Рассказ GToast Изнасилование

******************

Меня обвинили в изнасиловании несовершеннолетней.

******************

Я был арестован в пятницу утром.

В остальном это было ничем не примечательное утро, приятное даже для конца декабря, хотя проводить новогоднюю ночь в тюрьме было немного необычно.

Предъявление обвинения отложили до утра понедельника, и тогда я узнал, что меня обвинили в изнасиловании.

Конечно, я не признал себя виновным. Я был невиновен.

Это не помешало толпе репортеров и операторов (?) наброситься на меня, ни в чём не повинного, в день возвращения в школу, в день, когда я должен был быть в классе и преподавать математику орде едва заинтересованных старшеклассников.

Я лишь мельком встретился со своим адвокатом, назначенным судом, достаточно приятным, но, по-видимому, слишком молодым, чтобы обладать какой-либо юридической хваткой. Он провёл меня через процедуру предъявления обвинения, а затем через процедуру освобождения под залог, прежде чем выпроводить меня из тюрьмы и усадить в машину.

Моя жена почти не разговаривала со мной, будучи убеждённой, что я, должно быть, виновен. Она осыпала меня язвительными оскорблениями, когда мы были вместе; по-моему, слово "развод" было произнесено раз десять.

Очевидно, школьный округ не хотел иметь со мной ничего общего. Хотя молодая женщина, в нападении на которую меня обвинили, не была студенткой и, следовательно, очевидно, не была моей ученицей, они не хотели, чтобы у них на зарплате был развратник. Меня отправили в оплачиваемый отпуск с намерением уволить при первой же возможности.

Я объяснил своему адвокату, что я невиновен и не знал молодую женщину, о которой идёт речь. Конечно, я знал, кто она такая: её звали Бекки, её семья жила по соседству с моей, и у нас с её отцом Полом были стычки по пустякам: его собака гадила у меня во дворе, его гости перебрасывали бутылки с ликёром через забор. Что то такое.

Когда я упомянул об этом, адвокат нахмурился.

— Насколько хорошо вы знаете молодую женщину?

— Она несколько раз здоровалась со мной, моей женой или с обоими, – ответил я. – Не более того, честно говоря.

Мой адвокат нахмурился еще больше.

++++++

Три недели спустя моя жена вручила мне документы о разводе; она переехала к своим родителям. Мой дом подвёргся вандализму. Меня официально уволили с работы.

Мне было двадцать семь; я потерял всё, и меня вот-вот должны были осудить за преступление, за которое, учитывая моё здоровье, меня могли посадить в тюрьму на семьдесят лет.

Моя жизнь вышла из-под контроля.

++++++

Мой судебный процесс вот-вот должен начаться: оставалось три дня, шесть месяцев с момента предъявления обвинений. Мой развод был окончательным; моя жена полностью умыла руки. Даже не предъявила претензий на дом.

Мой адвокат разбирал каждое слово в материалах дела.

— Вы можете что-нибудь добавить? – спросил он.

Я покачал головой.

Его взгляд сказал мне, что это бесполезно.

++++++

Судебный процесс начался. Первые три дня прошли; “жертва” рассказала свою историю, и её подтвердила подруга, маленькая сучка по имени Шерри.

Я расхаживал по своей гостиной, моё левое колено причиняло мне адскую боль. Я получил травму, играя в футбол в старшей школе, и, хотя обычно это не было проблемой, стресс вызывал некоторую боль. В эти дни я пользовался небольшой тростью, чтобы помочь себе.

Артур, мой адвокат, сказал:

— Пожалуйста, сделайте для меня две вещи.

— Какие?

— Во-первых, скажите мне, что я живу не в раю для дураков, что вы действительно невиновны.

Я остановился, недоверчиво посмотрел на него; потом понял, что это и его карьера тоже.

— Артур, – сказал я, – я никогда не прикасался к этой маленькой сучке. Что во-вторых?

— Во-вторых, – сказал он, – прекратите расхаживать с этой грёбаной тр…

Он остановился, оборвав фразу.

— Тростью, – тихо закончил он.

Я остановился.

Он уставился на мою ногу. Он протянул руку и схватил трость.

— Подойдите ко мне.

Я подчинился.

— Старая боевая рана? – спросил он, глядя мне в глаза.

— Футбол, – ответил я и рассказал ему историю.

Улыбка расплылась по его лицу.

— Снимайте штаны, – радостно сказал он.

— Чтоо?

— Вы меня услышали! – резко сказал он со смехом в голосе. – Давайте!

Я мгновение смотрел на него, затем расстегнул ремень и спустил штаны.

Артур ухмыльнулся, наклонился вперёд и схватил меня за икры, слегка сжав; затем повторил с моими бёдрами.

— Артур, ты гей?

— Нет, – засмеялся он, – мы только что выиграли.

++++++

На следующий день в суде обвинение притормозилось.

Поскольку маленькая сучка и её подруга дали показания против меня, Артур имел право вызвать любую из них для дачи показаний.

Он вызвал Шерри; она всё ещё была под присягой.

— Вы были свидетелем этого предполагаемого нападения? – Спросил Артур.

— Да.

— Был ли мой клиент полностью одет во время нападения? – рявкнул он.

Шерри выглядела немного ошеломлённой; она посмотрела на Бекки, которая посмотрела на прокурора, которая, в свою очередь, нахмурилась. Прокурор, ещё молодая женщина, ненавидящая мужчин, покачала головой. Возражений не последовало.

Артур настаивал:

— Не смотри на них, смотри на меня. Одетый он был или голый?

— Э-э, он был частично обнажён. – заикалась Шерри.

— ЧАСТИЧНО ОБНАЖЁННЫЙ? – прогремел Артур.

Шерри съёжилась.

— Значит, он был ЧАСТИЧНО ОДЕТ?

— Э-э, он, э-э, да. Частично одетый, – слабым голосом закончила Шерри.

— В КАКОЙ ЧАСТИ?

В этот момент у Шерри потекли слёзы.

— Его зад был голый, – всхлипнула она.

— Без штанов, но в рубашке?

Она кивнула.

— Вы должны ответить вслух, юная леди, – сказал судья.

— Да, – тихо сказала она, – он снял штаны.

— И вы ничего не сделали, чтобы остановить его?

Ещё один кивок; ещё одно предостережение, за которым последовало:

— Я хотела…

— Больше нет вопросов, – неожиданно тихо и невозмутимо сказал Артур.

Перерыв на обед.

++++++

— Что, чёрт возьми, это за ДЕРЬМО? – закричала прокурор.

Она размахивала пачкой бумаг.

— Вы вызываете отца жертвы для дачи показаний?

— Всего пара вопросов, – сказал Артур.

Мы повернулись, чтобы уйти.

— Какие вопросы? – проревела она.

Артур отмахнулся, и мы пошли дальше.

++++++

Пола, моего бывшего соседа, вызвали для дачи показаний.

Артур сказал: – Вам не нравится мой клиент?

Пол заколебался.

— В моё время у меня были соседи получше, но нет, он мне не нравится.

Артур резко обернулся.

— Вы придумали историю об изнасиловании своей дочери?

Пол был застигнут врасплох.

— Нет! – сказал он, – Всё произошло именно так, как она сказала.

— А, понятно. Итак, вы при этом присутствовали?

— Нет! Конечно, нет, просто… что бы ни говорила моя дочь, я ей верю, – слабым голосом закончил Пол.

— Это вы, – потребовал Артур, – велели ей солгать? Сказать, что её изнасиловали, когда этого не было?

Пола хватил удар.

— Я ничего ПОДОБНОГО не делал! – закричал он.

— Больше вопросов нет, – мягко сказал Артур.

Возникла некоторая неразбериха, Пола увели со свидетельской трибуны и вызвали Бекки.

Артур подтолкнул меня.

— Смотрите, – прошептал он, – и, ради БОГА, никак не реагируйте, что бы я ни сказал.

Я кивнул; он схватил папку из плотной бумаги, встал и подошёл к свидетельскому месту.

— Привет, Бекки, – сказал он своим самым приятным тоном.

Она огляделась, немного сбитая с толку.

— Э-э, привет, – ответила она после некоторого колебания.

— Итак, Бекки, – продолжил он, его лицо стало серьёзным, – я полагаю, ты слышала показания Шерри?

Она кивнула.

— Да, – сказала она, встретив взгляд судьи.

— И ьы можешь подтвердить то, что она сказала? Что, когда мой клиент предположительно насиловал…

— Он ЭТО СДЕЛАЛ, – возразила она.

— Когда произошло предполагаемое нападение, – продолжил Артур, – на нём не было штанов. Правильно?

Бекки энергично кивнула. – Да, – добавила она.

— Хорошо, теперь мы проигнорируем тот факт, что Шерри была там и ничего не сделала, чтобы помочь тебе, и я предполагаю, что она просто наблюдала…?

Бекки покраснела, но ничего не сказала.

— И просто чтобы внести АБСОЛЮТНУЮ ЯСНОСТЬ в этот вопрос, вы заявляете ПОД ПРИСЯГОЙ, что мой клиент изнасиловал вас?

Ещё один кивок. – Да, он это сделал.

— Сейчас я держу в руке, – он махнул папкой, – копию полицейского отчёта, в составление которого вы обе, девочки, внесли свой вклад.

Он открыл папку и начал небрежно листать листы.

— Я просто нахожу любопытным, что ни одна из вас, составляя этот исключительно подробный отчёт, не упомянула, какая из его ног искусственная.

По залу суда пронесся сильный ропот; судья постучал молотком, призывая к порядку.

Артур выдержал очень несчастный взгляд Бекки.

— Итак, я думаю, что должен спросить сейчас, поскольку ты утверждаешь, что видела этого человека, – он махнул в мою сторону, – без брюк, какая нога не из плоти и костей?

Губы Бекки начали дрожать.

— Э-э… – пробормотала она, – э-э…

— Итак, Бекки, – сказал Артур самым благочестивым тоном, – ты поклялась говорить правду, и утверждаешь, что видела ноги моего клиента раздетыми. Если он был достаточно близок к тому, чтобы изнасиловать, не думаешь ли ты, что запомнила бы подобную деталь? Я имею в виду, возможно ли это вообще не заметить, учитывая такую инвалидность?

Она кивнула; слеза скатилась из её левого глаза, но она ничего не сказала.

Артур посмотрел на судью.

— Юная леди, вы должны ответить на вопрос, – сказал тот.

— Ммм… левая, я думаю. Да, левая, – ответила она слабым голосом.

— Ваша честь! – Артур рявкнул: – Я требую, чтобы все обвинения против моего клиента были сняты, а этой молодой женщине, её отцу и её подруге были предъявлены обвинения в лжесвидетельстве.

Зал суда гудел, как рой шершней. Судье пришлось пригрозить очистить зал, чтобы восстановить порядок.

Бекки выглядела потрясённой; Пол и Шерри выглядели больными.

Артур был определённо похож на папу Римского.

— Мы слышали, как эта молодая женщина под присягой сказала, что у этого мужчины протез ноги, – продолжил он. – У него ничего подобного нет. Она только что призналась, что никогда не видела его без штанов, и, следовательно, он не мог её изнасиловать.

Бекки закрыла лицо руками.

— Боже, боже, боже, – всхлипнула она, – мне так жаль… – причитала она.

Судья приказал задержать Бекки, Пола и Шерри.

— Итак, что, чёрт возьми, всё это значит? – прогремел он.

— Я только что доказал, что изнасилования не было, ваша честь, – сказал Артур.

Судья посмотрел на Пола и сказал тихим презрительным голосом:

— Это ты подбил этих девушек на эту проклятую ложь?

Пол начал отрицать это, но девушки, уже плача, кивали и повторяли: – Да, он это сделал, – снова и снова.

++++++

Сказать, что я пережил перемену судьбы, было бы преуменьшением.

Обвинения были сняты. Судья, предприняв весьма спорный шаг, немного прошёлся по форумам, чтобы найти телеканал, который позволил бы ему критиковать другие телеканалы, заявлявшие о моей вине, не дожидаясь рассмотрения. После этого все телевизионные станции захотели наладить со мной отношения, как и местная газета.

Прокурор предстала перед комитетом по этике. Она не предприняла ничего, даже отдалённо напоминающего должную осмотрительность при расследовании дела. То, что она сохранила свою лицензию, было данью уважения её собственному адвокату. Её уволили из офиса окружного прокурора; в наши дни она подаёт в суд за вмятину от мусорного бака и тому подобное.

Полу было предъявлено обвинение в лжесвидетельстве и содействии правонарушению несовершеннолетних. Ну, двое несовершеннолетних, это были два обвинения. Он получил семь лет тюремного заключения.

Бекки и Шерри признали свою вину; в обмен на дачу показаний против Пола они получили три года условно, шесть месяцев активного отдыха и пять лет испытательного срока.

Девочкам это обошлось дорого. Бекки получила предложение об академической стипендии, а Шерри была принята в очень престижный университет. Обе девушки потеряли свои места в этих университетах и были вынуждены довольствоваться общественным колледжем.

Я подал в суд на Пола и его семью, получив в результате мирового соглашения право собственности на их дом и большую часть их имущества. Я, по сути, разрушил их жизнь. Что ж, хотя у меня никогда не было проблем с женой Пола, они сами навлекли на себя эту бурю дерьма.

Моя жена пыталась загладить свою вину и возродить брак. Я сказал ей трахнуть себя железнодорожной шпалой, смазанной креозотом.

Я подал в суд на школьный совет, и, несмотря на их протесты, мои новые друзья с телеканалов (и новостной группы кабельного телевидения) заставили их признать, что они уволили штатного учителя без причины. Я получил достаточно, чтобы быть уверенным, что мне больше не придётся работать в этой отрасли. Когда-либо.

Артур? Он не взял с меня ни пенни больше, чем я ему уже заплатил.

Одна только реклама, заверил он меня, с лихвой компенсировала ему любые деньги.

++++++

Я полагаю, если бы я мог вернуться назад и как-то изменить ситуацию, я бы так и сделал. Знаете, если бы я знал, что мне предъявят обвинение в изнасиловании в этот день, я бы обязательно встал где-нибудь на виду и позволил снять себя на видео в заявленное время, подальше от места предполагаемого преступления.

Я имею в виду, с одной стороны, это спасло бы мой брак, сохранило бы мою работу и позволило избежать всего того дерьма, с которым я столкнулся.

С другой стороны, в соседней комнате находится красивая двадцатидевятилетняя разведённая женщина, с которой я сладко занимался любовью последние шесть месяцев. Она немного беременна (ха) и немного сварлива; она ждёт, когда я улучшу её настроение.

На самом деле, я слышу, как она прямо сейчас зовёт меня.

Увидимся позже.