Тайные отмели

Тайные отмели

— —

Вилена Петровна приходилась мне тётей, сестрой моей мамы. Её семья всегда жила неподалёку от нас, так что своё детство я провёл в компании своих двоюродных брата Вальки и сестры Ленки. Вилена Петровна – энергичная, подтянутая, спортивная женщина. Так что к различным турпоходам я был привычен. И более того, в данный момент я был занят тем, что сплавлялся на резиновой лодке по реке вместе со своей спортивной тётей.

Вилена Петровна располагалась на носу лодки и бодро орудовала двулопастным веслом. Я с таким же веслом сидел в корме, а между нами теснилась горка нашего туристического имущества. Палатка, рюкзаки, спальные мешки… Не нужно думать, будто я заядлый турист. Просто у Вальки завал на работе, а партия (зачёркнуто) Вилена Петровна, сказала: Надо! И вот я здесь, выравниваю лодку на очередном мелководье, за которым – чует моё сердце – бурлит порог. И вот этот последний перед порогом поворот, будь он неладен, мы прошли неидеально. Каюсь, хотел силы сэкономить и проскочить впритирочку, но проклятая "расчёска" оказалась гораздо подлее, чем я ожидал. Если кто не в курсе, то "расчёска" – это грёбаные кусты, нависающие с берега над водой. На этих кустах можно оставить шапку… Клок волос… Глаз… Лодку пропороть можно… Твою ж мать!.. Я увидел, как Вилена Петровна оглянулась быстро, закричала что-то, но её голос уже заглушал рёв порога, а я грёб как чёрт и всё-таки не успевал… Потом весло зацепилось за те проклятущие кусты… Нас развернуло поперёк потока. А там валун – боец прямо поперёк стремнины. Это пиздец…

Вода обожгла безжалостной ледяной волной, которая перехватывала дыхание и спазмами сжимала сердце. На адреналине мы спасли лодку и вещи, которые конечно же, были привязаны. Но по большому счету, спасла нас неожиданно подвернувшаяся песчаная отмель, на которую мы выбрались, стуча зубами от озноба. Была ранняя весна, и приближался холодный вечер, освещаемый тусклым закатом остывающего солнца. То, что мы промокли до нитки, и хлюпало в сапогах, было полбеды. Оказалось, что промокло решительно всё, все наши вещи. Непромокаемые контейнеры оказались очень даже промокаемыми. Стремясь хоть как-то загладить свою вину, я моментально распаковал и установил палатку, надул режиновый матрац. Но спальники промокли насквозь. Пока я этим занимался, Вилена Петровна ухитрилась развести костёр не хуже бывалого солдата спецназа. Но дрова здесь были сырыми, они искрили и спалили бы и палатку, и вещи, которые нужно было просушить. Костёр трещал и плевался дымом, который ел глаза. А мы стояли и тряслись крупной дрожью, от которой мотлась голова и сводило скулы так, что мы не могли говорить.

— Ссржа, ннужнн рздетсс, – выдохнула через нос тётя и принялась стаскивать сапоги и куртку.

Нас ждал настоящий ад. Холодная палатка, голый и мокрый резиновый матрац… Всё. Помните в "Кавказской пленнице" Шурик и Нина сидят и подвывают, трясясь от холода? Так вот, в реале это нихрена не смешно.

Хорошо, что я вспомнил. У меня в кармане рюкзака есть маленький пакет с одеялом выживальщика. Это просто тонкая зеркальная плёнка. Завернёшься в неё и сидишь как в термосе, но она небольшая. Тётя попробовала в неё завернуться.

— А тепло! – с удивлением выдохнула она – только надо всё бельё снять. А то не высохнет…

А одеяло у нас было одно… Тётя перехватила мой смущённый взгляд.

— Я разденусь и завернусь в одеяло. Потом ты, – порешала она – Отвернись… Повесь моё бельё на растяжку палатки, пожалуйста…

Тётя тоже была смущена. Я раздевался у палатки под неласковыми порывами ветра, трясясь и едва не всхлипывая, затем полез внутрь палатки и застегнул вход. Тётя сидела спиной ко мне.

— Садись ко мне ближе, и мы укроемся, – произнесла она, стуча зубами.

Я присел на колени рядом с ней, и мы попытались завернуться в одеяло-термос, но оно было слишком коротко.

— Так не получится, – констатировала Вилена Петровна твёрдо – Давай так. Я постелю одеяло и лягу на него. Ты прижмёшься ко мне сзади и перебросишь мне свободный край. Мы завернёмся… А по длине мы вполне укроемся с ногами.

Другими словами, голый я должен прижаться сзади к своей голой тёте. Охренеть.

— Быстрее, Серёжа – прошипела она сердито и вместе с тем смущённо – Не до сантиментов сейчас… Нам нужно просто выжить.

Плёнка не проводила тепло, и поэтому казалась тёплой. Её не хватило, чтобы отгородить наши тела друг от друга. Трясясь и стуча зубами, я прижался к ледяной тётиной спине. Завернувшись в термоплёнку, мы продолжали дрожать в ознобе. Скоро наши спазмы дрожи стали синхронными.

— Серёжа, плотнее, и обними меня. Нам нужно согреться!

Плотнее – это значит… Мои напряжённые до судорог бёдра прижались к мягким, упругим, трясущимся ягодицам тёти. И я ничего не мог поделать с тем, что мой стручок, сжавшийся почти в ноль от холода, внезапно, помимо моей воли, начал подло расти в размерах. Причём он рос неожиданно резво, бесстыдно проникая в пространство под выпуклой тётиной попой. И это было настоящей пыткой, ведь я ничего не мог с этим поделать. Ну, какой пассаж! Ещё немного, и этот гад начнёт щемиться прямо между тётиных бёдер!

Остался только один выход, дурацкая мина при плохой игре. Делая вид, что я устраиваюсь поудобнее, я отодвинулся, приподнял свой стояк кверху и вновь прижался к тёте всем телом. Теперь мой член увеличивался в размерах между тётиных ягодиц. И боюсь, что он был горячим, особенно в контрасте с холодными ягодицами моей тёти. Ну, что тут поделаешь! Ясное дело, что тётя всё поняла. Она даже перестала дрожать, и в тишине было слышно, как она крупно сглотнула. Кстати, это признак того, что переохлаждение проходит, и мы согреваемся. Моя левая рука проходила под тётиной шеей и обнимала её за плечо, в то время как другая лежала на талии, и ладонь прижималась к тёплом тётиному животу. Я дышал за её плечом, мой живот периодически мягко толкал её в спину. Мы согревались и старались не шевелиться, потому что кинжальчики холодного воздуха проникали в щели и неприятно покалывали кожу… А пришедшее внезапно тепло подействовало на нас как наркотик.

Как получилось, что мои губы оказались прижаты к плечу лежащей передо мной женщины? Возможно, так подействовал запах её высыхающих волос? А может, всё дело в том замкнутом пространстве, которое делили наши тела? В носу у людей есть небольшие органы, которые бессознательно анализируют запах другого человека поблизости. А ведь сейчас мой член, упорно распрямляясь, обнажил головку, чей маленький ротик увлажнился прозрачной слюнкой секрета предстательной железы. И горячая от прилива крови головка начала испарять тонкие молекулы мужского порыва к соитию… А подсознание женщины уже уловило этот запах, и согретый внутренним теплом, цветок любви уже начал увлажняться тонким секретом призыва, и уже горячо и нетерпеливо приливает обогащённая химией желания кровь к устам, готовым разойтись, принимая половой орган мужчины?

А моя рука? Внезапно вспотев, она прижимается уже не как попало, а со значением, впитывая мягкость, рельеф и теплоту женской кожи. И уже не лежит на месте, а двигается, словно желая согреть, и вверх, и вниз, и вверх… Достигает локтя женщины, и тот отодвигается, помедлив, пропуская мою ладонь… Ошеломлённое "Ооохх", одним лишь дыханием, когда в мою ладонь опускается тяжёлый как ртуть, прохладный мешочек груди, а пальцы бесстыдно нащупывают затвердевший чувствительный цилиндрик, и она уже не может сдержать тихого вскрика, а головка члена, раздувшись до безобразия, вылазит всё дальше, лобзая крестец над ягодицами…

Податливую упругость её груди подхватывает моя левая рука, принимая эстафету, в то время как правая cкользит вниз, вниз, вниз… Её мочка уха у меня во рту, горячее дыхание, от которого плечи покрываются мурашками, а рука… Она всё ниже… Ниже… Ниже… Эта женщина – мама моего друга. Она моя тётя. А мои пальцы уже круговыми движениями ощупывают жёсткие завитки волос внизу её живота, где уже там глубоко внутри пылает пламя желания…

И выдвинутые пальцы, слегка прикасаясь, ищут запретного… Припухшего, горячего, жаждущего… Раздвоенного. Я трогаю их, Валька, прости, друг… Дёргается член, выплёвывая струйку смазки на крестец Вилены Петровны… Мой средний палец скользит по влажной и горячей промежуточности, которая расходится, пропуская внутрь с вырвавшимся "Ммахх", с разведением в стороны бёдер, с хватанием меня за руку, то ли чтобы остановить, то ли чтобы задать темп… Горячие выдыхания "Ха… Ха… Ха…". Мои пальцы крутят её сосок, другие маслянисто хозяйничают в недопустимо интимном… От их быстрых движений нервно и бесстыдно вздрагивает, шелестя, одеяло. Жарко, потно, термосно-одеяльно.

Вилена Петровна поворачивается ко мне, властно опрокидывает на спину. Одеяло раскрывается, даря прохладу разгорячённым телам. Валька, у неё прекрасные груди… Когда её пальцы обхватили мой член… Представляешь, Валька, ЕЁ ПАЛЬЦЫ! С обручальные кольцом, и я подумал и о твоём отце, Валька… Она направила "его" в себя… И стала опускаться… Она буквально садилась на кол, вбирая меня в себя… Я скрючился, чтобы ухватить ртом её груди… И… Она скакала на мне, Валька… А я дёргал тазом вверх, чтобы усилить фрикции, чтобы отдаться излиянию оргазма. Это была игра обманных движений, бесстыдный танец похоти, и было наслаждением гладить её гладкие сильные бёдра, пришпоривающие меня. Притягивающе-тёмный треугольник её лобка проглотил мой член до остатка, и я, казалось, мог нащупать, как он движется в её плоском животике. Она получила то, что хотела, Валька, и это было главным.

Да, я осеменил её. Это было в кайф. Она совсем обессилила меня, а я, заворожённый её скачкой, не мог никак кончить. Но ты понимаешь, я всё же сильнее. Каким наслаждением было повалить её на матрац, заломить руку, перевернуть на живот, придавить к земле своим телом и войти в неё! Схватить её за волосы и, слушая рычание этой кошки, трахать и трахать, ударяя твёрдостью мышц бёдер о податливый буфер ягодиц… Мне очень хотелось видеть её лицо, когда я стал кончать. Мы оба рычали как звери, я едва не задушил её… Ты не представляешь, с каким наслаждением я опустошил в неё свои яйца! Минуту дёргался, наверное. Она затихла подо мной, и было слышно только наше затравленное дыхание. Потом я ощутил, как шевельнулось её влагалище, и мой член раздражённо сократился вновь так, что стало больно, и я упал рядом. Между её ног резиновый матрац был скользким от моей спермы, в которую я вляпался задом и прилип…

***

Это было настоящее дежавю, когда на очередном сплаве, на той же лодке, та же отмель приютила нас с Валькой. Бесновался и глухо шумел сзади за поворотом коварный порог, а мы лежали под одеялом, согревая друг друга.

— Расскажи, расскажи ещё, как это было! – шепчет Валька.

Его губы внезапно прижимаются к моим, и я чувствую их теплоту… Нерешительность… Ожидание…

— Валька, это безумие…

Я ощущаю, как он дрожит перед неизвестностью. Мой рассказ несказанно возбудил нас обоих, и уже давно наши разгорячённые члены прижимались друг к другу через тонкий слой материи; но так вышло в процессе моего рассказа. Я чувствую свою вину перед Валькой, и мне придётся ответить на его поцелуй.

— Ты трахал её…

— Да…

— Ммм… Блядь… Охуеть…

Не отрываясь от моих губ, он спускает с меня треники вместе с трусами.

— Валь!.. Ну нельзя… Так… Валька!..

Его рука ложится на мой член, холодные пальцы охватывают его, скользят вверх… Вниз… Вверх…

— Вот этим… Ты её…

— Так получилось, прости.

Лицо Вальки пьяно раскачивается надо мной.

— Я хочу, Серёга… Хочу почувствовать его… Узнать… Он ведь был в ней…

Валькины пальцы сдвигают вниз крайнюю плоть, касание языком снизу вздувшейся в возбуждении головки, лёгкий охват теплотой губ, погружение в горячий рот, заставившее меня сдавленно охнуть. Вкусно причмокнув, его губы собирают с головки излитый предъэякулят.

— Мххм… Рашкаживай…

— Ммм… Ой… Ойб…

Я развожу ноги, подняв колени, и Валька устраивается между них. Я сглотнул, крупно, звучно, прежде чем продолжить.

— Это ведь было в этой самой палатке, на этом самом матрасе, в него даже въелась засохшая сперма… Омм… Аххмм… Ты знаешь, она узкая… Она с трудом опускалась на мой хуй… Постепенно её теснина расходилась перед ним… Пока он не вошёл до отказа, и её ягодицы прижали мои яйца… Ммм… Валька!… Да, эти… Она сидела так неподвижно, пока я начал подбрасывать её тазом… И она начала скакать на мне так, чтобы я не мог делать фрикций… Чтобы не мог кончить… Член был зажат, он плотно сидел у неё в животе… Она сидела прямо, как в седле, и это было унизительно и возбуждающе одновременно…

К этому времени, я лежал на спине, держа в руках за виски голову друга, надсадно пыхтя, и слова давались мне с трудом.

— Я мог мять её груди, и это усиливало возбуждение… В конце концов, я уже не мог терпеть эту скачку… Повалил её на бок… На живот… Схватил за волосы… За горло… Ткнул хуем в промежность, а там… Вход… Горячий, мокрый… Всадил… Её попа… Выпуклая… Мягкая… Большая… Блядь… Она закричала… Она ведь… Хотела… Чтоб её ебли… Вот так… Жёстко… Во всю силу… До упора… Она ведь почему такая… Узкая?.. Твой папик её забросил, походу!..

Она показала мне… Тогда… Своей рукой… Как она… Мастурбирует… И я так же… Двумя пальчиками… Клитор… А ты прикинь… Как она на работе… Под столом… Себя пальчиками, через трусики… Когда банан кушает… Ммм…

— Блядь, Серёга!.. Кончу сейчас…

— Погоди, братан. Давай, я тоже хочу попробовать. Ложись на бок…

Тайный код 69. Я никогда не делал этого, но не могу устоять от соблазна, хоть раз в жизни попробовать. Эту пышащую вязким влажным жаром, пропитанную маслянистой смазкой, головку двоюродного брата. Неуверенно лизнуть языком, ммм, открыть рот, чтобы принять. Глухо, в нос, мычит Валька, подталкивая бёдрами член поглубже, а я ловлю пальцами волосатый бугорок мошонки, перекатываю гладкую напряжённость яичек. Ммм! Ммм! Ммм! – стонем мы вместе и вразнобой, чувствуя доверие и необычайную близость друг к другу, наши руки гладят ягодицы друг друга, чувственно, бесстыдно, приглашая запихнуть член в рот друга поглубже, обвивая его изощрённой спиралью языка, прижимая распухшую головку к нёбу, делая выпады кончиком по низу члена, где головка раздваивается буквой "V". Чей член у меня во рту? Мне кажется, что мой собственный… Уммм… Ойммм… Ахммм…

Я чувствую, что Валькин конец близок. Мну его яички, подрачиваю член у самых губ…

— СЕ… РЁГА! А! А!! ААА!!!

Валькины яйца подтягиваются кверху, журчащее ощущение на языке проносящейся по каналу спермы, затем в нёбо бьёт горячий фонтан. Крепко сжав в кулаке его пенис, чтобы он не забил его мне в глотку в оргазме, я щекочу мочеиспускательную щёлку на лопнувшей от напряжения головке, а сперма уже вытекает из уголка рта на щёку и матрас. У меня ощущение, что кончаю я сам. Глотаю ли я? Да…

Такая картина промелькнула у меня мозгу, и она мне не понравилась. Я чувствую, Валькин конец близок и опрокидываюсь на спину.

— Валь, ну что, ты хочешь побыть своей мамой? Поскакать на моём?..

Валька поднял голову, его глаза загорелись.

— Да… Охуеть!

— Давай. Направляй сам. Садись… Я тебе булки разведу.

Валька мостился на мне, приседая, и запрокинув голову. Он закусил губу.

— А! Ооох…

— Расслабьтесь, Вилена Петровна.

— Ой… Ааа…

Я потрогал его молочные железы, которые заметно выделялись, потому что он был полноват. Покрутил соски, и он застонал.

— Давайте, Вилена Петровна. Скачите. Видели бы вас ваши дети. Муж… А? Как вам хуй племянника?

Валька сидел на мне с торчащим членом и медленно поднимался и опускался, закрыв глаза. Ранее никогда не испытанные чувства захватили его.

— Как вам не стыдно, Вилена Петровна, сношаться в попу с племянником! Вас никогда ещё так не трахали? Какая горячая и узкая у вас дырочка! А задница у вас что надо! Ложитесь теперь на животик!

Я испытывал немыслимое возбуждение, когда подмял под себя стонущего Вальку и вставил в его уже размягчённый анус. Я медленно входил в него, в то время как он поскуливал и сучил ногами подо мной. Я вошёл в него до отказа, когда мои бёдра прижалась к его мускулистым ягодицам.

— Серёжа! Больно!

— А я у вас в животике, тётя Вилена. Сейчас… Я буду вас ебать. Ну!

— Ай!

— Хммм… А вот так?

— Ой! Ай!

— Дааа! Вот так… Вот так… Ну… Тётечка Виленочка… Я ебу вас… В попочку… Вот так…

***

— Валь, ты как? Ничего?

— Охуенно!

Мы лежали на матрасе, укрывшись одеялом.

— Я реально почувствовал себя мамой, и… как ты кончаешь в меня… Я тоже кончил сразу…

— Прикольно осознавать, что я осеменил тебя, Валька.

— Да… Это охуительно.

— Пойдём, искупаемся.

— Давай, полежим ещё немного?

Чувствуя внутреннюю дрожь, я осторожно склонился над ним, и наши губы вновь встретились.

***

Каждый сплав по этой чудесной реке приносил всё новые открытия, всё новые неожиданности, всё новые отмели. Я, как и прежде, сидел на корме, и моё весло с тихим всплеском погружалось в чёрное стекло речной глади. В носу сидел Валька, который внимательно вглядывался вдаль, опуская весло в воду одновременно со мной. Мои глаза с удовольствием обволакивали стройную фигурку Маши, которая сидела в центре, почти не занимая места и храбро махала маленьким лёгким веслом. Упавшее дерево, "расчёску", мы успешно преодолели, согнувшись в три погибели. А через пару поворотов нас ждал тот самый порог, который, правда, уже не был таким весенне-бурным, и тем не менее… Сразу за порогом ждала отмель. Та самая. Конечно, пропустить её мы никак не могли, ведь она была наградой за долгий утомительный путь.

Сидя на корточках перед палаткой, я медленно выпускал синий сигареты дым, очерчивая взглядом изящный контур юного девичьего тела, склонившийся над дымящимся котелком над плавящим жаром костра.

— Хороша Маша? – спросил Валька, присаживаясь рядом.

— Не то слово, – вздохнул я – Классную штучку ты охватил, Валька.

Валька довольно засопел.

— Хочешь её? – неожиданно спросил он.

— В смысле?.. Ну… Не отказался бы, конечно, – хихикнул я.

Валька посерьёзнел.

— Я хочу, чтобы ты её… Ну, ты понял.

Я уставился на Вальку в недоумении.

— Вот нихрена себе. И вы что, договорились?..

— Да нет, – поморщился мой странный кузен – Она бы не согласилась, конечно. Ну так кто ж её спросит, верно? – подмигнул он мне.

— Валька, ты редкостный подонок, – усмехнулся я, затягиваясь. Мой остановившийся взор теперь изучал Машину фигурку всерьёз, с тяжёлым хищным прищуром – Но я не откажусь, братан.

***

— Серёжа!? Ты чего? – в её голосе звенела неприкрытая паника.

Моя рука по-хозяйски зарылась в тёплый ломкий ворох её волос, а губы прижались к гладкому бархату кожи на шее Маши, в то время как мои ноздри, раздувшись, ловили тонкий аромат девичьего тела.

— Валя, что это?! Ммм… Уммм…

Её вскрик задушен моим ртом, овладевшим розовыми губками Маши.

— Машуля, тише, тише! Это Серёга, чего ты, милая… Он хороший… Он тебя не обидит…

— Да вы охренели!! – вырвавшись, кричит она – Да вы что! Сволочи!..

Валька хватает её сзади за руки, бормочет торопливо, примиряюще, успокаивающе…

— Машенька, ну что ты… Тише… Тише…

Мои губы жадно покрывают поцелуями её лицо, мокрые от слёз глаза, мой рот заглушает её крик, переходящий в жалобный тонкий визг через нос, меж тем как мой язык хозяйничает у неё во рту. Я сжимаю бёдрами её бёдра, в то время как её гибкое тело бьётся подо мной. Маечка вместе с лифчиком задана до горла, Валька поцелуем заглушает крик жены, в то время как я впиваюсь ртом в тёмный напряжённый сосочек. Руки мнут упругое, тёплое тесто грудок. Мягкий плоский изящный животик под моими губами, сдёрнутые спортивные брюки до колен. В глаза бросается возбуждающей вид тонких, белых, изящно-гладких трусиков, к которым хочется прижаться лицом, прежде чем, задыхаясь от желания, содрать их вниз, на загорелые, полные, беспомощно сучащие бёдра. Уткнуться носом в жёсткий треугольничек душистых волос, полных влекущих, возбуждающих девичьих запахов.

Сдёргиваю с себя штаны вместе с трусами и кроссовками. Обездвижегная Маша с заломленными взад руками безумно таращится на мой вздыбленный разьярённый член.

— Ну, разведи ножки, милая, – пыхчу я напряжённо – Давай, давай, расслабься…

Её бёдра расходятся под напором моего колена. Я сплёвываю на пальцы тяжёлой вязкой слюной, в то время как Валька и Маша, не отрываясь, смотрят на мой член с багровой слезящейся головкой, вылазящей из напряжённой крайней плоти. Пальцы, смоченные слюной, раздвигают губки Машиной писечки, увлажняя их.

— Нет! Нет!.. – рыдает она, мотая головой из стороны в сторону – Пустите меня… Пусти…

Наваливаюсь на Машу, опираясь одной рукой, а другой пристраиваю кончик пениса, который холодит речной ветерок. Щёлка Машиной писечки кажется пенису горячей, она неподатливо расходится под моим напором.

— Серёга… – завороженно шепчет Валька, нервно облизывая пересохшие губы.

— Ааааа! – безнадёжно вскрикивает его жена.

— Мммххм! – тяжело выдыхаю я, наваливаясь.

Валька во все глаза смотрит, как напрягаются мои ягодицы, вдавливая эрегированный член в Машу. Она снова вскрикивает и прекращает сопротивляться. Я вхожу в неё отказа, отодвигаюсь и вновь с силой вгоняю в неё член.

— Я так давно хотел тебя, Машенька, – шепчу я, чувствуя наслаждение от обладания Машей – Видишь… Сколько раз я ебал тебя… В мыслях… Ооо, как хорошо…

Маша отворачивает лицо, её голова дёргается от моих ударов, наши лобки сталкиваются и трутся друг о друга. Валька уже не держит её, он смотрит на беспомощно разведённые в стороны ножки жены, согнутые в коленях, целует их, в то время как продолжаю её сношать. Я чувствую его ладонь на своих ягодицах. Он поглаживает их, возбуждаясь, гладит Машины ноги. У Маши розовеют щёчки, я чувствую, как влажнеет её лоно, позволяя быстрее двигаться моему члену. Она всё более возбуждается, запрокидывая голову, и я пыхтя, беру в рот мочку её ушка вместе с золотой серёжкой.

— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя ебал? – шепчу я ей в самый мозг – Скажи… Хочешь?..

Она не отвечает, но её руки уже лежат на моих предплечьях, поглаживая их. Закрыв глаза, она отдаётся ощущениям глубоких толчков моего члена в своём ноющем от желания естестве. Я повышаю градус возбуждения, когда начинаю шептать ей на ушко, так чтобы мог слышать её законный супруг:

— Машик… Как приятно… Ебать… Тебя… Вот так… В присутствии твоего… Мужа… Ты… Ведь хочешь…. Чтобы я тебя…. Ебал?.. Скажи… Ну… Скажи…

Я продолжаю говорить, напряжённо пыхтя и двигая задом, который ласкают руки моего друга.

— Машенька…

Раскрасневшись от сладостной качки бесстыдного совокупления, Маша издаёт жаркий стон:

— Да… Серёжа… Пожалуйста… Ещё….

— Что… Ещё?..

— Еби…

— Блядь… Машка… Серый… Я ебу…. – стонет в унисон Валька, стянув с себя штаны и всхлипывая, гоняя шкурку истекающего смазкой пениса – Это… О… Ху… Еть… О… Ху… Еть!..

— Валька… Я катаю… Твою Машу…

— Бляааадь, Серый!..

— Ммм… Да… Еби… Е… Би… СЕ… РЁ… ЖА…

Сладостно, с наслаждением дрочась, включается в наше общее возбуждение Валька. Не переставая, ласкают его руки мои мускулистые ягодицы. Он хочет участвовать в этом празднике развратного соития, когда его рука пролазит в горячую потную теснину моей промежности, а пальцы торопливо ощупывают пылющую страстью вульву его жены, жадно глотающую член друга. Рука плотно обхватывают мою мошонку, перекатывая плотную упругость готовых лопнуть яичек, трогая кончиками пальцев лоснящуюся твёрдость члена, без устали натирающие припухшие и горячие от желания, половые губы его супруги.

— Валька!.. Блядь… – исторгаю я стон, не в силах противостоять бесстыдными ласкам друга.

В чувственных тисках его любопытных пальцев, мои яички взрываются фонтаном горячей спермы. Зарычав и, изо всех сил прижав Машу к земле, до упора вогнав в неё член, я кончаю, кончаю, качаю, качаю в жаркую узость влагалища плотную массу застоявшейся, желтоватой, пахучей спермы. Мой волосатый лобок бьётся о потный лобок Маши, в то время как пальцы её супруга выдавливают из мошонки всё новые и новые тягучие струи. Пыхтя как загнанный конь, я падаю без сил, распластавшись на супруге моего лучшего друга. Но Валька не даёт мне до конца насладиться приятным опустошением в яичках, жарким дыханием Маши, её тёплыми благодарными губками. Валька бесцеремонно спихивает меня, и, устроившись между разведёнными ножками своей супруги, приникает ртом к её истрёпанной вульве. Маша, ещё не отошедшая от жаркой скачки двух разгорячённых тел, запускает пальцы в волосы своего мужа и, закрыв глаза, с мучительной гримасой на лице, перебирая стройными ножками, принимает оральные ласки клитора, возбуждаемого кончиком языка супруга. Вздрагивают горячие, раскрасневшиеся губки вагины, с влажным пукающим звуком и пуская липкую пузырящуюся волну на подбородок мужа. Она уже не в силах терпеть и тянет его на себя за волосы. Со спущенными штанами, мой друг залазит на Машу и жалобно постанывая, приступает ко второй части Марлезонского балета. Дёргается его тощий зад, танцуют в воздухе обнажённые ножки Маши с оттянутыми носочками. Пыхтит Валька, вгоняя вглубь член, сочно, влажно, бесстыдно почмокивает заполненное моей спермой влагалище…

***

И снова, ещё одна вечерняя отмель, отдающая прохладой и неспешным розовым светом заходящего солнца. Валька наловил хариуса на спиннинг, они с Машей колдуют у костра над котелком с ухой. Маша смеётся и украдкой просматривает на меня. Я сижу под деревом на удобном чурбачке.

— Машик, – говорю я мягко – Иди сюда.

Маша бросает бегающий взгляд на мужа, затем с каким-то страхом смотрит на меня тёмными кроличьими глазами. Делает ко мне шаг, другой… Валька смотрит, как я привстаю, спуская спортивные штаны с трусами.

— Давай…

Под растерянным взглядом Маши, мой пенис начинает сонно вспучиваться, восставая. Между тем как Маша садится на колени у моих ног, Валька тащится следом, приспуская штаны. Видно как он возбуждён.

— Ближе, – произношу я хрипло – Ближе, ещё ближе.

Маша склоняется над моим торчащим членом, и я ощущаю её дыхание. Закрыв глаза, она наклоняется, целуя сбоку мой член, ещё, ещё. Мягкие тёплые губы осторожно обвивают чувственную натянутую на головку плёнку крайней плоти. Я хочу большего, и, намотав на руку конский хвост её волос на затылке, с силой пригибаю к своему члену. Со сдавленным "Кхмм", вылезшая головка члена охвачена горячим влажым ротиком Маши.

— Оох! Да! – вырвалось у меня – Да! Давай, Машик… Давай…

— Когда ты нагнул её за волосы, я прямо чуть не кончил тогда – Рассказывал позднее Валька – это воще заебись было…

А сейчас Валька пристроился за своей женой, торопливо спуская с неё штаны и трусики, обнажая попу. Мостится, пристраивая пенис. Валькино "Кхха" и Машино протестующе "Ммм!" прозвучали одновременно. Валька наддавал бёдрами, сношая любимую, целуя при этом шейку и обнажённое плечико, в то время как её губки сжимали мой член, оставляя влажную дорожку тянучей, от моего предъэякулята, слюны.

— Мм… Машенька… – с восторгом шептал Валька – Что ты… Что ты делаешь… Блядь… Ты отсасываешь… Моему брату…

— Ммашш… Да… Вот так… Да, милая… – пригибая её за волосы, пыхтел я.

В то время как Маша ротиком вкусно облизывала мою залупу, Валька дотянулся до основания моего пениса, подрачивая его.

— Машуня, дай я! – пробормотал он, отстраняя супругу и плотно смыкая губы на моём члене, в то время как моя мошонка оказалась в плотной лодочке Машины пальцев. Валька сладострастно мычал, одновременно сношая жену и заглатывая мой член. Мне пришлось привстать, чтобы более активно толкать член в рот друга. Через некоторое время он оторвался, поднялся на ноги, поднял супругу, и они слились в долгом поцелуе.

— Серый, возьми её! – попросил он – Я хочу, чтобы ты взял её сзади.

Я притянул к себе Машу за талию, она нагнулась, держась за ствол дерева, и я медленно вошёл в неё. Она застонала, принимая мой член.

— Да, Серый… Еби её… Еби!..

Тихое журчание воды, напряжённые выдохи, постанывания, ритмические шлепки по белой упругой попке…

— Маш, ты ведь не пробовала… Ещё… С двумя… Валька, ляг… На спину… Маша… Садись… Твоя попка.. Ещё ведь девочка… Хочешь?.. Раздвинь булочки… Сама, сама… Сейчас… Ммм… Сейчас…

— Серёжа!! АЙ!..

— Расслабься, девочка… Я разработаю тебя… Сейчас…

— А! А! ААА!

— Да, милая, да…

Руки мнут Машины грудки, пальцы отыскивают открытый, стонущий от боли и наслаждения рот, который принимается сосать их… Валька впивается в эрекцию твёрдых сосочков…

— Мммааах!… Мальчики.. Да!… Ай!… Пожалуйста… Не останавливайтесь!. Ещё… А… Ай… А..

Маша, насаженная на два штыря, предаётся невыразимым ощущением проткнутости насквозь от двух сталкивающихся, трущихся друг о друга внутри членов. Но для полноты развратного наслаждения не хватает только…

Он уже давно стоит поблизости, наблюдая и подрачивая член. Когда я хватаю Машу за волосы и распрямляю её, незнакомый, голый по пояс муж к бросается к нашему трио, и с ошеломлённым "Аааххмм", Машин рот ловит огромный, возбуждённый, сочащийся желанием член. Теперь Валька видит над собой загорелые ноги незнакомца и алые губки любимой, жадно обнявшие мужской половой орган, видит как её пальчики, поблёскивая золотом обручального кольца, чувственно перебирают крупные волосатые яйца. При виде этого зрелища, Валькин член ещё набирает в объёме, и мой пенис, прижатый к члену друга через тонкую плёнку анатомии, отвечает тем же. Здоровенная лапа мужика ухватывает Машу за конский хвост волос, стянутых резинкой.

— Бляаадь! – восторженно выдыхает мужик.

— Уггмммххх – давится Маша.

Пальцы её мужа, у самых её губ подрачивают мокрый от слюны член незнакомца.

— Папа, – раздаётся сзади ломкий юношеский голос, дрожащий от обиды – Я тоже хочу!

— Ооох, да сына… Сейчас… Ммм.. Да… Вот так, милая… Пххх… Пх… Уххх… Да… Да…

Голый загорелый пацан лезет к нам, желая получить свою долю секса, хватает Машины груди, мнёт их жадно.

— Тётенька, пожалуйста! – скулит он.

Свободная рука Маши ловит возбуждённый тонкий мальчишеский член, катает пальчиками засаленную шкурку под вылезшей боровой головкой.

— Ой, бля!.. Да, пожалуйста… Дрочите…

Голый тощий зад пацана двигается навстречу Машиной ручке.

— Па! Ну пусти! ПА!..

— Мххх… Мххх… Ну… Давай….

Мужик отодвигается, парень резво прыгает на его место…

— Пожалуйста!.. Возьмите! – молит пацан Машу – Ну немножко… Пожалуйстааа! Аааа! ААААА!

Дёргаются гладкие бёдра пацана, когда Машины губки ловят подпрыгивающий, истекающий смазкой член, а горячий ротик плотно охватывает изнывающую похотью головку.

— Ойб… Ойб… ОЙ БЛЯ… Да… Да… Ммм… Да… Сосите… Ооо…

Запрокинута голова мальчишки, до боли напряжены мышцы ног, твёрдый как обрубок дерева член, не знавший ранее ничего слаще собственного кулака, теряет девственность в ангельском эротике, принимающем уже третий член. Заскорузлые пальцы ныряют в водопад тёплых волос, сжимают голову девушки в руках. Чувственный разрез алых губ накатывается на жадно выпирающий, бугристый от перенапряжения, член мальчишки.

— Да… Пожалуйста… Сосите… Пож… А… А!.. А!.. Ой!.. Ойм… Ой, мамочка!…

Возбуждённый стонами сына, надрачивает отец. Я вгоняю и вгоняю между пышных ягодиц Маши своего запалённого коня, чувствуя, как подрагивает под моим напором Валькин пенис. Сопит, вкусно причмокивая, Машин рот.

Валька дотягивается до мошонки пацана, до вздутых, готовых лопнуть яичек, перекатывает их в тесно сжатом мешочке. Вой пацана заглушил тихий шёпот реки. Маша успела перехватить эякулирующий член в кулачок у самых губ, чтобы парень в оргазме не вбил его ей в горло как кол. Дёргающееся тело в одном непрерывном "АААААА!", напряжённая пульсация члена, струйка желтоватой спермы из уголка растянутых мужским органом губ капает Вальке на грудь, и он тоже не выдерживает. Войдя в Машу до отказа, прижав бёдрами её зад, я чувствую, как кончает Валька. Головка его члена, исторгая сперму, толкает мой член в самое чувствительное место, и я охаю, присоединяясь к хору стонущих в оргазме мужиков, заполняющих Машу своим семенем до отказа.

Пацан, глядя остекленевшим взглядом, как Маша глотает его сперму, дёрнувшись в последний раз, падает без сил. Без сил лежим и мы с Валькой. Маша встаёт и, совершенно голая, оступаясь, бредёт к речке. Незнакомый мужик бросается следом и, нагнав, подминает под себя нагое, молочно-соблазнительное тело. Маша хрипло кричит, он зажимает ей рот, входит в неё. Его ягодицы дёргаются вперёд и назад как заведённые, в то время как Маша, изогнув спину, коленями и локтями упирается в прибережную гальку.

— Мхммм… Мхууу… Мххх… Блядь… Блядь…

Одной рукой придерживая Машу за плечо, а другой намотав на руку конский хвост тёмных волос, заставляя изгибаться, приподняв попу, он ебёт её. Запрокинув голову, кусая губы, Маша дёргается от его толчков.

— Ммм… Блядь… Блядь… – пыхтит мужик.

Наконец, он издаёт утробный рык, ритмично напрягает ягодицы, наполняя девушку спермой. Выдохнув как паровоз, он грубо перехватывает Машу, опрокидывая на спину.

— Сына, иди сюда. Ты взрослый уже.

— Па?! – в голосе парня удивление, радость восторг. У него уже опять стоит.

— Давай… Залазь. Вставь в неё. Сам…

— Не надо! – полуплач-полушёпот Маши – Пожалуйста… ПожвлуйстААА!..

— Вот так… Давай, сын. Еби. Еби!..

Влажно, сочно, легко двигается поршенёк пацана в заполненной спермой вульве.

— Папа… Я е… Бу!… Я ебу… Настоящую… Тёлку!.. Мх… Мх… Мх…

— Еби сына, ты взрослый.

— Я ебу… Я ебу вас…

— Нет… Пожалуйста… Нет… Не надо…

— Блядь.!.. Я ебусь… Я ебу… О… ху.. енн…

Молодой поросёнок, восторженно подвывая, трахал и трахал Машу. Наконец он, сладостно воя, кончил и без сил распластался на девушке. Обмякший член вяло выпал из остывающей Машиной писечки, открывая путь мутно поблёскивающей кисельной струйке эякулята…

.. . А уха удалась на славу. Она совершеннно разварилась и остыла, превратившись в густое мутное желе. Над нашей отмелью медленно опускалось прохладное заходящее солнце.

— ————————————-

Кейт Миранда

mir-and-a@yandex.ru