Суд над изменницей

Рассказ " A Cheater's Trial " англоязычного автора imhapless

Всем героям рассказа больше 18 лет.

Когда я наблюдал, как моей жене Эми, на которой я был женат три года, растирал киску сноб из высшего общества по имени, хотите верьте, хотите нет, Реджинальд, с которым она встречалась до того, как вышла за меня замуж.

В прошлом мне доводилось сделать пару умных вещей. Сейчас мне тоже нужно было сделать что-нибудь умное. Однако, поскольку у меня не было фотоаппарата (мой сотовый был в ремонте), я только что видел, как Реджинальд засунул свой член в ее киску. Мы с Эми должны были быть в доме ее папы на ужин меньше чем через час, и я знал, что к тому времени, когда я достал бы фотоаппарат, эта фотосессия закончилась бы.

Однако, поскольку машина Реджинальда загораживала машину Эми, я мог причинить им немного неприятностей и немного отомстить, оставаясь при этом умным. Надев перчатки для всех своих связанных с этим начинаний, я быстро открутил клапаны на трех его шинах, спустил их, а затем восстановил клапаны. Я достал из гаража резиновый молоток и стал ждать за кустом.

Реджинальд поспешно вышел из дома через несколько минут. Когда он выругался и опустился на колени у своего правого переднего колеса, я незаметно подкрался и ударил его резиновым молотком по голове. Я ударил его недостаточно сильно, чтобы убить, но вполне сильно, чтобы вывести из строя.

Я достал ключи от машины из кармана Реджинальда и зашвырнул их как можно дальше в кусты рядом с нашим домом. Поскольку я был центральным игроком в старшей школе и два года учился в колледже, ключи улетели достаточно далеко, чтобы их никогда не нашли. Я вынул кредитные карточки, водительские права и наличные из его бумажника. Кто бы подумал, что богатый сноб будет носить с собой не больше 28 долларов наличными?

Затем я вытер небольшое количество волос, кожи и крови с молотка тряпкой, смоченной в отбеливателе, вернул молоток в гараж и положил тряпку в пластиковый пакет. Кредитные карточки и водительские права присоединились к тряпке в сумке.

С пластиковым пакетом в руке я побежал к своей машине, которая стояла в нескольких сотнях метров от меня, так что Реджинальд не мог ее увидеть, и на большой скорости поехал к дорогому старому дому тестя.

Один из немногих работающих телефонов-автоматов, оставшихся в Америке, находился в "7-Eleven" по пути ко мне. Я припарковался у соседнего магазина, снял пиджак, надел неприметную бейсболку, толстовку и зеркальные солнцезащитные очки, а затем направился к телефону. Я дал девочке-подростку, выходившей из магазина "Реджиналдс", двадцать восемь баксов, чтобы она позвонила 9-1-1 и анонимно сообщила о человеке, лежащем на подъездной дорожке дома 15 по Риджуэй-Террас.

Я выбросил пластиковый пакет с тряпкой, кредитными карточками и водительскими правами в мусорный контейнер у "7-Eleven". Затем я поехал к дому дорогого папочки, приехав на десять минут раньше назначенного срока.

Как вы уже могли понять, мне не очень нравился дорогой папочка. Я ему нравился – в некотором роде, – но только потому, что я был лучшим работником в крупной страховой фирме, которой он владел. То есть ему нравились деньги, которые я ему зарабатывал.

Дорогой папочка – его зовут Честер Граймс – был и остается богатым напыщенным ослом, который всегда считал, что Эми слишком хороша, чтобы выйти замуж за парня из семьи среднего класса вроде искренне вашего Блейка Бристола. На самом деле, если исходить из морали, а не из денег, я был слишком хорош для Эми и Честера.

Честер ценил оперативность, поэтому я позвонил Эми по стационарному телефону Честера, чтобы выяснить, почему ее еще не было дома в назначенное время. Она была измучена и перепугана, когда ответила на телефонный звонок.

— Привет, Эми. Где ты? Твой папа немного сердится.

— О, ну что ж, э-э-э, что ж, извини, я опоздала. Э-э, ну, э-э, перед нашим домом произошло преступление, и полиция здесь… Да, офицер, это мой муж Блейк. Нет, вам не нужно с ним разговаривать, не так ли?

Я услышал какой-то спор на заднем плане, и, очевидно, Эми прикрыла трубку рукой. Я услышал, как телефон переходит из рук в руки, затем:

— Это детектив Бернс. Это Блейк Бристол?

— Да, офицер, что случилось? С моей женой все в порядке?

— Да, мистер Бристол, физически с ней все в порядке. Однако мужчина по имени Реджинальд Свифтон подвергся нападению на вашей подъездной дорожке и был увезен машиной скорой помощи, а его машину только сейчас отбуксировали.

— Какого черта Реджинальд Свифтон делал в моем гребаном доме? – закричал я от негодования, достаточно громко, чтобы всегда правильный Честер Граймс наверняка услышал.

— Ваша жена на самом деле нам этого не объяснила. Возможно, у вас есть какая-то информация об этом?

— Что за хрень? Он ее бывший парень. Может быть, он просто заскочил перепихнуться по-быстрому; откуда, черт возьми, мне знать? Я надеюсь, что из него вышибли все дерьмо. Из этого засранца.

— Не нужно быть вульгарным, мистер Бристол. Значит, вы ничего не знаете о том, почему он мог оказаться в вашем доме или кто на него напал?

— Нет, но когда найдешь этого парня, скажи ему, что я хотел бы угостить его пивом. Можете ли вы отвезти мою жену в больницу и взять вагинальный мазок, чтобы доказать, что сперма Свифтона находится в ее влагалище?

— Нет, если только она сама не захочет поехать, – ответил Бернс.

— Что, если это было изнасилование, и она слишком боится сказать вам? Разве вы не можете заставить ее сдать анализ при таких обстоятельствах? – лихорадочно спросил я.

— Если только она не скажет, что подверглась сексуальному насилию, мне жаль, но я не могу, – ответил Бернс

— Не могли бы вы, по крайней мере, сделать ее подробные фотографии, чтобы показать, было ли на нее совершено нападение. Например, появились синяки или кровотечение? – умолял я.

— Да, мы можем это сделать, – ответил Бернс.

— Спасибо. Не могли бы вы вернуть к телефону потенциальную жертву преступления, детектив Бернс?

— Да, хотя я хотел бы еще немного поговорить с вами завтра.

— К тому времени мне вернут мой сотовый. Позвоните мне тогда, чтобы договориться о встрече, и я приеду к вам, – сказал я ему, а затем дал ему номер своего сотового телефона.

— Привет, Блейк, милый… – начала говорить Эми.

— Прекрати нести чушь, Эми. Я хочу, чтобы ты немедленно поехала в больницу – пусть детектив Бернс отвезет тебя – и взяли мазок из влагалища, чтобы проверить, не изнасиловал ли тебя Реджинальд.

— Нет, нет. Откуда у тебя эта идея, Блейк?

— Ну тогда иди и докажи мне, что у тебя с ним не было секса.

— Как ты можешь обвинять меня в измене в такой момент? – заплакала Эми.

— В такое время, как какое? Итак, на этого ублюдка напали. Мне на него насрать, и тебе тоже не стоит переживать. – закричал я, а затем сделал паузу для пущего эффекта, прежде чем продолжить. – Давай сделаем так, милая. Либо ты берешь вагинальный мазок, и полиция засвидетельствует это, прежде чем приведешь себя в порядок, либо я подаю на развод.

— Пошел ты! – закричала она, но прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, я повесил трубку.

Честер был мертвенно-бледен и зол. – Что это было? – проревел он.

— Ну, Чет, – ответил я (он терпеть не мог, когда его называли Четом), – твоя дочь изменила мне с этим мудаком Реджинальдом Свифтоном, так что я разведусь с ее ебаной задницей.

Когда Честер оправился от шока, он пробормотал: – Ты не можешь так разговаривать со мной или говорить так о моей дочери. Я должен тебя уволить! – Зазвонил телефон. Я знал, что это Эми, поэтому просто поднял его, а потом бросил обратно.

— Ты не мог бы изложить это в письменном виде? – взволнованно спросил я, беря ручку и блокнот с кухонного стола и протягивая ему. – Даже если это разорвет мне сердце. Если я больше не буду зарабатывать деньги для такой напыщенной задницы, как ты, я как-нибудь переживу увольнение!

Честер немного запнулся, в том числе пробормотал что-то о том, какой я бессовестно неблагодарный, и как он был бы рад избавиться от меня, когда написал "Блейк Бристол уволен с сегодняшнего дня…", поставив дату и подписавшись своим именем.

— Спасибо, говнюк, – сказал я, а затем вышел за дверь, прижимая к груди свой "розовый листок", а зазвонивший телефон обеспечивал фоновую музыку.

************************

Хорошо, я знаю, что вы немного сбиты с толку моими действиями и думаете, что я, возможно, сумасшедший. Возможно, немного больше информации поможет прояснить ситуацию.

Двумя умными вещами, на которые я ссылался в начале повествования, были условия брачного соглашения, заключенного между мной и Эми, и трудового договора с компанией Честера, подписанного одновременно с брачным контрактом. Я уговорил Эми и Честера согласиться добавить по одному положению в каждый из этих контрактов.

Я заключил брачный контракт на взаимной основе. То есть, если кто-либо из нас причинит физический вред другому или займется сексом с кем-либо еще во время брака, тогда вступят в силу санкции, предусмотренные брачным контрактом. В моем случае я бы получил 500 000 долларов из ее трастового фонда, прежде чем мы разделим наши остальные активы 50 на 50. В ее случае она получила бы 85% активов. Если бы были дети – к счастью, у нас их не было, когда я увидел, как Реджинальд трахает ее, – пострадавшая сторона получила бы опекунство.

Я никогда даже не прикасался к Эми в гневе и никогда не изменял ей, несмотря на все возможности для этого.

Что касается трудового договора, то если меня увольняли или понижали в должности таким образом, что мой заработок или обязанности сокращались на десять процентов или более, то положения моего трудового договора, касающиеся неконкурентоспособности, аннулировались.

*********************

Я был не в самом выгодном положении, чтобы развестись с Эми из-за неверности и получить причитающееся по брачному контракту, потому что у меня не было фотографий или записей, которые представляли бы собой окончательное доказательство. Однако я подозревал ее в течение года и собрал значительное количество допустимых доказательств. То есть у меня действительно были косвенные доказательства ее измены задолго до инцидента с Реджинальдом. Мой друг и адвокат из среднего класса Рон Боттс сказал мне, что косвенные улики дают мне хороший шанс, если мы найдем правильного судью, и что мы, вероятно, сможем собрать еще какую-нибудь полезную информацию во время расследования.

Рон также посоветовал мне, что делать, а чего не делать в связи с неизбежным разводом. Мне посоветовали избегать закрытия счетов, перевода денег или ценных бумаг, аннулирования кредитных карт и т.д., пока мы не получим постановление суда о ведении учета и замораживании активов. Опрометчивые действия выглядели бы плохо в глазах судьи и нанесли бы ущерб нашему делу.

Как только я покинул Честера, у которого из ушей валил пар, я купил одноразовый сотовый телефон и позвонил в офис Рона. – Почему ты все еще там в 7:00 вечера в пятницу? – спросил я.

— Обслуживаю беспомощных говнюков вроде тебя, – рассмеялся он в ответ. – Что случилось?

Я объяснил ему ситуацию, но только с того момента, как добрался до дома Честера. У Рона был простой совет.

— Не возвращайся домой сегодня вечером. Иди в отель, получай квитанции и будь замечен на их камерах видеонаблюдения. Завтра утром полицейский с видеокамерой сопроводит тебя обратно домой и оставит там записывающее устройство. А я тем временем проверю, как там с Реджинальдом. Я начну бракоразводный процесс в понедельник.

Я сделал, как было велено.

**********************

На следующее утро, в субботу, мы с полицейским отправились ко мне домой, на место траха Реджинальда. Я вошел в боковую дверь, а потом в гостиную. Я поднял шум и закричал: – Эми, я здесь, чтобы забрать кое-какие вещи, а потом уйти.

Эми быстро спустилась по лестнице. – Какого черта ты начинаешь обвинять меня в измене и заставляешь моего отца уволить тебя? Ты, задница!

— Ты взяла вагинальный мазок? – саркастически спросил я.

— Черт возьми, нет… – начала кричать она, прежде чем я оборвал ее.

— Тогда нам не о чем говорить. Я возьму свою одежду и уйду.

Она была так сосредоточена на том, чтобы отругать меня, что я уверен, Эми не видела этого, но он получил хорошие фотографии и видеозаписи ее лица и открытой кожи, на которых не видно порезов или синяков.

Я закрыл и запер дверь спальни и, не обращая внимания на ее стук и крики, собрал свою одежду и ценные вещи в два чемодана. Я проверил простыни на наличие пятен, но у нее хватило ума сменить их. Вероятно, она сожгла их или замочила в отбеливателе.

Собрав вещи, я, не говоря ни слова, прошел мимо нее и вышел через парадную дверь. Я снимал ее телеобъективом из машины, как она кричала на крыльце снаружи, когда я уходил. Когда мы с Эми были наверху, он установил на кухне диктофон с длительным сроком службы батареи.

— Как получились фотографии и видео? – спросил я, когда мы отъехали.

— Хорошо. Легко заметить, что на ней не было никаких отметин.

Размещение диктофона с голосовой активацией оказалось гениальным решением. Позже в тот же день мы подслушали ее разговор с одной из ее подруг, Лайлой Касл. Эми заставила Лайлу ударить ее по лицу и рукам, а также нанести небольшие порезы на руках и шее. После того, как Лайла сделала то, о чем просила Эми, они обе отправились в клинику, чтобы "задокументировать" порезы и ушибы и сфотографироваться. Пока Эми и Лайла были в клинике, мы с частным детективом вернулись ко мне домой, чтобы забрать все остальные необходимые мне вещи и забрать диктофон.

Рон назвал это идеальным. В понедельник мы подали в суд за супружескую измену. К концу недели Эми подала встречный иск за физическое насилие.

Примерно в то время, когда в понедельник Эми подавали документы на развод, после того как я прибрался в своем кабинете и забрал свой мобильный телефон из ремонтной мастерской, я отправился к детективу Бернсу.

— Где вы были, когда произошло это дело с Реджинальдом Свифтоном, мистер Бристол? – это был его первый вопрос после обмена любезностями.

— Звучит так, будто вы относитесь ко мне как к подозреваемому, – сказал я, скрестив руки на груди.

— Что ж, у нас действительно есть улики, связывающие вас с местом происшествия, – продолжил он.

— Ну, тогда вам следует арестовать меня, потому что я закончил с вами разговаривать и хочу пригласить своего адвоката, – решительно сказал я. Конечно, я знал, что у него не было никаких доказательств.

— Вы действительно так хотите это разыграть? Вы будете выглядеть виноватым, – продолжал Бернс.

— Я думал, что когда я попрошу адвоката, вы не сможете задать мне другой вопрос, а вы просто это сделали. Либо арестуйте меня, либо я ухожу, – сказал я. Я встал и направился к двери.

— Мы еще не закончили, – продолжил Бернс без всякого бахвальства.

— Только с моим адвокатом, – сказал я, протягивая ему одну из визиток Рона и выходя. Я больше ничего о нем не слышал, и Рон тоже.

*************************

Я действительно хотел бы, чтобы в то время, когда были поданы иск и встречный иск, я был в курсе разговора Рона с другим частным детективом, Дэном Дрейком, который также был другом Рона. Моя тревога была бы значительно облегчена, и я бы понял непоколебимую уверенность Рона в нашем деле. Разговор между Роном и Дэном состоялся через два дня после подачи встречного иска. Рон рассказал мне об этом только после суда.

— Дэн, я не хочу, чтобы ты рассказывал мне что-либо по существу из того, что тебе известно, но мне нужны ответы на пару вопросов.

— Черт возьми, Рон, если я смогу помочь, я помогу, – ответил Дэн.

— Дэн, имя Эми Бристол тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, это так.

— Есть ли у тебя какие-либо клиенты, на которых ты работал, заинтересованные в деятельности Эми Бристол?

— Да, были, Рон.

— Ты можешь назвать мне их имена?

— Я свяжусь с ними и перезвоню тебе, Рон.

Дэн позвонил Рону несколько часов спустя. – Их зовут Элизабет Мур и Джейми Уоткинс, и…

— Не говори мне больше ничего, Дэн. Захочет ли кто-нибудь из клиентов, чтобы ты наблюдал за бракоразводным процессом, в котором Эми Бристол является одной из сторон?

— Ха-ха. Хорошо, Рон. Да, я уверен, что по крайней мере одна из них так и сделает.

— Я сообщу тебе дату, Дэн. Спасибо, – закончил Рон.

Пока происходил этот разговор, я, по-видимому, проводил собеседование с крупнейшим конкурентом Честера, который нанял меня с той же зарплатой, которую мне платила компания Честера, и с комиссионными почти в два раза большими. Поскольку у меня не было возможности не конкурировать с компанией Честера, я связался со всеми своими старыми клиентами в течение недели, и в течение месяца почти девяносто процентов из них передали свой бизнес моей новой компании. Я мог позволить себе оплатить счета Рона и частного детектива.

Кроме того, между началом бракоразводного процесса и датой судебного разбирательства более чем в восьмидесяти процентах случаев я выигрывал у компании Честера в новом бизнесе, когда мы встречались лицом к лицу.

*********************

Рон подал заявление о замораживании активов, когда подавал заявление о разводе. Это было удовлетворено. Ни Эми, ни я не могли прикоснуться к нашим деньгам, за исключением гонораров адвокатов и других судебных издержек, пособия, предоставленного судом, или в результате специального запроса, с которым другая сторона либо согласилась, либо по решению суда. Не было обналичивания, аннулирования кредитных карт, перевода денег с совместных счетов на индивидуальные, продажи акций, аннулирования страховых полисов или рейдерских захватов банковских ячеек.

Назначение судьи показалось мне неудачным, но Рон заверил меня, что в конечном счете это пойдет нам на пользу. Председательствовал судья Мэтт Мур. Он был самым новым и юным судьей в Суде по семейным делам. Он был очень энергичный, уверенный в себе и симпатичный, с подозрительным предубеждением против нас.

Я встречался с Мэттом Муром всего один раз, на вечеринке по случаю Четвертого июля в доме его ближайшего соседа примерно за месяц до того, как он был утвержден в должности судьи. Я помню, потому что мы с Эми поссорились в ту ночь, потому что она напилась и исчезла от меня. Мур очень высоко отзывался о моем тесте, Честере Граймсе, в кратком разговоре, который состоялся у нас с Муром в тот вечер.

Я спросил Рона: – Почему мы отказались от суда присяжных, если ты подозреваешь, что из-за его отношений с Честером Граймсом, Мур предубежден против нас?

Рон только улыбнулся. – Кто здесь адвокат, ты или я? Не ссы в трусы. Я знаю, что делаю… Я хочу получить для тебя больше, чем предусмотрено брачным контрактом, – очень уверенно ответил он.

Рон объяснил мне досудебную процедуру. Во время расследования нам пришлось бы раскрыть то, что мы знали и использовали бы в качестве доказательства. Единственным исключением было то, что если что-то будет использовано только для импичмента – то есть подвергнет сомнению доверие к свидетелю или стороне, – тогда нам не нужно было раскрывать доказательства или любого свидетеля, который будет их представлять. Рон не рассказывал мне о своем разговоре с Дэном Дрейком, и на самом деле у него не было никакой доступной для обнаружения информации, основанной на этом разговоре, поэтому она не была раскрыта адвокату Эми, Аманде Макафи, ранее.

Когда мы дали ответы на вопросы адвоката Эми, данные Эми под присягой, неудивительно, что Лайла Касл была заявлена как свидетель моего предполагаемого нападения на Эми. Утверждалось, что нападение произошло в субботу после инцидента с Реджинальдом, когда мы с частным детективом пришли ко мне домой, чтобы забрать мои вещи. Рон сразу заметил показания Лайлы, прежде чем нам пришлось отвечать на запросы Эми об нападении.

Снятые на видео показания Лайлы, на которых мы с Эми оба присутствовали, хотя никогда не разговаривали друг с другом, были в понедельник. После того, как Рон указал Лайле на дату предполагаемого нападения, он нанес удар.

— Итак, мисс Касл, вы абсолютно уверены, что стали свидетелем нападения незадолго до того, как вы сопровождали миссис Бристол в клинику на лечение в ту субботу, верно?

— Да, я уверена, – сказала она, стараясь выглядеть уверенной, но у нее это не получалось.

— Вы сами не наносили ранений миссис Бристол, верно? – продолжил Рон. У Лайлы и Эми отвисли челюсти, а Аманда Макафи выглядела озадаченной.

— Конечно, нет, – нерешительно ответила Лайла.

— Я собираюсь воспроизвести для вас аудиозапись, которая, как клянется независимый свидетель, была записана в ту субботу после того, как мистер Бристол покинул свой дом. Скажите мне, узнаете ли вы эти голоса?

Когда Рон прокрутил запись, все лица по другую сторону стола стали пепельно-серыми. Когда это было сделано, Рон спросил: – Вы узнаете голоса? Разве вы с миссис Бристол не обсуждаете, как нанести ей синяк, а потом солгать, что это сделал мистер Бристол?

— Ты, должно быть, подстроил это, – всхлипнула Лайла.

— Мы попросим эксперта по голосу сравнить ваш голос в сегодняшних показаниях с тем, что записано на пленке, а затем отправим дело в прокуратуру для предъявления обвинения в лжесвидетельстве. Это все вопросы, которые у меня есть.

Неудивительно, что у адвоката Эми не было никакого возражения.

Через два дня после дачи показаний Лайлой, Аманда Макафи решила отозвать встречный иск и попросила суд вынести постановление о консультации, чтобы приостановить рассмотрение дела на два месяца, пока стороны не обратятся за услугами сертифицированного посредника по примирению.

Рон решительно выступил против этого предложения. Во время устных прений он сказал: – Ваша честь, они подали встречный иск недобросовестно, и мы хотим получить возможность зафиксировать это в протоколе во время судебного разбирательства, поскольку это подрывает доверие к миссис Бристол. Кроме того, у моего клиента нет ни малейшего интереса к примирению, и пока дело не закрыто, он теряет проценты от 500 000 долларов, которые собирается взыскать с миссис Бристол.

Демонстрируя свою предвзятость, судья Мур удовлетворил ходатайство Эми, но бросил нам кость. – Если примирение не состоится и мистер Бристоль одержит победу в суде, то миссис Бристоль выплатит проценты за два месяца в размере 4% годовых на любые деньги, на которые мистер Бристоль имеет право, помимо раздела активов.

********************

Рон предупредил меня, чтобы я следовал инструкциям в Приказе во время процедуры примирения, чтобы не давать суду повода применить ко мне санкции. Он сказал мне не ругаться, как бы ни хотелось. – Слово "шлюха" – это ругательство? – спросил я его.

— Нет, но не пользуйся этим. Назови ее вопиюще неверной супругой, – ответил Рон с улыбкой.

Неудивительно, что за два дня до назначенного сеанса консультации я получил письмо от Честера Граймса. Я отказался отвечать на его телефонные звонки или даже прослушивать его сообщения. Письмо было очень примирительным и предлагало мне вернуться на мою старую работу с удвоенной зарплатой и комиссионными. Я сохранил его на случай, если Рон сможет использовать его в качестве доказательства, но так и не ответил на него.

На консультацию не допускались адвокаты, а только стороны.

Эми прибыла на сеанс консультации, одетая сногсшибательно. Она сексуальная, чувственная женщина, и ее гардероб, макияж и прическа были безупречны. Если бы я не ненавидел ее, я бы с удовольствием перегнул ее через кушетку посредника и выебал бы ее.

Поскольку в Приказе ничего не говорилось об одежде, я пришел в обрезанных джинсах, сандалиях и старой футболке из колледжа, испещренной дырами. Эми ненавидела эту рубашку и дважды пыталась ее выбросить. Кроме того, я не брился два дня, и мои волосы были растрепаны и немыты. Эми бросила на меня один взгляд и поняла, что все кончено, но она все равно попыталась, несомненно, мотивированная только 500 000 долларов.

— Мистер Бристол, я удивлен вашим внешним видом, – сказал консультант.

— В приказе ничего не говорилось о одежде, и именно так я решил появиться. Мне жаль, если это не встретит вашего одобрения, – ответил я, пытаясь избежать саркастического тона, но, вероятно, безуспешно.

Затем посредник возобновил сеанс, в то время как мы с Эми хранили молчание.

Несмотря на то, что я был заявителем, она позволила Эми заговорить первой. – Разве я, как истец, не могу заговорить первым? – спросил я.

— Как посредник, я могу определить порядок обсуждения, – парировал он, очевидно, все еще обеспокоенный моим появлением.

Эми была великой актрисой. Она сказала, как сильно любит меня, и удивилась, почему я отношусь к ней с подозрением. Она рассказывала обо всех замечательных временах, которые мы провели вместе, и плакала там, где это было уместно для драматического эффекта. На это ушло добрых полчаса.

Либо посредник был тронут выступлением Эми, либо пытался уладить дело, потому что, как только Эми закончила, она повернулась ко мне с затуманенными глазами и сказал: – Мистер Бристол, что бы вы хотели сказать своей дорогой жене, которая только что обнажила свою душу?

— Она не такая уж хорошая жена. Она серийная изменница, и была грубо неверна мне, а также лгунья, о чем ясно свидетельствует ее рассказ о том, что я избил ее. Все ее выступление было актом в попытке сэкономить 500 000 долларов. Я не знаю, любила ли она меня когда-нибудь, но мне все равно. Я не люблю ее. На самом деле я ненавижу ее, и я хочу развестись как можно быстрее, чтобы жить дальше.

Посредник и Эми были шокированы.

В течение оставшейся части сеанса я кратко отвечал на вопросы или реагировал на заявления как консультанта, так и Эми. Единственный ответ, состоящий более чем из четырех слов, который я дал за оставшуюся часть сеанса, был, когда заплаканная Эми сказала: – Ты даже не дал мне шанса объяснить, почему Реджинальд был там, прежде чем ты взбесился.

— Тогда я сказал тебе, в недвусмысленных выражениях, взять вагинальный мазок, чтобы доказать, что у тебя не было с ним секса, или обвинить его в изнасиловании, и что если ты этого не сделаешь, я разведусь с тобой. Это был твой выбор. Живи с этим. – Это было воспринято не очень хорошо.

В качестве последнего отчаянного жеста посредник сказал: – Мистер Бристол, я хочу, чтобы вы встали, подошли к Эми и обняли ее, чтобы посмотреть, пробудит ли это в вас какие-нибудь чувства.

Я быстро ответил: – Я не видел никаких требований в приказе о том, чтобы я должен был обнять ее, и от мысли даже прикоснуться к моей вопиюще неверной будущей бывшей жене у меня мурашки бегут по коже. Поскольку я не хочу лишиться своего завтрака, я отказываюсь.

Эми вскочила со стула, начала ругаться на меня так громко, как только могла, и, вероятно, ударила бы меня, если бы не вмешался посредник. Пока посредник пытался успокоить Эми – широкая улыбка на моем лице, вероятно, не помогала в этой ситуации. Посредник сказал: – Вы можете идти, мистер Бристол.

Посредник сообщил суду, что надежды на примирение нет, поэтому суд отменил мораторий, и рассмотрение продолжилось.

*****************

Во время заседания адвокат Эми взял у меня показания. Я правдиво ответил на все ее вопросы, за исключением двух. Они были такими: – "Вы когда-нибудь на самом деле были свидетелем того, как миссис Бристол занималась сексом с другим мужчиной до подачи заявления о разводе?" и "Видели ли вы когда-нибудь Реджинальда Свифтона в своем доме, когда были женаты и до подачи заявления о разводе?" В принципе, я честен, но не глуп.

После нескольких месяцев досудебного разбирательства, в ходе которого судья Мур по возможности демонстрировал свою предвзятость, все еще защищая протокол для апелляции, судебный процесс был назначен на два месяца после закрытия разбирательства. Рон не давал показаний Эми – "по стратегическим соображениям", – сказал он мне. Однако у него был ответ Эми на допросах, где она клялась, что никогда не занималась сексом с другим мужчиной во время брака и до подачи заявления о разводе.

Во время судебного разбирательства мы представили наше косвенное доказательство супружеской неверности к трем часам первого дня. Поскольку у нас было достаточно доказательств, чтобы отклонить ходатайство о вынесении прямого вердикта. Несмотря на то, насколько предвзятым был Мур, он знал, что его решение будет отменено при подаче апелляции, если он удовлетворит его. Теперь настала очередь ответчицы изложить свою точку зрения. Конечно, главным свидетелем Эми была сама Эми.

Под присягой Эми отрицала, что когда-либо занималась сексом с другим мужчиной, будучи замужем. В какой-то момент судья Мур выглядел немного смущенным, но по большей части он ел из ее рук и отклонял практически все возражения Рона. Когда она закончила, было почти пять часов, поэтому судья Мур распорядился, чтобы продолжить заседание в девять утра следующего дня.

Когда мы собирали свои бумаги, чтобы уйти, к Рону подошел парень с широкой улыбкой на лице. Когда Рон увидел его, он улыбнулся в ответ. Я видел этого парня, сидевшего в зале суда во время дачи показаний Эми, но не знал, кто он такой.

— Блейк, это Дэн Дрейк, мой друг, – сказал Рон. Я пожала Дрейку руку с озадаченным выражением на лице. – У меня есть кое-какая информация для тебя, Рон, – сказал Дрейк, и его улыбка стала еще шире. – Это связано с опровержением показаний Эми Бристол.

— Давайте пройдем в мой офис и закажем ужин, – хихикнул Рон, когда мы втроем вышли.

В офисе Рона Дрейк показал нам один DVD с голой Эми, доводящей Джеймса Уоткинса до оргазма. Ее большие сиськи трепыхались, когда он выкрикивал ее имя. Дрейк сказал, что у него есть еще один DVD, но Рон помешал ему показать его нам. – Я просто хочу, чтобы ты дал показания о дате выхода твоего второго DVD. Если это то, что я думаю – но не знаю наверняка, – я не хочу видеть это сейчас, и я уверен, что это никогда не будет показано в суде.

********************

Ровно в девять утра следующего дня Рон начал свой допрос Эми. Расспросив ее о визите Реджинальда в тот день, когда я был свидетелем того, как он трахал ее, он спросил: – Вы знаете мужчину по имени Джеймс Уоткинс?

— Да, – нерешительно ответила она.

— А его жену – Джейми Уоткинс?

— Да.

— Когда вы впервые встретились с ним?

— Я точно не помню.

— Разве это не было на вечеринке в доме вашего отца восемнадцать месяцев назад, когда он пришел туда со своей женой Джейми?

— Может быть.

— Разве он не переехал в город и не начал работать на вашего отца за месяц до этого?

— Я так полагаю?

— Ну так было это или не было? Нам нужно вызвать его или миссис Джейми Уоткинс для дачи показаний? – Рон зарычал, и его приятное поведение внезапно исчезло.

После неловкой паузы Эми, запинаясь, произнесла: – Да, теперь я вспомнила. На той вечеринке около полутора лет назад я впервые встретила его.

— Значит, вы никогда не встречались с ним до того, как поженились, не так ли?

— Нет… – нерешительно ответила Эми.

— Миссис Бристол, у вас когда-нибудь был секс с мистером Джеймсом Уоткинсом?

— Нет, нет. Вы продолжаете обвинять меня в измене, – захныкала Эми, а затем расплакалась.

— Ваша честь, в настоящее время я хотел бы воспроизвести DVD. Из-за его характера я прошу, чтобы он отображался только на мониторах за столами адвокатов, на скамье подсудимых и на свидетельской трибуне, а не на главном мониторе зала суда.

— Очень хорошо, мистер Боттс. Судебный пристав, пожалуйста, нажмите на нужные кнопки, чтобы это произошло, – сказал судья Мур. После паузы и кивка судебного пристава Рон нажал кнопку воспроизведения на DVD-плеере.

Эми вскрикнула, а затем прикрыла рот руками, увидев то, что появилось на экране.

— Это видео о том, как вы с мистером Уоткинсом занимаетесь сексом, миссис Бристол? – спросил Рон после того, как он отыграл около шестидесяти секунд.

— Нет, нет, нет. Это подделка! Выключите это, – всхлипнула Эми.

— Больше вопросов нет, ваша честь. Если вопросов у стороны ответчика не будет, я хотел бы вызвать Дэна Дрейка для дачи показаний.

— Никаких вопросов, – сказала Аманда Макафи, поморщившись, когда Эми в слезах покинула свидетельскую трибуну. – Однако у меня есть возражение. Это видео никогда не было предоставлено нам во время расследования и не должно использоваться ни для каких целей.

— На самом деле, ваша честь, я узнал об этом только около семи часов вчерашнего вечера, но это не имеет значения. DVD и показания мистера Дэна Дрейка, который подтвердит их подлинность, используются ТОЛЬКО для опровержения показаний миссис Бристол, а не для каких-либо других целей.

Судье Муру было не по себе, но у него не было выбора. – Возражение отклоняется. При надлежащей проверке подлинности я разрешу использовать DVD только в целях опровержения.

Дэн Дрейк был уверенным и невозмутимым свидетелем. После того, как Рон ознакомил всех с его квалификацией, он подтвердил подлинность DVD, объяснив, что он снимал видео в доме мистера и миссис Уоткинс с разрешения своей клиентки, миссис Джейми Уоткинс. Что на нем Джеймс Уоткинс и Эми Бристол занимались сексом, когда она была замужем за Блейком Бристолом и до того как документы о разводе были поданы.

Судья Мур теперь выглядел крайне смущенным, особенно когда Рон спросил Дрейка: – У вас есть еще одно видео, на котором миссис Бристол занимается сексом с другим женатым мужчиной, в то время как она была замужем за мистером Бристолем?

— Да, – утвердительно ответил Дрейк.

— Какая дата выхода этого видео, мистер Дрейк?

— 4 июля 2012 года, – ответил Дрейк, глядя прямо на судью Мура.

Судья Мур прервал его.

— Мне нужно встретиться с адвокатами и сторонами в моем кабинете прямо сейчас.

Когда мы вошли в зал заседаний, судья снял мантию и задумчиво сел. Наконец он заговорил.

— Мисс Макафи, ваша клиентка миссис Бристол, похоже, дала ложные показания. Возможно, я буду обязан довести это до сведения окружного прокурора и, конечно, прокомментировать это, если напишу заключение. Я собираюсь объявить перерыв в судебном заседании на двадцать четыре часа. Я предлагаю вам за это время договориться об урегулировании.

Эми опустила глаза в пол, а Аманда Макафи выглядела потрясенной, но смирившейся.

— Если вы этого не сделаете, вам не понравится то, что произойдет дальше, – продолжил Мур. – Если у кого-то нет очень веской причины представить дополнительные доказательства, я постановляю, что свидетельские показания по этому делу являются закрытыми. Я также подам ходатайство о том, чтобы протокол был опечатан.

К четырем часам того же дня Эми выписала мне чек на 500 000 долларов плюс проценты, оплатила все гонорары и выплаты Рона и подписала документ, соглашающийся на развод и передающий мне 60% нашего имущества, а не 50%, указанные в брачном контракте. Эти дополнительные 10% были просто моим маленьким бонусом. Взамен мы уладили дело с предубеждением, пообещали не доводить лжесвидетельство Эми до сведения окружного прокурора и подали совместное заявление о расторжении брака из-за непримиримых разногласий и опечатали протокол.

В тот же день судья Мур с волнением одобрил мировое соглашение, удовлетворил иск о разводе и скрепил протокол печатью.

Когда Рон, еще несколько человек из его офиса, Дэн Дрейк и – что удивительно – Джейми Уоткинс – и я пошли поужинать, чтобы отпраздновать тот вечер, я шепотом задал Рону вопрос. – Почему Мур так настаивал на том, чтобы это дело было завершено, а протокол опечатан?

— Конечно, я ничего на самом деле не знаю об этом, – ухмыльнулся Рон, – иначе как судебный исполнитель я должен был бы подать ходатайство об отводе Мура и сообщить о нем в Комиссию по этике. Однако я готов поспорить, что у него был личный интерес к этому вопросу, – сказал Рон, и его ухмылка теперь превратилась в поистине дьявольскую. Подумав несколько секунд, я решил, что мне не нужно задавать никаких дополнительных вопросов.

Четыре месяца спустя я прочитал, что судья Мэтт Мур и его жена Элизабет Мур получили разрешение на развод из-за "непримиримых разногласий". Подробности не были обнародованы, но я заметил, что, разъезжая по городу, судья Мур теперь ездил на пятилетнем "Форде", тогда как когда я встретил его на вечеринке 4 июля в 2012 году, он был за рулем нового "Мерседеса"!

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да – пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.