так не годится, надо тебя тренировать, чтобы смелее была – засмеялся я, чувствуя то, как у жены от возбуждения колышками торчат соски.

Ложась в постель, мне всё не давало покоя удививший меня тогда вид возбужденной страхом жены, её столь сильное возбуждение, в которое жена впала сразу, от одной мысли об изнасиловании. Танюшка никогда не отличалась большим темпераментом, и если вначале я полагал, что со временем жена войдёт во вкус, то – ошибся. Один раз ей было вполне достаточно. Я вздыхал, что маловато будет, но, это же любимая! Берёг её. Да и у самого, такая её вялая реакция не очень-то вызывала повторный прилив сил. И вдруг, такое! Любопытство меня не оставляло, я чувствовал, что её реакция как-то связана с прохладностью в постели, и уже собираясь ложиться спать, я спросил её:

— Кис, а как ты себе представляла твоё изнасилование в ту минуту?

— Поцелуй – расскажу – засмеялась она.

Мы страстно целовались, лёжа на боку, и она торопливо стягивала с меня трусы, пока её рука не завладела моей вялой статью, в ответ на что я положил ладонь на лобок жены.

— Не знаю, представила, как они меня просто оттащат в парк, разденут, ноги силой разведут, руки за спиной свяжут, и станут резко, грубо и больно втыкать в меня свои члены.

— Тань, а тебя что, насиловали, что ты так боишься? Поэтому ты не девочкой была, когда мы познакомились?

Жена не хотела отвечать, но, чувствуя, что её молчание меня огорчает, решилась:

— Да. На выпускном.

— Знакомые?

— Нет, из другой школы, тогда же со всех школ ночью гуляли!

— Долго мучили, сколько раз?

— Ты понимаешь, что мне неприятно это вспоминать!

Ага, а сама уже вся раскрылась и потекла, – подумалось мне, когда ощутил то, как лоно супруги запылало мокрым жаром и раскрылось под моими пальцами настолько, что те провалились в неё.

— Я хочу тебя! – страстно зашептала супруга.

— Подожди, я не хочу, чтобы у тебя была такая интимная тайна от меня! Сколько их было?

— Не знаю, шесть или семь – уже торопливо ответила жена.

— И они завели руки за спину, сорвали трусы и задрали вверх и в стороны ноги?

— Да. Ты там был?! –она аж опешила от моего вопроса.

— Нет конечно, догадался по тому, как ты представляла.

— Хватит, мне неприятно об этом вспоминать! Я хочу тебя.

— Последнее: они все поочерёдно на тебя ложились?

— Да.

— Что ты чувствовала?

— Не знаю, какое это имеет значение, я хочу тебя!

— Ну, кис, я прошу тебя!

— Не помню. Когда последний – шум в ушах стоял, душно стало, и я отключилась. Думала, что умираю.

За пять лет совместной жизни я научился хорошо понимать жену, и если она идёт к своей цели, то она ответит на все вопросы на пути к ней, поэтому решил немного уточнить:

— Тебя именно это воспоминание так возбудило у подъезда?

— Да, а ты как думал! Когда такая угроза, у меня от страха всегда так.

Я навалился на Танюшку, и начал резко, немного болезненно всаживать в неё свой член, заведя ей за спину обе руки.

— Мне так не удобно, и больно!

— Насиловать больнее будут, вот так, без жалости – отозвался я, и жена внезапно вспомнившая про весь давний ужас, неожиданно для меня, начала ахать, затряслась тазом, и когда я нанёс ещё один резкий удар в лоно, задохнувшись, аж завыла, а после, в такт моим толчкам, внезапно обмякнув, лишь сотрясалась безвольным телом, словно заснув. Такой бурной реакции я у неё не наблюдал уже четыре года, как раз со времени нашей свадьбы. Когда же Танюшка пришла в себя, я её нежно целовал, понимая то, как напугал любимую.

— Прости.

— За что? – с улыбкой в голосе отозвалась Танюшка – мне наоборот, было так хорошо, как никогда раньше! Мне понравилось. Спасибо, милый!

Благодарно чмокнув, жена поуютнее устроилась в моих объятиях, и через минуту уже засопела, уснув.

В голове моментально возникла ужасающая догадка о том, что жена зафиксировалась на тех ощущениях, и теперь для неё слаще всего быть взятой грубо, силой, и, возможно, не одним мужчиной.

Со следующей ночи Танюшка изо всех сил старалась вновь испытать тот же восторг, но у неё не получалось, хотя и я старался. Какой ни есть, а прогресс у неё наблюдался, но все эти старания напоминали мне то, как заводится автомобиль со слишком поздним зажиганием: крутится, крутится, всё быстрей, но не схватывается, и после вновь крутится, уже почти заведясь, и снова, облом.

Так мы промучились с неделю. Не знаю, как было бы дальше, но случилось так, что соседи нас пригласили к себе в гости. Тоже, молодая пара, лет на пять постарше, обоим уже за тридцатник. Мужу, Илье, – тридцать пять, а его Нине, довольно интересной женщине, – тридцать два. Праздновали они окончание написания её диссертации на присвоение звания МНС, потому и скромненько так, чтобы не сглазить.

За столом я еле мог оторвать взгляд от просвечивающей через платье марлёвку груди хозяйки, а Илья иногда настолько плотоядно поглядывал на мою Танюшку, что у той под шёлковой блузкой весь вечер соски стояли торчком. Ну, назюзюкались, конечно. Весь вечер я пытался анализировать, ведь мы просто соседи, так, здравствуй – до свидания, даже не дружили! И одеты они были так, словно нарочно его Нина выставила для обзора свои сиськи, а Илья натянул летние тонкие брюки в обтяжку, подчёркивающие размеры его инструмента услады. Тогда уже во всём мире разгорался бум свингерства, и я робко предположил, что соседи решили нас прощупать на предмет нашей заинтересованности принять участие во встречах. К этому, однозначному, выводу я пришёл, когда наши дамы ещё только начали выпивать коктейль с малиновым ликёром, и Тане от него стало очень душно. Тогда Нина отвела Мою жену в маленькую комнату, служившую супругам спальной, и стала убеждать её снять трусики. Дверь от сквознячка приоткрылась. Илья тоже вслушивался в диалог.

— Не знаю, Сашка мне там так коротко постригает, что всё видно и неудобно, вдруг Илья заметит!

— Перестань! Я сама дома всегда в такую жару трусы не ношу, а что коротко – смотри, меня муж вообще всю бреет! Давай, не строй из себя не знамо кого, и пошли, а то нас ждут! Я увидел на стене тень Танюшки снимающей с себя трусики.

— Пусть у нас на кровати полежат, их никто не тронет, а я тебе после отдам.

Празднование продолжилось. Некоторое смущение Танюшки постепенно прошло. Было весело. Анекдоты, танцы: у меня, Нины, и Ильи с лёгкими прогулками ладоней по интересным местам, а Танюшка только один раз держала ладонь весь последний танец на приличных размеров естестве партнёра, и то, лишь потому, что он сам положил её ладонь на свои брюки. Под занавес, когда гостям пора было и честь знать. Мы вышли в прихожую. Таня попыталась предложить Нине помочь убрать со стола, но та отказалась от помощи. Она как раз несла пустой стеклянный кувшин из-под сока, грациозно ступая, как манекенщица на подиуме. И у меня аж в глазах потемнело, когда я увидел, что ряд пуговок на её марлёвке снизу расстёгнут настолько, что при ходьбе так и мелькает чисто выбритый лобок хозяйки и разрез губ. То есть она не стала застёгивать пуговки, расстёгнутые мной в танце. Перехватив мой взгляд, она просто расцвела от радости. Сначала я не понял от чего, а когда хозяйка глазами указала своему мужу на мои брюки, мне всё стало ясно уже по ощущению того, как моя плоть натянула штанину брюк. Илья, тоже, расцвёл улыбкой, и все остававшиеся во мне сомнения, относительно этой пары, улетучились. Нина подошла к нам, и рассмеялась, кивнув на мои брюки:

— Саш, может останешься, а Танюшку дома Илюша спать уложит?

У Тани аж рот в изумлении приоткрылся, и она испуганно посмотрела на меня и после – на мои брюки.

— Не сегодня: слишком неожиданно – как мог дипломатичней отказался я, и увидел краем глаза влюблённый в своего спасителя взгляд любимой жены.

— Очень надеюсь, что это – не просто так – кокетливо ответила Нина, кивнув на мои брюки. Я почувствовал, что краснею, да и Татьяна заметно покраснела. Надо было что-то ответить, и я продолжил расшаркиваться:

— Ну, это вполне естественно, когда хозяйка столь очаровательна, потому не удивительно и то, что как увижу эту Нину, сердце бьётся о штанину!

Жена хмыкнула, сдерживая смех, а Нина расхохоталась и была просто в восторге:

— Дай я тебя поцелую, мой поэт!

Нина повисла на моей шее, и тут кувшин выскользнул у неё из руки и разбился. Танюшка ойкнула – ей в икру, немного сзади воткнулся один из осколков. Нина, мгновенно протрезвев, и оценив обстановку, начала командовать:

— Так, Саша, стой, где стоишь, чтобы самому не порезать ноги! Илья, усади Таню на сидушку прихожей, подними ей ногу, постарайся повыше, и передавить пальцами в коленном сгибе вену: если её задело – хлестанёт будь здоров! Я сейчас, аптечку принесу.

Нина убежала в спальную и начала шебуршиться в поисках коробки. Танюшка присела боком на сидушку, а Илья прямо перед ней на корточки. Он взялся за ногу моей жены и принялся задирать её вверх. Танюшке даже пришлось откинуться назад и опереться на локти. Подол Таниной юбки собрался у неё на животе, и Илья с восторгом разглядывал мою жену во всей её прелести. Таня, перехватив взгляд, сделалась пунцовой. Она хотела было рукой оправить юбку, но Илья одёрнул её:

— Не шевелись! Упадёшь на осколки – всю жизнь в шрамах ходить будешь!

Танюшка покосилась на злобно торчащие остатки от донышка кувшина боковин, и смирилась, а Илья чуть пошевелившись, отвёл ногу моей жены пошире в сторону и задрал повыше. Теперь, когда её ноги оказались до предела разведёнными в стороны, Танюшка только отвернула от нас пылающее стыдом лицо в сторону, а мы с Ильёй как заворожённые смотрели в одну точку. Мы смотрели туда, между губок. Между очень коротко постриженных золотистых волосиков на них, на то, как от волнения и возбуждения они медленно раскрылись, и лоно моей любимой начало конвульсивно раскрываться и вновь закрываться, словно ловя воздух с еле слышным мокрым хлюпаньем. Прошла минута и Илья восхищённо произнёс:

— Твоя жена между ножек божественно красива!

Вот, паразит! Я понял, что сказано это было не для меня, а для Танюшки, чтобы она не сомневалась в том, что Илья её пристально разглядывает. Он хотел окончательно убить в ней стыд перед ним. В ответ на замечание соседа хлюпы участились, дыхание жены сделалось частым и шумным, и вдруг хлюпы прекратились – лоно раскрылось настолько, что уже конвульсивные движения не могли сомкнуть его стенки, и оставалось тёмное отверстие. Жена начала постанывать, изнемогая от возбуждения, и только тогда появилась улыбающаяся Нина, явно бывшая в курсе происходящего. Видимо она специально тянула время для того, чтобы дать мужу возможность подольше полюбоваться низом моей Танюшки. Нина полила место ранки водкой и вытянула стекляшку. По ноге медленно потекла капля крови, расползаясь по водочному пятну, и Нина облегчённо вздохнула:

— Не глубоко.

Она залепила место пореза пластырем телесного цвета, но попросила пока ногу не опускать – она осколки сметёт. Я, как единственный, оказавшийся по ту сторону поля осколков, пошёл в туалет искать веник и совок. Понимая, что со стороны соседей это игра, и нужно предугадать её, я торопливо соображал, прокручивая в голове разные варианты, и потому не торопился. А затем я увидел в зеркале прихожей по-прежнему задранную ногу жены и то, как Илья уткнувшись лицом Тане между ног ласкает её там, и моя жена, в страхе оказаться передо мной в столь постыдной позе, закусила руку, чтобы случайно не вскрикнуть. Как же мне было стыдно: я смотрел на то, как чужой мужик ртом ласкает лоно моей жене, и мне это, при всей ревности и всём раздражении, хотелось на это смотреть и смотреть: на то, как жена приходит на грань оргазма. Словно магнитом меня держало ощущение невероятной сладости испытываемой от созерцания этой картины. Однако, почувствовав предельной силы возбуждение, мне пришлось отвести взгляд и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не разрядиться прямо в брюки. Я понимал, что сейчас одного прикосновения к члену будет достаточно для того, чтобы он выстрелил, а я даже вынуть его не успею. Поэтому я с минуту выжидал, когда отступит моё возбуждение, прежде чем подал голос, что нашёл и веник и совок и в зеркало увидел, как Танюшка спазматически дёргается тазом, достигнув наслаждения, а Илья, выпрямившись, отирает рукавом рубашки своё лицо. Появившись в прихожей, я намеренно демонстрировал свою сосредоточенность на осколках, не поднимая глаз на жену, давая ей время прийти в себя. Она же не виновата в том, как нахально повёл себя по отношению к ней Илья! Так зачем ставить любимую в неловкое положение передо мной!

Передав веник и совок хозяйке, я вздохнул и отступил на шаг, чтобы ей не мешать. Нина смела осколки, и Илья опустил на пол Танюшкину ногу. Жена немного свела ноги вместе и одёрнула юбку, с совершенно серьёзным и пунцовым лицом глядя в пол, а затем поднялась. Сметя к стенке осколки, Нина грустно улыбнулась мне. Похоже, что я сделал что-то такое, что их коварные планы, на наш счёт, спутало, и мне сделалось хорошо на душе, спокойно. Ну, поглазел! Ну, полизал! Кому от этого плохо стало! Танюшке, хоть и стыдно, но ведь получила же удовольствие от этого!

Нина, отставив инструменты уборки, вновь приблизилась ко мне, и произнесла:

— Спасибо за стишок! – и обвив мою шею, прижимаясь ко мне всем телом, стала целовать в губы. Мне пришлось ответить на поцелуй. Скосив глаза на жену, я увидел то, как Илья тоже пытается поцеловать Танюшку, но жена отворачивает лицо в сторону, уклоняясь от его губ. Нина отпустила меня из своих жарких объятий, даровав свободу дышать, и обрушилась на мужа:

— Илья, прекрати! Видишь – не хочет она с твоей пьяной мордой целоваться! Один раз ты её в губы поцеловал, и хватит!

Илья отступил от Танюшки с некоторым смущением, и Нина обратилась уже к Танюшке:

— Танюш, ты прости моего котяру! Как выпьет, так и начинает ко всем женщинам без разбора клеиться!

— Да ладно, он ничего такого и не делал – смущённо улыбнулась моя жена и глазами указала Нине на меня, давая той понять, что, мол, пусть муж не знает.

Нина в ответ чуть заметно кивнула головой и спросила:

— Тебе всё понравилось у нас?

Понимая двусмысленность вопроса, Таня зарделась ещё сильней, и смущённо засмеялась:

— Такого у меня ещё ни разу не было, но, понравилось. Нин, не ругай мужа! Он так нежен и галантен был со мной, когда ногу держал! Мне была очень приятна его компания! Нет, на самом деле, у тебя замечательный муж и галантный кавалер! Ну, мы пошли.

— Заходите завтра, как проснётесь, а то у нас много всего приготовленного осталось, пропадёт ведь! Мужики наши здоровье поправят рюмочкой.

Едва войдя в свою квартиру, Танюшка, вся дрожа от возбуждения, обвила меня со страстным поцелуем, и потащила в постель. Сбросив одежду и упав спиной на нашу кровать в позе звезды, Танюшка ласково позвала меня, и я скользнул внутрь заждавшегося лона. Танюшка была необычайно страстной, и обвила меня и руками и ногами. Мы страстно целовались, и она наслаждалась мной. Затихла, достигнув сладости, но, помедлив, я продолжил. Таня была немного напряжена, видимо ожидая неприятных ощущений, но они не наступали, и Таня отмякла напружиненным до этого телом, поплыла по течению, и природа её наградила за то, что жена переборола страх – она вновь приблизилась к оргазму, и вновь он оказался более бурным, чем обычно. Жена протяжно ахала в голос, и ахи постепенно слились в её завывания, и перешли в протяжные жалобные стоны в такт тому, как я выстреливал в ней семя. А после она отдыхала и незаметно задремав, уснула, с совершенно счастливым лицом.

Утро воскресенья. Лежим в постели.

— Как думаешь, они уже завтракают? – задумчиво спрашивает Танюшка.

— Хочешь, чтобы мы к ним пошли?

— Ага, готовить ничего не хочется.

— Илью не боишься, что снова станет пытаться соблазнить тебя?

— А чего его бояться! Он же тогда просто пьяным был!

— Ну, тогда давай умываться и чистить зубы.

— Я первая!

— Вместе. Мне только умыться, а ты пока низ сполоснёшь, подготовишь, я зубы почищу.

— Нахал! – засмеялась супруга и слегка покраснела.

Спустя двадцать минут мы собрались. Я уговорил Таню пойти по домашнему, ей – в ситцевом халатике на голое тело, и шлёпанцах, а мне – в майке и трениках хб, с пузырями на коленях. Меня приятно будоражило ревнивое чувство, зная, что под халатиком на жене ничего нет, и она станет немного смущаться, делаясь более сексуальность и желанной. Когда на женщине кроме единственной тряпки ничего не надето, они начинают вести себя таким образом, что всем мужчинам это становится понятным, они начинают смотреть на женщину жадно, хищно, начинают хотеть её, а женщина чувствует желание мужчин и свою беззащитность, которая помимо воли женщин возбуждает, порождая ответное желание. И вот этого состояния я и хотел добиться, чтобы жена хотела всё равно кого – это меня невероятно тонизировало, сам не знаю почему.

От Тани так приятно пахло чайной розой после душа, что я и сам скоренько сполоснулся, хорошенько вымыв только главную часть тела, шею, ну, и своё хозяйство.

Таня была немного взволнована тем, что под халатиком она совсем голая, по моему настоянию, когда позвонила в дверь соседей.

— Бегу! Послышался голос Нины. Она взглянула в глазок и смело открыла дверь. Она была одета только в рубашку мужа, которая не доходила ей и до середины бёдер, и застёгнута всего на пару пуговиц, поэтому между полами можно было свободно созерцать как её немного вытянутые груди, так и лобок, которые то и дело мелькали.

— Заходите! – она радостно пригласила нас, и мы прошли в комнату – мой засоня только к часу ночи успокоился! Танюшка такое впечатление на него произвела, что я подумываю её почаще к нам в гости приглашать!

Жена заметно порозовела лицом, и смущённо улыбнулась.

— Вы присаживайтесь, а я пока пойду, разогрею в микроволновке.

Танюшка поглядывала в открытую дверь, где на постели лежал, потягиваясь, проснувшийся Илья. Я тоже посмотрел и увидел его утренний стояк во всей красе, чуть позавидовав размерам.

— Я тоже, помогу, а то так есть уже хочется, если честно! – сказала жена.

Дамы ушли на кухню, а Илья, натянув трусы боксёрки, вышел ко мне в большую комнату.

— Привет! Давно пришли?

— Только что.

Илья выпил пол стакана воды и налил нам по рюмке коньяка:

— Давай, поправимся чуток!

Мы выпили и пару минут сидели молча, а он после поднялся на ноги:

— Не могу больше! Я же от голода проснулся. Извини, оставлю на минутку, пойду Нинку подгоню и хоть умоюсь. Илья ушёл, и вскоре я услышал, как он открыл воду и принимает душ, а я пытался представить себе, как пройдёт завтрак и чем завершится. То, что Таня Илью здорово возбуждает и притягивает, в сексуальном смысле, я прекрасно понимал, как и то, что вышел на тонкий лёд, и жену за собой повёл, и если Илья сегодня её соблазнит, то исключительно по моей вине. Не знаю, заскок какой-то или извращенец я, но меня очень сильно волновала и возбуждала, после вчерашнего, фантазия и желание увидеть то, как сосед станет пытаться добиться от Тани того, чтобы она ему «дала». Нет, даже не это, а то, как она будет мучительно морально сопротивляться, всё больше сдавая свои бастионы этому сексуальному агрессору, сама же всё сильнее возбуждаясь от его слов, взглядов, рук, и постепенно сил к этому сопротивлению в ней будет оставаться всё меньше, а желание близости с возбуждающим её мужчиной – всё сильнее. И в какой-то момент у неё не останется сил к сопротивлению, и тогда она сама раздвинет перед ним ноги. А вот что мне тогда делать, я не знал. Могу всё прекратить и увести жену домой, а ведь могу продолжать наблюдать, и с трепетом в груди вглядываться в то, как его мощный член плавно погрузится в мою Танечку, сдавшуюся ему. А он, уже безо всякой спешки, постепенно воткнёт свой длинномер по самое основание, и тогда начнётся мерное раскачивание, её постанывания, сладостные ахи и подвывания. Таня будет наслаждаться ощущениями, даримыми более длинным членом, а после её таз начнут сотрясать конвульсии и она выгнется ему навстречу, окончательно отдаваясь и обнимая руками и ногами, и станет тихонько попискивать от сладости того, как выстреливает этот мужчина атлетического сложения в неё своё семя, но он не остановится на этом и начнёт повторять, сводя с ума мою жену сладостью того, что делает с ней.

Тут мой взгляд упал на часы. Уже минут десять прошло, как я фантазировал, тишина мне вовсе не нравилась, и я направился на кухню. Вспомнив про зеркало, я остановился, посмотрел через него и остолбенел: моя Танюшка, вся раскрасневшаяся, сидела шумно дыша, в расстёгнутом и распахнутом халатике верхом на Илье, трусы которого были спущены до щиколоток, а сам он благодарно целовал мою жену в поникшие соски: они у неё всегда так, после секса опадают. Я попытался представить то, как могла Танюшка сама скакать на члене чужого мужчины, и не вышло. Тем временем она слезла с Ильи, встав на ноги и отходила от табуретки, на которой сосед сидел полулёжа, откинувшись спиной к стене. Таня попятилась и перешагнула через ноги своего теперь уже любовника, затем повернулась в мою сторону лицом. Из её лона потянулась мутная капля и сорвалась на внутреннюю сторону бедра. Заметив это, зажалась ладошкой. В это время дверь ванной комнаты открылась, закрыв мне обзор, и из неё вышла Нина всё в той же рубахе мужа нараспашку. Оценив ситуацию, она сразу направила Танюшку в ванную, а сама направилась в мою сторону, заметив в зеркале моё лицо.

— Видел и не вмешался? Молодец – усмехнулась она. Пошли, на тебе лица нет!

Она завела меня, растерянного, в третью комнату, дверь в которую была постоянно закрытой. Здесь стоял массажный стол и гинекологическое кресло. Она толкнула меня на стол спиной, и тут же влезла на него сама, усаживаясь на меня верхом, ловко стянув вниз мои трусы.

Она трахала меня, но я не испытывал радости или удовольствия от обладания этой красивой женщиной, впрочем, она добилась своего, и едва приблизился мой коитус, успела соскочить с меня на пол, и подставить бумажную салфетку, в которую я и отстрелялся.

— Не говори Тане, что я их видел.

— А что ж не вмешался, если за жену так переживаешь?

— Не успел. Я подошёл, когда она уже вставала с него.

— Не переживай, у всех такое случается в семейной жизни. Не скажу. Пошли.

— А что здесь?

— Я гинеколог, иногда принимаю девочек на дому, а муж – массажист, делает им здесь массаж. Пошли.

Мы вернулись в комнату как раз вовремя. Едва я сел на диван, как в комнату вошёл Илья с салатницами, и следом – Таня, неся яблочный пирог, который она испекла вчера, но мы решили не брать его с собой. Всё остальное уже стояло на столе и мы начали завтрак.

— Что ты какой-то взъерошенный!

— Это я к нему немного поприставала – ответила за меня Нина и засмеялась.

— А ты, что такая весёлая?

— Это я к ней поприставал немного – отозвался Илья, и супруги расхохотались.

Мы поговорили ни о чём, и через час – полтора вернулись домой.

— Ты как хочешь, милый, а я к ним больше не пойду! Не хватало ещё, чтобы этот Илья меня трахать начал!

— Не шуми, я с тобой полностью согласен – вздохнул я, принимая жену в объятия. – А что он сделал?

— Руку мне запустил под подол, засунул пару пальцев и оттрахал ими. Только не дерись с ним – он сильнее тебя. А она?

— Взяла в руку и выдоила, а сперму проглотила – соврал я в ответ на враньё жены.

Близилась середина июня. Жена, вскоре после той встречи, пошла в учительский отпуск, а я продолжал работать, и про соседей мы даже не говорили, а когда на улице случайно встречались, прохладно здоровались с ними, проходя мимо. Те отзывались сдержанным смехом, а жена неизменно молча краснела.

В августе Танюшка вышла на работу. Было и ещё одно событие – её сестре каким-то чудом дали квартиру, и она с детьми и мужем перебралась в неё. Комната освободилась, и мы съехали с этой квартиры, стали жить у её отца. Жизнь налаживалась. Спустя пару месяцев Таня, немного напуганная, сообщила что беременна.

Прошло лет пятнадцать с тех пор. Давно уже помер тесть, а несколькими годами позже и Таня, от скоротечной болезни. Однажды, случайно, да что я вру себе! Неслучайно, прогуливаясь и проходя мимо того дома, в котором мы прожили с Танюшкой пять самых счастливых лет и два самых несчастливых дня, я присел у подъезда и закурил, ностальгируя. Неожиданно услышал:

— Привет! А мы вот только сегодня вас вспоминали!

Начинал моросить дождь, и они пригласили меня зайти, попить чайку, если зла не держу. Я поднялся с ними, зашёл в квартиру. Всё та же прихожая. Разулся, повесил куртку. Сели пить чай.

— Ну, у нас всё то же самое, а как у вас?

— Таню похоронил семь лет назад. Всё, нет Тани.

— А мы всё гадали, почему она пропала, думали, что ты всё узнал.

— Что узнал?

Наступила пауза, а после Илья сказал:

— Нин, расскажи с самого начала сама, пусть правду про жену узнает!

Нина, не вполне уверенная в том, что поступает правильно, начала рассказ.

— Познакомились мы с ней раньше, чем с тобой. Ты заболел, зашла к нам таблетки спросить. Потом вернулась, когда ты уснул. По рюмочке. Начали болтать. Заговорили про Эммануэль, про Марио – тогда популярно было. Стала спорить, что не верит, что так в жизни не бывает, когда с разными мужчинами только потому, что ей это нравится, а муж знает, видит, и молчит. Слово за слово, и кончилось спором. Для первого раза Илья её в танце ручками разогрел до желания секса, а после провёл в комнату, где раздел и стал делать ей эротический массаж. Кончилось тем, что она вся извивалась под его руками и сама начала просить, чтобы он взял её. Ну, афродизиак у нас был, и Илюша её почти целый час ублажал. Когда наступил момент, и она стала просить остановитьься, ныть, что устала и больше не может – он продолжил, и тут у неё как второе дыхание открылось – просто бешенный темперамент. Кончала и кончала бесконечно. Натрахались они за два часа. Потом, отдыхая, Таня рассказала нам про то, как её на выпускном изнасиловали, а через год, примерно, и родной отец, спьяну. Через пару недель – снова, и она сникла, стала с ним жить, как с мужем, пока тебя не встретила, а он мурыжил её раз по шесть – восемь за ночь. Вот тогда нам и стало всё понятно с Таниной сексуальностью.

Ей захотелось узнать, как ты отреагируешь, если узнаешь, увидишь, как она с другим – очень её это возбуждало. Ты увидел, и пазл сложился – промолчал. Для неё это стало шоком, решила, что ты маньяк, если тебе нравится смотреть на то, как твою жену другие имеют. Ну, и решила она сделать генеральную проверку твоей любви. Стали мы снимать на видео и фотоаппаратом то, как она с Ильёй, затем с одним нашим знакомым, с другим. Видим – в девушке пожар разгорается, хочет каждый день. Подумали мы, и предложили находить ей мужиков, брать с них деньги и половину нам оставлять. Сначала попробовала с двоими, троими, четырьмя, и когда стало доходить до восьми по кругу – ограничилась: опасалась, что ты заметишь её затраханность, усталость. Слух по кварталу разошёлся, и к ней уже в очередь записывались. Деньги сначала стыдилась брать, но мы её уговорили не отказываться, и за сорок дней она заработала тысячу двести с чем-то, не помню. По десятке, как элитной, ей платили. Ну, половина – нам.

Потом на работу вышла, и всё затормозилось, в день один, два и всё. Нам сказала, что деньгами этими подмазала кому-то из начальников, чтобы сестре квартира обломилась по очереди пораньше.

Ну, вы съехали. Таня ещё иногда заказывала себе мужчин, постоянно приезжать уже не могла – далеко, да и с отцом снова жить начала параллельно с тобой. Приехала раз, посоветоваться: отец уговаривает родить ему сыночка, хотела узнать, как, можно или нет. Ну, я ей объяснила, что про уродства – это страшилка. Да, процент вероятности немного возрастает, но она у неродных – два случая на десять тысяч, а у родных – два случая на двенадцать тысяч, и вероятность родить здорового ребёнка практически такая же. Она призналась мне, что её это очень возбуждает – родить от собственного отца, и что попробует. Я научила её тому, как повысить вероятность беременности, и через месяц она позвонила мне. Сказала, что уже сколько-то там недель, что страшно и сладко осознавать чьего сына носит. Она была почти счастлива, она давно хотела детей. Примерно через год после рождения сына она снова начала приезжать. Старая клиентура вернулась. Меньше двоих уже не принимала. Однажды до десяти дошло. За два месяца заработала на машину и купила тебе. Вот, а когда отец её умер, ей секса стало не хватать, и она начала у нас чаще бывать. Тут с ней такое творили! И бутылки всаживали, и соски прокалывали булавками, и клитор пороли брючным ремнём, а она от всего этого кончала и просила ещё. Три года она занималась этим. Мозги набекрень съехали! А после – как отрезало, прекратила всё, сказала, что хватит, и хочет поберечь себя для сына, чтобы родить ему дочку-сестрёнку, чтобы было ему с кем любиться.

— У неё опухоль нашли в голове – пояснил я.

— Я так и думала. Жалко, хорошая девочка была, искренняя. Тебя так любила! Не каждая так любит своего мужа – все заботы о тебе, и о сыне, когда он появился. А что проституировала – так это она не ради денег, нравилось ей, когда её долго имели, часа четыре, и много мужчин, а любила только тебя, всей душой.

Тут и Илья подал свой голос:

— Знаешь, она любила, когда её снимали на видео, фото. У нас так и лежит её коробка. Заберёшь?

— Да – с трудом ответил я.

Шагая по тротуару с пакетом, в который запихнули коробку, вдруг вспомнил, как соседи здоровались с нами и смеялись, а жена – краснела. Теперь понятно, она-то каждый день была у них! Вспомнилось, как рад был тесть возвращению дочери домой. Почему у сына группа крови не совпадала с моей или жены, а совпала с группой тестя. Стало понятно, почему довёл он себя виагрой до инсульта, почему на призыв врачом жены к умирающему тестю Таня ответила машинально: я жена, и уже после, поняв, поправилась, что – дочь. Понятно, почему жена так настороженно вглядывалась в моё радостное от покупки автомобиля лицо, и на мой вопрос ответила, что очень старалась, и накопила. А мне тогда и в голову не приходило, на радостях, что просто скопить столько денег – невозможно ей было!

Дома пролистал немного фотографий жены в самых развратных позах, из битком набитой бывшими соседями коробки от дамских сапог. Достал несколько видеокассет на восемь часов общей записи разных форматов. Решил посмотреть после, но передумал, и поставил одну в магнитофон. Не знаю, это жена так отмотала, или случайно, но в кадре появилась радостная обнажённая Танюшка, и тихо произнесла:

— Милый, почему ты никогда не снимал меня! Эта запись для тебя! Когда останешься один, будешь смотреть на свою любимую, вспоминать то, какая я была в постели нежная с тобой, страстная, любящая. Эти – дорожная пыль, это так, для тела, которому этого нужно очень много, много больше, чем ты можешь ему дать, а любовь, моя душа – только твои. Я люблю только тебя!

Жена немного грустно улыбнулась и отвернулась от камеры. Смахнула слезинку и с весёлым возгласом упала спиной на широкую кровать в позе звезды:

— Ну, мальчики, кто первый?

Кровать обступили восемь мужчин, и я выключил воспроизведение, дальше смотреть я не мог. Затем выключил и старенький магнитофон. Плёнку убрал в коробку.

Изредка я просматриваю снимки, взятые наугад. Плёнки я так и не посмотрел. Слова жены настолько впечатались в память, что я и без этого могу их повторить. Боюсь, что если снова увижу мою любимую, радостную и любящую меня – просто сойду с ума, а на мне – ребёнок, её сын.