Трассовая эксплуатация – 8

После опорожнения содержимого яичек – а это происходило теперь с завидной регулярностью – спалось Юрке просто сказочно. Чистый лесной воздух насыщал его кровь кислородом, запах сушеных трав приносил успокоение и даже теснота продавленной кровати не мешала здоровому отдыху. Когда после пробуждения паренек разлепил веки, спальня уже пустовала – все досточтимое общество собралось внизу. Из магазина доносились звонкие женские голоса, витал запах крепкого кофе и сладковатый дымок маминых сигарет. Приятно было понежиться в кровати, вспоминая события прошедшего вечера, а ведь произошел самый настоящий секс!

Приятное раздумье Юрки прервала Люсьен. Она поднялась по скрипучей лестнице, составила у стены веник с ведром и принялась с деловым видом осматривать комнату. Как только силы вернулись, эта благодарная женщина стремилась приносить пользу приютившему ее дому. Она ласково улыбнулась мальчишке, расправила шторы и взялась за веник. Юрка не сводил с нее глаз, при каждом наклоне платьице брюнетки приподнималось сзади и открывало прелестный вид на оголенные округлости. Невдомек было мальчишке, что, обладая лишь одним комплектом нижнего белья, женщине неизбежно приходится на время стирки оставаться совершенно беззащитной!

Длинноногая женщина тщательно вымела из каждого уголка, не пропустила участки и под железными кроватями, что особенно порадовало Юрку. Люсьен даже опустилась на четвереньки, чтобы выгрести пыль из-под Полиной постели. Мальчишка аж затаил дыхание при виде оттопыренной сочной задницы, как под гипнозом он опустил ноги с кровати и сделал несколько шагов в направлении своей цели, стараясь наглядеться досыта. Он не осознавал вполне своего желания, не имел ясного плана, но широкая попа Люсьен так сильно манила, что невозможно было устоять. Пухлые ягодицы слегка разошлись и можно было видеть гадкую щелку с розовым язычком малых половых губ и даже светло-коричневую звездочку, обрамленную пробивающимися черными жесткими волосками.

— Юра, ты что-то хочешь от меня? Скажи лучше прямо.

До этих холодных слов паренек был слишком смел в своих желаниях. Люсьен вымела сор и поднялась, стоя на коленях. Но Юрий держал себя, как подобает мужчине, он плотно сжал губы и отступил. Возможно, будь голос постоялицы мягче и дружелюбнее, это бы не оттолкнуло его, не заставило устыдиться собственной невоздержанности. После этого маленького происшествия день пошел своим чередом: Полина хлопотала в магазине, Люсьен проявила покладистый характер и без устали наводила чистоту в ветхом дощатом доме. Она даже взялась перемыть окна, не видавшие тряпки со дня постройки. Только Галина была представлена сама себе, она просиживала без дела в лавке возле сестры, то вдруг поднималась в спальню и от скуки вызывалась помочь Люсьен. Правда, увлеченная пустой болтовней, забывала о тряпке и в конце концов швыряла ее в ведро.

В полдень вся большая семья собралась за прилавком, где можно было кушать, сидя на стульях. Полина радовалась – усердие гостьи льстило ее хозяйским чувствам. Зато для Юрки это было настоящее испытание: вопреки ожиданиям, ни одна из женщин даже словом не обмолвилась о произошедшем прошлой ночью. Никто и не вспоминал о его взрослой связи с тетушкой, никто не щекотал его тщеславия приятным сравнением с зрелым мужчиной. Но это пренебрежение лишь закаляло нрав мальчишки. Когда тарелки опустели, Люсьен услужливо собрала их, Полина закурила. Она одной рукой держала перед глазами смартфон и сосредоточенно двигала глазами по строчкам свежего письма.

— Папа всем привет передает, – бесстрастно произнесла она, выпуская струйку табачного дыма.

Полина быстро вжилась в роль барыни, она зажала сигарету губами и принялась набирать мужу ответное письмо. В конце она привычным движением задрала маечку, прилюдно обнажив налитую грудь и вытянутой рукой сделала для супруга свежий снимок. Ежедневная процедура была выполнена без особого энтузиазма, можно было для разнообразия побаловать супруга и более откровенным снимком, но уж больно не хотелось вставать с крутящегося стула и стягивать тесные джинсовые бриджи. Люсьен услужливо вытерла прилавок и снесла остатки еды в холодильник, даже прислуживая, она умела держаться с достоинством. Безукоризненно вежливая, она оставалась все той же своевольной и колкой на язык дикаркой с продажной обочины.

Одну только странность трудно было скрыть от окружающих – Люсьен часто бросала испуганный взгляд на улицу, она заметно чем-то тяготилась, но не решалась поделиться с подругами. И что самое удивительное – при каждом скрипе входной двери она норовила спрятаться за прилавок или взбежать по лестнице в спальню. После обеда стало совсем невмоготу, дождавшись удобного случая, она вслед за Галиной все-таки вышла из дома и, когда вернулась, стала повеселее и, как заметил Юрка, была уже в своих трусиках.

Когда возле дома со скрежетом затормозил тяжелый грузовик, на лицах отразились смешанные эмоции – Полина радовалась редкому клиенту, зато испуганные глаза Люсьен забегали и выдали необъяснимый страх. Бедолага пыталась что-то сообразить, искала взглядом надежное укрытие и в конце концов присела за прилавком. Водитель в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, был хорошо знаком в лавке, он привычно прошагал к пустующему круглому столику и устало облокотился обеими локтями в ожидании хозяйки. Полина знала свое дело, она расположилась напротив и мягкой улыбкой подольстилась к немногословному клиенту. Но все источаемое ей очарование приносило мало пользы – дальнобойщик не одарил ее даже взглядом, он заказал свой обыкновенный обед и уставился в стол, не желая отвечать на дружелюбную улыбку ни хозяйки, ни ее очаровательной пышнотелой сестры.

Такой посетитель чаевых не оставит, а скудный заказ не поддержит на плаву чахнущего бизнеса. Пыл Полины убавился, она все еще сохраняла дежурную улыбку, но глаза ее уже не выражали первоначальной радости. Вдруг из-за барьера появилась Люсьен, она распрямилась и уверенным шагом направилась к одноногому столику. Заезжий шофер, она была уверена, не представляет никакой опасности. Как первостатейная представительница своей профессии, Люсьен, не сводя пронзающего взгляда, приблизилась к угрюмому посетителю, театрально взметнула руки и ладонями обвела вдоль своего тела. Эта штучка знала свое дело слишком хорошо! Полина толчками и шипением выпроводила сына из магазина, большей частью не желая сбивать настрой покупателя. В безмолвном восхищении она с сестрой наблюдали за действиями своей неординарной постоялицы.

— Красавчик, – с придыханием шептала брюнетка, – не угостите даму коктейлем?

Люсьен извивалась, приседая почти до пола, она проводила ладонью по плечам шофера и эффектно наклонялась. Это было настоящее дорогое представление и оно не оставило молчуна равнодушным. Шофер сухо кивнул на вопросительный взгляд хозяйки и на столе тотчас оказалась бутылка вина из пыльных запасов. Полина сдержанно улыбалась, ее былые неумелые заигрывания с немногочисленными заезжими посетителями не шли ни в какое сравнение с уловкой Люсьен. Таким путем вскоре громкая слава распространится в шоферской братии и финансовые дела Полины обязательно выправятся!

— Чего бы ты хотел, проказник? – голос Люсьен был хрипловат, но заманчиво ласков.

Она указательным пальчиком приподняла подбородок мужчины. Не дожидаясь ответа, брюнетка высвободила плечики от широких лямок и обнажила объемистые груди с затвердевшими коричневыми сосками.

— Это сегодня бесплатно и только для тебя, красавчик, – пояснила Люсьен правила игры, – а если ты захочешь что-то посущественнее…

Недосказанное она заменила понятным жестом пальцев и невидимых купюр. Шофер от удовольствия крякнул, он сдвинул свои тарелки и обеими руками приложился к дармовым грудям, а потом жадно прижал к ним небритое лицо. Люсьен наигранно захохотала. Эта искушенная красотка отлично знала свое ремесло!

— В следующий раз, – буркнул мужчина, – в следующий раз я обязательно натяну тебя.

Собравшись с силами, шофер встряхнул головой, вынул из кармана потертый бумажник и выложил на столик куда большую сумму, чем готов был потратить за обед.

— Моя попочка будет ждать твоего возвращения! – Слащавым голосом ответила Люсьен.

Когда шофер скорым шагом выбежал из лавки и грузовик с ревом стронулся, оставив позади себя облако пыли, девчата развеселились. Полина, стараясь подражать подруге, стащила свой топик на живот и с голой грудью прошагала в сторону столика и воображаемого клиента. Она смеялась и наигранно виляла бедрами, как цыганка крутила плечиками и поднимала подбородок в дерзкой манере. Исподволь она проявляла интерес к тому, какое она производит впечатление, способна ли она наравне конкурировать с бесстыжей Люсьен? Первая настоящая прибыль воодушевила Полину, а денежные перспективы от сервиса с приличной едой и не очень приличной обслугой вскружили ей голову.

Следующий посетитель тоже испытал на себе чары Люсьен, он подобно первому не устоял перед искушением оставить щедрые чаевые, но подобно же ему пообещал только в следующий раз оценить ее настоящее постельное мастерство. Бедняжка не только обнажала перед ним свои красивые груди, она даже присела на пол и щекой терлась о крепкий бугор в грубых водительских штанах. Но кавалер остался непреклонен, оставил малышку заведенной до предела и без настоящих денег. А ведь как хотелось порадовать Полину хорошей выручкой!

— Люсьен, а ты где собралась их обслуживать-то? – вдруг задала Галина неожиданно простой вопрос.

Возникла тишина. Понятно было, что спальня наверху – не самое подходящее место для уединения, а вести дальнобойщика за дом было совершенно не респектабельно после ее высококлассной рекламы. Действительно, из всех построек на дворе только и были шаткий летний душ, туалет, да пыльный сарай.

— Отсосать-то я ему где угодно смогу, хоть и в машине, а вот… Вот если бы здесь отгородить уголок, – неуверенно предложила Люсьен, осматриваясь в просторном зале магазина.

Предложение было сомнительным, Полина кисло скривила губы, но не нашла более подходящего места для осуществления своей новой задумки. Действительно, если отгородить в дальнем углу кабинку, то Люсьен могла бы обслуживать там своих клиентов, а касса заведения пополнялась бы куда быстрее – чаевые бы существенно превысили доход от закусок. Дело было поручено единственному в доме мужчине, только сейчас вспомнили о Юрке. С работой, впрочем, он справился с огромным удовольствием, не подозревая даже о цели постройки. Только признание его настоящим мужчиной хотелось получить еще утром, пока свежа в памяти была его ночная история с тетей.

Действительно, Юрка не был посвящен о целях постройки. Нет, поначалу он, конечно, подсматривал сверху за проделками соблазнительной постоялицы и даже что-то похожее на ревность кольнуло в его груди, но в коллективном изобретении кабинки он уже не принимал участия. Паренек натаскал в магазин струганных досок, вооружился инструментом и за два часа соорудил такую аккуратную кабинку, что вызвал настоящую гордость у матери. Высотой не более двух метров, обитая фанерой кабинка отличалась устойчивостью и прочностью. Дверца изнутри запиралась на щеколду, а места было вполне достаточно, чтобы вдвоем разместиться на короткой скамеечке. Хоть набор поз здесь был весьма ограничен, для Люсьен это было настоящее чудо, она искренне растрогалась, прижалась к мальчишке грудью, сжала его шею и крепко поцеловала в щеку.

— Я завтра покрашу в белый цвет, – деловито добавил Юрка, взглянув в окно.

На вечернем небе уже сгущались сумерки, длинный день принес очень много пользы и открыл блестящие виды на будущее. Перед сном дамы по очереди потянулись за дом в летний душ, возвращались обернутые полотенцами и сразу взбирались по крутой лестнице в спальню. Люсьен вернулась в дом посвежевшей, в темноте она не так боялась показываться на улице, да и не требовала провожатых.

— Юрочка, пойди сюда, – брюнетка поманила пальчиком, остановившись возле своего нового некрашеного убежища.

Она на цыпочках прошла в свою новую кабинку и присела на жесткую скамеечку. Здесь было еще темнее, но мальчишка видел ее сверкающие красивые глаза. Не произнося ни слова, Люсьен распустила узел на груди и мокрое полотенце соскользнуло на ее колени. Юрка смутно понял, что он и станет первым, кто оказался в ее рабочем кабинете. Он стоял перед раздетой постоялицей, колени его дрожали, а дыхание от волнения сделалось частым и поверхностным. Вспомнилось утреннее неприличное влечение и теперь он сам стащил шорты, чтобы выпустить напрягшийся орган. Пенис качнулся у самого лица брюнетки, но вместо ожидаемого заглота, она пальцами приподняла его и почему-то лизнула морщинистую мошонку. От неожиданности Юрка встрепенулся.

— Стойте смирно, молодой человек, – шепнула Люсьен, – иначе ничего не получите!

Не отпуская затвердевшего пениса, она приложилась губами к оттянутому потяжелевшему яичку и мягко его поцеловала, потом всосала целиком и снизу взглянула на лицо Юрки. Это испытание было выше его сил, пока милашка нежно всасывала мошонку, пытаясь поместить во рту сразу оба яичка, тяжелый ствол лежал не ее лице, размазывая прозрачную паутинку секреции и эта картина казалась ему самой возбуждающей. Скрипнула входная дверь, Полина вошла в дом, заперла ее изнутри, проверила надежность замков и легко прошлепала по ступенькам. Когда угроза миновала, Люсьен выпустила из рта яичко и сладко облизнулась.

— Ты утром следил за мной? – ее вопрос прозвучал неожиданно. – Я трусики ночью постирала и пришлось все утро без них щеголять. Признавайся, ты следил?

Юрка пообвыкся в темноте и легко отличал очертания стенок и силуэт обольстительной раздетой женщины. Люсьен лукаво прищурилась, мягко сжала пальцы на стволе и поднесла головку к своему высунутому языку. Она не приступала к делу, пока проказник не согласится дать правдивый ответ.

— Да, – коротко ответил Юрка.

— А ты знаешь, что неприлично разглядывать попки взрослых женщин! – игриво пожурила Люсьен. – Особенно если им приходится расхаживать по дому без трусиков.

Ее тон уже не способен был поддерживать мальчишку в напряжении: или неумелое притворство, или чрезмерная пикантность вопроса выбили Юрку из колеи и лишили трезвости суждений.

— Ну, тебе хоть она понравилась? Хотел бы полапать?

Юрка кивнул и в награду получил затяжной поцелуй в кончик посиневшей залупы. Чтобы не сбавлять темпа, Люсьен провела языком по сливовидному кончику и целиком отправила головку в рот. Это было нечто невероятное! Юрка уже с первых минут потерял контроль над собой и дал волю эмоциям. Гулким эхом разносился по дому его сладостный стон. Люсьен так виртуозно ласкала языком его чувствительный орган, что ноги едва держали его, а руками пришлось распереться о стенки фанерной кабинки. Он едва не повалился вперед и бессильно обхватил руками голову брюнетки, но и это не остановило ее адского напора, просто-напросто член еще глубже погрузился в глотку, а кончик языка стал доставать до мошонки. Со знанием дела Люсьен прививала вкус к низменным удовольствиям юному донжуану.

Шалунья мастерски обращалась с юным пенисом, она посасывала головку, игриво прикусывала ее и кончиком языка обхаживала уздечку. Даже ее руки знали свое дело, они то притягивали паренька за бедра, то переключались на мошонку и приятно ее сминали. Таланты Галины, уже не говоря о Полине, не шли ни в какое сравнение. Если бы это было возможно, Люсьен бы и дальше изводила неискушенного юнца провокационными вопросами – так ей льстили вытянутые хитростью комплименты – но выпускать изо рта лакомство уже было нельзя.

— Ты уже готов спустить? – Люсьен неохотно освободила из губ орудие, подняла глаза и спросила очень и очень ласково.

Ответа не требовалось – член в ее руках крупно пульсировал, внутри него ощущался мощный прилив, а каналец снизу ствола был чрезвычайно напряжен. Тогда брюнетка плотно сомкнула губы, опустила веки и нарочно придвинула лицо, удерживая двумя пальчиками прибор перед собой. Юрка собрал остатки затуманенного разума: спускать в женский рот он уже умел, хоть по началу это давалось не легко. Только крайняя нужда – а она приключалась каждый раз перед неконтролируемым выплеском – заставляла его пренебречь здравомыслием и спустить прямо в теплый рот, хоть это и могло быть чертовски обидным для матери и тетушки. Но лицо Люсьен, это было другое, это было нарочно, при том, что он имел возможность отвернуть свой прибор или, на крайний случай, опорожниться в ласковый ротик продажной женщины.

Как трудно бывает совладать с чувством уважения, когда семя уже набрало сил и стремится вырваться наружу, оно еще бурлит, мчится по канальцам и вот-вот выплеснется щедрым зарядом, а Люсьен все держит его перед своим красивым лицом. Юрка напрягался изо всех сил, чтобы отменить заложенный физиологией процесс, пытался силой мысли передавить нужные сосуды, но как бы ни были сильны его страхи, сперма все-таки хлынула и все предосторожности стали совершенно бессмысленными. Сам неизбежный оргазм оказался усыпляющим бальзамом для его мальчишеской совести. В темноте кабинки он не видел происходящего, да и взгляд сильно затуманился. Через несколько секунд Люсьен отпустила обмякший член, бережно подобрала повисшую жирную капельку и принялась кончиками пальцев бережно размазывать полученный кисель по лицу. Она нанесла полезнейший крем на лоб, экономно растерла по щекам, выжала еще каплю-другую из опавшего кожаного тюбика и, завершив ночную маску, поднялась на ноги.

Полотенце для сушки она оставила прямо тут, на дверце, Люсьен совершенно голой просеменила по деревянному полу к лестнице, обрамленной желтоватым светом настенной лампы. Слишком быстро она освоила правила приютившего дома, а профессия в известной степени послужила скорейшей адаптации. Следом шел Юрка, он мог вдоволь насмотреться на голую попку взбирающейся по шатким ступенькам красавицы, но был так шокирован произошедшим, что пренебрег такой изумительной возможностью.

— Девчата, вы еще не спите? – Оживленно защебетала Люсьен. – А мы тут немножко пошалили. С кем Юрке сегодня ложиться?

Полина встрепенулась – колкий вопрос достиг своей цели, но остался без ответа, хоть сексуальное желание изводило бедняжку. Даже Люсьен понимала всю бессмысленность сопротивления, но Поля все еще стыдилась признаться в своих желаниях. И если Люсьен всего лишь в шутливой форме намекала на инцест, то для матери это было мучительной пыткой. Удовлетворенный и ошеломленный, Юра был безучастен к их болтовне, он молча разделся, перелез через Галины ноги и забрался под плед возле стенки. Если бы он не был глух к намекам Люсьен и в самом деле выбрал в этот раз кровать матери, дело неминуемо закончилось бы наилучшим образом, но нежный и впечатлительный, он был слишком опустошен мастерством постоялицы.

На этот раз тетушка лежала в ночнушке, но от этого не стала менее доступная, главной же преградой было пресыщение неискушенного подростка. Подруги снова включились в оживленный разговор. Люсьен раскрыла сестрам свой главный секрет ухода за лицом, как оказалось, для этого подходит исключительно юное семя, но доводы она черпала из собственного воображения. Последнее откровение не сулило Юрке спокойных вечеров. Сегодняшняя порция крема была уже израсходована, но от этого паталогическое желание Галины каждый вечер иметь проверенного любовника совершенно не ослабло. Изнывающая от желания Полина постаралась забыться сном, она вспоминала свой последний разговор с сыном о Юлии, жалела, что ограничилась одним минетом, но примиряться с требованиями совести легче было без свидетелей.

Присутствие сестры и новой постоялицы существенно мешало делу. Если бы выпроводить их на время – думала Полина с закрытыми глазами – и остаться один на один с Юркой, уж она бы нашла повод забраться в его штаны. Трудно было видеть, как другие осуществляют ее мечту. Глупыш, если он в эту минуту и не трахает Галю, то только потому, что десять минут назад спустил на лицо Люсьен. Нематеринская ревность затмевала ум, хотелось вступить в борьбу не за сына – за самца. Как же много она потеряла времени, когда они жили вдвоем и никто ей не мешал.

— Юра! – Вдруг требовательно произнесла Полина.

Слова помимо воли вырвались из ее груди. Поля уже не отдавала себе отсчета, она просто подчинялась неосознанному порыву. Как же права была Люсьен – стоит уложить паренька в свою кровать и все встанет на свои места. Пусть они даже слушают, ощутимое присутствие посторонних не помешает сполна насладиться настоящим, живым, твердым xуем. Поля даже не собиралась сдерживать стонов, лишь бы побыстрее заполучить единственного в доме кавалера в свою постель.

— Юрочка, перебирайся на мою кровать! Галя, разбуди его, пусть не прикидывается!