Пропасть между нами или праздник непослушания. 1

Александра вздрогнула и зябко потерла плечи. За столом опустело и стихло – гости разошлись, побежденные хмелем, муж пал в числе первых и уже наверняка выписывал трели на диване. Сумерки сгущались в такую плотную черноту, что свет от переноски над дощатым столом не пробивался дальше его краев, отчего приусадебный участок исчез до утра. Именинница – миловидная женщина, по-провинциальному неприхотливая и непосредственная, с достоинством справилась с наплывом гостей и теперь готовилась стоически довершить хлопоты финальной уборкой.

— Антон, ну куда ты сейчас поедешь? – по-родственному ласково убеждала она засидевшегося гостя, – оставайся, здесь заночуешь.

— Да, неудобно, Саш, – в голосе мужчины ощущалась вежливая тактичность, – я поеду, а ты иди отдыхай уже, время позднее.

Александра сидела, подперев щеку, на ее лице выражалась не столько усталость, сколько отчужденность. Она дотянулась до смартфона и проверила время – 00:25.

— Какой спать? – с героической ноткой в голосе ответила женщина, – мне через три с половиной часа в рейс, лучше вообще не ложиться. Посуду перемою, да буду собираться потихоньку.

— Ну, тогда я помогу.

— Антон, иди спать, к чему геройствовать, – с усталостью в голосе, вызванной ненужными уговорами, убеждала Саша, – мне не привыкать.

Александра решительно встала с деревянной лавки и, вдохнув полные легкие энергичности, приступила к уборке. Она ловко собирала бокалы и разнокалиберные стопки, составляла тарелки в пизанскую башню и работа ладилась так ловко, что добродетель домохозяйки в этой женщине чувствовалась с несомненной очевидностью. Антон наблюдал за проворными движениями женщины и, не вставая, собирал мелкие столовые приборы в радиусе своего пребывания. За этой незначительной помощью, тем не менее, проявлялось ясное подтверждение его искренней поддержки. Иной на его месте только и готов помочь, как красивыми словами.

Александра соорудила нагромождение посуды и принялась собирать со скатерти остатки обеда местной аристократии – косточки, пробки, огрызки и смятые салфетки. Хозяюшка тщательно стирала красные пятна вина и засохшие кляксы майонеза, так, что стол трясся от ее усердных движений. Антон засмотрелся – налитые груди под розовой футболкой колыхались соразмерно ее телодвижениям и чем тщательнее она вдавливала тряпку, тем размашистее становилась амплитуда под аккомпанемент звона посуды.

Антон не мог отвести глаз от увесистых богатств, они, в зависимости от постановки рук, то вместе раскачивались из стороны в сторону, то вдруг сталкивались друг с другом с тяжелым хлопком. Возможно от безобидного трения о материю, а может и благодаря вниманию со стороны мужчины, соски набухли, как весенние почки и отчетливо выделились под футболкой. Александра продолжала оттирать разводы с белой скатерти.

— Ты хоть знаешь, что у тебя на футболке-то написано? – с хмельным ехидством спросил Антон.

— По-английски что-то, – ответила Александра, не сбавляя усердия, – я немецкий учила.

— I'm Whore, – произнес гость и задумался, стоит ли расстраивать именинницу переводом.

Антон любовался ей, родная сестра его жены, а ведь какие они разные. В отличие от апатичной, прозрачной, болезненной Ксении, Александра была привлекательной и приветливой, черты ее вопреки тяжкому существованию обладали неотразимой привлекательностью. А грудь, так и приложил бы ладони, чтобы насладиться мягкими объемами, податливыми сжатию пальцев, как пуховая подушка. Что до футболки, импортная надпись не должна вызывать тревог – мало кто из местных аристократов мог почерпнуть из школьного курса подобные выражения.

Александра уверенным движением обхватила стопку тарелок и пристально посмотрела на помощника, Антон встрепенулся, он настолько погрузился в откровенное эстетическое любование, что на время отрешился от суровой реальности. Мужчина неуклюже подскочил с лавки, набрал в руки груду немытых стаканов и приготовился следовать за хозяюшкой по неосвещенной бетонной дорожке.

— За мной иди, – наставляла Саша, – только Христом богом прошу, не побей мне тут всю посуду.

— Постараюсь, – натужно ответил Антон с нотками сожаления, что вызвался помощником в столь ответственном деле.

Мужчина вышел из островка света и ощупью пошел в сторону шагов Александры и издаваемого благодаря им лязга керамики. Он даже успел догнать женщину и случайно в темноте ощутил ногой прикосновение к ее бедру.

— Нуу, не толкайся, – наигранно обиделась Саша, – я же упаду с дорожки.

— Я случайно, – ответил Антон извиняющимся тоном.

— За случайно бьют отчаянно! – и после паузы добавила, – Да, шучу я.

Так, прижимаясь друг к другу бедрами, они дошли до дома, Саша, повозившись в темноте, кое-как включила свет и оба вошли в дом.

— Антон, ты тогда таскай посуду на кухню, а я пока воду поставлю греться. Хорошо?

— Хорошо, зай.

Мужчина оцепенел от нечаянно брошенного слова. Под пристальным взглядом Александры он почувствовал себя виноватым. Выражение, правда, соответствовало поводу – обычно он выполнял хозяйственные поручения супруги и теперь подсознание ошибочно подсказало ему словечко. Да, бесспорно, назвать заей эту привлекательную даму польстило его достоинству, хоть и случилось это неумышленно. Алкоголь, как можно было подумать, здесь совершенно не при чем, он уже успел выветриться и оставил только смелость, словоохотливость и странное чувство нереальности происходящего.

Александра нахмурила брови, но это выражение только добавило ей очарования. Она хмыкнула и нарочито застенчиво отвернулась, чтобы продолжить хлопоты. Антону не оставалось ничего, кроме как спрятать в темноте свое виноватое лицо и компенсировать проступок усердной работой. Он курсировал между островками света и каждый раз молча составлял посуду, стараясь издать как можно меньше звона, как будто он мог усугубить его грех. Когда гость закончил, Саша стояла возле раковины и зачерпывала нагретой воды, чтобы до блеска отмыть горы посуды.

Антон присел на стул и откинулся на стену, невольно он любовался своячницей. Темно-зеленые леггинсы так гармонично облегали женское тело, что от их присутствия натуральная красота совсем не потеряла, возможно, наоборот, эластичная материя только подчеркивала изящные пропорции и придавала форму широким, крутым округлостям. Привлекательные черты не отпускали внимание Антона: широкие бедра обладали зрелостью и упругостью, икры затвердели и напряглись, а попа так круто переходила округлостями, что полушария солидно выделялись над бедрами. Антон ощутил вынужденную эрекцию и закинул ногу на ногу.

— Чего молчишь? – ласково спросила Саша, не прекращая намыливать губкой мокрые стаканы, – хочешь правду?

— Хочу.

— Знаю я, что на футболке написано, – призналась женщина, не оборачиваясь, – на рынке у сельсовета выбор, сам знаешь, не велик и из тех, что мне подошли обе были с надписями.

— А почему вторую не выбрала?

— The Slut? Так это то же самое, оказывается! Только звучит вульгарнее.

— Понятно, – с улыбкой ответил Антон, – Шлюха.

— Что?

— Да нет, ничего, – ответил задумчиво мужчина, – мою хрен заставишь такое одеть.

— Что, совсем все плохо? – участливо спросила Саша и обернулась.

Она, не выпуская мыльной губки, тыльной стороной запястья стерла ручеек пота со лба и сдвинула упавший пшеничного цвета локон. До чего же роскошной женщиной находил он сестру своей ледяной, безразличной супруги. Раньше он подавлял в себе эти мысли, не позволял им укорениться в душе, теперь они вырвались и наверстывали упущенное.

— Да нет, нормально все, – Антон сам был не рад, что позволил себе минутную слабость.

— Антон, она же всегда такой была, – вкрадчивым голосом сообщила Саша, – я вообще сомневалась, что вы хоть полгода проживете, если честно.

Антон опустил глаза, греховная страсть разрасталась в его душе все сильнее и уже распирала комком в горле, душила, мешала дышать. Саша вернулась к посуде, она что-то без умолку рассказывала, как нарочно перенося вес с одной ноги на другую, отчего сдобные ягодицы перекатывались и по очереди образовывали глубокую складку между крепким бедром и крутой, мягкой округлостью. Антон ее не слышал, он боролся с наваждением и вид ее аппетитного зада предрешил исход этой борьбы. Поединок с собственным желанием – это самое тяжелое, с чем может столкнуться человек. Поражение могло означать полный крах и разлад в семье.

Внутреннее напряжение мужчины достигло такой степени, что он не слышал и не видел происходящего вокруг, член зудел от пробегающих токов и томился в тесноте джинсов. Антон даже ощущал сырое пятно – верный спутник вожделения, как мальчишка он сочился при виде одетой привлекательной женщины. Он не реагировал на слова обольстительной своячницы и даже когда она на кухонном столе расставила тарелочки с колбасой и сыром, не обратил внимания. Из оцепенения его вывел стук бутылки.

— Посидим же еще чуть-чуть? – с доверчивым взглядом спросила Саша, – до рейса еще два часа.

— Да, посидим, конечно, – Антон сбросил задумчивость, – ты надолго в рейс?

— Три дня до Тюмени, да три обратно, – с ноткой героичности сосчитала Саша, – считай неделю в поезде.

— Ого-го! Тяжело, – ввернул восхищенный мужчина, – а как семья?

— А что семья? Чай не маленькие уже, справляются.

Саша поджала ногу и обняла коленку левой рукой, правой она взяла бутылку и налила по полрюмки.

— Ну что, за здоровье!

Прозвучал глухой звон стопок и оба опрокинули, Саша поморщилась и отправила вслед за отравой тонкий ломтик колбасы.

— Хороша водка, – похвалил Антон, осипшим голосом, – мягкая. Так, ты вот так и бросаешь муженька на неделю без секса?

— Анто-о-о-н, о чем ты вообще говоришь? – разочаровано завела Саша, – какой нахрен секс? Этому увальню танчики одни да телевизор на уме. Секс…

— Да ну, не преувеличивай!

— Да, правду говорю, вообще не обращает внимания, сначала думала, он завел кого-то, даже дочку подозревала, потом махнула рукой…

Александра печально опустила глаза и оперлась подбородком в коленку. Она понуро свела брови и впала в задумчивость.

— Саш, прости, я не хотел.

— Да нет, ничего, ты тут причем?

— Да, просто я не думал… Я б не слезал…

— В смысле? – Александра метнула в мужчину пронзительный взгляд.

Антон снова попал в просак, он безмолвно шевелил губами, силясь подобрать слова оправдания: "Ты не подумай…я это…просто ты такая красивая…я бы на его месте…в смысле".

"Ладно, поняла я, не напрягайся", – с этими словами она сначала выставила ногу на пол, потом резко встала и вышла с кухни. Антон от сожаления сжал голову и терзал себя за необдуманные слова. Он сидел, уперев локти в стол, и держал лицо между ладоней, как это бывает с теми, кто поддался губительному искушению. Неприятный инцидент в лучшем случае грозил обидой ни в чем не повинной именинницы, а жаль, хорошая ведь баба. Надо уходить.

В разгар самобичевания Антона, когда он разматывал клубки одних и тех же мыслей, женщина вернулась в комнату. К облегчению и удивлению гостя она держала в руках устройство, назначение которого не являлось загадкой – розовый силиконовый фалоиммитатор с черным регулятором снизу.

— Вот теперь мой любовник, – с простодушной улыбкой Саша покачала в руке игрушку, когда села на свою табуретку, – и в дорогу с собой беру и дома иногда…

Антон оживился, свойское признание воодушевило его – обиды удалось случайным образом избежать! Он выпустил голову из жестоких самоуничтожительных тисков, сложил руки на столе и улыбался, глядя прямо ей в глаза. Своячница продемонстрировала работу устройства – она повращала регулятор снизу и член начал мелко вибрировать, издавая соответствующий звук. Тогда Саша приложила полупрозрачную головку к щеке и надавила, она в хмельном неистовстве наслаждалась символичным прикосновением к своей бархатистой коже.

— Вот, такая вот штуковина, – застенчиво пояснила она, встрепенувшись.

Желание нарастало глубоко внутри и не отпускало ее, руки не желали расставаться с пронизанным венами дрожащим стволом. Отвечая на ласковый взгляд Антона, она водила искусственным членом по шее и вдруг задержала его на остром, выпирающем сквозь ткань соске. От удовольствия она даже закусила нижнюю губу и запрокинула голову.

— Оууу, Оуууу, хватит, – Саша затормозила вышедшую из-под контроля игру, – надо менять тему.

Ее лицо зарделось от прелестной стыдливости и ушки под русыми спадающими локонами заметно покраснели.

— Муж-то не найдет? – с улыбкой спросил Антон.

— А-ха-ха, муж…, – с иронией ответила Саша, – муж как раз и купил. Да, да! А что ты смотришь? Именно он. Ну, сначала, конечно, для остроты ощущений. Кто ж знал, что он себе заместителя приобрел?

Антон пожал плечами. Он искренне сожалел, кто бы мог подумать, что такой роскошной особе составляет партию эта бездушная, дешевая резиновая игрушка на батарейке.

— Не, ну сначала все было просто великолепно, – Александра уступила потребности быть откровенной, она и сама не замечала, как распалилась, перемещая вибрирующую залупу с одного соска на другой, – и его заводило, как я в себя эту штуку сую. Потом вообще казалось, что я с двумя мужчинами в постели. Можешь себе вообразить, мужу сосу, а это трахает? Да что там, бывало, пока муж в жопу ебет, самотык в пизде дрожит. Аж коленки подкашивались.

Саша печально вздохнула и зажала игрушку бедрами. Антон не мог его видеть, но вздымающаяся грудь с торчащими почечками и вздувающиеся ноздри намекали на благоприятный исход разговора. Хотелось надвиснуть над столом и посмотреть, как раздвоенный персик под обтягивающей тканью леггинсов прикасается к дрожащей поверхности искусственного пениса.

— Ой, щас кончу, – прерывистым голосом, будто собираясь чихнуть, откровенно призналась Александра, – ой, хорошо.

— Саш, может по-взрослому? – несмело спросил Антон, – я тоже завелся.

— Нет, нет, нельзя, – зажмурившись отвечала женщина, – нельзя, нельзя! Если хочешь, попу потрогай и все.

Александра сама встала и, удерживая фалоиммитатор между бедер, просеменила по полу и встала перед гостем. Антон не заставил просить себя дополнительно, он приблизился к своячнице и сложил ладони на упругих полушариях ягодиц. Мужчина чувствовал тепло и аромат женского тела, пристально смотрел на вздрагивающую промежность и изящные пальчики на вибраторе. Вдруг Саша разжала бедра и вибратор упал безжизненной железякой, взамен она прижала пальчики к расщелинке и начала растирать с хлюпающими звуками. Антон наслаждался неожиданным везением, он гладил попу своячницы, сжимал упрямые ягодицы и хлопал по ним.

Пальцы Саши ускорились, они почти утопали в зыбкой плоти, сдерживаемые эластичной тканью и внезапно женщина наклонилась, прогнула позвоночник, втянула воздух сквозь зубы и забавно фыркнула. Она лишилась сил и осела на пол, сложив голову на колени Антона и позволила ему ласково гладить по волосам. Так они сидели в полной тишине до самого утра. Мужчина водил пальцами по нежной коже и шелковистым волосам и наслаждался первой близостью душ.