Шантаж мамы. Часть 18

Планы на завтрашний день были составлены. Однако до конца этого у мамы всё ещё было время на отработку некоторых вещей. В итоге, к концу дня она отработала для себя белую рабочую блузку, заданием для которой было дать измять и измучить свою грудь, пока каждый вдоволь ей не насладиться. Её парни, мягко говоря, не пожалели, шлёпали, хлестали и оттягивали соски до тех пор, пока мамина грудь не покраснела и даже не начала болеть. Отработала она также и ботинки. Заданием для их получения было расцеловывание ног парней и вымаливание пары обуви для себя. В тот день мама и так была унижена до максимума и потому подобное задание выглядело будто бы даже не солидно. Она, понятное дело, с трудом, но буквально за час расцеловала все ноги и с заслуженным позором получила своё право носить ботинки. Последним отработанным в тот день элементом была кофта. Всё-таки на дворе уже было не лето. Правда, это никак не вязалось с тем, что у мамы по факту не было ни штанов, ни трусов, но оттого было даже веселее слышать издевательские слова главного о том, что маме нужно теплее одеваться. Отработка кофты была одной из самых простых. Время было уже к вечеру, и все, особенно мама, знатно устали. Поэтому парни поручили ей приготовление ужина. Где-то часа за полтора или два мама, постоянно отвлекаясь на пристававших к ней пацанов, всё-таки приготовила ужин. Ей самой есть пришлось конечно же на полу. «Наверное, по кайфу есть на полу ужин, который ты сама же и приготовила. Наслаждайся. Приятного аппетита, униженка», – в тот момент думал я, наблюдая за орудующей вилкой в своей тарелке мамой. К тому моменту мама всё ещё не могла полностью морально отойти от испытанного сегодня позора. К тому же, сверху накатывала усталость и мысли о завтрашнем дне, поэтому своё внимание на унизительной трапезе она практически не концентрировала.

После ужина еду в желудке мама плотно полировала спермой. Перед своим уходом парни заставили сделать им несколько смачных отсосов и лишь после этого они ушли, оставив маме тот самый наушник для завтрашнего дня. Наушник был такой, какой порой используют плохо подготовленные студенты на экзаменах, маленький и почти невидимый в ухе.

Как только они ушли, мама пошла в душ. Вымывшись, она убрала тарелки, оставленные парнями на кухне, после поменяла помятое и испачканное спермой белье в своей спальне и, уже до этого будучи сильно утомленной, легла спать.

Со своим приходом я решил сильно не затягивать. Где-то часам к 10 утра следующего дня я был одет. Главный с ещё несколькими парнями пришли в квартиру с мониторами, в которой я обитал уже продолжительное время. Перед уходом, я попросил обратить внимание на составленный мной список заданий для мамы, мол, может какие-то пригодятся, а так же попросил наушник для себя, чтобы быть в курсе происходящего и знать, какое задание даётся маме в тот или иной момент.

Пока я только собирался выходить, мама к тому моменту уже давно проснулась. С раннего утра она, надев отработанные лифчик, носки и халат, мыла полы, убиралась и вообще приводила квартиру в порядок, превращая её из тюрьмы для шлюхи на привязи у подростков, в ту самую квартиру, какой я её запомнил до ухода.

Однако, даже встав пораньше, она не успела полностью закончить уборку, как я уже открывал ключом входную дверь. Когда я вошел в коридор, мама, оставив швабру в той комнате, в которой убиралась, вышла встречать меня. На долю секунды я заметил её тревожный взгляд, когда она подумала, что пришел не я, а кто-то другой. Всё-таки последние несколько месяцев эта дверь открывалась исключительно людьми, приходившими поиздеваться и изнасиловать её. По глазам было видно, что она явно думала о наушнике в её ухе и боялась заданий, которые ей могут дать парни при мне, поэтому была немного рассеяна, но всем видом старалась казаться обычной. Когда мама была буквально в двух метрах от меня, то остановилась буквально на две секунды. Я отчётливо видел, как слегка подогнулись её колени, она делала такое начальное движение каждый раз, как её заставляли опускаться. Но вдруг она резко встрепенулась, будто выйдя из транса, и сделала ещё несколько шагов, поприветствовав и обняв меня. «Сесть на колени… Ты блять хотела опуститься на колени! Потому что так обычно тебя заставляли делать парни, когда приходили. Прямо здесь, в этом коридоре. И ты, задумавшись о чём-то, инстинктивно хотела опуститься на них!», – буквально кричал я в своей голове. В тот момент моё уважение к ней упало ещё ниже.

Однако несмотря на то, что уважение я испытывать практически перестал, то вот возбуждение — едва ли. Перед моим приходом мама вымылась невероятно тщательно и, чтобы смыть с себя все запахи парней, использовала внушительное количество различных шампуней и гелей для душа. Потому не трудно догадаться, какой был аромат, когда она приблизилась. Плюс перчинки добавляла и мысль о том, что сейчас под этим далеко не самым длинным халатом на ней нет трусиков. Ошейник на её шее, к слову, тоже было видно, но его она как смогла тщательно закрывала воротничком халата и, если бы я не знал о его присутствии, то, быть может, даже и не заметил бы. Однако я сдерживался и не хотел раскрывать ей все карты. Безусловно, я мог ей всё рассказать и, ссылаясь на знакомство с парнем, имевшим власть над ней, просто взять и прямо сейчас разгрузить полные спермы яйца прямиком в маму. Но не хотел. Вся эта игра мне по-настоящему нравилась и была интересна. Все эти мамины жалкие отговорки, попытки придумать оправдание на очередной каверзный вопрос да и вообще все усилия, направленные на удержание её главной «тайны».

Закончив с объятиями мама предложила мне поесть. Я согласился, но прежде, чем идти на кухню, решил посмотреть квартиру и прямо сказал об этом маме, сославшись на долгое отсутствие и скуку по родному месту. Хотя на деле я просто хотел посмотреть, всё ли смогла прибрать мама для моего прихода. Сняв ботинки и верхнюю одежду я незамедлительно направился в комнату в которой была мама, до того, как вышла меня встречать. Едва я направился в сторону нужной мне двери, как мама, опередив меня, в несколько шагов зашла в ту комнату. Очевидно, уборка была не закончена. Однако, как только она туда зашла, то в своём наушнике я услышал, как главный даёт ей команду:

— Ничего не убирай и не трогай, сучка.

«Значит, есть, что убирать, да, мам? Сейчас посмотрим». Я со спокойным видом зашел в комнату. Она была более-менее прибрана, хотя некоторые детали всё же выдавали то, что недавно здесь что-то происходило. На полу виднелись какие-то капли, то ли сперма, то ли ещё хрен знает что; чуть в отдалении, под кроватью лежал тот самый огромный дилдо. Он был не на самом видном месте, но всё же я его отчётливо заметил, хоть и не подал виду. Мама мгновенно взяла швабру, сказав, что не до конца тут убралась и сейчас закончит, но в ухе вновь послышался голос главного:

— Ты, дрянь, команду не услышала?

Из-за этого то, что после своих слов мама поставила швабру назад выглядело очень странно. По крайней мере, выглядело бы, если б я не знал происходящего.

В воздухе тоже стоял необычный и далеко не самый приятный запах. Хоть и не очень отчётливо, но улавливался запах мужского пота, одеколона и членов. «Саму себя вымыла и избавила от их запахов, а к квартире, пахнущей членами твоих насильников уже привыкла и даже не чувствуешь, что пахнет необычно? Ну наслаждайся, мамуль, наслаждайся. Пусть этот запах теперь всегда будет с тобой, как напоминание», – думал я, продолжая рассматривать комнату. Последние крупицы моего уважения к ней уже начинали понемногу испаряться.

Конечно, я прекрасно понимал, что мама не виновата в том, что её загнали в такое положение. Сначала эти фотографии, а затем и вовсе долговая яма, из которой, по моим ощущениям, она уже никогда не выберется. Но ведь в любой ситуации, насколько бы безвыходной она не была, можно сохранить свою гордость, своё лицо, пусть оно и ежедневно покрывается спермой неизвестных тебе людей. А учитывая то, какой мама была до всех событий: гордой, говорящей то, что думает прямо в лицо, можно даже сказать боевитой. То, само-собой, я был уверен, что мама ещё покажет им все свои качества. Но увы. Конечно, мне по-своему нравилось наблюдать за её унижениями, но в те моменты за меня говорило скорее возбуждение, нежели мозг. В остальное же время, а особенно в последние дни, меня начали дико раздражать мамины рьяные попытки показать парням какая она несгибаемая и сильная. И ладно бы, если б это работало и к чему-то в итоге приводило. Но ни к чему кроме очередных слёз, опускания на колени и ещё большего позора это ни разу не пришло. Мне бывало скорее стыдно за неё в такие моменты. Даже пацаны, собственно, как и я, воспринимавшие поначалу эти её вспышки, как реальные попытки что-то им противопоставить, теперь воспринимаем это лишь как ещё один забавный способ поиграть с мамой и развлечься самим, что само по себе уже должно быть невероятно унизительно для неё. Не хилое такое развлечение — заставлять взрослую женщину ломать свою гордость и унижаться. Но она сама виновата в таком отношении к себе. И это меня бесило особенно. Бесило, что мама ни черта не может противопоставить 18-ти и 19-ти летним подросткам, людям, намного младше неё, а теперь ещё никто из них не воспринимал её попытки «бунта» всерьёз. И всё же где-то в глубине я надеялся, что она всё ещё способна удивить и не станет окончательно пресмыкаться перед людьми, возомнившими себя её хозяевами.

Тем временем я закончил свой небольшой осмотр. В других комнатах ничего интересного обнаружено не было. После этого я, как и обещал, пошел на кухню и сел за стол в ожидании трапезы. Мама вошла на кухню за мной и, пройдя чуть вперед, встав спиной ко мне, стала что-то готовить. Пока она готовила, я стал придумывать истории о том, как, где я жил и чем занимался, дабы отвести любое подозрение.

Спустя пару минут в наушнике вновь раздалась команда:

— Урони какой-нибудь предмет на пол и подними, не сгибая ноги.

Честно сказать, поначалу я даже не понял, в чем смысл подобного задания. Мама, кажется, тоже не совсем его поняла. Поэтому она без особых промедлений скинула на пол первую попавшуюся ложку и, когда та с лязгом упала на пол, наклонилась за ней. И вот тогда я понял, в чем же был смысл. Едва она стала наклоняться, как и без того довольно короткий халат потянуло наверх и, будто из-под какой-то ширмы, из-под него показалась мамина ничем не защищенная попка. Когда мама наклонилась до самого конца, то передо мной, буквально в паре метров предстала она: пышная, сочная, всё ещё местами покрытая следами от ладоней и буквально так и просящая вставить в себя член шикарная задница. Мой прибор, уже какое-то время «не спускавший пар», был моментально приведён в вертикальное положение. Лишь в самом конце мама вдруг осознала, зачем нужен был этот наклон и, резко распрямившись назад, со страхом посмотрела на меня. Однако, ожидая подобного, я заранее отвернулся и уставился в телефон. С облегчением выдохнув, мама продолжила готовку.

На протяжении следующих минут 30 особо ничего не происходило. Мы буднично разговаривали, а главный лишь изредка давал какие-то простые задания. Я даже начал скучать. Но потом произошло то, что в мои планы абсолютно не входило и перевернуло весь ход происходящего. В один момент мы услышали, как кто-то вставляет ключ в дверной замок, далее послышался характерный щёлк и входная дверь открылась. И вот на пороге стоит один из парней. Я его уже видел несколько раз, как и он меня, так что мы были в определенной степени знакомы. Однако он, в отличие от остальных парней, не знал о том, что сегодня здесь буду я и что вообще на сегодня запланировано. Благо он быстро сопоставил все факты и, ехидно улыбнувшись, тоже решил сыграть в эту «игру». Переведя взгляд от него на маму, я видел как побелело от страха её лицо.

— Привет. А ты чего так смотришь? Забыла, что я приду сегодня?, – немного наигранно начал парень, снимая ботинки.

Мы оба с интересом ждали, что же ответит мама, ведь ситуация поистине патовая. Руками она сжимала и разжимала края халата, а её глаза бегали из стороны в сторону, будто ища выход.

— А… забыла сказать, – мямля и явно на ходу выдумывая, начала говорить мама, – Это сын знакомых, они сейчас в командировке, а в квартире у них ремонт… Вот и попросили, чтобы… я разрешила ему тут побыть…

«Кажется, нечто подобное я уже слышал. Такая себе отмазка, конечно, мамочка. Но на большее тут надеяться и не стоило, так что придётся притвориться, будто я поверил в эту чушь».

— Понятно. А чего раньше не сказала?

— Да как-то замоталась и повода не было…

Парень тем временем уже проходил на кухню. Когда он был рядом с мамой, то она резко отошла от него назад на пару шагов. Подойдя ко мне он пожал руку, и мы обоюдно притворились, будто знакомимся друг с другом. Закончив этот «спектакль», парень уселся на стул и почти с ходу начал задавать маме вопросы, из которых ей предстояло выкрутиться:

— Как колени, кстати? Не болят уже?

— Н-нет… уже всё в порядке, – еле-еле выдавила она из себя.

— А что с ними?, – решил не отпускать ситуацию я.

«Давай-давай, вертись, мамуль. Может, приход этого быдала — это не так уж и плохо. Планы мои он, конечно, порушил, но зато мы теперь будто два инквизитора будем истязать тебя, просто вместо плетей и прочих орудий пыток у нас острые вопросы».

— Сама не знаю, – очевидно пытаясь отстраниться и уйти от темы ответила мама.

После этого она отвернулась назад к плите, ожидая, что от неё отстанут, но парень не унимался.

— А горло как? На днях ведь болело.

— И с ним всё хорошо, спасибо.

— Ещё и горло болело? Почему мне ничего не рассказывала?, – как можно естественней возмущался я.

Мама стала что-то придумывать и отвечать мне, но парень перебил её прямо посередине речи:

— Как же так, сын не знает, что происходит с его матерью?

Парень неоднозначно на меня посмотрел, дабы я точно понял, на что была сделана его «гениальная» отсылка. Через плечо мама стала рассказывать парню о том, что я сейчас живу отдельно, свободного времени у меня мало и так далее. В общем, пыталась вести непринуждённую беседу. Наверняка очень не просто спокойно говорить с человеком, которого ты искренне ненавидишь и который неоднократно тебя насиловал. Но мама пересиливала себя и отлично справлялась. Перешагивание через саму себя вообще стало для неё обыденностью в последние пару месяцев, так что и в данном случае она, по сути, занималась тем же самым, чем и всегда.

Взглянув на парня я увидел, как он разглядывал маму и в его глазах отчётливо виднелось желание заняться с ней тем, чем они обычно и занимались. В один момент он резко встал и подошёл к ней.

— А что готовите?, – спросил он и встал сбоку от неё, почти в упор.

Мама заметно съежилась из-за испытываемого дискомфорта и напряжения и начала что-то невнятно говорить о готовке. Вдруг пацан опустил руку ниже и сжал мамину задницу. А после резко переместил ладонь к её центру и прямо вместе с халатом стал погружать в её попку несколько пальцев, начиная свой болезненный "массаж". Из-за отсутствия на ней трусов и пальцы, и халат входили довольно легко. Мама тут же стала ерзать и извиваться, пытаясь тихо, но быстро избавиться от его руки. И даже сквозь звуки готовки, можно было услышать как мама почти шёпотом жалобно говорит что-то вроде:

— Пожалуйста… пожалуйста не надо

Очевидно пытаясь остановить парня и перенести все его приставания на потом. Я, хоть и знатно прифигел от подобной наглости парня, интуитивно достал телефон, чтобы была возможность в него уткнуться, когда мама обернётся проверить, не вижу ли я происходящего. В один момент она даже предприняла попытку отойти от плиты и от парня соответственно. Сделав буквально полшага мама почувствовала разящую и резкую боль. Парень со всей силы сжал её задницу и впился в неё мертвой хваткой, при этом несколько его пальцев уже были внутри неё. Он буквально держал её попку на руке, исполнявшей роль некоего крюка. Мама едва сдержала крик и на секунду подскочила на мысочках, а когда опустилась, то подросток уже вернул её в прежнее положение, прижав животом к столу с плитой. Претерпевая всю боль, мама судорожно опустила свою руку к руке парня и попыталась оттолкнуть, но тут же в наушнике послышалась очередная команда:

— Не сопротивляйся.

На маму накатил ком страха. Она поджала губы, зажмурила глаза и убрала руку от парня. Она буквально молилась и изо всех сил надеялась, что я ничего не вижу. Но я видел всё. Видел, как её сочная задница прогибается под грубыми движениями руки парня, видел, как из раза в раз мама аккуратно привставала на мысочки из-за боли и мгновенно опускалась, боясь, что я замечу лишние движения и слышал, как она всеми силами сдерживает вырывавшиеся стоны и крики. Если бы я не знал всего происходящего, то даже не представляю, насколько я должен был бы быть слепым, чтобы не заметить, как в паре метров от меня происходит настолько наглое и открытое домогательство. И тем не менее, когда парень решил, что с мамы пока что хватит, вынул пальцы и убрал руку, мама, с ужасом обернувшись, обнаружила меня безотрывно сидящим в телефоне.

Дискомфорт, который доставил её попке парень не покидал маму и потому она поспешила удалиться в другую комнату, чтобы прийти в себя. Как только она ушла, то пацан тут же начал со мной разговаривать:

— А ты чего здесь? Тоже пришёл её отыметь?

— Я бы и рад. Наверное… Но пока не хочу ей всё рассказывать и играю роль наивного и ничего не знающего сына. Кстати, спасибо, что решил поддержать всё эту тему, разрушать образ не хотелось бы.

— Ты сильно-то не обольщайся. Я сюда пришёл твоей мамаше как обычно очко отполировать, а не в ваши эти игры играть. Немного, так и быть, поддержу, но если мне надоест, то сдерживаться не буду.

— Понял. Я сам-то сюда пришел, чтобы посмотреть, как она будет выходы искать каждый раз, как её «к стенке» припрут. Она же типо передо мной не палится. Видать, думает я глухой и слепой.

Мы разговаривали ещё какое-то время, а мамы всё не было. Из-за этого у парня кончалось терпение и в один момент он сказал:

— Ну где эта сука застряла?! Пойду проверю.

Он ушел, оставив меня сидеть на кухне в одиночестве. От нечего делать я решил поесть. Уже во время приема пищи в наушнике я услышал, как маме дают приказ:

— Не смей отказываться.

«Так и думал, что они не с проста куда-то оба пропали. Интересно, от чего она там хочет отказаться?» Очень скоро интерес мной полностью овладел и я аккуратно, на всякий случай стараясь не издавать лишних шумов, пошел посмотреть, что происходит.

Выйдя с кухни и пройдя немного, в одной из дальних комнат я услышал учащенное приглушенное дыхание. Начиная догадываться о происходящем, я подошел ближе и прислонил ухо к закрытой двери. Теперь я отчётливо слышал тихие постанывания и то самое дыхание. Вместе с этими звуками было так же слышно, как одно тело интенсивно бьется о другое. «Да уж, не долго ты сдерживался. Хотя, я и не удивлён». Почему-то в тот момент меня буквально на секунду посетила мысль о том, что будет, если я сейчас возьму и просто без стука ворвусь в комнату. Мысль, конечно, интересная, но тогда весь образ и вся эта «игра» будет закончена. Сомневаюсь, что мама, будучи и так не мастером отговорок, сможет придумать что-то внятное в ситуации с трахающим её задницу подростком. Да никто не сможет. Но и в стороне мне стоять не хотелось, поэтому было принято решение зайти почти сразу же, как они закончат. «Навряд ли этот мудак ни с того ни сего решит взять презерватив и кончить в него. Наверняка наспускает ей внутрь. Посмотрим, мамочка, успеешь ли ты всё вытереть».

Прождав ещё десяток минут, слушая бесконечные стоны и то, как парень грубо выдалбливает маму, я даже начал уставать. Но в один момент послышался другой, более долгий и мучительный стон. «Закончили», – тут же понял я. Подобный стон был присущ маме именно в те моменты, когда в неё кончали. Буквально через минуту из комнаты, застегивая ширинку, вышел парень. Посмотрев на меня, он прошел мимо и направился назад на кухню. Выждав ещё секунд 30, я выдохнул и с заранее заготовленным вопросом для отвлечения внимания, зашел в комнату:

— Мам, а студенческий мой не видела? Не могу его найти.

Выглядела мама слегка растрёпанной и запыхавшейся. В одной руке у неё была салфетка. Едва я вошёл, она с невероятной скоростью тут же запахнула халат, который успела надеть за те 30 секунд, а салфетку поднесла к носу, притворяясь, что просто сморкает нос. Она кое-как смогла собраться с мыслями и, переспросив мой вопрос, лишь задумчиво пожала плечами. Я видел, как мама изо всех сил пытается не показывать лицом испытываемую боль и неприятные ощущения, которые после изнасилования испытывала её попка. Однако полностью скрыть эмоции после подобного крайне сложно, и поэтому иногда она отрывисто потягивала воздух сквозь сомкнутые зубы.

— Куда пропала-то? Там еда давно готова, пошли, – позвал я, чтобы не давать ей возможность остаться всё вытереть и привести себя в порядок.

Мамы и без того долго не было, поэтому с её стороны было бы подозрительно оставаться тут ещё дольше, и она это понимала. От напряжения сжав салфетку в кулак, она начала своё движение в сторону двери. Шаги были намного короче обычных и выглядели не естественно, и даже спереди было видно, как она напрягает попку, чтобы вся напущенная в неё сперма не пошла по ногам. «Что такое, мамочка? В попке что-то мешает? Терпи. Хера лысого я тебе всё это вытереть дам. Будешь эту кончу до моего ухода в заднице «мариновать»».

На кухне нас уже ждал парень. Выглядел он гораздо более разгоряченным, чем до этого. Почему-то меня это сразу напрягло.

— Пожевать-то есть чего-нибудь? Дай тарелку, – пренебрежительно обратился он к маме.

«Уже гораздо грубей разговаривает. Это плохо. Значит, сдерживать себя он уже особо не собирается». С небольшим испугом мама посмотрела на него, после чего достала тарелку, положила туда еду и поставила на стол перед ним.

— А сама есть будешь? Стул нужен или ты как обычно?, – не унимался парень.

Поглядывая на меня, мама нервно выдохнула, а затем направилась в другую комнату, позвав и пацана, ссылаясь на то, что ей нужна будет его помощь. Мне она сказала подождать на кухне. Очевидно, что мама теряла всякий контроль над ситуацией, если таковой вообще был. Вести себя ещё подозрительней было бы трудно, но и с этим мама справлялась.

Когда дверь комнаты, в которую они ушли, захлопнулась, я тут же подошёл к ней и стал слушать.

— Пожалуйста… мы же договорились, – жалобно говорила мама.

— Да я исполняю обещание, как могу. Я вообще тебе ничем не обязан, сучка. Скажи спасибо, что прям там тебя раком не поставил.

— Прошу ещё хотя бы полчаса.

— Ну отсоси и будет тебе полчаса.

— Как же?.. Мы ведь уже договорились…

— Если не хочешь, то я пошёл. Нехуй тут моё время тратить.

— Ладно-ладно, – всё так же жалобно закончила диалог мама.

Видимо, парень тогда оттрахал маму с её условием, что не будет выдавать реального положения дел. Правда, мама как-то забыла, что все парни к ней относятся не намного уважительней, чем к кому грязи и на свои обещания могут благополучно закрывать глаза.

Даже через закрытую дверь я слышал, как мамины колени стукнули по полу. Она слишком спешила и потому опустилась на них очень быстро. «Ну, буду откровенным, мам, отсос за молчание парня — это далеко не самая унизительная вещь в твоём исполнении. Бывало и хуже. Ты сама вообще вдумываешься в происходящее? Насколько сильно опустились твои стандарты за эти месяцы, что отсос ненавидимому тобой парню за то, чтобы он ничего не рассказывал твоему сыну о твоей жизни, уже не кажется настолько унизительным? Какое позорище». Вскоре послышалось лязганье ремня и звук расстегивающейся ширинки. Мокрые звуки давящейся членом мамы так же не заставили себя ждать. Сдерживая кашель из-за слишком глубоко вдавливаемого члена, она отсасывала этому парню на протяжении нескольких минут. Мама пыталась закончить как можно быстрее, чтобы поскорее вернуться назад не вызывая лишних подозрений. Хотя даже она понимала, что ситуация выглядит очень странно и совсем не вызывать подозрений просто не возможно.

Когда дело шло к окончанию, то парень сказал:

— Не сглатывай, сучка. Минут 15 всё во рту держи, я таймер засеку. Если проглотишь, то пиздец тебе.

Мама, не имея возможности говорить, взволнованно замычала после его слов. Конечно, она понимала, что дела становятся совсем плохи и ей предстоит 15 минут буквально молчать.

И вот вскоре её рот был вдоволь наполнен спермой наглого подростка. Я предварительно вернулся на кухню и уже ждал их там. Первым вошел парень и, сев на свой стул, продолжил есть. А за ним вошла мама, в одних лишь глазах которой читалась чистейшая паника. Она интуитивно вернулась за плиту и начала что-то на ней делать, хотя еда была уже давно готова. Посмотрев чуть ниже я увидел, как по маминым ляжкам медленным и густым потоком стекает та самая сперма, напущенная в её задницу ранее. Но из-за паники, возникшей вместе с её новым заданием, мама совсем этого не замечала.

— Всё в порядке?, – спросил я.

В ответ мама молча покивала головой. В тот момент я не знал, как действовать дальше. Очевидно, что ситуация абсолютно безвыходная. «Не может же она все 15 минут тупо молчать. Стоит ли мне пытаться завести диалог или на сегодня хватит и мне лучше уйти?» Пока я над этим размышлял, меня подтолкнул пацан и шепотом сказал мне поговорить с мамой. В ответ я пожал плечами, показывая, что не совсем уверен, должен ли это делать. Но он настаивал. Наплевав на всё, я решился задать любой вопрос, на который мама не смогла бы промолчать и спросил про работу. Она тихо помычала несколько секунд, нервно вдыхая и выдыхая воздух носом. Именно в эти секунды она осознавала, насколько безвыходна ситуация. Мама зажмурила глаза и по всей кухне в тот момент раздался её громкий смачный глоток и вся сперма в её рту, всем своим мерзким потоком устремилась прямиком в мамино горло. Едва она начала что-то отвечать своим дрожащим голосом, как её моментально перебил вставший со стула парень:

— Опа, а это что за звук такой был? Как это у тебя так ловко получается разговаривать с набитым ртом?, – наигранно говорил он.

«Всё, он окончательно перестал сдерживаться. Пора уходить, иначе дальше будет только хуже и вся моя «игра» тут и закончится», – думал я. Мама тем временем вжалась от страха в стенку, не зная, как ей выкручиваться и что делать дальше. Парень подошел к ней ещё ближе и, показывая на пол, сказал:

— Колени сама подогнёшь или помощь нужна?

В этот момент я встал и, сказав, что мне уже пора, стал как можно быстрее одеваться. Когда я был уже готов открыть дверь, то мама, явно ослушавшись парня, выбежала ко мне в коридор и начала прощаться, будто бы ничего не происходило. «Настолько отчаялась? Даже сейчас пытаешься притворяться, что всё хорошо? Что ж, пусть будет так, если это придаёт тебе сил и уверенности». Но напоследок я всё же решил показать ей, что не всё так гладко, как ей кажется:

— Странные, мягко говоря, у тебя отношения с этим парнем. Не знаю, что у вас тут происходит, но, наверное, это меня не касается. Иначе, ты бы мне рассказала, правда? Ладно, пока.

Мама с явной тревогой в голосе попрощалась и закрыла за мной дверь. Конечно, тут и она поняла, что я заметил странности её поведения. Не знаю, до каких пор и каким образом она собиралась всё скрывать. Наверняка ей хотелось, чтобы всё было нормально, обыденно. Но разве речь может идти о какой-то обыденности, когда ты фактически являешься секс-рабыней богатенького подростка? И тем более как всё это скрывать, притворяясь, что в твоей жизни всё хорошо, она такая, какая и всегда, но на деле твоим телом и волей пользуются кто хочет и как хочет.

От напряжения мамины руки и ноги подрагивали, а от злости на вмешавшегося парня пропадал всякий страх. Когда тот появился в проходе на кухню, строго подзывая маму в себе, то она, устремив на него свой полный ненависти взгляд, заговорила на повышенном тоне:

— Ну вот зачем?! Зачем нужно было это делать? Я же просила… Неужели так трудно было подождать? Да зачем ты вообще пришел?!

Парень приподнял бровь и, быстро подойдя к маме, отхлестал её щеки несколько раз:

— Многовато себе позволяешь, тварь заносчивая! Или ты уже забыла, что в твоём положении сойти за псину на привязи уже будет привилегией?!

Пока он на неё ругался мама всё больше и больше опускала глаза. Её злость никуда не девалась, но беспомощность была куда сильнее и не давала маме выпустить её. В конце своих речей подросток чуть приподнял мамину голову и через секунду та получила смачный плевок прямо в лицо. В тот момент она будто сдалась. Мама почти никак не отреагировала на порцию слюней, распластавшуюся у неё на лице. Разве что чуть поморщилась, но не попыталась убрать. А опустив голову, продолжила молча выслушивать ругательства парня. Как уже говорилось раньше, для мамы одной из важнейших задач было сохранение в тайне своего позорного положения от меня. Но когда эта задача оказалась под угрозой, то её моральный дух упал ещё ниже, чем был. Так что когда пацан приказал ей встать на колени и извиниться перед ним за дерзость, то мама практически без промедлений опустилась к полу. Из-за погруженности в собственные мысли она далеко не сразу стала извиняться, но несколько крайне болезненных шлепков привели её чувства и мама, с трудом подбирая слова, стала в очередной раз просить прощения. В те секунды она плевала на своё унижение, все её мысли были заняты размышлениями на тему того, что же будет, если в один день я всё полностью узнаю. Пожалуй, впервые по маминому моральному духу был нанесён настолько сильный удар. Конечно, она на протяжении всех последних месяцев только и делала, что претерпевала различные унижения, что, несомненно, сильно било по её самолюбию и гордости, и уже даже становилось трудно считать перед сколькими неизвестными людьми она безвольно вставала на колени. И всё же она умудрялась при всём при этом не терять свой дух, по крайней мере, насколько это было возможно для женщины, которой пользуются как вещью. Но в этот раз всё было сложнее. Это был для неё второй, после получения новости о том, что она теперь фактически рабыня, по-настоящему сильный удар. И из-за этого её оставшиеся воля и дух впервые по-настоящему надломились.

Вскоре я уже был на квартире с мониторами. Другие парни, пережидавшие там, начали одеваться и со словами, что «на сегодня для мамы ещё найдётся работёнка», уходили из квартиры. Больше одежды они ей выдавать не планировали, а потому пошли к ней банально утолить возбуждение.

Вечером того же дня, когда парни, попрощавшись с вымотанной и оттраханой мамой до завтра, покинули её квартиру, то она, помывшись и маломальски приведя себя в порядок, тут же позвонила мне. Я прекрасно понимал, зачем она звонит и что примерно хочет сказать, а потому решил не брать трубку, дабы не давать ей шанса. Я почти хладнокровно сидел и пропускал каждый из десятка её бесконечных звонков. На камерах я видел, как каждый раз, когда звонок автоматически сбрасывался, мама всё сильнее начинала нервничать, ведь это был редкий случай, когда парней не было рядом и никто не мог ей помешать. Но на звонок я так и не ответил, не дав маме и единой попытки обелить свою репутацию в тот вечер и хоть как-то объясниться за происходившее сегодня. Почему-то в тот момент мне пришла мысль о том, что эта «пытка» намного изощреннее и больнее, чем многие из тех, которые маме пришлось пережить, когда её связывали или запихивали в неё различные предметы.

Закончив через полчаса все свои бесполезные попытки дозвониться, мама, явно не в лучшем расположении духа легла спать, ведь завтра её ждал очередной не легкий день.

Таков был итог моего сегодняшнего похода и, быть может далеко не самого богатого на события, но, как оказалось, важного дня. Я прекрасно понимал, что сегодняшние события довольно сильно ударили по маме и эти последствия её надломленного духа пойдут дальше. Было ли мне её жаль? К тому моменту уже скорее нет, чем да. Причины я уже описывал ранее.

Решив последовать маминому примеру, я тоже лёг спать в ожидании следующего дня и запланированного мероприятия, на котором я, естественно, планировал присутствовать.