Старые добрые деньки. Часть 3

— Привет, Мишель.

В тот момент, когда Мишель поняла, кто стоит перед ней, ее глаза расширились, и она крепко обняла меня, что, на мой взгляд, длилось дольше, чем было необходимо. Это пробудило много воспоминаний… много воспоминаний. Включая те последние несколько недель. Я знаю, что в ответных объятиях у меня не было такого же энтузиазма.

Хотя мне было приятно видеть ее после стольких лет, мое сердце не лежало к ней и я был уверен, что это заметно. Если я и улыбнулся, то едва заметно. Я не знаю, как ей показался тон моего голоса. Со своей стороны, я был уверен, что в этом было очень мало тепла, если вообще было. В тот момент все, что я хотел сделать, это взять то, в чем нуждалась моя мама, и уйти. Но я старался, по крайней мере, быть милым и дружелюбным.

— Итак, я так понимаю, тебе нужны витамины, – ее прежний энтузиазм поутих, поскольку, я думаю, она уловила мои внутренние чувства.

— Это для моей мамы. Вот что мне нужно, – и я протянул ей список

Несколько минут я наблюдал, как она тихо двигалась вдоль полок и брала то, что мне было нужно. Мой взгляд был прикован к ее круглой попке и гладким ногам. У нее всегда была красивая упругая попка и подтянутые ноги бегуньи. Она назвала сумму и я вручил ей наличные. Протягивая мне сдачу, ее рука задержалась на моей. Я не знаю, было ли это намеренно или нет, но мне было приятно. Наши глаза встретились, и мы долго смотрели друг на друга, пока она протягивала мне сумку. Именно тогда я увидел у нее простое золотое колечко.

— Билл, – колеблясь и переводя дыхание, – я не знаю, что я хочу здесь делать, – ее голос стал мягким, почти шепотом, когда она прервала зрительный контакт и опустила глаза, как будто смущенная нашим коротким прикосновением и зрительным контактом. – Часть меня подсказывает мне просто позволить тебе выйти за дверь. Часть меня хочет поговорить с тобой. Думаю, я должна тебе кое-что объяснить.

Ее голос был мягким и почти извиняющимся.

— Мишель, ты мне ничего не должна, – я почувствовал, что мой голос и интонация немного потеплели.

Какой смысл быть холодным и озлобленным? Это было не в моей натуре. Что сделано, то сделано. Я ничего не могу с этим поделать. Тем не менее, возвращалось много воспоминаний… некоторые хорошие… некоторые нет. К этому времени она уже смотрела на меня грустными глазами.

— Ты встретила кого-то другого, пока я учился в школе. Я понял это. У меня оставалось еще два года учебы в школе, а затем возможность попасть в армию. Я не смог бы быть здесь ради тебя. Я даже не смог присутствовать на твоем выпускном. Я даже не смог сводить тебя на школьные танцы в выпускном классе. Тебе было одиноко.

— Мы можем присесть и поговорить? У тебя есть время? Я имею в виду, если тебе нужно быть в каком-то месте, тогда ладно. Я пойму.

Было еще далеко за полдень, и я подумал: "А почему бы и нет?". Чему это могло повредить? Она уже выглядела так, словно что-то тяжелым грузом давило ей на плечи. Что-то, с чем она внутренне боролась. Пытаясь решить, хочет ли она туда пойти. Но она сделала первый шаг, спросив, могу ли я остаться на некоторое время. По сей день я не могу объяснить это или то, что я сделал дальше.

— Нет. У меня ничего не запланировано. Давай я позвоню маме и предупрежу ее, что немного задержусь

— Хорошо. Давай я приготовлю нам чаю.

Сидя на диване, мы расположились на удобном расстоянии друг от друга. Не близко, но и не на противоположных концах дивана. Несколько минут было тихо. Я мог бы сказать, что она собиралась с мыслями. Затем ее голос стал мягким, почти шепотом, когда она опустила взгляд на свои колени, сложив руки на груди.

— Я не хотела причинять тебе боль. Я старалась быть нежной. Я хотела заботиться о тебе, хотя и не показывала этого. Мне жаль. Мои подруги говорили, что нет "нежного" способа сказать парню, что ты хочешь с ним расстаться.

— Мишель…Да, это было больно, – мой голос стал мягким, – мое сердце болело неделями. Но, оглядываясь назад, я понял, что ты сделал это так нежно, как только мог… и все же.

— Я знаю, и мне жаль. Мне так жаль, – я мог сказать, что слезы были на грани, – Билл, это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать.

Это привлекло мое внимание.

— Что ты имеешь в виду?..

Она с трудом сглотнула. Посмотрел на меня печальными глазами. Затем ее голос стал мягким.

— Я вернусь к этому чуть позже.

Я наблюдал за ней, когда она снова опустила глаза, чтобы собраться с мыслями, и к ней вернулось самообладание.

— Билл, ты всегда был добр ко мне. Ты всегда относился ко мне с уважением. Ты никогда не подталкивал меня к полноценному сексу. Даже когда я приехала туда навестить тебя в тот единственный раз, я была уверена, что, когда вернусь домой после тех выходных, никто из нас не будет девственником. Я имею в виду, что в те выходные, да, мы спали вместе и вместе принимали душ. Валяли дурака. Но ты никогда не давил. Ты просто был доволен тем, что я была с тобой, обнимал меня и делал то, что мы делали. Я почти уверена, что позволила бы тебе, если бы ты захотел.

— Я боялся, что произойдет несчастный случай и ты забеременеешь. Это разрушило бы все мои мечты. Мечты о том, чтобы у нас была счастливая совместная жизнь. Потому что ты знаешь, если бы это случилось, я бы бросил школу и женился бы на тебе.

— Я знаю это. У тебя был план насчет нас. И ты был так осторожен, чтобы убедиться, что ничто не помешает твоему плану, твоему плану для нас. Как я уже сказала, ты всегда был добр ко мне. Ты заставлял меня чувствовать себя живой, счастливой и особенной, когда мы гуляли. И, да, Билл… Я действительно любила тебя. Когда я сказала своей маме, что расстаюсь с тобой, она сказала, что я спятила. Она пыталась отговорить меня от этого. Говорила, как ты был добр ко мне. Как у меня было бы хорошее будущее с тобой, после того, как ты закончишь школу. Я не могла с ней не согласиться, но у меня была на то своя причина, к которой я вернусь чуть позже.

Затем с нежной улыбкой добавила:

— У нас действительно было много первых встреч вместе. Мы хорошо провели время вместе, не так ли?

— Да, мы это сделали. Много хороших моментов.

Слова Рэя Прайса "For the Good Times" начали мягко и печально звучать в моей голове.

…Положи свою голову на мою подушку

Прижму свое теплое и нежное тело к моему

Услышь шепот дождевых капель

Мягко дует в мое окно.

И сделай вид, что любишь меня

Ещё раз

Для хороших времен.

К этому времени мы уже смотрели друг на друга. Теплота между нами нарастала, особенно с моей стороны. Да, она была моей первой любовью. Да, она разбила мне сердце. Но в глубине души у меня все еще оставалось для нее вечное место в моем сердце, и оно открывалось. Я не знаю почему. Я имею в виду, что она же не собирается снова быть моей девушкой. Она замужем. Но это последнее предложение вызвало улыбку у каждого из нас. В течение следующих получаса или около того каждый из нас вспоминал и делился некоторыми из наших прошлых посиделок.

— Ты был первым парнем, который по-настоящему поцеловал меня. Первый парень, которому я когда-либо позволяла трогать свою грудь. Я давно хотела, чтобы ты прикоснулся к ней, но ты был таким застенчивым. Это было так мило.

Это вызвало теплую и искреннюю улыбку у каждого из нас. Ее карие глаза были теплыми и манящими. Мишель поднесла руку к моей щеке и легонько провела тыльной стороной ладони по моей коже. Это было приятно. Она продолжила.

— Я помню один воскресный день в гостиной моего дома. Моих родителей не было дома. Были только мы. Я взяла ключи от твоей машины и положила их в карман своей рубашки, прямо над грудью. Я говорил тебе, что единственный способ вернуть их – это забрать их самому. Ты покраснел, а я ухмыльнулась. Это было так мило. Потом ты сказал, что собираешься идти домой пешком. Я знала, что это глупо, так как это был десятимильный поход. Но потом ты меня удивил. Ты ухмыльнулся, стянул с меня рубашку и полез в карман за своими ключами, даже не прикоснувшись ко мне, – затем улыбка исчезла, – ты был так уважителен ко мне. Не хотел меня обидеть. Я никогда этого не забуду.

Она перевернула свою руку и теперь проводила мягкими кончиками пальцев по моей щеке. Несколько тихих и нежных мгновений мы смотрели друг другу в глаза.

— Я помню это. Я также помню один случай, когда однажды вечером мы играли в моей машине. Ты была топлесс, а все остальное было спущено до лодыжек. Я был таким же. Я помню, как ты протянула руку и обхватила двумя пальцами мой твердый член, а затем растянула его по всей длине, как будто измеряла меня.

Мишель хихикнула и покраснела:

— Это было. За несколько дней до этого я была со своими подругами. Они все говорили о том, какие большие члены у их парней. Они использовали свои пальцы, чтобы показать, что они обнаружили. Потом они спросили меня. Я сказал, что не знаю. Я никогда не измеряла.

— Итак, как я оцениваю ситуацию? – ухмыльнулся я.

— Ты был на стороне большего.

Мы оба рассмеялись, когда Мишель придвинулась ближе. Достаточно близко, чтобы наши бедра теперь соприкасались. Я чувствовал запах ее духов. Затем она положила голову мне на плечо. Я подумал об этом… о том, чтобы обнять ее, но не сделал этого. Я просто положил руку ей на бедро. Мои прежние эмоции при виде Мишель исчезали, уходя в прошлое, по мере того как мы оба расслаблялись друг в друге. Чем больше мы вспоминали о наших веселых временах вместе, тем больше нас притягивало друг к другу. Да, она все еще нравилась мне. Я все еще не был уверен, к чему все это клонится. В комнате стало тихо, если не считать негромкой фортепианной музыки, играющей на заднем плане. Затем ее настроение резко изменилось. Ее голос, который был тихим, почти шепотом, стал серьезным, почти страдальческим, когда она снова опустила взгляд на свои колени. Что бы ни беспокоило ее раньше, это вот-вот должно было выплеснуться наружу, поскольку она боролась с тем, что бы это ни было.

— Билл, пожалуйста, не думай обо мне плохо и не ненавидь меня.

— Почему я должен думать о тебе плохо?

Я почувствовал, как она начала дрожать, продолжая смотреть вниз, сложив руки на коленях. Ее пальцы нервно подергивались.

— Потому что, – она делает тихий глубокий вдох и утыкается лицом в мое плечо, – потому что причина, по которой мне пришлось расстаться с тобой, была…

К этому времени я уже чувствовал, как слезы просачиваются сквозь мою тонкую футболку, а ее дрожь становилась все более заметной.

Затем дрожащим шепотом добавила:

— Я была беременна… Мне очень жаль.

Я сидел там… ошеломленный. Мишель не выдержала.

Ее слезы перешли в рыдания, затем в тяжелые всхлипывания, когда ее тело затряслось. Я сделал единственное, что пришло мне в голову… Я обнял ее за плечи, и да, я обнял ее. То, чего я никогда не думал, что смогу или буду делать снова. В тот момент я почувствовал себя ближе к ней, чем когда-либо прежде. Да, мы говорили, что любим друг друга, когда встречались; но как твоя первая любовь может быть "настоящей любовью", особенно в подростковом возрасте? Но это была близость между двумя людьми, которой я никогда не испытывал в своей юной жизни.

Мишель только что добровольно открыла мне свою душу. Ей и не нужно было этого делать. Она могла бы позволить мне выйти за дверь несколько минут назад, и на этом бы все закончилось. Мы бы, вероятно, продолжили свой день и всю оставшуюся жизнь. Никогда больше не увидимся. Может быть, немного воспоминаний о нашем прошлом; но на этом бы все и закончилось. Никто из нас никогда не делился чем-то подобным… так глубоко… такое личное. Проходили минуты, а она все выплакивалась. Затем, все еще держа голову на моем плече, руку на моем бедре, она вытерла глаза рукавом рубашки.

— Мне жаль. Я не знаю, почему я только что призналась тебе во всем этом. Но я чувствовала, что должен был это сделать. Я должна была дать тебе понять, что мой разрыв с тобой не имеет к тебе никакого отношения. Это была моя вина, и мне очень жаль. Так что очень сожалею обо всем.

Это вызвало еще больше рыданий, когда она уткнулась лицом в мою рубашку. К этому времени моя другая рука уже обнимала ее, что, казалось, только заставило ее всхлипывать еще сильнее. Это действительно разбило мне сердце. Я хотел отдернуть руку, но Мишель схватила ее и снова обхватила себя. Ей просто нужно было, чтобы ее обняли.

Еще несколько минут. Она вытерла слезы рукавом своей блузки и вернулась, чтобы прислониться к моему плечу.

— Я уверен, что вы не хотите слышать всех подробностей?

— Не особенно.

— Через неделю после того, как я расстался с тобой, мне пришлось рассказать своей маме. Что ж, позвольте мне просто сказать, что моя мама была вне себя. Она не понимала, как это у нас с тобой так долго все продолжалось, и ничего подобного не произошло, даже когда я вернулась после того, как навестила тебя. Поэтому она обвинила нового моего парня в том, что я забеременела.

— Мы не знали, что делать, никто из нас. На тот момент я ему ничего не сказала. Об аборте не могло быть и речи. В худшем случае, я бы жила дома, со своими родителями, и мы с мамой, папой растили бы ребенка вместе. В конце концов Джон выступил вперед и попросил меня выйти за него замуж. Так любила ли я его тогда? Я не знаю. Люблю ли я его сейчас? Позвольте мне просто сказать, что он добр ко мне и моему сыну, и оставить все как есть.

Она сделала паузу.

— Итак, почему я почувствовала необходимость рассказать тебе все это? Я не знаю. Помимо того, что я говорил тебе раньше, может быть, чтобы облегчить свою совесть за то, что я сделал с тобой… что я сделал с нами.

Мишель глубоко вздохнула. Ее голова все еще покоилась на моем плече. Ее рука неосознанно вернулась к моему бедру. Я все еще держал ее в своих объятиях. Я не знаю почему, я просто обнял ее.

— Предполагалось, что мы будем друг у друга "первыми". Я представлял себе то же самое, что и ты. Ты заканчиваешь школу. Находишь хорошую работу и создаешь семью. Но я все это испортила.

— Мишель, я не знаю, что сказать. Это слишком много, чтобы в это поверить. Это определенно было не то, чего я ожидал, когда сказал маме, что куплю для нее витамины.

— Ну, это, конечно, было совсем не то, чего я ожидал, когда открывал магазин сегодня утром.

Я услышал нотку грустного юмора в ее голосе.

— Итак, что ты хочешь делать? – тихо спросил я, продолжая обнимать ее.

Мишель немного помолчала. Ее голова все еще уютно покоилась на моем плече.

— Я думаю, у нас есть три варианта. Ты уходишь, и каждый из нас продолжает жить своей жизнью, как будто сегодняшнего дня никогда не было. Я не знаю, смогу ли я это сделать. Я только что поделился с тобой чем-то очень личным. Я мог бы сказать, что ты почувствовал мою боль. Это было очень утешительно. Благодарю.

— Мы могли бы снова стать друзьями. Но мне было бы трудно объяснить это множеству людей, и многим людям было бы неудобно. И я не знаю, могли бы мы быть просто друзьями. Я думаю, что каждый из нас хотел бы большего, и это было бы нехорошо ни для кого из нас.

Она прижалась ближе и приблизила свое лицо к моему. Наши глаза и губы всего в нескольких дюймах друг от друга,

— Или… или ты… мы… могли бы заняться любовью друг с другом, прямо здесь и сейчас.

— Мишель…, – мой голос издал приглушенный "вопросительный" звук.

Она приложила пальцы к моим губам и немного отстранилась. Наши лица в нескольких дюймах друг от друга. Я снова почувствовал, как ее мягкие пальцы коснулись моей щеки. Это было мягкое и успокаивающее прикосновение.

— Билл, я не собираюсь заводить роман. Это было бы нехорошо ни для кого из нас. Хотя ты не можешь быть моим первым, как мы хотели, если я смогу быть твоим первым, это будет много значить для меня. И, возможно, это эгоистично с моей стороны, и это не мой способ сказать: "Мне жаль. Простить меня за то, что я сделал с нами". Но, если ты этого не хочешь. Я понимаю. Но, с другой стороны, возможно, я не буду у тебя первой.

— Да, Мишель, ты была бы моей первой.

— Но, может быть, ты не хочешь, чтобы твой первый раз был со мной. Может быть, ты хочешь, чтобы твой первый раз был с кем-то, кого ты по-настоящему любишь, и кто любит тебя и может любить в ответ так, как ты заслуживаешь. Ты всегда будешь помнить свой первый раз, когда был так близок с кем-то. Я знаю, что некоторые из моих подруг хотели бы забыть свои первые встречи. Все, что я могу и скажу, это то, что мой был… вроде как в порядке. Ничего похожего на то, о чем я мечтал, у нас не было."

— Мишель. Я не знаю. Думаю, да, я всегда надеялся, что мы сможем быть первыми друг у друга. Но сейчас… Я не знаю. Дело не в том, что я не буду у тебя первым. Это не имеет к делу никакого отношения. Быть так близко к кому-то, а потом просто проверять это у двери, когда я ухожу. Я не знаю, смогу ли я это сделать. Для меня это было бы больше, чем просто секс, особенно с тобой.

— Я знаю, что ты сказала, что не пыталась завести роман, и я понимаю, что это было бы только на один раз. Я понимаю, и меня это вполне устраивает. Теперь я понимаю причину, по которой тебе пришлось порвать со мной. Это помогает. Я знаю, тебе было трудно сказать мне это, и в этом не было необходимости. В тот момент, когда наши глаза впервые встретились, я понял, кто стоит передо мной. Мне жаль, если я показался вам холодным и бесчувственным.

— Я понимаю. Я чувствовал, что я, вероятно, последний человек на этой земле, которого ты когда-либо хотел бы снова увидеть. Еще раз прошу прощения. Эти последние несколько минут были приятными. Делимся воспоминаниями. Чувствую, что ты рядом. С тобой действительно приятно, точно так же, как я помню.

Мы все еще стояли лицом друг к другу. Мишель в последний раз мягко и успокаивающе прикоснулась к моей щеке, а затем снова прижалась ко мне. Я вздохнул, когда она снова положила голову мне на плечо, ее рука легла на мое бедро, а моя рука снова обняла ее. К счастью, больше никто из покупателей в магазин не заходил. Я погрузился в свои собственные мысли, пока мы сидели там в тишине. Мой мозг лихорадочно работает.

— Хотел ли я это сделать? Это было так, как сказала Мишель: "Ты всегда будешь помнить свой первый раз". Я вспомнил все свои другие первые разы, каждый из них, каждый из них с ней: первый поцелуй, первое прикосновение к обнаженной груди… соску, первый раз, когда я провел пальцами по женщине и вошел в нее, первый раз, когда я почувствовал женскую руку на своем твердом члене. Стоит ли оно того? Час или около того, чтобы побыть с девушкой, которую я когда-то любил; но, в конце концов, этого я не могу получить. Потерять девственность, просто занявшись сексом, без каких-либо длительных связей после этого? Просто воспоминание. Было ли достаточно просто воспоминания о том, что ты был с ней?'

Я отвлекся от своих мыслей, когда Мишель придвинулась ближе. Ее рука поднимается вверх и теперь лежит у меня на груди. Теперь я чувствовал, как ее полная грудь прижимается к моему боку. Она чувствовала себя хорошо. От нее хорошо пахло. Я слабел. Возвращаются новые воспоминания о нашей близости… Да, я хотел ее. Не просто трахаться… Я хотел заняться с ней любовью. Делиться нашей страстью друг к другу, друг с другом. Пусть даже на короткое время.

Мои объятия вокруг нее усилились. Ее пальцы потянулись к верху моей футболки. Я чувствовал, как она играет с несколькими прядями волос у меня на груди, которые торчали наружу. Теперь ее голос стал мягким.

— У нас никогда не было такого разговора. По-настоящему личный рассказ о том, что мы чувствовали друг к другу. Не знаю почему, мы просто никогда этого не делали. Может быть, мы были слишком молоды. Может быть, мы были настолько потеряны друг в друге, что это никогда не всплывало. Это своего рода разговор, которого у меня давно не было. Это приятно – чувствовать себя близким к кому-то. Большинство парней ухватились бы за возможность заняться сексом "без всяких условий". Вот почему я всегда думал, что ты хороший парень. Ты никогда не давил. Я думаю, что сейчас я давлю на тебя.

И с этими словами она села так, что наши глаза и губы оказались в нескольких дюймах друг от друга. Я чувствовал ее сладкое дыхание на своих губах. Мои губы… губы, которые столько раз целовали ее губы. Губы, которые целовали ее прекрасные соски так много-много раз.

Я знал, что если я сокращу расстояние между нами, то пути назад не будет. Что шлюзы для затопления будут открыты. Что я бы сказал себе: "Продолжай. Осуществи одну из своих давних мечт. Отдайся ей. Наслаждайтесь этим, даже если это будет одноразовая сделка…. Сделай это.

Неосознанно расстояние между нашими губами сокращалось, пока каждый из нас не почувствовал жар губ друг друга на своих собственных. "Сделай это", – голос в моей голове становится громче. Я слышал, как сердцебиение в моей голове учащается, становясь сильнее. Мой член теперь начинал вступать в "дискуссию", поскольку я чувствовал, как он пульсирует от такой возможности.

Наши губы. Сначала это было легко, почти неосязаемо, пока не перестало быть таковым. Тогда это было тяжело, страстно и требовательно. Двое давно потерянных влюбленных наверстывают упущенное. Пожирающие друг друга. Потерявшись в нашей потребности друг в друге. Я никогда не испытывал такой страсти, и у меня было ощущение, что Мишель тоже не испытывала ее, поскольку она отдавала мне столько же, сколько я отдавал ей.

Откинувшись на спинку дивана, я снова притянул ее к себе. К счастью, это был диван во всю длину. Поцелуй продолжался… и так далее… и так далее. Мишель терлась своим холмиком о мою растущую выпуклость. Ее полные груди, прижатые к моей груди. Мои руки поднимаются вверх и скользят по ее спине, по плотной бретельке бюстгальтера, а затем обхватывают ее ягодицы. Я притянул ее к себе. Она застонала во время поцелуя. Ее руки обвились вокруг моей шеи, притягивая нас друг к другу. Мы посмотрели друг другу в глаза. Я видел его нежную улыбку. Я думал, что между нами все кончено, и на этом все. Наверное, я бы не возражал против этого. Это упростило бы жизнь.

— Жди здесь. Мне нужно запереть двери и мы еще не закончили.

Мишель подняла меня на ноги и обвила руками мою шею сзади. Взгляд ее глаз был полон безмятежности и умиротворения. Не было никакого беспокойства. За все время, что мы были вместе, много лет назад, я никогда не видел такого взгляда.

— Ты уверен в этом? – сказал мой голос неуверенно.

— Я никогда ни в чем не был так уверена в своей жизни. Прямо сейчас, мысленно, я поворачиваю стрелки часов вспять. Я собираюсь забыть о настоящем. На мой взгляд, это будет каждый из наших первых разов. Мы собираемся отдаться друг другу. Билл, займись со мной любовью, если ты хочешь, и только если ты этого хочешь.

— Да, Мишель, я хочу этого. Я хочу заняться с тобой любовью. Я хочу, чтобы мы занялись любовью друг с другом. Хотя, возможно, тебе придется вести меня, – ухмыльнулся я.

— Я могу это сделать, – она на мгновение усмехнулась и тихо добавила. – По правде говоря… прошло много времени с тех пор, как со мной по-настоящему занимались любовью. И тебе не о чем беспокоиться, я принимаю таблетки.

Я уловил нотку грусти в ее голосе.

— Тогда это будет особенным и запоминающимся для каждого из нас.

Наши губы снова встретились. Мы целовались по-французски, как в юности, когда у нас бушевали гормоны. Наши языки танцевали, как две спаривающиеся змеи. Ее полные груди, прижатые к моей груди, ощущались чудесно. Мои руки теребят низ ее блузки, а затем медленно скользят вверх по ее мягкой теплой спине. Мишель испустила долгий и проникновенный вздох удовлетворения, когда мои руки погладили ее мягкую теплую кожу.

Поцелуй замедлился. Теперь это была одна из медленно нарастающих страстей. Каждый из нас знал, к чему это ведет. Это должно было быть медленное и соблазнительное наращивание. У нас было много времени. Мысль о том, что кто-то из ее семьи может заглянуть в магазин, никогда не приходила нам в голову. К счастью, все обошлось.

Я поцеловал линию ее подбородка, нежную кожу сбоку на шее. Уткнувшись носом в V-образный вырез спереди ее расстегнутой блузки, я поцеловал то место, где материал соединялся, – верхнюю пуговицу. Я поднял на нее глаза. Мы оба знали, что произойдет, если я расстегну эту первую пуговицу. Мишель одарила меня мягкой ободряющей улыбкой. Первая пуговица была расстегнута, затем вторая. В поле зрения появляется ее простой белый лифчик. Целуя верхний край правой чашки, я ощутил божественный вкус ее нежной кожи.

Мишель закрыла глаза и потерялась в мягком прикосновении моих губ к ее теплой коже. Ее пальцы перебирали мои волосы, пока я покусывал обнаженную плоть. Но я хотел большего. Я хотела поклоняться этим грудям и соскам, как будто у меня их было так много… много раз, много лет назад.

Последняя кнопка отпускается. Я стянул белую ткань с ее плеч и позволил ей упасть на пол. Отстранившись, я посмотрела на полные чашки. Мишель посмотрела мне в глаза мягким нежным взглядом, протянула руку за спину и расстегнула застежку. Она небрежно опустила руки, позволив освобожденной одежде упасть на пол.