Страсти по Снежинской, гл. 4

Завтрак начался в молчании. Пожелание доброго утра с обоих сторон прозвучало неловко и даже виновато. Екатерина Алексеевна, опустив глаза, перемешивала ложечкой молоко в кофе. Поручик же смотрел на нее, будто хотел что-то сказать, но у него не получалось начать разговор. Когда Зотова собралась уходить, он набрался смелости.

— Кити… мне нужно поговорить…

Екатерина Алексеевна, наконец, соизволила на него посмотреть.

— О! Так ты передумал? Я готова хоть сейчас.

— С Ниной. — Закончил фразу Александр Борисович.

Она поджала губы.

— Говори, с кем пожелаешь, Саша. Мне нет до того никакого дела.

Это прозвучало резко. Поручик понял, что Зотова обиделась. А если обиделась, значит ревнует? Или это такая игра? Кто поймет этих женщин!

Он все же поспешил оправдаться:

— Я всего лишь хочу объясниться и разойтись без недомолвок. Она не заслуживает того, что я сделал. Я был молод и честолюбив.

Лицо Екатерины Алексеевны посветлело.

— Что ж, ступай. Ее адрес можешь спросить у Николаши, я думаю он знает. И вот еще что… если ты хочешь продолжить наши… — она замялась, не сумев сразу подобрать слово, —. ..ночные встречи, изволь выполнить мою просьбу.

Зотова развернулась и со злорадной ухмылкой направилась к себе.

***

Разыскать, где живет Нина, оказалось просто — Быков не отказал, написал на своей визитке адрес. Но попасть туда оказалось куда сложнее.

Собственный дом Нины Александровны Черкасовой стоял в тихом переулке недалеко от Валаамского подворья. Александр Борисович подергал ручку электрического звонка, подождал. Дверь открылась, но вместо Нины на пороге встал рослый мужчина с бандитской физиономией и поломанными ушами. Впрочем, одет он был прилично, в светлую костюмную пару и мягкие туфли. Но разговаривал он все-таки под стать своей физиономии.

— Что хотели, сударь? — спросил он, издавая звуки, будто горлом перемалывал камни.

Мужчина стоял как изваяние и сверлил взглядом посетителя, ожидая ответа. Поручик от такого диссонанса внешности и одежды слегка растерялся.

— К госпоже Снежинской, то есть к Нине… Черкасовой, с визитом.

— Назначено? — снова прогрохотал то ли охранник, то ли дворецкий.

— Нет.

Дверь закрылась, Александр Борисович услышал удаляющееся бормотание:

— Поклонники, чтоб вас… ходят, ходят. Говорю же, надо завести собаку… — дальше кроме «бу-бу-бу» ничего было не разобрать.

Теперь понятно, почему Быков так легко поделился адресом. Рассчитывал, что Александр Борисович не пройдет и первое препятствие, не говоря уже о том, пустит ли его сама Снежинская на порог. Но он отступать не привык, даже тогда, когда противник превосходил в силе или обладал выгодным для себя положением. К тому же поручик был в военной форме, и позорить ее не собирался.

Проведя рекогносцировку, он завернул за угол дома и двинулся вдоль стены, в поисках открытого окна. Ему повезло — первое же было распахнуто настежь. Но когда поручик поравнялся с окном и поднял голову, он встретился взглядом с этим грозным господином бандитской наружности. Тот сокрушенно покачал головой и спокойно спросил:

— Хочешь, я тебе руку сломаю? Или лучше ногу, чтобы ты сюда больше не приходил?

Пока Александр Борисович раздумывал доставать уже револьвер или еще подождать, в глубине дома раздался знакомый голос:

— С кем ты там, Федор?

Из-за широкой спины Федора выглянула Нина. Поручик успел насчитать три чувства, сменившихся на ее лице за короткие мгновения — любопытство, удивление и растерянность. Потом она взяла себя в руки, нахмурилась и для начала приказала Федору уйти. Потом устало спросила:

— Зачем ты пришел, Демидов?

— Нина… мне нужно сказать… я подумал… Так нельзя, — сбивчиво начал объяснять поручик.

Нина молча показала на дверь и скрылась из виду.

Богатое убранство дома не так поразило Александра Борисовича, как наличие телефонного аппарата, стоявшего на полочке в прихожей. Эта роскошь доступна только действительно богатым людям. Сколько же она зарабатывает, выставляя напоказ свое тело? А может быть она позволяет не только смотреть? Эти мысли утвердили поручика в желании порвать с Ниной навсегда.

Он посмотрел на ковер с восточным орнаментом, потом на свои ноги и стал снимать сапоги и разматывать портянки. Не пачкать же такую красоту. Так, в поисках Нины, босиком и пошел в комнаты. Почему-то выходить навстречу она не спешила, да и бдительный Федор куда-то исчез.

Нина ждала в гостиной — стояла, нервно перебирая пальцами поясок своего дезабилье. Александр Борисович прошел еще несколько шагов и остановился.

— Я должен… — начал он заготовленную речь. Но договорить не получилось. Нина потянула поясок, халат распахнулся, открывая голое тело. Поручик второй раз за день открыл рот от удивления. Не дав ему опомниться, Нина сняла халат и коротко разбежавшись прыгнула на Александра Борисовича. Обхватив его ногами, она крепко прижалась к нему всем телом. Руки ее обвили шею поручика, потянули к себе, на встречу губам, требующих поцелуя.

Мало кто может устоять, когда на тебя запрыгивает красивая обнаженная женщина. Александр Борисович не устоял. Он поддался давлению рук Нины и жадно приник к ее губам. Но после короткой борьбы языками, покусываний, сопения и стонов он отстранился.

— А как же Федор?

— Демидов, не порти момент, — страстно прошептала Нина. Спальня там. — Она махнула рукой позади себя.

Поручик даже не посмотрел, где это «там». Он уложил Нину среди блюдец и чашек на накрытый белой скатертью стол, одним движением расстегнул форменные брюки и навалился на это совершенное тело, которое вожделела половина Петербурга. После короткой возни он нашел, наконец, вход и погрузился в маслянистое влажное тепло.

Откуда-то взялась злость. Не тратя времени на нежности, Александр Борисович стал грубо и размашисто колотить бедрами до боли в паху, стараясь сделать больно и Нине. Она забилась под ним, перекрывая громкими стонами скрип стола и позвякивание чашек. Как на это отреагирует ее домашний цербер, его больше не волновало, поручик вошел в раж, его можно было остановить только ударом бревна по голове.

Чтобы сделать ей еще больнее, Александр Борисович схватил Нину за грудь. Щипая и покручивая твердые соски, он наблюдал за выражением ее лица, надеясь увидеть боль, страдание и даже слезы. Но Нина смотрела на него с удивлением и веселым ужасом в глазах. Да, ей было больно, но эта боль вскоре довела ее до остервенения. В исступлении мотая головой, Нина уперлась руками в грудь поручика и с рычанием провела ногтями по коже, оставив восемь кровавых полос. Александр Борисович зашипел от боли и хлестнул Нину по щеке.

Уже не представляя как причинить ей настоящие страдания, поручик перевернул Нину на живот. Полюбовавшись ее крепким задом и тонкой талией, Александр Борисович схватил ее за волосы, прижал голову к столу и занес руку для удара. Раскрытая пятерня оставила белый след на нежных ягодицах. Нина всхлипнула и закричала:

— Еще!

Шлепок.

— Еще! Еще!

Поручик не выпуская из кулака волосы навалился на Нину и грубо протолкнулся между ее мокрых набухших складок.

Какое-то время тишину нарушали только глухие хлопки бедер о ягодицы и сдавленные, уже хриплые стоны Нины. На ее спину закапала кровь из глубоких царапин на груди Александра Борисовича. Это его отрезвило. Он ослабил хватку, отстранился и осмотрел тело женщины, которую когда-то любил больше жизни. Теперь это была только красивая оболочка покрытая потом и кровью. Но чего-то в этой картине не хватало. Поручик поработал кулаком и на влажную кожу брызнули капли семени, добавляя белого цвета в его художества.

Нина заворочалась, тяжело опустилась на пол и подняла голову. Странно, но в ее взгляде читалась любовь.

— Какая же ты грубая скотина, Демидов! — прохрипела она и откашлялась, сплевывая кровь из прокушенных губ.

Потом она произнесла то, что поручик ожидал меньше всего:

— Не уходи. Не бросай меня.

Нина заплакала как маленькая и обхватила ноги Александра Борисовича. Сквозь рыдания и икоту слышались ее невразумительные возгласы:

— Не пущу… ты сволочь… мой, только мой… любимый! Я не знала, что ты так… такой.

Александр Борисович взял ее на руки и отнес в спальню. Положил на разобранную еще постель и, убрав мокрые волосы с опухшего лица, поцеловал Нину в лоб.

— Забудь меня. И не ищи.

***

Зотова встретила измученного Александра Борисовича настороженно.

— Как прошел разговор?

Поручик старался не смотреть в глаза Екатерины Алексеевны.

— Нормально. Я все решил.

— Хочешь поговорить?

Он покачал головой и спросил:

— Кити, у тебя есть что-нибудь для заживления ран?

— Душевных?

— Сначала телесных.

— Ну-ка пойдем. — Она взяла Александра Борисовича за руку и повела к себе в спальню.

— Показывай.

Он молча расстегнул китель и задрал рубаху.

Зотова даже неприлично свистнула от удивления.

— Расстались вы, я вижу, не полюбовно. Ну и кошка! Раздевайся и ложись.

Поручик покорно исполнил приказ, пока Екатерина Алексеевна искала заживляющий бальзам, роясь в ящиках комода. Она вернулась с бутылочкой спирта и жестяной банкой, дурно пахнущей серой и какой-то тухлятиной. Александр Борисович отобрал у нее спирт, понюхал, скривился и приложился к горлышку. Когда осталась половина, он откинулся на подушки и закрыл глаза.

Он не чувствовал нежных прикосновений пальцев, втирающих бальзам, не чувствовал, как его грудь бинтовали, ворочая с боку на бок. Первый раз ему ничего не снилось — ни смерть Галушкина, ни повешенные, не снилась даже Нина.

Он провел ночь и весь день в постели Зотовой, а она ни разу не зашла его навестить. Это было необычно, но поручик не придал этому значения. Когда Александр Борисович окончательно проснулся, он сходил на кухню, отыскал бутылку кулинарного хереса и заперся у себя в комнате.

Его снова разбудили только на следующее утро. Екатерина Алексеевна настойчиво стучала в дверь и кричала «господин Демидов, немедленно откройте!», что показалось поручику комичным. Он тяжело поднялся, прошлепал босиком по холодному полу и повернул ключ в двери. В комнату как фурия ворвалась рассерженная Зотова с газетой в руке.

— Кити, что за спешка? Пожар? — спросил Александр Борисович, потирая ладонью заспанное лицо.

Она взяла себя в руки и уже спокойно заговорила:

— Я вам не Кити, господин поручик. Извольте сей же час покинуть мой дом!

Александр Борисович пожал плечами и стал одеваться. Зотова следила за каждым его движением и потихоньку закипала. Вскоре ее прорвало.

— Даже не спросите почему?!

— Почему? — снова не стал перечить ей Александр Борисович.

— Вот почему! — Она подчеркнуто вежливо протянула поручику газету и ткнула пальцем в статью. — Читайте.

— На пике славы в монастырь. Сенсация… — Александр Борисович взглянул на разъяренную Зотову и продолжил читать:

— Из достоверных источников… Н. А. Черкасова, более известна как Адель Снежинская покидает сцену… готовится принять постриг… новый Иоанновский ставропигиальный женский монастырь… поклонники в недоумении…

Поручик отложил газету и стал собирать чемодан.

— А вам-то какое дело, Екатерина Алексеевна?

Он тоже перешел на вы, раз этого требует дама, тем более такая рассерженная.

— Сядьте, — властно приказала Зотова.

Поручик и сейчас не стал перечить. Сел на стул, закинув ногу на ногу.

— Теперь-то я вам расскажу о себе, не боясь ранить ваши нежные чувства. Дело в том, что по вашей воле я лишилась существенной доли заработка.

Александр Борисович только поднял бровь, больше ничем не выдав своего удивления.

— Во-первых, я не зарабатываю сдачей комнат. Это скорее развлечение, особенно когда попадаются такие постояльцы как вы. Во-вторых, я хозяйка салона, в котором выступала Снежинская. Я ее туда привела и сделала знаменитой. Деньги текли рекой, пока вы, неопытный мальчишка не вздумали выяснить с ней отношения. Говорила же я Николаше…

— Он ваш… управляющий? — в голове поручика все стало проясняться. — А в Туркестан он ездил за двумя гуттаперчевыми азиатками.

— Вы частично правы. — Зотова уже успокоилась и говорила с печалью в голосе. — Он выкупил их у китайского цирка. Но это все негоция и не так интересно. Главное он привез мне вас, молодого, жаждущего женкой ласки. Свежая кровь. Я могла бы вас многому научить. В конце концов я бы вас приручила, вы бы ели с моих рук и стояли на задних лапках. Но не судьба.

Александр Борисович поднялся, прихватил чемодан, но уходить не спешил.

— Знаете, вы все же меня кое-чему научили.

Он поставил чемодан и подошел вплотную к Екатерине Алексеевне.

— Я вам сейчас продемонстрирую.

Он резко рванул ворот ее платья, разрывая ткань. Дернул еще раз, оголяя плечи и грудь. Зотова только ухмыльнулась, но тяжелый взгляд Александра Борисовича стер улыбку с ее лица. Поручик схватил ее за волосы и повалил на кровать, срывая остатки платья. Екатерина Алексеевна весила больше чем Нина, поэтому пришлось потрудиться. Он перевернул присмиревшую Зотову на живот, чтобы не получить еще больше царапин и расстегнул брюки. Александр Борисович помедлил, вспоминая то особенное состояние и вот оно — злость пришла. Он навалился на мягкое тело Зотовой и прошептал ей на ухо замогильным голосом:

— Это за то, что ты отобрала у меня любовь. Дважды. На этот раз пощады не будет.

Конец