Пустоши: Против течения. Глава 4

КУРТ

В то время как ребята, уничтожившие броневики, ломанулись на юг, мы движемся на восток. Там находится небольшая, но хорошо укреплённая военная база с приличным запасом топлива и несколькими единицами бронетехники. Всё это может нам пригодиться. Не так давно я приказал парням из другого лагеря захватить эту базу. Благодаря информации от “Заклеймённых” удалось выявить сильные и слабые стороны гарнизона. Это должно было помочь минимизировать потери с нашей стороны. Если всё пошло по плану, а не по мягкому месту, то к моменту, когда мы доберёмся до базы, она уже будет под контролем моих ребят. Заодно можно будет выйти на связь с Колином, и узнать, как скоро прибудет “Немезида”.

Пару раз в небе появляются боевые вертушки, от которых нам удаётся спрятаться, не попавшись армейцам на глаза. Поначалу всё идет относительно спокойно, но уже после заката, когда мы делаем второй привал, на нас нападает стая троглодитов. Раздавая тварям свинцовые угощения, не позволяю мутантам приблизиться. У одноглазого Хью с этим серьёзные проблемы. Мало того что он не может попасть троглодитам в головы, так у него в какой-то момент ещё и автомат заклинило. От стоящей в сторонке Джоди нет никакого толку. Да и что она может сделать без оружия, кроме как попробовать отвлечь монстров на себя? Ничего.

Нейтрализовав мутантов со своей стороны, спешу на помощь брату, отбивающемуся от наседающих троглодитов штыком. Дырявлю уродцам котелки, но делаю это недостаточно быстро. Одна из тварей, прежде чем ей в затылок прилетает несколько грамм свинца, успевает цапнуть Хью за правый бок. Твою мать, только ни это! Приподняв рубашку, хмурый Хью осматривает место укуса, затем переводит взгляд на Джоди.

— Дай антидот! – приказывает он девке.

Сняв рюкзак, Джоди начинает искать лекарство. Пока она это делает, вдвоём перетаскиваем подстрелянных мутантов в одну кучу и поджигаем. Тратить на такое зажигательную гранату было жалко, но на сбор веток и разжигание костра совсем не было времени. Твари в любой момент могли ожить и вновь броситься на нас. Отыскав таки антидот, Джоди передаёт его Хью. Глядя, как братец вкалывает лекарство, надеюсь, что всё обойдётся.

Раньше антидот был гарантированным спасением от мутации в случае укуса. Теперь же это лотерея с пятидесяти процентным шансом на успех. Не так давно в Пустошах завелись троглодиты, от яда которых ещё не создали лекарство. Проблема в том, что внешне от своих менее заразных собратьев эти твари никак не отличались. По крайней мере, я никаких видимых различий между ними не заметил.

— Ты как? – спрашиваю у Хью.

— Нормально. Бок побаливает, но не слишком сильно. Если вдруг появится желание перегрызть тебе глотку – сообщу об этом заранее, – отшучивается братец.

Не разделяю его веселья. Подействовало лекарство или нет, станет ясно позже. Очень надеюсь, что подействовало. По-быстрому перекусив, продолжаем путь. Джоди отправляем вперёд, наконец-то выдав девке оружие, а сами плетёмся следом. То и дело с опаской поглядываю на братца. Хью старается этого не показывать, но я вижу, что с каждой минутой ему становится всё хуже и хуже. Грёбаный антидот не подействовал. В какой-то момент братец теряет равновесие и падает, но я успеваю вовремя его подхватить.

— Ну вот и всё, – бормочет он обречённым тоном.

Похоже на то. Уложив брата на землю, забираю у него оружие и куртку. Ничего из этого ему уже не пригодится. Передав всё это добро Джоди, беру Хью на прицел.

— Скажешь что-нибудь напоследок? – спрашиваю я, касаясь спускового крючка указательным пальцем.

— Скажу. Дай этим ублюдкам как следует просраться, – бормочет он, сумев напоследок выдавить из себя улыбку.

— Обязательно дам.

Нажав на спусковой крючок, не позволяю брату превратиться в кровожадную тварь. Не знаю, пронеслась ли у Хью перед глазами, точнее перед глазом, вся жизнь прямо перед выстрелом. Но пока смотрю на бездыханное тело брата, невольно вспоминаю все самые яркие моменты из нашей жизни, коих оказывается немало. Вспоминаю, с каким трудом мы выживали на родине, как переплыли океан, и как строили далеко идущие планы на дальнейшую жизнь. С трудом отогнав воспоминания, поворачиваюсь лицом к Джоди.

— Пошли, – коротко бросаю я.

Оставив труп Хью позади, дальше идём вдвоём. Стараюсь сосредоточиться на наблюдении за местностью, но в голове крутятся лишь мысли о мёртвом брате, которому я собственноручно пустил пулю в голову. Я лишился единственного близкого человека, с которым сумел выйти живым из кучи передряг. Почему, мать вашу, удача отвернулась от нас именно сейчас?! Боль от потери близкого человека вскоре вытесняет гнев, а руки сами сжимаются в кулаки. Хочется дать ярости вырваться наружу, рвать и метать, сделать кому-нибудь очень больно. И это самый “кто-то” поблизости всего один – Джоди. Но просто так с кулаками на неё я не бросаюсь. Мне нужен повод. Любой, даже самый незначительный.

Резко ускоряюсь. Девка делает то же самое, не отставая от меня ни на шаг. Жду, когда эта подстилка попросит остановиться, чтобы хоть немного отдохнуть. Не просит, хотя отчётливо видно, что девка устала. Примерно через час всё же делаем привал. Сам жую фрукты и консервы, а Джоди не даю даже глотка воды. Девка не жалуется. Когда поднимается ветер, и на улице становится холоднее, забираю у этой подстилки куртку Хью. Но и на это девка никак не реагирует, чем окончательно выводит меня из себя. Да пошло оно всё на хер! Мой брат мёртв! Его не вернуть! А ты жива и невредима. Как тебе такой повод, сучка?

Грубо повалив Джоди на землю, запускаю руку ей в штаны. Резко ощупывая сухую промежность, подумываю о том, не попробовать ли загнать в девку весь кулак, но в итоге ограничиваюсь тремя пальцами.

— Почему Хью погиб, а ты до сих пор жива? – спрашиваю я, и, не дожидаясь ответа, начинаю грубо разрабатывать дырку Джоди.

Загоняю пальцы как можно глубже, осознанно стараюсь сделать девке как можно больнее. Вот только Джоди никак на это не реагирует. Просто лежит подо мной, словно бревно, не издавая ни звука, и даже не моргает. Воспринимаю это безразличие как пощёчину, ещё больше зверея. Наигравшись с сухой дыркой, снимаю штаны и кладу свой прибор на лобок Джоди.

— Давай, сука, поработай рукой! – приказываю грозным тоном.

Девка покорно берёт моего вялого дружка в свою тощую ручонку и начинает водить по нему ладошкой.

— Быстрее, тварь! – повышаю голос.

Девка ускоряется, и вскоре мой член становится крепок, как гранит. Рывком загнав своего дружка в просторную дырку, начинаю резко трахать Джоди. Запустив руки её под майку, грубо тискаю девку за её дойки, сильно сжимая соски. Чего застыла, потаскушка? Кричи, рыдай, пытайся скинуть меня или выцарапай мне глаза! Сделай хоть что-нибудь! Хотя бы как-нибудь намекни, что происходящее тебе не нравится или наоборот, ты от этого кайфуешь. Бесполезно. Пока я резко загоняю в неё свой член и грубо мну сиськи, девка смотрит мне в глаза, не издавая ни звука. В её взгляде вижу лишь усталость и безразличие. Такое ощущение, что если я сейчас достану нож и попробую выпустить ей кишки, она и ухом не поведёт. Грёбаная кукла!

Решив поменять позу, закидываю ноги Джоди себе на плече. Едва её майка задирается, оголяя пупок, замечаю на животе девки глубокий рубец, и догадываюсь, что остался он после аборта. Его вид слегка меня отрезвляет. Трахать Джоди не перестаю, но теперь делаю это не так резко. Твою мать, что же я творю? И зачем я это делаю? С какой стороны не посмотри, Джоди не виновата в смерти Хью. Она просто попала мне под горячую руку, когда мне нужно было на ком-то выплеснуть гнев и боль от потери брата. Упрекал тех трёх придурков, за то, что они глумились над этой убогой куклой, а сам оказался ничуть не лучше. Я всегда уважал грубую силу и презирал слабаков. Вот только станет ли по-настоящему сильный человек без причины набрасывать на более слабого, точно зная, что никакого ответа не последует? Не станет. Настоящие хищники нападают на равных по силам или более сильных противников. А на больных и беспомощных набрасываются лишь шакалы и гиены.

Тем не менее, довожу дело до логического конца. Загнав член до упора, под завязку заполняю пещерку Джоди своим семенем. Сделав ещё пару глубоких толчков, убираю ноги Джоди со своих плеч и вытаскиваю член из её вагины. Пока смахиваю на траву остатки выделений, девка как ни в чём ни бывало достаёт из кармана платочек, и принимается протирать свою пещерку, из которой вытекает сперма.

— Полегчало? – спрашивает Джоди, приведя себя в порядок и надев штаны.

— А сама-то как думаешь, идиотка? Я лишился родного брата. Прикончил его собственными руками. Ты знаешь, каково это? Знаешь?! – повышаю голос почти до крика.

— Знаю.

Одно единственное слово гасит гнев, словно разгорающийся лесной пожар.

— Ну раз знаешь, расскажи, – требую я.

— Мой старший брат пытался сбежать из Цитадели, но побег сорвался. Его и остальных беглецов поймали, сильно избили и распяли, а меня заставили вбивать гвозди ему в руки, – рассказывает Джоди.

— Что значит, заставили? Как?

— Если бы я отказалась, это пришлось бы сделать нашей сестре. А ей на тот момент было всего девять лет.

— То есть, твоего брата распяли у тебя на глазах, заставив поучаствовать в его казни?

— Да.

— И как долго он провисел, прежде чем его сняли и закопали?

— Не знаю. Надсмотрщики редко снимают трупы. Возможно, он до сих пор висит во дворе Цитадели.

— А твоя сестра? Что стало с ней?

— Тоже не знаю. Через неделю её кому-то продали, и я больше никогда её не видела.

Слушая эту историю, не могу поверить своим ушам. Жестокость работорговцов ничуть не удивляет. Когда дело доходит до наказаний, человеческая фантазия не знает границ. Удивляет реакция Джоди. Обо всём этом она рассказала совершенно спокойным голосом, будто мы сейчас погоду обсуждаем или какую-нибудь другую ерунду. Может, она всё это выдумала, что подлизаться ко мне? Да нет, не похоже. С такими вещами не шутят. Что ещё эти злобные ублюдки с тобой делали, раз даже о таких зверствах ты рассказываешь так спокойно, будто это произошло не с тобой, а с кем-то другим? Задаюсь этим вопросом, но тут же понимаю, что знать на него ответа не хочу, хотя раньше от избытка впечатлительности не страдал. На смену раздражению приходит усталость, а вместе с ним и желание отмотать время на несколько минут назад. Увы, такой способности у меня нет.

— Объясни мне, что с тобой не так. Потому что сам я этого понять не могу, хотя вроде и не дурак. Ты вообще живой человек или кто? – спрашиваю я, пристально глядя девке в глаза.

Джоди ничего не отвечает. Либо не хочет, либо не знает, что сказать.

— Что, слишком сложный вопрос? Ладно, вот тогда вопрос попроще: ради чего ты живёшь? Пока ты была рабыней, тебя жёстко трахали все кому не лень. Сейчас ты свободный человек, но об тебя по-прежнему вытирает ноги каждый встречный. Сумеем мы уничтожить “Альянс” или нет, твоя жизнь от этого никак не изменится. Вот и скажи мне, ради чего ты живёшь, если вся твоя жизнь – это один сплошной повторяющийся круг ада, в котором, по большому счёту, ничего не меняется.

— Я стараюсь об этом не думать, – отвечает Джоди практически сразу.

И у тебя это отлично получается. Ты существуешь, а не живёшь. Что бы я ни делал, как бы по-скотски к тебе не относился, твоя реакция на происходящее останется неизменной. Нельзя сломать то, что и так уже сломано. Придя к такому выводу, возвращаю Джоди куртку Хью, а заодно приказываю ей поесть. Благодарности за такое “великодушие” не жду. Лишь возвращаю то, что сам и забрал. Оставив приступившей к трапезе Джоди автомат Хью, говорю девке ждать меня, а сам иду осматривать окрестности. Брести всю ночь, рискуя нарваться в темноте на каких-нибудь бандитов или мутантов было рискованно и нецелесообразно. Гораздо лучше где-нибудь поспать, а как только станет посветлее, продолжить путь. Побродив по окрестностям, нахожу разрушенное одноэтажное строение без крыши и одной стены. Так себе местечко для ночлега, но найти что-то получше вряд ли получится. Надеюсь, в ближайшее время не начнётся дождь и не поднимется ветер. Денёк выдался на редкость поганый. Надеюсь, хоть ночка будет спокойной.

ДЭВИД

С утра пораньше Эмма, а вместе с ней и Джейк, куда-то свалили. Куда именно, не знаю, и расспрашивать не хочу. Мэттьюз уже наверняка всем растрепал, что раньше я состоял в “Альянсе Неволи”, а этих ребят здесь заслуженно не жалуют. Так что откровенничать со мной вряд ли кто-то будет. Ну и пусть. Не очень то и нужно. Однако судя по тому, что меня никто не сторонится, а косо поглядывает только Джим Прайд, оставшийся на корабле за главного, нелицеприятные факты моей биографии ещё не стали достоянием общественности. Поздно вечером, когда солнце уже успело спрятаться за горизонтом, выхожу подышать свежим воздухом. Прогуливаясь по палубе, замечаю скучающего Алекса, сидящего на бортике.

— Поосторожнее, а то свалишься, – предостерегаю мальчишку.

— Не волнуйся, не свалюсь, – уверенно отвечает пацан.

Подхожу ближе.

— Скучаешь?

— Скучаю.

— Может, чтобы время скоротать, в карты перекинемся?

Алекс хмыкает.

— В карты? С тобой? Издеваешься?

Всё-то ты обо мне знаешь, маленький засранец. Когда и от кого узнал про мои шулерские навыки, непонятно.

— Ты не знаешь, Эмма и Джейк ещё не вернулись? – спрашиваю я, не особо рассчитывая услышать что-то ценное.

— Нет. И сегодня точно не вернутся. Завтра, скорее всего, тоже. Не успеют, даже если очень сильно поторопятся.

— То есть? Ты знаешь, куда они направились?

— В Цитадель они поехали.

Услышав это, немного напрягаюсь. Для руководства “Альянса Неволи” я фактически дезертир. К беглым надсмотрщикам эти ребята относятся ненамного лучше, чем к беглым рабам. Неужели визит Эммы в Цитадель как-то связан со мной? Да нет, бред какой-то. Эмма явно не идиотка. Не стала бы она тратить время и так рисковать из-за такой ерунды. Наверняка это просто совпадение, и не более того. У неё могли появиться и другие причины отправиться в гости к Сэведжам. Как бы она и её дружок не остались в Цитадели насовсем.

— А вот с этого места давай поподробнее, – требую я.

— Да какие подробности? Что подслушал, то и рассказал. Зачем они туда отправились и когда вернутся, я не знаю, – отмахивается от меня пацан, после чего слезает с бортика.

Ясно. Жаль. Какое-то время просто стоим молча и смотрим на воду.

— Тоскуешь по ней? – вдруг интересуется Алекс, прервав паузу.

— Немного, – отвечаю я, не став уточнять, о ком идёт речь.

Пацан поворачивает голову в сторону, и окидывает меня проницательным взглядом.

— Ладно. Больше, чем немного, – нехотя признаюсь.

Довольно ухмыльнувшись, парень внимательно смотрит по сторонам, затем достаёт рацию и протягивает мне. Когда я вернулся на корабль, выразив желание принять активное участие в противостоянии с австралийцами, к моим словам ожидаемо отнеслись с настороженностью. Тщательно обыскали, разве что с фонариком в задницу не залезли, а потом ещё и допросили. Алекса же, сумевшего протащить рацию, досматривали не столь дотошно. Всё-таки он всего лишь ребёнок. Собственно, на то и был расчет. Забрав рацию, прячу её в карман. Сначала хочу пойти к себе в каюту, но решаю, что мойка на кухне подойдёт для этого больше. Тем более с этим местом у меня связано одно приятное воспоминание.

Придя на мойку, поплотнее закрываю за собой дверь. Врубив рацию, отправляю вызов и подношу устройство к лицу.

— Дэвид? – раздаётся из рации слегка усталый голос Ханны.

— Привет, малышка. Скучала по мне?

Я думал, что моя детка умерла, но доктор, которого привёл Алекс, пощупав пульс, успокоил меня, сообщив, что ослабевшая от потери крови девчонка просто потеряла сознание, и спасти её ещё можно. Как я и думал, рана была серьёзной, но к счастью, печень оказалась не задета. Врач как смог подлатал раненную Ханну. Известие, что девчонка поправится, вызвало сначала радость, а затем и беспокойство. Ублюдок, порезавший малышку, мог узнать, что она выжила, и повторить попытку. Будь это какой-нибудь одиночка, я бы особо не переживал по этому поводу. Но у любителя ножей наверняка были дружки и сообщники. И они в любой момент могли нанести новый удар.

Чтобы обезопасить Ханну от новых покушений, я решил инсценировать её смерть, а доктор согласился мне в этом помочь. Разумеется, не по доброте душевной, а за отдельную плату. Нисколько не сомневаясь, что за гостиницей следят, я дождался наступления темноты, накачал ещё не оправившуюся Ханну снотворным, а затем отнёс на местное кладбище. Но вместо малышки закопал в землю похожую по росту и телосложению молодую наркоманку, недавно откинувшую копыта от передозировки наркотиками. Её бездыханное тело мне за горстку фишек и подкинул доктор. Оставшиеся фишки пришлось отдать хозяину борделя, где у нас с Ханной состоялся тройничок.

Рассматривая варианты, где бы спрятать девчонку от посланных Слоаном убийц, я сделал выбор в пользу увеселительного заведения. Мне казалось, что там мою малышку не будут искать, и она сможет спокойно восстановиться. Отданные фишки гарантировали, пусть и не стопроцентно, что хозяин борделя, а также его работники и работницы будут держать язык за зубами. Проживание, уход и кормёжка в договор не входили. Всё это оправившейся от ранения девчонке предстояло отработать. О раздвигании ног, игре на кожаной дудке и прочему дерьму по списку даже и речи не шло. Лишь уборка, стирка, шитьё и прочая мелочёвка. Чтобы у хозяина борделя не возникло соблазна нарушить условия нашего договора, и всё же попробовать подложить малышку под какого-нибудь урода или уродов, я оставил Ханне нож и пистолет. Перед тем как попрощаться, мы условились, что встретимся вновь, едва ситуация с австралийцами станет чуть менее напряжённой. А до тех пор решил переключить внимание псов Слоана с Ханны на себе, опасаясь, что за мной и Алексом по-прежнему может вестись слежка.

— Ну что, малышка, как поживаешь? – начинаю интересоваться, как у неё дела.

— Нормально. Зашиваю порванные юбки, майки и трусы, стираю грязные простыни и прибираюсь в комнатах. Есть чем заняться.

— Не обижает никто?

— Да нет. Один раз попытались, но при виде заряжённой пушки сразу передумали.

— Ясно. Значит у тебя всё хорошо?

— Ну да. Почти.

— В смысле, почти?

— Даже не знаю, стоит ли об этом упоминать.

— Стоит, раз уж начала.

— Ты помнишь Хлою?

— Конечно. Что-то с ней не так?

— Да нет, всё так. Просто мы частенько пересекаемся, и она… Даже не знаю, как об этом сказать.

Улыбаюсь, догадавшись, о чём идёт речь.

— Хочешь немного с ней порезвиться, но боишься, что мне это не понравится? – озвучиваю свою догадку.

— Да. Пойми, ты мне дорог больше, чем кто-либо другой. Просто…

— Да я понял, можешь не продолжай. Если прямо так сильно и хочется и колется, утоли свои лесбийские потребности. Но у меня есть одно условие.

— Всё, что угодно.

— Когда я свяжусь с тобой в следующий раз, расскажешь, как всё прошло. Со всеми подробностями и в мельчайших деталях.

— Договорились, – соглашается Ханна на моё условие.

Разрешать своей подружке трахаться с кем-то другим – это какое-то извращение. Если бы речь шла о другом мужике или парне, на такое дерьмо я бы не согласился ни при каких условиях. Но раз уж пообжиматься и поласкать друг друга за все возможные места хотят две девчонки, то почему бы и нет? Хуже от этого никому не станет. По крайней мере, мне уж точно. Тем более они и так уже разок перепихнулись.

— Отдыхай, детка, и ни в чём себе не отказывай. Ждать осталось не так уж долго, – прощаюсь с Ханной.

— Почему? Ты что-то знаешь?

— Да нет, ничего такого прямо уж очень важного я не знаю. Просто есть у меня такое стойкое ощущение, что скоро случится что-то очень важное, и всё кардинально поменяется.

Говоря это, я просто хотел напустить побольше тумана и приободрить Ханну. Мне самому тогда ещё было невдомёк, что мои слова о кардинальных изменениях окажутся пророческими. Никто, кроме, разве что, Курта Слоана, тогда и не догадывался, что скоро всё перевернётся с ног на голову.

ДЭВИД

ХАННА