Семейная история (эро-повесть, глава 2.13)

Вернувшись от Марины, я застала своих домочадцев играющими в карты на кухне.

— Вы как – на раздевание играете? – пошутила я.

Дима хохотнул, Сережка просто жеребцом заржал, а Ира кинула на меня взгляд. Мол, что это за гнусные намеки.

— Ну ладно, тогда я буду считать себя проигравшей и пойду разденусь.

— Как там Марина с Юлей ? – спросил Дима, сдавая карты.

— У них все нормально и душевно. Они будут завтра у нас на чай часам к пяти. Так что сам все, что тебе интересно, сам у них и расспросишь. Ира, как думаешь, тортик в магазине купим или ты сама испечешь что-нибудь? А то я хочу завтра отдохнуть.

— Хочу "Наполеон", – подал голос Сережка.

— Это ты с сестрой договаривайся. Мое дело тут сторона.

— А давай сыграем на интерес, – предложила Ира брату, – если я проиграю, то пеку "Наполеон". А если ты проиграешь, то…

—… то разденешься догола и три раза прокукарекаешь под столом, – коварно продолжил за Иру Дима.

— Какие вы все тут провокаторы сговорившиеся, – фыркнула дочка.

Я ушла в спальню и вернулась на кухню раздетой минут через пятнадцать. Они все еще резались в карты и я решила к ним присоединиться.

— Ну что решили относительно штрафа проигравшему? – поинтересовалась я.

— Пока ничего не решили. Мне кажется, что для Сережки раздеться догола передо мной – это не штраф, а кайфовое удовольствие. И почему это я должна поощрять своего ненаглядного братика? – не без ехидства, но с некоторой двусмысленностью прокомментировала Ира.

— Кстати, вы как хотите, я обещалась завтра быть при гостях голой. Так что морально готовьтесь, – сказала я обыденным тоном.

Все трое переглянулись и потом уставились на меня, наслаждающуюся произведенным впечатлением.

— Они не очень были шокированы? – кашлянув в руку, спросил Дима.

— Да в общем-то, не очень. Юля даже сказала, что званный вечер с голой хозяйкой – это прикольно.

— Ничего себе! – удивилась Ира, – а я то считала ее тургеневской барышней. Похоже, она раскованнее, чем мне казалось.

— Все растет, все изменяется. Иногда неожиданно для нас…

— Да уж, – поддержал Дима, – как там у Андрея Макаревича в песне поется:

Вот новый поворот

И мотор ревёт,

Что он нам несёт

Пропасть или взлёт,

Омут или брод

И не разберёшь,

Пока не повернёшь

За поворот.

— Это про какой это, папа, поворот ты распеваешь? Может, конечно, я все понимаю в меру своей испорченности. Но у меня сейчас ощущение, что я окружена прозрачными намеками на то, что должна разделить ваши нудистские порядки.

Ира сказала это совершено спокойно без тени возмущения. Как бы в порядке рассуждения на вполне обыденную тему.

— Да тут у нас в общем-то и разделять пока особенно нечего. Порядки-то еще не упорядочились и не устаканились. Просто эксперимент на ощущения в семье. Не понравится, вылезет что-то дискомфортное – свернем наши опыты и все дела. Пока вроде бы комфортно. А если тебе кажется, что на тебя кто-то из нас давит, то это у тебя воображение сыграло.

— Папа, ну я не знаю. На самом деле мне уже тоже,   как и Юле, все это начинает казаться прикольным. Но прикольным на взгляд со стороны, а не изнутри. Просто есть момент стеснения из-за за того, что мы семья, что ты – мой папа, а Сережка – мой брат.

— Мы – семья. Но все же мне любопытно: так ты за нас с Сережкой стесняешься больше или больше за себя? Ты больше стесняешься смотреть на нас с Серегой голых или ты больше стесняешься, что мы голые на тебя будем смотреть голую или одетую? Все же относительно. И чтобы понять, нужно сравнить.

Ира задумалась. Потом встряхнув головой, сказала несколько раздраженным тоном.

— Папа, ты меня совсем запутал. Слишком сложная конструкция речи. Типа: "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю".

Мы  продолжили играть в карты. Через несколько минут Ира все же вскользь как бы между прочим заметила:

— Относительно твоего вопроса, дорогой папочка…

Все мы с интересом посмотрели на нее.

— Ну я, конечно не знаю… Раздеться перед мамой – тут, разумеется, для меня никаких проблем нет. А что касается мужской половины нашей семьи, вот тут есть некоторые нюансы разницы.

— Это какие же? Ну говори уж, раз начала, – сказала я.

— Я так подумала: перед кем мне легче будет раздеться – перед папой или братом?

— И?

— Скажем так: труднее мне будет раздеться перед Сережкой. Уж слишком у меня братик шебутной.

По лицам Димы и Сергея словно пробежала волна чувств, но у каждого разных чувств. Сережка явно был разочарован.

— И что из этого следует?

— Пока не знаю, что следует. Я еще ничего на самом деле не решила.

— Тогда вопрос к слабому звену, – спокойно сказал Дима, – ты, Сереж, можешь завтра днем, пока гостей нет, придумать себе занятие какое-нибудь вне дома? В кино пойти, к друзьям или еще чего?

— Могу, конечно, – недовольно буркнул сын.

— Ну вот и отлично. Тогда будем считать, что утро вечера мудренее…

Перед сном я во всех подробностях рассказала мужу о том, что было сегодня у меня с Мариной и как вела себя Юля.  После этого Дима так перевозбудился, что потом мы уснули  в объятьях друг друга очень даже не скоро.