Пунитаялини. Глава 3: Игры со шлюхами

«Bоy, yоu vе bееn а nаughty girl yоu lеt yоur knickеrs dоwn”*.

Джо сиял. Глаза горели наслаждением плотью. Он был сейчас силен страшной силой счастья, и не покориться этой силе было невозможно. Описал пальцем полукруг. Соблазнительница, мягко улыбаясь, повернулась к нему задницей — над ней, красиво вылепленной, проступали две нежные ямочки. Её тело было прекрасно, совершенно прекрасно. «А теперь наклонись к столу и слегка потряси задом», — прошептал Джо. Эшли покорно прогнулась. Её промежность с сочными губами уставилась на Джо. На этих губах змеилась странная волнительная улыбка. «Нет, не так глубоко. Не прогибайся так глубоко». Она слегка выпрямилась. «А сейчас, оглянувшись, слегка похлопай по заднице, совсем чуть-чуть».

«Хочешь, растяну попу руками?» — спросила Пунитаялини с оглядкою. «Чтобы увидеть коричневое колечко ануса? — выразился литературно*. — Нет, ну прибереги же лакомство про запас». И, вставая, шагая по-медвежьи, подошел, ткнулся членом в упругий, одновременно податливый зад. «Ррр, — зарычала она, — Не перевозбуди меня». — «У кого такие красивые зеленые глаза?» — «О, ты это очень вовремя приметил. А мне казалось, смотришь только на сиськи и между ног. Да, зеленые-зеленые: у мамы мать португалка, а отец — настоящий индийский раджа». — «Так ты тогда сеньорита?» — отвесил вдруг резкий шлепок. «Ауч! — взвилась Пунита. — Ты что, охренел, мы так не договаривались!» И, с напускной рассерженностью: «Хорошо, грубиянище, если хочешь поиграть в БДСМ, то сначала хотя бы поласкай жопу своим дружком… Да не так рьяно! Cлегка, легонько, а то я кончу. О, йеее… Кстати, у меня есть наручники!» — «Ты носишь в рюкзаке наручники?» — «Конечно! Каждая начитанная девушка должна носить. Мало ли?!»

«Я вот думаю, что с Гейтором делать. Он уже мылится спать. Отнесу-ка в ванную». И то верно: попугай зыркал с каким-то безнадежным отчаянием, хотя и ругался с обычным остервенением. «Не знаю, зачем ты всюду таскаешь за собой это животное». — «Зачем, зачем… Cкучно без пустой говорилки. Крок лучше, чем радио или телевизор. И, сдается мне, несмотря ни на что, у него добрая душа». — «Оу?! Слушай, в ванную свой TV не ставь. Ванная нам может самим пригодиться, крокодилам там не место. Засунь-ка лучше под стол. Мы будем безобразничать на высоте и без болотных комментаторов», — хихикнула Ялини.

Вытащила из рюкзачка какие-то упаковки, и вот уж на кровать повывалились блестящие железки с ключами. «Купила четыре пары. Классно?» — «Конечно классно. Ложись, счас засобачу. Вашу руку, миледи». — «Мою? Бэйби, начнем с тебя. Не то ты излупишь своими ручищами мою задницу в кровь; что скажет бедная мамочка», — посмотрела молящим взглядом. Играясь, толкнула Джо голым телом, завалив на кровать и, ерзая, хихикая, ласкаясь и целуя, стянула с него штаны; обворожительно и многозначительно улыбаясь, сдернула трусы. «Ой, я думала, будет хуже. А он вполне себе ничего! Как раз для нераздолбаной девчонки типа меня, — игриво закусив губку. И, шепотом, — Ну, кролик, чего ты? Все будет хорошо, доверься мне. Я же тебе доверилась, а?!» И, елозя божественным лобком, промежностью и попой по члену, лаская мужское тело, нашептывала: «О, я вот-вот кончу. Такой милый стройный крепыш. О, йеее… И кроватка приличная, есть где подковаться. Так, не балуйся. Ручки вверх. Так… Теперь выпрямил ножки…»

Конечно, было обещано, почти что гарантировано райское блаженство. Затем сказала деловито, сухо: «Закрой глаза и ни о чем таком не думай. У меня где-то завалялся презик. Вот я его!» Вскочив с кровати, захохотала: «Игра окончена, ты проиграл! Давай, рассказывай, что там у нас в саквояжике». (Ну и сука. Зачем доверился? Дурак). Холодно, не подавая виду: «Блаженство уже наступило или я грежу? Воистину, мне никогда не было так хорошо, как сейчас, в твоих наручниках, на нашем уютном ложе. Иди ко мне, Пенни-Пенелопа. Я распотрошу нашу норку, как оголодавший суслик. Или что там сейчас у тебя, — влажная пещерка? Обогрею пещерку жарким пещеристым телом». Она смотрела с сердитым удивлением: «Ну ты, болван! Хватит дурачиться. Что носишь в кейсе?»

Он издал стон узника, пробудившегося ото сна в мрачных застенках; ответил зловещим шепотом: «Клубок маленьких, но очень ядовитых змей. Не советую рисковать. Они очень шустрые, даже пошустрее тебя будут». — «Хи-хи, а я люблю змеек, они — к богатству», — но взгляд настороженный. (Полного торжества не будет. Найду — убью). Махнула рукою: «Всё вы врете, синьор неудачник», — и забегала по комнате в поисках кейса. Прогнувшись, отставив зад — он успел на него плюнуть — заглянула под кровать: «Ну кто же так прячет, малыш. Нет, чтобы закопать на мусорке». (Ага, как будто было до этого. Сука сучная. Циничная тварь — быстренько подкрасила в ванной губы — а как же?! Не забыла пописять на дорожку?!) «Милая, если ты пописяла, то сдерни за собой. Давай и при расставании соблюдать элементарные приличия». Она, в дверях, свирепея: «Чао, идиот, кретин, похотливая скотина. Бай-бай, неудачник!»

И только когда захлопнулась дверь, Джо дал, наконец, выход чувствам. Сокровища похищены, свет померк, всё погружается во тьму. Теперь главное — не захлебнуться эмоциями. Вот так, — блеванешь от отвращения к себе, и захлебнешься. Утром придет сеньорита прибираться, всплеснет руками, украдкою тронет член, и благопристойно-озабоченно убежит звонить в полицию. Хотя нет, она же может, по нынешним временам, позвонить с мобильного… Тварь! Шлюха! Но какая актриса! Да нет, просто я — полнейший кретин. Внимательнее надо было спектакль смотреть, в лица актеров вглядываться, а не глазеть на костюмы да декорации. Убью суку! «Какая актриса умирает!» — воскликнет, падая и хватаясь за несуществующее сердце… (Так он веселил себя, борясь с отчаянием. И опять, на разные лады: «Сука, шлюха, тварь… «) (Если кричать, то, может… Стукачи-соседи позвонят на фронтдеск и сообщат консьержу?) О, как ему сейчас хотелось, чтобы за стеною оказались именно такие, ну, знаете, из этих: «В соседнем номере кто-то так громко храпел всю ночь, мы никак не могли уснуть. Что? А почему это они должны там спать? Э, да вы мне ещё и грубите?! Ну-ка позовите своего менеджера! Фу, какой невоспитанный грубиян, а еще с людьми работает?!»

Но Крок Гейтора он точно разбудил. Тот, наверное, наблюдал его страдания, презрительно нахохлясь; проскрипел: «Большое спасибо. Спокойной ночи, дурак!» И опять, — спасибо и спокночи. И еще раз. «Загадай желание, — сказано было вдруг. — Загадай желание, олух!» — «Этому я тебя не учил. Наслушался телевизора?!» — рассердился и удивился одновременно Джо. «Загадай, загадай желание… желания», — защелкал Гейтор своим попугаичьим язычком.

Джо мечтательно зашептал: «Крок, слышишь меня, грязный крокодил? Хотелось бы, чтобы эта шлюшка, циничная тварь — я говорю про ту смазливую воровку — возвращалась к тем, кого обворовала. Слышишь?! Возвращалась. Раздевалась. Становилась на колени. И искренне-искренне молила о прощении. Да-да, именно! — выкрикнул он в ответ на насмешливое покашливание. — Молила, мать её, на коленях и нагишом. Жарко шептала: «Я сделаю всё, что прикажете, лишь бы замять возникшее между нами недоразумение». Представив сценку, Джо засмеялся. Затем, расслабившись в «оковах любви», закончил свои излияния: «А оргазм, который ей так нужен, просто необходим как воздух, получала бы только тогда, когда я наставляю эту закоренелую преступницу и развратницу на путь истинный, а мой член штурмует стены её порочного влагалища». Тут он, удивленный высокопарностью слога, сконфузился. Умолкший было попугай вдруг опять зацокал языком и возмутительнейшим манером захохотал. «И чтоб ты сдох, животное!» — прорвало Джо от всех этих издевательств судьбы.

— — —

* — «Боже, а ты была распутницей, сняла свои трусы» — из песни «I Аm thе Wаlrus», «Thе Bеаtlеs», Леннон / Маккартни.
* — Скорее всего, имеется в виду изобилующая штампами бульварная, а то и порнографическая литература.