Шантаж мамы. Часть 23

Мамин рабочий день потихоньку подходил к концу. Больше ничего особо интересного в тот день на рабочем месте с ней не произошло. Было около 6 вечера. Это был конец её рабочего дня. Мама выдохнула, сложила все бумаги в большую стопку и направилась к выходу. Своим первым днём она была, мягко говоря, разочарована.

По дороге домой всё, о чём она думала, так это о том, как придёт, примет душ и с удовольствием, наконец-то, вытянет на кровати уставшие ноги. Однако, как и во многих других случаях, её планам было не суждено сбыться.

Мы с пацанами уже давно вернулись от Ани и я на протяжении нескольких часов поглядывал за камерами, дабы не упустить приход мамы. Часам к 7 входная дверь открылась и уставшая мама вошла в квартиру. Она даже расслабленно выдохнуть не успела, ибо заметила на кухне и в комнате свет и услышала до боли знакомые голоса. А через пару секунд она увидела как суммарно шестеро парней выходят из комнаты и кухни. Глаза мамы моментально погрустнели. И хотя она надеялась, что они не станут её сегодня трогать, первые же слова подошедшего парня дали отчетливо ей понять, что на это надеяться совершенно не стоит.

— А где приветствие, сучка?, – буркнул он, с бутылкой пива в руках.

— Д-да… Вечер добрый…

— Я не понял, ты себя наравне со мной считаешь?

Парень явно был в поддатом состоянии. Не шатался на месте, конечно, но не хило разгорячен.

— А… Ч-что?, – не поняла вопрос мама.

— Ты по статусу считаешь себя равной мне?!

— Н-нет… наверное, – всё ещё не до конца понимая отвечала она.

— Раз мы отличаемся, то ты ниже или выше меня по статусу?

С отвращением посмотрев в его пьяные глаза, мама, тем не менее, понурила взгляд и сказала:

— Ниже…

«Стоя перед каким-то пьяным быдлом говоришь ему, что ниже его по статусу? Блять, да когда же ты уже просто станешь немым спермобаком, который выставят где-нибудь на улице и любой желающий сможет воспользоваться, когда приспичит?! Я думаю ты, мам, справишься с этой задачей, как никто другой».

— Ну тогда какого хера ты здороваешься со мной стоя?

Только сейчас до мамы дошло, к чему была вся эта сцена.

— Может… сегодня без этого? Я правда устала и… уже поздно… Пожалуйста, я просто хочу отдохнуть, – усталым и жалобным тоном промямлила мама.

— Ой, точно, у нашей девочки же сегодня первый рабочий день. Конечно-конечно, ей нужно отдохнуть, – кривляясь говорил парень.

Мама стояла обхватив одной ладонью другую и молча смотрела на хихикающих подростков.

— Так, – более серьёзно заговорил он, – Ну тогда вот вопрос, ответ на который всё и решит. Можешь ли ты не подчиниться мне?

Ничего не отвечая, мама глубоко и грустно вздохнула, с уже подрагивающими губами сдерживая слёзы. Она поняла, к чему он клонит и ни отвечать, ни вести с ним диалог она не хотела, поэтому стала молча гнуться к полу, но парень остановил её.

— Погоди, ты же не ответила на вопрос.

Мама разочарованно выпрямилась назад. Поджимая губы, она всё чаще и более отрывисто дышала носом.

— Нет… наверное, – чуть ли ни шёпотом произнесла мама.

Второе слово было настолько тихим, что его, кажется, даже не заметили.

— Что «нет»? Какой-то не полный ответ получается.

У неё уже начинало слегка сводить скулы от напряжения. «Посмотри, как он измывается над тобой, мамуль. Буквально заставляет словесно унижать саму себя. А ты терпишь. Позорная никчёмная сука. Ну терпи-терпи. Это в твоём стиле. А ведь когда-то я, наивный, верил, что ты правда имеешь гордость и честь. И если раньше я, порой, жалел, что ты попала в такое положение и не должна всего этого терпеть, то теперь я вижу, что клеймо никчёмной рабыни, униженки, сучки для тебя не только позор, обеспеченный на всю жизнь, но ещё и абсолютно заслуженный статус. Унижайся дальше, грёбаное пресмыкающееся».

— Полностью ответ скажи, – напомнил маме парень, ибо та продолжала молчать.

— Н-нет… я не могу… не подчиниться, – выдавила она из себя.

— Так. И исходя из этого, – с этими словами парень подошёл на расстояние метра, – Как ты должна здороваться?

— Сидя…

— Сидя на чём? На диване? На стуле?

— На… к-коленях, – каждое слово выходило из мамы с болью.

Сразу после этого мама снова стала опускаться, но и тут парень остановил её.

— Хорошо. Исходя из всего вышесказанного, – он сделал паузу и прокашлялся, будто готовил речь, – Сидеть!

Мама до этого опускалась и без его слов. Но парню было важно, чтобы она села перед ним именно по команде. Он знал, что так она ощутит позор сильнее. И, в целом, не ошибся. Ведь несмотря на то, что это действие унизительное, была разница: сделать это самостоятельно или выполнить по приказу. И маму заставили сделать это именно по приказу, даже тогда, когда она была готова сделать всё сама.

Прямо так, в одежде, разве что сняв обувь, мама встала перед парнями на колени на коврик в прихожей, об который обычно вытирали ноги. В целом, между этим ковриком и нынешней мамой можно было легко найти общие черты.

Мама сидела и, не поднимая головы, молчала. Сложив ладони вместе, она, нервничая, перебирала пальцами, сдерживая плачь и не в силах поднять взгляд. Времени с попадания мамы в статус «рабыни» прошло не мало, но это не означало, что ей стало легче переносить различные унижения. Она не могла начать воспринимать их «обыденно». Для неё это, пожалуй, означало бы конец и высшая точка позора была бы достигнута. Потому она не могла не воспринимать их близко к сердцу. С того самого дня по её самооценке, гордости и чести нещадно били. Мама терпела, прогибалась и временами ломалась, но как обыденность воспринимать весь этот позор позволить себе не могла. Несмотря на то, что так, возможно, было бы легче, это окончательно ознаменовало бы её моральные похороны и этого мама допустить не могла. И всё же, смотря на неё, я думал: «К чему это всё? Зачем находиться где-то посередине? Если не можешь бороться, то сдайся и прими своё уничижительное положение, а все унижения воспринимай как часть своей новой жизни. Никчёмной и безвыходной. А если это не нравиться, так воспрянь. Покажи им, какая ты на самом деле и что ты не позволишь унижать себя, покажи им, что ты ни за что не сломаешься. Пусть они смеются, пользуются твоим телом и заставляют вставать перед ними на колени. Если ты будешь всё это принимать с гордо поднятой головой, то и отношение к тебе, возможно, измениться. Но ведь это не твой случай, мам? По прошествии стольких месяцев я понял, что гордой ты можешь разве что казаться, но не быть. А чувство, которое тебе не даёт опуститься ниже плинтуса и начать воспринимать свой позор, как часть обыденной жизни, это вовсе не гордость, а банальный страх».

— Ну?, – недовольно буркнул парень, отпив из бутылки.

Мама всё ещё молчала. Сказывалась как усталость, так и понятное нежелание в очередной раз позориться перед группой подростков.

— Д-добрый… ве.., – начала лепетать мама, но парень тут же её оборвал.

— Я думал, что здороваются, смотря в глаза.

Мама напряглась и поджала губы. Поправив волосы, она с трудом подняла голову, а затем и взгляд. Переводя его от одного парня на другого, мама выдохнула и с ещё большим трудом выдавила из себя:

— Доб… Добрый вечер…

— Ну вот, так-то лучше. Пора бы уже запомнить, как ты должна себя с нами вести, – язвительно говорил парень, поглаживая маму по голове, словно какую-то зверушку, – Как первый рабочий день прошёл?

— Нормально, – с явным дискомфортом ответила мама.

— Небось всю задницу отсидела? Ну это ничего, ей мы ещё займемся, разомнём на ней пару складок, так сказать.

Парни мерзко похихикали, а вот мама явно напряглась из-за услышанного.

— А с одеждой что?, – спросил уже другой подошедший парень, – Какая-то вся мятая она.

— Да… просто.., – мама не знала, что ему ответить.

Парень присел и пристально уставился на нижний край маминой блузки.

— Да об неё член вытирали, пацаны!, – то ли с удивлением, то ли с каким-то торжеством произнёс он.

— Ты чего это, сучка, вещи выданные портить решила?, – подключился третий.

— Я… нет… Это случайно… Там просто парень… коллега… он, – мялась и металась в словах мама, волнуясь из-за обступающих её явно недовольных парней.

— Да похуй на коллегу, – сказал парень, трижды налупив маме левую щёку, – Ты за эти вещи отвечаешь. Запасных нет и не будет.

— Да… я поняла, – потирая щёку отвечала мама.

— Что ты поняла, блять?!, – излупив и вторую щёку продолжил парень, – Ты вещи испортила.

— Но это… не я…

— Послушай, вещи твои?

— Ну… тут не все…

— Я это к чему: если вещи не твои, то, конечно, ты не будешь за них отвечать, но тогда придётся их снять, насовсем. А если твои, то будь добра отвечать за свои проёбы. Ну так что?

«О, очередной тупик, мамуль? Можешь не отвечать за эти вещи, но тогда все отработки полетят в помойку, а на работу будешь ходить голышом. Или можешь взять ответственность за порчу вещей. При том, что портишь их явно не ты получается не совсем честно, но ты, мам, не та женщина, которая заслуживает честности или имеет право жаловаться на её отсутствие».

Конечно, выбор для мамы был очевиден. Заранее готовясь к очередным неприятностям, мама с грустью произнесла:

— Мои…

По коридору вновь разнеслись звуки нескольких сочных и сильных шлепков, которые пришлось принять маминым уже покрасневшим щекам.

— Ну давай рассказывай, как именно ты их испортила, – сказал надававший ей пощёчин парень.

Мама сидела, слегка посапывая носом и судорожно проглатывая подкрадывающийся ком из нервов и плача, тёрла свои начавшие гореть из-за шлепков щёки.

— Там… парень… Эм… коллега… Это всё он. Он приставал и… вещи испортил, – вспоминая прошедший неприятный день, отрывисто говорила мама.

Не знаю, на что рассчитывала мама, учитывая, что в первый раз её остановили именно из-за рассказа о коллеге. Думала, что её пожалеют? Однако, «о, чудо», её никто не собирался жалеть. Едва она договорила последнее слово, как она тут же получила несколько хлопков ладонью по губам.

— Ты с первого раза не поняла, сучка?! Я повторю, вещи твои, а значит и виновата ты! Мне не интересно слушать про какого-то там коллегу.

По поднятому на отшлёпавшему её губы парню взгляду, было видно, что мама, кажется, начинала понимать, чего они от неё требуют. Им не нужен был подлинный рассказ, им нужно было сделать так, чтобы мама саму себя сделала виновной во всём произошедшем. «Забавно выходит, правда, мам? Этот коллега, кем бы он ни был, явно хорошо тебя сегодня поиспользовал. Однако виновницей произошедшего всё-равно выставляют тебя. Обидно, неприятно и несправедливо, верно? Ну ничего, терпи. Сожми зубы, кулаки, или что ты там обычно делаешь и терпи, как над тобой насмехается кучка полу-пьяных подростков. Надеюсь, эти ощущения уже стали для тебя родными и неотъемлемыми, сука бесхребетная». Едва я об этом подумал, как мамины кулаки и правда сжались. Несколько десятков секунд она молчала, видимо, подбирая слова, и только потом заговорила.

— Я… одежда на мне была слишком… вызывающая… и потому… привлекла внимание. И из-за этого была слегка… испорчена…

— Интересно, как ты такое допустила?, – очевидно наигранно спросил парень.

— Так получилось… Случайно…

— И кто же виноват в этом?

Мамины глаза тут же заметались из стороны в сторону. Чуть покусывая губу, она руками стискивала края своей блузки. Прерывисто и глубоко вздохнув, мама вскоре опустила грустный взгляд к полу и негромко произнесла:

— Я…

— М-да уж, ну ты и бестолочь. В первый же день форму испачкала!, – всё так же наигранно продолжал парень, – И ведь это мы только поверхностно всё осмотрели. Считаю, что нужен более тщательный осмотр каждой вещи, чтобы знать объём твоего наказания.

Мама опять подняла на парней свой испуганный и уставший взгляд, услышав про наказание.

— И так, сейчас ты делаешь следующее: снимаешь все вещи одна за другой и аккуратно раскладываешь перед собой. После того, как все вещи будут сняты и разложены, ты, стоя на коленях, пригибаешься к полу, голову тоже на него опускаешь, и молча ждёшь, пока мы всё осмотрим. За каждый косяк, который мы найдём — будешь получать по заднице.

Конечно, мама понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт и когда парни найдут «испорченные» вещи, её снова ждали боль и позор. Тем не менее, глубоко вздыхая и тихо причитая, мама потихоньку стала стягивать кофту. Сняв и более-менее сложив элемент одежды, мама положила его перед собой. Далее пошла блузка, сняв которую, мама вновь показала всем свой яркий, бросающийся в глаза лифчик. Вскоре блузка так же была сложена и выложена перед мамой. По такому принципу она одну за другой понемногу сняла все вещи: штаны, затем носки, лифчик и, наконец, трусики. Когда последние были аккуратно выложены на полу, мама, уже полностью оголённая, села, положив руки на колени. Видимо, рассчитывала, что парни забудут про ещё один элемент данного ей приказа. Но её надежды довольно быстро рассеялись, когда она услышала пафосное:

— К полу!

Слегка дёрнувшись, из-за прорезавшего тишину голоса, мама чуть приподняла голову и тихо пролепетала:

— А… м-может без… ну… без этого?.. Пожалуйста… Я ведь… выложила все вещи…

Ответом на её никчёмную просьбу были давящее молчание всех присутствовавших парней и их уставленные на неё злобные взгляды. Из-за этого, то, как мама снова опустила голову и стала медленно пригибаться к полу выглядело ещё позорнее. Она прогнулась, прижала ладони к полу, а на них сверху положила голову, приняв свою унизительную позу, похожую на очень низкий и продолжительный поклон. Едва она её приняла, как послышался не громкий всхлип, а сама мама немного дёрнулась. «А чего ты хнычешь? Из-за того, что в этот раз тебя чуть ли ни молча заставили к полу нагнуться? Но, по-моему, для тебя, женщины, настолько опытной в сфере получения всевозможных унижений, это не должно быть чем-то шокирующим и вызывающим слёзы. Скорее чем-то неприятно-обыденным, разве нет, мам?».

Пока она находилась в своей позе и хныкала, парни по одной рассматривали её вещи. Они поднимали вещь с пола, рассматривали и крутили её в руках, попутно обсуждая то, в насколько приемлемом виде она находится. После осмотра парни не складывали одежду назад, а просто бросали на пол, обесценив всё время, потраченное мамой на то, чтобы их сложить. Носочки и кофта прошли «проверку» без проблем, но вот дальше стало хуже. Первые проблемы начались всё с той же блузки. Парень поднял её, покрутил и выдал вердикт:

— Она запачкана даже хуже, чем я представлял. Тут следы и на краю есть, и в области груди. Это, конечно, не простительно.

Мама вся сжалась, увидев ноги парней, начавшие обходить её сзади.

— Забыл напомнить, что каждый лупит столько раз, сколько считает нужным за порчу конкретной вещи, – с издевательской насмешкой сказал парень.

Мама даже толком не успела испугаться сказанным словам, как уже почувствовала жгучую и резкую боль. Раздался вкусный и мясистый звук того, как ладонь парня с силой впечатывается в мамину пухлую задницу. По ней тут же разошлось несколько волн, а ладонь парня отобразилась на бедной маминой попке болезненным отчётливым красным следом. Сама мама на первый шлепок крик сдержала, однако от неожиданности и боли сильно дёрнулась и стала процеживать воздух сквозь губы. Второй удар от, пока что всё того же парня, долго ждать себя не заставил и влетел почти в то же место, отчего ощущение у мамы, что к её попке приложили горячий утюг, лишь усилилось. После этого последовало ещё два менее слабых удара. Далее, уже по второй половине её попки пошёл новый удар, на этот раз от второго парня. Сил он тоже не жалел, поэтому спустя целых 5 его мощных ударов, у мамы горела уже вся задница целиком. Из-за этого последующие удары воспринимались намного хуже, а впереди было ещё 4 человека. Когда подошёл третий парень, мама сжалась ещё больше, подогнув пальцы на ступнях и, показалось, даже напрягла саму попку. Однако, когда его удар обрушился, сдержать свой короткий, но весьма громкий вопль мама уже не смогла. Вместе с ним она застучала и заелозила ступнями по полу, выражая все неприятные ощущения. Каждый из последующих парней лупил её не менее 5 раз. На каждый шлепок мама пищала, вскрикивала и даже умудрялась что-то жалобно бормотать. Но в итоге вся её попка была излуплена и покрыта алыми следами ладоней, настолько отчётливыми, что казалось, будто некоторые из них нарисованы.

— Идём дальше, – спокойно говорил пацан, беря в руки следующую вещь.

Следующим на очереди оказался лифчик. Изнутри он весь был покрыт подзасохшей спермой. Когда ты была ещё свежей, то её было настолько много, что она пропитала собой весь лифчик и слегка прошла насквозь, из-за чего, собственно, на блузке в этой области тоже были следы.

— Ну это совсем пиздец, весь испоганила, – качая головой проговорил парень.

Тут же по коридору разлетелся новый звук сильного шлепка. Вместе с ним пронеслось и жалобное, болезненное, довольно громкое мамино «ай». Её попку вновь нещадно отлупил каждый из парней. Ближе к последним ударам, было видно, как у мамы появлялись явные порывы вскочить и всё это закончить, но все они обрывались, даже толком не начавшись. Когда они закончили, начав переходить к следующей вещи, мама уже тяжело дышала и что-то тихо шептала себе под нос.

— Что у нас дальше?, – сказал парень, взяв в руки штаны, – Ага, и тут пятно. Здесь-то оно откуда?

Из-за того, что мамиными трусиками сегодня воспользовались практически как салфеткой для вытирания спермы, они полностью ей пропитались и, как и в ситуации с лифчиком и блузкой, часть семени впиталась в штаны. Это парень заметил, когда в попытке выяснить, откуда пятно на штанах, взял последнюю оставшуюся вещь — трусы.

— Понятно, – злобно выдохнул он, – Так, подняла голову!

Мама судорожно сглотнула и аккуратно приподняла голову. Парень ухватил её за волосы, чтобы держать её на одном уровне и стал монотонно, больно и безостановочно лупить её щёку. Мама жмурилась и что-то мямлила, но парень не останавливался. Далее он перешел на другую щёку. А когда он закончил, то мама всей душой понадеялась, что на этом всё. Однако едва этот парень отпустил её волосы, как их подхватил следующий, и адский круг излупливания её щёк продолжился. Естественно, каждый из присутствовавших приложил свою руку к ним. Некоторые сдабривали свои удары плевками, то и дело прилетавшими ей в лоб, глаза, на щёки и даже на губы попадало, отчего, помимо боли, мама ощущала дикое омерзение.

Когда они закончили, то один из парней подсел к маме и спросил:

— Ну что, урок усвоила?

— Да…

— Вещи ещё будешь портить?

— Нет…, – чуть всхлипывая и утирая покрытое плевками лицо отвечала мама.

Она чувствовала, как от парня несёт алкоголем. Учитывая, что мама отрицательно относилась к спиртным напиткам, то можно было понять степень её неприязни. От одного этого запаха к нему, да что там, ко всем ним, она возрастала в несколько раз. И всё же мама сидела и послушно отвечала на его вопросы. Она очень устала и просто искренне надеялась, что на этом сегодняшний день будет закончен. Но вот у парней были совсем другие планы.

— Хорошо, – подумав, сказал пацан, – Однако для закрепления, не можем же отпустить тебя без извинений, верно?

Мамины и без того мокрые от слёз глаза, мгновенно наполнились грустью и разочарованием. Она уже было опустила взгляд к полу, но, увидев, как на него упали спущенные парнем штаны, одёрнула его назад. Когда взгляд её был поднят, то она тут же увидела перед собой очередной стоящий вонючий член. Чуть поморщившись, она хотела отвернуть голову, но парень левой рукой взял её за волосы, стянув их в тугой пучок, чтобы мама не могла двигать ей. Он поровнял её со своим членом, так что теперь мама видела его прямо перед своим носом.

— И так, задача для тебя следующая: до тех пор, пока я не кончу – ты извиняешься. Если молчишь более пяти секунд, то я перестаю дрочить. Сучке всё понятно?

Мама молчала, чуть дрожа и подёргиваясь, сдерживая плачь.

— Я спросил, сучке всё понятно?

Она кивнула головой, издав звук, похожий на «угу».

Парень взялся за член, приготовившись дрочить.

— Начинай, – скомандовал он.

— Я… эм… я… прошу прощения… э… за то, что испортила… данные вещи… ум… эм… и… надеюсь, что… такого больше не повторится… я…, – с трудом начала подбирать слова мама.

Едва она заговорила, как парень начал совершать поступательные движения, дроча член ей прямо в лицо, на расстоянии меньше сантиметра от носа. Остальные пацаны встали полукругом, посмеиваясь и откалывая какие-то тупые шутки в адрес мамы, тыкая в неё пальцами. Мамин плачь понемногу расходился всё больше, слова заминались, а голос дрожал. Но она продолжала:

— Я обещаю… исправиться… и такого больше… не будет… эм… я обещаю…

«М-да уж, каждый день я убеждаюсь, что дно твоего позора просто не досягаемо, мамуль. Стоишь, блять, на пороге собственной квартиры и извиняешься за то, что какой-то гандон обкончал твои вещи. Сука, и ладно было бы перед кем извиняться! Тебе стоит и, смеясь, в лицо дрочит пьяное быдло. А ты всё это продолжаешь терпеть, так ещё и его дружки стоят и ржут над тобой. Просто пошла нахуй! Вот честно. До этого я пытался искать какие-то оправдания, но сейчас даже малейшего желания нет. Просто иди нахуй со всеми своими слезами, жалобами и прочей хуйнёй! Про какую-то гордость я даже не заикаюсь. Искренне надеюсь, что ты больше никогда не выберешься из этой жопы и с каждым днём твоё положение будет только хуже и хуже! И если однажды передо мной встанет выбор: навсегда вытащить тебя их этого положения или бесплатно получить 100 рублей, то, поверь мне, я потрачу каждый полученный рубль на покупку самого дешевого пива, чтобы им почтить память давно ушедших из твоей жизни чести и гордости, но и близко не подумаю тебе помогать! Ты заслужила это на все 200%! Так что сиди, плачь, хныкай, но впитывай каждой клеточкой своего никчёмного тела всё это позорище. И если ты в очередной раз начнёшь себя жалеть или ныть о своей участи, то, умоляю, вспомни этот самый момент, как ты сидишь и голая на собственном пороге извиняешься ни за что перед поддатым подростком, который, ни во что тебя не ставя, стоит и нагло дрочит тебе в лицо», – думал я в порыве эмоций. Видимо, насмотревшись сегодня на гораздо более боевитую и дерзкую Аню, всё это мамино жалкое поведение вызывало во мне ещё больше агрессии, чем обычно. Я правда хотел, чтобы она как-то адекватно сопротивлялась, но эмоции в подобных ситуациях брали верх и я начинал её по-настоящему ненавидеть, желая всего наихудшего. И, возможно, в обычной жизни я бы не захотел желать ей подобного и даже не думал бы об этом. Но, видя такую маму: поддавшуюся давлению и со слезами на глазах готовую вылизывать яйца у любого, кто ей это прикажет, во мне просыпалась самая настоящая ненависть. «Спасибо, что хотя бы эмоции показываешь настоящие, ревёшь тут и мямлишь, а не натянуто улыбаешься издевающемуся над тобой подростку».

Тем временем у мамы закончились слова, и она вот уже несколько секунд молчала. Дрочить парень, как и было сказано, перестал. Теперь набухшая и алая головка его члена агрессивно «смотрела» на маму, в ожидании, пока та продолжит свой позор. Парни вокруг почти безостановочно продолжали откалывать свои не смешные, но обидные шутки в адрес мамы, порой переходившие просто в оскорбление. Их мама старалась не слушать, а больше пыталась концентрироваться на придумывании дальнейших извинений. Но сделать это, когда тебе в уши со всех сторон шумно летят оскорбления полу-пьяных подростков, а член одного из них «благоухает» у тебя прямо перед носом, довольно тяжело.

— Считаю… себя виноватой… в произошедшем, – кое-как продолжила она, – И… в очередной раз обещаю… исправиться… Такого больше не повторится… Вот… а… эм…

С возобновлением её речи возобновились и движения рукой парня.

Через пару минут член запульсировал. Мама и моргнуть не успела, как сперма резким и быстрым потоком выплеснулась прямо ей на лицо, забрызгав собой глаза, переносицу, губы и щёки. Из-за того, что в этот момент мама всё ещё говорила, то несколько капель попали прямиком в рот. Чуть дёрнув маму за волосы, парень отпустил её. Она сразу стала руками вытирать лицо от спущенного на неё семени, но без салфеток сделать нормально это не получалось, так что по большей части она просто размазывала его по лицу.

Пока мама пыталась справиться с уборкой спермы с лица, на очереди был уже следующий парень.

— Да уж, видел бы сейчас тебя твой сынок. Что бы он сказал?, – в очередной раз пытаясь уколоть маму, сказал он.

— Даже не смей о нём говорить, понял?, – неожиданно строго сказала мама.

С покрытыми слезами и спермой лицом, мама сидела и довольно грозно смотрела на пацана. Такая реакция и правда была очень неожиданной, парень даже удивлённо присвистнул. «Я, конечно, очень польщён такой «защитой», но подобным ты меня или кого-либо ещё уже не проймёшь. Все прекрасно видели и твои огрызания, и всю твою гордость, мамочка. Не надо пытаться строить из себя страдающую, но смелую героиню, готовую встать на защиту чести. Ты за свою-то честь постоять не в состоянии, что уж говорить о чужой. Нет уж спасибо, отстаивание моей чести от той, кто регулярно заглатывает хуи по самые гланды и позволяет ставить себя на колени мне не надо. На будущее, лучше рот открывай только тогда, когда просят очередной член облизать, а то от подобного стыд и позор уже начинаю испытывать я», – не оценив маминых потугов, холодно думал я.

— А что, думаешь твой нынешний вид ему не понравится?, – продолжал парень.

— Я же сказала, замолчи!, – слегка дёрнувшись на месте, громко сказала мама.

— Или что? Пойдёшь сыночку позвонишь, чтобы он плохих мальчиков, обижающих его маму побил?

— Заткнись! Ещё одно слово и я…, – с этими словами мама резко встала с колен и, показалось, даже хотела замахнуться рукой на парня.

— Ага, а дальше что?, – посмеиваясь говорил парень.

Мама угрожающе, насколько это возможно для голой женщины с покрытым спермой лицом, показала на пацана пальцем и медленно произнесла:

— Не смей его даже упоминать. И тупые шутки оставь при себе, понял?

Возникла небольшая пауза, во время которой парень, на которого ругалась мама, стоял с артистично поджатыми губами. Но затем в одно мгновение его щёки раздулись и вместе с пшиком прорывающегося воздуха, из него вырвался заливистый смех, который словно вирус передался остальным. И вот уже все шестеро парней одновременно смеются над мамой. Выглядела она и правда крайне нелепо. Особенно контрастно смотрелось её покрытое спермой серьёзное лицо и строгий голос, которым она произнесла последнюю фразу. Увидев подобную реакцию на её слова, мама попыталась ещё что-то сказать, но её фраза заглушилась под смехом. Поняв, что её не слышат, она стала растерянно переводить свой жалобный взгляд от одного смеющегося над ней подростка к другому. Свой боевито направленный на парня палец она уже опустила и вместо этого теперь стояла и нервно сжимала одной ладонью другую на уровне пояса. Никто и близко не воспринял её слова и уж тем более не испугался. Мама робко и с явным дискомфортом топталась на месте, не зная, как ей поступить дальше. «Выглядело всё, конечно, офигенно грозно, мам, но, как видишь, всем на это, мягко говоря, похуй. И ведь ни кто иной как ты сама виновата в том, что любые твои изречения, за исключением тех, в которых ты с позором извиняешься или умоляешь о чём-то, воспринимаются как одна большая шутка. По делом тебе. У твоих слов теперь вообще ни грамма веса нет».

Прошло какое-то время и смех парней подутих, вскоре вовсе перейдя в тишину. Однако она стояла не долго. От переставшей к тому моменту крутиться от парня к парню и понурившей голову мамы послышался резкий судорожный вдох. Затем ещё один и ещё. А затем последовало несколько всхлипов. И вот мама, опустив голову, стоит и просто плачет, окропляя пол под собой слезами. Бессильно и разочарованно. Никак не пытаясь бороться с нахлынувшим потоком слёз, она просто ревела, как маленькая девочка. И я совсем не испытывал сочувствия. Нет. Скорее раздражение или даже неприязнь. «В этот раз у тебя не было приказов, каверзного выбора, ничего подобного. Всё, что произошло, так это то, что тебе банально указали, буквально ткнули носом в то, как воспринимаются здесь твои слова, мамуль. И даже тут ты не смогла совладать с ситуацией, прикрикнуть громче, например, чтобы перебить их смех, топнуть ногой да что угодно. Пускай не добилась бы желаемого, но показала бы характер. А в итоге тебя легко смутили все эти насмешки, а единственная попытка сказать что-то ещё была ими же и заглушена. И всё, что ты сделала после этого — заткнулась в тряпку и расплакалась. Браво, мамочка, браво! На бис! Честно говоря, иногда возникает ощущение, что если тебе на постоянной основе воткнуть кляп в рот, то ничего не изменится. Хотя нет, изменится — ты больше не сможешь позорно просить прощения ни за что и умолять, например, чтобы твою тупую задницу снова не выебали».

Пока я обо всём этом думал, мама всё так же продолжала плакать. Сильный хлопок по ляжке заставил её приостановиться и слегка поднять голову.

— Всё, представление окончено, надеюсь? Не забыла, что впереди ещё ждёт целая куча извинений? Мы так-то не закончили, – говорил ей прямо в лицо один из парней.

Мамин плач, кажется, стал даже более разочарованным после его слов. Она как-то вся напряглась и замерла на несколько секунд. Но затем её будто бы отпустило. Кое-как, даже можно сказать нехотя вытирая слёзы, мама опять опустила голову, а вместе с ней опустилась и она сама. Её колени гулко стукнули по плиточному полу и вот плачущая мама в очередной раз усажена на колени. На этом её внезапный порыв защиты чужой гордости был бесславно и легко закончен. «Ну да, мам, круто ты меня защитить решила. Я, может быть, даже мог бы быть благодарен, а то и вовсе, тьфу-тьфу-тьфу, испытывал бы гордость, если бы всё это не было настолько стыдно и унизительно. Лучше ты, блять, вообще молчала, честное слово», – находясь в полнейшем негодовании думал я, смотря за происходящим. Стоящий перед ней парень ухватил маму за волосы, и она, поднявшая голову, снова видела перед собой член.

— Ну и?, – поторопил её пацан, уже держась за член.

— Я… да… прошу… проще…

Из-за не утихающего плача мама даже фразу договорить не могла. Но иных вариантов, как успокоиться и продолжать у неё не было.

— И-из… извините… прошу… прощения…, – уже путаясь в мыслях, почти бездумно говорила она, – Я вь… виновата…

— Какая же тормознутая, блять. Ладно, плевать мне на правило, пизди, как хочешь. И так, и так тебе на лицо всё спущу.

Последующие парни и правда уже не особо обращали внимания на то, в каком объёме и что именно говорит мама, но и совсем молчать не позволяли.

По итогу, с полностью обконченым шестью парнями лицом, мама сидела и молча ждала, пока сперма хоть немного стечёт.

— Теперь урок точно усвоен, да?, – наклонившись к ней спросил парень.

— Да…, – шепотом ответила мама.

На этом моменте она искренне верила, что на сегодня всё. Однако парни уходить не спешили и через минуту двое из них уже тащили её в ванную. Там они включили воду и по двое заталкивались с мамой в душевую кабину. Разве могли её попка и матка уйти от парней не наполненными спермой? Прямо так, стоя, один таранил её мокрую и оттого слегка хлюпающую задницу, а второй делал то же самое с влагалищем. У уставшей мамы уже толком не было сил. Она как могла просто терпела это, сопровождая жалобными стонами каждое грубое движение пацанов. Вскоре сперма двух парней уже нагло прорывалась в её бедные попку и матку, заполняя собой пространство. К сожалению для мамы, это были не последние залпы. И потому, скоро сперма ещё четырёх подростков вливалась ей внутрь.

Закончив, парни вышли из ванной. Мама, нормально помывшись, вышла немного позже. Видя одевающихся в коридоре парней она слегка успокоилась.

— Завтра у тебя выходной, но об отдыхе даже не думай, – сказал напоследок один из парней, – Как-никак, завтра же у нас встреча лучших подружек. Есть, что отметить!

Смеясь вместе с остальными, он покинул квартиру. Хоть и ужасно уставшая, но мама примерно предполагала, о ком идёт речь. И всё, что она делала, так это надеялась на то, что парень просто решил её напугать или вовсе пронёс это в полу-пьяном бреду. Но несмотря на это, внутри она отчётливо ощущала сильную тревогу.