Проиграла зятю

Вовкина жена вместе со своей мамой, то есть с Вовкиной тёщей, сорвались в далёкий город Киселёвск. Вовка там бывал. Ничего хорошего город не представлял. Конечно, для тех лягушек, которые своё болото хвалят, их город самый лучший на Земле. А как для него, так ничего хорошего. Был там зимой и впервые увидел чёрный снег. Сажа от многочисленных котельных, от печного отопления домов заволокла всё чёрным саваном. Жуть. Но в том городе жила одна из тёщиных дочерей и счастливо разродилась девчонкой. Вот тёща и понеслась, закусив удила, полюбоваться на внучку и на первых порах помочь молодой матери. Для поддержки и в качестве свиты прихватила с собой Вовкину жену. Да пусть их. А его, бедолагу, оставили на хозяйстве вместе с ещё одной дочкой. Плодливая же тёща оказалась, да сплошь на девок. Вон их сколько у неё. Кто уже замужем, а вот Вика пока ещё в девках ходит. Точнее в разведёнках. Ну да, влетела по-молодости, подставила какому-то добру молодцу мандёнку, даже обженились, а того и призвали долг Родине отдать. Он и отдал. А после погашения того долга рванул куда-то с молодой женой. Не с Викой, с другой. А Вика что? А ничего. Не шибко и огорчилась.

Хозяйство у тёщи не то, чтобы великое, но дел хватает. И огородишко есть, и скотинка всякая. Во времена создания колхозов могли бы и раскулачить, только всё это создано и поддерживается руками тёщи и девок. Никаких батраков, окромя зятя. Но ему, единственному мужчине в доме, за то и почёт с уважением. Деревенский, рукастый, безотказный и азартный на работу. Так что катался Вовка тем самым сыром в масле, взамен отдавая силы на благо новой семьи. Что скрывать, но поёбывал зятёк тёщу, чему молодая жена не особо противилась. На Вику тоже заглядывался, но получил под нос кулачок жены и её уверения в том, что оторвёт своему ненаглядному все его мужские причиндалы, а сеструхе все космы повыдерет и глазёнки бесстыжие повыцарапывает. А на Вовкин вопрос в чём разница между свояченицей и тёщей, ответила, что маме можно и нужно, а эта поблядушка пусть поищет мужика, раз своего не удержала. Несправедливо со стороны жены такое отношение к сестре. Но то их родственные дела и не ему вмешиваться. А Вику он бы повалял с огромным удовольствием. Сладкая деваха, пышнотелая, не ровня современным вешалкам с их извращёнными понятиями о женской красоте. Забыли, что мужики не собаки и на кости не бросаются. Но Вовка смирил свою натуру, пожалев Викины волосы и глаза, которые жена посулила выцарапать.

Как бы не ограждали Вову от связи с сестрой жены, а вот решились оставить их двоих и никто не давал гарантии, что из этого получится. Тем более, что уезжали в гости на долгий срок, а ведь известно, что длительное воздержание вредно для мужского организма. Скорее всего жена под давлением тёщи смирилась с неизбежным. Когда-никогда, но должно же по законам жанра произойти что-то подобное, если молодые мужчина с женщиной долго живут в одном доме, в тесной связке семейных отношений.

Вика девка хозяйственная. Пока Вовка управляется по хозяйству, приготовит, накормит, дома порядок наведёт. А вот к вечеру остаётся свободное время, которое и занять особо нечем. Телевизор, книги – вот и все развлечения.

И в один из вечеров, когда Вовка просто валялся на кровати, притопала Вика и заявила, что скоро с ума сойдёт от скуки, потому что заняться нечем. И предложила перекинуться в картишки на интерес. То есть на щелбаны. Карты спорхнули на кровать, разлетелись веером и игра понеслась. Вскоре и у Вики, и у Вовки лобешники покраснели от щелбанов. Игра шла с переменным успехом. Вика потёрла лоб и заявила

— Ну её нафиг. Лоб уже болит. Давай играть на что-нибудь другое.

— На что?

Вика с лукавой усмешкой, искоса взглянув на зятя, заявила

— А на раздевание.

И отслеживала реакцию зятя. Она решила взять в свои руки решение проблемы по совращению этого нерешительного увальня. Ничего такого. Просто щёлкнуть по носу зазнавшуюся сестричку.

— А не зассышь раздеться?

Вика фыркнул

— Вот ещё. Игра же. Смотри сам без трусов не останься.

И тут же раздала картишки.

Игра шла с переменным успехом. Ни тот, ни другая не были сильны в картах, не шулера чай. И потому вещички покидали своих хозяев почти равномерно. Вика маечку стянула с себя, проиграв, в следующий раз майку снимал Вовка. И так дальше.

Наконец и тот и другая остались в одних трусах. Вика стыдливо спрятала груди, прикрыв их руками. А чего прятать, если уж решилась играть на раздевание. Тут или пан, или титьки наружу. Викины титьки Вовке видеть не впервой. Доводилось уже. То переодевается девушка, то халат у неё распахнётся. Одним словом видел, правда не разглядел. А где тут разглядишь, если всё это мимолётно, как у того певца, который пел про мимолётное виденье, которое оборачивалось, чтобы посмотреть, не обернулся ли он. Вздохнув, Вовка попросил

— Вик, руки убери.

Та с ехидцей

— Зачем?

— Титьки посмотреть хочу.

— Титьки, как титьки. Не видел ни разу, что ли?

— Не видел. И вообще нечестно прятать. Мы же играем на раздевание, а не в прятки.

— Хитёр бобёр. Ну да ладно, смотри. Только чтобы глаза не выпали.

И убрала руки. А ничего так сиси у Вики. Налитые и размера приличного. Сосочки маленькие, меньше вишенки. Так захотелось взять их в рот, покатать, приласкать языком, почувствовать, как они твердеют, даже в глазах потемнело и голова закружилась. А и как ей не закружится, если вся кровь махом ухнула куда-то вниз, наполняя член, заставляя его надуться, отвердеть да так, что едва трусы не порвал. А Вика ехидничает, видя реакцию зятя

— Насмотрелся? Дальше играем, или сам трусы снимешь, неудачник?

— Кто неудачник? Я? Сама первой трусы снимешь. Играем.

Вика явно смухлевала. И не с целью выигрыша. Скорее всего она хотела проиграть. Как в том анекдоте:

Марина уже готова была раздеться, но карта всё шла и шла.

Со мной, кстати, был подобный случай, когда я жил в гостинице "Обь", будучи в служебной командировке. Тогда тоже играли на раздевание пара на пару. Мы с моим товарищем и две девушки, соседки из номера напротив. Когда сидели кто совсем голый, а кто в одних трусах, Хельга, которой пёрла карта, при очередной раздаче просто бросила карты и сказала, что хватит заниматься ерундой, она и без того уже мокрая. Быстро разделась, заняла одну из двух кроватей, похлопала по постели рукой рядом с собой, приглашая меня, улыбнулась Сашке и сказала, что позже поменяемся. А пока так. И раздвинула ноги.

Вот и в этом случае, быстро проиграв, Вика стянула трусики и спросила

— Играем дальше? А на что?

Вовка раздумывал недолго. Надо предложить свояченице что-то такое, что её заинтересует. Решившись, сказал, как в воду с головой ухнул

— Если проиграешь, будешь целовать.

Вика засмеялась

— Всего-то! Я уж думала, а оно-то оказалось. Я бы и так тебя поцеловала.

— Не меня, его.

Вика закрутила головой в поисках этого неизвестного его. Вроде бы дома вдвоём были, откуда тогда этот неизвестный. Потом до неё дошло. Ах, ты ж, наглец! Вона чего задумал! Ну, погоди!

Так, милый Вовочка. Я правильно поняла, что в случае проигрыша буду целовать твой х…твоего красавца? Так?

— Да! – Вовка горделиво выпустил головку членаиз трусов. – Его самого.

— Хм. Тогда в случае твоего проигрыша ты будешь целовать мою красавицу. Идёт?

Почему бы и нет. Жене целует, тёще тоже, а чем хуже Викина манда?

— Идёт!

Раскинули карты. И через малое время Вика легла на спину, раздвинула и задрала ноги так, что её манда раскрылась подобно устричной раковине, улыбнулась зятю

— Кушать подано, с-э-р.

Вовка наклонился, принюхался. Манда приятно пахла хвойным мылом, которым мылась вся семья. Подмывались женщины им же. Вот же хитрюга, эта Вика, она же заранее готовилась поебаться с зятем, даже подмыться успела. Правда запах мыла перебивал запах возбуждения, запах Викиных выделений. Но в целом был приятным. А вот какова Викина манда на вкус, Вовка сейчас и испробует.

— Ой! Ой! Вова, не надо! Я так захочу! – Сучка какая. Вначале растравила, теперь она чего-то там не хочет. Да врёт же, упрашивая перестать целовать и лизать манду. И Вовка смело засунул внутрь её два пальца. – Ой! Оооййй! Мам-м-ааа! Я сейчас кончу!

Вовка утёр с подбородка Викины выделения, обильно смочившие и рот, и подбородок, и нос вдобавок. Кто бы знал, что баб ебать можно и носом, лишь бы он не был размером с пуговичку, как у северян. Вика лежала на кровати, тяжело дыша, переживала бурный оргазм. Вовка потискал титьки, ухватился за сосок. Вика убрала его руку

— Не надо, Вов. У меня после этого всё такое чувствительное, лучше не прикасаться. Давай я тебе пососу, чтобы всё было справедливо. Ну её, эту игру.

Вовка спросил, легонько прикоснувшись к приоткрытой раковине

— Может это…

— Нет, Вова. Я же сказала, что у меня после оргазма всё очень чувствительное. Дам, но чуть позже. А пока давай пососу. Трусы снимай.

– А если кончу?

— Не если, а просто кончишь. Вон как у тебя стоит. Кончишь, так и что. Отдохнём, ещё пососу и снова встанет. Всё, ложись на спину и расслабься. – Засмеялась. – Если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие.

Вовка продержался недолго. Ещё бы, когда такой стояк. И пусть Вика сосала, не принимая член полностью, считай обсасывала одну лишь головку, всё же сдержаться сил просто не было. Замычав и выгнувшись, Вовка начал бурно кончать, выплёскивая просто потоки спермы. И простонал

— Вииик-кааа!

А та просто проглотила всё, что спустил в её рот Вовка, облизала головку, улыбнулась, утирая с уголков губ остатки спермы, сказала буднично

— А ты вкусный. А я? Я тебе понравилась на вкус там.

И показала где находится это там.

— Очень.

Вика переползла повыше, потянулась губами к Вовкиным губам

— Поцелуй!

Её губы пахли спермой, но это был приятный запах. И вкус. Вот же сучка хитровымудренная. Сумела сохранить п во рту немного спермы и силком втолкнула её в Вовкин рот при поцелуе. И засмеялась

— Сам у себя отсосал.

Они шутливо побарахтались, поиграли, дразня друг друга. Вика смело теребила Вовкин конец, но лапал манду, тискал титьки. И целовались. Как молодым без этого. Есть в поцелуях какая-то таинственность. Вроде как при поцелуе люди делятся энергетикой. Правда говорят, что целоваться люди начали не так уж давно по историческим меркам и придумали это древние римляне. Они вроде как запрещали своим жёнам пить молодое вино и потому, когда возвращались домой, целовали своих женщин, стараясь учуять запах вина. Врут, поди. Просто раньше люди жаднее были и не желали делиться своей энергетикой ни с кем. А вот наш горячо любимый и не менее горячо уважаемый Леонид Ильич Брежнев был не жадным. Судя по сохранившимся фотографиям, делился этой энергетикой со всеми, с кем сводила судьба. Сколько он, эдакий добряк, перецеловал международных лидеров. Причём целовал взасос.

Наигрались. Вика сказала просто, словно так и надо, словно они с Вовкой давние любовники.

— Я тебя хочу. – И Легла на живот, приподняв задницу. – Вов, сначала поцелуй ещёразик там.

— Тут?

Вовка погладил раковинку, мокрую от соков.

— Ага. Ууумммм… Хорошооооо….

А потом целовал Викину раковинку, тыкаясь носом в сморщенный анус. Вика простонала

— Давай уже, вставь.

Спешить было некуда. Спешить было незачем. Оба наслаждались самим действием, не торопясь приблизить оргазм, растягивая удовольствие. А добившись желаемого, так и заснули без сил. Вика под Вовкой. И он грел её своим телом, прикрывая и от прохлады, и от мнимых опасностей.

Через некоторое время они проснулись. Слегка озябли и решили погреться. Для согрева подходят активные физические упражнения.

Викины ноги были прижаты к её груди и казалось, что это йог заплёл себя в невообразимую позу. Но ей, судя по всему, эта поза нравилась. Такая поза позволяла Вовке проникать на всю глубину влагалища, когда головка упирается в шейку матки, давит на неё, доставляя лёгкую болезненность и сильное наслаждение. То медленно и нежно, то быстро, напористо и даже грубо, Вовка драл свояченицу, наслаждаясь каждым мигом близости с ней. Она сама кончала раз за разом, умоляя при этом Вовку не кончать, потерпеть. Ненасытная какая. Или просто натерпелась в ожидании момента, когда можно будет лечь с зятем в одну постель. И пусть теперь сестрица с матерью попробуют вякнуть хоть что-нибудь. Сами оставили их вдвоём. Так что семья теперь получается не просто полигамная, а чёрт знает как её и обозвать. Да к чёрту все эти мысли. Не семья будет, а дырки для Вовкиного члена.

До той поры, пока не вернулись тёща с женой, секс со свояченицей потерял свою новизну, не потеряв при этом страстность. И жена, и тёща всё поняли по масляным глазам Вики.

— Дорвалась, сучка.

А Вика с улыбкой победительницы спросила

— А что, девочки, третьей в свою компанию примите?