Счастье блондинки (часть VIII. сцена 4)

Счастье блондинки (Часть VIII. Sex 4)

глоток коньяка для гурманов, понимающих толк в женщинах

   Выйдя из парадной старого питерского дома Анна с Ольгой остановились у ступеней. Ольга достала сигаретку, покачиваясь, с мутными глазами, небрежной причёской, делающей её женщиной, по которой сразу видно, что только-только приходит в себя от секса. Губы её были расслаблены, чуть опухли, пальчики, держащие сигарету, подрагивали. Прижавшись к плечу Анны, к её осенней лёгкой шубке, теребя мех на её длинном норковом пальто, тихо сказала:

— Спасибо, милая… Спасибо! Не ожидала я такого подхода… Признайся, ведь ты меня не просто с ними свела… Ты-ы бестия… Знаешь мои пристрастия… А, плевать! Дьявол он завсегда круче… Один хер в аду гореть, так хоть есть за что, милая. Спасибо тебе…

— Тебе во-о-он та машинка, цвета голубого перлама, нравится? – кивнув в сторону стоящего одиноко авто, странно смотревшегося в камеральном дворике на Каменноостровском, там, где они стояли, спросила Анна.

— Я не знаю, что за перец на ней приехал. Наверное, сучка чья-то. Машина-то женская… Скажешь тоже! Купе, шестёра, и цвет супер! Голубой перлам… Сказка бля! В Питере такой нет, точняк нет, и номерок московский… три шестёрки, три семёрки… Охуительная машинка! Ещё бы не нравилась… Всё мужичьё будет провожать возгласами, типа: «насосала, да чем давала, и это же надо, как работала!!!» Хуилы ватные… А то сама не знаешь.

   Анна открыла клатч, достала ключи от машины в плёнке, поцеловав в губы подругу, сказав:

— Держи милая, она твоя. Не ценишь ты себя… По спецзаказу, под тебя из Германии пришла. Мы же теперь с тобой надолго, вместе. Ты сегодня Королева, и мы празднуем твой успех! Держи, милая!

Ольга, ошалевшая от этого, накинув в полном смущении капюшон своего длинного кожаного плаща на голову, покачиваясь подошла к машине, которая мгновенно откликнулась при приближении, узнав хозяйку.

**********************

   Эдуард остался за столиком в уютной кабинке с Ольгой, обнимал её. Она отзывчиво целовалась с ним, обнимая его шевелюру, притягивая к себе, прижимаясь грудью, позволяя его рукам проникать к своему телу, постанывала от удовольствия, держа руку на его штанах, ощущая крупный, напряжённый его член, возбуждаясь от этого ещё более.

Анна с Виктором удалились к стойке, выпить коньяку и немного поговорить о своём:

— Анна, ты удовлетворена исполнением заказа? Ольга, по-моему, довольна и не против продолжения… Сама ты, по-моему, меня избегаешь, как-то сегодня с Эдуардом у тебя случилось…? Что произошло, милая Ани?

— Вить…, с Оленькой надо бы ещё поработать так, чтоб она вас во веки не забыла и тянулась к вам существом своим женским всегда. Понимаешь? Всегда! Мне, Витя, нужно чтоб она на игле вашей и моей сидела, и так плотненько, как член твой в моей дырочке, извини за слэнг. Ты клиенток непростых имеешь, а я свой бизнес имею, и паутинку мне свою тонкую плести приходится. Поверь, и тебе обломится неплохо…

— А она кто? Извини за вопрос естественный…

— Меньше будешь знать, Витя, дольше проживёшь. И помни милый, слово лишнее из нашего разговора оброненное на сторону, поверь мне, будет стоить тебе жизни. Помни это и доживёшь до старости с внуками и домиком на тёплых морях. А за понимание твоё, денег получишь от меня. И поверь, это не последние.

— Аннушка, что-то ты жёстко очень сегодня… Как-то не привык я с клиентками своими так общаться. Ты бы всё-таки обороты-то сбавила. Мы ведь понимаем друг друга и без подобных тональностей.

— Витя… Есть вещи, и ситуации, о которых, и в которых, надо говорить прямо и по существу, а не сопли ваши питерские развозить. Не в тему мне в интеллигенцию играть!

— Ты то, Анна, сама питерка потомственная!

— Кто тебе глупость такую сказал! Я тебе героическую биографию своей семьи рассказывать не стану сейчас, Витя. Как-нибудь, когда подкатишь ты ко мне хорошо, душевно, tet-a-tet, как ты умеешь, и времена спокойней станут, я тебе поведаю откуда я и моя семейка взялись. Но ты и по почерку должен чувствовать. Так что не криви душой, Витя…

— Ну, а за любовь, Аннушка, что скажешь? Ты одна из моих любимых женщин! А сегодня такой наезд… Любовь прошла, завяли помидоры?

— Брось ты Витя. Всё ты понимаешь… Любовь с тобой, она коварна, и может дорого мне обойтись. Бизнес мой знаешь?

— Наслышан. Люди правильные донесли, а что?

— А знаешь почему не спалилась ещё ? Отвечу сма на вопрос свой: не увлекаюсь я людьми, и слабостям своим волю не даю. У меня их помимо тебя, Витя, хватает.

— Сочувствую, Аннушка! Но ты себя-то не обижаешь, милая. И сегодня даёшь оторваться! За это и люблю тебя… Девочки такие, как ты в цене. Свободная, сильная… В одной руке пачка банкнот, в другой ствол, а у самой хвост пушистый… А в постели какова-а-а.. И это при том, что стоп-кран имеется… Не женщина, а мечта! – прижавшись щетинистой щекой, Виктор опустившись до шёпота в ушко, слегка раздвигая полы её длинной лёгкой норковой шубки на голом теле, на котором только и было, что тонкое чёрное бельё, обнимая Анну за талию, скользя пальцами под обрез её трусиков, проводя пальцем по промежности, целуя её в уже откинутую назад шею… Он чувствовал её дыхание, как отреагировала грудь, по откинутой шее, по пульсу на горле… Она, прижавшись к нему, расстегнула ремень на его брюках, жадно схватив пальцами отзывчивый член, зубами оттянув серёжку на его ухе, жарко прошептала:

— Ты, когда рядом, Витенька, обиженной не будешь… С Эдиком я сегодня тебя заводила спецом. Ты, когда заведённый, особо жёсткий, а мне, сам знаешь, это надо-о-о, милый, -закусывая губку шептала Анна. Я для тебя так оделась… Хочу, чтоб грязно, у шершавой стены, вошёл ты в меня… Ты, умеешь устроить 9 ½ недель. Лолитой нецелованной прикидываться не буду… Жадно возьмёшь меня, милый, ну же…, а-а-ах…, Витенька, глубже милый, м-мммм, пальчик твой волшебный, бля жизнь с тобой отда-а-амммм… Пойдём в мужской, там на умывальных раковинах прям трахнешь меня, прям при мужиках лягу под тебя, и отсасывать буду, – Анна схватив за руку потащила его в мужскую туалетную комнату…

   Пара мужиков, разинув рты и пуская слюни, дрочили от сцены, когда Виктор разложил прямо в шубке, на раковинах, Анну, войдя в неё плотно, закинув ногу сам на столешницу умывальников, почти ложась на Анну, получая дикое удовольствие от творимого скотства, от её распахнутых длинных ног, от обнажённой груди, сдвинув её трусики, войдя в неё по самые яйца, по-звериному, толчками, так что её голова билась о белоснежный кафель раковины заполненной копной её густых волос, а пальцы судорожно сжимали хром кранов…

   Анна поднялась со столешницы, вытерла салфеткой от спермы промежность, кинув её в урную, обернулась к зеркалу, поправила волосы. Увидев в отражении ошалевших от сцены мужиков, цинично, громко рассмеялась, показав им средний палец, поправила полы шубки, и вышла с Виктором из туалетной комнаты.

Sergey Freeman

(продолжение следует)

27.10.2022