Тебе больше не придется быть одинокой мама

Валентина стояла, заглядывая в спальню своей дочери. Она была заворожена представшей перед ее глазами сценой. Настольная лампа в спальне давала ей более чем достаточно света, чтобы увидеть зеркальное отражение ее дочери и ее парня, занимающихся сексом. Она бы продолжила путь в ванную, как и начала, но ее захватило то, что она невинно увидела. В любое другое время она бы улыбнулась и продолжила, но в последнее время ей очень не хватало секса, и она ничего не могла с собой поделать.

Сексуальная жизнь Валентины была приостановлена, потому что ее муж Сергей обвинил ее в том, что она трахается со своим боссом в обмен на деньги и другие услуги. Хотя это было правдой, она отрицала это по всем пунктам. В разговоре с ее боссом Михаилом Ивановичем он отрицал любую утечку информации, так как держал ее в глубочайшем секрете. Ее муж, Сергей, переехал в другую комнату и до последнего времени почти не разговаривал с ней. И все же между ними возникал холодок, когда они разговаривали. Она продолжала отрицать все обвинения в свой адрес, но верила словам своего босса сохранить их тайные отношения. Она знала, что слишком ценна для компании, чтобы ее уволили.

Ее дочь и ее любовник расположились так, что она могла видеть только ягодицы парня, стоявшего на коленях между ее ног на кровати и, очевидно, ублажавшего грудь Лиды. Руки Лиды блуждали по его телу вплоть до ягодиц.

Правая рука Валентины начала поглаживать левую грудь внутри легкого домашнего халата, который она накинула, так как всегда спала обнаженной, и ее тело стало теплым от возбуждения. Ее дыхание перехватило от предвкушения, когда он сделал маневр, зная, что сейчас они будут трахаться. Она видела, как пальцы Лиды берут его член, чтобы подставить его к ней. Валентина увидела, как его длинный член погружается в ее киску, и услышала стон дочери. Они начали активный ритм. Она наблюдала за ними долгие минуты, слушая их стоны и тяжелое дыхание. Ее рука переместилась вниз, чтобы дотронутся до киски.

"Тебе нравится моя киска больше, чем мамина?".

Услышав эти слова, рука Валентина замерла на киске. У нее перехватило дыхание, и она почувствовала, как ледяной холод пробежал по ее телу. Ее глаза расширились, когда она уставилась на точку их сцепления, видя, как твердый член почти покинул киску Лиды, прежде чем погрузиться глубоко. Она узнала этот член, а затем услышала слова.

"Да, детка, да". Он похвалил. "Твоя киска туже! Намного туже".

Голос ее мужа Сергея, ее дочери, его дочери! Она почувствовала желание ворваться в комнату, противостоять им, бить и разрывать их тела на части. Но она стояла и смотрела в недоумении. Неужели ее собственные проступки удерживали ее на своем месте?

И все же она не ушла. Она доведет дело до конца. Вошел бы он… вошел ли он… в запретную киску своей дочери? Позволит ли ему отец сделать это? Она должна была получить ответ на этот вопрос… поэтому она продолжала смотреть.

Первой кончила ее дочь. Затем, невероятным образом, ее дочь опустилась на колени. Она в недоумении смотрела, как ее муж Сережа придвинулся вплотную к их дочери и взял ее, как сучку. Ее попросили встать на колени, но она никогда не соглашалась на такое положение. Она смотрела, как он трахает Лиду с самым решительным ритмом. Ее дочь непрерывно стонала и охала, но не прекращала, казалось, болезненного воздействия. Она видела, как он два раза сильно врезался в ее ягодицы, как его ягодицы напряглись в оргазме.

"А как тебе!, детка!".

Она получила свой ответ! Он не отстранился от нее, извергая свою кровосмесительную сперму внутрь нее. Его член был еще глубоко в ней, когда Валентина, испугавшись своего обнаружения, поспешила в туалет, едва успев вернуться в свою спальню до того, как Сергей вышел из комнаты Лиды.

На следующее утро за завтраком она едва могла смотреть в лицо своему мужу или Лиде, поддерживая разговор с Дмитрием, их сыном, младшим братом Линды на три года. Ей потребовалось несколько дней, чтобы остыть, прежде чем она смогла поговорить с кем-либо из них в вежливой манере. Ее мысли стали зацикливаться на мести, но она мало что могла придумать, чтобы ответить на оскорбление. Затем наступила все более глубокая депрессия. Шли недели. Она стала следить за передвижениями мужа и Лиды после сна. Чаще всего в предрассветные часы муж проскальзывал в комнату Линды. Каждый раз она кипела от гнева, но потом он переходил в мрачную депрессию.

Кто начал эти кровосмесительные отношения? Ее муж мог подумать, что у него есть повод пошалить, но почему в комнате своей дочери? Она знала, что ее дочь мстительна и имеет темную сексуальную сторону, но могла ли она сделать что-то настолько злое для своей дочери, чтобы Лида соблазнила ее отца? Неужели он был так слаб? Ставка была сделана на Лиду.

Ситуация пожирала ее заживо, и ей нужно было с кем-то поговорить. Это должен был быть Димочка.

Прошла еще неделя, прежде чем Валентина узнала, что ее дочь и ее муж будут отсутствовать вместе большую часть дня. Если бы она могла контролировать свои эмоции, она бы все рассказала Диме. Она ждала возвращения Диму с футбольного матча и знала, что он находится в своей комнате. Она легонько постучала и быстро вошла, застав его в одних трусах. Она извинилась, а затем сказала.

"Прости, Димочка! Почему бы мне не набрать тебе горячую ванну?".

"Мам, мне девятнадцать лет, и я вполне способен самостоятельно это сделать…"

Она не дала ему возможности закончить, пошла в ванную и начала набирать горячую ванну.

"Я только сбегаю и принесу тебе чистое полотенце и мочалку. Ты прыгай, а я сейчас вернусь".

Дима осторожно вошел в ванную, не желая, чтобы мать увидела его обнаженным. Не желая прыгать в чистую воду, зная, что мать вернется. Он медленно опустился в горячую воду. Она приятно обдавала его уставшие мышцы.

Валентина вернулась, аккуратно положила полотенце на сиденье унитаза и бросила ему мочалку. Она смотрела на своего сына. Валентина была встревожена, ее руки потирали бедра, пытаясь успокоится.

"Димочка, мне нужно с тобой кое о чем поговорить". начала она дрожащим голосом. "Это очень серьезно! Я не могу выразить, насколько это серьезно. Я просто не могу справиться с этим в одиночку. Ты должен пообещать, что не проронишь ни слова".

"О чем, мама?"

"Ты не понимаешь, Димочка! Это очень серьезно! Ты должен пообещать мне. Пожалуйста, пообещай мне!"

"Мама, что может заставить тебя так напрячься, что ты чуть не расплакалась?"

Валентина была близка брызнуть слезами и все больше заводилась. Она опустилась попой на край ванны. На ней были махровые шорты, без трусов, и махровая рубашка с овальным вырезом без лифчика. Это не было необычной одеждой для субботы. Она была довольно упитанной женщиной с красивыми чертами лица, темно-карими глазами, крашеными черными волосами, грудью, которая была объемной, но упругой для ее лет, пузатой попой, которая была немного широковата. Она утомительно сидела на краю ванны. То, что у нее видна большая часть правого бедра, не приходило ей в голову. Она продолжала умолять.

"Я же говорила тебе, сынок, ты должен пообещать никому не говорить об этом! Это серьезно! Очень серьезно!"

"Хорошо! Хорошо! Я обещаю!"

"Это касается твоего отца и Лиды". сказала она дрожащим голосом. "Это невероятно! Я не знаю, смогу ли я произнести эти слова!"

"Все в порядке, мама. Конечно, ты можешь рассказать мне… все, что угодно. В чем дело?"

Растерянная и открыто плачущая, Валентина встала, подошла к ванне и опустилась в нее, горячая вода не произвела на нее никакого эффекта. Ее руки закрывали лицо, она едва могла внятно говорить.

"Это так ужасно! И я так одинока!" плакала она. "Твой папа и Лида! Они…"

"А как же Лида и папа? Что с ними? Они?"

"Я видела их, Димочка! Они… они… имели отношения… сексуальные отношения… они трахали друг друга! Я видела их несколько недель назад. Я не знаю, как долго это продолжалось. Мы с твоим папой не спали в одной постели уже несколько месяцев. Мне так одиноко!"

Дима пытался понять, почему его отец и его сестра трахаются друг с другом. Не делал ли он сексуальных попыток своей сестре, но получил отказ. Теперь мать говорила ему, что его отец получает киску, которую он хотел весь последний год.

Пузырьки теперь очерчивали только края его тела. Пузыри, покрывавшие его тело, теперь рассеялись до такой степени, что он был почти обнажен. Его большой член лежал на животе. Дима перевел взгляд с его хорошо видимого твердого члена на лицо матери. Она убрала руки от лица, но, казалось, не замечала этого. Он не делал никаких попыток скрыть это.

Что так быстро вызвало его эрекцию? Если он приставал к своей сестре, то, возможно, он также смотрел на свою мать как на сексуальное существо? Если да, то вызвало ли это ее обнаженную правую ногу и бедро так близко к его лицу? По правде говоря, у него были сексуальные фантазии об сестре, так что, возможно, и о матери тоже.

"Я не могу в это поверить, Димочка!" Она плакала. "Я так одинока. Так очень одиноко!"

И снова, не выдержав, Валентина потянулась и взяла правой рукой твердый член сына.

"Неужели я настолько плохой человек?" спросила она, медленно начиная качать член в своей руке.

"Нет, мама, ты не плохой человек". сказал он, пытаясь успокоить свою мать. Пытаясь удержать свое тело от напряжения! "Я не знаю, почему они так поступили, но это не твоя вина".

"Мне так одиноко! Ты должна пообещать, что сохранишь это в тайне. Пожалуйста!"

Дима не знал, что именно нужно держать в секрете… трахающихся отца и сестру… или мать, гладящую его член, сидя с ним в ванне. Одно можно сказать наверняка: слова матери "мне так одиноко" относились не к душевному, а к физическому одиночеству.

Он наклонился вперед, как мог, чтобы обнять мать, утешить ее. Поскольку она не ослабила хватку на его члене, а продолжала его накачивать, он начал целовать ее шею и плечи. Она не делала никаких попыток остановить его. Смело, он начал ласкать и сжимать ее большие груди обеими руками за пределами махровой рубашки с овальным вырезом.

Махровая ткань – очень легкий материал, но когда она намокает, то становится тяжелой и теряет все свое тело. Брюки были насквозь промокшими. Рубашка уже начала впитывать воду из ванны, а руки Димы только добавили воды, в результате чего она обвисла, обнажив верхнюю часть груди. Он начал осыпать поцелуями обнаженную верхнюю часть груди. Это внимание заставило ее руку крепче обхватить его член, сжимая и натягивая его. Он активно потянул намокшую ткань вниз, обнажив обе груди. Он принялся сосать ее левый сосок.

"Ты должен хранить наши секреты, Димочка?"

"Буду. Ты знаешь, что буду!" заверил он ее.

Она не была склонна вставать на колени, но сосать член ей было не трудно. Свободной ладонью она надавила на яички Димы.

Подталкивая его к эрекции. С минуту она изучала член в своей руке, оценивая его на свой вкус, а затем опустила голову и взяла куполообразную головку члена в рот. Вскоре она взяла в рот половину ствола члена.

Дима со стеклянными глазами смотрел, как мать сосет его член, в течение долгой минуты. Он не знал, до какой степени она собирается дойти, но больше всего на свете ему хотелось оказаться внутри нее. Он быстро решил, что трахать мать лучше, чем сестру, в любой день! Вопрос был в том… как туда попасть?

"Мама. Встань." приказал он низким тоном.

Она медленно сделала это, но выполнила указание. Шорты из промокшей махровой ткани упали с ее бедер, словно налитые свинцом. С рубашки капала вода. После мгновения удивления и благоговения от ее наготы, увидев ее киску и бугор, лишенные волос, Дима уткнулся лицом в киску матери. Его руки потянулись ласкать ее задницу. Он быстро не удовлетворился попыткой протолкнуть свой язык в ее толстые половые губы, чтобы поласкать ее клитор. Он перешел к щедрым поцелуям ее бугра, до пупка, все время крепко держа и лаская ее попку.

Тебе больше не придется быть одинокой, мама", – с любовью заверил он ее.

"Обещай, что сохранишь все в тайне? умоляла она.

"Тебе не о чем беспокоиться". заверил он ее.

Встав, он вышел из ванны. "Ты сексуальная и прекрасная женщина, мама". Он искренне похвалил мать, подавая руку, чтобы вывести ее из ванны. Он называл ее по имени, а не "мама", чтобы не напоминать ей, кем она была для него на самом деле. Он был близок к тому, чтобы намочить свой член в киске матери, и не хотел сбивать ее с пути. "Тебе больше никогда не придется быть одинокой".

Ванная комната была общей между его комнатой и комнатой его сестры. Там была стандартной высоты раковина и стойка, но рядом с ней, слева, была более низкая стойка, где Линда хранила свою косметику и накладывала ее, сидя перед зеркалом.

Не желая давать матери ни секунды на то, чтобы прийти в себя, Дима лишь на мгновение поддался искушению направить мать к своей кровати, но вместо этого он быстро взял полотенце и расстелил его на нижней стойке шкафчика, сместив немного косметики. Он медленно маневрировал вокруг матери и задом наперед к нижней стойке. Ему не нужно было говорить или направлять ее, чтобы она забралась задницей на стойку шкафчика. Расположившись прямо перед ней, он потянулся за ее коленями, чтобы согнуть их. Подняв ее согнутые ноги, он прижал их к плечам, и она оказалась в его власти. Ее бедра были раздвинуты достаточно широко, чтобы обеспечить свободный доступ к ее толстым половым губам, безволосой киске. Дима испытывал любовь и привязанность к своей матери, но он также испытывал к ней похоть, если не раньше, то сейчас точно. Если бы она не рассказала ему о его отце и сестре… если бы она не залезла с ним в ванну… если бы она не погладила, потом пососала его член… если бы она оттолкнула его ухаживания… его похоть, вероятно, никогда бы не всплыла… конечно, не настолько, чтобы он подошел к ней… но теперь… вот они здесь… она была в его власти… и он не испытывал никакого милосердия в данный момент, глядя на ее киску.

"Она действительно прекрасна". похвалил он, вонзая головку своего члена в толстые половые губы.

"Мне никогда не нравилась моя киска".

Он заметил, что его мать смотрит вниз между ног. Что у нее на уме? Он ткнул еще несколько раз, каждый раз немного ниже.

"Что мы делаем!" сказала она. Если она и сомневалась, то у нее уже не было времени.

Он почувствовал, и они оба увидели, как его головка нашла свое место. Дима вогнал свой член в киску матери, глубоко проникая в нее. Он оставался глубоко внутри нее несколько долгих мгновений, а затем начал медленный методичный ритм, поглаживая ее, вводя и выводя большую часть своей длины из нее, прежде чем войти глубоко. Ему показалось странным, что его мать не стонала при проникновении, а теперь не выказывала никаких признаков удовольствия от их полового акта. Ее правая рука была прикрыта ртом, и она продолжала смотреть на их соитие.

"Хорошо ли это?" спросил он, приготовившись к неутешительному ответу.

"Я не знаю", – прошептала она. "Я знаю, что мы двое делаем неправильный поступок ".

Он знал, что должен был остановиться, но это было не в его силах. Он чувствовал ее влажность и тепло, поэтому он продолжал методичный ритм, надеясь, что она в конце концов присоединится к нему. Ее киска была влажной и хорошо смазанной, а это должно было что-то значить. Он немного ускорил ритм. Через несколько минут он услышал ее тихий стон. Он попробовал немного сексуального подшучивания.

"Твоя киска хороша, Валентина". похвалил он. "Она теплая и тугая".

"Ты когда-нибудь думал обо мне в этом смысле?" спросила она.

"Я смотрел, как ты ходишь". признался Дима. "Ты сексуальна до невозможности. Но, нет, не так. Я знаю, что до недавнего времени вы с папой были довольно сексуально активны. Я знаю, что это очень тяжело для тебя, но ты ведь любишь трахаться, не так ли?".

"Я знаю, чего ты хочешь, но это просто так сюрреалистично. Ты достаточно мудр, чтобы называть меня по имени. Это не твоя вина, Димочка. Как, черт возьми, мы сюда попали!"

"Ты сказала мне, что отец имеет Линду. Я обещаю, что не буду этого делать, если ты не хочешь? Это было бы неуважительно".

"Толкай глубже! Я хочу трахнуть тебя! Еще раз, толкай глубже!" Она снова плакала. "Как ты можешь уважать меня после этого?"

"Твоя мама! Это не вопрос. Я буду уважать тебя, как и всегда. Я просто хочу, чтобы ты знала, что тебе не обязательно быть одинокой. Я не знаю, что вы с папой собираетесь делать, но я хочу, чтобы ты знала, что тебе не придется быть одинокой… никогда больше. Ты понимаешь?

"Я точно знаю, что ты имеешь в виду! Я просто не думаю, что могу сейчас в это ввязаться, Димочка! Пожалуйста, пойми. Я знаю, что ты не хочешь останавливаться… было бы неправильно просить тебя остановиться… так что заканчивай. Забудь обо мне на время. Пожалуйста, Дима. Продолжай! Не волнуйся. В следующий раз, я обещаю. Независимо от результата, между мной и твоим отцом, я тебе очень обязан".

В следующий раз! Все могло бы закончиться на позитивной ноте, но Дима не был доволен. Он замедлил ритм и опустил правую руку между ними, вытянув большой палец. Непроизвольно, не чувствуя его намерений, она потянулась, чтобы схватить себя за лодыжку, удерживая левую ногу на месте. Введя большой палец в ее толстые половые губы, он нашел ее клитор.

"Ааахх! Димочка, не надо!" взмолилась она. "Пожалуйста! Черт, как хорошо!"

Пока он манипулировал большим пальцем с ее клитором, ее задница начала пульсировать. Вскоре ее стоны стали почти непрерывными, дыхание затрудненным. Ее голова была прислонена к зеркалу, рот открыт. Дима сдерживал свое желание кончить. Он смотрел вниз, как его мать трахает себя на его члене. Она потянулась, чтобы ухватиться за другую лодыжку, чтобы дать себе точку опоры, помогающую двигать задницей, освобождая его руку, чтобы ласкать ее грудь и поглаживать сосок. Вскоре она стала неистовой в своем желании достичь оргазма, ее задница двигалась в быстром ритме. Он изучал свой член. Он знал, что его ствол не толстый, но ее толстые половые губы плотно окружали его, казались похожими на наружное отверстие, ведущее к более теплому и влажному сокровищу.

"Аах! Аа! О, черт! Это хорошо!"

Оргазм отпустил ее, руки Димы освободились, и он положил их на лодыжки матери, освобождая ее руки. Она положила руки на его плечи.

Он начал умеренный ритм. Оргазм матери отпустил ее, но она все еще сильно вдыхала, снова глядя на их сцепление. Она знала, что он стремится к собственному оргазму. Ее разум кричал о безумии всего этого, но она не собиралась останавливаться. Она была в долгу перед ним. Ее дыхание замедлилось до нормального.

Димочка не торопился. Это была не первая его киска, и он собирался показать матери, что контролирует ситуацию. Прошло несколько долгих, долгих минут, но, к сожалению, это не могло длиться вечно.

"Ааа, да! Твоя киска сладкая. Спасибо!" Он стонал с затрудненным дыханием.

Его желание было велико – заполнить ее киску, но в последнюю секунду он вырвал свой член, выпустив обильное количество теплой, белой спермы на ее бугорок. Она текла медленно, как лава, по ее гладкому бугорку, двумя потоками, разделяясь по обе стороны пухлых губ. Он заметил, что правая рука его матери снова была у ее рта, а на ее лице было выражение недоверия.

"Спасибо, Димочка! Спасибо!" воскликнула она. "В следующий раз".

Периферийное зрение Валентины уловило фигуру, стоящую в ванной у двери спальни ее дочери. Это была ее дочь. Заметив улыбку на лице Лиды, Лида вышла, пока Дима не заметил ее. Валентина разразилась истерическим плачем, уткнувшись лицом в плечо сына.

Дима позволил ей выплакаться. Это длилось всего лишь короткую минуту. Взяв свой член в руку, он вытащил его из матери, вытерев куполообразную головку о ее половые губы, затем отступил назад. Он дал ей место, когда она начала шататься.

Валентина пошла в ванну и взяла мочалку. Бросив мимолетный взгляд на ее киску, когда она наклонилась, он отошел к задней стенке ванны и наблюдал, как она отжимает мочалку от воды. Он наблюдал, как она слегка вымыла свой бугор, затем, слегка согнув колени, чтобы расширить бедра, между ног. Его член напрягся, заметили оба, но ему ничего не оставалось, и оба проигнорировали это.

"Твоя сестра и твой отец дома. Мне пора одеваться. И еще раз спасибо до следующего раза".

"Откуда ты знаешь…" начал он, но остановился и уставился на ее сексуальную попку, когда она вошла в спальню Лиды. У него возникло внутреннее чувство удовлетворения, когда он смотрел на ее задницу и на мгновение потянулся, чтобы поласкать свой член. Затем он пошел в свою спальню и надел хлопковые шорты и футболку.

Валентина шла в свою спальню с голой задницей, держа спину прямо и выпятив грудь. Ее застали за траханьем с Димой, но ей было все равно, так как Лида и ее муж не имели ни малейшего шанса устоять на ногах.

Дойдя до двери своей комнаты и толкнув частично закрытую дверь, она вошла в комнату, захлопнув дверь, чтобы закрыть ее. Остался двухдюймовый проем. Она увидела, что ее муж стоит в одних трусах, натянув через голову тенниску. Влажность его теннисной рубашки не имела никакого отношения к занятиям на теннисном корте. Она прошла мимо него к ящику комода, чтобы достать чистые трусики.

Она почувствовала его присутствие позади себя. Почувствовала его руки на своих голых бедрах.

"Линда сказала мне, что у вас был очень интересный день?" сказал он, и она отметила легкий тон привязанности.

"Да, был. Действительно, очень интересный день!" ответила она. "Похоже, что мы с тобой теперь в одной лодке".

"Значит, вы знаете". заявил Сергей, скорее утверждая, чем спрашивая. "Ты трахалась с ним из вредности?"

"У меня не было намерений делать это по злобе или по какой-либо другой причине". ответила она. "Я действительно намеревалась рассказать ему о тебе и Лиде". Минутная пауза: "Так получилось. Мне было ужасно одиноко. Если это достаточная причина. Ты соблазнил ее или она соблазнила тебя?"

"Ты же знаешь, какая она! А я был слаб". ответил он. "У девушки хорошая киска".

"А у Димочки хороший член. Судя по всему, он знает, как им пользоваться".

Удивив ее, он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Продолжая маневрировать, он подвел ее к кровати. Ее колени подкосились, когда задняя часть ее ног соприкоснулась с кроватью. Когда он снял трусы, она завалилась на кровать. Когда он маневрировал над ней, она раздвинула ноги, пропуская его между ними. Она потянулась, чтобы взять в руки его крепнущий член и прижать его к себе. Похоже, его не беспокоили небрежные секунды. На этот раз она застонала, когда член вошел в нее, проникая… так… глубоко. Когда он заключил ее в объятия, они начали самый энергичный ритм. Оба, имея недавний половой акт, были мало заинтересованы в достижении оргазма… хотя и хотели бы. Они трахались долго и упорно… почти как молодожены!

Дима вышел из своей комнаты и босиком пошел по коридору. Подойдя к родительской комнате, он заметил свет, пробивающийся через щель в двери. Подойдя ближе, он услышал стоны и сразу же связал их с матерью. Подкравшись к двери, он не смог разглядеть их на кровати. Набравшись смелости, он толкнул дверь достаточно широко, чтобы просунуть голову внутрь, и увидел, что они полностью заняты трахом, особенно его мать. Немного раздраженный ее участием, он с усилием закрыл дверь и продолжил путь на кухню.

Он нашел свою сестру сидящей за стойкой и читающей книгу в мягкой обложке с чашкой кофе рядом. Открыв ящик со льдом, он обратил внимание на ее шорты, точнее, на ее длинные стройные ноги.

"Похоже, мама и папа помирились". сказал он ей.

"Почему ты так говоришь?" спросила она.

"Потому что они занимаются сексом на своей кровати". ответил он.

"Они что!" – спросила она с удивлением в голосе.

"Они там, в своей спальне, трахаются!"

"Вот ублюдок!"

"Скажи мне вот что, сестренка, неужели ты не думала, что они помирятся!" укорил он. "Ты, конечно, не хотела или не думала, что сможешь увести его у мамы для себя? Если так, то ты тупица. И, что я действительно хотел бы знать, так это почему ты трахалась с папой, но не хочешь дать мне немного киски?"

"Полагаю, ты прав по всем пунктам". призналась Лида. "Что касается того, чтобы дать тебе немного киски, я сделаю это сегодня вечером, если ты придешь ко мне в комнату после полуночи. Сомневаюсь, что папа будет в настроении ко мне приходить".

"Если тебя это утешит, сестренка, мама обещала мне еще один раз отдаться. Я намерен есть ее киску, пока она не издохнет. И, возможно, если мы правильно разыграем наши карты, я думаю, нам всем хватит секса". Он сообщил ей об этом с улыбкой и усмешкой.

Сестра улыбнулась в ответ…