ТЦ “мечта” начало

Электрический чайник, из нержавеющей стали в корпусе, почему-то стоящий на микроволновой печи, в нарушении всех противопожарных правил, с гордой надписью «Виндзор», медленно, но неуклонно закипал.

У чайника имелся короткий шнур, как поводок у слишком резвой собаки, поэтому его основание с контактами, подключено к розеткам электропитания, к которому вели разветвления для питания видеорегистраторов.

В том числе для разных электронных мелочей.

Слоу не спеша поднял давно уставшее туловище со стула от бессонной ночи. Ведь ему, как всегда не спалось.

Тут можно подумать про него, что он предавался пьянству в пабах, искал уличных шлюх в пип-шоу, спускал время на азартные игры.

Но происходило совсем не так: он размышлял о многом, всё время старался что-то вспомнить, принципиально важное, лично для него.

Оно позабытое, выглядело почему-то заброшенным покореженным зданием кинотеатра: выбитые окна, сломанные входные двери, покосившееся полотно экрана, уже не белое, а темно-серое, обвешенное паутиной и пылью, отваливающиеся слои крашеной штукатурки с фасада, а под ними строчки старого красного кирпича, обгрызенного временем.

Или будто похожими на кривые знаки многочисленных вопросов перед концовкой, из книг, и фильмов: чем же там, всё-таки, заканчивается?

Но ответы не поступали, да и здание тоже с каждым разом ветшало и ветшало, будто на его сроке эксплуатации мелькали десятилетия.

Когда такое случалось, а это происходило постоянно, то он отстранялся от смятенных мыслей, что всё совершается впустую, перемежающихся с острыми приступами панических атак, принимался слушать аудиокниги со старенького китайского смартфона, на котором имелся интернет.

Выпивал залпом стакан дерьмового виски, гася приступ паники, закуривал сигарету с мятой пачки.

Потом из сделанных «закладок» запускал любимый сайт с книгами, прослушивая преимущественно классическую фантастику.

Он медленно засыпал полностью опустошенный, под голос чтеца, а утром его поднимал с постели ненавистный сигнал будильника.

Слоу встал, обернул голову к настенному зеркалу, стоящему возле стены, критически хмыкнул, оценив взглядом внешний вид, как «не айс».

Затем принялся исправлять мелкие оплошности: пригладил короткие седоватые волосы по бокам головы, они чуть встопорщились; подправил рукава черной рубашки; воротник, который закрывал старый шрам на шее, поэтому застегнутый до самой верхней пуговицы; подтянул кожаный ремень, затянутый в джинсы; переставил магнитный бейджик, немного к верху.

На том вроде бы можно остановиться: получился строгий, и безупречный вид.

Слоу снова хмыкнул, на этот раз удовлетворительно, дополнил образ «плохого парня», растягивая губы в зловещей ухмылке.

Но быстро спрятав улыбку внутрь, шагая по помещению, немного покачиваясь на ходу высокой угловатой фигурой, он обогнул внутреннюю стойку, состоящую из верхней поверхности, внутреннего столика, нескольких ящиков под ним, и с мягким табуретом в комплекте.

Миновал кресло, в котором находился Артуро.

Старший по смене, именно так он назывался для них, конечно для него самого.

В этот момент Артуро сидел перед шестью мониторами, показывающих обстановку в огромном торговом центре.

Да не обращал на них никого внимания: ведь пока еще утро, не наступило 09-50, когда можно и нужно охранникам, открывать торговый центр, дабы он заполнился различными покупателями.

Артуро неотвязно залип в айфон; что-то писал, что-то смотрел: тик-токи, пранки, или вроде того.

Слоу подошел к столу, он находился возле большого стола для мониторов, рядом с ним железная конструкция, служащая подставкой для микроволновки и для самого чайника, который исторг из себя облачки пара, затем отключился с тихим щелчком.

Там, на обеденном столе, приготовлено заранее, им самим: чистая фарфоровая кружка, один пакетик чая, с кружочком лимона лежащего на салфетке.

Слоу посмотрел на наручные электронные часы, табло показывало 09-27, поэтому надо бы взбодриться чаем.

Он будет без сахара, который вреден для здоровья, зато есть два аппетитных свежих круассана, завернутые тоже в салфетках.

Всё бы ничего, почти нормально, но оно отравляется чертовым настроением: в последние дни ему становилось не по себе, почему-то ощущая в полной мере беспокойность, граничащую с паранойей, которая будто находится в обложенном дерьмом тупике, где-то в подвалах, запутанной заканчивающейся жизни.

Слоу покосился на молодого парня, испанской наружности: среднего роста, возрасте тридцати лет, коренастый, черноволосый, с короткой стрижкой, бледное лицо, с которого уже давно сошел природный загар, от длительного нахождения в помещении, без солнечного света.

Еще он подумал; «Щенок! мальчишка без усов. А ведь получает от босса больше меня. Гораздо больше…»

*

Небольшое отступление: на первый взгляд постороннему наблюдателю со стороны, всё это казались бы малозначительными деталями, совсем не относящимися к сюжету. Но как мы знаем, настоящая История кроется в незначительных деталях неторопливого повествования.

Наверно поэтому именно так они и начинаются…

*

Лицо Слоу исказила гримаса боли, точно его подвергли унизительной пытке.

Он посмотрел на телефон, лежащий на столе: металлический корпус, черный матовый дисплей, на котором высветились сообщения о непринятых звонках и сообщениях.

Тут ему снова с утра звонили из банка, или те же коллекторы, как всегда просят погасить задолжность по кредиту. Только как он погасить задолжность и сам кредит, если нет денег?

Странные люди, что они понимают, откуда берутся деньги, если он не работал в последнее время, года два или три.

Нищенская пенсия, ее едва хватало на аренду комнаты в «кондоме» для малоимущих, которую никак ни назовешь, а только конурой для собаки, и на покупку лекарств.

Еще надо бы кушать иногда, еще надо бы менять изношенные до дыр трусы и носки.

А еще обувь: Слоу привык к хорошей обуви, не к дорогой, а просто была удобной и долговечной, поэтому ему пришлось взять кредит в банке, под хорошие проценты (разумеется для банка).

Он думал, что со всеми расплатиться, но получилось совсем наоборот. Работы для него не было, и не находилась в то время.

Слоу давно поставил телефон на беззвучный режим, чтобы эти гадостные коллекторы не дожимали его с расспросами: «А когда? Будете платить? Мы подаем в суд…»

Да подавайте! Достали уже, — думал он сгоряча.

У него ничего нет: ни недвижимости, ни виллы, даже гаража нет, в связи отсутствием личного автомобиля.

До работы он ездит на метро, имея при себе проездную скидочную карту, а с самого начала добирался на велосипеде, потом он конкретно сломался.

Приходилось ходить пешком, ковыляя на поврежденных ногах две мили подряд.

Теперь велосипед ржавеет, валяется на открытом балконе, — пускай его и забирают в счет долга, если это взыскателям не смешно.

Поэтому по оставленным дозвонам и коротким сообщениям из банка, он предчувствовал, что ничем хорошим это не сулит.

Руки мелко задрожали, когда он стал наливать горячую воду в кружку.

Ему хотелось излить кипяток прямо на голову и на лицо, этому малолетнему паршивому ублюдку, который занимал его место, принадлежащее только ему одному.

По праву рождения, по возрасту, да и вообще.

— Ты включил лифты?— обратился Артуро, замечая, наконец, Слоу, стоящего рядом с собой.

Он держал кружку с кипятком, почти над головой, старшего по смене.

— Да сэр, телеэкраны тоже.

— Не забудь, скоро открытие.

— Да сэр, я уже приготовил ключи.

Иной раз, собаки бывают добрей, чем люди.

Он часто об этом думал, когда у него не бывало даже кусочка хлеба во рту.

Вена на шее набухла кровью, выступила наружу, рваный шрам побагровел, от этого кожу стянуло, будто в кулак.

Лицо Слоу вновь перекосила гримаса, а его рука непроизвольно протянулась, и зависла над головой Артуро.

*

Тут в дальнем углу комнаты, где постоянно царил полумрак из-за отключенного освещения, чтобы не болели глаза от мониторов, заворочался Тейлор на приземистом диване.

Диван был замызганный и грязный, как мама Юхансона, пах мочой, добавляя в пространство комнаты охраны, густой аромат от потных носков, от которых хотелось блевать.

Вставший с дивана человек, Тейлор молодой парень, шатен, высокого роста, плотного телосложения, дежуривший в прошедшую смену.

Только сегодня немного угашенный с утра.

Похоже с вечера вкололся ширевом, он как всегда сбежал со смены к дилерам, за дозой.

Когда ему позволяют бабки в кармане, хотя в тоже время постоянно стреляет у меня сигареты, из-за нехватки денег.

Ведь вчера босс выдал зарплату всем сотрудникам, поэтому вот, — Тейлор теперь угашенный.

Я его ненавижу, как ненавижу и всех, остальных коллег:

Руджан, молодой арабчонок, шустрый и быстрый, когда надо. Он курит травку.

Вайт, мужчина в возрасте, потребляет снюс, мэфедрон, кальян с солями.

Алекс, третий основной охранник, он плотно сидит на джинне. Поэтому у него красный нос и перегар, который он старательно скрывает, закидывая в рот пластинки жевательной резинки.

Артуро нюхает порошок, разбавленный кокс, смешанный с какой-то дрянью, или чистый кокаин.

Лично я сижу на таблетках, которые совсем не для здоровья предназначены.

Тут все, под чем-нибудь.

Наверно чтобы не сойти окончательно с ума.

От безделья, или от чего-нибудь другого.

Меня зовут Слоу, так пока меня все называют, «медленный». Да и к тому же бывший.

Раньше у меня было другое имя, которое уже забыл.

Помню что бывший: бывший морпех, бывший коп, бывший муж, бывший семьянин.

Просто бывший, фомэ, (former) как моя бывшая жизнь, которую пытаюсь забыть навсегда.

Иногда это удаётся.

Но иногда нет, тогда воспоминания лезут из всех углов в комнате, которую снимаю.

Приходиться принять таблетку, после рюмки виски, чтобы это всё ушло или растворилось, не мешая моей любимой бессоннице, чтобы уснул без тревожных снов, под голос аудиокниги.

Эти таблетки достаю по рецепту, от проверенного врача.

Случаться переплачивать в аптеках, но так устроена жизнь.

— Слоу! Не спим! На обход!

Раздается голос Артуро.

— Да сэр.

Хотя меня это получается, как выдавить из себя, из своего горла: «Дааааа, сээррррр».

Хорошо хоть без заикания.

Ерунда, — пускай весь мир подождет! — принимаясь готовить себе чай: в кипяток кружки опускаю пакетик чая, затем осторожно кладу ломтик лимона, только после этого, периодически подергивая за ярлычок пакетика, перемешиваю полученную жидкость.

Пусть теперь немного остынет, считаю нужным, ставя кружку обратно на стол, рядом с круассанами.

Тейлор идет по комнате, напевая «крошка Холли».

— Крошка Холли, крошка Холли…

— Ты совсем охуел?

Говорит ему Артур, то ли утвердительно, то ли риторически.

Тейлор не обращает на него никакого внимания.

Он похож на огромного бурого медведя, разбуженного от спячки.

Тейлор, наконец, собирается домой,

Так будет лучше для нас.

Решаю я, стоя возле открытой двери и наблюдая сцену.

— Мусор, Тейлор.

Говорит Артур ему, хотя он оделся и пытается уходить.

— Это не мой мусор.

— А чей тогда?

— Да черт его знает. Откуда мне знать.

Возмущается Тейлор.

Артур обводит меня и Тейлора, пристальным взглядом в котором чувствуется подвох.

Развожу руками, показывая, — что я, тут ни при делах.

У меня свой пакет для своего мусора, такое завел для себя неукоснительное правило, с первого дня поступления на эту работу.

Гнилые люди, гнилые нравы, гнилая работа.

Поэтому ничего не попишешь, как притворяться хорошими людьми одетым в черную униформу: перед боссом, перед «продавашками», и перед «покупашками».

— Тейлор, теперь выкини мусор!

— Да не буду. Пускай Руджан выкинет!

Я могу смотреть на это, целую вечность, когда кто-то из этих ублюдков не нарушит правила хорошего тона.

Там, в углу, на высоте приделана видеокамера.

Она широкополосная, с интернетом, и с голосом.

То, что я скажу или сделаю, тут же будет известно нашему боссу. Парни тоже знают об этом.

Но они плюют на это дело, чувствую свою безнаказанность.

Они бы приводили бы сюда девчонок, трахали их, на том же общем диване залитым спермой и кончой от телок.

Хотя они так и делали: занавешивали видеокамеру, потом творили что хотели.

Пили спиртные напитки, курили травку, в общем, вели себя крайне расслабленно, будто это не работа, а курортный пляж.

Но это комната охраны ТЦ, расположенная на первом этаже. Помещение со стальной дверью, служащее нам клеткой и тюремной камерой. Потолок скособочено упирается в стены, по ним развешаны различные пульты и приборы, панели с ключами на брелках от разных дверей.

Это всё так, только зачем мы здесь ошиваемся?

Следить за безопасностью других людей, или зачем?

Поначалу задавал такие вопросы, тогда Руджан, когда мы остались в смене вдвоем, а он накурился на ночь, ответил с суффийским спокойствием:

— Да ничего не произойдет. Забей бро. Спи сам спокойно в кресле. И не храпи там. Если хочешь, мы поменяемся: я за камерами, ты на диван.

Меня это настораживало и бесило.

Бесило от того что безопасность ТЦ стоит в минусе от ее нормального нуля.

Любой маньяк с оружием мог зайти и натворить делов.

Похитители похитить ребенка. Террористы заложить бомбу.

Да много чего другого: наркоманы, алкаши, бездомные, воры, психи, олигофрены, суицидники.

Есть и такие, которые хотят порезать вены прилюдно.

В первые дни за каждым углом, показанной видеокамерой, даже возле туалетов, в любом человеке, независимо от того, кто он, женщина, девочка, мальчик, чувствовал подвох.

Бывало, кидался на пол, зажимая уши.

Надо мной смеялись.

Что с них взять, с этих недоучившихся ублюдков.

Побыли бы они на моем месте, не то бы запели.

ПТСР, как-то так называется диагноз, поставленный врачами.

Плюсом, развившиеся со временем амнезия, полученная от взрывной контузии, при зачистке кишлака, от талибов.

Я хочу и желаю нести службу, которая теперь называется собачьей работой, как тогда, по уставу, по регламенту.

Ведь еще помню устав, его хоть сейчас назубок выпалю старшему сержанту, который меня дрючил тогда, правда, не помню его имени.

Регламент, те самые статьи уголовного кодекса и правового.

Но здесь, всем, — это по барабану.

Хоть по головам стучи, там и отзовется: тук-тук, тук-тук.

Вроде дятел стучит по дереву.

Еще один момент: как ни крути, мне обязательно выпадет тот несчастливый случай, когда нужно будет прикрыть напарником мою беззащитную спину.

В разборках в ночном кафе, или в ночном кинотеатре, — они у нас тоже в торговом центре находятся.

Да еще игровой клуб, он так и называется, — «от заката до рассвета».

Поэтому от полуночных зевак, тинейджеров, фриков, геймеров, крутых раннеров, искателей приключений на свою задницу, — здесь нет отбоя до самого утра.

Телки, наркотики, алкоголь, всё как положено.

Разумеется, всё должно было быть в нормах приличия: без дебошей, без драк, без скандалов.

Хотя не хватает только стриптиза, самой обнаженной девушки вертящейся вокруг пилона, да крутого борделя.

Кто тогда прикроет?

От ножа, от бейсбольной биты, да мало ли от чего.

И кто это будет: Руджан, Тейлор?

Вряд ли, думаю, нащупывая правой рукой газовый баллончик, спрятанный в кармане брюк.

Это вселяет спокойствие.

Как успокоительная таблетка, принятая мной с утра, от лишних нервов.

*

Торговый центр носит имя «Мечта».

Так повелел назвать детище, когда начиналось строиться, и было заложено в проектах, умирающий миллиардер.

Он вложил в бетонное уродство, последние деньги.

Да все знают его, по слухам, у него не было прямых наследников, потом он всё-таки скончался.

Ведь таблеток для бессмертия еще не изобрели.

Поэтому осталось, наследие после него, в районе Сохо.

Торговый центр, четыре этажа, не считая цокольного, с лифтами, с эскалаторами, дорожки с коврами, мраморные полы, зеркальные витрины, есть даже океанариум с живыми морскими рыбами.

Много отделов, много бутиков, много разного.

В том числе и туалетов. Женских, мужских.

Иной раз, отслеживая по видеокамерам, торопливых снующих людей, они выглядят будто насекомые, копающихся возле какого-то не сгнивающего трупа, как туалеты всегда наполнены желающими опорожнить мочевой пузырь, или кишечник.

Кажется, что люди приходят сюда только для того, чтобы посрать и поссать. Купить, это что-то другое, мы лучше на распродажах купим по дешевле.

А здесь поделаем интимные дела.

Тут бесплатная туалетная бумага, освежитель воздуха, новая сантехника, жидкое мыло, зеркала, сушилки для рук.

Не хватает только фена, в женском туалете, чтобы волосы на лобке пригладить, хотя биде есть почти в каждом.

Я же говорю, — камер до фига и больше, установленных в каждом угле.

Но будь моя воля, то поставил их бы в туалетах, тоже.

Да не подглядывать, как человек справляет нужду.

Может психически больной, но не такой уж извращенец.

Кто-то может оставить закладку, кто-то утерять вещи.

Специально или не специально, а вдруг в них взрывное устройство заложили в том же туалете.

Тогда теракт. Второе «11.09».

Возможно? Вполне вероятно.

Не будь сотрудником безопасности.

Хотя это же я, не так давно валялся возле канала по Портобелло-Роуд, в районе трущоб Ноттинг-Хилла,

чтобы немного проблеваться от виски с клофелином, которым угостили одна блядища.

Я думал, будет шлюха нормальная, но она оказалась тварью. Поэтому мычал, блюя, срыгивая, черной блевотиной, склонившись над уличной канавой.

— Без-опас-пас-ность, без-опас-ность.

— Да будет тебе безопасность.

Подошедший незнакомый мужчина вдруг поднял меня на ноги.

— Приди в себя. Ты кто?

— Не знаю.

А что я ему мог сказать, когда находился в непотребном состояние, склонившись над нечистотами: блюя и рыгая.

— Возможно, ты нам пригодишься, вот моя визитка.

Позвони, sucker. Спросишь Ричарда.

Незнакомец кинул мне картонку в лицо.

Она не спеша приземлилась сверху вниз.

На которой, даже без преувеличения, ночью, при свете фонарных столбов, можно разглядеть золотистые тисненые буквы, складывающиеся в одно слово: М Е Ч Т А.

Что мне оставалось делать: утром побрился, помылся, позвонил по номеру.

Так меня взяли на работу, где платят хоть какие-то деньги. Одели в черную одежду: в черные джинсы и в черную рубашку.

«Мечта», — дерьмовое место, для того чтобы вы, поняли, где мы все оказались, и уж конечно не я.

Моя мечта, поверьте мне, совсем другая.

Я совсем не желал здесь оказаться.

Но мечты мечтами, а жить-то надо.

Поэтому оказался в мечте, а иными словами в полной gap.

Из которой не выбраться.

*

Тейлор препирался с Артуро, когда запищала пожарная сигнализация на одном из приборов. Тейлор подошел и вдарил кулаком по пластиковой панели с огоньками.

— Как ты достала! Всю ночь херачила без умолку!

В ответ сигнализация что-то жалобно захрустела и умолкла.

Похоже навсегда.

Улыбнулся про себя, красавчик Тейлор.

Что и говорить: слабоумие и отвага решают.

Хотя в этом случае просто вштыренное состояние, когда гонишь ширь по венам.

Тейлор понимает в этом толк: когда, сколько, зачем.

У него имеются одноразовые шприцы, салфетки, жгуты, бинты, повязки. Полная аптечка, которую он носит всегда с собой в рюкзачке.

— Вколи, мне тоже.

Как-то раз, попросил я его, когда он откинулся на диване, перед этим сам уколовшись.

— Тебе зачем?

— Так просто.

— Так просто не бывает…

Это было тогда, «там».

На поле боя, подорвавшись на связке замаскированных гранат с товарищем из «двойки», мне вкололи морфий, чтобы не чувствовал боли.

Ведущему товарищу было уже все равно, так как его разорвало в клочья, только кишки развесились по углам.

Ну а я, был прикрывающим его спину, шел позади.

Поэтому мне повезло, получается, что родился в рубашке, осколками посекло бронежилет и шлем, зацепило по ногам, да взрывной волной тряхануло от души, пока ворочался в воздухе.

Свободные парни после укола, мне на голенях поставили перевязочные «турникеты», чтобы кровь не вытекала.

Вот лежу на земле, на камнях, и такой кайф пришел, как никогда, будто нахожусь под девушкой. У нее узкая дырка, а я кончаю и кончаю в эту мокренькую щель.

С одной стороны, реально представилось, как кончаю в юною девушку.

С другой, меня волокут на носилках, под градом пуль и снарядов «рпг». Круто? Конечно.

Я чувствовал себя подобным богу, вершащим судьбы.

А что такое для бога маленькая пулька или снарядик.

Приход от наркотика окончился уже скоро.

В госпитале попросил снова укол, жалуясь на боль.

Меня укололи. Потом снова просил.

Но уже кололи простыми обезболивающими и витаминами.

От которых каждый раз хочется в туалет, или в моем случае пописать в «утку».

Только моча какая-то желтоватая каждый раз выходит.

После лечения, стал дергаться глаз от нервного тика, да иногда от волнения кривилась щека возле рта.

Маленький осколок пробил кевларовый воротник бронежилета, порвал кожу на шее, задел какой-то там важный нерв, отвечающий за лицевую мимику.

Наверно поэтому меня комиссовали на «гражданку».

Отчего, угадайте с одного раза, куда устроился:

полиция, отдел с наркотой.

Одни боролись, или мы с ними, тот еще вопрос.

После подставы, меня уволили оттуда с позором.

Уволить то уволили, а желание поймать кайф.

Осталось.

Фак! Я что ли буду рассказывать Тейлору, какой приход надо ловить. Не хочет, так не хочет. И не надо.

У нас есть спасательный круг: они желтенькие и кругленькие. Две штуки в сутки, мне вполне хватает, для того чтобы не уснуть, и уснуть.

Странное состояние, — спать, и не спать.

Можно сказать, что это лунатизм, или сомнамбулизм.

Но я называю бессонницей.

Так будет проще и лучше, объясниться, почему иногда гуляю по торговому центру, ночью и совсем один.

*

— Слоу! Не спим! Чего ты стоишь как член?! Бегом на обход!

Раскричался Артуро.

Видимо так и не смог разрешить ситуацию с мусором, решив сорвать злость только на мне.

Угашенный Тейлор улыбался, застегивал куртку, стоя возле настенного зеркала, а Артуро находился с мешком мусора, возле выхода.

Его бледное лицо покраснело, он выглядел как вареный рак, напрягаясь от крика:

— Я вас всех завалю! Блять, засрали тут всё! Факинг пидорасы!

Тейлор направляется к выходу, едва не сшибая на пути вешалку для одежды.

— Да всё окей, биг босс, — глухо бурчит он, поправляя вешалку, чтобы она не упала на пол.

— Не ссыте тут, без меня.

Тейлор от души хлопает меня по плечу на прощание.

Это как бы по-дружески выглядит.

Ведь Тейлор снова завтра вечером придет на ночную смену, когда уйдет Артуро домой с дневной смены.

Сейчас он уходит, чтобы поделать свои делишки.

Может поспать, может трахнуть телку, или то и то, совместить, приятное с полезным.

Он потом ночью расскажет, что он творил, под воздействием сыворотки правды.

— И тебе не хворать, пойдем, провожу до дверей, — отвечаю Тейлору.

— Нахуй такие провожания! Вы что — совсем охуели?!

Слоу на обход!! Блять, как дети!

Тейлор смеется и кивает мне: теперь он пойдет домой через «служебку».

Запутанный выход из ТЦ, так сказать с черного двора, где находятся мусорные баки, курилка, стоянка для авто, клетка для сбора картонных упаковок.

Служебный выход, или вход.

Скрытый от фасадной парадной жизни.

— Мусор взял!

Тейлор смеется, уходя, громыхая по ступенькам сапожищами, показывает пальцем «фак», который Артуро не видит.

Зато вижу я, ведь стою за порогом комнаты, а Артуро внутри помещения с мешком, полным мусора, в руках.

— Трахать вас надо!

С горечью бурчит он, становясь раком, снова укладывая мусорный мешок в корзину.

Да-да, трахать то надо, только трахалка ни у кого пока не выросла, без особых эмоций думаю про это событие, укладывающуюся в нашу повседневную жизнь.

Вот она, из таких мелочей и состоит, наша жизнь.

Куда-то пошел, что-то сделал, с кем-то поругался, с кем-то непринужденно поздоровался.

Вот из чего состоит жизнь.

Из мелочей, мистер дорогой, из мелочей.

Самое обидное, что приходится тратить на эти мелочи личное время, но также они, по закону подлости, происходят не совсем вовремя.

Когда человек не готов к такому повороту событий.

Вроде как запрещенного приема в боксе, или на ринге против тебя выступает чемпион мира, да еще в супер тяжелой категории, ведь в жизни нет правил для этого.

Артуро со злостью, отшвыривает пакет с мусором, на свое законное место, затем тяжело дыша, точно после боя с противником, достает из кармана брюк пакетик с белым порошком.

Открывает его и пальцем сует себе в рот, под язык, кристаллический комочек.

— Чего ты смотришь?! Ты куколд, или наблюдатель?!

— Нет сэр.

— Тогда иди на обход, Слоу.

— Да сэр.

Я развернулся, пошел было к выходу, где была еще одна стальная дверь, открывая путь на этажи.

— Долгий Факер твое имя! Рацию, кто будет брать?!

Раздалась брань Артуро.

— Сорри сэр, забыл.

Мне пришлось вернуться в помещение.

Там, внутри стойки, находились рации.

Их было четыре, воткнутых в зарядные устройства.

Одну взял себе, другую кинул в руки Артуро, который уже присел в кресло за мониторы.

Он поймал, покрутил, подул в микрофон.

Из моей рации, послышалось громкое, — уффф.

Я тоже покрутил регулятор, чтобы убавить громкость, повесил рацию. Защелкнул на поясной ремень.

«Там», было всё не так, и рацию вешали совсем в другом месте. Но здесь, — это здесь.

Приходиться считаться с новыми правилами, устоями, моралью, и поведением.

— Так-то лучше, — обнадежил меня Артуро. — А то ходишь, как дерьмо на палочке.

— Хватит тупить Слоу. Ведь могу и оштрафовать тебя.

— Да сэр, я понял.

— Раз понял, — выкини мусор. Плиз. Даже не так: это не приказ, чисто по-дружески. Ведь пока прошу: выкини мусор, сейчас. Пожалуйста.

— Нет сэр. Не могу.

— Почему?

— Он не мой. Свой мусор уношу и выбрасываю сам.

Чужой, — пусть другие выкидывают.

Так-так-так, в ответ пока стучит Артуро пальцами по столу.

На одном из его пальцев на правой руке, поблескивает обручальное золотое кольцо.

Он женат: молодая красавица жена, семья, дочка.

Хорошая квартира в новостройке, приобретенная в ипотеку.

Что еще нужно для славной счастливой жизни?

— Так, значит: Слоу, — я запишу на тебя двойную смену.

Двойной оклад, это двойные деньги, понимаешь?

— Да сэр. Понимаю. Но не могу этого сделать.

— Что не можешь? Что не можешь?

Повторяет Артуро вновь и вновь, подскочив с места, и придвинув лицо к моим ушам.

— Что не можешь? Еще раз скажи сука!

Громко дышит он мне в ухо.

Так может дышать только самец во время гона, почуявший самку. Полной грудью, вдыхая и выдыхая воздух, наполненный запахами ярости и предстоящей боли.

— Я не слышу ответа! Что больше не можешь…

— Что именно, сэр?

— Да всё. Ты лузер, на самом деле.

Любишь, ту ситуацию, когда тебя нагибают раком.

Тебе нравиться, когда тебя имеют в зад в прямом и переносном смысле. Наверно обожаешь отсасывать член.

— Я не пидор, сэр.

— Нееет, ты пидор, самый, что ни на есть, настоящий пидор. И какого члена ты сейчас залупаешься, я не понимаю!

*

People are strange when you're a stranger

Люди — чужие, если не дружен,

Faces look ugly when you're alone

Лица — уродливы, коль ты один,

Women seem wicked when you're unwanted

Дамы — порочны, раз ты — не нужен,

Streets are uneven when you're down

Улицы — кривы, когда в душе — клин.

А память уже не может помнить всего…

*

Его зовут Дейви.

Этот драный черт, охранник.

Из стоящего напротив центрального входа, здоровенного отдела «Летуаль», в котором продается косметика, парфюмерия, и прочая дамская ерунда.