Распутница. Часть 2

Очередной рейс. Перрон большого столичного вокзала. Проводница Марина взбирается в поезд загодя, когда вагон, которым она заведовала, ещё только прицепляли к составу вместе с блоком других с виду таких же вагонов. Но они такие же только с виду, потому что там нет Марины. Вообще пока никого нет.

А Мариночка подъехала к перрону с открытой настежь дверью. Случай выпал, оказия – так добраться до вокзала. Ей нужно было в контору, что располагалась близ места формирования поездов – так прямо там и запрыгнула. Этот выпавший случай стал символом того, что не положено, предвестником скрытого поведения с приоткрытой дверью. Раз ещё до посадки пассажиров произошло что-то необычное, то по ходу дела… то бишь в пути – сам бог велел. Если есть он – бог случая. По крайней мере, госпожа Фортуна в этом рейсе точно ей будет благоволить.

Из столицы выехали под вечер. Самое умиротворяющее время, чтобы принять вагон, ознакомиться с севшими пассажирами, насколько позволяла скоротечность и мелькание лиц в вокзальной обстановке и после "отчаливания" от перрона. Это мелькание неизбежно успокоилось, и Марина настроила ушки на макушке, а сердце, душу и – при случае – тело своё привела в готовность, чтобы быть нараспашку. Она чуяла: в этот раз охота может получиться особенно удачной. И Фортуна не обманула, омут приключений незаметно со стороны, но так ощутимо для Марины затянул её.

Народу было не то чтобы очень много, в самый раз. И незанятых мест полно, и одиночки в купе имелись. Есть из кого и из чего выбрать, есть где выпасть случаю. Марина это знала по большому опыту скользких дорожных встреч. Особенно ей приметился очаровательный одутловатый очкарик интеллигентного вида, который пока что был один в купе и, судя по билетам и корешкам (Марина потасовала их как колоду, приговаривая что-то на счастье), он, бедный, будет пребывать там один-одинёшенек ещё долго. Далеко собрался, малый. Ох, скрасить бы ему дорогу!

"Странный выбор, Мариночка", – скажете вы. Да, разум ей бы тоже так сказал. Но он был выгнан ещё на столичном перроне, оставлен как провожающий. И его остатки в голове Марины суетливо работали в плане того, как сложить пазл, как выкроить минуту, час, а лучше всю ночь, чтобы соединиться, слиться с кем-либо из мужской части пассажиров, получить в очередной раз то, чего так не хватало на сексуальном фронте. Организм жил, просил и настраивался бегающими глазами проводницы-брюнетки, которые примечали всё и всех. Так само собой уже получалось. Давно.

— Михаил Иванович, – обратилась она к оказавшемуся на примере пассажиру, открыв дверь купе. когда поезд, разогнавшись, уже покидал столицу. – Не желаете ли чего?

И дальше слова подбирались сами собой. Здесь их трудно повторить, нам так не придумать. Потому что мы – не Марина и не на охоте. А она…

Но Михаил Иванович, несмотря на ухищрения дорожной соблазнительницы, посматривал больше в окно и в газету, чем на неё. И отвечал, словно отбрыкивался серыми дежурными фразами.

Марина резко задвинула дверь купе. Всё выглядело естественно, вроде само собой получилось. И шаги её, частые и возбуждённые от лёгкого отчаяния, тоже были как само собой разумеющееся. Мало ли – может, споткнулась обо что-то, может… А может, случай был не тот, как ни крути. Не поймала ещё. Это верное объяснение в вагоне пока почти никто не знал. Не пробил ещё час, не настало время познания людьми Марины.

Проводница прошла в тамбур и стала всматриваться в сгущающуюся темноту и вслушиваться, предаваясь вечерней прохладе. И через некоторое время ей показалось… Да, где-то рядом, буквально за стенкой, раздаются какие-то звуки, характерные для цели её охоты в очередном рейсе. Будто кто-то… да – она прислушалась – кто-то елозит, сильно трётся и начинаются стоны. Но не горестные, нет, а сладостные. Она узнала этот оттенок сразу. Ещё бы!

Марина вздохнула. Где же? Совсем рядом, в её владениях, поверх равномерного стука колёс, приглушённо раздаётся это. И она пошла на звук.

Далеко идти не пришлось, дверь второго от тамбура купе была наглухо закрыта, а за ней… Марина элегантно, не теряя в проходе профессиональной манеры, приложила ухо в дверному проёму. Да, там были явно двое – он и она. И они…

Оперативная память Марины включилась, дабы вспомнить, кто едет в этом купе и куда. Да, в Москве здесь сели двое – мужчина и женщина. По виду – вроде семейная пара. Хотя… Охотница до случая прикинула, воскресив в памяти детали пассажиров. Пожалуй, на опытную, насытившуюся жизнью семейную пару они не походили. Но и влюблёнными, при виде которых приходит на ум образ романтического путешествия и медового месяца, тоже не выглядели. Скорее, сожители. Да, вот так можно охарактеризовать парочку, это слово лучше подходит.

"Да что ж это я… раздумываю, а сама в стороне…" – мысленно сожалела Марина, потихоньку вздыхая приподнявшейся грудью. А куда было деваться? Перед ней, за стенкой, разыгрывался Случай, от которого она была отгорожена и не могла принять участие. Хотя…

И Марина, горя внутренним сожалением, постучала. В купе зашуршали. А потом дверь отворилась и растрёпанный мужчина в самом расцвете сил (охотница заприметила – так оно и есть!) предстал перед проводницей, наполовину прикрытый скомканной одеждой и стянутой с матраса простынёй.

— Извините! – уверенным голосом сказала Марина.

А дальше… Дальше снова трудно подобрать слова, которые вложил в её уста господин Случай. Да, это запросто могло стать конфузом и вмешательством в чужую жизнь. Но не стало. А стало приглашением.

Марина, идя по лезвию судьбы, вдруг оказалась примасляной. Случай преподнёс ей очень аппетитный бутерброд. Войдя в купе, она заболталась с парочкой, да так заболталась, что… – да, они согласились разделить с ней своё ложе. Стоит ли говорить, что дверь в после этого была закрыта окончательно. Уже изнутри. И Марина пропала из жизни остального вагона. Ещё бы, такой Случай! Хотя разделять мужика с кем-то ещё у себя на глазах… А почему бы и нет, в конце концов! Если он – да, Алексей, а попросту Лёха оказался молодцом и его хватило на обеих женщин. Пока он, измождённый, наконец не выдохся, а его спутница Галя также не опустила задранные ноги. Марина же их подняла. В очередной раз. Эта поза для неё была символом восхождения!

— ——————————

— Простите, вы не видели проводницу? – обратился к вышедшим в туалет соседям по купе человек в другом конце вагона. – Окно заело, будь оно неладно.

Раздвижная секция, игравшая роль форточки, неожиданно перекосилась и не поддавалась, оставив желавших подремать на верхних полках под неустанно набегавшим ветерком. А когда дверь купе отворялась, вообще дуло и гулял сквозняк. Закрыть бы окаянную, но как? Пожилой пассажир хотел, но не мог.

Правильно, для Марины такие слова означали бы совсем другое. И она продолжала кувыркаться, возбуждённо раздражая сама себя и теребя Лёху, который не мог надивиться на разыгравшийся женский аппетит и то восхищённо, то с удивлением моргал глазами под левой рукой Марины. А правой она… сама себя… того… с торчащими вверх, уложенными на столик ногами.

В другом конце вагона поиск служащей не увенчался успехом и мужик в годах, которого ещё рано было называть дедом, хоть по краям волос уже просматривалась седина, поплёлся в соседний вагон просить помощи другого проводника, коли тут – пусто.

Андрей услышал, что в его служебное купе постучали. Перед ним оказался слегка пожилой, но ещё бодрый на вид человек. Бодрый от ночной прохлады, в одних тапках, но да – всё же прикрытый одеждой.

— Милок, окно… там, у нас. Помогите закрыть, – он сделал жест в сторону вагона, откуда пришёл.

И Андрей зашагал вместе в пришедшим пассажиром. Кое-как приделав треклятую форточку вдвоём с попутчиком пожилого человека, проводник стал осматриваться: где же… да, в этом вагоне должна быть Марина.

Тут смутная догадка посетила железнодорожного служащего. Мало ли что может быть, мало ли куда отлучилась, но… Он знал о её охоте на Случай. Она ему рассказывала, Марина с ним делилась, правда, иногда, прижимая палец к губам. Но Андрей понимающе улыбался. И – представлял, как это может быть? Ему хотелось хоть раз увидеть, как Марина поймала в дороге случай. Так сказать, для ознакомления.

Но парень и подумать не мог, что Фортуна улыбнётся и ему. Что именно сейчас доведётся увидеть Марину такой, какою он лишь рисовал её в воображении.

Андрей принялся искать, заглядывая в разные купе. Появление парня в форме не вызывало настороженности, лишь дежурный интерес. Иногда он спрашивал людей, где ваша проводница, иногда – по обстановке обходился без вопросов и шагал к следующей двери. А обстановка-то была уже поздняя…

И вот, пройдя по вагону, Андрей постучался в ту самую дверь, за которой возлежала Марина с ногами на столике. Она, конечно, уже сменила позу – затекут ещё ножки – но быстро вернулась к ней. Восхождение!

— Вот ты… Вот это ты… – Увидев картину, Андрей онемел, но речь тут же вернулась к нему. И сердце его вдруг пустилось в пляс. Затрепетав всеми фибрами, он окунулся в то нелепое смятение, которое будоражило своей неожиданностью, нелепостью, рискованностью и – манило. Да, манило!

Андрей задвинул дверь, пригляделся и встретил приглашающий жест Марины. Её обладание самой собой продолжалось, и не помешал бы партнёр. Не всё же своими руками делать. Двое пассажиров в купе, обнявшись, ласкались и, предаваясь поцелуям, оказались чуть в стороне. И Андрей включился в так неожиданно открывшуюся игру, о которой он давно… не то чтобы мечтал, но был совсем не прочь увидеть её… Её – Марину, в момент, когда она поймала случай. Её откровенные рассказы шёпотом теперь ожили и ярко предстали во всей красе перед ним. Здесь и сейчас.

"Сейчас… или никогда!" – решил Андрей и принялся раздеваться. Он включился и они принялись случаться. Вот он, Случай!

Перестук колёс вторил четверым людям, закрывшимся в купе и попарно предававшимся толчкам. С задранными ногами, с торчащими частями тел на изготовку, которые, на пару секунд показавшись в своей неприкрытой наготе, снова и снова пускались в ход…

— ——————————

Поезд ехал, и что-то в нём бурлило. Примерно там, где у змеи был бы живот. Что-то было не так, что-то мешало. И он замедлил ход, а потом остановился, пытаясь переварить происходящее.

На ближайшей крупной станции на табло загорелась надпись обо опоздании и на поднятых лицах пары человек, ожидавших поезда из Москвы, проступило сожаление и легкое смятение. Опаздывает. Кто знает, что там случилось в пути.

В самом деле, мало ли какая неисправность. Но вдруг это потому что… кое-где всё пошло не так. Не хочется верить. Но кому-то хочется, особенно Марине. Нынче вместе с Андреем.