Сукины Дети №4

Новоиспечённая актриса "взрослого" кино появилась довольно эффектно. Тем более, что раны и синяки на её роскошном теле благодаря стараниям Никто довольно быстро зажили.

Латексный чёрный корсет, высоко поднимавший голую упругую молодую грудь и открывавший вид на гладенькую смуглую пиздёнку очень ей шёл. Впрочем, как и латексные ботфорты на высокой платформе. Даже чёрный кожаный ошейник был ей к лицу. Лицу, растянутому в наигранной искусственной улыбке. Впрочем, естественности и актёрского мастерства от неё никто не требовал. Мы же не для "Оскара" кино снимаем.

Вообще, её образ напоминал скорее "госпожу", но эта иллюзия будет скоро развеяна.

— Привет, "Звёздочка"! – Обратился я к Марие, бывшему прокурору, по её новой кличке.

— Здравствуйте, господа! – встав по струнке и всё так же натянуто улыбаясь, ответила рабыня.

Мы, то есть – я, господин Чёрный, а так же господа Белый (Миша) и Малой (Сергей), вольготно расположились на широком диване, любуясь прекрасной девушкой, нашей рабыней. Из одежды на нас были лишь трусы и балаклавы. У Малого уже стоял. Молодой, неопытный ещё, не привыкший к подобным сценам.

Вова же, как обычно, стоял позади нас и держал в руках любимую японскую видеокамеру, а Никто чутко бдило в теневом углу, не бросаясь в глаза.

— Ты готова начать тренировку?

В глазах рабыни мелькнула смесь ужаса и отчаяния, но она бодро, со всё той же резиновой улыбкой, ответила:

— Да, господа, я готова!

— Жопой повернись! – дал ей команду Белый.

Звёздочка сжала губы от обиды на грубость, но всё-таки беспрекословно подчинилась.

— Ничего такой себе орех! – прокомментировал я вид рабыни сзади.

— Так и просится на грех! – добавил Белый.

Малой молчал, как партизан, и тяжело дышал, пялясь на роскошный "бампер" прокурорши, из которого свисал к полу пушистый чёрный хвост.

— Никто, она действительно Там такая тугая, как ты утверждаешь? – уточнил я у прислуги.

— Да, хозяин. Очко – словно мышиный глазик! – пробубнило в ответ Никто, – Пришлось использовать самую крохотную пробочку и пол литра лубриканта. И всё равно, девка визжала, как свинья резаная!

— Но зато, говоришь, сосёт, как боженька?

— Верно, хозяин. К отсосу у неё талант! Двадцатипятисантиметровый толстый самотык заглотила по самые яйца и не подавилась даже!

— Это правда? – обратился я к дрожащей от волнения Звёздочке.

— Да, господин, – ответила она неуверенно.

— На службе научилась?

Белый и Рыжий тихонько заржали.

— Нет, господин.

— Не пизди мне, проблядь! Знаю я, как такие молодые соски, как ты, на погоны зарабатывают! Говори правду!

— По службе я честно продвинулась, господин, не через постель!

Белый снова заржал, но уже не так уверенно.

— А где так хорошо сосать научилась?

— Мой первый… Ну и муж ещё… В общем, любители они Этого дела…

— Какого такого – "этого"? Говори прямо, без метафор!

— Ну… Что бы им…

— Говори прямо!!!

— Ну, чтобы им минет делали…

— То есть, чтобы хуй сосали, да?!

— Да… Господин…

— И ты сосала хуи?!

— Да, господин…

Было видно, что она дико смущается грубого мата, что заводило меня только сильнее.

— Что, "да"?! Что, сука ты ёбаная, "да"?! Ты конченая хуесоска, верно?!

— Верно… – Едва не падая в обморок от обиды и отчаяния, пролепетала шлюшка-прокурорша.

— Кто ты, блядь?!!! – взревел я, вставая.

Звёздочка всхлипнула, но ответила:

— Я конченая хуесоска…

— Громче! – не унимался я, а молодые пацаны вовсю угорали над беспомощной бабой, которую вне бункера им стоило бояться больше огня.

— Я конченая хуесоска!

— Ещё громче!!!

— Я конченая хуесоска, блядь и тварь!!! – закричала рабыня, едва сдерживая рыдание.

— То-то же… Ну а сейчас мы проверим, какая из тебя вафельница. Повернись мордой к нам.

Рабыня повернулась. На лице её застыла плаксивая обиженная гримаса.

— С улыбочкой! – прикрикнул на неё Белый.

Звёздочка натянуто улыбнулась.

— Не с оскалом, а с улыбкой! – продолжал издеваться Миша.

Рабыня изобразила, как могла, улыбку пошире, обнажив ряд белых, ровных зубов.

— На колени, шалава!

Звёздочка встала на колени.

— Сюда ползи.

Пока рабыня исполняла приказ, мы втроём дружно встали и сняли трусы. У всех уже всё стояло как надо. Я впервые видел елду Малого и поразился её габаритам. Нет, не длиной, а толщиной. Это было самое настоящее полено, толстое и прямое. Не завидовал я жопе Звёздочки, ой не завидовал!

— В общем, расклад такой, – сказал я, как только горячие умелые губки сомкнулись на моём стволе, а не менее умелые ручки ухватились за два хера по бокам от меня, – отработаешь ртом как следует, высосешь из нас все соки, и твоя жопень не пострадает. А не отработаешь – пеняй на себя!

И бывший прокурор отрабатывала как следует, от души, с огоньком! Работала губами, языком, пихала халупу за щеку, заглатывала член полностью, не забывая дрочить у молодых. Время от времени она вынимала мой хер изо рта и игралась ловким и шустрым язычком с крайней плотью двоих других. При этом рабыня пыхтела, стонала и, как мне показалось, даже получала удовольствие от процесса. А когда я стал с хрипом изливать семя ей в рот, то надела глотку на ствол и стала жадно глотать.

Следующим была очередь Белого. Даже его член, куда длиннее моего, девка всосала, словно пылесос! Сидя на диване я с удовольствием наблюдал, как раздувается её тонкая изящная шея под напором мужской плоти, как Звёздочка смотрит красными от напряжения глазами на своего горлового ёбаря, как тонкие струйки пота текут по её милому, но напряжённому лицу и капают на упруго торчащую из корсета грудь, которую пощипывал Малой в ожидании своей очереди.

Да, девка была просто богиней минета! Но прощать её жопу за это мы не собирались. План на неё был другой.

— Уауф! – воскликнул Белый, угощая Звёздочку новой порцией спермы, прижавшись лобком к её лицу.

Рабыня с булькающими звуками послушно глотала. Видимо, очень переживает за свою жопу!

Белый буквально рухнул голым задом рядом со мной, прерывисто дыша. Видно было, что сосунья высосала из него все соки. Сама же хуесоска уже запихивала в рот, едва не сворачивая челюсть, толстенный елдак Малого. И как он ей в глотку пролез, ума не приложу, но факт на лицо – шея рабыни раздулась до невероятных размеров, а глаза несчастной едва не вылезли из орбит!

И практически тут же Малой, взяв жертву за затылок, начал со стоном наполнять её желудок своим молодым семенем. И хуесоска справилась с этой задачей отлично, не проронила ни капли!

Когда Малой приземлил свой крепкий зад на диван, я задал ему приготовленный заранее вопрос:

— На сколько баллов, Малой?

Ответ Малого был тоже известен заранее:

— М-м-м… Даже не знаю… Троечка… С минусом…

Красное и потное лицо Звёздочки вдруг побледнело, губы её сжались и она процедила сквозь зубы:

— Не может быть такого. Я сосу лучше всех, кого знаю! Это подстава!

— Молчать, блядина, слова не давали! – прикрикнул на неё я и швырнул в лицо тапком.

Девка ойкнула и заткнулась.

— Белый, а тебе как? – зевая, спросил я.

— На четвёрочку… С минусом.

Глаза Звёздочки налились краской от смеси злости и отчаяния. Губы её дрожали.

— Да, мне тоже так показалось… Зубами скребла, да и работать можно быстрее… Четыре с минусом, не больше.

— А что это означает, Чёрный? – наиграно спросил Белый.

— Что чья-то жопа будет порвана на британский флаг!

— Нет, суки, нет! – закричала Звёздочка и попыталась вскочить.

Но её попытка была тут же пресечена подоспевшим Никто, скрутившим бедолагу в три секунды. Теперь она стояла на коленях, упираясь щекой об пол, руки её были скручены за спиной, а голая жопа призывно отклячена.

— Рабыня плохо себя ведёт, рабыня должна быть наказана, – монотонно произнесло Никто, продолжая прижимать хрипящую голову Звёздочки к линолеуму, – Какое наказание уготовано этой глупой дерзкой женщине, хозяин?

— Наказание должно соответствовать проступку. А раз шлюха так переживает за свою жопу, то и наказана она будет через неё.

— Нфет! Нфет! Нфет! Пожажуфта! – шипела придавленными к полу губами Звёздочка.

— Да, детка, да. И ты знала об этих условиях. Верно, парни.

— Верно!

— Точняк!

— Вот видишь, всё по справедливости. Сосёшь ты так себе, дерзишь, огрызаешься. И поэтому твоя сладкая нежная попка понесёт заслуженную кару. И не спорь, а лучше расслабься. Поверь, скоро ты полюбишь анальные утехи не меньше, чем оральные. Твоя попка сама будет просить большого и толстого хуя! И всё благодаря нашим тренировкам!

— Ы-ы-ы-ы-ы!… – оставалось выть раздавленной и морально, и физически бывшей сотруднице силовых органов, такой строгой, надменной и властной прежде.

Я встал, сделал два шага в строну Звёздочки, звонко шлёпнул по её аппетитно оттопыренной попке и приказал Никто:

— На козла шлюху. Будем учить дурочку уму-разуму.

Никто взяло в охапку протяжно воющую рабыню и отволокло к стене, у которой располагался деревянный козёл. Вова дал мне сигнал и я сменил его у камеры. Надо же парню кайфануть, а мне отдышаться. Всё-таки я самый старший в банде.

Вова долго ждал этой минуты! Я видел, как горели его глаза! Как только Никто закончило фиксировать рабыню на козле, Рыжий достал свою стоящую колом дубину и подошёл к Звёздочке спереди. Сунул крупную бордовую халупу ей в губы.

— Соси, шлюха. Соси, кому говорят, а то на сухую твою жопу выебу!

Рабыня с неохотой открыла свой чувственный рот и залупа проникла внутрь него.

— Да, сука, хороша глотка! На четыре с плюсом! – глумился Вова, наяривая девкин рот по самый корешок.

Хорошенько смазав слюной свой хер, Рыжий оставил рот жертвы в покое и обошёл её сзади.

— Хороша жопа! Почти как у Чернушки! – воскликнул Вова и приложился пятернёй к круглому голому заду девки, оставляя на нём красный след.

Речь шла о родной сестре Звёздочки, обработанной нами несколькими месяцами ранее, но та, разумеется, не могла знать об этом. Та лишь хлопала глазками, не понимая о ком речь.

Но с жопой Звездочки пришлось изрядно повозиться. Слюна не особо помогла вставить в это тугое колечко здоровенную Вовкину дубинку. Пришлось воспользоваться смазкой и небольшим дилдо для разминки. Девка верещала всё это время, словно раненая, но её это не спасло. Рыжий был безжалостен. Он всё же вдавил в неё свой болт и с напористостью кабана загнал по самые яйца.

— Уы-ы-ы! Уы-ы-ы! Ыы-ы-ы! – выла Звёздочка.

— Ух, заебись очко, тугое! – похвалил её Вова и начал ебать в жопу, медленно, но настойчиво, под аккомпанемент женского кряхтения, воя и стонов.

Минуты две спустя он вышел из Звёздочки и я зафиксировал на камеру зияющую пульсирующую дырочку на месте её ануса. С животным ворчанием Рыжий вонзил свой член обратно глубоко в задницу девушки. Его член ударил ее, как товарный поезд. Звёздочка закричала, и я видел, как ногти Рыжего впиваются в ее ягодицы и поясницу. Именно в этот момент девушка, судя по глазам, поняла, что её ебарь наконец достиг оргазма. Да, он кончал, выплескивая свою сперму в ее задницу! Глаза рабыни расширились, почти вылезли из орбит, когда ее накладные ногти ломались о занозистое дерево.

— Ай! Ай! Ай! – кричала она снова и снова в камеру, когда густые, брызжущие массы спермы извергались в ее задницу.

Наверняка рабыня на себе почувствовала, как стенки ее влагалища прогибаются от сексуального жара, ее попка и киска распухают, а затем закрываются в ничто. Конечно же, ее узкое очко тоже трепетало, сильно сжимая большой дергающийся член. Звездочка дернулась и забилась в конвульсиях, ее тело извивалось на деревянном козле.

— У-у-у-у-у! – завыла она, роняя голову.

Прелестная картина, в душе я аплодировал Рыжему!

Он наклонился вперед, обхватив ее сиськи, а затем сжал пальцами соски, причиняя ей ещё большие страдания. Наконец, Рыжий отстранился и отошёл, насытившись. Его место тут же занял Белый. А Малой обошёл рабыню спереди, взял её за гриву и без лишних разговоров присунул ей за щеку.

— Аумпф-ф-ф! Шлёп! Аумпф-ф-ф! Шлёп! Аумпф-ф-ф! Шлёп! – доносились звуки изо рта и задницы Звёздочки.

— Да, сука, да! Ух, какая жопа тугая! – наслаждался Белый очком прокурора в отставке.

— А глотка наоборот – как колодец! – усмехнулся Малой, наяривая Звёздочку в рот.

Кончили они одновременно. Сперму малого рабыня конечно же проглотила, а жидкость Белого стекала по её мясистой пизде и далее – по ляжкам.

— И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не поймёшь, что все твои дырки – наши дырки! Понятно, блядина?! – задал я риторический вопрос.

— Да… Ой! Да, господин… – с неохотой ответила пленница.

Но охоты от неё не требовалось. Требовалась покорность и преданность.