Сестра в течке. Часть 3

Несколько дней спустя я пришел домой, чтобы поговорить с отцом. Он был один – мама была на работе, Мони в колледже – и у нас состоялся один из тех хороших, грубоватых, мужских разговоров, которые в основном состоят из ворчания и "Все будет хорошо", "Гребаные больничные счета" и "Хотел бы я сейчас выпить пива".

В какой-то момент я сказал ему, что разрываюсь между двумя женщинами. Первое, что он спросил, не портит ли это мои оценки. – Нет, с ними все хорошо, – заверил я его.

— Хорошо, – сказал он. – Которая из них красивее?

Мы оба рассмеялись, и было приятно слышать, как он так смеется. Затем он сказал: – Я должен сказать, не будь эгоистом. Проявляй уважение и все такое, но, черт возьми, ты думаешь, у меня когда-нибудь был такой выбор? Слава богу, твоя мать не слишком сообразительна, иначе она не была бы с таким болваном, как я. Но ты…ты находишь двух тупых баб, которыми можно воспользоваться. Не знаю, выдержит ли мое сердце такое волнение. – Он ухмыльнулся и почесал щетину. – Я не знаю, что, черт возьми, ты должен делать, малыш. Кто-нибудь из них обязательно поумнеет и рано или поздно свалит с твоей задницы. А пока усердно работай, и играй в полную силу.

Он почесал грудь, прямо над тем местом, где билось его сердце. – Возможно, на прошлой неделе я сказал бы что-нибудь другое. Сейчас… Жизнь коротка, малыш. Иногда это становится довольно странным. Иногда это становится довольно приятным. У меня есть тайное подозрение, что ты смешиваешь свое странное с милым, но знаешь что? – Он пожал плечами.

Затем он наклонился ко мне. – Есть такая девушка, которую ты привел бы домой к своей маме?

Я задумался об этом на минуту или две. – Э-э, ну…

Мой отец откинулся назад, смеясь. – Я так и думал. – Он хлопнул меня по плечу. – Ты остаешься классным, Джонни.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это был не самый полезный разговор. Но мне почему-то стало легче.

После смерти моего отца я иногда утешал себя мыслью, что, хотя он не обязательно одобрил бы мой выбор, он мог бы, по крайней мере, понять его.

Может быть.

Когда вы все это складываете и смотрите на это, большая часть жизни – во всяком случае, моей жизни – довольно скучна. Когда ты ребенок, большая часть твоего свободного времени уходит на учебу и выполнение домашних заданий или уклонение от них. Когда ты становишься взрослым, большую часть твоего времени занимает только работа. А еще есть куча часов, когда тебе приходится спать, плюс чертовски много времени на то, чего ты бы предпочел не делать: налоги, поездки на работу, поход в автоинспекцию, личный поиск в Интернете, чтобы выяснить, является ли влечение к близкому родственнику признаком неврологического расстройства…

В любом случае, суть в том, что я все еще удивляюсь тому, насколько экстремальными были интересные моменты моей жизни по сравнению со скучными. И под "интересными", да, я имею в виду те моменты, когда у меня был умопомрачительный секс. В среднем я довольно нормальный человек. Я не пью слишком много, я на самом деле не употребляю наркотики, мне нравится работа, которую я выполняю, но работа, которую я выполняю, обычно предполагает, что я тихо сижу в комнате с калькулятором. Это не очень гламурно. И все же, несмотря на мою довольно скучную жизнь, эта история заканчивается сексом втроем. Это все еще удивляет меня. В то время это удивило меня, и, оглядываясь назад, сейчас я с трудом могу поверить, что это произошло. Или, если уж на то пошло, в то, что произошло потом.

Пожалуйста, поймите, что я не хвастаюсь. Это я пытаюсь разобраться в странном путешествии, которое совершила моя жизнь. Странно, но не совсем неприятно.

*********************************************

К тому времени, когда я получил степень магистра, я уже работал в крупной архитектурной фирме в городе. Они субсидировали несколько дополнительных курсов, которые я позже посещал, но по большей части я не учился в школе и занимался карьерой, о которой всегда мечтал. И поскольку мне так повезло, я смог позволить себе жилье в центре города.

Я попросил Стефани переехать ко мне, и она не торопилась давать мне ответ. Я понимал ее нежелание. Это был запутанный шаг, учитывая нашу договоренность.

Несколько месяцев назад мы оба решили, что нравимся друг другу достаточно, чтобы поддерживать полусерьезные отношения. Однако Стефани не верила в моногамию. Постороннему это показалось бы странным, учитывая то, как мы вели себя друг с другом. Якобы мы со Стефани были хорошей парой – я бы даже сказал, что мы были отличной парой. Мы проводили романтические вечера в городе, иногда оставались дома, чтобы посмотреть фильмы на диване. Наши работы были очень разными и, следовательно, очень интересными друг для друга (она работала консультантом в нескольких организациях по поддержанию мира, политике и сбору средств, одновременно нацеливаясь на должность за границей, к которой присматривалась с тех пор, как выпускной), и мы почти никогда не ссорились. Кроме того, секс был феноменальным.

И все же, несмотря на всю эту гармонию, по большей части мы жили раздельно. Нас объединяла страстная преданность нашей работе, но это означало, что наши отношения всегда будут на втором плане. Стефани в прошлом расстраивалась из-за бойфрендов, которые не могли этого вынести, будучи отодвинутыми на второе, третье, десятое или одиннадцатое место в ее списке дел. Вот почему к тому времени, когда она поступила в аспирантуру, она отказалась от отношений. Она также отказалась от интрижек, за исключением тех случаев, когда ее уровень стресса абсолютно требовал основательного траха (ее не впечатлил урожай парней, которых она скосила по всему нашему кампусу, и большинство из них, по ее словам, были слишком прилипчивыми). Но потом был я. У меня тоже было мало времени, чтобы посвятить его настоящим отношениям, но я мог быть гибким.

Есть что сказать о том, что есть на кого положиться, что касается комфорта, секса и эмоциональной разрядки. Но у меня были секреты, и у Стеф были секреты. Ни у кого из нас не было возможности поделиться ими. Всегда была грань, которую мы не пересекали. В то же время она могла положиться на меня, а я, с благодарностью, мог положиться на нее. Поэтому, когда мы встречались, это всегда было свежо. Часто это происходило из-за того, что мы не виделись по неделе. Мы не копались слишком глубоко. Но много ночей, даже если мы проводили день порознь, мы спали в одной постели.

Так что Стефани разрывалась на части, когда я предложил ей переехать ко мне. У нас были свободные отношения, и ей нравилась эта свобода. Фактически, она в ней нуждалась. Но она также, к сожалению, любила меня.

— Это не сработает, – сказала она, вытирая волосы полотенцем тем утром. Пар от душа все еще витал по комнате, и я, как всегда, был загипнотизирован мускулами ее длинных, гибких ног. Я провел пальцем по нескольким капелькам воды, которые прилипли к ее ягодице. Она смахнула мою руку. – Послушай, Джонни.

— Я слушаю, – сказал я.

— Ну и что, по-твоему, должно произойти?

Я действительно не мог сказать. И чего я еще не сказал, так это почему я был таким, каким был. Почему меня устраивали свободные отношения. Почему я не был более собственником по отношению к Стефани. Это потому, что у меня все еще были глубокие чувства к Монике. Глубокие, незамысловатые чувства. Я хотел ее, и это было неправильно.

Что я думал, будучи со Стефани, так это то, что я мог бы жить (в некотором роде) нормальной жизнью. Мне не нужно было, чтобы она любила меня, но мне нужно было попытаться преодолеть это страстное желание. Прошел год с тех пор, как я окончил школу, несколько летних месяцев с того дня в Венеции, когда она попросила меня отвезти ее, сотни ночей с тех пор, как мы впервые трахнулись, и тысяча поцелуев позже.

Я мог быть со Стефани, потому что Стефани не нуждалась во мне, чтобы я отдавал ей больше себя, чем мог. Она этого не хотела. Вот почему наши отношения, в некотором смысле, сработали.

— Я думаю, мы собираемся жить вместе, – сказал я.

Она закончила сушить волосы и сдула челку с лица. Она посмотрела на меня проницательно, без обиняков. – У нас должны быть правила.

— Конечно.

— Никаких гребаных посторонних людей в квартире.

— Правильно.

Ее проницательный взгляд стал еще проницательнее. Она прищурилась на меня. – С кем еще ты сейчас трахаешься?

— Ни с кем, – сказал я. Это была правда.

— Я не хочу выходить замуж, Джон. Никогда.

— Я просто сказал, что мы будем жить вместе.

— Я знаю. – Она взяла свой лифчик с прикроватной тумбочки, начала надевать его, а затем остановилась. – У тебя это все еще работает?

Я схватил ее и повалил на кровать. Я наблюдал, как ее груди подпрыгивают с голодной улыбкой. – О, это работает.

— Э-э-э, – сказала она. – Я только что приняла душ. – Она попыталась встать, и я толкнул ее обратно. Она подпрыгнула, попыталась встать. Я прыгнул на нее, наслаждаясь ее чистым запахом, и нашей борьбой. Я уткнулся носом в ее шею и протиснулся между ее ног. Она схватила меня, погладила и уперлась пятками мне в копчик. – Я могу сказать "нет", – сказала она.

— Ты не будешь, – сказал я. Я потерся своим членом о ее влажные половые губки. Вверх и вниз. А затем я провел головкой по щели.

— Откуда ты знаешь? – хмыкнула она, когда я надавил.

— У тебя это тоже работает.

— Твой член работает, – простонала она, откидывая голову на матрас. Стенки ее влагалища сомкнулись вокруг меня.

— Делай это в течение года, и посмотрим, понравится ли тебе это. – Я толкаюсь, прижимая ее к кровати.

— Мне это нравится, – простонала она. – Мне это нравится. – Она попыталась оттолкнуться от матраса, и я снова толкнул ее вниз, сильно, так, как ей это нравилось. – Черт, – выдохнула она. – Сильнее.

Я трахал ее сильнее, вцепившись пальцами в ее волосы и вгоняя себя по самую рукоятку. Она кричала и брыкалась, изливая на меня поток непристойностей. – Я сделаю это, – прошептала она мне на ухо, когда я кончил в нее. – Но ты пожалеешь, – сказала она.

Я сжал ее попку. С ее губ сорвался благодарный стон. – А теперь слезай, – сказала она, – мне нужно все прибрать заново…

******************************************

— Итак, через два года после окончания аспирантуры, вот где мы находимся. В открытых отношениях, живем вместе в центре города, клятвенно обещая друг другу, что мы всегда будем чисты и непорочны в других наших делах. – Я закончил споласкивать посуду и поставил ее в мамину сушилку. Сидя на стойке, моя сестра провела пальцем по своим светлым локонам и закатила глаза. Я изо всех сил старался не пялиться на то место, где ее шорты задирались к мясистой заднице, или на ее бедра (толще, чем у Стеф, но в лучшем, мягчайшем смысле), когда она приподнялась, опираясь только на руки, и томно скрестила их на коленях. Она поймала мой взгляд и ухмыльнулась.

— Что значит "чисто и непорочно"?

— Это означает, что мы регулярно проверяемся – так сказать, инспектируемся – и предохраняемся, если занимаемся сексом с кем-то другим.

— Очевидно, – сказала Моника. – А как же "понятная" часть? Вы рассказываете друг другу, с кем еще вы трахаетесь?

— Нет, – сказал я. – Полагаю, я имею в виду, что нам ясны правила. Мы не говорим об этом.

Моника прищурилась на меня. – С кем еще ты трахаешься?

— Ни с кем, – сказал я. Это была правда.

— А с кем она трахается?

Я пожал плечами. – Я не знаю. Мне все равно.

Моника наклонилась (она знала, что я знаю, что на ней не было лифчика, и то, как перекатывались ее груди под свободным серым топом, было просто прекрасно). – Как тебе может быть все равно?

Я вздохнул. – Я просто не хочу знать, Мони. Вот как это работает.

— Ты лжешь, – сказала она.

Это было отчасти правдой. Я был немного собственником Стефани, которую все еще считал своей девушкой, в стиле мачо, обреченного на поражение. – Что ж, – сказал я, – полагаю, мне не все равно. Но это волнует меня не так сильно, как другие вещи.

— Какие еще вещи?

Я вытер руки кухонным полотенцем. Я избегал ее ярких, почти зеленых глаз так долго, как только мог, пока она не коснулась кончиками пальцев моего подбородка, притянула меня к себе и нежно поцеловала в губы. Мы оставались в таком положении дольше, чем было разумно (моя мама разговаривала по телефону с нашим дядей в соседней комнате), но это был нежный поцелуй.

Я увидел, как открылись ее глаза, когда я отстранился. На ресницах отразился свет. Они довольно заискрились.

— Как Ральф? – сказал я.

Она толкнула меня в плечо. – Способ испортить настроение. И его зовут Рэй.

— Ты все еще встречаешься с ним?

— Нет, – сказала она. – Не совсем. – Она спрыгнула со стойки и потянула меня за собой в гостиную. – Я не собираюсь говорить, о чем я думаю, но ты и так знаешь, о чем я думаю.

— Если у тебя есть разрешение трахаться с кем хочешь, почему бы тебе не трахнуть меня?

Моника отпустила мои пальцы и развернулась к дивану. Она спрятала руки за спину, впилась пальцами в подлокотник и широко, глупо подмигнула мне, сгорбив плечи и одарив меня глубоким, восхитительным взглядом в своей пышной ложбинке. Она пошевелила бедрами и ухмыльнулась. – Ты такой умный, старший брат. – Затем она сделала несколько быстрых шагов вперед и влепила мне пощечину. – Но у меня не такой жизнерадостный голос.

— Иногда, когда я трахал тебя в задницу, твой голос становился чертовски игривым.

Она слегка покраснела и быстро посмотрела в конец коридора. Наша мать все еще что-то говорила, ничего не замечая. Она вздохнула и искоса посмотрела на меня. – И что?

Настала моя очередь вздыхать, и я вернулся к холодильнику за пивом. Поскольку год назад скончался наш отец, мы с сестрой делали все возможное, чтобы навещать маму по выходным, которые у нас были свободные. Иногда это был только я, иногда это была только она, но иногда это были мы оба. И, к сожалению, я должен сказать, что время, когда моя мама разговаривала по телефону, было теми немногими случаями, когда мы оба могли свободно видеться и разговаривать друг с другом. Я старался не встречаться с Моникой вне дома, если мог.

Я должен был. Иначе я ничего не мог с собой поделать.

Я протянул Монике пиво, и мы вместе сели на диван. – Я пытаюсь жить нормальной жизнью, – сказал я.

— Я не хочу нормальной жизни, – сказала она. – Или нет. Забудь об этом. Кто сказал, что это не может быть нормальным?

— Почти все, Мони.

Она издала грубый звук и поставила свое пиво на стол. Она взяла мое и поставила рядом со своим. Затем она схватилась за спинку дивана и закинула ногу мне на бедра. Она оседлала меня. – Мо…! – вздрогнул я.

— Заткнись, – сказала она, прижимая свой наманикюренный палец к моим губам. Она прижалась грудью к моему лицу, потираясь своей промежностью о мою. – Я хочу этого, и я не боюсь сказать тебе это. Ты не позволял мне говорить об этом целый год, но я устала притворяться, что не хочу тебя.

— Это разбило бы мамино сердце, – просто сказал я.

— Значит, маме не обязательно знать, – сказала она, все еще нежно потираясь об меня. – Стефани тоже не обязательно знать.

Конечно, она была права. Но это было не так, как я хотел. Я хотел жить своей жизнью и иметь Монику, и не беспокоиться о сохранении секретов. Это то, чего я хотел.

И, каким-то образом, Моника знала это. Знала все это без моих слов. Выражение ее лица смягчилось от спокойной ярости до мягкого понимания. – Мы никого не знаем в Долине, – сказала она. – Во всяком случае, не так уж много людей. Тебе не пришлось бы увольняться с работы.

— Ты действительно думала об этом, – сказал я.

Она вздохнула, затем убрала ногу и села рядом со мной. Она вздохнула громче и драматичнее и уткнулась головой мне в плечо. – Я была по-настоящему возбуждена, когда все это началось, а сейчас? Как будто я монахиня. Кроме тех случаев, когда я вижу тебя. Когда я вижу тебя, я вспоминаю все, что мы делали. Все, что ты мне говорил, и как ты никогда не осуждал меня. Каким ты был щедрым, что ты позволял мне делать… Я пыталась, Джонни. Я действительно пыталась оставить это позади. Может, я и смогла бы, если бы ты действительно этого не хотел. Но я знаю, что ты этого хочешь.

Я положил руку ей на плечо. Она положила свою ладонь поверх моей. Больше нечего было сказать на эту тему. Я откладывал этот разговор на год, и ничего не изменилось.

Моника не была в отчаянии. Она никогда не звонила мне посреди ночи, чтобы приехать к ней на другой конец города (хотя часто мне снилось, что она это делала). Она предоставляла мне личное пространство с тех пор, как я сказал ей, что встречаюсь со Стефани два года назад. Мы виделись в те выходные, возможно, время от времени, когда Стеф встречалась с парнем, с которым она встречалась в то время. Но она не настаивала на этом. Если бы я собирался попытаться жить без кровосмесительства, она бы тоже попыталась.

Но Моника знала, чего она хотела. Она всегда этого хотела. И она была честна в этом, чего я не мог сказать о себе.

Я изо всех сил старался не думать об этом, и если бы это зависело от меня, я, вероятно, провел бы остаток своей жизни, "не думая об этом". Но потом я обнаружил, что устраиваю званый ужин в очень неподходящее время, и жизнь, которую я знал, вылетела прямо в окно.

*******************************************

Броди Нэш был моим старым школьным другом. Так уж случилось, что он был неприлично богат – благодаря тому, что его отец был богаче в геометрической прогрессии, – и по воле судьбы отец доверил ему "оживление" исторического здания в центре города. Это была первая настоящая работа, которую доверили Броуди после того, как он бросил школу. Теперь, когда Броуди женился (на Элейн Брингем, тоже из богатых и убежденной католичке), его объединенные семьи пришли к мнению, что он должен что-то сделать со своей жизнью. До сих пор самое большее, что Броуди удалось сделать в своей жизни, – это обрюхатить Элейн и сняться в очень занимательном вирусном ролике о том, как не садиться за руль в состоянии алкогольного опьянения. Реконструкция центра города была попыткой восстановить имидж, и отец Броуди очень настаивал на том, чтобы все прошло без сучка и задоринки.

Я упоминаю обо всем этом, потому что именно мои личные связи с Броуди, возможно, повлияли на его решение заключить контракт с моей фирмой на проект. Я редко занимался связями с общественностью, но моя фирма, по понятным причинам, была непреклонна в том, что я выкладываюсь по полной.

Вот почему я не должен был удивляться, когда Броуди позвонил мне однажды днем и спросил, не возражаю ли я устроить небольшой званый ужин для него, его жены и руководителя проекта. Но я был удивлен, поэтому спросил, не был ли этот конкретный ужин уже запланирован одним из наших специалистов по связям с общественностью в доме генерального директора моей компании.

— Да, – сказал Броуди, и его голос затих в трубке. – Но он инструмент. Ты классный. Так что давай немного выпьем и отвлечемся от моей жены на несколько часов.

На что я сказал: – Конечно, Броуди. Для тебя все, что угодно.

Теперь у меня возникла проблема. Я – как скажет вам большинство моих друзей и членов семьи – ужасный повар. Что касается еды на вынос, я позаботился об этом, но мой босс (который вызвал меня в свой кабинет сразу после того, как я повесил трубку) заставил меня пообещать угостить Броуди чем-нибудь домашним. Другими словами, "приложите усилия и заставьте его увидеть эти усилия".

Если бы Стеф была со мной, она, возможно, знала бы, что делать. Моя предполагаемая подруга тоже не очень хорошо готовила, но она, по крайней мере, знала, как все это должно происходить (она была очень хороша во всей этой сетевой игре). Но Стеф была в Норкале, работала с Оксфам или Красным Крестом и должна была вернуться только завтра.

В своем кабинете мой босс состроил мне беспомощную гримасу. – Ты думаешь, что сможешь заставить его подписать сегодня вечером? – Все, что нам было нужно, – это одна последняя подпись, и мы были готовы. Всю прошлую неделю я работал над планами реконструкции первого этажа, но понятия не имел, кто на стороне Нэша на самом деле их видел. Более того, это не входило в мои обязанности. Я и мой отдел были мозгами. Остальная часть компании занималась смазыванием ладоней и подписанием бумаг.

— Безусловно, – сказал я.

— Я знаю, что Стефани сегодня нет дома. Ты знаешь кого-нибудь, кто умеет готовить?

— Я…знаю, – сказал я.

— Кто? – Его лоб на самом деле был мокрым от пота (мистер Томпсон вообще был нервным человеком, но этот проект стоил больше денег, чем четверть наших проектов в прошлом году). – Почему ты так не уверен, Джонни? Она никудышный повар?

— Нет, она… – Ого, боже. – Она действительно чертовски хороша.

— О! – мистер Томпсон вытер лоб. – Слава Богу за это. В ней есть хоть капля кулинарной искорки?

— Она проработала несколько лет линейным менеджером и поставщиком провизии в отеле "Хилтон".

— Срань господня! – сказал мистер Томпсон. – Да! Хватай ее! Доставай ее! Это идеально.

— Да, но… – начал я.

— Никаких но!

— . ..ладно.

Он дал мне остаток дня на сборы. У меня было около четырех часов.

Я глубоко вздохнул на парковке, прислонился к своей машине и набрал номер Моники. – Привет, – сказал я, когда она подняла трубку.

— Привет, – сказала она.

— Мне нужно попросить тебя… об одолжении.

Я услышал движение, шарканье, а затем постарался не представлять, как она улыбается в трубку. – О, правда…

— Да, – сказал я. – У меня есть около трех часов, чтобы приготовить ужин для клиента. На самом деле это не то, чем я занимаюсь, но…

— Это для Броуди?

— Да, – сказал я.

Она рассмеялась.

— Не смейся.

Она еще немного посмеялась. Это было похоже на звон колокольчиков, которые вдували ей в нос. Мне понравился этот смех.

— Это не смешно, – сказал я.

— Он такой придурок. Он, наверное, думает, что вы, ребята, собираетесь потусоваться и поговорить о старых временах.

— Да, ну, если мне повезет. Послушай, мне просто нужно приготовить что-нибудь для него и его жены и, может быть, еще для одного или двух человек…

— И для тебя…

— И для меня, я думаю. Я бы не стал тебя беспокоить, но ты действительно знаешь, как это делается.

— Я знаю, – сказала она, как будто осознав это впервые. – А как же твоя маленькая счастливая домохозяйка?

— Стеф занята.

— Угу, – сказала она. – Значит, тебе нужно, чтобы твоя потрясающая младшая сестренка вмешалась и спасла положение.

— Да, Мон. Но послушай, без шуток.

— О нет, – сказала она. – Конечно, нет. – Я услышал, как она ходит по комнате, а затем звук ее голоса. – Я помню, что любит Броуди. Я могу приготовить изысканный стир-фрай с вином и другими закусками. О, и услуга, которую ты мне должен, это в дополнение к тому, во что это обойдется.

— Я верну тебе деньги, – сказал я.

— Да, – сказала она. – Не волнуйся. Я заберу все это и буду у тебя через час. На приготовление уйдет два часа… должно хватить. Не волнуйся, Джонни.

— Спасибо, сестренка.

Она повесила трубку, и почти час я был уверена, что все будет хорошо.

****************************************************

Как только я открыл дверь, я понял, что не все будет хорошо. У Моники были готовы все ингредиенты, и они лежали в нескольких продуктовых пакетах, выстроившихся в коридоре позади нее, и она стояла среди них с милой и очень услужливой улыбкой на лице. Это, конечно, не было проблемой. Проблема заключалась в том, что моя сестра была одета в наряд, который не столько наводил на мысль о французской горничной, сколько кричал об этом на самом грязном французском из возможных.

Моя сестра, ростом всего в 150 сантиметров, стояла на блестящих черных шпильках, которые делали ее стройные ноги похожими на две шашки съедобного динамита. Эти ноги были обтянуты прозрачными черными чулками, которые вели к черно-белой юбке, которая могла бы быть стильной, если бы была на несколько (а затем и еще на несколько) сантиметров длиннее. Ее пышная грудь была сведена вместе и почти выпирала из обтягивающего, застегнутого на все пуговицы топа (ее декольте могло бы проглотить испанскую армаду), а губы были более яркого оттенка крови. Она посмотрела на меня своими большими красивыми глазами и поправила свой маленький чепчик горничной. Она задрала его под лихим углом и откинула назад одну ногу. – Ну? Что ты думаешь?

— Я… – сказал я. Это было нехорошо.

— Это немного тесновато, – призналась она, поворачиваясь и покачивая передо мной задницей. Пышная белая лента сзади, как бы она ни называлась, вызывающе колыхалась. – Но как ты думаешь, Броуди это понравится?

— Я думаю, у его жены случится сердечный приступ.

— О, отлично! – сказала она, хлопая в ладоши. – Осталось приготовить на одну тарелку меньше. Вот, теперь возьми это. – Она сунула мне в руки пакет и протопала мимо меня в квартиру. – Братик, у тебя дома чисто, – сказала она. Она осмотрела кухню, проверяя, нет ли в ящиках инструментов, осмотрела каждый шкаф, а затем уперла руки в бока и кивнула. Маленькая шапочка упала ей на глаза. – Да, я могу с этим работать. Принеси мне мои вещи, раб.

Ворча, я начал раскладывать пакеты. – Это ты одета как… – Она проигнорировала меня и высыпала содержимое каждого пакета на прилавок, разложив ингредиенты аккуратными рядами.

— Одета, чтобы произвести впечатление, – сказала она. – И тебе следует сделать то же самое. Пойди поищи что-нибудь в своем гардеробе и надень деловую одежду. И держись подальше от моей кухни, если знаешь, что для тебя лучше.

Я принес последний пакет и нахмурился. Несмотря на возмутительный наряд, она была сама деловитость, и я наблюдал, как она методично начала резать, разделять и ставить кастрюли вариться. Я почувствовал облегчение. Возможно, она относилась к этому серьезно.

Двадцать минут спустя она уронила первую сковороду, заставив меня выскочить из комнаты и вернуться на кухню. К счастью, там не было еды, но она стояла над сковородой так, словно та пыталась ее укусить. – Что случилось? – сказал я.

— О, я, кажется, просто уронила ее, – сказала она. – Я неуклюжая. – Она наклонилась, чтобы поднять сковородку, и когда она это сделала, юбка задралась вверх по ее пышной заднице, полностью обнажив ее. Под ней ничего не было надето. Упругие розовые половые губки моей сестры заблестели в свете кухонных ламп.

Я с трудом сглотнул.

Присев на корточки на полу, Моника невинно смотрела на меня со сковородкой в руке. – Что-то случилось, Джонни?

Я бы не клюнул на приманку. – Н…нет.

Она прикусила губу, застенчиво приложив палец к подбородку. – Ты выглядишь больным.

— Нет, – сказал я.

Она улыбнулась. – Что ж, хорошо. Возвращайся туда и приведи себя в порядок, мой большой плохой бизнесмен.

Ворча, я прошествовал обратно в свою комнату и попытался найти галстук.

Пятнадцать минут спустя она снова уронила сковородку.

Я выбежал. И снова на сковороде ничего не было. Лук и шнитт-лук-шалот были нарезаны на разделочной доске, на плите кипели разные горшочки, а в духовке уже разогревалось что-то вкусненькое. Все было идеально, но эта чертова сковорода…

— Я такая неуклюжая, – пробормотала она себе под нос. И она снова наклонилась. Ее задница, на вершине обтягивающих бедра чулок, снова дразнила меня.

— Пожалуйста, прекрати это делать, – сказал я.

— Что-то не так? – сказала она мне через плечо. Она все еще была согнута.

— Нет… – проворчал я и повернулся обратно в свою комнату. Едва я переступил порог, как сковорода снова со звоном упала на пол. – Ладно, хватит! – зарычал я.

Моя сестра съежилась передо мной, когда я подошел к ней и схватил за запястье. – Прости, старший брат. Сковородка просто такая скользкая! – Я почти швырнул ее на стойку, задрал юбку на ее заднице и отшлепал ее изо всех сил. – О, Джонни! Это больно! – Я шлепал ее снова и снова, наблюдая, как краснеет ее задница, и наслаждаясь тем, как упругая плоть вздрагивает от каждого удара. Напряженные мышцы ее бедер подрагивали. – О! – простонала она. – Пожалуйста, не надо! Я исправлюсь! Я обещаю, учитель!

Последний щлепок. Моя рука покинула ее задницу. Я смотрел на сжатые губки между ее бедер и думал, что это было бы так просто. Мой член затвердел в штанах. Я зарычал и убрал руку с ее задницы. – Просто прекрати, – сказал я.

Моя сестра скромно поправила юбку на заднице, встала во весь рост и покорно поправила шапочку. – Да, сэр… – сказала она, отводя глаза.

Пятнадцать минут спустя она снова уронила гребаную сковороду.

На этот раз я наклонил сестру над диваном и шлепал ее до тех пор, пока она не зарылась лицом в подушки, чтобы закричать. Затем я сжал каждую ягодицу, перекатывая их в своих сжатых пальцах, в то время как она стонала, прося меня остановиться. – Пожалуйста, хозяин! – закричала она в подушку. – Я буду хорошей! Только не шлепай меня больше. О, пожалуйста, пожалуйста!

— Ты маленькая грязная шлюшка, – сказал я. – Твой хозяин собирается наказать тебя!

— Пожалуйста, нет! – простонала она, уткнувшись белокурой головкой в подушку. – У нас мало времени, хозяин! Не заставляйте меня это делать.

— Я покажу тебе, что случается с непослушными служанками, которые роняют свои сковородки!

Это было нелепо, это было глупо, но я собирался взять ее прямо здесь и сейчас, и к черту последствия. Я прижимался к ее заднице своей промежностью. Мой член затвердел и приподнялся за брюками, готовый осквернить мою сестру, как вдруг раздался стук в дверь.

Я соскочил с задницы моей сестры, и она упала с подлокотника с криком – Уф! – Затем она поднялась и протопала на кухню, на бегу натягивая обтягивающую юбку на подпрыгивающие ягодицы. Я кашлянул, поправил галстук и попытался унять эрекцию. – Да? – Сказал я, открывая дверь.

— ПРИИИВЕЕЕТ! – крикнул Броуди с другой стороны. Его жена Элейн вежливо кивнула мне, а другой мужчина в очках, в свою очередь, сказал – Привет.

— Э-э, – сказал я, когда Броуди обнял меня за плечи. – Вы… вы все рано? Я… – Я взглянул на часы.

— Да, но я устал ждать, – сказал Броуди, ослабляя свой и без того мятый галстук и провожая жену внутрь. – Джон, познакомься с Элейн.

— Здравствуйте. – Сказал я, беря ее за руку.

— Боже, как официально, – сказала она.

— А это Мелвин, бухгалтер, – сказал Броуди. Броуди толкнул парня перед собой, и мужчина протестующе кашлянул.

— Я финансовый директор, – сказал он мне, когда мы пожали друг другу руки.

— Э-э, – сказал я.

— Бухгалтер, он бухгалтер, – сказал Броуди. Судя по его виду, Броуди выпил примерно на три кружки пива или три бокала вина раньше меня. Румянец на щеках Мелвина свидетельствовал о том, что он не сильно отстал от Броуди. – Итак, что мы будем есть?

— Э-э-э, – сказал я.

— Мы начнем с фаршированных грибов, – сказала Моника, ловко перенося поднос с кухни на обеденный стол. Пока мы разговаривали, она уже налила четыре бокала вина и разложила салфетки и приборы.

— Вот дерьмо, – сказал Броуди. – Это маленькая Моника? Моника, какого черта ты так оделась?

Моника прихорашивалась перед ним, предлагая ему бокал вина и позволяя поцеловать себя в щеки. – Я думала, что особый случай требует особого наряда, – мило сказала она.

— Ты чертовски права, что так оделась, – сказал он. – Говоря по-французски и все такое… – Броуди закрыл разинутый рот, когда его жена обошла стол, чтобы взять свой бокал. – Итак, э-э, чем эти штуки, э-э, начинены?

Моника театрально развела руками. – О, я просто кое-что приготовила. Пекорино Романо, чеснок, петрушка, хлебные крошки и немного свежей мяты. Наслаждайтесь.

Она вернулась на кухню. Мелвин и Броуди следили за каждым ее легким шагом.

Мелвин откусил кусочек от одного из грибов. – Это фантастика, – сказал он.

— Да, они довольно вкусные, – сказала Элейн.

— Э-э-э, – сказал я.

— Садись, Джонни, – сказала Моника.

— Мне и здесь хорошо.

— Тебе, э-э, нужна какая-нибудь помощь? – спросил Броуди.

Она пошевелила перед ним носом. – Тише, тише, Броуди. Держись подальше от моей кухни.

— Да, мэм. – Он снова повернулся ко мне и одними губами произнес – О БОЖЕ МОЙ, – так хорошо, как только мог, пока его жена проверяла свой мобильный телефон.

— Ужасно сожалею, что причиняю вам эти неудобства, – сказал Мелвин. – У Томпсона был запланирован целый вечер, но Броуди настаивал, чтобы мы…

Броди уже почти осушил свой бокал вина, когда отнял его от губ. – О, заткнись, Мел. Я хотел увидеть здесь своего старого приятеля. Он ведь не возражает, правда, Джон?

— Э-э-э, – сказал я.

Броуди махнул в мою сторону бокалом, чуть не расплескав остатки вина по столу. – Видишь это? Настоящий друг прямо перед тобой.

Остаток вечера прошел как в тумане. Моника принесла еще закусок, которые Мелвин и Броуди проглотили с жадностью, а Элейн вежливо откусила от них по маленькому кусочку. Всем троим одинаково хотелось выпить, хотя, я думаю, по совершенно разным причинам. Элейн казалась вечно подавленной, Мелвин говорил так, словно был на грани потери работы, а Броуди…ну, Броуди просто любил выпить.

В тот вечер я выпил два бокала вина, растянувшихся на много-много часов. Остальные осушили по три или четыре бутылки за раз (и слава Монике за то, что она вообще додумалась купить столько). Было немного разговоров о бизнесе, но в основном это была чушь Броуди, и я делал все возможное, чтобы успокоить его.

И Монику. Даже в таком наряде Моника была на высоте, шутила с Броуди, успокаивала Мелвина, сочувствовала Элейн. И время от времени она поднимала взгляд от плиты и одаривала меня теплой, понимающей ухмылкой. Она все собрала воедино. Она была совершенно невероятна. Мне было так тяжело, что я едва мог это выносить. Действительно, если бы меня спросили, я бы не смог устоять.

Монике, должно быть, это было ясно, и я был бы удивлен, если бы это тоже не входило в ее планы, потому что в дополнение к тому, что она снова наполнила бокалы всем, как по маслу, я заметил, что она каким-то образом, либо до, либо после прибытия гостей, спрятала все лишние стулья в квартире. Это означало, что в промежутках между переносом еды с кухни на стол или разливанием вина она проводила время, сидя у меня на коленях. Я уверен, что Броуди, Элейн или Мелвину это показалось бы более странным, но к тому времени, когда она упомянула, что стульев не осталось, оба мужчины покраснели и были готовы рассмеяться над любым замечанием – каким бы комичным оно ни было на самом деле. Когда она сказала: – Вы, мальчики, заняли все стулья, – они рассмеялись, и когда она сказала: – Думаю, мне просто придется найти себе место, – и когда она закатила глаза и плюхнулась ко мне на колени, они рассмеялись.

И пока они смеялись, она прижалась прямо к моей эрекции.

К этому моменту она так сильно возбудила меня, что я чуть не застонал вслух, когда ее пальцы украдкой потянулись вниз, чтобы расстегнуть мою ширинку. Я позволил ей расстегнуть на мне молнию без возражений и изо всех сил старался продолжить разговор с Броуди – даже когда Моника захихикала и расстегнула мои боксеры своими ловкими маленькими пальчиками. Мелвин, прищурившись, смотрел в свой напиток, Элейн разговаривала по телефону, а Броуди ржал как осел, когда моя сестра любовно сжала мой член чуть ниже линии бедер. Затем, перестраиваясь так, что задняя часть ее юбки задралась к заднице, она провела мной по своей обнаженной щелке. Она была мягкой. Она была раем.

Мы хрюкнули в унисон, когда она прижала меня к своему тугому, влажному телу, и мне пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы не закричать. Головка моего члена протиснулась мимо ее губ, и она прижалась ко мне, как перчатка. Боже, мне было так чертовски хорошо.

— Все в порядке, Джон? – Броуди, каким бы пьяным он ни был, заметил, что я пытаюсь засунуть в рот весь кулак.

— Хмм? Угу. Ага. Ага. Да. Да, Броуди. Я просто думал о том, что ты…

Моника притворилась, что кашляет, и подпрыгнула у меня на коленях. Мой член запульсировал внутри нее.

— О Боже! – Воскликнул я. – Ты… что ты сказал, братан?

Этого ответа все еще было достаточно для Броуди, который кивнул и продолжил бубнить. Моника одарила меня злой усмешкой через плечо и продолжила опускаться ко мне на колени, прижимаясь бедрами к моим.

— Я собираюсь убить тебя, – прошептал я ей на ухо.

— Тебе это нравится, – прошептала она в ответ. Она впилась пальцами в мои бедра и нежно покачивала попкой вверх-вниз. Мне пришлось бороться с каждым желанием встать и наклонить ее над своей тарелкой.

— Ты плохая маленькая девочка, – сказал я.

— Очень плохая, – согласилась она.

Я хотел раздвинуть ее ноги и задрать юбку выше талии, поиграть с ее клитором и позволить ее сокам стекать по моим штанам. Но мне нужно было развлекать гостей. – Хм. Броуди, значит, у тебя была возможность ознакомиться с планами… гурк… вестибюля Пайнхерста.

— Э-э-э. – Броуди порылся в тайниках своего опьяненного мозга. – Да, – сказал он. – Они довольно хороши. Я подписал их перед отъездом в понедельник.

— Ты подписал? – Спросил я, выпрямляясь на стуле. На этот раз настала очередь Моники издать забавный звук. Она оперлась о край стола.

— Оооо! – простонала она, когда мой член уперся в ее точку G. – Эт-то хорошо! – проговорила она. – Это ооочень вкусно, не так ли, Джонни?

Я понятия не имел, что планы уже утверждены. – Ты уверен? – сказал я. – Я думал, мы встретимся сегодня вечером, чтобы… фффф… завершить… э-э… – Положив руки на стол, Моника использовала свои рычаги, чтобы сжимать меня внутри себя взад и вперед. Я почувствовал, как напряглись мышцы ее бедер.

— О, конечно, конечно, – махнул рукой Броуди, – но это формальность. У меня есть консультанты, которые делают все это для меня, и они всегда говорят, что ты лучший. Я сразу подписал это дерьмо. Но пока я думаю об этом, не могли бы мы поставить фонтан поближе к двери?

— Мне нравятся фонтаны, – сказала Моника. – Мне нравится, когда они бьют повсюду.

— Очень смешно, – сказал я, наклоняясь, чтобы усадить ее к себе на колени. Сейчас мне нужно было сосредоточиться, и сжатие клитора Мони между большим и указательным пальцами было хорошим способом заставить ее сидеть смирно. Она прикусила губу и старалась не скрещивать ноги, пока я массировал ее под столом. – Ну, Броуди, э-э-э… ммм… если бы мы передвинули ее ближе к дверям, то не смогли бы установить этот интерактивный световой дисплей с логотипом компании.

— Ах да! – сказал Броуди. Он толкнул Мелвина локтем рядом с собой. – Видишь? Он знает, о чем, черт возьми, говорит. Ты забыл про свет.

Мелвин, с мокрым лбом, просто кивнул и сделал еще глоток вина. – Вполне, возможно.

— Он всегда знает, что, черт возьми, делает, не так ли? – Обратилась ко мне Мони.

— Мони, не могла бы ты налить еще? – Спросил Броуди.

Моника откинула волосы назад, чтобы посмотреть ему в лицо, и движением, которое было настолько ловким, что казалось почти волшебным, соскользнула с моего члена и одним движением спустила юбку вниз по бедрам. Она улыбнулась и обошла стол, принимая его бокал и похлопывая его по плечу. – Без проблем, мистер Нэш.

Броуди усмехнулся. – Видишь, милая? – сказал он Элейн. – Это обслуживание с улыбкой.

Элейн только закатила глаза. – Лучше налей и мне, Моника. Сегодня вечером мы поедем на такси.

— Сейчас подойду, – весело сказала Моника. Она наполнила бокал Броуди, поставила его рядом с его рукой, а затем снова наполнила бокал Элейн. Когда она вернулась на кухню, все взгляды были устремлены на стол или в мою сторону, поэтому никто не видел, как она высунула язык и стянула майку, чтобы блеснуть передо мной.

Под столом мой обнаженный член одобрительно покачивался.

Мелвин попытался вникнуть в детали контракта, но, похоже, это никого не слишком заинтересовало. Броуди уже рассказывал об их следующем здании, когда Моника вернулась к столу и села крест-накрест у меня на коленях. Мой член шлепнулся о ее чулок, и она наклонилась, чтобы погладить его. Медленно. Протискиваясь к головке.

Я не знал, сколько еще смогу это вынести, но мне и не нужно было выяснять. Еще через несколько минут Элейн объявила, что им всем давно пора идти домой. Когда они встали, Моника ловко переложила салфетку со стола мне на колени, накинув ее на меня, когда встала, чтобы я мог (попытаться) засунуть свой член обратно в штаны, пока она убирала посуду и играла в "визуальные помехи".

Каким-то образом мне удалось все убрать вовремя, чтобы проводить их к выходу. Я надеялся, что они просто не обратили внимания на мокрое пятно у меня на коленях, где извивалась Мони. Мы попрощались, и все прокомментировали, что было намного позже, чем они думали, и что Моника была замечательным поваром.

— Она действительно замечательная, – сказал Броуди, притягивая меня к себе, чтобы полуобнять. – Твоя сестра выглядит потрясающе, – сказал он мне на ухо. – Она сейчас с кем-нибудь встречается?

— Я должен спросить ее, – сказал я. – Но я знаю, что это так.

Он усмехнулся, отстраняясь, и мы пожали друг другу руки. – Ну, есть встречающиеся, а потом есть замужние.

— Абсолютно, – сказал я (понятия не имея, что на это было правильным ответом).

— Пока, Мони! – сказал он, наклоняясь к дверному проему, чтобы в последний раз взглянуть на нее.

Моника, балансируя на кухонной стойке, подняла свой бокал и послала ему воздушный поцелуй. – Пока, Броуди, – прощебетала она.

— Отличный ужин, – сказал он мне, прежде чем вздрогнуть от звука голоса Элейн, зовущего его вниз. – Иду! Иду! – Наверное, мне следовало помочь ему спуститься по ступенькам, но ему удалось преодолеть большую часть пути, прежде чем он упал. – Все в порядке! – крикнул он, когда я закрыл за ним дверь.

Долгий, низкий вздох облегчения вырвался из меня, когда я прислонился к стене. Я ослабил галстук. Я глубоко вздохнул.

На другом конце комнаты Моника поставила свой напиток. – Ты собираешься на меня накричать? – сказала она. Медленно, осторожно она покачнулась в мою сторону на своих каблуках.

— Нет, – сказал я, вешая галстук на спинку стула. "- Я просто собираюсь трахнуть тебя.

Когда мы подошли к обеденному столу, моя сестра прыгнула в мои объятия. Ее сильные ноги обвились вокруг меня, когда она прикусила мои губы, и я задрал ее юбку выше талии, когда повалил ее на обеденный стол. – Так сделай это, старший брат, – потребовала она, ее руки возились с моим ремнем. – Я требую ту услугу, которую ты мне должен…

Затем мой член освободился и скользнул в ее обнаженную мягкость. Ее крик пронзил воздух квартиры. – О Боже, я скучала по этой большой штуке внутри меня, – выдохнула она. Наши бедра соприкоснулись, когда она заставила меня войти глубже, и мы нашли наш бешеный ритм. – Была ли я хорошей маленькой домохозяйкой? – промурлыкала она.

— Было хорошо, – сказал я. Я распахнул ее блузку, чтобы поиграть с ее великолепными сиськами. Я пососал сначала одну, потом другую. Я скучал по этим розовым соскам. Я скучал по их вкусу.

— Никто не трахает так, как ты, Джонни, – простонала она. Она была тугой и податливой, нетерпеливой и дикой. Один из ее каблуков стукнулся об пол, когда она попыталась сомкнуть лодыжки у меня за спиной.

— Никто не сводит меня с ума так, как ты, – выдохнул я. Она издала звук, как дикое животное, и я погрузился в нее. Казалось, как бы сильно и сколько бы раз я ни толкался, я не кончу, хотя каждая клеточка моего тела отчаянно стремилась наполнить ее лоно своей спермой. Мы продолжали в том же духе, возможно, минуты или часы. Наши тела были охвачены таким неистовым желанием, что, казалось, на Земле не было силы, способной разлучить нас. Никто из нас не слышал, как открылась или закрылась дверь, но мы оба пришли в себя, когда услышали тихий кашель.

Моя голова мотнулась через плечо, как будто я попался на рыболовный крючок. Стефани стояла у двери, сложив руки под грудью, а с плеча свисала сумочка. Ее губы, сжатые в тонкую линию, изогнулись в самой натянутой улыбке, когда она помахала мне. – Кхм, – повторила она. – Привет.

**************************************************

Я не буду вдаваться в щекотливые подробности того, как Мони спрыгнула со стола, и как я пытался привести свою одежду во что-то похожее на вежливость (Моника оторвала плечики). Девочки почти не разговаривали друг с другом. Моника пошла в ванную, а Стефани сняла туфли на каблуках и положила сумочку на кофейный столик.

Она подождала, пока я встану рядом с ней, возле двери в нашу спальню.

— Прости, – запинаясь, сказал я.

Она подняла брови. – Ты уверен? Это выглядело очень забавно.

Я открыл рот. Я закрыл рот.

Стефани нахмурилась. – Это Моника?

Этого было не скрыть. – Да. – Я вытер рот, осознав, что он весь в ее помаде.

— Вы, ребята, все еще кровные родственники, верно?

— Да, – сказал я после паузы.

Она снова скрестила руки на груди, впервые выглядя расстроенной. – Почему ты мне не сказал?

Несмотря на напряженность ситуации, или, возможно, из-за нее, я рассмеялся. Это был мрачный, тихий, беспорядочный смех. – О, хорошо, – сказал я. – Это, наверное, потому, что она моя сестра. – Стефани почти улыбнулась.

— Как долго? – сказала она.

Я покачал головой. – Стеф, какое это имеет значение?

— Нет, я имею в виду, как долго вы спите вместе? Наверное, мне следовало сказать "трахаетесь". Это определенно был секс, которым вы занимались.

Странно, хотя эти слова, возможно, были произнесены с ядом, тон Стефани был скорее любопытным, чем грубым.

Устав возиться со своей порванной рубашкой, я снял ее и сел на диван. – Это началось несколько лет назад, – сказал я.

Стефани медленно кивнула. Она села в кресло напротив. – И вы, ребята, просто продолжали в том же духе?

— Нет, – сказал я. – Я перестал, когда мы стали жить вместе.

— Я всегда думала, что есть кто-то еще, – сказала она. – Я чувствовала это. Чувствовала, что часть тебя была где-то еще. Но ты говоришь, что это не так?

— Нет, – сказал я. Отчасти мне было стыдно, это правда, но отчасти я испытал огромное облегчение, наконец-то сказав ей это – рассказать кому-нибудь, на самом деле. – Я не думал, что это правильно.

— Но, Джон, – сказала она. – У нас был… Мы согласились. Все было в порядке.

Я ткнул большим пальцем себе за спину за обеденным столом. – Ты не против этого?

— Ну, нет, – сказала она. – Приходить домой и видеть, как ты трахаешь свою сестру, как сумасшедший, довольно неприятно, но… я не об этом говорю. Я имею в виду, с кем еще ты спишь?

— Ни с кем, – сказал я. – До сегодняшнего вечера.

— Но ты мог бы. У меня есть любовник.

Это всегда было частью соглашения, но то, как она это сказала… – Что ты имеешь в виду?

Она вздохнула, потирая пальцами висок. – Это то, для чего я пришла домой, чтобы сказать тебе. Это… тьфу. Это мой босс. Я сплю с ним, время от времени, с тех пор… С тех пор, как я получила эту дурацкую работу. – Она наклонилась вперед. – Он мудак, но он может устроить мне эту работу в ООН и…он хочет, чтобы я поехала с ним в эту поездку в посольство. Я пришла домой, чтобы сказать тебе, что больше не хочу тебе лгать. Я не смогу быть с тобой, если буду регулярно трахаться с ним. Это неправильно.

— Э-э… – я не был уверен, как ответить. В воздухе в тот момент витало много эмоций (не говоря уже о безошибочно узнаваемом запахе Мони и меня, все еще витающем в воздухе). – Так ты пришла сюда, чтобы расстаться? – сказал я.

— В значительной степени, – сказала она.

— Почему это неправильно?

— Потому что я забочусь о тебе, – сказала она. – Да, у нас есть разрешение спать с кем попало, но это…Я не знаю. Я никогда не думала, что это сработает, но вроде как сработало. Думаю, теперь я понимаю почему. Ты любишь ее, не так ли?

Я не был уверен, что сказать.

Она просто кивнула, сверля меня взглядом. – Я всегда знала, что у тебя кто-то есть. Вот почему я согласилась на все это. Я подумала, что пока у тебя есть кто-то еще, ты будешь не против, если я не буду на 100 процентов моногамной. Но это было не потому, что ты хотел переспать с кем попало, а потому, что у тебя был кто-то, с кем ты не мог быть.

— Это сложно, – сказал я. – Но я всегда знал, что чувствую к тебе.

— Да? – сказала она. Она на самом деле улыбнулась. – Ты ведь любишь меня немного, не так ли?

— Всегда любил, – сказал я. – Мне никогда не было легко.

— Мне было очень тяжело, – сказала она. – Я всегда чувствовала, что пользуюсь тобой.

— О, я не возражал против этого, – сказал я.

— Я знаю, – сказала она и снова улыбнулась. Она вздохнула и откинулась на подушки кресла. – Значит, ты и твоя сестра, да?

— Да, – сказал я.

— Думаю, возможно, я могу это понять. Однажды я попросила показать член моего брата на спор. Я бы солгала, если бы сказала, что не задавалась вопросом, как далеко могла зайти эта игра в "правду или вызов", если бы у меня не было встречи в тот день… – Озорная ухмылка появилась на ее лице. – Эй, раз уж мы расстаемся, не хочешь немного воспользоваться этим?

— Хм? – сказал я.

Она наклонилась вперед, и я понял, что означало это выражение. – Не могли бы вы… эм… – Она прикусила губу. – Вы бы сделали это у меня на глазах? Я имею в виду, можно мне посмотреть?

— Ставлю свою задницу против миллиона долларов, что ты сможешь посмотреть. – Это была Моника. Она стояла за диваном. Я дернулся, чтобы ошеломленно уставиться на нее. Девушки ухмылялись друг другу, как парочка чертовок.

— Но погоди, – сказал я. – Я не знаю…

— О, черт возьми, да, ты знаешь, – сказала Моника. – И не говори, что ты не можешь это сделать. Я уверена, мы оба знаем, что это ложь.

— Ну… – начал я.

Стеф встала, чтобы встретить Монику в дверях. – Кстати, ты выглядишь чертовски мило, – сказала моя теперь уже бывшая девушка.

Моника не стала дожидаться следующей реплики. Она набросилась на Стефани. Девушка была выше ее на добрых пять сантиметров, но поцелуй все же состоялся. Мони приподнялась на цыпочки, а Стефани, удивленно вскрикнув, закрыла широко раскрытые глаза и осторожно обхватила пальцами светлые локоны Моники. Я наблюдал, как их языки томно выскользнули из мягких ртов, чтобы поиграть с губами друг друга.

Нет, возбудиться было нетрудно.

Моника взяла Стефани за руку и повела ее в нашу спальню. – Я всегда хотела попробовать это, – сказала она.

— Так вот как это началось? – спросила Стефани. – Ты хотела трахнуть своего брата?

Моника скрестила руки на груди, стягивая блузку и лифчик через голову. Стефани оценивающе посмотрела на колышущуюся грудь моей сестры. – Нет, – застенчиво ответила Мони. – Он просто пообещал помочь мне осуществить несколько грязных фантазий.

Стефани ухмыльнулась мне через плечо, когда она начала вылезать из штанов. – Да, он хорош в этом.

Моника спустила юбку с бедер, обтянутых чулками. Стефани начала расстегивать блузку, но уже опустилась на колени там, где на кровати сидела Мони. – Мм, – сказала Стеф. – Ты такая влажная.

— Ты хочешь попробовать меня на вкус? – спросила Моника. Она раздвинула ноги. Я наблюдал, как моя младшая сестра, обнаженная, если не считать прозрачных чулок, откинула волосы Стефани назад, когда девочка опустилась к ней на колени. – О, черт, – вздохнула Моника.

— Ммм, – промурлыкала Стефани в ее киску.

Моника откинулась на спину и позволила Стеф съесть ее. – Ммммм… – Ее глаза медленно открылись и обнаружили, что я пристально смотрю на нее. Она пожала плечами, показывая мне, что я должен просто смириться с этим, и протянула руки. Я расстегнул брюки и стянул их вниз. Затем я оказался на кровати, скользнул в объятия Моники и поцеловал ее в губы.

— Ты так долго боролся с этим, детка, – пробормотала моя сестра между моими поцелуями. – Теперь ты видишь, что все в порядке?

Стеф выбралась из-под толстых бедер Моники и забралась рядом с нами. Она поцеловала меня в лоб, затем отвела прядь моих волос в сторону. – Если ты хочешь ее, то возьми, – сказала она. Ее рот был лоснящимся от киски Моники, и он мерцал, когда она откинулась на подушки. Ее глаза были очарованы моим членом, раскачивающимся над извивающимся телом Моники. Головка моего члена легко протиснулась между ее прекрасными губами, и моя сестра издала восторженный крик удовлетворения.

— Твой брат только что вставил в тебя свой член, – прошептала Стефани на ухо Монике. – Тебе это нравится?

— Мммммммм, – прошептала Моника.

Я крепко сжал бедра сестры и с любовью погрузился в нее. Стефани смотрела, как мой блестящий член сжимается внутри нее, облизывая губы, когда он медленно выходит обратно.

Стеф ничего не могла с собой поделать. Она взяла голову моей сестры в свои ладони и подарила ей долгий, медленный поцелуй в губы. Моника ответила на него, в то время как нижняя часть ее тела встречала каждый мой томный толчок. – Каково это, когда кто-то так сильно тебя любит? – Пробормотала Стеф.

— Это так приятно, – сказала ей Моника. – Так тепло. Мм. Так полно.

Стефани поползла вниз, туда, где наши тела соприкасались. Когда мой член выскользнул из моей сестры, она нежно обхватила головку моего члена, закрыла глаза и направила его в свой рот. Я застонал, когда Стефани лизнула мой ствол, и ее язык прошелся по вене. Она позволила мне ввести его еще несколько раз, с каждым разом сильнее, в ее рот, а затем позволила мне вытащить его. Слюна стекала с ее губ. Я снова ввел его в сестру.

Стефани покрыла влажными поцелуями округлившийся живот моей сестры. – Ах, – вздохнула Моника. – Иди сюда.

Я не слышал разговора, настолько был поглощен трахом Моники и наблюдением за тем, как моя обнаженная бывшая трогает себя, пока они перешептываются. Но когда они расстались с еще одним влажным поцелуем, Стеф села, закинула ногу на лицо моей сестры и нежно поднесла свою киску к ее рту. Затем Стефани оказалась лицом ко мне на четвереньках. Ее руки лежали на бедрах Моники, а ее задница была выставлена вперед, пока моя сестра жадно поглощала ее. Она наклонилась вперед, а затем мы целовались, пока я трахал Монику.

— Она маленькая машина для траха, – простонала она мне в рот.

— Вы обе…

— Ее киска тугая? – застонала она. – Она такая тугая как моя, Джонни?

— Да, – проворчал я в ответ, сильнее входя в Монику. Ее ноги сжимали меня.

— О черт, – сказала Стеф. – Трахни свою сестру. Трахни свою сестру, ты, толстозадый извращенец.

А затем, совершив неуклюжий гимнастический трюк, я помог Стеф оторваться от лица Моники, перевернул Монику и вошел в нее сзади. Мони издала тихий дрожащий вскрик, когда я протаранил ее, обхватив пальцами ее бедра и оседлав ее до самых яиц. Стефани смотрела на нас с голодным изумлением, пока я трахал свою сестру раком. Моника схватилась за спинку кровати и смеялась, когда та ударялась о стену при каждом быстром толчке. – Дай это мне, старший брат, – потребовала она. – Дай это мне!

Стефани тяжело дышала, пока мы вдвоем яростно трахались. Место, где мы шлепались друг о друга, было насквозь мокрым, и это звучало влажно. Я потянулся вперед и схватил большие сиськи моей сестры, сжимая их, пока они раскачивались в своем маятниковом движении. Стеф чуть не упала с кровати, когда пошла за своим фаллоимитатором из ящика с нижним бельем. Вернувшись, она положила его на матрас и с наслаждением оседлала. Я был бы рад протянуть руку помощи (член) в этом отношении, но у меня было чувство, что моя сестра хотела, чтобы я принадлежал только ей – по крайней мере, в том, что касалось киски. Рты, это было что-то другое.

— Ты собираешься кончить? – спросила она.

— Д-да, – проворчал я. – Скоро.

— Выходи.

Я сделал, как мне было сказано, а затем позволил ей подвести меня к краю кровати. Она взяла Стеф за руку, и они вдвоем опустились передо мной на колени, положив руки мне на ноги, и поцелуями проложили дорожку вверх по моему члену. Я застонал. Ощущение в моей простате нарастало, пока я наблюдал, как они вдвоем целуют липкую кожу моего члена. Стеф массировала мои яйца, в то время как Моника гладила меня от рукоятки до макушки. Затем она направила головку моего члена в рот Стеф. Губы Стеф сомкнулись на мне и нежно промурлыкали, отдаваясь эхом в сердцевине моих яиц. – О боже, – выдохнул я.

Липкие струйки спермы и слюны окольцевали губы Стефани, когда Моника вытащила меня, и они вместе поцеловали мой член, медленно, с любовью. Их нежные губы скользнули вверх по моему стволу и встретились над ним. Слюна стекала по их подбородкам. – О черт, – выдохнул я. – О, черт… – Моника широко открыла рот и быстро провела по головке моего члена кончиком языка, и ее глаза встретились с моими. Пока она массировала мой член, Стефани наклонилась под Моникой и взяла в рот одно из моих яиц. Я немедленно кончил Монике в рот.

— Да, – проворковала моя сестра.

— Кончи в глотку своей сестре, – сказала Стефани.

Моника протолкнула мой член до упора в заднюю часть своего горла, и мой член запульсировал под ее языком. Она проглотила столько, сколько смогла, и ее глаза наполнились слезами, а затем она передала это Стефани, которая облизала головку моего члена, позволяя оставшимся струям спермы забрызгать ее губы, когда она тоже делала мне глубокий минет.

Вместе они очистили мой член своими языками. Каждая клеточка моего тела была в высшей степени чувствительной, но я был слишком слаб, чтобы остановить их, и слишком очарован видом их работы. Мои яйца, все еще не совсем пустые, слабо эякулировали в волосы Стефани, когда их языки ласкали меня, как голодные котята.

Что касается меня, то после этого я потерял сознание.

******************************************************

Я проснулся в постели. Моника свернулась калачиком у меня на груди, а прикроватные часы показывали, что было около 2 часов ночи. Воздух был влажным и ароматным после недавнего ливня.

Осторожно, очень осторожно я выскользнул из-под щеки и руки Моники. Она сонно застонала в знак протеста, но я поцеловал ее волосы и подоткнул подушку на то место, где лежал (спящая Моника застонала). Я вытащил из ящика шелковые пижамные штаны и натянул их, а затем вышел из спальни и тихо закрыл за собой дверь.

Стефани сидела за кухонным столом, чистая, элегантно одетая, собирая свою дорожную сумку. Она подняла глаза на звук щелкнувшей двери и слегка улыбнулась.

— Хочешь кофе? – тихо спросила она.

— Она спит как убитая, – сказал я. – Тебе не обязательно шептать.

— Я всегда ужасно сплю, – сказала она.

— Я знаю. – Я сел за стол, проводя рукой по щетине на щеках. – Когда ты уезжаешь?

— Сейчас. – ухмыльнулась она. – Я имею в виду, это очевидно. Ты хочешь кофе?

Я покачал головой. – Я имею в виду за границу. Поездка скоро?

— Пару дней, – сказала она. Она отодвинула сумку в сторону и села рядом со мной. – Я зайду завтра, чтобы забрать кое-какие другие вещи. Я просто хочу начать это сейчас. – Она отхлебнула кофе. – У нас осталась пара месяцев аренды, но компания покроет это. Я пришлю грузчиков, чтобы они отнесли мои вещи на хранение.

— Тебе не обязательно это делать, – сказал я. – Я могу оставить все здесь.

Она покачала головой. – Я не знаю, как долго я там пробуду. Возможно, мне придется продлить визу, если он попросит меня остаться навсегда.

— Твой босс, – сказал я. – С ним все в порядке?

Она закатила глаза. – Нет, – сказала она. – Я же говорила тебе, что он мудак. Но он не тролль. Он думает, что хорошо ко мне относится.

— А ты что думаешь?

Она облизнула губы, не совсем готовая встретиться со мной взглядом. – Думаю, я буду скучать по тебе.

Я одобрительно кашлянул. – Хм, там в прошлом…

Она махнула рукой, отметая все, что я собирался сказать. – Это было весело, – сказала она. – Мне было весело. – Она усмехнулась. – Ты знаешь, в чем твоя проблема, Джонни?

— Я чувствую, что ты указала на несколько моих проблем за эти годы.

— Больше, чем несколько. – Она ухмыльнулась и потянулась к моей руке. Наши пальцы крепко переплелись над столом. – Ты точно знаешь, чего хочешь. Ты всегда точно знаешь, чего хочешь. Но у тебя также есть эта странная одержимость поступать "правильно".

— Ну, а теперь… – начал я.

— Заткнись. Нам не обязательно было съезжаться, но ты подумал, что так будет правильно – и теперь я понимаю, что отчасти это из-за того, что у тебя происходит с твоей сестрой. Но я также знаю, что это потому, что ты думал, что это сделает меня счастливой. И я отчасти ненавижу то, что ты был прав… Но, держу пари, ты думал, что разлука с твоей сестрой сделает ее счастливой, потому что ваши отношения не "правильные". Но ты ошибался.

— Я все еще не могу поверить, насколько положительно ты к этому относишься, – сказал я. – Ты не думаешь, что это странно? Я и Мон?

— Я думаю, это действительно чертовски странно, – сказала Стеф, смеясь. – Но я знаю тебя, Джонни. Ты не странный парень. По крайней мере, ты не плохой парень. Ты также хороший. И ты добрый. У меня тоже есть скелеты в шкафу, но твоя сестра любит тебя, и ты любишь ее. Я не знаю, есть ли у тебя шанс в аду, но кому какое дело? Что касается скелетов, я не придаю этому значения.

Ее лицо в тот момент. Если бы Моники не было в моей жизни, я бы не возражал провести остаток своей со Стеф. Она сжала мои пальцы и улыбнулась.

— Тем не менее, ты нарушил правила. Никакого траха в квартире.

— И за это я приношу извинения, – сказал я.

Она пожала плечами. – Значит, ты у меня в долгу. И что теперь?

— Не знаю, – сказал я. – Если с Броуди все пройдет гладко, я, возможно, получу прибавку. Этого было бы достаточно, чтобы остаться здесь одному. Но, возможно, я тоже перееду.

Стефани встала и провела рукой по своей сумке. – Хорошо. Береги себя, Джонни.

Я кивнул. Я не мог придумать ни одной разумной вещи, которую можно было бы сказать, пока она не вошла в парадную дверь. – Стеф, – сказал я.

— Мм?

— У тебя отличная голова.

Она вышла из квартиры, смеясь. Это был чистый, сердечный смех, и слишком громкий для двух часов ночи.

Я отставил кофе и сложил оставшуюся посуду в раковину. Я выключил свет, отодвинул стулья и вернулся в спальню. Моника ждала там, натянув простыню до груди. Она уронила ее, когда я закрывал дверь, и у меня – не в первый и не в последний раз – перехватило дыхание от ее красоты.

— Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, – сказала она.

Я скользнул на кровать, нежно обнял ее и поцеловал в подбородок. Я сжал. Она вздохнула.

— Все в порядке? – сказала она.

Я кивнул. – Стеф ушла.

— Ты в порядке? – сказала она.

Я еще раз кивнул.

— Ты не против, что я здесь?

Я кивнул.

— Ты собираешься прекратить бороться со мной?

Я кивнул.

— Хорошо. – Она со свирепой силой толкнула меня на матрас и потерлась своим телом о мое. Долгие, любящие движения ее волшебной киской по моему члену вскоре заставили меня напрячься и быть готовым, и она с благодарным вздохом ввела меня в себя. – Правило номер один, – сказала она. – Это не открытые отношения. Сегодня было весело, но ты мой. Я не хочу делить тебя ни с кем. – Она дернула бедрами, и мы оба издали болезненные, но удовлетворенные стоны. – Понял? – спросила она.

— Понял, – сказал я.

Она наклонилась. Ее соски задели мою грудь, и наши языки соприкоснулись. Я взял ее за голову ладонями и перевернул на спину. – Я люблю тебя, Мони, – сказал я.

— Тебе лучше так и делать, – сказала она, ухмыляясь. Ее бедра обхватили мои бедра. Я обхватил ртом один твердый сосок и слегка прикусил его. Она пискнула и запустила пальцы мне в волосы. – Ну же, давай, – проворчала она. – Покажи своей сестре, как мальчики любят делать это в центре города.

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да – пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.