Сексуальное воспитание по-деревенски. Ирка с мамой

К мамане в очередной раз забежала буквально на минутку подруга Ирка. Старая подруга. Не в том смысле, что старая по возрасту, а в том, что знакомы давным давно. И мало того, что знакомы, Иринка с некоторых пор перешла в категорию моей любовницы. Не так уж и часто мы с ней занимались сексом, но при каждом моём наезде в город Ирка находила возможность забежать к нам и подставить свой беляшик. Мама знала об этом и была не против. С лучшей подругой нужно делиться всем, даже последним кусочком хлеба, а уж хером поделиться сам бог велел. Тем более, что хватает и маме, и Ирке. Ещё и остаётся на других.

Ирка с мамой засели на кухне и завели разговоры про свою жизнь одинокую, про сучек завистливых с работы, про козлов начальников, про пидораса Байдена и про всё остальное. Им не было скучно. Расположились надолго. К тому же долгим посиделкам способствовали ещё две подруги ёмкостью по ноль семьдесят пять каждая. И кто тому времени, как я вернулся из шараги, обе они были хороши. Две подруги валялись под столом полностью пустые, Ирка с мамой валялись на кровати и пускали пузыри.

Видимо, как мне показалось, девушки поддали и потянуло их на подвиги с экспериментами. Не, а что такого? Одинокие женщины, надо же как-то справляться с половыми проблемами, вот они и начали практиковать лесбийские отношения. Да какие там лесбийские. Побалуются маленько бабёнки, утешат друг дружку и им хорошо. Я, кстати, тоже не брезгую их пирожки облизать. У обеих они весьма вкусные, ароматные. А уж какие приветливые, просто слов нет. Всегда готовы принять дорогого гостя. Хоть ножки раздвинуть, хоть на четвереньки встать, хоть на животик лечь.

Пошёл переодеться, немного поесть. Девушки всё съесть просто не могли, осталось закуски полно. Да ещё в холодильнике не меньше. Так что голодная смерть мне не грозила никоим образом. А вот когда подкрепился, оказалось, что остался ещё и иной голод. Сексуальный. Встала, паразит, и стоит, не падает, требует познакомить в очередной раз с маминым и Иркиным пирожками. Подошёл к этому делу ответственно. Нет, по одиночке, что та, что другая, никогда не против раздвинуть ноги, а вот как он прореагируют на то, что еть их буду обеих враз, то неизвестно. А потому потряс маму, потом Ирку. Нет, даже не замычали, так крепко спят. Так пьяные же. Конечно еть пьяных удовольствие ещё то, вроде как безвольную куклу шкеришь. Или бревно. Одно отличие, что мягкие и тёплые. Зато можно осуществить самые сокровенные свои фантазии. А какие могут быть фантазии, когда перепробовал с ними всё. Но вот вылизать их пирожочки не откажусь. Дилемма лишь в том, с кого начать.

А чего гадать, пусть судьба укажет. Есть старая детская считалка. Я и начал считать, сев между голенькими женщинами и тыча пальцем в их пиписки.

— На золотом крыльце сидели царь, царевич…

Считалка закончилась на маминой муньке. Так получилось, что считая, очень старался, потому и палец проскочил в мамину вагину. Раздвинул ей ноги, полюбовался на раскрывшуюся раковинку. Каждый раз, как смотрю, не могу налюбоваться. Розовая, блестящая от выступившей влаги, с аккуратными губками, что наружными, что внутренними. И клиторок махонький, прикрылся капюшончиком, будто спрятался от дождичка. А лизнёшь его, сразу высовывается наружу: А что тут такого интересного и кто там меня трогает, спать не даёт? Ааа, Паша. Здравствуй, Паша, давно ты меня не ласкал, даже обидно. Неужто разлюбил? Ты только посмотри, какой я чувствительный. Пусть мамочка и спит, а я вот на каждое твоё прикосновение реагирую. Вон как сильно, аж мама вздрагивает. Видимо ей и во сне хорошо. Вот, вот, даже застонала и попу приподняла. А ведь каким другим способом ты бы её и не растревожил. Так что лижи, Паша, подольше лижи. Ой, кажется мама кончает. Точно кончает. Уже кончила. Ты смотри, во сне кончила. Паша, стой, ты куда?

Да куда, куда? Ирка ещё есть, точнее её манда. У неё она тоже не менее красивая, чем у мамы. Такая же ароматная, вкус слегка кисловатый. И клиторок у неё тоже отзывчивый на ласки. Правда чуток покрупнее, чем у мамы, зато его удобно прихватывать губами. Можно и зубами слегка прижать, а потом языком по нему, языком. Ох как Ирка тащится, когда я ей так делаю. А если ещё пару пальцев внутрь сунуть и пошевелить ими, Ирку не удержать, так подскакивает, подмахивая. От ебли меньше кайфа получает. Вот на этой почве они с матерью и сошлись. Обеим куни нравится. Ирка как-то по пьяне с матерью разговаривала, а я совершенно случайно, нет, нет, вовсе не специально, услышал, что лизаться они начали едва ли не с горшкового возраста. Ну да не мне судить, только начинающему жизнь.

Вылизал Иркину муньку. Сдаётся мне, что они не могут добиться большей чистоты, когда подмываются. Скажу не похваляясь, обеим очень и очень нравится, когда и их вылизываю.

Ох, как же вас ворочать, бессознательных. Зачем ворочать? А за тем, что у Ирки пирожок расположен ближе к анусу и драть её удобнее с тыльной стороны. Можно и спереди, но как она ноги задерёт в потолок, если ни тяти, ни мамы сказать не может.

Разговаривать не может, тем не менее пизда очень даже нормально восприняла моё вторжение. Расслабленная, мокренькая, сопатенькая, как при насморке. Ебать одно удовольствие, даже при том, что Ирка не шевелится, не подмахивает. Всю опаску отбросил в сторону. В таком состоянии ни та, ни другая ни сказать, ни сделать ничего не смогут. Вот сюрприз будет, когда проснутся. Вроде никому не давали, а в пизде спермы полным-полно.

Спустил в Ирку. Полежал на ней, отдыхая. И вообще приятно на мягкой женщине полежать. Попка мягенькая, бёдрышки тоже. Это не современная вешалка для платьев, нормы для которых ввели жёноненавистники и прочие пидорасы. Что за женщина с мальчуковой фигурой? Насмешка над природой. Ей же природой предназначено быть с теле. Не жирной, нет, но справной, как говорят в деревне. Ей же природой предназначено носить дитя, рожать, кормить. А как ты выносишь, если у тебя нет никакого запаса подкожного жира? А как родишь, если у тебя жопа мальчуковая? А кормить чем будешь, если у тебя сиськи силиконовые? А мама с Иркой в той самой поре, в той категории телесной, которая лично мне очень нравится. Всего в меру. У нас вот в шараге есть преподша, которую пежил за зачёт, так у той лобок выпирает сплошной костью. Первый раз свой лобок до синяков набил, зато потом только раком её пежил, как бы ей ни хотелось повернуться на спину.

Пошёл на кухню, перекусил. Трусы надевать не стал. Даже если кто-то из девушек и проснётся, что такого нового они увидят. Видели, трогали, пробовали. Ничего нового не увидят. Только навряд ли проснутся. Всё же по ноль семьдесят пять на рыло вполне достаточно для крепкого сна.

Перекусил и даже плеснул в стаканчик малость коньячка, припрятанного мамой для стряпушек. Тортики да кексики с коньяком готовит. Ну да от стопарика не убудет.

Вернулся в комнату. Девушки даже не повернулись, ни на каплю не измени положение своих тел. Мама лежит, ноги широко раскинуты, прямо как то море, которое раскинулось широко. Вот у мамы пизда расположена ближе к пупку и её в таком положении дрючить одно удовольствие, даже когда она ноги не задирает. Потихонечку вставил напрягшийся член в мамину вагину. Ей не нравится, когда я вхожу в неё резко, напористо. Ей нравится мягко, медленно, нежно. Это Ирке чем напористей, тем лучше. Ей ещё нравится, когда её по заднице шлёпаешь, соски прищемляешь. Когда на четвереньках стоит, любит, чтобы её за волосы на себя потянуть и резко всадить. И драть размашисто, звонко шлёпая своим животом по её ягодицам. Ещё ладошкой так, чтобы жопа покраснела.

*******************************************************************************************************************************

"А поутру они проснулись, кругом помятая трава, но не одна рава помята, помята молодость моя"…

Девчонки проснулись. Не удивились, что голые. Память осталась, не заспали, помнят, что ложились голенькими. И про то, что лизались тоже помнят. Только вот не могут понять, почему у обеих в пизде полно выделений. Или не совсем выделений.

Ирка спрашивает

— Тонь, а Пашка дома?

— А я знаю?

— А если он дома, он же нас в таком виде видел?

— В каком таком виде? Голыми, что ли?

— Ну да.

— А то ты ни разу не раздевалась перед ним. Ты что, в одежде с ним ебёшься?

— Нет, но…

— Меня другое интересует. Или мне кажется, или этот гадёныш нас выебал.

— Ты что?

— Ничего.

Мама сунула пальцы в пизду, вытащила, понюхала, лизнула и заорала

— Пашкаааа! Пашкааа, сукккаааа!

Иринка тоже сунула пальцы в пизду. Тоже вытащила, понюхала, лизнула и захихикала

— Тонь, не ори ты так, и без того голова раскалывается.

— Да как неорать?Он же нас выебал!

— В первый раз, что ли? То ты ему ни разу не давала. Ну выебал. И что? Трагедия? Ты что, в целках, что ли до сих пор ходишь?

— Нет. Но без спроса…

— А ты смогла бы ему ответить, если бы он даже и спросил? – Засмеялась. – Тонь, а ведь я что-то такое чуяла. Сплю и мне кажется, что меня ебут. Кажется, что я даже кончила. И вообще, сучка выебанная, вставай, пошли пиздёнки помоем, найдём Пашку и пусть он, гад такой, отрабатывает.

— Как?

— Пусть выебет нас нормально.

— Что, сразу двух?

— А ты что, ни разу в групповухе не участвовала? Напомнить может? А по мне так хватит уже прятаться друг от дружки. Ты знаешь, что Пашка ебёт меня, я знаю, что вой сын ебёт тебя, а всё стараемся делать вид, что мы такие правильные. Ханжи мы с тобой, Тоня. И потому я пошла подмываться и в койку к Пашке прыгну. Хотя нет, не буду подмываться. Он наспускал, пусть он и вылизывает.

— Тогда я тоже подмываться не буду. Пусть это будет ему наказанием.

Женщины зашли в комнату к Пашке. Тот спал на спине, не укрытый ничем, даже простынкой. Его член гордо торчал, уставившись багровой головкой в потолок. Женщины сели на постель, переглянулись и одновременно положили руки на торчащий член. Переглянулись ещё раз

— Начнём?

— Начнём.

— Сосём?

— Сосём. И пусть попробует кончить раньше, чем мы наебёмся. Тонь, ты мать, давай ты первая. А мне ужостатки.

— Ирка, ты что говоришь? Да его остатков на нас двоих ещё и многовато будет. Он в деревне бабку с моей сестрой ебёт, ещё и племянницу. Так что не ссы, лягуха, всё болото будет наше. Ух, какая же залупка у моего сыночка красивая. А уж вкусная – страсть! Уммм!