Шоколад и Карамель. Часть 1 Измена порно рассказы Порно рассказы и эротические секс рассказы

Произведение " Chocolate and Caramel " англоязычного автора qhml1

Всем героям произведения больше 18 лет.

ЧАСТЬ 1 Шоколад

ОТ АВТОРА: Действие этой истории в основном происходит в середине семидесятых. Это было на половину поколения удалено от движения за гражданские права. Я живу в маленьком округе в среднем Южном штате и хорошо это помню. Даже сейчас расизм все еще присутствует, но, похоже, он больше направлен против массы нелегалов, заполонивших этот район.

Я мог бы отнести это к межрасовым отношениям или, может быть, даже к романтическим, но, в конце концов, это история об изменяющей жене, усугубленная тем фактом, что она была чернокожей и замужем за белым мужчиной. Возможно, вам не понравится подтекст, но в то время я был молодым человеком и старался сделать это настолько реальным, насколько это возможно. Если это вас оскорбляет, остановитесь сейчас же. Если это вас оскорбляет, и вы все равно это читаете, не жалуйтесь. Что касается остальных, наслаждайтесь.

И хотя в начале рассказа главной героине еще нет восемнадцати, никакого секса не происходит до ее восемнадцатилетия, за исключением краткого упоминания об изнасиловании, которое произошло в далеком прошлом. Просто хотел прояснить это.

******************

Я признаю это, я выглядел как первоклассный слабак, когда вошел в студию каратэ. У меня был синяк под глазом, разбитая губа и множество синяков.

При росте шесть футов и сто шестьдесят пять дюймов (я всегда был немного худощав) я точно не был похож на слабака. На самом деле я был человеком среднего телосложения, детство в маленьком южном городке и общение с плохими парнями научили меня кое-чему. Я рано научился: бей сильно, бей быстро и бей первым, если сможешь. Иногда это срабатывало, иногда нет. На этот раз это была катастрофа первого класса.

У него были навыки, о которых я никогда не слышал. Он легко подпрыгивал вокруг меня, пиная и нанося удары кулаками с почти роботизированной легкостью. Позже я узнал, что у него был черный пояс второй степени. Нормальный парень, пока кто-нибудь его не разозлил или пока он не напился. В ту ночь он был и тем, и другим, ведя себя как придурок по отношению к своей девушке и ко всем окружающим. Я не встревал до тех пор, пока он не дал пощечину своей девушке. Я назвал его мудаком и бросил ему вызов испробовать это дерьмо на мужчине. Больше я такой ошибки не совершу.

Я хорошенько попробовал, даже нанес несколько ударов, но он выбил из меня все дерьмо. Потребовалось три вышибалы, чтобы оттащить его от меня, и им пришлось пустить в ход дубинки. Он отправил одного из них в больницу.

Когда судья узнал, что у него черный пояс, и он нанес первый удар, он надрал ему задницу. Ему пришлось отсидеть шесть месяцев и пройти курс терапии по управлению гневом, как только он вышел из тюрьмы. Его предупредили, что в следующей драке, в которой он примет участие, он получит максимально возможный срок.

Несмотря на то, что пострадал вышибала, и именно клуб выдвинул обвинения, он обвинил во всем меня. У него был друг друга, который знал парня, которому другой парень был должен услугу, чтобы сообщить мне, что, когда он выйдет, он надерет мне задницу.

Я знал, что шесть месяцев занятий не принесут мне черного пояса, но, возможно, это убережет меня от гибели. Это и тридцать восьмой калибр, который был у меня с собой.

У сэнсэя был черный пояс десятой степени, так что я решил, что он знает, что делает. Это был высокий, мускулистый чернокожий парень лет сорока с небольшим. Класс был смешанным в возрасте от шестнадцати до шестидесяти двух лет, в разной степени физической подготовки. Мне было двадцать два.

Я потянулся и напрягся. Мои мышцы болели в течение пяти месяцев. Я был избавлен от боли избиения, когда этот мудак вышел из себя и выбил дерьмо из пятерых заключенных и охранника. Он получил еще три года.

В порыве самосовершенствования я обнаружил, что мне нравятся тренировки. Я добрался до зеленого пояса за шесть месяцев, занимаясь четыре дня в неделю.

Мы проходили обучение у ассистентов, в то время как мастер читал лекции и демонстрировал техники. У него была мантра, которую он вдалбливал в нас.

— Борись своим разумом. Думай, планируй, а не просто реагируй! Импровизируй, если придется.

Нам пришлось разбиться на пары, чтобы отрабатывать движения. По какой-то причине женщина ростом чуть выше пяти футов и весом не более ста фунтов всегда выбирала меня для занятий. Однажды я спросил ее, почему она всегда выбирала меня.

— Потому что ты практически такого же роста, как мой муж, за вычетом пивного живота. Когда я стану достаточно тренированной, я выбью из него все дерьмо.

Кажется, он был жесток, и она сказала ему, что ходила на физкультуру вместо карате.

Наконец она почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы противостоять ему, и в тот субботний вечер он выпил несколько кружек пива и попытался ударить ее. Она избила его так сильно, что он спрятался в ванной. Это был старый одноместный номер, и она взяла телефон, вышла в холл и позвонила всем друзьям и родственникам, которые были у них обоих, и сообщила им, что Бабба заперся в ванной, чтобы она не побила его. Он кричал о том, что собирается убить ее, когда она заснет. Ее последний звонок был в 911, и она подняла трубку, чтобы они могли слышать его разглагольствования немного четче. Пришли помощники шерифа и предоставили ему бесплатное место для ночлега на два дня, а также конфисковали все оружие в доме. Он так и не получил обратно свое охотничье ружье и дробовики. Она использовала это время, чтобы опустошить дом и их банковские счета, и вернулась к своей матери. Она так и не вернулась к тренировкам.

Там была молодая чернокожая девушка, высокая, спортивная, хорошо сложенная, с действительно хорошей фигурой. Казалось, я ей нравился, но мне было двадцать два, и я был белым. Это было в конце семидесятых, в маленьком южном городке. К тому же ей только что исполнилось семнадцать. Я не поддавался на тюремную приманку, какого бы цвета она ни была. Это все равно не мешало ей флиртовать, и иногда я поддразнивал ее в ответ.

Мы практиковались в том, как вырваться из хватки того, кто схватил нас за шею. рубашка или лацканы.

Сэнсэй прочитал нам лекцию перед тренировкой.

— Один из лучших способов вырваться на свободу – это неожиданность. Закричи, сделай что-нибудь неожиданное. Это замедлит время их отклика. Иногда доля секунды – это разница между изнасилованием, серьезными телесными повреждениями или смертью. Начинайте.

Она выполняла стандартные захваты, а я выполнял заученные реакции под наблюдением инструкторов.

Когда настала моя очередь нападать, я потянулся к ее лацканам. Высокая девушка, она вскочила на ноги, и в итоге у меня оказались две полные ладони упругих сисек. Естественно, я отдернул руки, и она в полной мере воспользовалась моим незащищенным передом и сбила меня с ног ударом в нос. Уже немного потеряв равновесие, я упал как подкошенный. Она наклонилась ко мне с милой улыбкой на лице.

— Сюрприз.

Те, кто видел, что произошло, смеялись, и как только все узнали об этом, им пришлось прекратить тренировку. Сэнсэй, всегда искавший подходящий момент для обучения, заострил на этом внимание.

— Хотя я на самом деле не думаю, что то, что она сделала, было подходящим для урока, это подтверждает мою точку зрения. То, что она сделала, было настолько неожиданным, что заморозило ее противника, сделав его уязвимым. На сегодня все.

К тому времени у большинства младших завязалась крепкая дружба, и мы часто ходили в кафе быстрого питания перекусить. Шондра и ее сестра никуда не ходили. Однажды я спросил одного парня, почему.

— Они на мели. Ни та, ни другая не работают, они обе все еще учатся в школе. Они живут со своей бабушкой на фиксированный доход. Они платят за свои уроки уборкой в додзе.

В тот вечер я уходил немного позже. Остальные ушли вперед, и я уже направлялся к выходу, когда столкнулся с ними на тротуаре. Я посторонился.

— Эй, девочки, хотите пойти перекусить с остальными? Я заплачу, только чтобы меня увидели на публике с двумя малышками.

С ними шел парень, явно заинтересованный ее сестрой. Я не знаю, думал ли он, что я пытаюсь отобрать их у него. А может ему не нравились белые мальчики, или он просто был мудаком.

— Двигайся дальше, в бар. Оставь сестер в покое.

Я ухмыльнулся.

— Черт, а я собирался заказать жареную курицу и арбуз. Похоже, вместо этого я съем бургер.

Я выпрыгнул из своего джипа CJ5. Шондра рассмеялась, а парень был шокирован. На мне была футболка Rolling Stones, форменные брюки и кроссовки, так что я был одет так, чтобы все смешалось. Ее сестра положила руку ему на плечо.

— Не надо. Он ничего такого не имел в виду и, вероятно, мог бы надрать тебе задницу.

Она повернулась ко мне.

— Спасибо за предложение, но нам с Шондрой нужно возвращаться домой. Может быть, в следующий раз.

Она оглянулась. Шондра уже сидела в моем джипе, пристегивала ремень безопасности и махала рукой.

— Скажи бабушке, что я скоро буду дома

Я посмотрел на ее старшую сестру.

— Хорошо. Доставь ее домой к девяти тридцати.

Мой джип был слегка разобран. Ни верха, ни дверей. На секунду это заставило ее немного занервничать, но когда подул ветер, ей это понравилось.

— Ты едешь по главной улице?

Она казалась взволнованной. Я ухмыльнулся.

— Да, это самый быстрый путь. Почему ты спрашиваешь?

Она смущенно опустила глаза.

— Я подумала, что ты, возможно, не захочешь, чтобы тебя видели со мной.

Это меня немного разозлило.

— Если ты мой друг, то для меня не имеет значения, какого ты цвета. Кроме того, это всего лишь бургер. Это не похоже на то, что мы встречаемся.

Оставшуюся часть пути она молчала.

Мы могли видеть наших друзей через окна. Шондра помахала им рукой, прежде чем мы припарковались.

— Что я могу заказать? – спросила она, прежде чем мы вошли.

— Это "Макдональдс". Заказывай, что тебе нравится, дорогая.

Она как-то странно посмотрела на меня. Моя последняя девушка была англичанкой и это выражение я перенял у нее.

Я дал ей двадцатку, сказал, чего хочу, и пошел в туалет. Я вернулся как раз в тот момент, когда она расплачивалась, взяла поднос и присоединилась к нашим друзьям.

— Привет, ребята. Посмотрите, что я нашел. Шондра Смит "Убойные сиськи". Следите за ней, это смертельно опасно.

Это смутило ее, но она вернула меня обратно.

— Никогда не стоит недооценивать ценность неожиданности или красивой стойки. Твой нос все еще болит?

Я потер нос. Он все еще немного покалывал.

— Не волнуйся, девочка, однажды настанет моя очередь удивить тебя.

Мы смеялись и шутили, как хорошие друзья, которыми были в течение сорока пяти минут, прежде чем начали расходиться. Мы расходились каждый своей дорогой на ночь.

— Готова?

— Э-э-э. Я могу отсутствовать до девяти тридцати, а сейчас только восемь пятнадцать. Возьми меня прокатиться. Но сначала, у меня все еще есть твоя сдача. Я хочу шоколадный коктейль.

Она взяла свой большой коктейль, дала мне всю оставшуюся мелочь и села в машину.

— Куда едем?

— Я никогда не ездила на четырех колесах. Есть ли где-нибудь поблизости место, куда мы могли бы поехать?

Ей повезло. Мой друг вырубил около пятидесяти акров леса недалеко от города, и я получил его разрешение поучаствовать в испытаниях по лесозаготовке. За два дня до этого шел дождь, так что было много грязных луж.

Я пугал ее, пока она не привыкла к этому. Потом она рассмеялась, закричала и велела мне ехать быстрее. Я был немного неосторожен, слишком быстро въехал в лужу и окатил нас обоих мутной водой. Я съехал на обочину на свободном месте и остановился.

Я убрал заднее сиденье и использовал его как место для хранения вещей, когда отправлялся в поход. У меня была коробка для хранения, которую я всегда носил с собой как раз для таких случаев. В ней лежали полотенца, сухие рубашки и даже пара шорт. Мои белые обтягивающие шорты ни за что не налезли бы на эту округлую попку, поэтому я дал ей рубашку и два полотенца. Было тепло, но как только я выеду на шоссе, в мокрых рубашках будет очень неудобно.

— Вот. Иди вон за те кусты и оботрись. Надень эту рубашку, а то замерзнешь по дороге домой. Иди, здесь тебя никто не увидит.

Уже стемнело, поэтому я дал ей фонарик.

Как только она скрылась за кустами, я снял с себя брюки и рубашку. Когда я потянулся за шортами, она закричала во всю глотку, выбежала из-за кустов, запрыгнула в джип и начала кричать: – Змея! Змея!

Потом она перестала кричать и замерла, глядя на меня. Я был голый, со своими шортами в руке. Все, что на ней было надето, – это трусики и белый хлопчатобумажный лифчик. Он едва вмещал ее великолепную подростковую грудь.

Радуясь темноте, я натянул шорты и протянул ей футболку. Дав ей время надеть рубашку, я пошел и подобрал одежду за кустами. Она натянула штаны, пока я смотрел в сторону. Если там и была змея, то суматоха прогнала ее прочь.

Я сел в джип, и мы посидели всего минуту.

Я серьезно посмотрел на нее.

— Мы никогда не должны говорить об этом.

Она расхохоталась и все еще смеялась, когда мы выехали на шоссе. Как раз перед тем, как мы выехали на проезжую часть, она схватила меня за лицо и поцеловала, что говорило о чем угодно, только не о неопытном подростке. Она отпустила меня и захихикала.

— Я всегда хотела поцеловать белого мальчика. Кстати, неплохой член, особенно для белого парня.

Если она ожидала, что я буду смущен, то была разочарована.

— Спасибо. И я должен тебе сказать, что у тебя отличная фигура для любого цвета.

Я мог видеть белизну ее зубов, когда она улыбалась. Она держала меня за руку до самого города, отпуская только тогда, когда я переключал передачи.

Мантра "семнадцать, семнадцать, семнадцать" продолжала звучать у меня в голове, пытаясь отвлечь остальные мысли от ее тела.

Мы подъехали к ее квартире. Это было в "проектах", государственном жилье для бедных.

Мой двигатель, в комплекте с коллекторами и глушителями из стеклопакета, возвестил о нашем прибытии.

— Я проскользну внутрь, переоденусь, пока меня не увидела бабушка. Я принесу твою рубашку обратно на следующей неделе.

Я возразил.

— Оглянись вокруг. Должно быть, пятнадцать ваших соседей сидят на своих передних верандах. Как ты думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы сказать ей, что белый парень на громком джипе привез тебя домой? Или что на тебе не было формы? Нет, ты отведешь меня внутрь и представишь, и я объясню, что произошло.

Было видно, что она действительно этого не хотела, но я не оставил ей выбора.

Ее бабушка была высокой женщиной, такой же, как и ее дочери. Она не была толстой или тощей, она выглядела как среднестатистическая шестидесятилетняя женщина, независимо от цвета кожи.

Она пожала мне руку, когда я предложил ее, и с каменным лицом слушала, как я объясняю, что произошло. Когда я закончил, она наклонилась вперед и посмотрела мне в глаза.

— Будь я проклята, если не верю тебе. Эта история просто слишком безумна, чтобы ее выдумать. Не хочешь кофе с персиковым пирогом?

Итак, мы сели за кухонный стол и перекусили. Судя по пирогу, эта женщина, должно быть, чертовски хорошо готовит. Шондра сидела с нами, но почти ничего не говорила. Покончив со вторым куском, я отодвинулся от стола.

— Я благодарю вас за ваше гостеприимство, но мне нужно идти. Завтра на работу, ты же знаешь. Было приятно познакомиться с вами, мэм.

Она улыбнулась.

— Я люблю мужчин с хорошими манерами и хорошим аппетитом. Спокойной ночи. Шондра, проводи нашего гостя, и тебе лучше вернуться через десять минут. Тебе завтра в школу.

Она завернула мне кусок пирога, чтобы я съел его завтра.

Шондра выключила свет на крыльце и схватила меня за руку.

— Ты первый мужчина, который произвел впечатление на мою бабушку. Это должно что-то значить.

Прежде чем я успел остановить ее, она крепко поцеловала меня и отступила, снова хихикая.

— Я сохраню твою рубашку на память об этом маленьком приключении. Увидимся в додзе.

Она практически вприпрыжку вернулась в дом.

Я размышлял по дороге домой. Лучше будь осторожен с этим. Она молода и чернокожая. Но ее поцелуй не был юным, и на вкус ее губы были не хуже тех, к которым я когда-либо прикасался. К тому же, эти сиськи говорили о женщине, а не о ребенке.

***********************

Шондра стала моим постоянным партнером по тренировкам. После этого она непременно сидела в джипе и ждала меня. Ее сестра Гейл ходила с нами почти каждый раз, и мы подружились.

Однажды Шондра заболела, и Гейл поехала со мной одна. Мы поели, потом она попросила меня отвести ее куда-нибудь, чтобы поговорить. Я жил всего в десяти минутах езды отсюда, поэтому спросил, подойдет ли мой дом. Она удивила меня, согласившись.

Она восхищалась моим домом, маленьким коттеджем с двумя спальнями, в котором потребовалось много работы. Один друг унаследовал его от своего деда, и у него не было достаточно денег, чтобы заплатить налоги на недвижимость. Я предложил купить его за половину налоговой стоимости. Он немедленно согласился.

В двадцать лет я стал владельцем дома. Подростком я работал на стройке и многому научился, поэтому тратил все свободные деньги, которые у меня были, на благоустройство. То, что я не мог сделать сам, я менял на рабочую силу или платил, когда это было необходимо. Спустя почти два года дом был готов примерно на семьдесят пять процентов. Я был необычайно горд своим домом.

Гейл не могла поверить, что у такого молодого человека, как я, может быть собственный дом, и восхищалась тем, в каком порядке он содержался.

— На самом деле легче быть аккуратным, чем неряхой. К тому же, я всегда был немного помешан на чистоте.

Я налил два стакана чая, и мы сели за кухонный стол. Она выглядела взволнованной.

— Выплюнь это, Гейл, пока не подавилась.

— Хорошо. Тебе нужно быть осторожным с Шондрой. Она решила, что влюблена в тебя. Вчера она сказала мне, что твердо намерена выйти за тебя замуж. У нее есть план, и я видела один из ее блокнотов. Она практиковалась писать "Шондра Тернер" повсюду.

Я ей не поверил.

— Ты уверена? Я никогда не давал ей повода так думать. Все, что я когда-либо делал, это покупал ей несколько биг-маков и дважды брал ее покататься. Мы никогда не встречались. К тому же мне двадцать два, а ей семнадцать. Это тюремная приманка, Гейл, и это пугает меня до усрачки. Я не хочу тебя обидеть, но прими во внимание расовый фактор. Мои друзья и семья не приняли бы ее, и, за исключением твоей бабушки и тебя, я не могу представить, что буду близок с ее семьей или друзьями.

Она грустно улыбнулась.

— Я не обижаюсь, Бобби, что есть, то есть, и ты всегда был добр к нам. Просто будь осторожен и постарайся не причинить ей вреда. У нее, черт возьми, и у нас в жизни случалось не так уж много хорошего. А что касается тюремной приманки, то ты не выглядишь так хорошо рядом с братьями и тебя не замечают. Может, ей и семнадцать, но она опытна, как двадцатипятилетняя девушка. Теперь ты можешь отвезти меня домой. Спасибо за чай и за то, что выслушал меня.

Удивив меня, она крепко обняла и поцеловала меня, отступив назад с улыбкой.

— Черт возьми, Бобби. Может быть, мне следовало попытаться подцепить тебя на крючок. Я НЕ тюремная приманка, и я могла бы показать тебе кое-что, милый. Вещи, которые перевернули бы твой мир. А теперь, если ты не собираешься отвести меня в свою спальню, отведи меня к своему джипу.

Она сохраняла свой голос легким и жизнерадостным, но ее глаза выглядели слишком серьезными, так что мы поспешно вышли за дверь. Она смеялась.

Я разочаровал Шондру тем, что несколько раз не пошел куда-нибудь с нашими друзьями. Это достигло апогея, когда я обнаружил ее сидящей в моем джипе с решительным выражением на лице.

— Я не собираюсь выходить, Бобби. Куда бы ты ни пошел, я тоже пойду, даже если это просто дом.

Я был отчасти рад, потому что поймал себя на том, что хочу составить ей компанию.

Я только хмыкнул, и мы поели вместе с компанией. Они приветствовали ее возвращение, подшучивая над ней по поводу того, как хорошо, что мы поцеловались и помирились. Она просто улыбнулась, и я действительно пару раз покраснел. Она выпроводила нас как можно скорее. Я подумал, что ей нужно вернуться домой, но когда я начал выезжать, она сказала: «Поверни налево». Чтобы попасть в ее квартиру, нужно было повернуть направо.

Я вернул верх и двери на свой джип, потому что должен был идти дождь. Она хотела, чтобы я отвез ее подальше от дороги, поэтому я повез ее по лесозаготовительным тропам. Мы были в задней части участка, на самой высокой точке. Мне пришлось повернуть.

Она спросила меня, можем ли мы посидеть несколько секунд, поэтому я отключился.

Мы посидели секунду. Было почти темно, и мы смотрели на закат. Она взяла меня за руку.

— Что мы здесь делаем, Бобби?

Этот вопрос застал меня врасплох.

— Я не знаю. Это твоя идея. Ты хотела прокатиться на четырех колесах.

— Прекрати! Это не то, что я имела в виду, и ты это знаешь. Ты мне нравишься. Я думала, я тебе нравлюсь, но ты ничего с этим не делаешь. Это потому, что я черная, не так ли?

Я на секунду задумался об этом, но решил сказать правду.

— И да, и нет. Это небольшой город с космополитическими взглядами. Это маленький городок со значительной долей расистов, но это еще не вся причина. Мне двадцать два, тебе семнадцать. Я уже некоторое время живу в реальном мире, а ты все еще учишься в старшей школе. И ты еще не достигла совершеннолетия, так что, если мы сблизимся, у меня могут быть серьезные неприятности, если ты когда-нибудь разозлишься. Я признаю, что ты мне нравишься, но я не вижу здесь будущего.

Я подумал, что это убьет ее, но она улыбалась.

— Я тебе нравлюсь? Я могу с этим работать. Остальное может прийти позже. Итак, никакого секса еще восемь месяцев. Честно говоря, в моей жизни были парни не столь благородные, так что я буду знать, чего мне не хватает. Но для меня ты стоишь того, чтобы тебя подождать. Это ведь не противозаконно – целоваться, не так ли? Просто никакого секса.

Я должен был остановить ее. Оглядываясь назад, могу сказать, что это был решающий момент для нас. Если бы я остановил ее тогда, это предотвратило бы огромное количество горя и боли.

Но мы оба были молоды, и она была горяча, и я думаю, что история с гонками сделала это немного более возбуждающим.

Одну вещь я усвоил. Если ты становишься страстным и закрываешь глаза, то все девушки одного цвета. Итак, мы сидели в джипе, в лесу, и изо всех сил старались расцеловать друг друга в губы. Через несколько минут она скользнула своими великолепными грудями по моей груди, прежде чем взять мою руку и засунуть ее под свою форму каратиста. Я ласкал и ощупывал ее левую грудь, наслаждаясь ощущением набухания ее соска под прозрачным лифчиком, когда инстинкт самосохранения взял верх.

— Тюремная приманка, тюремная приманка! – пронеслось в маленькой части моего мозга, к которой все еще приливала кровь.

Я прервался и выдернул руку, задыхаясь так, словно пробежал марафон.

Она откинулась на спинку кресла и рассмеялась.

— Знаешь, ты мог бы сдаться. Я бы никогда не сказала. Никто никогда не узнает.

Что ж, я был глуп, но не настолько. Она была подростком, и такой пикантный секрет было бы слишком трудно сохранить. Она шептала об этом своим подружкам, которые рассказывали еще большему количеству подружек, которые рассказывали мальчикам, и довольно скоро об этом узнал бы весь город.

— Этого не случится, детка. Пристегнись, я отвезу тебя домой.

Она снова рассмеялась, проводя пальцами по моему вздымающемуся члену.

— Хорошо, но у тебя будет мировой рекорд по количеству синих шаров, если мы подождем.

**********************

В течение следующих двух месяцев я по-прежнему водил ее и Гейл всей компанией куда-нибудь поесть. Она всегда хотела сидеть за столиком подальше от всех остальных, но я настоял, чтобы мы оставались с группой, и избегал оставаться с ней наедине.

Наконец, она устроила мне засаду. Я был дома, смотрел какое-то дурацкое игровое шоу, когда она появилась у моей двери.

— Как ты сюда попала? – спросил я, когда она пронеслась мимо меня.

— Попросила Джо [одного из наших приятелей по карате] подбросить меня. Есть что-нибудь выпить?

Не дожидаясь ответа, она прошла на кухню, взяла колу и пакет чипсов и плюхнулась на диван.

— Что мы смотрим?

Мне следовало сразу же отвезти ее домой. Мне следовало сесть в глубокое кресло. Я должен был остановить это тогда и на месте.

Но я позволил ей остаться. Я сел рядом с ней на диван и позволил ей прижаться к себе. Мы поговорили. Она была очень осторожна, чтобы успокоить меня. Для подростка она знала толк в соблазнении. Единственный раз, когда фасад соскользнул, это когда я устроил ей экскурсию по своему дому. Она посмотрела на мою спальню и нахмурилась.

— Тебе нужна кровать побольше, милый.

Она не настаивала на этом, но она высказала это вслух. Просто скажи слово, и она твоя. Язык ее тела и поза говорили: – Трахни меня!

Перед тем, как я отвез ее домой, у нас был довольно серьезный сеанс поцелуев. Прежде чем я успел это осознать, она сняла лифчик и задрала рубашку, потирая меня через джинсы, пока я мял ее соски. Я посмотрел вниз, и контраст между ее темной кожей и моими бледными руками взволновал меня.

У Шондры был цвет темного шоколада, гладкая кожа и упругость. Я почувствовал, как она дергает меня за молнию, и реальность вернулась ко мне. Кажется, я перепрыгнул половину комнаты.

— Шондра, остановись!

Она просто сидела и улыбалась, даже не потрудившись одернуть свой топ.

— Что случилось, детка? Тебе не нравится то, что ты видишь?

— Ты же знаешь, что нравиться. Но этого не произойдет. Надень свой лифчик обратно, я отвезу тебя домой!

Она выглядела далеко не по годам.

— У нас возникли проблемы с нашим водонагревателем. Не возражаешь, если я сначала приму душ?

Она встала, широко потянувшись и стягивая с себя рубашку. Она наклонилась, стягивая джинсы, опуская их до лодыжек, прежде чем потянуться вверх, чтобы стянуть фиолетовые атласные трусики с бедер. Она повернулась ко мне, совершенно обнаженная, и ее густые черные волосы на лобке блестели на свету. Она обхватила ладонями свои груди.

— Нравится то, что ты видишь? Это все твое, милый. Все, что тебе нужно сделать, это сказать об этом. Дай мне несколько минут, а потом можешь помыть мне спину.

Она, покачиваясь, поплелась в ванную, а я стоял, потеряв дар речи. Когда кровь, наконец, прилила к моему мозгу, я услышал, как она поет в душе.

Я испугался и ушел. Я пошел в магазин быстрого питания и купил упаковку из двенадцати банок, но не выпил почти ничего. Когда я вернулся, она действительно была одета, а ее волосы были собраны в конский хвост. Она увидела пиво и улыбнулась.

— О-о-о! Мы собираемся повеселиться, сладкий?

Я действительно не знал, что ей сказать, но решил, что если не разберусь с этим сейчас, то никогда не разберусь.

— Нет. После того, как я отвезу тебя домой, я собираюсь выпить немного и подумать о том, что ты сделала. Тебе не следует так дразниться. Это может привести к тому, что тебя изнасилуют.

Она ухмылялась.

— Единственный недостаток этой маленькой сцены в том, что ты не можешь изнасиловать готовую женщину. Вот что у тебя здесь есть, не обращая внимания на мой возраст. Я на сто процентов первоклассная темнокожая женщина, с большой буквы.

Она наконец-то вывела меня из себя.

— Нет, ты просто сексуально озабоченная школьница, которая думает, что правила к тебе неприменимы. Ты горячая, как фейерверк, но ты все еще ребенок. Ты пытаешься отдать то, что должна был бы заставить заработать меня или любого другого мужчину. Если ты этого не ценишь, то и никто другой не оценит. Ты хочешь давать мне молоко, не беспокоясь о том, как накормят корову. Это путь, ведущий прямо к катастрофе.

Она была потрясена, а потом у нее потекли слезы. Это разозлило меня еще больше. Я взял ее голову в ладони и приподнял ее, заставляя встретиться со мной взглядом.

— Понимаешь, к чему я клоню? Ты не получаешь того, чего хочешь. Кто-то забрал твою игрушку, и теперь ты плачешь. Ты хочешь быть моей женщиной? Тогда повзрослей, черт возьми, и начни вести себя как взрослая. Мы еще даже не ходили на свидание, но ты хочешь меня трахнуть? Ты вообще понимаешь хоть что-нибудь из того, что я говорю?

Она вбежала в ванную и закрыла дверь. Я сел на диван и выпил два пива, прежде чем она вернулась. Она перестала плакать.

— Пожалуйста, отвези меня домой сейчас же. – Она произнесла это ровным, лишенным эмоций тоном.

Она была удивлена, когда я не повел ее к джипу, а открыл гараж на одну машину, который держал запертым, и вытащил свою другую машину, "Мустанг" с откидным верхом 1968 года выпуска, который был моей гордостью и радостью. Выражение ее лица было бесценным.

— Я думаю, ты сегодня немного повзрослела, – сказал я, открывая ей дверь. – Это поездка, которой должна наслаждаться женщина.

Она молчала почти всю дорогу до своей квартиры.

— Спасибо тебе. Хочешь верь, хочешь нет, но я согласна с тобой кое в чем из того, что ты сказал. Итак, когда и куда мы идем на наше свидание? Это первый шаг к отношениям между взрослыми, верно?

Она увидела удивленное выражение моего лица и нахмурилась.

— О, я понимаю. Поговори с маленькой негритянкой, подурачься с ней немного, но когда дойдет до дела, тебя не увидят с ней на публике. Я понимаю это.

Она бросила мне вызов, и я не смог устоять.

— Шондра, невежливо со стороны молодой ЖЕНЩИНЫ употреблять подобные выражения. Если ты собираешься так себя вести, когда мы пойдем куда-нибудь поужинать и в кино, тогда все отменяется. Ты свободна в следующую субботу, не так ли?

Эмоции сменяли друг друга на ее лице. Гнев, сомнение, надежда и, наконец, счастье.

— Боюсь, я не смогу подтвердить это, пока не проверю свой социальный календарь, но я полагаю, что у меня нет никаких обязательств. Я проверю, но позволь мне записать тебя карандашом.

— Что ж, я надеюсь, ты свободна. Если нет, пожалуйста, позвони мне достаточно рано, чтобы я мог пригласить другую молодую леди. И достаточно рано, чтобы я смог спросить разрешения у твоей бабушки.

Что ж, это маленькое замечание показало мне, какой у нее был характер.

Ее рука взметнулась, и шлепок прозвучал особенно громко в тесном салоне машины.

— Ты засранец! Позволь мне тебя предупредить. Начиная с этой минуты, в твоей жизни не будет ДРУГИХ юных леди. Я трахну и ее, и вас обоих, если поймаю вас.

Я был впечатлен.

— Еще раз повторяю, юной леди не подобает так себя вести. Но я понимаю. Помни, что происходит, то и происходит. У меня есть племянницы, которые ходят в твою школу. Стоит им только заикнуться о каком-нибудь школьном романе, и ты исчезаешь. А теперь извинись.

Она сидела, скрестив руки на груди, с упрямым выражением в глазах, пока мы не заехали на ее подъездную дорожку.

— Мне жаль. Думаю, мне предстоит еще немного повзрослеть.

Я сжал ее руку.

— Извинения приняты. А теперь пойдем поговорим с твоей бабушкой.

— А нам обязательно это делать?

— Да, мы обязаны. Она твой опекун, и ты под ее ответственностью. Ты ведь хочешь начать все правильно, не так ли?

Некоторое время ее бабушка не знала, что сказать. Наконец она вздохнула и взяла Шондру за руку.

— Ты уверена в этом? Это будет трудно. Труднее, чем ты когда-либо могла себе представить. Возможно, ты позволяешь себе быть открытой миру боли.

— И тебе, Бобби. Ты тоже уверен? У нее еще есть четыре месяца до того, как ей исполнится восемнадцать. Я знаю, что если ты захочешь, то будешь это делать, но это приведет тебя ко всевозможным проблемам.

Она посмотрела мне в глаза и приняла решение.

— Хорошо. Если вы оба полны решимости, продолжайте. Бобби, она должна быть дома не позже полуночи по выходным. В десять вечера в школьные дни, если ей не нужно заканчивать работу. Я ожидаю, что ты позаботишься о ней. Ты старше, опытнее. Не подведи меня. Согласен?

— Да, мэм. Ты можешь положиться на меня.

Она похлопала меня по руке.

— Я верю тебе. А теперь, Шондра, я ожидаю, что ты будешь хорошо себя вести. Я знаю, какая ты своенравная. Дай мне свое слово.

Шондра обняла ее.

— Я так и сделаю. Благодарю тебя. Я обещаю, что буду хорошо себя вести.

Что ж, так оно и было. Я плыл в неизведанные воды. Я не знал ни ветровых течений, ни того, где находятся рифы. Одно неверное движение, и я бы утонул.

Я думал, что исчерпал норму сюрпризов на этот день, пока не лег спать. Там, аккуратно разложенные на моей подушке, лежали фиолетовые атласные трусики с запиской.

— Просто кое-что для тебя. Понюхай, пока снимаешь напряжение, в котором находишься. В конце концов, ты сам виноват в этом..

*******************

В течение двух месяцев жизнь была довольно хорошей. Я виделся с Шондрой примерно раз в неделю, не считая уроков каратэ, и мы обычно проводили выходные друг с другом.

Я начал помогать ей с домашним заданием. У нее были небольшие проблемы с английским и естественными науками. Оба предмета были для меня хорошими. Я помогал ей до тех пор, пока она не начала пытаться заставить меня сделать это за нее, поэтому я устранился. Я также ясно дал понять, что меня не интересует, чтобы кто-то без диплома входил в мои планы на будущее. Она начала заниматься усерднее.

Я сделал что-то, что вернулось и преследует меня. Если бы она действительно хорошо справилась с тестом, я бы сделал для нее что-нибудь особенное или купил ей что-нибудь. Живя на фиксированный доход, она не покупала много новой одежды. Так что, если бы она получила пятерку за тест, в ее будущем был бы симпатичный топ. Повысь средний балл, и купи джинсы или новые кроссовки.

Моя племянница нас не одобряла, но присматривала за ней. Она сказала мне, что Шондра начинает высокомерно относиться к своей новой одежде и отношениям, хвастаясь, что может заставить меня купить ей все, что она захочет. Она говорила о том, что собирается сделать с ремонтом моего дома, и какую машину я собираюсь ей подарить. Это умудрилось оттолкнуть ее практически от всех, как от черных, так и от белых. В конце концов она похвасталась, что если я заупрямлюсь, все, что ей нужно будет сделать, это дать мне понюхать свою киску, и я уступлю.

Один из футболистов, с которым у нее были постоянные отношения до того, как я начал отслеживать ее, рассказывал ей, как сильно он по ней скучал. Как он собирался стать большим человеком в колледже, в который собирался поступить по футбольной стипендии, и какие большие деньги он будет зарабатывать, когда станет профессионалом. Она начала прислушиваться, особенно когда он заговорил о больших деньгах.

Были рождественские каникулы. Школы не работали, и большинство производственных предприятий были закрыты на каникулы. Мне пришлось работать в четверг и пятницу в качестве руководителя ремонтной бригады. Для меня это было важно. Это означало, что они рассматривали меня на повышение. Шондра окинула меня тусклым взглядом.

— Когда мы будем веселиться, милый?

— Позже. Для меня это хорошо. Это могло бы принести больше денег. Это продлится только до восьми, так что у нас достаточно времени.

Конечно, мы столкнулись с проблемой, и я освободился только в десять. Я позвонил, и она разозлилась. Она велела мне идти домой, так как будет уже очень поздно. Конечно, я сразу же направился туда. Представьте себе мое удивление, когда ее там не оказалось.

— Извини, Бобби, она ушла с Гейл немного пройтись по магазинам. Судя по ее записке, они скоро должны вернуться.

Эти слова еще не слетели с ее губ, когда вошла Гейл.

— Где Шондра? – спросил я.

Она пожала плечами.

— Понятия не имею. Я не видела ее с сегодняшнего утра. Почему ты спрашиваешь?

Бабушка показала ей записку.

— О черт! Держу пари, она пошла на вечеринку.

Я почувствовал, что немного краснею.

— На какую вечеринку?

Поняв, что сказала слишком много, ей пришлось отступить.

— Не бери в голову. Держу пари, она выскользнула, чтобы забрать твой подарок. Почему бы тебе не прийти завтра и не позавтракать с нами?

— Вот в чем дело. Я восхищаюсь тем, как ты вступилась за свою сестру, но ты сказала слишком много. Если я через минуту не узнаю, где проходит эта вечеринка, я начну звонить по телефону, когда вернусь домой. Ты забываешь, сколько племянниц ходит в ее школу. Я буду знать, где это, через час. И я появлюсь, и сам посмотрю, что происходит.

Я ждал, но она не произнесла ни слова.

— Спокойной ночи. Не думаю, что завтра буду на завтрак.

Бабушка остановила меня.

— Подожди, Бобби. Гейл, если ты что-нибудь знаешь, скажи ему.

— Хорошо. Маркус всю неделю добивался, чтобы она пошла на вечеринку, которую устраивала футбольная команда. Она действительно хотела пойти, но знала, что ты никогда этого не одобришь. Бьюсь об заклад, она там.

Я фыркнул.

— Неудивительно, что она велела мне идти домой, когда я позвонил и сказал ей, что задержусь. Где проходит эта вечеринка?

— Не ходи, – сказала Гейл, – там только черные. Ты бы не прошел дальше двери.

— О, я не знаю. Бьюсь об заклад, я смог бы очаровать тебя. Где это?

Гейл вздохнула. – Я отвезу тебя. Может быть, я смогу затащить тебя внутрь, если они подумают, что ты со мной. Обещай мне, что не сделаешь какой-нибудь глупости.

Я одарил ее своей лучшей улыбкой. – Я обещаю.

Это было в старом фермерском доме у черта на куличках. Во дворе стояло около тридцати машин, и музыка гремела так громко, что ее было слышно через дверь.

— Держись за меня и помни о своем обещании.

В дверях стоял здоровенный парень, на этот раз не старшеклассник.

Гейл пришлось закричать ему в ухо. Он посмотрел на меня и покачал головой. Я наклонилась к нему, как будто хотела что-то сказать, схватил его за яйца и сильно сжал. Я не отпускал его, усаживая в старое глубокое кресло, дернув один раз, прежде чем повернуться к Гейл.

Гейл не могла видеть, что я делаю, и смотрела на меня, когда я прокричал ей в ухо.

— Он сказал, что мы можем войти прямо сейчас.

Я взял ее за руку и вошел внутрь. Дым висел в воздухе, как туман. В углу стоял бочонок и несколько бутылок из-под ликера. Все были изрядно потрепаны, и мы нигде не видели Шондру.

Я начал открывать двери. В каждой из них была одна или несколько целующихся пар. Я задавался вопросом, сколько законов, на моих глазах, было нарушено. Пьянство несовершеннолетних, наркотики. Если бы на эту вечеринку устроили облаву, там было бы много подростков, которым пришлось бы многое объяснять множеству людей. Пройдя через все спальни вниз по лестнице, я начал подниматься по лестнице.

Прошел слух, что в доме разгуливает сумасшедший пьяница, и те, кто был менее пьян, пытались меня задержать. Я был почти на вершине, когда первый из них схватил меня. Удар коленом в лицо заставил его упасть, сбив всех позади него в кучу.

Я нашел ее в первой спальне, с Маркусом. Во времена кризиса ты обращаешь внимание на мельчайшие детали. На ней были фиолетовые трусики, которые она оставила у меня дома несколько месяцев назад. Это было все, что на ней было надето. Маркус был обнажен, и их губы соприкоснулись. Я не знаю, насколько она была возбуждена, но не настолько, чтобы не узнать меня и ситуацию, в которой она оказалась.

— Бобби! Неееет!

Это было все, что она успела сказать, прежде чем я развернулся и направился к выходу. Я увидел все, что мне нужно было увидеть.

Один парень попытался остановить меня, но я перебросил его через перила. Он просто лежал, где приземлился.

После этого они расступились, как Красное море, а я вышел. Гейл держала за руку Шондру, одетую в трусики и рубашку, а в руках держала ее туфли и брюки. Маркус был прямо за ними.

Гейл затолкала ее на заднее сиденье джипа. Маркус появился прямо передо мной, крича во всю глотку, в то время как остальные стояли на переднем крыльце.

Он пытался сохранить лицо и был по-настоящему зол. И снова он кричал во всю глотку, чтобы его приятели могли это услышать.

— Я собирался надрать тебе задницу, но маленькая шлюшка не стоит того, чтобы делить ее с сумасшедшим крекером. Ее работа ртом не так уж хороша. Убирайся со двора.

Он был просто достаточно пьян, чтобы подумать, что его слова звучат угрожающе и жестко.

— Откуда тебе знать, на что похож минет? Большинство девушек используют твой игольчатый член вместо зубочистки. Все знают, что ты плачешь, когда они смеются над твоим членом. Я почти уверен, что они использовали твой член в качестве шаблона для шоколадных конфет. Ты получаешь гонорары от кондитерской фабрики?

Они смеялись, и он сошел с ума. Это было коротко, некрасиво и весело. Он лежал на земле, пытаясь отдышаться.

— Лучше вставай, сучек. Ты стоишь между мной и дорогой, и я немного спешу. Я должен вернуть Гейл и эту шлюху, пока ее бабушка не забеспокоилась, так что убирайся с дороги, быстро.

В течение нескольких дней то и дело шел дождь со снежными хлопьями. У меня не были зафиксированы ступицы, но задние шины умудрились поцарапать несколько машин на выезде. В последний раз, когда я видел Маркуса, он скатывался в канаву, полную воды, чтобы его не переехали.

Гейл пыталась заговорить. Шондра пыталась говорить между всхлипываниями и криками, а у меня начинала болеть голова.

— НИ СЛОВА БОЛЬШЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПОКА МЫ НЕ ВЕРНЕМСЯ ДОМОЙ! Я серьезно, заткнись!

Все стихло до сопения, пока я не въехал на подъездную дорожку. Я вышел и рывком распахнул дверцу.

— Все выходите и заходите в дом. Я имею в виду сейчас! Уходи!

Шондра пыталась заговорить со мной.

— Ни слова, ты, шлюха-приманка для тюрьмы! Тащи свою задницу в дом и скажи своей бабушке, как она может гордиться твоими действиями сегодня вечером. Вот.

Я полез в багажник и вытащил несколько завернутых подарков.

— Это для Гейл и твоей бабушки. Один или два могут подойти тебе. Считай это прощальными подарками.

Я отнес их к ней на крыльцо и положил на пол. Она последовала за мной, как щенок. Ей удалось натянуть брюки, но туфли она все еще держала в руках.

— Заходи, пока не простудилась. Между нами все кончено. Не звони. Я не буду с тобой разговаривать. Не появляйся. Я тебя не впущу, и тебе придется идти домой пешком. Прощай, сучка.

Я забрался в джип, пока Гейл и бабушка пытались поднять ее. Она упала в обморок на крыльце. Я не оглядывался назад.

***************

Конечно, она проигнорировала то, что я ей сказал, и звонила до тех пор, пока я не перестал отвечать на телефонные звонки. Я пошел и купил автоответчик, чтобы отвечать, когда звонит кто-то, кроме нее.

Я ответил на один телефонный звонок от Гейл.

— Ты же знаешь, она опустошена.

— Мне все равно.

— Да, это так, иначе ты не звучал бы таким взбешенным.

Я вздохнул.

— Ты права, я зол и разочарован. Я действительно начал строить планы. Что ж, лучше мне выяснить это сейчас, а не позже. Расстаться легче, чем развестись.

Я услышал крик и звук падающего телефона. Очевидно, она подслушивала по параллельному телефону. Я начал вешать трубку.

— Подожди, Бобби! Я не знала, что она подслушивает. Пожалуйста, есть ли какой-нибудь способ, при котором ты можешь справиться с этим?

Я позволил горечи выплеснуться наружу.

— Да. Давай вернемся в прошлое и посмотрим, совершит ли она ту же ошибку. Одна из последних вещей, которую мужчина хочет видеть, – это свою женщину, почти обнаженную, целующуюся губами с другим парнем. Она никогда по-настоящему не любила меня. Для нее это было проявлением эгоизма. Скажи ей, чтобы оставила меня в покое. Я серьезно. Передавай наилучшие пожелания своей бабушке.

Я неделю не ходил на каратэ. У меня были проекты по дому, которыми я хотел заняться, и я не хотел видеть Шондру. На следующей неделе я вернулся к тренировкам. Это было то, что мне нравилось, и никакая шлюха-приманка не собиралась мне это испортить. По крайней мере, я так думал.

Ее рот распахнулся, когда я вошел, и она немедленно набросилась на меня. Я мягко оттолкнул ее.

— Прекрати сейчас же. Мне неинтересно прикасаться к тебе, разговаривать с тобой или быть рядом с тобой. Я здесь для того, чтобы учиться. Найди другого партнера по тренировкам. Я так и сделаю.

Я проходил мимо нее, когда у нее потекли слезы.

В тот день в додзе было напряженно. Большинство наших друзей знали, что у нас были квази-отношения и что-то произошло. Когда пришло время практиковать то, чему мы научились, я взял новую ученицу, белокурую даму лет тридцати. До этого я никогда не видел, чтобы чернокожий человек бледнел, а затем краснел одновременно.

Если бы взгляды были ударами, мы с блондинкой превратились бы в груду переломанных костей. Она зарычала на блондинку, когда все уходили, и та вздрогнула.

Я сразу же спросил ее, что она сказала. Она выглядела напуганной до смерти.

— Она сказала, что убьет меня голыми руками, если я еще раз подойду к тебе.

Становилось все хуже. В конце концов я бросил тренироваться и начал искать другое додзе.

Несколько недель спустя меня навестил мой старый сэнсэй.

Я не дал ему устроиться поудобнее, прежде чем спросил, чего он хочет. Конечно, он хотел, чтобы я вернулся.

— Извини, мне там больше неуютно. Я ценю то, чему ты меня научил, но здесь слишком много драмы. Я не могу сосредоточиться на обучении, когда это происходит.

В то время у меня не было возможности узнать, но он терял учеников. Открылось несколько школ с новыми стилями обучения, и в этом маленьком городке было не так уж много желающих учиться. Однажды Джо сказал мне, когда я столкнулся с ним в продуктовом магазине

— Многие из тех, кто постарше, уходят.

Помимо потери учеников, сэнсэй разводился. Похоже, он давал частные уроки одной из своих замужних учениц, которые включали спарринг голышом.

Время от времени я встречал Шондру на улице. Я столкнулась с Гейл, и мы пообедали.

— Она несчастна. Бабушка доставляла ей довольно много хлопот, и она почти на карантине.

Я знал от своей племянницы, что она встречается с Маркусом.

— Я уверен, что она нашла кого-то, кто сможет ее утешить. Я больше не хочу об этом говорить.

Я смеялся последним. Шондра и Маркус шли по тротуару, и она увидела меня, сидящего в моем "Мустанге". Она тут же прильнула к нему, что-то шепча. Маркус поднял глаза и выпятил грудь, ухмыляясь. Он перестал улыбаться, когда девушка, с которой я встречался, вышла из магазина. Высокая, стройная блондинка с великолепной фигурой. Она была ходячей эротической мечтой.

Я вышел и открыл ей дверцу, крепко поцеловав. Я убедился, что они нас услышали.

— Давай, милая, я хочу немного прижаться друг к другу, прежде чем мы ляжем спать.

Она рассмеялась.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что каждый раз, когда мы пытаемся прижаться друг к другу, мы в конечном итоге трахаемся. У нас впереди вся ночь. Не нужно торопиться. Если ты не сможешь насытиться сегодня вечером, всегда есть завтрашнее утро.

Я почти уверен, что люди в соседнем округе могли бы увидеть мою ухмылку. Я вел себя так, словно только что их увидел.

— Привет, Шондра, – сказал я с улыбкой. – Хороший денек, а? Я бы с удовольствием поговорил, но было бы невежливо заставлять мою девушку ждать. А теперь пока.

Мне доставило огромное удовлетворение видеть, как она начала плакать, в то время как Маркус разозлился.

******************

Блондинка была кратковременным увлечением. О, она была хороша в постели, но, проще говоря, она была тупа как пробка. Как бы сильно ни любил трахаться любой двадцатидвухлетний парень, ты просто не тратишь на это так много времени. Если ты не можешь поддерживать беседу, то в остальное время тебе будет некомфортно.

В баре она познакомилась с байкером, который был заинтересован в разговоре еще меньше, чем она. Это был брак, заключенный на небесах. Я ненавидел терять киску, но был рад, что она ушла.

Стиль каратэ, который я изучал, был японским каратэ. Стилем, который в первую очередь опирался на удары руками и ногами. Новое додзе, к которому я присоединился, было ответвлением китайского кунг-фу, которое в значительной степени опиралось на технику грэпплинга. Это была настоящая перестройка.

В моем старом стиле у меня был коричневый пояс, но в новом я носил простой белый. Сэнсэй представил меня классу, рассказав им, какое додзе я покинул. Он хотел, чтобы я провел спарринг с одним из его инструкторов, чтобы оценить мои навыки и решить, где я буду находиться после того, как выучу базовые ката, стилизованные движения, предназначенные для того, чтобы привить новичкам основы.

Инструктор, которого он выставил против меня, был придурком, насмехавшимся надо мной перед матчем о том, как сильно он собирается меня опозорить. Это была ментальная игра, призванная вывести меня из равновесия. Я просто улыбнулся вместо того, чтобы поддразнить его в ответ, что встревожило его, выбив из колеи.

Мы танцевали около минуты, прежде чем он нанес свой первый удар – ладонью в грудь, предназначенный для обездвиживания, за которым последовал рывок рукой, чтобы повалить меня на землю для приема. Многие бойцы ММА используют его сегодня. Я предвидел это, отскочил в сторону и похлопал его по заднице, чтобы набрать очки. Класс засмеялся, он покраснел, и с этого момента между ними установился полный контакт.

Он поймал меня разворотом кулака, от которого я покатился. Я вскочил и восстановил равновесие прежде, чем он смог воспользоваться преимуществом. Поймал его бросок и перенаправил его импульс прямо в стену. Он пришел в еще большую ярость и сильно надавил на меня. У меня текла кровь из разбитой губы, и один глаз заплыл, но у него была глубокая рана на щеке и то, что к завтрашнему дню превратится в несколько неприятных синяков на груди. Я видел по его глазам, что это был не просто спарринг. Он хотел меня унизить.

Я ждал. Он несколько раз пытался повалить меня на землю, поэтому я притворился, что обнажаю грудь, и он схватил меня за лацканы, чтобы потянуть вниз. Я поднял левую руку и вывернулся вбок, прижимая его руки к своей груди, обездвиживая их. Я нанес ему четыре удара так быстро, что моя рука казалась размытым пятном. Он был ошеломлен. Я отпустил его и продолжил поворачиваться, таща его вперед. Пройдя три четверти поворота, я сильно ударил его локтем по затылку, сбив с ног. Он упал, как подкошенный.

Я стоял, покачиваясь, хватая ртом воздух, в то время как класс стоял ошеломленный.

Сэнсэй нахмурился. Я поклонился ему, извиняясь. Он остановил меня.

— Ты сделал то, что требовалось. Ты защищался и показал мне свою подготовку. Предполагалось, что дело не дойдет до настоящих драк. Прими мои извинения.

Он посмотрел вниз на своего помощника, который как раз приходил в себя.

— Покинь это додзе. Не возвращайся в течение трех недель, а потом я ожидаю полных извинений перед мистером Тернером и твоими одноклассниками. Это понятно?

Он кивнул, стоя на подгибающихся ногах. Его взгляд, устремленный на меня, был полон чистой ненависти. Я сделал мысленную заметку никогда не поворачиваться к нему спиной.

Я устроился поудобнее, наслаждаясь классом и стилем.

Сэнсэй попросил меня провести с ним спарринг примерно через шесть недель. Это была честь, от которой я не мог отказаться.

Несмотря на то, что я старался изо всех сил, было очевидно, что он может победить меня по своему желанию. Затем, в конце матча, я удивил его приемом в моем старом стиле, и прежде чем он успел опомниться, я повалил его на землю, пытаясь провести прием.

Ему едва удалось спастись. Класс был шокирован.

Он попросил меня задержаться на несколько минут после урока.

Я ожидал, что он меня отчитает. Я был неправ.

— Хорошая партия. Ты когда-нибудь задумывался об участии в турнирах? Я верю, что с твоей скоростью у тебя все получится.

Я посмотрел на его футляр с трофеями. В нем было не так уж много всего, потому что он был новичком в этой области, и они побывали всего на паре турниров.

Чем больше трофеев, тем больше бизнеса. Все любили победителей.

— Никогда по-настоящему не задумывался об этом. Я занялся боевыми искусствами для самообороны и обнаружил, что мне это действительно нравится. Ты действительно думаешь, что у меня все получится?

Вот так просто я увлекся соревновательной стороной боевых искусств.

Я очень нервничал в первый раз, и это было заметно. Это был точечный бой, без сильных ударов. Цель состояла в том, чтобы набрать очки, проскользнув мимо защиты твоего противника и вступив в контакт, который уложил бы его в реальном мире. Не наносить ударов ниже пояса, в промежность, горло или другие области, которые могут нанести реальный ущерб. После того, что я узнал, это было немного сковывающе, но я приспособился.

Я дошел до четвертьфинала, прежде чем проиграл. Мой сэнсэй был доволен моим выступлением и дал мне дополнительную тренировку. Я набрал вес до ста восьмидесяти фунтов – больше, чем когда-либо весил в своей жизни.

На следующем выезде я дошел до полуфинала и получил небольшой трофей. В следующий раз я выиграл, и в течение следующего года выиграл примерно пять из шести.

Я был удивлен, увидев Шондру на этих мероприятиях. Сэнсэй заставил ее конкурировать, чтобы попытаться восстановить свою клиентскую базу. Я должен был признать, что она была хороша, выигрывая большую часть времени.

Женщины обычно уходили первыми. Она была в финале, и ее соперница была даже крупнее ее и столь же опытна. Тем не менее, она держалась молодцом, пока не увидела меня в зале. Она потеряла концентрацию, и соперница заставила ее подчиниться. Ее сэнсэй был в ярости и отчитывал ее на глазах у всех, пока один из чиновников не заговорил с ним. Шондра, конечно же, плакала. Мне было жаль ее, и я бы поговорил с ней, но приближался мой матч.

У меня было преимущество, потому что я увидел ее первым. Поэтому, когда я увидел ее на трибунах, я смог заблокировать ее и сконцентрироваться на бое. Я добрался до финального матча под ее одобрительные возгласы, которые звенели у меня в ушах. К сожалению, это был один из редких матчей, который я проиграл. Тем не менее, у нас есть небольшой трофей, который можно использовать в этом деле.

Она ждала меня, когда я вышел из раздевалки.

— Привет, Бобби. Хороший бой. Я вижу, твои навыки становятся лучше.

Она была удивлена, когда я улыбнулся.

— Спасибо, Шондра. Жаль, что ты проиграла свой матч. Я вижу, ты наконец-то получила свой черный пояс, поздравляю.

Она вздохнула.

— Спасибо. Я вложила в это много времени. Ты уже получил свой?

На мне был синий пояс. В моей форме это было примерно равно черному поясу первой степени в ее, но я не сказал ей об этом.

— Я работаю над этим.

Я взглянул на свои часы.

— Прости, Шондра. Я должен идти. Было приятно тебя увидеть.

Мне некуда было идти. Я просто не хотел признавать, что пребывание рядом с ней пробудило старые чувства. Я все еще скучал по ней.

Она выглядела еще печальнее.

— Я понимаю, Бобби. Было приятно тебя увидеть. Думаю, увидимся на следующем турнире.

Она повернулась в другую сторону, затем оглянулась через плечо.

— Бобби, чего бы это ни стоило, мне жаль. Наверное, я действительно была просто глупой школьницей. Но это не значит, что я не сожалею о том, что сделала, и о том, что потеряла. Просто хотела, чтобы ты знал.

Прежде чем я успел ответить, она уже бежала по коридору.

**********************

Я много думал о ней в течение следующих нескольких недель и видел почти на каждом турнире. Ей становилось лучше, она становилась более уверенной в себе.

Я прошел тестирование и заработал свой черный пояс. Я никогда особо не носил свои ремни. На самом деле меня интересовали не сами пояса, а знания, которые они представляли.

Парень, которого я победил в первый раз в додзе, все еще приставал ко мне, когда сэнсэя не было рядом, до такой степени, что заставлял нервничать других учеников. Они немного отыгрались, напомнив ему, что в первый раз у него получилось не очень хорошо.

Я не знаю, был ли он в плохом настроении или просто вел себя немного более задиристо, чем обычно, но он пошутил насчет Шондры.

— Все еще встречаешься с этой маленькой черномазой девчонкой? Как поживает негритянская киска? Наверное, чертовски распущенная. Я слышал, они начинают довольно рано. В чем дело, не можешь заинтересовать белую женщину своим маленьким членом?

Он не получил того ответа, которого ожидал.

— Я ничего не знаю о маленьких членах, это по твоей части. И, кстати, это здорово. Ты знаешь, что говорят: как только ты становишься черным, ты никогда не возвращаешься назад. Я надеюсь, что ты, по крайней мере, умеешь трахаться лучше, чем драться, иначе ты был бы полным слабаком.

Я хлопнул себя локтем по ладони. напоминая о том, что случилось с ним в прошлый раз.

Примерно половина класса была чернокожей, и они смотрели на нас обоих с изумлением.

— Он прав, Грег. Ты натер меня этим жалким подобием члена во время тренировки. Мне это наскучило. Ты ясно дал понять, что хотел бы трахнуть меня, но не хотел бы показываться со мной на публике. Я была действительно рада, потому что появление на публике серьезно повредило бы моей репутации.

Говорившей была привлекательная чернокожая женщина лет тридцати. Очевидно, Грег в какой-то момент пытался надавить на нее.

Он побледнел и бросился на меня, остановившись совсем рядом. Затем он подошел и поставил свою ногу на мою. Я понял, что у меня большие неприятности.

Если бы он оттолкнул меня назад и не отступил, это сломало бы мне лодыжку. Он знал, что мне придется тащить его за собой, чтобы избежать этого, и был готов заблокировать меня.

Вместо того чтобы схватить его, я наклонился и нанес ему то, что редко делают в боевых искусствах, – сильный удар головой. Я почти уверен, что почувствовал, как у него сломался нос.

Это заставило его потерять концентрацию, и я схватил его и перекинул через голову, когда опустился на пол, и оказался на нем прежде, чем он успел прийти в себя. Я собирался надрать ему его задницу, прежде чем меня оттащили от него. Понадобились все три помощника, чтобы удержать меня на месте.

Мой сэнсэй приблизил свое лицо к моему.

— Спокойно! – сказал он тихим голосом. Я сразу же перестал сопротивляться. Несколько студентов с более высоким рейтингом держали Грега.

Его первые замечания были адресованы Грегу.

— Ты позоришь своих одноклассников и свое додзе. Неужели тебя ничему не научило твое отстранение?

Прежде чем он успел что-либо сказать, говорившая чернокожая женщина поклонилась сэнсэю.

— Я уважаю вас, сэнсэй, но я отказываюсь оставаться в додзе, где он является представителем. Счастливо оставаться.

Прежде чем все закончилось, половина класса, как черных, так и белых, ушла прочь.

Он оглядел Грега с ног до головы.

— Я должен отпустить тебя и позволить тебе сражаться. Бобби победил бы, и я думаю, он причинил бы тебе сильную боль. Но будет лучше, если я забаню тебя, для твоего же блага и для блага моего бизнеса. У тебя настоящий талант, но ты не можешь контролировать свой характер. Я надеюсь, ты сможешь найти кого-то, кто сможет научить тому, чему тебе нужно научиться. А теперь уходи!

Он повернулся ко мне с печальными глазами.

— А теперь ты, Бобби. Я ожидал от тебя большего.

Впервые мне стало стыдно за то, как я с этим справился.

Затем он улыбнулся.

— Твоим наказанием будет занять его место помощника здесь. Теперь ты квалифицированный специалист, и мне внезапно понадобилась помощь.

Теперь, помимо своей повседневной работы, я проводил три вечера в неделю и две субботы в месяц в додзе. Казалось, у меня была склонность к детям, поэтому я преподавал в их классе два вечера в неделю.

Мы с Шондрой продолжали встречаться на турнирах. Мы оставались дружелюбными, но и только. И вот однажды я возвращался с турнира и увидел ее стоящей рядом с моим джипом.

— Я остался, потому что хотела посмотреть, как ты сражаешься. У меня нет возможности добраться домой. Я обещаю, что буду вести себя тихо. Пожалуйста, Бобби.

Все это вырвалось в спешке, как одно длинное предложение.

Она знала, что я не оставлю ее, поэтому я просто открыл дверь.

Несколько минут мы ехали молча, прежде чем я заехал в "Макдональдс". Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты голоден? Я не завтракал сегодня утром.

Ее улыбка была как луч солнца.

— Что я могу взять?

Я подыграл ей.

— Это "Макдональдс". Заказывайте то, что ты хочешь. Ты знаешь, чего я хочу.

Я вручил ей двадцатку и пошел в туалет. Я стоял рядом с ней в очереди, поймав на себе несколько пристальных взглядов.

Мы ели почти в молчании.

— Бобби, мы можем поговорить?

— О чем?

— О том, как сильно я облажалась. Ты был прав, я была избалованной маленькой школьницей. У меня была возможность, которой у большинства женщин вроде меня никогда не будет, и я ее упустила. Я говорила это раньше, но скажу еще раз. Мне жаль, и я действительно хотела бы, чтобы у меня была машина времени, чтобы я могла сделать это правильно.

Она заметила, что мне немного не по себе от этого разговора, и поспешила продолжить.

— Я знаю, сейчас для тебя это не имеет значения, но у меня никогда не было секса ни с Маркусом, ни с кем-либо еще с тех пор, как мы начали встречаться. С моей стороны было ужасно пойти на ту вечеринку, и я пошла туда не для того, чтобы обидеть тебя. Ты работал, а я хотел немного развлечься. Выпивка и травка подействовали на меня. Еще раз прошу прощения.

Она хотела сказать что-то еще, но я остановил ее.

— Перестань, Шондра, я согласен. Это в прошлом. А теперь, милая, прежде чем мы уйдем, хочешь коктейль? У тебя все еще есть моя сдача. Я бы тоже не отказался. Шоколадный.

Она начала улыбаться и не переставала, пока не вернулась домой. Через пять миль по дороге она взяла меня за руку, и я не отдернул ее. Она настояла, чтобы я поздоровался с бабушкой и Гейл, что я и сделал.

Ее бабушка посмотрела на меня.

— Бобби, ты последний человек, которого я думала когда-либо снова увидеть. Как дела, сынок?

Она мне всегда нравилась, поэтому я улыбнулся в ответ.

— Недокормленный. У меня уже несколько месяцев не было вкусного куска пирога. Это намек, бабуля.

— Ты, должно быть, самый счастливый белый мальчик в мире. Я только что достала шоколадный пирог из духовки. Он все еще теплый. Я поставлю кофе.

Шондра приревновала меня к Гейл и ее бабушке, когда мы вроде как проигнорировали ее. Гейл оставалось пройти еще четверть, чтобы получить диплом медсестры в местном колледже, который она посещала.

— Это здорово! Всегда полезно иметь в семье медсестру.

Я думаю, она покраснела, потому что не получила много похвал.

Бабушка дала мне остаток пирога, чтобы я отнес его домой. Шондра проводила меня до двери. Она хотела что-то сказать, но передумала.

— Увидимся на следующем турнире, Бобби.

Она потянулась, поцеловала меня в щеку и побежала обратно в дом.

*********************

Следующие два раза, когда мы вместе были на турнирах, она ждала возле моей машины. Мы вернулись к нашей прежней рутине. Ели фаст-фуд и разговаривали за столом, пока ели тот десерт, который приготовила в тот день ее бабушка.

В следующий раз она не осталась кататься со мной. Я должен был признать, что скучал по ней по дороге домой.

Она положила конверт на сиденье моего джипа. Это было приглашение на ее выпускной в старшей школе через две недели. Я сказал своему сэнсэю, чтобы он ничего не назначал для меня на эту неделю.

Я надел свой лучший костюм, купил красивый букет цветов и подарочный сертификат в высококлассный магазин женской одежды. Я сидел с бабушкой и Гейл и получала свою долю взглядов. У нее на глазах выступили слезы, когда она увидела меня.

У меня были племянница и племянник-выпускники, поэтому после церемонии я подошел к ним и вручил им подарки. Одни родители были вежливы, а другие, особенно мать, были почти грубы. Я был озадачен, пока не понял, что они были недовольны тем, с кем я сидел во время церемонии.

Я ушел и вернулся к Гейл и бабушке. Шондра была там и осматривалась по сторонам. Она была близка к слезам.

Ее лицо просияло, когда она увидела меня, и она действительно заплакала, когда я подарил ей цветы. Я раскрыл объятия, и она нырнула в них.

— Спасибо тебе, Бобби, за подарки, но больше всего за то, что пришел. Это очень много значит.

Не обращая внимания на взгляды, я проводил девушек до своей машины, настояв на том, чтобы мне разрешили пригласить их на ужин. Это был самый дорогой ресторан в городе.

Хозяйка заколебалась, увидев нас, и указала нам на столик в дальнем конце зала. Я уже собирался пожаловаться, когда Гейл остановила меня.

— Привыкай к этому, если будешь проводить с нами время. Заведениям быстрого питания все равно, но это заведение принадлежит убежденному члену клана. Он не может помешать нам войти, но ему это не обязательно должно нравиться.

Несмотря на прохладный прием, мы хорошо провели время.

Я отвез их домой и получил по поцелую от каждой. У Шондры это продолжалось около двух минут. Мои миндалины никогда не казались мне чище.

********************

На следующий день она появилась у моей двери, протиснувшись мимо меня, когда я открыл ее.

Она стояла посреди гостиной с вызывающим видом.

— Я немного зла на тебя, Бобби.

— Почему ты злишься на меня?

Она ухмыльнулась.

— Потому что ты забыл о моем дне рождения. Две недели назад мне исполнилось восемнадцать. Ты даже не подарил мне открытку.

Мое лицо покраснело. Я совсем забыл о ее дне рождения.

— Мне жаль, малышка. Я заглажу свою вину перед тобой. Скажи мне, чего ты хочешь, и я достану это для тебя.

— Все, чего я хочу, – это войти, Бобби.

Она могла сказать, что я был сбит с толку. Она бросилась дальше, пытаясь вытащить член прежде, чем я успел ее остановить.

— Я хочу быть в твоей жизни. Я хочу быть в твоем сердце. И прямо сейчас, больше всего на свете, я хочу оказаться в твоей спальне, в твоей постели, а ты – во мне. Пожалуйста, Бобби, даже если это всего один раз. Пожалуйста?

Она шла ко мне, расстегивая свою рубашку. Добравшись до меня, она добралась до последней пуговицы. Белый кружевной лифчик идеально подчеркивал ее черную грудь.

Мы, должно быть, стояли как вкопанные на этом месте минут пять, прежде чем она не выдержала и потащила меня в мою спальню.

Одежда разлетелась во все стороны. Вскоре мы были обнажены, и я уложил ее на кровать. Я остановился, и она подняла голову.

— Что ты делаешь?

— Смотрю на совершенство. Дай мне минутку, чтобы мой мозг записал это.

Вместо того чтобы смущаться, она расслабилась, подняла руки над головой и раздвинула ноги.

— Не занимай слишком много времени. У нас есть дело.

Она смотрела прямо на мой член, стоящий торчком почти на уровне глаз.

Ее тело было потрясающим. Гладкая, упругая кожа, широкие бедра и гордо вздымающаяся грудь, даже когда она лежала на спине. Я гладил длинные темные соски, пока они не стали твердыми, как камни, перекатывая их пальцами и языком. Она издавала тихие хныкающие звуки, пытаясь дотянуться до меня. Я остановил ее и скользнул вниз по ее мягкому животу. Я почувствовал, как она напряглась, когда мой язык скользнул ниже ее пупка. Я скользнул по ее лобковым волосам, поражаясь, какими шелковистыми они были на ощупь. Она снова попыталась поднять меня. Меня было не остановить.

Она застонала, когда я поцеловал внутреннюю сторону ее бедер, и ахнула, когда мой язык медленно скользнул вверх по ее щелочке. Она чуть не закричала, когда я медленно обвел языком ее клитор, прежде чем слегка пощелкать по нему. Ее руки легли мне на голову и крепко сжали.

— Бобби, малыш, что ты делаешь? Пожалуйста, поднимись сюда, ты нужен мне внутри. Пожалуйста, Бобби. Что… что ты делаешь? О, о, ОООО! Да, Бобби, вот так, прямо здесь. Не останавливайся, детка, пожалуйста, не останавливайся.

Я обрабатывал ее клитор в бешеном темпе, и когда я протянул руку и просунул внутрь два пальца, ее кульминация наступила. Она закричала, выгибаясь дугой на простынях. Я не переставал обрабатывать ее, даже когда она рухнула обратно на кровать. Как раз в тот момент, когда она собиралась кончить снова, я быстрым, плавным движением скользнул вверх и погрузился в нее одним долгим толчком.

— AHHHHHHHHHHHHHH! – Она закричала, а я продолжал трахать. Она начала двигать бедрами, толкаясь вверх так сильно, как только могла. Я пытался сдержаться, но через десять минут отрицать было уже невозможно. Я кончил с такой силой, какой никогда не испытывал. Я остановился, чтобы насладиться моментом, но она все еще толкалась, выдаивая меня досуха. Я рухнул на нее, пытаясь перевернуться, но она обхватила меня ногами, отказываясь отпускать.

Наконец она разжала ноги, и я скользнул рядом с ней. Мы ласкались и целовались в течение нескольких минут, прежде чем она решила ускорить события. Было такое ощущение, будто к моему члену подсоединили увлажненную, нагретую вакуумную трубку. Она сделала это за три минуты. Минуту спустя я лежал на спине, а надо мной покачивались две самые совершенные дыни, которые я когда-либо видел. Я протянул руку, потянул, подергал и довел ее соски до твердости алмазного резца. Она положила свои руки поверх моих, призывая меня быть грубее, сжимать крепче. Она засунула свою левую грудь мне в рот.

— Пометь меня! Теперь это твое, пусть мир узнает!

Трудно оставить заметный синяк на шоколадно-коричневой коже, но мне удалось и то, и другое. Она трахала меня сильно и быстро.

Пятнадцать минут спустя мы лежали бок о бок, пыхтя так, словно только что пробежали марафон. Она прижалась ко мне, вздохнула и заснула. Я был прямо за ней.

Ей потребовалось около трех недель, прежде чем она уговорила меня позволить ей переехать ко мне. Мы почти никуда не ходили, наслаждаясь новизной наших отношений, знакомясь со всеми интимностями тел друг друга. Когда мы все-таки встречались, все, что у нас было, – это взгляды друг на друга, поэтому мы не замечали реакции, которую получали.

*******************

В течение следующих нескольких месяцев реальность наших отношений была навязана нам силой.

Люди могут говорить, что понимают, но пока они сами не проживут это, они на самом деле не смогут. Это начинается тяжело и становится все труднее.

Сначала мы не заметили незначительных помарок. Позвольте мне перефразировать это. Шондра заметила, но к настоящему времени была настолько проникнута этим, что едва обратила на это внимание.

Когда мы обручились, все стало намного хуже.

Я пригласил ее на воскресный обед со своей семьей. Они не были недружелюбны, но и не были приветливы. Моя мать отвела меня в сторону как раз перед тем, как мы ушли. В ее глазах была боль.

— Я рада, что твой папа прожил недостаточно долго, чтобы увидеть это. Его сын, любитель негров. Я люблю тебя, но ей здесь не рады. Никогда больше не приводи ее сюда.

Я не видел свою мать семь лет.

Мои братья и все мои сестры, кроме одной, прервали контакт. Если я видел их на улице, я отказывался говорить.

Мои шансы на продвижение по службе иссякли. Менеджер по производству был членом клана, и когда люди с меньшим опытом и выслугой лет начали получать повышение, я увидел надпись на стене.

Управляющий заводом, казалось, был шокирован, когда я подал заявление об увольнении. Он вызвал меня к себе в кабинет.

— Я не буду ходить вокруг да около, Бобби. Почему ты увольняешься?

— Он не знает, – подумал я.

— Я ухожу, сэр, потому что меня дважды обходили при повышении, оба раза отдавая менее квалифицированным и высокопоставленным людям. Я уверен, что они хорошо справятся с работой, но, честно говоря, мне все еще приходится тренировать одного из них. Я амбициозный человек. Я женился и надеюсь когда-нибудь завести детей. Мне нужно продвигаться вперед, где бы я ни находился, чтобы улучшить качество их жизни.

Он был ошеломлен.

— Я спросил, почему ты не получил эту работу, и Джерри сказал, что тебе это неинтересно.

Я действительно рассмеялся.

— Что ж, тогда, похоже, у меня тоже плохие коммуникативные навыки. Мне жаль, но мое решение остается твердым. Я действительно благодарю вас за те возможности, которые у меня были. Я многому научился.

Позже я услышал, что директор завода пристально следил за Джерри, и даже пригрозил ему понижением в должности, если он не исправится.

Старина Джерри набросился на меня несколько месяцев спустя на парковке продуктового магазина.

— Ты чертов любитель черномазых! Из-за тебя меня чуть не уволили. Нам с ребятами следовало бы как-нибудь вечером сжечь крест у тебя во дворе, чтобы научить тебя хоть немного уважению.

Он разозлился еще больше, когда я посмеялся над ним.

— Почему бы тебе не сделать это, Джерри, если у тебя хватит смелости? Я буду рад тебя видеть. Это поможет, быть в этих белых простынях. Так легче стать мишенью, и я слышал, из них получаются хорошие бинты.

К этому времени я уже был у него перед глазами, и он немного побледнел. Голосом, достаточно тихим, чтобы только он мог слышать, я продолжил.

— У тебя больше нет надо мной никакой власти. Я больше на тебя не работаю. Так что ничто не помешает мне надрать тебе задницу на общих основаниях. И Джерри, если у меня во дворе сожгут крест, то прежде чем пепел остынет, я сожгу твой гребаный дом дотла вместе с тобой. Понимаешь меня?

Он выглядел испуганным.

******************

Нас поженил мировой судья сразу за чертой в соседнем штате. Единственными людьми, которые могли быть свидетелями, были Гейл и бабушка.

Мы отправились в трехдневный медовый месяц на пляж, который традиционно был черным. Шондра действительно хорошо смотрелась в бикини. Я получил много сердитых взглядов от молодых чернокожих мужчин.

В нашу последнюю ночь там мы прогулялись по пляжу. Трое мужчин нашего возраста подошли к нам, пьяные, чтобы спасти сестру от белого мужчины.

Это было довольно забавно, когда они угрожали избить меня. В конце концов, у нас было два черных пояса. Я пытался быть благоразумным, но Шондре стало скучно, и она посадила двоих из них на колени, прежде чем ухмыльнуться третьему.

— Черный пояс, придурок. У моего мужа даже более продвинутый пояс, чем у меня. Я бросила тебя ради него. Его чувства задеты, когда я не разделяю их.

Он посмотрел на нее, на меня, на своих друзей на земле и решил, что предпочел бы быть где-нибудь в другом месте. Ее смех преследовал его по пляжу.

Мы вернулись в номер, приняли душ и пытались заниматься любовью всю ночь напролет. В основном нам это удалось.

Мы были на третьем этаже, и я уговорил ее заняться любовью на балконе. Было полнолуние, и вид моего бледного тела, врезающегося в нее сзади, когда она держалась за перила, был тем, что я запомню на всю оставшуюся жизнь.

В конце у нее появился небольшой вокал, и снизу донесся чей-то голос.

— Черт возьми! Трахайся, девочка! Измотай этого белого парня.

Шондра хихикнула, когда я привалился к ее спине, лаская эти великолепные груди.

— Уже измотала сестра, уже измотала

Смех снизу донесся до нас, когда мы закрыли дверь.

********************

То первое лето навсегда останется в моей памяти.

Мы сломали мою полноразмерную кровать, купили более прочную двуспальную и, черт возьми, чуть не сломали и ее тоже.

Мне пришлось ехать дальше на свою новую работу. Между этим и работой на неполный рабочий день в додзе действительно сократило наше время в течение недели.

Я подарил Шондре "Мустанг", и она устроилась на неполный рабочий день в свое старое додзе инструктором. Там платили только минимальную зарплату, но это давало ей возможность чем-то заняться и немного денег на расходы. Мы все еще сражались на турнирах.

Она не хотела этого делать, но я уговорил ее пойти на несколько бизнес-курсов в местном колледже. После того, как она поступила туда, ей это начало нравиться, и она получала довольно хорошие оценки.

Мы были вместе два года, прежде чем заговорили о детях. Что ж, я так и сделал. Шондре было всего двадцать, и многие из ее подруг были матерями, иногда по два раза и более. Многие были одиноки.

Ей не понравилось то, что она увидела.

— Милый, подумай хорошенько. Джинни так и не вышла замуж, и теперь у нее трое детей, от трех разных отцов. Она зарабатывает на жизнь алиментами и социальным обеспечением. У Бобби двое, у Стеллы двое, у Джины один. Никто из них не замужем. Мы другие.

Она обиделась, решив, что я принижаю ее друзей из-за того, что они чернокожие.

— Это неправда. Венди, Дженис, Тереза, все незамужние, все белые. Я упомянул остальных только потому, что они были твоими подругами, а эти – нет.

— А теперь посмотри на Энн. У них с мужем двое детей, и они счастливы настолько, насколько это возможно. То же самое с Джоан, Брендой и Элис. У всех есть дети, все счастливы, все замужем за хорошими мужчинами.

— Я пытаюсь донести до тебя то, что ты не будешь одинока. Я всегда буду рядом. Ты уже должна был знать, что я буду участвовать в их жизни. Я помогу накормить их, переодеть, подержу на руках, когда они заплачут, посижу с ними, когда они заболеют.

Она поняла мои доводы, но попросила меня подождать еще год.

За десять дней до моего двадцатипятилетия произошло чудо. Прибыл Джошуа Роберт Тернер, восемь фунтов, двенадцать унций. У Шондры были схватки четырнадцать часов. Врачи сказали ей шуметь сколько угодно. Что это ускорит процесс, так что все это время она кричала и разглагольствовала, в основном обо мне. По большей части это было не очень лестно, и позже она извинилась, сказав, что следующему лучше быть попроще, иначе то, что я услышал, было бы свидетельством моего добродушия.

К моему удивлению, моя младшая сестра пришла навестить нас в больнице и даже принесла небольшой подарок. Она сохраняла нейтралитет и была единственным контактом, который у меня остался с моей семьей. Прошло почти три года с тех пор, как я в последний раз разговаривал со своей матерью.

— Она очень скучает по тебе, Бобби, особенно на Рождество. Она держит в руках твою фотографию и плачет.

Я вспомнил ее последние слова, обращенные ко мне.

— В тот день, когда она позвонит мне и попросит привезти мою семью в гости, я буду там. А до тех пор она для меня так же мертва, как и я для нее.

Моя сестра поплакала секунду, прежде чем похлопать меня по руке.

— Я знаю, откуда в тебе это упрямство. Что ж, я решила попробовать. Он прекрасный ребенок, Шондра. Будем надеяться, что он не унаследует эту особенность.

Она наклонилась и поцеловала ее в щеку, крепко обняла меня и ушла.

Три года спустя Шондра получила степень бакалавра в области бизнеса и работала полный рабочий день в своем додзе, ожидая ответа на все разосланные ею резюме. Она прошла пару собеседований, но из этого ничего не вышло. Она винила в этом то, что она чернокожая.

В свои двадцать с небольшим она превратилась из привлекательного подростка в сногсшибательную женщину. Я понятия не имел, через что ей пришлось пройти, чтобы уложить свои волосы в эти длинные атласные локоны. Однажды я спросил ее, почему она не хочет выглядеть более естественно. Ее ответ о том, что она: – Тетя Джемайма с головой в подгузниках, – застал меня врасплох.

Поскольку Шондра работала почти по ночам, я продолжал заниматься в своем додзе. Мой старый учитель был очень недоволен, особенно с тех пор, как мы помирились и поженились. Он даже предложил мне работу на неполный рабочий день, если я вернусь.

Я отказался. Одной из причин было то, что сэнсэй временами казался взбалмошным, и мне не нравилось, как изменился его характер. Шондра сказала, что у него была не очень хорошая семейная жизнь. Он женился во второй раз, на японке, с которой познакомился, когда выполнял требования для получения пояса десятой степени. Очевидно, они не ладили.

Новый стиль и сэнсэй мне понравились гораздо больше. Трудно было точно определить почему, но я мог уловить разницу. Шондра отличалась большой преданностью, казалось, расстраивалась, если я говорил что-то, что, по ее мнению, было пренебрежительным. Я просто перестал говорить о нем.

Я думал, у нас все было хорошо. Мы ссорились, как любая молодая пара, жонглирующая полноценной жизнью и ребенком, но ничего серьезного, и мы всегда извинялись. Она проводила немного больше времени в своем додзе. Она сказала, что работает со своими продвинутыми учениками, готовя их к предстоящим турнирам.

Всегда было немного напряженно, когда мы появлялись на турнирах, особенно если соревновался кто-то, кого мы тренировали. Я сдерживал свои комментарии, предлагая инструкции, указывая на слабые места и сохраняя спокойствие.

Шондра практиковала стиль, которого придерживался ее сэнсэй, – кричала, отчитывала их на публике. Не помогало и то, что мои ученики обычно выигрывали в семидесяти пяти процентах случаев, независимо от того, с кем они соревновались. Мой учитель был доволен. Его додзе стало в десять раз больше, чем было три года назад.

Однажды я спросил ее по дороге домой с турнира, знакома ли она с концепцией положительного подкрепления, и она не разговаривала со мной в течение двух дней.

Она не так хорошо восприняла материнство, как я ожидал. О, она любила Джоша и гордилась им, но он был более привязан ко мне, вероятно, потому, что проводил больше времени со мной по вечерам.

Бабушка работала няней почти полный рабочий день. Она души не чаяла в Джоше, и теперь, когда Гейл вышла замуж, это наполняло ее дни.

Все начало разваливаться в июне того же года. Шондра была более угрюмой, отстраненной. Я столкнулся с ней лицом к лицу, и она обвинила меня в том, что я не смог найти работу, соответствующую ее ученой степени.

— Дорогая, это маленький город, на самом деле. Здесь не так много свободных вакансий. Если ты хочешь найти работу, тебе придется расширяться и искать в других городах.

Ей была ненавистна эта идея. Удивительно, но ей не нравилось водить машину. Мы отправили "Мустанг" на пенсию, сохранив его, но купив ей новую машину. Новый "Мустанг", спортивная модель. Он был для прямых дорог, и ей нравилось переключать передачи. Я бы предпочел семейную машину, но позволил ей купить ее, потому что это делало ее счастливой.

Я обменял свой верный старый джип на "Чероки". По-прежнему полноприводный, но далеко не такой способный к бездорожью, как мой старый Си Джей. Однако из него получился отличный семейный автомобиль.

Я не знаю, что это было. Какой едва уловимый сигнал, который подсказал мне, что в нашем браке что-то начинает разрушаться. С годами безумные секс-марафоны замедлились, но мы по-прежнему занимались любовью так часто, как только могли. Это был просто один день, когда она казалась все время рассеянной, на самом деле не обращая внимания ни на Джоша, ни на меня.

Он был красивым мальчиком цвета слегка взбитого кофе. Умен, как черт, и это не просто слова гордых родителей. Едва перевалило за четыре, как он научился у бабушки читать простые слова. Я не сомневался, что через год он будет читать книги для второго класса.

Он был папенькиным сынком, в основном потому, что мама работала по ночам. Мы крепко сблизились, играя в игры, читая и смотря телевизор. Почти каждый вечер Шондра возвращалась домой около половины девятого. Он старался бодрствовать ради нее, но в большинстве случаев все, что она получала, – это возможность поцеловать его, пока он спал.

Однажды вечером она заскулила по этому поводу.

— У меня есть для тебя простое решение. Уволиться или, по крайней мере, сократить расходы. Я наконец-то оплатил дом. Мы не так уж сильно нуждаемся в деньгах.

Она отреагировала не очень хорошо.

— Держу пари, тебе бы понравилось, что я весь день сидела взаперти в доме. В следующий раз ты захочешь еще одного ребенка, и это запрет меня на всю жизнь.

Я думаю, мы оба были удивлены ядом в ее голосе. Она извинилась, но это осталось со мной.

Позже она начала оставаться в додзе. Она сказала, что это было для того, чтобы потренироваться перед ее следующим тестом на пояс, четвертого уровня. Я зашел так далеко, как только мог на местном уровне. Я обучался, но мне пришлось бы поехать в Нью-Йорк, где жил единственный квалифицированный мастер. Я намеревался поехать туда однажды.

Затем все изменилось к лучшему. Она устроилась на хорошую работу секретаршей в местный офис. Она была вне себя от радости и купила новый гардероб. Это продолжалось шесть месяцев, прежде чем ее уволили. В то время был экономический спад, и офис закрылся. Они предложили ей перевод, но ближайшая вакансия находилась в двухстах милях отсюда. Она была опустошена.

Я очень хорошо справлялся со своей новой работой. Мы производили бумажные трубочки, в основном для текстильной промышленности. До исхода в Китай оставалось еще около двенадцати лет. Даже в условиях замедления экономики у нас дела шли хорошо.

Я начинал с работы на станках, которые изготавливали длинные трубки, но через год меня перевели в отделочный цех, где мы резали, обжимали и прорезали в трубках насечки для намотки пряжи.

Вскоре я дослужился до ведущего специалиста, чуть ниже руководящей должности. Моя компания была огромным многонациональным подразделением, которое имело отношение практически ко всему. Они всегда размещали вакансии в Австралии, Южной Африке, Франции, Канаде. Практически в любой точке мира.

Вообще-то меня взяли на работу в Австралию, но Шондра только что получила свою новую работу, и это разбило бы бабушкино сердце, если бы мы забрали Джоша.

Однажды меня попросили подменить сменщика, так как ночной дежурный попал в аварию. Это была проверка, потому что он в основном управлял заводом по ночам. Это продлится всего две недели, пока он не поправится. Это хорошо смотрелось бы в моем послужном списке, поэтому я согласился.

Я был нужен им на следующий день, поэтому они отпустили меня в полдень, чтобы договориться.

Я не беспокоилась об этом. Шондра только что потеряла работу, так что мы могли присматривать за Джошем днем, а бабушка присматривала за ним, пока Шондра не закончит свои занятия.

Мой "Чероки" был далеко не таким громким, как мой старый Си Джей, так что они не услышали, как я подъехал. Ее сенсей был припаркован на подъездной дорожке. Был весенний день, прохладный, но уютный.

Шондра открыла окна, позволяя дому "проветриться". Избавиться от застоявшихся запахов зимы. Тогда люди не были так зависимы от кондиционеров.

Она всегда была шумной любовницей. Я услышал ее еще до того, как подошел к входной двери. Я проскользнул за угол дома и заглянул в нашу спальню.

Вот они. Она и ее сэнсэй, голые и трахающиеся, как кролики.

Его слова звучали оскорбительно, и ей это нравилось.

— Вот именно, сука. Этот слабозадый белый парень не может так трахаться, не так ли?

Она визжала, когда он терзал ее грудь, шлепая по ней.

— Правильно. Собираюсь расслабить эту киску. Белый парень не сможет пробивать членом стены.

Он вытащил член. Я ожидал увидеть монстра, но он не мог быть больше пяти дюймов, даже твердый. На самом деле это выглядело довольно забавно. Но мне было не до смеха.

Я уже собирался ворваться внутрь, когда увидел плюшевого мишку Джоша. Он даже не приходил мне в голову. Мгновенно поняв, что вот-вот вступлю в борьбу за опекунство, я отступил, сел в "Чероки" и уехал.

Я поехал в городской парк. Джошу это понравилось, и это было хорошее место для размышлений. Я хотел опекунства, и это было само собой разумеющимся. И у меня должны были быть доказательства, чтобы использовать их в суде. Технология была чем-то новым. Любая камера, которую я смог бы достать, была бы большой, и ее было бы трудно спрятать.

У меня был кассетный магнитофон, который стоял на комоде. Иногда я проигрывал на нем купленные кассеты. Вы могли бы получить кассету, которой хватило бы на два часа. Если бы они говорили о сексе так, как сегодня, я мог бы использовать это в своем деле об опеке. Я слышал, они сказали, что собираются сделать это снова завтра. Я проскользнул бы внутрь и включил магнитофон. Подождал, пока они по-настоящему увлекутся этим, а затем встретился бы с ними лицом к лицу, записывая все это на пленку. Простой план, но это лучшее, что я мог сделать. Впервые за много лет у меня возникла расистская мысль о том, что то, что я белый, а она черная, может дать мне преимущество. Я ненавидел себя за эти мысли, пока не подумал о Джоше. По моему мнению, мы собирались вступить в войну, и каждое преимущество было полезным.

Я наделал много шума, возвращаясь, но он уже ушел. Она была взволнована, увидев меня.

— Бобби, что ты делаешь дома так рано?

— Джим разбил свою машину. Он будет отсутствовать по меньшей мере две недели. Они хотят, чтобы я руководил его сменой. Извини, милая, но это может стать пером в моей шапке, если все пройдет хорошо.

Я наблюдал за ее реакцией. Она хорошо справилась.

— Это здорово, милый. Я буду ненавидеть это поздно вечером, но, может быть, ты получишь от этого то повышение, которого хочешь. Я буду скучать по тебе, когда лягу спать.

Я ухмыльнулся.

— Кстати об этом, ты здесь и я здесь. Никакой топот маленьких ножек не помешает нам. Как насчет этого? Послеобеденное наслаждение?

Я увидел панику в ее глазах. Он только что ушел, и я знал, что она не была чистой.

— Звучит заманчиво, милый. Дай мне быстренько принять душ. Я весь день копалась по дому.

Я схватил ее сзади, когда она повернулась, потирая грудь.

— Мммм. Без лифчика. Это сэкономит время.

Она вывернулась из моих объятий.

— Прекрати, Бобби! Я же сказала тебе, что мне нужно в душ.

Я хотел зайти в этом как можно дальше.

— Хорошо, мы вместе примем душ. Убедимся, что все мы безупречно чистые.

— Нет! Дай мне минутку.

Я посмотрел на нее, наблюдая, как она не желает встречаться со мной взглядом.

— В чем дело, девочка? Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Ты хочешь принять душ, прежде чем мы займемся любовью? Это почти, как если бы ты что-то скрывала. Ты хочешь мне что-то сказать?

Она действительно побледнела, что немаловажно для такой смуглой особы, прежде чем стать ярко-красной.

— Ты засранец! Это то, что ты думаешь? Хрен тебе. Нет, подожди, отвяжусь от тебя. Если ты думаешь, что сейчас что-то получишь, то ты бредишь.

Она протопала в ванную и заперла дверь. Я ушел, чтобы забрать Джоша.

Бабушка сразу поняла, что что-то не так.

— С тобой все в порядке, Бобби? Ты нехорошо выглядишь.

Я крепко обнял ее, не выпуская из рук. Ее глаза были большими, когда я отпустил ее. Мы почти не прикасались друг к другу.

— Ты же знаешь, что мы с Джошем всегда будем любить тебя, верно? Несмотря ни на что.

Слезы навернулись у нее на глаза.

— Что она сделала, Бобби? Это можно починить?

Я позволил своим собственным слезам пролиться.

— Нет, бабуля, я не думаю, что это возможно.

Я подобрал Джоша и отвез его в "Макдональдс" на "Хэппи мил". Я ловил на себе обычные взгляды, игнорируя их.

Один деревенщина немного разговорился, но один взгляд на меня заставил его замолчать. Я был заряжен и готов, а люди могли это почувствовать. Я делал упражнения на глубокое дыхание, чтобы успокоиться и сосредоточиться.

Мы пошли домой, и он показал своей маме игрушку, которую получил во время еды, болтая без умолку, как любой счастливый четырехлетний ребенок. Наблюдая за ним, я задавался вопросом, насколько счастливым он будет через несколько недель.

Шондра обошла меня так, словно пол был усыпан яичной скорлупой. Я практически игнорировал ее, пока она не задавала прямой вопрос. Она сидела на диване с несчастным видом, пока я готовил Джоша ко сну. Он поцеловал ее на ночь, и она крепко обняла его, отпустив только тогда, когда он начал извиваться.

Я вернулся после того, как прочитал ему рассказ. Она переоделась в прозрачное платье, одно из моих любимых. Она улыбнулась, все еще выглядя взволнованной.

— Бобби, милый, я сожалею о сегодняшнем дне. У меня просто было плохое настроение, потому что я не могу найти другую работу. Не хочешь пойти со мной в спальню? Позволь мне загладить свою вину.

Я знаю, что шокировал ее до чертиков, когда отказался. Наверное, это был первый раз в нашей жизни, когда я не хотел заниматься с ней любовью.

— Мне действительно сегодня что-то не хочется. Я все еще думаю, что ты что-то скрываешь от меня. Ты уже не та женщина, какой была год назад. Если что-то не так, сейчас самое время сказать мне. Что бы это ни было, мы сможем справиться с этим.

У нас не было ни малейшего шанса остаться вместе. Я просто хотел посмотреть, признается ли она во всем.

Она побледнела, потом покраснела.

— Ты засранец! Единственное, что во мне не так, так это то, что я замужем за идиотом. Я не знаю, что ты себе вообразил, но здесь нет ничего плохого. Ничего не происходит. Мне просто нужно немного пространства.

Я смотрел на нее до тех пор, пока она не опустила глаза.

— Действительно? Посмотри мне в глаза. Поклянись жизнями Гейл, Джоша и бабушки, что между нами все хорошо, и я забуду о своих сомнениях. Поклянись в этом, Шондра.

Она встала, не глядя на меня.

— Пошел ты со своим чересчур активным воображением. Я иду спать, одна. Даже не думай приходить. Надеюсь, тебе понравится диван.

Я встал, схватил ее и заставил посмотреть мне в глаза.

— Сегодня я буду спать в своей постели. Я купил ее, я заплатил за нее, точно так же, как я заплатил за этот дом. Если у тебя есть проблемы с этим, то именно тебе следует позаботиться о других условиях ночлега.

Я прошел мимо нее в спальню. У нее от шока отвисла челюсть. Удивительно, но я довольно быстро заснул. Когда я проснулся, она была в постели с Джошем.

Я ушел рано, без долгих разговоров.

********************

Я наблюдал из леса, как она отвезла Джоша к своей бабушке. Сорок пять минут спустя я увидел, как машина мудака выезжает на подъездную дорожку. Я проскользнул через заднюю дверь и включил магнитофон. Десять минут спустя Шондра вытащила его. Они вышли и обнялись, обмениваясь слюнями, как подростки. У меня была хорошая 35-миллиметровая камера с зумом. Я получил несколько очень четких снимков.

Я ждал тридцать минут, злясь все больше и больше. К тому времени, как я проскользнул в заднюю дверь, я был в ярости. Потребовалась вся моя подготовка, чтобы оставаться спокойным, но когда я ворвался в дверь спальни, я кричал.

Сказать, что они были удивлены, было бы точнее. Он трахал ее по-собачьи, положив обе руки на ее сладкую попку и продолжая ебать. Я воспользовался этим в полной мере. Все еще трахающихся, мой удар сбил их обоих с кровати.

У него никогда не было ни единого шанса. Я задавал ему самую сильную трепку в его жизни, в то время как Шондра кричала, чтобы я остановился. Краем глаза я заметил движение, а потом все потемнело.

*****************

Я был в тюрьме после трех дней, проведенных в больнице.

Я попытался сесть, но боль потребовала от меня слишком больших усилий.

Я знал тюремщика. Мы вместе учились в школе. Он услышал мой стон и вошел.

— Лучше лежи спокойно, Бобби. Ты довольно сильно ушибся. Сломан нос, сломан палец, сломаны три ребра, трещина в области волосяного покрова на щеке. Ты дерьмово выглядишь. Подбитые глаза и синяки повсюду. Он довольно хорошо надрал тебе задницу.

— Почему я в тюрьме?

— Черт, я забыл. Ты был без сознания, когда тебя арестовали. Нападение на женщину. Нападение при отягчающих обстоятельствах на мужчину. У твоей жены есть запретительный судебный приказ. Хорошо, что ты здесь. Тебе больше некуда идти.

Два дня спустя я внес залог. Я уговорил своего приятеля, помощника шерифа, пойти со мной домой, чтобы взять мою одежду. Я чуть не сошел с ума, когда увидел его сидящим на моем диване.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Он понятия не имел, как сильно мне хотелось стереть эту ухмылку с его лица.

— Шондра попросила меня быть здесь. Я думаю, она на самом деле боится тебя.

Я уже собирался сказать ему, что они оба должны быть такими, когда почувствовал, как Джим крепче сжал мою руку. Как раз в этот момент вошла Шондра. Она отказывалась смотреть на меня.

— Шондра! Посмотри на меня. Ты действительно уверена, что хочешь, чтобы все было именно так? Это будет твой единственный шанс сказать правду.

Она угрюмо подняла глаза.

— Мне нечего тебе сказать.

Я вздохнул.

— Хорошо. Когда дым рассеется, просто помни, что у тебя был шанс все исправить.

Я взял кое-какую одежду и личные вещи, убедившись, что магнитофон был со мной.

Я был в большой беде. Нападение при отягчающих обстоятельствах было уголовным преступлением класса С в нашем штате. Я отнес магнитофон в комнату, которую снимал, и мне по-настоящему повезло. Последовало тридцатиминутное молчание, затем дверь спальни открылась.

Шондра:

— Я ничего не знаю об этом. Может быть, нам стоит остудить это на некоторое время. Бобби знает, что что-то происходит.

Сэнсэй [он настаивал, чтобы все называли его так]:

— Этот хонки туп, как дерево. Он действительно думает, что ты убирала в додзе перед уроками? Я пользовался этой милой несовершеннолетней попкой все то время, пока ты с ним встречалась. Меня действительно разозлило, когда ты остановилась.

Шондра:

— Не говори о нем в таком тоне.

Сенсей:

— Хорошо. Но если он когда-нибудь узнает, мне придется надрать ему задницу.

Шондра:

— Не будь в этом слишком уверен. Ты в последнее время не видел, как он дерется. Он действительно хорош.

Сэнсэй, смеясь:

— Не волнуйся, до этого никогда не дойдет. А теперь принеси сюда свой волшебный рот, и давайте начнем.

Прошло около пяти минут, пока он трахал ее в рот, подбадривая.

— Черт возьми, я никогда от этого не устану. Забирайся на кровать, сучка, позволь мне угостить тебя этим темным членом.

Они трахались около пятнадцати минут, пока он нес всякую чушь. Было бы забавно слушать, как он рассказывает о своем огромном [пятидюймовом] члене, если бы не та, с кем он разговаривал. Он велел ей встать на колени "как хорошая сучка". Прошло еще около пяти минут, пока они трахались друг о друга, когда хлопнула открывающаяся дверь и я закричал.

Было около десяти минут слышно, как я выбиваю из него все дерьмо, прежде чем все стихло.

Было слышно, как Шондра снова и снова повторяет: – Черт, черт, черт.

Потом она спросила, все ли с ним в порядке.

— Черт возьми, нет, со мной не все в порядке. У меня сломан нос?

Было слышно, как он взвизгнул, когда она попыталась выпрямить ему нос.

— Ой! Ублюдок, это больно. Спасибо, что вырубила его.

Шондра действительно проявила некоторую порядочность.

— Я сделал это не ради тебя. Я сделал это для него. Я действительно думала, что он собирается забить тебя до смерти.

— Придурок застал меня врасплох.

Шондра действительно рассмеялась.

— Интересно, от кого он этому научился?

Последовало несколько секунд молчания, прежде чем она заговорила снова.

— Тебе лучше уйти. Он будет очень зол, когда очнется. Что мы будем делать?

Он хмыкнул.

— Мы должны что-то придумать, иначе задницы окажутся в подвешенном состоянии. Моя жена убьет меня в буквальном смысле этого слова. Он все равно разведется с твоей задницей, но может попытаться забрать твоего ребенка. Нам нужно придумать, как сделать из него плохого парня.

— Как?

Последовала еще минута или две молчания.

— Я понял! – взорвался он.

— Мы скажем, что отрабатывали новые приемы для предстоящего турнира, а он вошел, обвинил нас в том, что мы трахаемся, и начал избивать тебя. Мне пришлось вырубить его, чтобы защитить тебя. Опасаясь за свою жизнь, ты вызвала полицию.

Она, очевидно, думала об этом.

— Я вижу два больших недостатка в этом плане. На мне нет ни царапины, и он все расскажет своим, когда очнется.

Я услышал, как пошевелился, а затем застонал, когда он пнул меня. Шондра кричала, чтобы он остановился.

— Научу этого вонючего ублюдка связываться со мной, – сказал он, наконец.

Когда он успокоил ее, то велел ей закрыть глаза.

— Почему?

— Извини, детка, но если мы собираемся продать это копам, я должен тебя немного разукрасить. Если ты увидишь, что удар приближается, ты отреагируешь инстинктивно.

Он разбил ей губу, поставил синяк под глазом и сжал ее руки так сильно, что остались синяки.

Запись закончилась сразу после того, как они позвонили в 911.

Я прокрутил запись для своего адвоката. Он сделал две копии и отдал одну окружному прокурору.

***********************

Окружной прокурор вызвал их и попросил повторить события дня по отдельности. Сначала они взяли интервью у Шондры, заставив ее повторить последовательность событий, из-за которых я оказался сначала в больнице, а затем в тюрьме. Она повторила то, что сказала изначально, почти слово в слово.

— Это ваше официальное заявление?

— Да, сэр, это так.

Окружной прокурор вздохнул.

Во время интервью у него работал магнитофон. Он заставил ее подписать бумажную копию, пока перематывал пленку.

Как только она подписала его, он попросил ее просмотреть запись на предмет точности. Как только он включил его, заиграла моя кассета. Ее глаза стали огромными. Он кивнул в сторону помощника шерифа, находившегося в комнате.

— Шондра Тернер, вы арестованы.

Когда он зачитал ей ее права, у нее от шока отвисла челюсть. На нее надели наручники и усадили.

Это было все равно что наблюдать, как рушится здание. Она, казалось, разрушалась изнутри. Слезы текли из ее глаз, когда она издавала тихие хныкающие звуки.

Я наблюдал за происходящим с другой стороны зеркала.

Заговор. Нападение при отягчающих обстоятельствах. Подача ложного заявления в полицию. Несколько меньших обвинений. Ей было предъявлено четыре года.

Конечно, она отказалась, обвинив во всем, включая интрижку, его, сказав, что была вынуждена это сделать.

В конце концов, ей пришлось съехать и вернуть Джоша мне, когда она предстала перед судом. Бабушка неохотно приняла ее к себе.

Мы заключили сделку. Я снял бы с них обвинения в нападении, если бы они сделали то же самое для меня.

Обвинения в заговоре и ложном сообщении были выше моего понимания. Они произошли после того, как я был без сознания. Кроме того, они должны были оплатить мой больничный счет.

Мой развод оказался не таким ужасным, как я себе представлял. Все еще находясь под обвинением, она не могла бороться за опекунство. Я содержал дом, но должен был выплачивать ей половину платежей за последние три года, потому что она работала и вносила в них свой вклад. Она получила половину счетов. Не очень много. Я рефинансировал дом и расплатился с ней. Ей пришлось потратить деньги на адвокатов.

Дела у него шли не так уж хорошо. Его жена развелась с ним после того, как надрала ему задницу. Похоже, она была более опытной, поскольку ее воспитывал дедушка, обладавший поясом десятой степени.

Он потерял свое додзе. После того, как эта история вышла в свет, большинство замужних женщин уволились, забрав с собой и своих детей. Новых учеников не появилось, и он разорился.

Его признали виновным в нападении при отягчающих обстоятельствах, уголовном преступлении, и он все равно никогда больше не смог бы преподавать. Под давлением из-за его заявления о том, что он занимался с ней сексом до того, как ей исполнилось восемнадцать, он, наконец, признал. После того как Шондра дала показания под присягой, что он занимался с ней сексом с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, к его обвинениям добавили изнасилование, предусмотренное законом, поскольку срок давности еще не истек.

В итоге он отсидел два с половиной года и исчез, как только вышел на свободу.

Шондра признала вину в заговоре и ложном сообщении. В итоге она получила испытательный срок. Я получил полную опеку, но разрешил ей навещать ребенка так часто, как она хотела бы.

Она часто виделась с ним, потому что жила с бабушкой, и она присматривала за Джошем, пока я работал. Она бы сделала это бесплатно, но я заплатил ей, потому что знал, что деньги ей не помешают.

Через восемь месяцев она предоставила Шондре выбор. Найти работу и съезжать. Она устроилась на фабрику с минимальной зарплатой упаковывать носки в коробки. Она ненавидела это, но это приносило деньги.

Эд так и не вернулся после своей аварии, и я получил его работу. Менее чем через год меня назначили менеджером по ночным операциям. Через год после этого меня пригласили поехать в Мексику, чтобы помочь открыть там завод. Если я останусь на два года, они гарантировали мне должность управляющего заводом.

Я долго и упорно думал об этом. Это была слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее, и я подумал, что Джошу было бы полезно познакомиться с другой культурой. Он уже сталкивался с расизмом. Я надеялся, что другая страна окажется немного более терпимой.

Поскольку у меня была полная опека, а она все еще находилась на испытательном сроке, Шондра не могла меня остановить. В конце концов, она даже не пыталась с этим бороться.

Она попросила о встрече со мной прямо перед нашим отъездом. Мне нечего было терять, поэтому я согласился.

— Я хочу извиниться, Бобби. Ты был лучшим, что когда-либо случалось со мной, и я выбросила тебя. Я бы все отдала, чтобы вернуть тебя, но я знаю, что зря потратила бы свое время.

Она выглядела по-настоящему взволнованной.

— Я, вероятно, скоро выйду замуж. Поскольку я не могу заполучить тебя, мне придется взять то, что я могу получить. Маркус вернулся. Я уверена, ты знаешь, что он повредил колено после года выступлений в профессионалах. У него была хорошая страховка, и у него было немного денег. Он пытается купить долю в дилерском центре Ford. Это в значительной степени решенное дело. Мы встречались. Он изменился, и он действительно любит меня.

Я придерживался своего мнения по этому поводу. Время покажет. Если она действительно просто соглашалась на лучшее предложение, то это были обреченные отношения.

Мы уезжали сразу после Рождества. Джошу сейчас было семь, и он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что мы уезжаем далеко. Он был печален и взволнован одновременно.

Бабушка была опустошена. Я пытался уговорить ее поехать с нами, но она боялась оставлять своих друзей и Гейл. Я позаботился о том, чтобы она проводила с Джошем как можно больше времени.

Что меня действительно удивило, так это реакция моей матери.

************************

Когда вся эта каша взорвалась, я был без сознания тридцать шесть часов. Это была искусственная кома, чтобы они могли быть уверены в моих травмах головы. Моя сестра была указана в моей страховке как ближайшая родственница после Шондры, и когда они уведомили ее, она рассказала семье. Я очнулся и увидел, что моя мама сидит рядом со мной, держа Джоша на коленях. Я думал, у меня галлюцинации.

— Мама?

Она не произнесла ни слова, осторожно опуская Джоша на землю. Затем она повисла на мне, неистово рыдая.

— Я думала, что потеряла тебя! Потом я поняла, что уже сделала это много лет назад. Я просто должна была увидеть тебя. Убедиться, что ты поправишься. Я просто хотела сказать, что люблю тебя, и мне глубоко стыдно за то, как я относилась к тебе все эти годы. А теперь я пойду.

Я не отпускал ее.

— Пожалуйста, мама, останься. Я тоже тебя люблю.

На какое-то время слезы полились сильнее. Когда она наконец замолчала, я спросил ее, как ей понравился Джош.

— Он очарователен! И умен, как черт. Он должен получить это от тебя. У него линия подбородка, как у его деда.

Она осталась, держа меня за руку. Моя сестра и бабушка пошли выпить кофе и столкнулись с Гейл. Когда они узнали, что я очнулся, начался обычный трезвон. Мы с Джошем просто удивленно посмотрели друг на друга.

Мы залечили наш разрыв, как и вся моя семья, за исключением одного старшего брата. Он довольно быстро научился держать рот на замке за воскресными ужинами, поэтому терпел нас с Джошем. Этого было достаточно.

Наконец он немного пришел в себя, когда подарил Джошу рогатку, которую сам смастерил, и научил его ею пользоваться. После того как он сбил подряд восемь жестяных банок, он засиял от похвалы.

— Спасибо, что научил меня, дядя Джон.

Мы увидели, как он слегка вздрогнул, но положил руку ему на плечо.

— Не за что, сынок.

Мама счастливо улыбнулась.

Она закатила истерику, когда я сказал ей, что мы переезжаем в Мексику.

— Нет! Я только что вернула тебя. Пожалуйста, сынок, останься.

Я никогда никому по-настоящему не открывался о том, как сильно Шондра причинила мне боль. Я хорошо держался, но для меня не было ничего необычного в том, что месяцы спустя я просыпался со слезами, катящимися по моим щекам. Я пожертвовал всем, даже своей семьей, чтобы быть с ней. И она предала меня, как будто это ничего не значило.

Мне нужно было уехать, и это была прекрасная возможность. Я думал, что это исцелит меня. Я надеялся, что это исцелит меня. И я надеялась, что это будет лучшая среда для Джоша.

Наконец этот день настал. Бабушка, Гейл, моя семья, все они. Слезы текли рекой. Появилась Шондра, крепко обнимая Джоша.

— Послушайте, мы не так уж далеко уезжаем. Мы вернемся, или вы можете приехать и навестить нас. Я так же близко, как телефон. Мы любим вас всех, но нам пора уходить.

Я оглянулся как раз перед тем, как мы прошли через ворота, и увидел, как бабушка и моя мама обнимаются. Хорошая заметка, которую стоит оставить.

Продолжение следует…..

P.S. Дорогие читатели! Вы можете поблагодарить за мои старания, перечислив любую сумму на карту № 2202200858517376

Шоколад и Карамель. Часть 1

Related posts:

Оставьте комментарий