Проклятье фараона. Часть 2

С момента приезда Эндрю прошло две недели. Он не знал, была ли его мать мстительной или что-то в этом роде. Несомненно, он чувствовал то же самое, когда выкапывал новую яму для уборной.

— Боже. Что едят эти люди? – простонал Эндрю, засыпая песок в старую яму. До сих пор его ни разу не вырвало, но несколько раз он был близок к этому. Он понятия не имел, как ему удавалось сдерживать бурлящий желудок. – Она определенно делает это, чтобы отомстить мне по какой-то причине, – пробормотал он, разгребая землю так быстро, как только мог, чтобы избавиться от запаха. Всю прошлую неделю они практически избегали друг друга. Себя, чтобы он мог попытаться удержать те мысли, которые у него были, от возбуждения на свою мать, он понятия не имел почему. У каждого из них был заведенный порядок, по которому его мать просыпалась раньше него и делала то, что ей нужно было сделать. Не то чтобы он несколько раз не заставал ее купающейся ранним утром. Было странно наблюдать за тем, как мастурбирует кисть его матери. Что было самым странным, так это то, что его мать тоже несколько раз заставала его за утренней дрочкой. Она всегда изображала шок и быстро уходила, но у Эндрю возникло ощущение, что этого не было до того, как она увидела его. Хотя он и сам не был уверен, почему. И да, его мать по-прежнему спала обнаженной, независимо от того, делила ли она с ним кровать или, в данном случае, гамак.

— Итак… ты закончил? – Спина Эндрю автоматически выпрямилась при звуке голоса матери.

— Да, только что закончил, – сказал Эндрю, и с его носа капал пот. От него не ускользнуло, как глаза матери лукаво скользнули вниз по его телу. – Что?! Моя собственная мать что, проверяет меня? – спросил он себя. Не видя, как его мать прикусила нижнюю губу, когда он вытирал пот с лица краем рубашки.

— Ну… – Алекс изо всех сил старалась сдержать свое плотское желание, глядя на блестящую грудь своего сына. – Иди умойся. Я хочу тебе кое-что показать. У нас осталось не так много времени на этом объекте, прежде чем нас закроют на зиму.

— Подожди. В этом месте есть другое время года, кроме того, что здесь жарче, чем в заднице сатаны? – спросил Эндрю, когда подол рубашки выпал у него из рук.

— На самом деле так и есть, – сказала Алекс, слегка посмеиваясь.

— Когда же меня перестанут удивлять подобные чудеса, – вздохнул Эндрю, приложив тыльную сторону ладони ко лбу.

— Перестань драматизировать, – тихо хихикнула Алекс. – Пойдем, – кивнула она в сторону своей палатки, – я хочу показать тебе это, когда зайдет солнце, – сказала она, мило улыбаясь сыну.

— Хорошо, хорошо, я иду, – сказал Эндрю, поднимая руки в знак поражения.

Алекс мысленно застонала, когда шорты от пота прилипли к его заднице. Как только ее сын обогнул грузовик с водой, она чуть не нырнула в самодельный переносной туалет, присланный музеем, задвигая деревянную задвижку на место. Она умирала от желания сделать это весь день. На этих раскопках она мастурбировала больше, чем где-либо еще в Египте, и человеком, который всегда заставлял ее кончать больше всего, был ее сын. Алекс знала, насколько это порочно. И все же она не смогла остановиться, когда ее шорты упали до лодыжек, а за ними и трусики. Единственный предмет нижнего белья, который она надевала во время таких экспедиций. Ее ягодицы покоились на полированном деревянном сидении унитаза, чувствуя прохладу свежевскопанного песка, поднимающегося навстречу ее очень разгоряченному холмику.

Откинувшись назад, она провела левой рукой по животу и поставила левую пятку на край сиденья, предоставляя своим опытным пальцам доступ к ее мокрому влагалищу. Прикусив губу, она с трудом сдерживала стоны. Ей не нужно было, чтобы весь лагерь знал о тех извращенных мыслях, которые крутились у нее в голове. Кончиками пальцев она слегка провела по своим половым губам, представляя Эндрю у себя между ног. Она никогда ничего ему не говорила, но знала, что он наблюдал, как она моется. Одна только мысль о том, что сын смотрит на нее, заставляла ее клитор пульсировать, заставляя ее хныкать от удовольствия, когда она терла его и свою левую грудь. – Вот так, детка, лижи киску своей матери! – Алекс мысленно зарычала и легонько шлепнула себя по пизде. Прислушиваясь к тому, насколько она была влажной, прежде чем погрузить два пальца в ее горячее, влажное лоно. – О боже, Эндрю! Твоим язычком так приятно вот так дразнить маму! – Она слегка застонала про себя, наслаждаясь ощущениями, которые дарил ей ее воображаемый сын. – Да, Эндрю! Маме нужно, чтобы ты уделил особое внимание прямо сейчас… вот здесь! – Алекс закричала у нее в голове. Ее рот приоткрылся, тело содрогнулось, мышцы напряглись, когда оргазм сотряс ее тело. – Ммм… Да, Эндрю, ты так добр к своей матери. Делаешь ее такой милой и мокрой. Ведешь себя как непослушный маленький сынок, из-за которого у твоей матери так чертовски много сока! – Она жадно мурлыкала, слизывая сливки с пальцев. Вытираясь насухо или настолько насухо, насколько это было возможно для получения такого мощного оргазма.

Алекс стояла и ждала своего сына на вершине насыпи. Молясь, чтобы никто, а именно ее сын, не почувствовал запаха ее возбуждения. Она знала, что ее менструация на подходе. Она уже чувствовала начинающуюся боль. Она знала, что это будет последний раз, когда она сможет прикоснуться к себе, пока они не вернутся в город. Вздыхая, она знала, что это будут долгие шесть дней. Особенно когда ей потребовалась вся ее воля, чтобы не откинуть одеяло и не вытащить член своего сына из его нижнего белья. – О чем он только думает, дразня меня этим стояком каждое утро, – фыркнула Алекс. Она не знала, что будет делать, когда он уедет в Штаты. Избавится ли она от своей маленькой навязчивой идеи? Будет ли она всегда стремиться ощутить вкус спермы своего сына и, в свою очередь, заставить его попробовать ее на вкус? Мысленно застонав, она задалась вопросом, когда же она начала думать о своем сыне как о мужчине. Мужчина, на которого она просто хотела забраться верхом и показать – пока он не подрос – все свое мастерство, которым она обладала. И снова она спросила себя, почему именно ее сын? Когда в ее маленьком мирке было больше привлекательных мужчин, которые, как она знала, ухватились бы за возможность слегка трахнуть ее. Алекс не смогла правильно ответить на этот вопрос. Ей хотелось бы знать ответ на этот вопрос. – Вот ты где, я думала, мне придется простоять здесь всю ночь.

— Верно, никто не мешал тебе зайти в свою палатку, – сказал Эндрю, склонив голову вправо. Интересно, откуда взялось такое отношение, но несколько минут назад его точно не было.

— Держу пари, тебе бы понравилось, что ты… грязный мальчишка. Когда твоя горячая, ебливая мамаша просто входит туда… ммм… встает перед тобой на колени и просто берет этот член в рот. Чтобы показать тебе то, о чем твой отец всегда просил каждую ночь. – Алекс хотела это сказать, но вместо этого предпочла – Пойдем – и начала спускаться по набережной. Тем не менее, с каждым шагом, с каждой песчинкой, которая набивалась в отпечаток ее ботинка, ее клитор пульсировал, а ее киска дрожала, когда она представляла себя стоящей на коленях перед своим сыном. Ее глаза смотрели на него снизу вверх, в то время как ее язык пробегал вверх по задней части его члена. Представляя, на что будут похожи его стоны, когда она просунет эту широкую головку между своих губ. Чувствуя жар, его пульсацию на своем языке, когда она нежно посасывала этот твердый кусок мужского мяса. Просто чтобы подразнить его, пока мачта не будет полностью установлена, а потом показать сыну мастерство, которого она заслужила. То, как он стонал, извергаясь в ее рот, купая ее язык в этой белой, горячей сперме, которая поднималась из его яиц. Как только она проглотит каждый грамм его спермы, она покажет ему поближе свою киску, на которую он пялился, когда думал, что она не смотрит. Позволить ему засунуть этот твердый член глубоко в ее лоно. Позволяя ему покрыть этот вздымающийся фаллос ее собственным сливочным нектаром. – Прекрати это! Ты сводишь себя с ума, женщина! – Алекс мысленно зарычала. Обернувшись, как только она достигла дна, она подумала, что ее сын не торопится. Только для того, чтобы обнаружить, что Эндрю стоит всего в нескольких сантиметрах позади нее.

Эндрю опустил взгляд, когда его мать вложила свою руку в его. Он все еще не мог поверить, какими мягкими они были. Его собственная кожа была сухой как кость из-за горячего ветра и колючего песка. Когда она смотрела на него, в ней было что-то странное. Это было почти так, как если бы в ее глазах вспыхнул огонек. В том, как она держала его за руку, чувствовалась какая-то интимность, когда она вела его в храм.

— Скажи мне, Эндрю, – сказала Алекс, когда они стояли у подножия статуи Баста. Она почувствовала, как ее тело разгорячилось, когда от его тела донесся запах мыла. То, как его тело касалось ее, возбуждало ее так, как ни один мужчина не возбуждал ее за все восемь лет, проведенных в Египте. – Что ты видишь, когда смотришь на эту статую? – спросила она, и ее глаза изучали его лицо. Наблюдая за тем, как его глаза скользят по лицу Баста. То, как раздувались его ноздри, как сжимались губы, когда он погружался в глубокие раздумья. К тому, как угасающий свет играл на его подбородке. Зная, что он станет очень красивым мужчиной, когда станет старше, поскольку щетина оттеняла его кожу.

— Это не кошачья – я имею в виду домашнюю кошку – голова, которая была вырезана так, как большинство людей видят со времен позднего Нового царства и далее. По-моему, это похоже на львиную голову. Почему ты спросила? – спросил Эндрю, видя одобрительную улыбку, которая всегда появлялась на ее лице, когда он замечал что-то, что большинство пропустило бы мимо ушей.

— Очень хорошо, продолжай. Что означает изображение Баста в образе льва? – спросила Алекс, чувствуя непреодолимое желание наклониться вперед и попробовать на вкус его губы.

— Что эта статуя, должно быть, была построена когда-то в Древнем или среднем…

— Да, ты что-нибудь заметил? – спросила Алекс. Интересно, помнит ли он все еще уроки, которые они когда-то проходили о различных богах и богинях и о том, как менялись их образы на протяжении веков.

— Это не может быть из Поднебесной.

— И почему это Эндрю?

— Посмотри, как расположены ее руки. В середине, если я правильно помню, они обычно вырезали их в сложенном виде перед ней. Это…

— Продолжай, – сказала Алекс, подталкивая его локтем.

— Почти как будто она готова отправиться на войну, – небрежно сказал Эндрю, пока его взгляд блуждал по статуе.

— Очень хорошо, сынок. Я действительно датировала его Старым королевством. И посмотри на себя. Ты сделал это за пять минут, а даже мои ученики не поняли этого, и они живут ради этой области обучения, – сказала Алекс, одарив сына теплой улыбкой. – Я думаю, это заслуживает приза, не так ли? – спросила она, не в силах больше этого выносить. Ее не волновало, что это неправильно, не волновало, что это неприлично, или что мать не должна делать то, что она собиралась сделать.

— Ока… – слова Эндрю оборвались, когда мать страстно поцеловала его. Последние золотые лучи солнца опустились за дюны, купая их в своем убывающем тепле, прежде чем исчезнуть все вместе.

— Ммм… у кого-то была тренировка, – поддразнила Алекс, отстраняясь. – Должна сказать, неплохое движение языком. Интересно… – Прижавшись к нему всем телом, ее щека коснулась его щеки: – Как бы этот язык действовал на другой части моего тела, – прошептала она ему на ухо, прежде чем проскользнуть мимо своего ошеломленного сына. Она позволила Эндрю зациклиться на недомолвках, которые она подвесила в воздухе.

— Что, черт возьми, только что произошло?! – мысленно закричал Эндрю. Его совершенно сбитый с толку разум пытался сложить все это воедино, или это была его надежда, пока пятка его правой ноги не ударилась о основание статуи. – Что за…?! – пробормотал Эндрю, когда его поприветствовал глухой звон. – А… Мама! – Эндрю остановил себя, подумав, что это привлечет ее внимание.

— Что? – крикнула Алекс, когда она обернулась. Она надеялась, что он так и сделает и что она получит вторую порцию его губ.

— Здесь что-то есть! – взволнованно сказал Эндрю.

— Что ты имеешь в виду – "здесь что-то есть"? – спросила Алекс, немного встревоженная тем, что это не было соблазном поцеловать ее снова.

— Послушай, – сказал Эндрю, приложив палец к губам. Удар каблуком по основанию был недостаточно сильным, чтобы причинить боль ему или камню, но достаточно сильным, чтобы его мать услышала то, что он только что услышал.

— Эхо. Это невозможно, – пробормотала Алекс, отталкивая сына с дороги. Она не могла в это поверить. Это было правдой! Под статуей Баст должно было быть пустое место, и никто не мог сказать, что они туда поместили. Она была не настолько глупа, чтобы попытаться открыть его. И все же ей нужно было знать, с каким большим открытием они имеют дело. Она провела натренированными пальцами по камню, ощущая небольшие различия между двумя кусками камня. Алекс мысленно измерила проем примерно 120 на 60 сантиметров. – О Боже мой! Ты хоть понимаешь, что это значит? – Алекс расхохоталась, обхватив сына руками, и наслаждаясь ощущением тела Эндрю рядом с ее женственными изгибами.

— Что я получаю десять процентов от гонорара за находку? – пошутил Эндрю.

— Нет, – растягивая слово, – но если ты правильно разыграешь свои карты, то можешь… Я говорю "мог бы", выиграть что-нибудь получше денег, – непристойно прошептала Алекс на ухо своему сыну, лукаво потираясь грудью о его грудь. – Но пойдем! Я должна рассказать остальным и принести сюда портативный рентген, чтобы мы могли посмотреть, есть ли что-нибудь, ради чего стоит приложить усилия. Чтобы оно не рассыпалось в пыль, если мы захотим его открыть, – сказала она с улыбкой на лице. Ее волосы развевались по воздуху, и она держала Эндрю за руку, когда выводила его из храма обратно на территорию лагеря.

Эндрю сидел в самом дальнем углу, просматривая сообщения от своего отца. Его адамово яблоко подпрыгнуло, когда Вильма прислала фотографию, на которой она в их каюте трахает себя дилдо, а голоса его матери и ее ученицы наполняли воздух. Он потерял интерес к тому, что они обсуждали, когда писал, как прошли последние несколько дней с тех пор, как они в последний раз переписывались, за вычетом всех странностей между ним и его матерью, а также поцелуя. И все же он продолжал возвращаться к фотографии Вильмы. Как бы ему хотелось быть тем дилдо. Мог ли кто-нибудь винить его за то, что он хотел знать, на что похожа его горячая мачеха? Очевидно, он отвлекся, так как в его лоб попал карандаш, прилетевший от его собственной матери.

— Что ж, спасибо, что пришел в класс, Эндрю, – сказала Алекс, уставившись на него так, словно только что застукала его с банкой из-под печенья (что было бы забавно, если бы она не застукала его в возрасте восьми лет за кражей ее сникердудлов).

— Прости. Переписывался с папой. Прошло несколько дней с тех пор, как мы общались в последний раз, – сказал Эндрю, что технически не было ложью. Он просто не признавался, что у него были очень, очень грязные фантазии о своей мачехе. В палатке стало очень мрачно и очень тихо, пока ученики его матери смотрели на него и его мать, ожидая, когда он продолжит.

— О, – ее голова поникла, а глаза утратили тот жесткий взгляд, когда она признала свое поражение. – Извини, Эндрю, – сказала Алекс, нервно потирая правой рукой левое предплечье.

— Не беспокойся об этом. Батарея разрядилась и….. ну, я не хочу думать о том, что они делают, – сказал Эндрю, надеясь, что его мать не станет расспрашивать об отношениях, который он поддерживал, когда ее ученики ушли.

— Да, давай не будем об этом, – согласилась Алекс. – Пока мы обсуждали, не хотел бы ты стать одним из немногих, кто когда-либо увидит это внутреннее святилище? – спросила она, и ее глаза заблестели в надежде, что ее сын скажет "да". Она хотела поделиться этим с ним. Чтобы показать ему, почему она выбрала такую жизнь. Почему ей пришлось уйти от него. Может быть, тогда Эндрю начал бы понимать, хотя бы немного.

— Разве это не то место, где жил местный священник?

— Нет, для этого и предназначалось западное крыло. Интересно, на что ты обращал внимание, когда переводил стены, – сказала Алекс, погрозив ему пальцем.

— На твою задницу, – сказал себе Эндрю. Увидев, что его мать начинает краснеть, он слегка ухмыльнулся.

— Нет, в данном случае внутреннее святилище было местом, где священник совершал свои священные ритуалы. Так что ты скажешь? Не хочешь присоединиться к нам утром? – спросила Алекс. – Это был поцелуй или что-то еще? Были ли у моего сына грязные мысли о своей матери? – спросила она себя, стараясь сохранить самообладание и не показать, насколько она возбуждена.

— Конечно, звучит забавно, если только…

— Если только что? – спросила Алекс.

— Если только там не рой этих пауков. Тогда я просто уничтожу их огнем, – сказал Эндрю со всей серьезностью, чем вызвал взрыв смеха.

— И вот тебе айтишники, сын мой, – сказала Алекс, поддразнивая его и указывая на него жестом. – Почему бы тебе не отправиться в постель. Нам еще нужно кое о чем поговорить, – сказала она, кивая в сторону своей палатки. Первое: было очень трудно сохранять профессорский настрой, когда он сидел напротив нее. Когда все, что она хотела сделать, это плавно подойти к своему сыну, сесть к нему на колени и покататься по ним своей попкой. И все это для того, чтобы ее сын мог прочувствовать каждый сантиметр ее тела. Второе: она знала, что если бы они были в одной палатке или комнате, раздеваясь перед сном, то ничто не помешало бы ей перепрыгнуть через гамак и взять его член в рот, заставив своего сына молиться древним богам Египта.

— Тогда ладно, – прощебетал Эндрю, зная, что это даст ему время подрочить, пока он смотрел на фотографию Вильмы. Он понятия не имел, зачем она их отправляла. Не то чтобы он не был взволнован тем, что она была взволнована. За этим должно было что-то стоять? – А теперь, сумасшедшие дети, сведите оргии к минимуму, и не заставляйте меня посылать сюда Анубиса, чтобы он вас разнимал, – сказал Эндрю, помахав рукой на прощание и завернув за угол палатки.

— Ух ты. Он изменился, – сказал Хаас, вспоминая драки, которые на несколько часов заполонили лагерь.

— Вы двое помирились? – спросила Карла, глядя на своего профессора. Она хотела быть точно такой же, как Алекс. Она всегда считала Алекс красивой, и втайне была влюблена в своего профессора. Она знала, что не может выйти и сказать об этом Алекс. С ее стороны это было бы неуместно, и она не хотела портить пребывание Алекс в колледже.

— Нет, – покачала головой Алекс. – Больше похоже на перемирие на данный момент, учитывая нашу текущую ситуацию, – сказала она, чувствуя, как ее влагалище бешено пульсирует. Она не могла поверить, что действительно вот так поцеловала своего сына и что ей это понравилось! – Теперь давайте еще раз пройдемся по процедуре открытия внутреннего святилища и по тому, как мы собираемся осмотреть статую, как только сюда доставят портативный рентгеновский аппарат…

*****************************

Эндрю стоял в стороне, пока его мать и трое ее учеников осторожно разбирали песок, затвердевший в щелях больших дверей, вглядываясь в зад Баст, приподнимая бровь при виде деталей женственности богини. Он покачал головой, поражаясь извращенности древних египтян, когда послышался звук подъемника. Эндрю стало интересно, что они собираются найти внутри. Он определенно пожалел, что у него нет огнемета на случай, если оттуда хлынет волна пауков. Он просмотрел их на второй день своего пребывания там, и эти пауки были… Огромными! Он уже чувствовал, как у него мурашки бегут по коже при мысли об их длинных волосатых ногах, снующих повсюду. Эти маленькие глазки-бусинки, сверкающие на свету. Их мандибулы истекали кровью от неутолимого голода, думая, что они могли бы съесть его шкуру в качестве закуски. – Нет, сэр! Моя милая маленькая попка не станет пищей! – Решительно сказал себе Эндрю, поеживаясь от этой мысли.

— Этого должно хватить! – Эндрю вскинул голову при звуке голоса матери. Он прижал руки к паху, когда его взгляд упал на задницу его матери. Его разум просто не мог перестать думать о том поцелуе и словах, которые она прошептала ему. – Ладно, Абаси, убери все с дороги, – сказала Алекс, беря командование на себя, и чувствуя на себе чей-то взгляд. Она лукаво взглянула через плечо: – О боже мой! Эндрю пялится на мою задницу! Успокойся, просто успокойся, – бормотала она себе под нос. Как бы она хотела, чтобы у нее был с собой лифчик, тогда ее соски не были бы так… видны. Ее рука держалась за поручень, когда Абаси отодвинул преграду в сторону. Она старалась не замечать, как ее сын смотрел на нее, пока проем открывался, но это было легче сказать, чем сделать.

— Будем надеяться, что мы не закончим так, как те парни, которые открыли гробницу фараона Тутанхамона, – сказал Эндрю, подходя к матери, когда они стояли перед дверями.

— Тссс! – Алекс игриво хлопнула сына по груди. – Никто не брился, так что этого не случится, – сказала она, не скрывая улыбки. Вспоминая, как она рассказывала ему об опасностях вскрытия запечатанных камер, когда ему было девять. Теперь, когда ее взгляд скользнул по трехнедельной щетине Эндрю, ей невольно понравилось, каким суровым он выглядел. – Давай, окажи честь, – сказала Алекс, подталкивая сына вперед и наблюдая, как напряглись мышцы его спины под рубашкой, когда ее сын прижал ладони к левой двери, а Абаси сделал то же самое с правой. Прикусывая внутреннюю сторону щеки, в то время как ее глаза были прикованы к заднице Эндрю, а мышцы на его ногах вздувались, когда они пытались сломать печать, которая формировалась веками и до которой они не могли дотянуться своими долотами.

— Давайте, ребята! Напрягите свои спины! – Анта подбадривающе закричала.

— Да, – пробормотал Эндрю, и его глаза метнулись вправо, когда Абаси пробормотал что-то по-арабски. Затем, когда его лицо начало краснеть от напряжения, он услышал легкий треск, затем еще один, и вскоре двери застонали, распахиваясь.

— Я знала, что в тебе это есть, – поддразнила Алекс своего сына. – Ладно, все! – Она хлопала в ладоши, привлекая внимание своих учеников, зная, что они так же, как и она, хотят попасть туда, не видя, как Эндрю входит в святилище. – Хватайте свои инструменты и фонари… Куда делся Эндрю? – Ее голова вертелась в поисках сына, но сердце замерло, когда она услышала грохот камня и крик сына от боли.

Эндрю не знал, зачем он вошел в святилище. Что-то внутри его головы побуждало его первым переступить порог. Как будто что-то завладело его разумом, увлекая его тело к задней части здания, не обращая внимания на яркие изображения, которые были расклеены по стенам. Только когда древние балки, поддерживающие фальшпол, треснули под его весом, его разум вышел из оцепенения. – Черт! – закричал Эндрю, падая с высоты двух метров в темноту. Его левое плечо сильно ударилось о край опускающейся шахты, когда он упал навзничь. Его голова ударилась о каменную стену, а тело покатилось вниз по шахте. Темно-синее пламя вспыхнуло на пропитанных маслом факелах, которые стояли в своих держателях на стенах. В отличие от комнаты над ним, эта была всего два на три метра в длину. В отличие от комнаты над ним, в этой не было никаких фресок или иероглифов из-за гладких полированных стен из оникса. Единственной вещью в этой потайной комнате был одинокий пьедестал, стоящий на высоте пояса и окруженный бассейном с водой глубиной в 30 сантиметров. На этом пьедестале сидела изящная каменная кошка, вырезанная из того же камня, из которого были сделаны стены, пол и потолок.

Эндрю закашлялся, выплевывая воду, которая попала в его легкие. Голубой свет замерцал в его радужках, а глубокий порез на лбу закрылся, когда кровь потекла по виску. Он мог бы поклясться, что, когда он вглядывался затуманенными глазами, перед ним предстал образ Баста, прежде чем он потерял сознание.

— Мы снова встретились, мой фараон, – сказала Баст, опускаясь над ним на колени. Золотистый мех на ее морде сиял на свету. Ее оливковая кожа была гладкой и молодой. Ее тяжелые висячие груди прижимались к покрывавшему их полотну, позволяя цвету сосков проступать сквозь него. – Я не могу сказать, что эта форма является улучшением по сравнению с твоей прошлой, но ты Онуфриос, по крайней мере, в душе. – Ее кошачьи глаза пробежались по телу Эндрю, когда она положила руку ему на грудь. Приказывая воде проникнуть в его тело, она вновь вливала свое благословение в тело Эндрю, точно так же, как она поступила с Онуфриосом все эти тысячелетия назад. Ее золотисто-карие глаза вспыхнули, когда статуя кошки начала трескаться и крошиться. Когда сила, которая была заключена в этой комнате, вернулась к своему прежнему владельцу. Ее клыки заблестели на свету, когда ее изображение начало превращаться в египетскую кошку с серебристыми пятнами. Ее хвост слегка постукивал по камню, правая лапа была поднята, язык пробежался по подушечкам, на лбу красовалась метка жука-скарабея, а свет играл на ее шерсти. Ее зеленые глаза посмотрели в сторону отверстия. Ее хвост покачивался в нетерпении увидеть, что человек сделал с этой землей, прежде чем исчезнуть.

— Эндрю! Эндрю! Ответь мне, детка! – крикнула Алекс в дыру. Ее глаза вглядывались в темноту в поисках ответа, и ее сердце замирало по мере того, как ответа больше не поступало. – Эндрю! Ответь мне прямо сию секунду! Дай мне знать, что с тобой все в порядке! – крикнула она вниз, колотя руками по камню, пока ждала возвращения Анты и Абаси с веревкой и лестницей.

Эндрю застонал, приходя в себя. Его правая рука держалась за левое плечо, а боль пульсировала как сумасшедшая. Мир закружился, когда он приподнялся. Удивляясь, почему он промок до нитки, а не тому нормальному ощущению, когда промокаешь до костей от пота, с которым он близко познакомился. Он пошевелил пальцами левой руки, радуясь, что они все еще работают. По крайней мере, он не проснулся покрытым пауками, и это было все, что ему было нужно.

— Эндрю, это не смешно! Отвечай мне! – Эндрю посмотрел в сторону шахты, и его разум, наконец, освободился от разрозненных воспоминаний о том, как он вообще туда спустился. Шипя, он прижал левую руку к груди и поднялся с пола.

— Я здесь!

— О, слава Богу! – Алекс испустила вздох. Прижавшись лбом к камню, она вознесла молитву небесам о том, чтобы ее сын все еще был с ней. – Эндрю, где именно ты находишься? – крикнула она, подавляя в себе инстинкты археолога.

— Я… Я не знаю, – сказал Эндрю, и его голос эхом отразился от стен.

— Что значит "не знаешь"? Конечно, там внизу должно быть что-то, что подскажет тебе, для чего предназначалось это место?

— Нет, мама, здесь внизу ничего нет, только очень, очень странные факелы, – сказал Эндрю, оглядываясь по сторонам.

— Что ты имеешь в виду?! – озадаченно спросила Алекс.

— Они синие. Я имею в виду пламя, – сказал Эндрю, выходя из шахты.

— Синие?! Там внизу есть что-нибудь еще? – спросила Алекс, в то время как она беспокоилась о том, ранен он или нет. Она все еще хотела получить отчет из первых рук о том, что он видел.

— Ничего… за исключением, – сказал Эндрю, склонив голову к единственному пьедесталу.

— Кроме чего?

— Здесь внизу есть пьедестал, но на нем ничего нет, – сказал Эндрю, находя всю комнату странной, учитывая природу камня. Даже он знал, что это место было таким странным, когда египтяне использовали в своих зданиях глиняный кирпич, песчаник, известняк или гранит, а не этот черный полированный камень. – Оникс?

— Что это было, Эндрю?

— Я думаю, вся комната сделана из оникса, – сказал Эндрю своей матери.

— Не бери в голову. Ты можешь подняться сюда сам? – спросила Алекс, в то время как этот лакомый кусочек не давал ей покоя.

— Я не знаю. Я повредил плечо, но я попробую, – сказал Эндрю. Мог он или нет, но он выходил из этой комнаты. Это казалось таким… знакомым, и это пугало его до бесконечности.

— Ладно, не напрягайся, если в этом нет необходимости, – сказала Алекс, переворачиваясь на другой бок, услышав грохот лестницы, когда Анта подбежала к ней.

Эндрю поморщился, когда потянул древко руками. Его теннисные туфли едва давали ему достаточное сцепление с лестницей, когда он поднимался к свету. Он пожалел, что не может воспользоваться левой рукой. Хотя он мог двигать ею, и не было ощущения, что она вывихнута, но все же она была слабой; и он не собирался снова опускаться на это место. Его рука метнулась вперед, ухватившись за край отверстия шахты, в то время как Эндрю тяжело дышал в изнеможении. Хотя в той комнате было прохладно, он все равно подумал бы, что вспотеет, сидя в проеме и собираясь с силами, но он был сух как кость.

— Только посмотри на себя. – Беспокойство матери заставило Эндрю поднять глаза. – Это что, кровь? – Алекс чуть не вскрикнула от этого зрелища.

— Что?! Где?! – Эндрю выразил свое потрясение, оглядев свое тело. Удивляясь, как он так быстро высох, будучи промокшим насквозь.

— Твой лоб, – сказала Алекс, указывая на это место.

— Странно, – пробормотал Эндрю, потирая пальцы друг о друга. Он не почувствовал раны, так откуда же тогда взялась кровь?

— Что не так с твоим плечом? Там посмотрит Анта. Просто продержись еще немного, и мы вытащим тебя оттуда, – сказала Алекс, улыбаясь своему сыну, когда он поднял на нее глаза.

— Ай-ай-ай, – прошипел Эндрю, когда мать обняла его, как только он выбрался из этой дыры.

— Прости, – смущенно сказала Алекс, заправляя прядь волос за ухо. – Билл, отведи Эндрю в медицинскую палатку, чтобы ему осмотрели плечо, – приказала она, нежно поглаживая его спину. – Прости, я обещаю прийти проведать тебя, как только мы все проверим. Я надеюсь, ты понимаешь.

— Хорошо, – кивнул Эндрю. Он знал это. Даже он не мог винить ее за то, что она хотела спуститься туда. Он просто хотел знать, почему это место казалось таким знакомым.

— Почему от него пахло гранатами? – спросила Анта, подходя к Алекс, когда они наблюдали, как Билл выводит Эндрю из святилища.

Алекс выгнула бровь, когда Анта пристально посмотрела на ее сына. Она ни разу не видела, чтобы Анта проявляла какое-либо влечение к Эндрю с тех пор, как он появился в их лагере. Алекс мгновенно почувствовала, что в ней растет ревность. Что с ней было не так?! Она не должна была ревновать, если кто-то другой интересовался ее сыном. Это было вполне естественно для женщины, и все же… что-то внутри нее хотело, чтобы ее сын принадлежал только ей.

— Я сейчас не знаю, – сказала Алекс, снова обращая свое внимание на дыру в полу, пытаясь отвлечься от той очень странной эмоции, которую она испытывала. – Давайте исследуем это странное открытие, с которым столкнулся Эндрю.

****************************

— Чувак, сегодня определенно жарко, – простонал Билл, когда они вышли на жару.

Эндрю посмотрел на небо, а затем вниз на свое тело. Конечно, он знал, что было жарко. Метеосводка сообщила ему об этом. Однако он не почувствовал ни грамма тепла на своей коже, хотя знал, что на улице 49 градусов. – Что, черт возьми, происходит?! – спросил себя Эндрю. Конечно, он был рад, что у него не вспотела задница в тот момент, когда солнце коснулось его кожи. Это было просто слишком странно. Мало того, боль в его плече начала ослабевать, когда они поднимались по песчаной насыпи.

— Бьюсь об заклад, в том месте было хорошо и прохладно? – Билл вздохнул и одернул рубашку, чтобы хоть как-то охладить свою волосатую грудь. – Да, – пробормотал Эндрю, не обращая внимания на то, что его разум пытался осмыслить то, что с ним происходило.

— Ну, вот мы и пришли. С тобой все будет в порядке? – спросил Билл, придерживая полог палатки открытым.

— Конечно, я уже большой мальчик. Папе не нужно держать меня за руку, – пошутил Эндрю. От него не ускользнула ухмылка на губах Билла.

— Хорошо, я посмотрю, смогу ли я спуститься туда и спастись от этой жары, – сказал Билл, заметив, что кожа Эндрю была сухой, как кость, в то время как его собственная слегка блестела от пота.

— Повеселись, – крикнул Эндрю в ответ, когда Билл помахал ему рукой.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила женщина на очень ломаном английском.

Эндрю наблюдал, как ее черные волосы свободно ниспадали на спинку стула, когда она откинулась назад, обмахивая лицо веером. Наблюдая за тем, как она расстегивает блузку, а пот стекает по ложбинке ее грудей.

— Я упал в яму, ударился плечом и, думаю, головой тоже, – сказал Эндрю, поморщившись, когда пошевелил рукой.

— О? – Дерево сдвинулось, когда она выпрямилась на своем сиденье и повернулась, чтобы посмотреть на Эндрю. – Пожалуйста, сними рубашку и запрыгивай на стол, – сказала Акила, и ее карие глаза пробежались по его телу. Ее нос дернулся, когда палатку наполнил аромат свежих гранатов. Ее тело вспыхнуло, когда ее взгляд пробежал по его обнаженной спине. Он бросил рубашку на стол, прежде чем забраться на него сам. Ее бедра покачивались, когда она обходила его. – Скажи мне, насколько сильно болит? – спросила она, ощупывая пальцем его плечо, бросив на Эндрю застенчивую ухмылку, когда его взгляд упал на его руку, зажатую между ее грудей.

— Это было очень больно, но боль такая… – Эндрю сделал большой глоток, почувствовав, как пробуждается его мужественность.

— Да? – Ее обнаженные губы улыбнулись, когда большие пальцы легонько коснулись его плеча.

— Она исчезает быстрее, чем я думал, учитывая, как сильно я ударился об этот камень, – сказал Эндрю, отводя взгляд.

— Да, я так думаю. – Кончики ее пальцев пробежали по его плечу, когда она шла позади него. – Скажи мне, это больно? – Ощупывая большой синяк, который, как она увидела, образовался. Она почувствовала, как напряглись его мышцы, когда ее груди прижались к его спине.

— Д-д-да, – заикаясь, пробормотал Эндрю.

— Что ж, похоже, тебе повезло. Ничего не сломано, ничего не вывихнуто, – размышляла Акила, обходя вокруг стола. – А теперь давай взглянем на эту голову, а? – Ее руки обхватили его голову сбоку, наклоняя ее вниз, заставляя его смотреть на ее грудь.

— Не напрягайся, не напрягайся, – мысленно пробормотал Эндрю. Но это было бы невозможно, так как его члену понравилось то, что он увидел.

— Я не вижу раны. Ты уверен, что ударился головой? – Спросила Акила, возвращая его внимание к ее лицу. – Или это из-за головы, которую ты повредил? – спросила она, и на ее губах появилась соблазнительная улыбка, когда Эндрю ахнул, когда ее рука обхватила его просыпающийся член. – Я думаю, мне нужно проверить, чтобы убедиться, – сказала Акила, не давая Эндрю высказаться по этому вопросу.

Глаза Эндрю расширились при виде его члена. Не то чтобы у него раньше не было минета, и кто он такой, чтобы мешать ей взять его член в рот. Нет. Это была та штука, которая поприветствовала его, когда медсестра вытащила ее из его шорт. Эта… штука… это был не его член! Его член был не таким уж большим и не таким уж толстым. Он был среднего размера, или был таким до того, как провалился в эту дыру. То, что он увидел, когда ее руки пробежались вверх и вниз по его члену, должно было быть 26 сантиметров в длину и трех с 8 сантиметров в ширину.

— Да, это должно быть причиной, – проворковала Акила, возвращая внимание Эндрю на передний план. Ее карие глаза горели вожделением, когда она посмотрела в сине-зеленые глаза Эндрю.

Эндрю слегка застонал, когда ее большой палец потер его головку члена. Сделав сухой глоток, она расстегнула еще несколько пуговиц на своей рубашке, демонстрируя ему свою грудь четвертого размера. Ее темно-коричневые каплевидные соски выделялись на таких же ареолах. Его тело содрогнулось, когда она обхватила ими его член.

— Тебе это нравится, не так ли? – Акила ворковала, слегка прижимаясь своими мягкими холмиками к его члену. Ее язычок высунулся, дразня его, прежде чем ее губы обхватили его грибовидную головку.

— О Боже, – простонал Эндрю. Это был его первый трах между сисек, и он должен был сказать, что ему это очень понравилось. Тем не менее, оставался вопрос: зачем ей вообще это делать?

— Тебе нравятся мои сиськи? – Спросила Акила. Ее глаза смотрели на него снизу вверх, чувствуя, как его предварительная сперма покрывает ее кожу.

— О-о, да, – сказал Эндрю. Его рука вцепилась в край смотрового стола, когда она опустилась на его член.

— Тогда я хочу, чтобы ты кончил на них, – скомандовала Акила, прежде чем облизать заднюю часть его члена.

— Это не должно быть проблемой, – сказал Эндрю. Его голос дрожал, когда она бешено насаживалась на его шест. Бог. Это было великолепно. Его рука лежала у нее на затылке. Левой рукой он подпирался, глядя в потолок палатки. Кто бы мог подумать, что ему будут делать минет и трахать сиськи у черта на куличках. Эндрю, конечно, этого не делал, и не то чтобы он жаловался.

— Давай же, большой мальчик. Обмажь эти сиськи своей спермой, – промурлыкала Акила, поглаживая его член, направляя поток его спермы, когда она вырывалась из кончика его члена. Дыхание Эндрю сбилось, когда она провела кончиком его члена по своим соскам, покрывая их остатками его семени. – Я не вижу ничего плохого. Ты можешь идти, но обязательно возвращайся и повидайся со мной, – сказала Акила, подмигивая и слизывая его сперму со своего пальца.

Эндрю вздохнул, выходя из медицинской палатки. Что, черт возьми, с ним происходит? Что, черт возьми, происходило с его телом? Хотел бы он знать. Он действительно знал, что это должно было быть как-то связано с тем местом, поскольку ничего подобного не происходило до того, как он упал в ту дыру. – Это просто смешно, – сказал Эндрю, качая головой.

— Я просто зашла узнать, как у тебя дела, – сказала Алекс, чувствуя, как ее тело разгорается, когда взгляд сына пробежался по ее телу.

— Очевидно, мне повезло, – небрежно сказал Эндрю, не рассказывая матери обо всех странных вещах, которые произошли до сих пор.

— Хорошо, я рада, – сказала Алекс, выдохнув с облегчением. Она так и слышала, как ее бывший муж ругает ее за то, что она позволила Эндрю пострадать. – Пойдем, я хочу услышать твой рассказ из первых рук, пока ты не забыл, что видел там, внизу, – сказала она, кивая в сторону своей палатки. Ее нос дернулся, когда она почувствовала аромат гранатов, исходивший от тела ее сына, когда она шла рядом с ним. Она задавалась вопросом, почему это было так. Не похоже, чтобы он пользовался незнакомым ей ароматизированным лосьоном, и дезодорант, которым он пользовался каждый день, даже близко так не пах. И почему этот аромат заставил ее разум опустеть, когда ее тело призывало обвиться вокруг него. – Я принесу нам чего-нибудь холодного попить, – сказала Алекс, одарив сына улыбкой, когда он пробормотал – Хорошо.

— Ах, так-то лучше, – блаженно вздохнула Алекс, прижимая ледяную бутылку к телу.

Эндрю безуспешно пытался не смотреть, как капельки пота стекают по ее шее в ложбинку грудей. Его разум представлял, каково было бы ощущать его язык, когда он пробегал бы по ее коже, оставляя за собой след. Эндрю заерзал на своем стуле, когда его плотский разум начал пробуждаться, все еще ощущая гладкость своего члена. Он не думал, что его матери понравится знать, что медсестра отсосала ему меньше пяти минут назад.

— Итак, – доставая маленький диктофон, – это профессор Сандерс, 10 августа, в два часа дня. Со мной Эндрю Маккейн, первый человек, вошедший в потайную комнату. Теперь, мистер Маккейн, пожалуйста, изложите для протокола, что привело к обрушению пола и к тому, что вы оказались в этой комнате, – сказала Алекс, проявляя свою профессиональную сторону. – Ты можешь начать в любое время, когда будешь готов, – сказала она, отвинчивая крышку своей бутылки. Ее глаза изучали его лицо, не замечая ни намека на пот, хотя было 48 градусов. Протянув руку, он остановил запись, когда начал описывать, что он почувствовал, войдя во внутреннее святилище.

— Ты уверен, что это то, что ты чувствовал? – скептически спросила Алекс.

— Я бы не стал лгать об этом. Это просто слишком… чертовски странно, – сказал Эндрю, надеясь, что мать ему поверит.

— Понятно, – скрестив ноги, она откинулась на спинку стула, – очень хорошо, продолжай, – сказала Алекс, перезапуская запись.

— Вот тогда-то я и почувствовал, что пол уходит из-под ног, – сказал Эндрю, стараясь не сводить глаз с лица матери, а не с того, как ее бедро дразнило его. Мышцы под ее кожей двигались, когда она слегка пинала ногой. – Потом я ударился плечом о камень, и мне показалось, что мое тело поворачивалось во все стороны, когда я скользил-кувыркался вниз по этой шахте. Потом, мне кажется, я приземлился в воду под тем пьедесталом, на котором стояла статуя кошки…

— Вода?! Статуя?! – Алекс выгнула бровь и села прямее. – Эндрю, там внизу не было ни воды, ни статуи кошки. Ты уверен, что это то, что ты почувствовал и увидел, а не то, что твой разум пытался объяснить, учитывая твое падение? – спросила она, обеспокоенная тем, что он страдал от сотрясения мозга, зная, что ей придется присматривать за ним.

— Нет, там внизу была вода, иначе я бы не промок с головы до ног…

— Но, Эндрю, ты был совершенно сухим, когда мы тебя вытащили. Одежда так быстро не сохнет, – сказала Алекс, стараясь, чтобы ее вопросы были беспристрастными.

— Я знаю, я знаю. Но там внизу была вода. Я знаю, я помню, как откашливал часть ее, – сказал Эндрю, пытаясь убедить мать поверить ему.

— Хорошо, допустим, я тебе верю, и там внизу была вода, – сказала Алекс, зная, что в бассейне вокруг пьедестала в какой-то момент времени могла находиться вода. И все же, если ее сын говорил правду, то вода никак не могла испариться так быстро, учитывая, что в той комнате было всего градусов тринадцать, а бассейн был абсолютно сухим, когда они с Абаси добрались до дна шахты. Ей нужно было что-то сделать с Абаси. Он становился слишком… дружелюбным с ней. Если бы там внизу стояла статуя кошки, они бы не пропустили ее, а камень просто так не исчезает. – Как ты думаешь, куда она делась? – спросила Алекс, пытаясь заставить сына понять, насколько нелогичным было его заявление.

— Откуда, черт возьми, мне знать! – сказал Эндрю, вскидывая руки в воздух. – Я вроде как потерял сознание, – сказал он, увидев обеспокоенный взгляд своей матери. Что было для него очень странным чувством, учитывая, как она его бросила.

— Ты уверен, что у тебя нет сотрясения мозга? – спросила Алекс, заявляя это для протокола.

— Нет… Я так не думаю. Медсестра не обнаружила или не смогла обнаружить травму головы, – пробормотал Эндрю.

— Ладно, что еще…

— Баст была там, – выпалил Эндрю.

— Что прости?! – спросила Алекс, застигнутая врасплох тем, что он только что сказал.

— Прежде чем я потерял сознание, я мог бы поклясться, что надо мной стояла Баст. Я знаю этот взгляд. Говорю тебе, это была не какая-то резьба, которую я видел на стене. Баст была такой же настоящей, как мы с тобой, – сказал Эндрю, когда мать одарила его взглядом, который сказал ему, что она не верит ни единому слову.

— Эндрю… это были просто истории, призванные заставить людей чувствовать себя лучше, чтобы помочь им, когда придет их время. Боги не реальны, – сказала Алекс, скрестив руки на груди.

— Верь мне или нет. Я знаю, что я видел, – сказал Эндрю, вскакивая со своего места. – С меня хватит! – сказал он, протопав мимо матери.

— Эндрю! – Алекс окликнула его, когда он умчался прочь.

Продолжение следует……

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да – пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.