Реинкарнация. Часть 10. Эта рабыня моя госпожа

(Примечание: этот рассказ является художественным произведением и предназначен только для взрослой аудитории. Персонажам этого рассказа исполнилось больше 18 лет. Автор не одобряет поведение дамочек)

(Главный герой: Анатолий – взрослый парень оператор аватара биороида в форме ребёнка. На момент действия акта сексуального характера 25 лет)

(Читать на свой страх и риск)

Наступил следующий день. Некоторые гости на шоу, которые вчера уехали, вернулись. Они заинтригованные вчерашними событиями будут наблюдать за развитием нашего испытания и сегодня лично. Остальные приедут попозже так как у них дела, либо не приедут вообще. Некоторые думали, что я провалю третий этап испытания, так что тут не будет ничего интересного больше. Так или иначе каждый сможет посмотреть шоу по видео, через секретный канал в даркнете.

Моя мать и няня ночевали в гостевой комнате. Тут и такое есть. Когда я видел их на сцене, они были бледными. Видимо они всю ночь думали о том, что должно было произойти. Мама выглядела ужасно. Было видно, что она жалела о своём решении. Такое её состояние редко увидишь.

Я двигался тихо, мои босые ноги мягко ступали по прохладному мраморному полу, когда я шел на кухню. Шоу должно продолжаться, как говорится, и поэтому я начал готовить завтрак для рабыни. События предыдущего дня заставили меня чувствовать себя одновременно взволнованным и встревоженным по поводу того, что должно было произойти. Я знал, что сегодня будет третий этап испытания, и я не мог не почувствовать страха.

Когда я нес поднос с едой к ее кровати, я не мог не почувствовать укол волнения. Гости наблюдали, затаив дыхание, их глаза следили за каждым моим шагом, когда я приближался к рабыне в её постели. Она голая подняла на меня глаза, ее они подозрительно сузились, когда она увидела меня. В этих глазах я был тем невинным ребенком, которым все меня считали. Ведущая вручила рабыне набор прутьев, ее губы скривились в жестокой улыбке, когда она пригрозила ей перспективой жестокого изнасилования ёб…ми, если она откажется их взять. Руки рабыни дрожали, когда она потянулась, чтобы взять их, ее глаза просили меня о прощении.

Когда рабыня начала есть, ведущая не удержалась и попробовала кусочек моей стряпни сама. Она застонала от удовольствия, закатив глаза, смакуя вкус. «Чудесно», — пробормотала она стонущим от желания голосом. «Абсолютно чудесно». Рабыня смотрела, ее глаза были полны обиды. Но она знала, что лучше не говорить не по делу. Когда она закончила есть, ведущая приказала мне снять рубашку и встать между ее ног и начать лизать её пизду. Я сделал, как мне было сказано, высунув язык, чтобы попробовать её нектар. Рабыня наблюдала за мной со смесью отвращения, ее тело напряглось. Она знала, что будет дальше, и не была уверена, готова ли она к этому. Но было уже слишком поздно поворачивать назад. Ведущая приказала рабыне избить меня розгами, и она сделала это с яростной решимостью, которая застала меня врасплох.

Она начала меня бить, я сдержал крики боли. Что за чёрт? Микрофон ведущей выпал из ее рук от шока, я понял, что она тоже не ожидала такого. Ей даже захотелось остановить рабыню, но вспомнила, что её работа имеет противоположную цель. Боль была сильной, но я сдержал крики, выдерживая каждый удар со стоицизмом, который привёл зрительский зал в ступор. Я слышал крик мамы, но мне было, мягко говоря, не до этого. Что на эту женщину нашло?

Я в таких условиях продолжал лизать её киску и сосать ее клитор, исследуя ее складки языком. Она извивалась подо мной, ее бедра вздрагивали, когда она терлась о мое лицо. Ведущая смотрела широко открытыми глазами, пока она наблюдала за разворачивающейся сценой. «О, да, пиздолиз», — простонала рабыня, а ныне моя госпожа, ее пальцы запутались в моих волосах, когда она притянула меня ближе. «Не останавливайся, никогда не останавливайся, пиздолиз мелкий!». Я чувствовал, как ее мышцы напрягаются подо мной, и я знал, что она пытается кончить. Я сосал сильнее, мой язык скользил по ее клитору, когда она кричала и периодически сильно била меня розгами по спине в своём зверином состоянии. Я понял, она пытается заставить меня сдастся. Я столкнулся с женской логикой, когда желание помочь, пресекается же действиями спасаемой? Нет, логика тут есть. Её не накажут, если я сам сдамся, и издевательства над ребёнком прекратятся, пусть она и останется рабыней. Вот и спасай после этого дам. Только усложняют задачу своей некому не нужной самоотверженностью. Однако я не сдамся, раз уж принял решение. Я стал трахать её пизду языком с большей силой. Она была в ужасе, что я всё ещё сопротивляюсь.

Рука рабыни дрожала, когда она снова подняла розги, ее глаза были полны страха, что она зайдёт слишком далеко. Она знала, что в любом случае, находится на грани, чего-то, что изменит ее жизнь навсегда. Снова удар. Так прошло около часа, пока оргазм наконец-то накрыл ее, и я чувствовал, как ее соки текут по моему лицу. Прут опустился. Я пережил это. Моя спина была в следах от прутьев.

Была тишина. Я пытался отдышаться, как и рабыня. Шум с зрительского зала не был слышан. Все будто замерли. Никто не ожидал того, что я выдержу такую экзекуцию. Ведущая пыталась, что-то сказать, но не могла подобрать слова. Рабыня смотрела на меня и была напуганной. Я понимал, что ситуация казалась всем ненормальной. Этому было объяснение. Этот эффект из фильмов ужасов. Там часто встречались дети, которые могли напугать своей неестественной для ребёнка реакцией. И это как раз тот случай. В реальности такое вообще не встретишь, что делало ситуацию более пугающей. Если бы на месте меня был взрослый, никто бы и не обратил особого внимания. Ну выдержал бы он удары прута, ну и что?

«Какой крепкий ребенок», — пробормотала наконец ведущая, ее голос был полон непониманием происходящего. «Интересно, как далеко это может зайти? Тебе больно мальчик? Может хочешь сдастся?» Ведущая протянула к моему рту микрофон. Я ответил: «Н-нет, тётя. Я должен спасти рабыню. Меня осмеют, если я сдамся из-за того, что меня побила девчонка. Так настоящие мужики не поступают» Я нарочно говорил так, чтобы зрители узрели, что их доказательства мужества по средством насилия над женщинами просто смешны, перед моими стандартами.

Ведущая была в смятении. Она начала говорить: «Знаешь, малыш, у нас есть более лёгкий способ доказать, что ты мужик. В зрительском зале, почти все это сделали. Ты должен просто трахать эту тётеньку, а если не можешь, просто хорошенько её отшлёпать. Мы можем сейчас, изменить условия испытания. Хочешь? Не бойся. Она ничего не будет делать в ответ, когда ты будешь её шлёпать. Она будет полностью покорна. Она останется здесь, ну и что? Зато ты докажешь, что ты настоящий мужик». Похоже ведущая всё же пожалела меня и решила уговорить меня сдастся, используя "их условия становления мужиком" как предлог. Однако у меня были другие планы.

Я громко засмеялся, напугав ведущую. «А-ха-ха-ха! Я видел такое в интернете, тётя. Парни используют резиновых девчонок. Ах-ха-ха!» – Я продолжал специально смеяться. – «Резиновая девчонка тоже не сопротивлялась и ничего не делала. А-ха-ха! Дяденька наверное боится настоящих девчонок. Это не мужик». Конечно, я ничего не имел против мужиков с резиновыми бабами. Порой резиновая баба лучше настоящей потому, что не трахает мозг. А у меня с этим постоянные проблемы. Однако мне нужен был этот пример как предлог для моей цели. «Нет, это другое, малыш, тут настоящая тётя… то есть девчонка». «А? Тётенька притворяется резиновой девчонкой?» У ведущей упала челюсть: «Да нет же, тут просто послушная тётенька?» Я улыбнулся и ведущая почему-то задрожала, увидев мою улыбку. У меня что, страшная улыбка? Разве она не милая?

«Фу, всё равно похожа на резиновую девчонку. Не буду трахать тётеньку так. А то опозорюсь и перестану быть мужиком. Это всё равно что трахать резиновую тётю». Стены помещения были прозрачные, и я мог видеть зрительский зал. К сожалению снаружи было плохо видно, поэтому использовались камеры и монитор. Ещё стены были тонкие и было хорошо всё слышно. И… я слышал маты и возмущения. Конечно, ведь я бросил вызов их идеалам, косвенно оскорбив их всех.

«Малыш, это испытание ни один мужик не прошёл. Большинство дяденек даже не пробуют, одумайся» – Ведущая испугалась реакции толпы и пыталась меня запугать. «Значит, они не мужики! А-ха-ха-ха! Они бояться, что их изобьёт девчонка. Значит, если я пройду испытание до конца, то дяденьки полностью опозорятся и потеряют титул мужика?» Зал замер, от моих слов. Надеюсь никто не заметил, что я веду взрослые разговоры. Похоже, что нет. Я попытался сделать эти разговоры максимально похожими на наивные слова ребёнка. Но мои слова их задели. Если бы я был во взрослом теле, мои слова бы не возымели такого эффекта. Все бы решили, что я просто пиздолиз… Я имею ввиду в переносном смысле, а не прямом. Как будто я пытаюсь ассоциировать свои пристрастия с мужеством. Но из уст дитя, мои слова звучат для них унизительно.

Я не так наивен, как моя мать. Вряд ли этих мужиков в зрительском зале можно перевоспитать. Однако я могу морально их уничтожить. Заставить их перестать гордиться своими достижениями здесь. Была тишина. Я понял, что я доминирую над ними. Это чувство, получше того, которое я испытал, когда будучи пиздолизом морально отымел дорожную шлюху. Однако, пока рано радоваться. Я должен выдержать испытание или мои слова будут словами сопляка. Я посмотрел на рабыню, которая не врубалась в ситуацию. Я повернулся к ведущей, которая молчала, не зная что сказать.

«Тётенька, эта рабыня моя госпожа. Давайте уже продолжим испытание». Ведущая вышла из оцепенения и продолжила. Испытание "раб рабыни" продолжалось, и на этот раз голая рабыня повела меня в душ. Я снял штаны и остался в одних шортах, когда рабыня приказала мне помыть её. Ведущая наблюдала за нами со стороны, не выражая никаких эмоций. Всё-таки ей было не так весело. Я полностью отошёл от её сценария в её голове. Она не знала, что говорить. Я схватил мочалку и начал мыть тело рабыни, рассматривая ее изгибы и нежную кожу.

Когда мы закончили, рабыня повернулась ко мне, ее глаза были наполнены страхом. Затем она ударила меня по щеке и приказала лизать ее задницу. Зрители, которые презирали меня, кричали рабыне, чтобы она ударила меня сильнее, надеясь, что я сдамся. Ведущая нервно кивнула, боясь реакции толпы.

Рабыня, также испуганная криками толпы, ударила меня сильнее. Я почувствовал более сильную боль, чем обычно. Я достиг лимита ограничений аватара. Я отказался поддаваться боли, решив проявить себя перед враждебной публикой. «Лижи мою задницу!» — Приказала моя госпожа. Я собрался с духом и начал лизать её очко. Я отказался поддаваться требованиям толпы из чистого неповиновения. Зрители стали раздражаться, что я игнорирую боль, и продолжали кричать, чтобы рабыня ударила меня сильнее. «Сильнее!» — кричали они, но я отказывался сдаваться. Рабыня, опасаясь за свою безопасность, ударила меня еще несколько раз, но я держался. Мой болевой порог был на пределе, но я продолжал лизать ее задницу, игнорируя боль и гнев толпы. И снова от неё требовали ударить меня. Рабыня колебалась, не зная, что делать. Она посмотрела на меня со смесью страха и жалости. Но она знала, что должна выполнить наказание или столкнуться с последствиями сама. Она нанесла несколько мощных ударов, каждый из которых был более болезненным, чем предыдущий. Надеюсь моё детское тело выдержит. В противном случае я умру, ведь я, чёрт возьми не собираюсь сдаваться!

Зрительский зал застыл. Я никак не хотел ломаться. Всё это время я боялся взглянуть на маму. Лучше бы сейчас, она возбудилась как обычно. Если же она страдает, видя как меня бьют, я не смог бы выдержать её мучений и сдался. Наконец, рабыня закончила мыться, и ведущая повела нас в спальню. «Ты должен лизать киску рабыни в течение следующих трех часов, до обеда», — приказала она. Я кивнул, понимая серьезность ситуации. Я заполз на кровать и расположился между ног рабыни. Я посмотрел на нее, впитывая ее изгибы и мягкость. Я видел страх в ее глазах, но также смирение. Я наклонился и начал лизать ее киску, не спеша исследуя каждый ее миллиметр. «Да, вот так, раб», — простонала она, играя свою роль госпожи, ее тело выгибалось. Я продолжал лизать и сосать, дразня ее клитор языком. Рабыня начала стонать громче, ее тело дрожало. "Бля, да", – закричала она, ее ноги тряслись. Я чувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг моего языка, когда она кончила, ее соки текли мне на лицо. Однако время не вышло. Я продолжал лизать и сосать, вытягивая каждую последнюю каплю из ее тела. В течении этих часов, стоны рабыни заполнили комнату, заглушая звуки зрителей. Я чувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, ее мышцы сжимаются вокруг моего языка. Наконец, рабыня вскрикнула, ее тело сотрясалось от силы ее оргазма снова. Я замедлился, мой язык лениво описывал круги вокруг ее клитора. Рабыня вздохнула, ее тело расслабилось, когда она отошла от оргазма. "Хороший мальчик", – прошептала она, ее пальцы схватили мои волосы и подняли мою голову. Я поднял на нее глаза, мои губы были окрашены ее соками. Я чувствовал, как меня накрыло чувство усталости. И она резко сильно ударила меня по щеке.

После трех часов непрерывного орального обслуживания, ведущая спросила рабыню, молодую женщину: «Тебе нужно в туалет?». Рабыня кивнула, опустив глаза. Ложь была бесполезна, ей всё равно не удержать жидкость в своём мочевом пузыре, и она знала, что лучше не ослушиваться. Ведущая повернулась ко мне, и на её лице расплылась озорная улыбка. «Я думаю, тебе пора попробовать что-то немного другое», — сказала она.

Рабыня, не сводила с меня глаз. Ведущая повернулась ко мне и сказала: «Я хочу, чтобы ты лёг на пол рядом с кроватью». Я сделал, как мне было сказано, мое тело дрожало от боли. Рабыня по команде ведущей начала тереть подошвами своих ног мой язык. Вкус был отвратительным, но я не осмелился протестовать. Затем она начала мочиться мне в рот, ее оскорбления и унизительные слова наполняли мои уши, а ее теплая моча наполняла мой рот. Да, моча была теплой и соленой, и я чувствовал её вкус. Я боролся с желанием задохнуться, зная, что это будет признаком слабости. Рабыня, играющая роль госпожи, оскорбляла меня, когда она облегчалась, ее слова были полны презрения толи от меня, толи от себя. Я чувствовал шок и отвращение зрителей, но я все это терпел, зная, что это моя роль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем рабыня пнула меня в лицо, ее нога соприкоснулась с тошнотворным хрустом. Я почувствовал вкус крови, но не двинулся с места. Зрители молчали, их глаза были широко раскрыты от недоверия к моей выносливости. Затем рабыня приказала мне пойти на кухню и приготовить ей обед. Я пополз на кухню, мое тело было избито и в синяках, но мой дух не был сломлен. Я всё ещё могу продолжать. И когда я обернулся и поглядел на рабыню, я увидел нечто странное. Мне показалось, что в её глазах отражалось восхищение мной. Ладно. Не буду слишком самонадеянным. Я пошёл выполнять свою работу.

Продолжение следует…