Сексуальное воспитание по-деревенски – 4

Бабкин вопрос всколыхнул воспоминание о нас с мамой. Вот ещё к нашему треугольнику прибавился четвёртый угол – мама. Ну да, переспали мы, когда на сессию ездил. Месяц же дома жил.

Началось всё с материной подруги. Ирка. Рыжая. Нравятся мне рыжие. Чёрные, впрочем, тоже нравятся. Как и блондинки. Мне все нравятся, не зависимо от цвета волос. Что на голове, что на лобке. Главное – наличие титек и писек, да ещё право допуска ко всем этим причиндалам. То есть само по себе наличие половых признаков ещё ничего не значит, если тебе ничего не обломится. А вот когда женщина дозволяет тебе потискать тити, засунуть руку в трусы и помять мягкие губки – половые, ессно, – тем более влезть меж её ног и вставить свою боевую дубинку меж этих мягких губок. Надеюсь, что именно дубиной воспринимается мой член. По крайней мере польстить себе можно. И насладиться процессом единения с женщиной. Ну да, нас же в это время связывает член, будто пуповина связывает дитя с матерью. Ого, как загнул! А чего не придумаешь ради того, чтобы овладеть женщиной.

Вот опять самомнение мужчин – владеть женщиной. А если всё как раз наоборот, если это они владеют нами. Тут простая физиология. Количество крови в организме строго дозировано и в момент возникновения эрекции её просто не хватает на снабжение кислородом мозга и головки. Мозг в этой борьбе проигрывает. А женщины голову теряют редко. Это как нужно её возбудить, чтобы она потеряла голову? Да ни хрена не получится у самого искусного любовника. Да, наслаждение она получит. Да, покажет, что без ума от тебя. Но никогда не потеряет контроль полностью. Если только не совсем пьяная. Потому, что водка, что винишко, что прочие спиртные напитки – важный фактор в соблазнении женщины, склонению её к постели.

Подводя итог вышесказанному, а также выражаямысль простыми словами, могу сказать, что мне нравятся женщины, которые долго не ломаются и просто дают. Дают, стремясь получить удовольствие. И для меня совсем не важна причина, по которой женщина раздвигает ноги. Главное, что раздвинула. И такая женщина мне по нраву, независимо от цвета волос.

Ирка – материна закадычная подруга, – сколько вместе перепито! – постоянная гостья в доме. Может завалиться в любое время дня и ночи. Ей весело, значит веселье распространяется и на вас. Спать хотите? Да ну, кто же в это время спит? Тем более, что наши летние северные ночи очень короткие и светлые. И в этот раз пришла слегка поддатая, весёлая.

— Привет, Пахан! А мать где? Не пришла? Чаю дашь? Бля, опять нахрюкалась. Ты не ругайся, тёткам надо иногда расслабиться.

Если Ирка говорит, даже не пробуй вставить хотя бы слово. Она сама задаст вопрос, сама на него ответит и сама же тебя обматерит за свой же ответ, приписав его тебе.

— Пашка, какие у тебя мысли грязные в голове.

— С чего это?

— Ну как? Пьяная тётка – пизде не хозяйка. Надо бы её завалить. Ну, сознайся, дрюкнул бы меня? – Отхлебнула из поданной мной чашки. – Ой, чай горячий ! А что, я бы тебе дала. Ты только скажи.

Если она пыталась смутить неопытного хлопчика, то глубоко ошиблась. Хлопчик давно уж не наивный и точно знает, с какой стороны подходить к женщине. Это к кобыле не подходи сзади, к корове спереди, а к бабе можно подходить с любой стороны.

Умудрённые опытом люди плохого не насоветуют, а я завсегда прислушивался к советам. А уж умные они, не совсем умные или просто бесполезные, так это позже разбираться буду. Тем более, что поэт сказал что-то типа: И опыт – сын ошибок трудных…

Некоторых женщин надо уламывать. И ведь хочет, а гнёт из себя невесть что. А потом скрипит зубами. Пять минут проявляла стойкость и гордилась собой: Ах, какая я стойкая! Не поддалась. И долгое время костерила себя матерными словами: Дура! Могла бы и дать! Некоторые долго не ломаются, дают после небольшой осады. Надо же соблюсти приличия и сохранить лицо: Не дала бы, но он такой настойчивый. Уболтал, речистый! А некоторые сами затянут мужика на себя. Ирка оказалась из некоторых, которых уламывать не надо.

И через короткое время мы оказались на материном диване. Не раздевались, не до того. Ирка чуть приспустила колготки с трусами, я стянул с себя штаны, оставив х болтаться в районе щиколот.

Для чего женщине ноги? Не угадали. Не для красоты, не для ходьбы. Основное их назначение – указать дорогу члену. Иди меж ними, и точно попадёшь куда нужно. Имея некоторый опыт, сбиться с пути вовсе нереально. И тут никакой Сусанин не собьёт тебя с толка. Я и не сбился. Ирка ахнула, когда резко, рывком насадил её на конец.

— Пааашшааа!

А дальше всё молча. Некогда разговоры вести, не до них, если губы заняты губами. И лишь звонкие шлепки нарушали тишину. Да редкие Иркины стоны.

Мы не спешили. Идка с бабулей научили не спешить, сдерживать себя, не кончать до тех пор, пока не кончит женщина. И зачем спешить, если мама придёт не скоро. По крайней мере минут тридцать-сорок в запасе есть. Так думали мы.

Реальность оказалась несколько отличной от ожиданий. Маменька вернулась с работы чуть раньше, чем рассчитывали мы. Или мы потеряли контроль над временем, увлекшись наслаждением. У меня некоторое время не было женщины, Ирка тоже, судя по всему, была голодной. Вот и расслабились, потеряли опаску.

Тактичная женщина, прихватив своего сына на подруге, не стала возмущаться, вообще не проявила никаких признаков своего присутствия. Молча, на цыпочках вышла за дверь. Подождав некоторое время и посчитав его достаточным для того, чтобы любовники привели себя в порядок, зазвякала ключами, хлопнула дверью и с порога крикнула

— Сын, я пришла!

А мы с Иркой, аки два невинных агнца, сидели за столом на кухне и пили остывший чай.

Выскочив в прихожую, перехватил из маминых рук сумки, потащил их на кухню, на ходу сообщив

— Ма, тётя Ира в гостях.

Мать заглянула на кухню

— Ир, привет! Я сейчас.

И в туалет. Надо руки помыть, то, сё. Мало ли зачем женщина посещает комнату гигиены. О как загнул! Совмещённый санузел обозвал куртуазно. Из этой комнаты мама вышла уже в халате, умытая. Халат плотно обтягивал бёдра и попу, явно указывая на то, что мама мыла не только руки. А кто же на чисто вымытую задницу станет напяливать грязные трусы? Дураки перевелись. Если где и существуют, то явно не здесь. И лифчик дома тоже не в чести. Это на работе титьками трясти не станешь, а дома кто видит, что титьки уже не девичьи, не торчат задорно, отвисли слегка. Главное, что они есть. И покрупнее, чем у некоторых рыжих.

Покуда мать приводила себя в порядок, сложил в холодильник продукты. И вытащил из него, нашего хранилища вкусностей, то, что сейчас будем есть. Не знаю как Ирка, а меня после этих гимнастических упражнений на хавчик конкретно пробило. Всё же справедливо утверждение, что мужчина отдаёт, а женщина забирает. Вон у Ирки после этого трах-тибидоха морда какая довольная. Даже маман усекла.

— Ну, сын, корми голодающую. Ир, поешь?

— Да я как-то не очень и хочу.

Мама не удержалась от шпильки, подколола подругу

— Что, Пашуля накормил? Сыта?

Ирка въехала, что мама что-то просекла. Это я, лапоть деревенский, ничего не понял из их диалога.

— Накормил. А от добавки бы не отказалась.

— Ну, с твоим-то аппетитом, да отказаться.

— Тонь, давай не будем о грустном. Я вот тут принесла чего-то. Ты не пробовала, ручаюсь. Новый ликёр. Паш, бокалы давай.

— Сука ты, Ирка, хоть и подруга.

— Зато самая верная и самая лучшая. Скажи, что я не права.

— Права, права. Паш, ну ты скоро? Я сейчас помру и ты будешь виноват в том, что такая молодая и красивая женщина не смогла дожить до преклонных лет.

Иринка засмеялась.

— Ну ты, мать, загнула. И молодая, и красивая, как жопа сивая.

— А что не так?

— Ну да. Сзади пионерка, спереди пенсионерка. Паш, ебш твою мать, стаканы где? Что за мензурки поставил?

Тут мне стало слегка обидно. Это кто же ёбш мою маму посмел? Папа практически не трогает в силу некоторых причин, я тем более. Кто тогда?

— Тёть Ир…

Иринка перебила

— Паш, давай без тёть. Я прямо старухой себя чувствую. Просто Ира.

— Ладно, просто Ира. Почти что "просто Мария". Не надо на маму так.

— А что я сказала? – Ирка удивилась. – Ах, вона что! Ну ты глянь, защитничек. Так это, Паш, присказка. Это вроде союз слов. А так мамка у тебя честная, до приторности. И вообще, чего пристал? Мы сами разберёмся. Правда, Тонь? И вообще, Пашенька, в русском языке, да без крепкого словца. Так не бывает. Да ещё по пьянке. Нет, Паша, это фантастика.

А маменьке польстила заступа. Как же, защитник вырос.

Не знаю, как долго сидели напарницы-наперсницы. Бутылка-то приличного размера. Литр – не шутка юмора. Мне не понравилось, вот и не стал пить. Сладко-приторно-вонюче. То ли дело бабулино производство.

Она у меня, как и прочие деревенские, предпочитает натуральные продукты. Это традиция в деревнях такая. Юморист Петросян как-то сказал: Дед варил, отец варил, сейчас вся семья гонит. По крайней мере точно знаешь, что пьёшь. Вон Остап Ибрагимович знал двести рецептов и даже построил бизнес на их продаже.

Свалив с кухни, где началось бурное обсуждение важных проблем, которое только и может возникнуть под влиянием выпитого, немного почитал, разделся и завалился спать. И уже засыпая, въехал, что мама, кажись, нас с Иркой засекла. Ёпть! Что будет! А что будет? Ничего не будет. Ирка взрослая, я тоже уже далеко не малолетка. Никто никого не совращал, не развращал. Всё было по согласию, которое, по словам монтёра Мечникова, есть продукт непротивления двух сторон. Ну побубнит, морали почитает, на мозги покапает. Так это ещё нужно точно знать, что она в курсе хоть чего-то.

Махнул рукой: да шло оно всё, ехало. Будет день – будет пища. Зачем заранее заморачиваться. Все проблемы будем решать по мере их поступления. То есть утром. О, а завтра же суббота. Хреново. Мать весь день дома. Не было бы её дома, Ирка бы прискакала. Ей понравилось. По крайней мере уверяла меня в этом. Эх, сейчас бы её сюда, в кровать. Да поставить раком, засупонить, достать до титек и дёргать за них, как украсливую кобылку за узду.

Ночью снилась Ирка, стоящая раком. Потом мама в той же позе. И к чему такие сны?