Распутница. Часть 3

И снова в рейс. После недолгого перерыва между приключениями, коих проводница Марина то и дело искала на свою пятую точку, работа вновь манит её. Многих ли из нас так тянет на работу? Её тянуло. Саднящее, давящее чувство неудовлетворённости. С мужем не получалось, а организм требовал. И она уверенно шла на работу. На очередную охоту.

Туда, где сняв с пальца обручальное кольцо и припрятав его до лучших времён по возвращении из поездки, можно будет снова окунуться в мир поисков. Ей казалось, что так можно – окунаться. И до сих пор всё сходило с рук, с ног, стекало влагой с лобка… Сходило и с пятой точки, когда она бывала задействована. Если встретившийся случай того требовал, то почему бы и нет. Всё лучше, чем никчёмная будничность с муженьком.

Пробубнил динамик на столичном вокзале, прогремело отправление. И где-то на заднем плане, за обычной круговертью, у Марины опять загорелись глаза. Осматриваясь вокруг, она часто моргала и влага смочила их. Отблески света с разных сторон – то мимолётное, что успевают увидеть пассажиры и коллеги, – теперь были чуть зеркальны, и деловито-трепетны. Казалось бы, деловито. Но если приглядеться внимательнее, в её глазах можно было увидеть желание. Уже можно было, как только Марина забиралась на подножку обслуживаемого вагона и принималась обхаживать вошедших пассажиров.

Нынче первая ночь после отправления из столицы ничего в этом плане не дала. Ей оказалось некому себя подарить. Но Марина не сожалела. На то она и охота, чтобы не всегда, не сразу, не сию минуту.

А вот следующей ночью… Они отъехали уже весьма далеко и за окном проносились бескрайние российские просторы. Полузаброшенные деревни перемежались с природными красотами, а встречавшиеся на пути переезды и станции подпитывали надежду. Ведь бывает – кто-нибудь войдёт в глухомани, засядет в свободном купе – вот и новый шанс для охоты. И для самоудовлетворения таким образом. Морального, чтобы себя любимую потешить.

Евгений вошёл в небольшом посёлке, затерянном там, где крупная железнодорожная ветка пронзала пейзаж насквозь, выискивая путь вокруг невысоких сопок и холмов и совершая пробег по мосту через речушку. Как ещё поезд там останавливался – фактически полустанок.

И да – новый пассажир оказался заперт один-одинёшенек в целом купе. Подумаете, закрылся. Марина знала, как попросить открыть раздвижную дверь. Уже много у кого за годы поездок просила, да и вагон, как-никак, её. Она – коварная повелительница. Так что должны были открыть. И Женя открыл.

Да, для Марины он быстро стал Женей, никаких "Евгений Николаевич". Долой даже инициалы, что указаны в билете! Проводница разговорилась, присев на нижней полке напротив и не желая покидать купе. Как-то оно получалось, что… в общем, дел было сейчас мало. Дело было вечером, делать было нечего. Но как же нечего, если добыча, считай, в руках охотницы. И за разговором глаза Марины блестели всё больше, а грудь потихоньку стала явственно приподниматься. К тому же она специально освобождала её, постепенно расстёгиваясь. А Женя, с которым она за пару-тройку часиков пребывания с отлучками на минуту-другую успела покорешиться, не возражал. Покорешиться?… Нет, скорее подстроиться под то, ради чего затевалось знакомство. Душа и особенно тело просили.

И вот проводница и пассажир уже лежат на полке и пошло-поехало. Колёса – где-то внизу, а они наверху. Да, для пущего экстрима забрались на верхнюю полку – и давай в тесном контакте!.. Дабы не свалиться, не упасть, не сконфузиться, не застесняться. Но последние два понятия отпали сами собой. Марина умела их отвадить при выпавшем Случае. А сегодня он был с большой буквы.

Женя по началу был ошарашен, но уже через часик такой плотной компании с брюнеткой от смятения не осталось и следа. Как оказалось в процессе… в этом трепетном, порой неистовом процессе под стук колёс… для Жени это тоже было получение того, чего не хватало там, за пределами несущегося вдаль поезда, в остальной жизни. Здесь и сейчас, с удивительной разгульной проводницей, он тоже обрёл ту запретную свободу, которая там была недоступна. А тут развернулась по полной. Благодаря Марине.

И вот за окном темень. В купе горит ночник. Марина собралась пройтись по вагону и как-то сделать текущие дела, выполнить служебные обязанности. И – снова вернуться в это купе и осторожно закрыть дверь изнутри, будто кого-то стесняясь. А потом безо всякого стеснения, наоборот – с проникновенной вседозволенностью делать с Женей то, что снова захочется её рукам, а потом и другим частям тела. Ведь он, этот так удачно пойманный по дороге в провинции Случай, наутро уйдёт, исчезнет, улетучится. Даже не потому, что днём неудобнее быть застуканной и оправдываться, а просто ставший за вечер и ночь её Женя выходит. Зашёл и, не проехав и суток – с вещами на выход. Как короток этот отрезок! И Марине не хотелось, чтобы он обрывался, потому она выжимала ночью из Случая максимум.

Как оказалось, Жене тоже не хотелось прерывать невиданное доселе общение с проводницей. Но нужно было выходить – его станция.

И вот он стоит на платформе, опустив дорожную сумку и пару увесистых пакетов, которые предстоит тащить в другой руке. Пакеты… какие к чёрту пакеты! Глаза парня отчаянно заблестели, когда он увидел, что Марина забралась на подножку и приготовилась выставить жезл как сигнал к отправлению. Их взгляды встретились, и мимолётная улыбка Марины, благодарно насытившейся Случаем, превратилась в сердце Жени в вихрь. Не надо было ей на прощание улыбаться. Теперь же…

Женя отчаянно бросился к высунувшейся из тамбура проводнице и стащил её вниз. Не выпуская из объятий, он шептал наспех складывающиеся слова, и этот громкий шепот разгорался и бурлил. Женя признавался в любви, и клялся, и корил себя одновременно. А поезд тем времени тронулся.

На перроне Марина будто вырывалась, но в то же время ей хотелось ещё и ещё слушать эти слова, хотелось быть охваченной мужскими эмоциями и всем тем, что сопровождает страсть. Страсть как хотелось. А Женя всё держал её и лепетал, как в том фильме, "34-й скорый":

— Ну полюбил я тебя, Марина! Вот гадом буду, полюбил!

Только там, как мы знаем, была Сима, она же Серафима, а тут перед ним не просто киношная героиня, а живой объект сумбурной и такой всепоглощающей любви. И пожар в груди. Всего лишь в груди?.. У него уже – да, потому как текущие запасы в яичках были несколько раз израсходованы за ночь. А она… была бы не прочь и тут продолжить, но как?..

Марина всматривалась в глаза стащившего её пассажира и что-то лепетала в ответ. Она уже не хотела туда, назад в вагон. Да ну её, форму и всякие обязанности!

Так дорога для проводницы окончательно стала кривой. Она сошла. Сошла, дышала и внимала, внимала, лепетала, пока всё это не схлынуло. А поезд ушёл.

Что поделаешь… Рано или поздно, за какие-то минуты и часы всё кончается. И Женя выдохся даже словами, руки его наобнимались, и он выпустил Марину. Выпустил, чтобы… Чтобы что? Они и сами не знали. Одиноко стояли на пустой платформе какого-то посёлка, наподобие того, где Женька вчера вошёл. Вошёл в жизнь Марины, подарив ей её величество Случай.

И он побрёл, не забыв приподнять пакеты. Это неизбежно. Ох и быстро текут такие истории – вспыхивают и тут же гаснут, оставив в сердце тлеть уголь после костра, после ночного пожара.

Наконец Марина огляделась и вернулась в реальность. А она вокруг была незнакомой. Да, она знала, на какой станции очутилась, но не более. Хотя постойте… В голове сметливой женщины промелькнуло: параллельно железной дороге здесь идёт шоссе. Надо туда! Чтобы догнать… догнать то, что ей по-настоящему предписано судьбой. Её состав, её вагон.

И Марина засеменила к дороге, которая пролегала неподалёку. Встала и вновь окунулась в несусветную жизнь, в продолжение приключения. Железнодорожная форма на одинокой женщине с жезлом у дороги выглядела странно. Марина принялась голосовать, помахивая палочкой, как недоделанный ГАИшник.

Долго махать не пришлось – уж очень необычная была картина, и одна машина остановилась, дабы поинтересоваться. Услышав быструю, невнятную просьбу, водитель захлопнул дверь и надавил на газ. Странно это было, однако. И он решил не связываться.

И снова жезл Марины будто подаёт голос. Останавливается не всякий, но вот… Легковушка притормозила, и из открывшейся двери послышалось дребезжание музыки. Марине было не до удобства и не до музыкальных пристрастий. Она просила подбросить её вперёд, насколько можно по пути, чтобы догнать поезд. И легковое авто для этого подойдёт как нельзя лучше. Так горе-проводница оказалась на переднем пассажирском сидении, благо разбитной водитель ехал один и кайфовал, включив музычку и покачивая головой.

Тронулись и быстро набрали скорость. Да, надо как-то соединиться с тем, что ушло вперёд – с её поездом. Соединиться… Сколько раз Марина крутилась вокруг этого слова, пока была на охоте! Вот и сейчас она, сама того не заметив, на минутку расслабилась, а на самом деле настроилась. Да, нелепость, да приключение. Но охота никуда не делась. Охота, идущая от тела.

И Марина потихоньку запрокинула ноги, откинувшись в кресле назад и уложив их поверх бардачка и передней панели, у лобового стекла. Пристроилась. Едет. И возвышается. Ведь она такую позу называла восхождением.

Офигевший по началу водитель притормозил, но затем снова прибавил газу и, ухмыляясь и хихикая, в свою очередь поддался приключению. Если до соития не дойдёт, то какую попутчицу подвёз! Да ещё с жезлом. Музыкальное оформление придавало сценке в салоне полную вычурность…

Смех смехом, хохма хохмой, но водила начал лихачить. Оно и понятно, идя на поводу у разгульной девицы, старался догнать поезд. Но ноги – ах, задранные ножки Марины! – закрывают обзор. И вот мгновение, подвернувшийся миг, виз тормозов… Надобно сориентироваться, увидеть что-то в зеркало заднего вида, но как? Голова потеряна, руки словно сами по себе, ноги – сами по себе. Ноги Марины.

Машина резко остановилась и аварии удалось избежать. Но проводницу ой как толкнуло вперёд! Нет, она не вылетела через лобовое – обошлось. Однако споткнулась прилично. Она же залезла ногами, возвысилась, взошла! И вдруг всё тело провалилось, оказалось где-то внизу, нелепо скрученным, а ноги… ах, ножки! – побиты.

Так ушибленная, примятая и подавленная Марина поняла, что окончательно споткнулась на своём коварном и кривом пути. Дорога могла завести куда угодно. Что же дальше она готовит распутнице? Наверно, это финал. Хотя, для таких, как Марина, – нет.