Юность малыша Ге

Благодаря Алену В

Нетривиальная, и прямо-таки спорная тема для домашнего задания

Учительница нашего родного латышского языка в нашей (самой) престижной первой рижской гимназии дала нам, мальчикам, тему сочинения для домашнего задания: «Вы бы хотели быть девочкой? Объясните, почему вы бы предпочли или отвергли бы этот вариант.» А девочкам в нашем классе в сочинении было необходимо написать, почему бы они предпочли быть мальчиками. После уроков мы с одноклассниками обсудили тему домашнего задания, и все согласились, что стоит попробовать изложить свои взгляды на эту тему. Тем более не будучи девочками. Это ведь, по крайней мере, не банальная тема, а значит, интересная. Итак, самое первое, что пришло на ум: нам, мальчикам, не нравятся куклы… вернее, играть с ними. Второе – девушки обычно суетливы и плаксивы. И, наконец, третье и главное – платья непрактичны для игры в футбол.

Но Раймонд тут же возразил, что девчонки играют в футбол отнюдь не в платьях, а в шортах, и любят демонстрировать во время матча свои бёдра, и что их, футболисток, частенько трахают, и именно тех, у кого самые красивые бедра и задницы. Но после этой фразы со всех сторон посыпались новые аргументы. Чего тут только не было: мужчины сильнее женщин; женщины с ребенком в животе уродливы; у девушек нет пениса, а значит они не в состоянии пописать стоя.

— И к тому же, они не могут дрочить, — снова вставил шпильку Раймонд!

— И ты всерьёз собираешься об этом написать в своём сочинении? — Спросили мы его. – Учительнице это не понравилось бы, хотя она довольно крутая и вполне себе свободных взглядов. Но крутарик Виктор тут же рассказал нам, что девушки тоже дрочат, засунув несколько пальцев глубоко в свои щели, и он авторитетно может об этом говорить, ведь он лично наблюдал за своей сестрой, как она этим занималась. И что у его сестрички при этом дрожал живот и бёдра, выгнулась спина, и что она стонала, как сумасшедшая. И это было так занимательно, что у него, глядя на это, случился выдающийся стояк, пока что самый невероятный в его жизни. Настолько невероятный, что он забрызгал спермой стенку комнаты в трёх метрах от него! Это был офигительный выстрел!

Алдис в нашем классе отличник, всезнайка и выскочка. Он тут же заявил с глубокомысленным видом, что нам ещё придётся найти более серьезные вещи, о которых можно будет написать в сочинении, чтобы обосновать свои взгляды. Виктор его тут же перебил и продолжил в своём секс-жанре. «Сиськи то у них красивые, тут не убавить и не прибавить. Гораздо более возбуждающие, чем у нас, пацанов. Особенно когда видишь, как они у них вальсируют под рубашкой, особенно, если они не нацепили на себя лифчики. Моя мама всё время ходит по квартире в ночной рубашке. У неё большие целлюлитные бедра и куст чёрных волос под мышками и там, где она писает… и это меня так возбуждает!»

— Ну, даже если сиськи красивые, я не вижу себя без пениса, хоть бы даже с большой грудью, – заржал Саулис.

Итак, нам следовало всё-таки определиться, что мы будем писать? Эдик предложил немного затронуть тему о том, что это Бог захотел, независимо от желания родителей, кому быть парнем, а кому девушкой, и что мы не должны его критиковать за то, что он разделил человечество на два разных пола. Но мы понимали, что это ненормально, такое не прокатит без последствий, и нам не следует говорить о религии или политике на уроках. Хотя, если нам задали эти вопросы на домашнее задание, может быть и нам можно сказать хоть капельку правды? Я, в конце концов, сказал, достаточно нейтрально, что женщины, в отличие от мужчин не работают. И это большое преимущество! Уверен в этом! Дома у нас все деньги зарабатывает папа, и именно он выбирает, когда нам покупать машину, и какую. Правда, это всегда новый «Запорожец».

— А моя мама работает. У неё двойная работа… потому что она ещё и готовит еду на всю семью.

– Это хороший аргумент в пользу того, чтобы быть цыплёнком, а не быть цыпочкой.

После этой жаркой дискуссии мы расспросили девочек мы о том, что они собираются написать в своих сочинениях. Они ответили, что сошлись во мнении, что мальчики дурно пахнут, что они глупые, постоянно дерутся, и что футбол – это тупо, что они слушают дерьмовую музыку, что это мужчины воюют и убивают слонов, жирафов, уток и даже детей, но, к счастью, в тех странах, куда мы не ездим в отпуск, и что скоро, благодаря Науке, им больше не понадобится, чтобы они рожали детей с нашей помощью, и скоро женщины будут рожать только девочек. Но, в этом случае, если останутся одни женщины, они, как обычно, будут спорить и вести войны уже между собой.

Когда учительница проверила наши домашние задания, она осталась недовольна нашими работами.

— Ваши сочинения — это одна сплошная банальность. Странно, ведь жить с такими идеями, как ваши — это значит отчаиваться в Человечестве, в Будущем и в Мире во всем мире, а также и в семейных ценностях. Ну и другие подобные вещи. Я бы поставила вам всем лишь коллективную двоечку из пяти баллов.

Через два дня директор явился в школу вместе с инспектором из РОНО, чтобы взглянуть на наши сочинения на последнюю тему. Родители пожаловались, что наша училка задавала их детям слишком уж «деликатные» темы для сочинений, как они это называли. Их, вполне очевидно, травмировало сомнение в нашей «сексуальной идентичности». Смех и грех, да и только! Члены, письки и сиськи, вот что они называют «сексуальной идентичностью». На большее с их косностью мышления у них явно не хватает фантазии. Комиссия посмотрела два-три домашних задания, выпила коньячку с лимончиком, которыми их угостил директор, и несмотря на такой радушный приём ушла довольно-таки злая. А учительница была очень раздражена и расстроена! Мы, глядя на неё тоже распереживались. Училка латышского вполне себе милая тётка, просто сдуру задала немного трудную тему для наших родителей. А какая разница нашим родителям, что мы предпочитаем иметь писюки, а не письки, косички и сиськи? Или наоборот?

Честная, но рискованная торговля

Виктор плохо разбирается в математике, но я в ней не так уж и плох. Если я дам ему списать решения последнего домашнего задания, то он даст мне фотографии своих ягодиц в придачу к порно фоткам из Плейбоя. Такова предложенная им оплата за пятерку по математике. Вполне себе справедливая. Мои щеки порозовели, и я сразу же подумал о том, где мне их спрятать дома. Кажется, лучшего места чем Большая советская энциклопедия, полная неисчислимого количества томов, в которые родители никогда не заглядывают, является идеальным местом для хранилища какого богатства. Виктор передал мне фотографии обнаженных девушек, разносящих пиво в американских барах, и девушек на парковках или в коридорах отелей с большими сиськами, в таких коротких юбках, что видна половина их задниц, и, что ещё круче, их гладких выбритых щелей, через которые они писают. Моё горло перехватило от возбуждения.

— Они шлюхи. Им платят за то, чтобы они трахались. Даже если ты заплатишь достаточно, они будут сосать твой член, лизать твою задницу и даже твою дырку в заднице. Просто ради собственного удовольствия.

Виктора позабавило, как я покраснел и окоченел, словно свинья перед забоем, глядя на мой столбняк при виде этих фоточек, и он почувствовал мой восставший член сквозь штаны.

— Ты хочешь на них подрочить? Ладно, вперёд! Не буду тебе мешать. Только не забрызгай их, а потом верни мне назад!

Проблема только в том, что через пару дней их нашла мама. Вытирая пыль, она заметила, что на полке тома энциклопедии изменили свой порядок. Я был небрежен и поставил 20-й том между 18-м и 19-м!

— Что ты смотрел и читал? Я хочу знать! Есть вещи, которые тебе не по возрасту, ты слишком молод для этого. – начала она свою нотацию.

А потом среди страниц фолианта она увидела те самые фотографии. Боже мой, тут же случился макси-кризис!

— Мой сын извращенец… нет, это невозможно!

Но самое страшное заключалось в том, что мама их порвала. Эти самые фотографии Виктора! Я пытался протестовать: «Они не мои!»

— Откуда это?

– Мне их подарили в школе.

— Кто ?

— Один старшеклассник.

– Я пойду к директору.

– Я не знаю его имени, он мне дал их в туалете.

– Он тебя лапал?

— Нет !

– Так он заставил тебя заплатить за них деньгами?

– Нет, старшеклассники просто любят повеселить нас, младшеклассников.

– Твой отец будет в ярости! Он тебя изобьёт… и не по детски.

– Не говори ему, мама, я больше так никогда не сделаю, обещаю.

Я немного поплакал, заставляя себя пожалеть ещё сильнее. Моя мать подумала об этом… Думать пришлось долго, нов конце-концов она разродилась:

— Хорошо, на этот раз я согласна, но предупреждаю тебя: я буду обыскивать твою комнату каждый день. И тебе придётся пойти на исповедь. Завтра.

– Завтра у меня теннис после школы.

– Со спортом можно повременить. Священник сейчас гораздо важнее. Я с ним договорюсь.

Вагина… идиот… анальная история…признание…исповедь

Священник оказался довольно приятным человеком. Он всё время потеет и любит гладить кошек и детей. Его зовут Виестурс. Люди, которым он нравится, называют его «Отец Виестурс», но на самом деле он никому из них никакой не отец. Но, если честно сказать… Ну, признаться самому себе, то на самом деле мы точно этого не знаем. Мы действительно не знаем, не наш ли он отец. Или всё-таки отец? В этих наших церковных приходах и отношениях между прихожанами и так называемым пастырем сам чёрт ногу сломит. Например, кое-что местным прихожанам уже давно не нравится. Это потому, что его уборщица — слегка смугловатая чилийка, дитя войны Альенде с Пиночетом, которую вывезли в Союз вместе с другими жертвами чилийского междусобойчика и распределили на жительство по всем братским союзным республикам. Или не войны, а переворота. Одним словом, сейчас это уже не важно, главное, что изгибы судьбы занесли её однажды в Латвию. Она сирота, и в её стране, полной ужаса, где на знаменитом стадионе отрубали руки мачете узникам за три секунды или выкалывали глаза! Ужасный финал жизни. Эту бедную чилийку зовут Жозефина, но все зовут её Фифина. Отец Виестурс поселил Фифину в своём доме, который называется «пресвитерий». Забавное название, мы частенько смеемся над ним на школьных переменах, но как бы там ни было, у этого Виестурса там прямо в центре города есть его собственный огород, шесть соток, на которых он выращивает салат и картошку, и это, должно быть, и есть одна из «изюминок» церковной жизни, благодаря которой многие всерьёз задумываются о том, не посвятить ли свою жизнь служению богу и здоровому питанию!

Наши родители не любят Фифину, и в бакалейной лавке ведутся серьезные разговоры на её счёт. Стыдно слушать, что они говорят. И в булочной, где она работает, байки на её счёт точно такие же. Там всегда слишком жарко и её большая белая грудь колышет на них волны, полные голубых жилок, как реки на больших картах Латвии, полностью изношенных и затертых в кабинете географии. Вероятно, у Фифины просто не хватает времени пришить две верхние пуговицы. А вот сказать плохое о Фифине – да, у всех есть время! Такие же бесконечные дискуссии у фармацевта. Сказать об этом на исповеди или нет? Я не знаю. Мне это всё надоедает.

Лично мне Фифина нравится, несмотря на её темную, смуглую кожу. Она постоянно широко улыбается всем, даже деревьям и птичкам. Не то что вечно сердитый аптекарь-фармацевт. Однако у него в аптеке много старых пациентов, которые кашляют, боятся умереть и покупают у него дрянные сиропы. Старики, которые умирают… и мне их не жалко, потому что я думаю, что они освобождают место на нашей планете для более достойной молодой поросли. Это… как когда ты выбрасываешь старую прогнившую мебель. Земля уже слишком мала для такого количества "человеков", и с этим нужно что-то делать. Нам постоянно это талдычат по телевизору.

Ладно, забудем об этом. У Фифины маленькие сиськи. Ладно, может и не такие уж и маленькие, но точно не такие большие, как у подавальщицы Мирдзы в пиццерии в Вецриге и у моей мамы. Без сомнения, дома, в Сантьяго, она ела не так много супа с беконом, поэтому к неё не такие большие грудки. Но зато у Фифины красивые ноги, тонкие и жилистые, не с такими толстыми некрасивыми икрами с варикозными венами, как у других баб, и очень короткие и пестрые платьица… как по весне у её подруг, но суть в том, что у чилийки такие круглый год. Как-то она поцеловала меня, когда я упал с велосипеда, и смыла кровь с моего колена прохладной водой. Как же было круто, когда её губы коснулись моей шеи.

Родители любят Иисуса, и я тоже. Вернее, я должен его любить. Его, но не отца Виестурса. По многим причинам, в том числе и из-за Фифины. Говорят, что он вселяет дух Демона в сердце «Нашей Святой Матери-Церкви». Так говорят прихожане, подражая священнику, его тонкому голосу. Вернее, передразнивая его!

Папа с мамой действительно заставляют меня отправиться на эту самую исповедь… упс! В наш просвещённый век и во времена советского строя такой классицизм меня раздражает. Меня пытаются заставить каждый месяц рассказывать отцу Виестурсу такие интимные вещи и подробности, о которых я никогда не поведал бы моим родителям, как, например, вишнёвое варенье, что я однажды сожрал поутру перед завтраком. Ну, и, естественно, порно фоточки в энциклопедии.

— Он заблудший человек, — сказал мой отец о священнике.

— Но другого в радиусе нескольких кварталов нет! – отвечает ему мама.

— Плюс, он заикается, — отвечает ей отец, и это уже точно правда.

Поскольку наш святой отец повторяет каждое слово не менее двух раз, месса в его исполнении получается в два раза длиннее, чем при другом священнике, который иногда заменяет его во время болезни. А в том холодильнике, в который зимой превращается наша святая Гертруда, это явно не плюс в пользу отца Виестурса. Представьте себе, минус пятнадцать на улице, ледяной мраморный пол и промёрзшие деревянные скамьи под задницей, и тут тоненьким голоском над сводами храма разносится невероятно протяжное:

«Наш дедушка… папа… отец, который… которые… находятся в этих… на небесах…» и т. д.. И всё это до смерти скучно. Мы уже даже не смеёмся, как в первый раз, на первой мессе.

Итак, во вторник, когда я вернулся со спорта и пошёл «исповедоваться», как велела мама, меня это смешит, ведь это чертовски глупо. Я опоздал к условленному сроку, весь потный, в футболке клуба «Даугава», с секции, где нам всем меньше …надцати. И мои шорты цвета синей даугавской надежды прилипли к моей заднице. Папа Виестурс, как только он меня впустил в свой пресвитериум, тут же обмаслился и залопотал: «Ты всё… всё плывёт… плывешь м… моя п… п… попо… цыпочка!»

— Что вы, святой отец, мне только ….надцать лет!

Отец Виестурс попросил Фифину приготовить мне горячий шоколад и принести пирожок со шпеком. Мой любимый. Из кафе «Вецрига». Он поцеловал меня в шею, в то самое место, где я был насквозь мокрым от пота и тяжело дышал на меня, как будто ему нравился запах моего пота. Виестурс сжал мое бедро, «мускулистое», как он его назвал, и пощупал мои бицепсы и пресс, и следом сунул руку мне в шорты: «Ты хороший маленький парень!» Забавно, но он больше не заикался. Священник нащупал мой член и болтал им гораздо крепче, чем врач на медосмотре в школе, а сзади просунул руку между моих ягодиц: «Какая милая дырочка! Тру-ля-ля, тру-ля-лер, ты мой пионер», — напевал он сквозь зубы. Кстати, мой дядя уже немного дразнил меня подобным образом пару лет тому назад.

— Сними это. – Продолжил Виестурс. Мои шорты и трусы он небрежно отбросил на пол. Его лицо побагровело, он тяжело дышал и пускал слюни. Мне было страшно, это напомнило мне смерть дедушки Раймонда. Как бы священник ни откинул прямо сейчас коньки. Но он вдруг неожиданно и довольно проворно и грубо засунул свой большой палец мне в задницу и с видимым удовольствием крутил его так сильно, как только мог.

— Тебе не больно, малыш? Ты стал вдруг таким напряжённым, словно поросенок перед убоем! Но тебе ведь это нравится, не так ли…правда ?

Я сдержался и не спросил его, понравилось бы Богородице, о которой он всё время талдычил на мессе, в этот момент пристально смотреть на меня с вершины своего голубого неба, полного звезд. А чтобы сказала моя мама? Она же поднимает шум из-за трех фотографий из вполне себе безобидного журнала Пентхаус! Где Пентхаус со своими фоточками и где наш отец Виестурс со своими шаловливыми ручками? Дистанция огромного размера! Он потер мой писюк, сжал мои яички и из них неожиданно излились мои соки. Священник ловко вытер руку оказавшейся весьма кстати у него под рукой салфеткой.

— Ты… ты… сказал… только что… грубые… матерные слова?

— Нет !

Но он не поверил мне и приказал произнести десять раз «о… наш… отче… отец» и десять «я… я ваш… вас… грязный… радуйся Аве Ма… Ма… Мария».

Новый телевизор

Домой я вернулся очень поздно. Как выяснилось, шорты на мне оказались наизнанку, и мама это сразу увидела. Она сняла их, чтобы положить лицевой стороной вверх, и заметила, что на мне нет трусов. Я не нашёл их, когда одевался в доме священника. И ко всему прочему мои шорты были всё ещё липкими. Мама допрашивала меня ещё хуже, чем отец Виестурс. И, конечно, я покраснел, точно также, как тогда, когда она обнаружила спрятанные в энциклопедии фотографии.

— Что вы делали со священником Виестурсом? – трясет она меня за мою тощую грудь.

— Это всё он… Я ни в чём не виноват.

— Это невозможно! Боже, куда мы катимся? Мне нужно поговорить об этом с твоим отцом. Это слишком серьезно. Милиция… Священник! Он щупает детей!

– … И кошек тоже! – Принялся я его защищать, как мог.

За ужином я был лишён любимой булочки с маком. Родители меня довольно быстро отправили в мою комнату, и они очень громко и долго разговаривали друг с другом. Я стоял за дверью, прислушивался, но ничего не понимал. Мой отец выскочил из гостиной с криком: «Я позабочусь об этом!», и когда он нашёл меня за дверью, то хотел тут же с ходу ударить по заднице, но я исхитрился убежать. Он орал мне вслед: «Никому об этом не говори. »

Конечно, мог бы и не орать. Я и не собирался этого делать! Я что, враг самому себе?

Через неделю у нас в доме появился новый цветной телевизор Радуга 719. Родители давно об этом мечтали и говорили по вечерам, но денег на покупку им вечно не хватало.

Через месяц мама сказала, что нам нужна новая стиралка, потому что старая издаёт какой-то странный шум, и скоро она обязательно сломается. Отец немного подумал и поскребал свой лысеющий затылок.

— Наш сын, давно ли он в чём-нибудь признавался?

Господи, если моя задница… или писюк может исправить эту ситуацию с бытовыми приборами в нашем доме, то я готов… даже если после этого они будут у меня немного болеть. Это в угоду родителям, но тогда и они должны оставить меня в покое и позволить мне смотреть фотографии обнаженных девушек, лижущих попки своим подругам. И всё-таки, по большому счёту, я так и не понял, как в нашем доме оказалась стиральная машина… в то время.

Фифин в беде

Итак, в нашей семье появилась новая стиральная машина, как раз через неделю после моего моего нового к…конф…признания…исповеди в церкви Святой Гертруды, и отец Виестурс снова повеселился со своим моим писюном. Он, должно быть, очень большой, ведь под рясой он весь раздулся, и был виден снаружи.

В булочной все снова говорили о Фифин.

— Она совершила ошибку!

– Нет, это он виноват!

– Не уверен, уверен, что ему больше нравятся мальчики!

– Знаете, есть мужчины, которым нравятся все типы людей и цвета их кожи!

– И все дырки!

Они смеялись, да, но только не я. Мне всё ещё не нравилось, когда отец Виестурс засовывал пальцы мне в жопу. Но, с другой стороны, у нас в доме был новый телевизор, классная японская микроволновка, а у мамы новенькая стиралка с сушкой, чтобы стирать белье, когда оно воняет мочой.

Ладно, забудем про мочу! Фифи неожиданно поехала в латгальскую деревню, куда обычно отравляются из Риги все одинокие будущие мамаши. Не зря говорят, что Краслава, это приют «одиноких матерей». Кстати, так любил приговаривать, изрядно выпив, и мой отец. Епископ прислал в приход священников-инспекторов, и не весёлых взяточников, а дотошных копателей! Они задавали много вопросов всем прихожанам, и даже мне. Про два «к…конф…признания…» я ничего им не сказал. Я же не стукач! Но остальные были только рады поболтать с ними за чашкой кофе со сдобной булочкой.

— И этот заика трахает Фифи! – говорили некоторые из них.

Ну, что касается чилийки, то она вернулась в Ригу без ребенка. Однако, когда она уезжала, у неё был большой живот, и это было странно. Затем инспекторы уехали, а разговоры у аптекаря и в булочной перекинулись на политику и коммунальные платежи, а на исповедь меня больше не посылали. Наверное, я недостаточно хорош для новых Жигулей для нашей семьи. Или, вероятно, что другим семьям тоже был нужен новый телевизор.

Годовщина свадьбы

Родители пышно отметили годовщину свадьбы, кажется, пятнадцатую. Мой отец немного выпил с друзьями в кафе "Ридзене". Рижский бальзам со сливками шёл на ура! Мама купила на Центральном рынке копчёную буженину за сумасшедших двенадцать рублей за кило, киевский торт в универмаге и пару бутылок советского шампанского. После второго бокала она рассказала мне, что на днях ходила к ясновидящей, которая рассказала ей всю правду обо мне. Что я был бы девочкой, а не мальчиком, если бы «они с папой… ну, сами понимаете… трахнулись двумя днями раньше».

– О, да, тогда это было бы полнолуние! Но, с другой стороны, могла получиться придурковатая девица с синдромом Дауна, или нимфоманка , если бы мы трахнулись через два дня. Очаровательно! А так получилось то, что получилось!

Папа уже допил к тому времени шампанское, которым он отполировал бальзам со сливками, и засмеялся: «Жаль, что Ге не девочка, у него была бы милая маленькая грудь».

— Дорогой, ты, кажется, окончательно рехнулся!

– Возможно, но я только сегодня читал в "Лиесме" статью о нашем уважаемом академике Калнберзе, который поменял пол одной девушке. Первый в Союзе, и этой дурочке даже выдали новый паспорт!

– Заткнись, ты травмируешь этой глупостью нашего мальчика.

Чёрт, было бы ужасно, если бы он вырастил мне грудь. Как бы я выглядел с сиськами перед друзьями? Эти фантазии лишили меня аппетита, и я отправился спать. Утром, за завтраком, я увидел в углу кухни батарею их пустых бутылок, что наглядно иллюстрировало откровенно неважный внешний вид моего отца, когда он сумел выбраться из спальни, хотя он и сумел пробурчать:

— Кажется, мы только что подарили тебе сестренку!

– Милый, это неприлично!

— А почему ты так в этом уверен? – Спросил я, — это ясновидящая тебе побещала?

– Твой отец шутит. – Всплеснула руками мама, – К тому же, после всего, что он выпил, это немудрено…

Урок биологии

Боюсь признаться, но с тех пор я каждое утро проверяю, растут ли у меня сиськи, и измеряю пенис во время утренней эрекции, чтобы посмотреть, не уменьшается ли он. Но тут, весьма кстати, на уроке биологии учительница рассказывала нам о подростковом возрасте, о том, что тело человека меняется, но не стоит волноваться. А Виктор, но я думаю, просто ради прикола и всеобщего развлечения, спросил у неё, может ли у него вырасти грудь…как у женщины? Учительница совершенно серьёзно и без шуток ответила, что да, есть транссексуалы, бородатые женщины и зомоссексуалы, и что не стоит над ними смеяться, потому что это очень несчастные люди, какие-то калеки. И у них не может быть нормальной семьи и детей, что они занимаются проституцией ради денег, и что все они в конце концов умирают от СПИДа, и что в глубине души Природа была хорошо устроена, раз покарала их этим самым СПИДом.

Мы были очень впечатлены этим её ответом и подумали про себя, что могли бы легко стать ненормальными идиотами и заразиться СПИДом. На перемене, в туалете, мы с отноклассниками немного подрочили, чтобы сравнить свои члены. У Виктора оказался самый большой, с багровой головкой в форме боровика, которую он усердно полировал даже после того, как мы закончили меряться своими причиндалами. И девчонки в женском туалете в тоже самое время щупали свои сиськи сквозь рубашки. Победила Арина — большая девочка-армянка. У неё сиськи какие-то совсем опухшие, но мы их толком никогда не видели, как у тех полностью голых девиц, как на фотографиях Виктора.

Родители снова пожаловались в РОНО, и директор пришёл распекать биологичку, как раньше учительницу латышского языка. Правда, было за что, ведь она нас немного побеспокоила своими рассказами на уроке, после чего мы весело сравнивали наши, как говорится, «развивающиеся тела», а ещё девчонки ощупывали маленькие сиськи друг у друга, такие острые, что они протыкали своими возбуждёнными сосками пионерские рубашки.

Старая фабрика

Виктор довольно крут в нашем классе, он постоянно в курсе новых сексуальных штучек и историй. Его родители покупают у фарцовщиков так называемые «Мурзилки» – журналы "Плейбой" и "Пентхаус", и он их потихоньку, втайне от них, регулярно просматривает. Однажды он отвел меня на заброшенную ткацкую фабрику, где постоянно бродили какие-то довольно жуткие личности. Там торгуют наркотиками, повсюду валяются использованные шприцы, но прежде всего бросается в глаза то, что там на каждом шагу встречаются старики, которые приходят сюда ради минета. Мы наблюдали за молодой девушкой, похожей на старшеклассницу, под присмотром трех друзей её возраста, которые собирали со стариков деньги и наблюдали за окрестностями. После того, как старик брызнул ей в рот из своего члена, она выплюнула соус на его фальзар, как называл семейные трусы Марсель Пруст. Боже. Это было так круто! И у неё полно клиентов, которые выстраиваются в очередь, чтобы опорожнить свои яйца в её красивый и похотливый ротик.

Прошлым вечером у этой красавицы с невинным лицом в клиентах побывали три старых лоха. Но нас заметили её охранники. Виктор смог удрать, а меня эти придурки сумели догнать, так что я пришёл домой с немного порванными штанами. Мама ворчала, но я объяснил, что у меня вымогали деньги, а что в школьной столовке я потратил все деньги, так что не смог помочь этим вымогателям.

Но Ге не сказал маме всей правды! Трое парней, которые наблюдали за молодой проституткой – это действительно скандал, что такие вещи существуют в советское время. Так что же делает милиция?

Эти коты и хулиганы обездвижили его, угрожали ему ножом, направив его лезвие в нижнюю часть живота. Они расстегнули пуговицы на его штанах и заставили мастурбировать:

— Давай, прямо перед ней! Иначе мы тебе отрежем яйца!

Ге, дрожа от страха, испытывал вполне естественные затруднения, но, чтобы помочь ему, девушка любезно показала ему свою грудь. Соски были проколоты несколькими маленькими кольцами, что внезапно возбудило Ге (с тех пор он предпочитал женщин с пирсингом). Затем она заставила его слизывать сперму, размазанную по его руке. Ге вернулся домой, дрожа от стыда и, особенно, из-за испытанного им страха при виде ножа.

Греко-римская борьба

На так называемых новомодных «междисциплинарных практических занятиях» мы занимались греко-римской борьбой с учителем физкультуры и учительницей истории. Учитель физкультуры разделил нас на пары: два мальчика, две девочки, приблизительно одного роста. Девушки тоже были в нижнем белье, с практически обнаженными сиськами. Перед тренировкой мы мазали подсолнечным маслом тела друг друга.

— Помните, Это борьба, а не драка, – инструктировал нас учитель, – необходимо всем своим весом обездвижить соперника на матах, заблокировать ему ноги и руки, не задев его при этом. Кусать, щипать и тянуть за волосы запрещено, правда, девочки? И наносить удары ниже пояса тоже, поняли, ребята?

Мы катались друг на друге, скользили из-за масла по разным частям наших тел. Непросто было поймать запястье соперника! Со мной в паре был Микелис, или Микки, невысокий, худощавый, но очень мускулистый парень. Один поверх другого, мы тёрлись бедрами и яйцами, и от этого у нас обоих затвердело между ног. Я был буквально приклеен к нему, а он тяжело дышал мне в шею. Мне очень хотелось его укусить, но учитель меня бы тут же выгнал за это с тренировки. Ладно, как бы там ни было, но это было так здорово. Эти ощущения! Его член вылез тем временем из штанов, но мы продолжили. (Микелис сказал мне, что «писюком» нужно называть половой орган младенцев, а для нас больше годится, вернее мы должны говорить «хуй», «член» или «дрын».) Я дрочил, прижимаясь к нему животом. Он, очевидно, тоже, потому что его член вдруг плюнул на меня, Микки засопел, как тюлень, и я воспользовался этим его промахом и победил. Учительница посмотрела на нас, мальчиков, и рассмеялась: «Вы, маленькие греки, такие милые, теперь очередь девочек.»

И теперь мы все вместе смотрели на девушек, как они потирали друг об друга свои грудки, которые скользили и ударялись возбуждёнными во время этой борьбы сосками, бёдра к бёдрам, сплетались телами, как змеи – переплетенные змеи, я видел такое в зоопарке. Они незаметно поцеловали друг друга в шею. Двух учителей это позабавило, да и нас, мальчиков, признаюсь, тоже. Арина, малышка – господи, мы наконец-то смогли увидеть её красивые сиськи карамельного цвета и их миленькие маленькие коричневые сосочки, которые нам всем очень вдруг захотелось покусать. И её задницу, потому что на ней были крошечные трусики, лишь только розовая кружевная ленточка, робкая попытка скрыть её маленькую коричневую анальную дырочку. Мускулы у девушек очень красивые: руки, бедра, ягодицы, и всё это розовое или слегка смуглое загорелое мясо, даже если оно местами немного оплывшее от жира! Арина действительно была сильнее Дагнии, и учитель после этой триумфальной победы заставил её бороться с Арнисом, самым сильным из мальчиков. Боже, какой же он счастливчик, этот Арнис! Как мы ему завидовали в это время! И он позволил себе это сделать… поддаться девочке, прижавшись спиной к татами. Его бедра были заблокированы Ариной, а запястья крепко схвачены её цепкими пальцами. Арниса явно забавляло, что Арина терлась грудью о его грудь, а животом о его набухший член, превратившийся к тому времени в большую сардельку. Мой одноклассник, естественно, ничего не сделал, чтобы освободиться из её милых пут. Да и нас всех случился при виде этого невероятной силы стояк, и настолько сильный, что мне даже было больно. Не знаю, как у остальных. В душе мне привиделось, что Арнис подрочил мне, но на самом деле мне бы хотелось, чтобы это была Арина – и я тоже заставил бы её кончить.

По окончании этого сексуального борцовского поединка мы все решили, как ребята, так и девчонки тоже, что нашим родителям не стоит ничего рассказывать об этой тренировке. Они бы подняли такой шум, что всем нам, и стар и млад, не поздоровилось бы.

Тетушка Мирдза

Родители уехали на несколько дней в Сибирь на свадьбу дальней родственницы, которую в 1941 году туда депортировали в телячьем вагончике, но она там вполне счастливо задержалась до наших дней. Путешествие стоит довольно дорого, и это меня слегка напрягало. Как бы мне снова не пришлось снова ходить на исповедь к отцу Виестурсу. Меня отправили на это время к тете Мирдзе, хотя мой отец жаловался, что она не самая чистоплотная женщина в нашей семье. Что он подразумевал под словом "нечистоплотная" я тогда не совсем понимал!

Она всё время смеется, эта тетя Мирдза, и пользуется невероятным количеством духов, считая, должно быть, что они отпугивают комаров. В остальном мне всё это нравится. И тётушка Мирдза и её квартирка. На её двери приколочена табличка с двусмысленной надписью: « Мариночка, медсестра». Забавно, ведь её зовут отнюдь не Марина. Но к ней в дом приходят мужчины, особенно много стариков с седыми волосами, которые заходят, чтобы провести вместе с ней часок-другой, запершись в её спальне. Они, должно быть щедро ей платили, так как тётушка Мирдза покупает много шелковых платьев с разрезами по бокам, и мы с мальчишками с нашего двора получаем возможность постоянно видеть её блуждающие под платьем бёдра и сиськи. И туфли на высоком каблуке… на мой вкус, очень некрасивые. И лишь потому, что когда она ходит на них, мы боимся, что тётушка Мирдза вдруг ненароком разобьёт себе лицо. Всё это время мне было изрядно скучно смотреть телевизор, он лишь отвлекал меня от тётушки, которая каждый вечер была очень мила со мной.

Письмо

Автору этого повествования посчастливилось найти письмо Мирдзы к её подруге Кристине, которая уехала на работу далеко от Риги, но благодаря своему благоразумию она его ей так и не отправила. Очевидно, потому что подруга сумела эмигрировать в Монреаль, и тетушка Мирдза боялась, что её надсмотрщик из КГБ его прочитает и у неё будут неприятности. Итак, вот это письмо:

«Моя милая Кристина. Я должна рассказать тебе, как я отказала своему племяннику Ге кое в чём. Он провёл у меня дома четыре дня. Марис и Жанна отправились в Сибирь на день рождения одной фанатичной сучки, которая нашла себе кобеля в Сибири и напрочь забыла о наших национальных интересах! И которую ты не знаешь. Своего сыночка Ге они оставили со мной, хотя я ему не нравилась (Надеюсь, ты обратила внимание на моё сослагательное наклонение!) Бедняга, ему было скучно в моём доме, пока я работала. Я дала ему задание по математике, чтобы он мне не докучал, пообещав некую награду. Когда я позволила ему увидеть свою грудь через профессиональное декольте, он покраснел, поняв, что награда будет иметь плотское содержание. И хотя он не очень хорошо справился с домашним заданием по математике, я всё равно отвела его спать.

Я раздела малыша Ге. Щеки и шея его горели, и он не мог произнести ни одного членораздельного слова. Я дала этому бедному цыплёночку стакан воды, чтобы он немного охолонулся, и позволила ему раздеть меня всю, полностью… но по частям. Сначала я лишилась моей блузки. Руки мальчика дрожали, он часто и мелко дышал! Малыш обнажил мою грудь и нежно ущипнул меня за соски, затем расстегнул юбку, снял с меня трусики, прозрачные… ты знаешь, как они мне нравятся. Затем он скатал с меня чулки, очень осторожно, по пути обретя немного уверенности и воспользовался случаем, чтобы нежно погладить мои бедра.

Затем мы нырнули под простыни. Я положила его руки на свою грудь. «Развлекайся с ними, малыш, не стесняйся, им, моим сисечкам, нравится это!» Затем на бёдра. И малыш начал массировать мой целлюлит, уткнувшись лицом между моей грудью, как будто ничего не видя. Я просунула пальцы между двумя его маленькими белоснежными ягодицами, которые на мгновение попытались напрячься и невольно сжаться, но через несколько секунд маленький Ге позволил мне подразнить его дырку, его яйца и его милый маленький член, восставший, словно бунтарь-хиппи, настолько, что смог прорвать дырку в простыне и появиться в ней, как мачта на судне флибустьера перед глазами пассажира торгового корабля. Поскольку он не посмел ласкать мои бедра слишком уж нагло, мне пришлось самой засунуть всю его руку целиком в мою бритую киску, такую же шелковистую, как мои бедра. Дальше всё пошло как по маслу. Без малейших колебаний он обыскал мою слюнявую щель и буквально раздавил мой клитор. Не сказать, что была уж слишком удивлена. Мы плакали и всё. Практически вместе… почти одновременно! Он кончил мне в руку, кусая… нет, грызя сосок моей груди. Я закричала. «Тетя, я не специально это сделал!". В ответ я нежно сжала его маленькие яйца, он вскрикнул, смешав в этом возгласе удовольствие и удивление.

Через десять минут его писюк снова стал таким же твердым, как и раньше, я взяла его в руку, чтобы он мог меня трахнуть, и без промедления он впрыскивал в меня так глубоко, как только мог. Положив голову мне на грудь, он начал плакать. Мы долго сосали друг у друга языки.

Наш сон был беспокойным. Я была тронута до глубины души, а он, наверное, даже больше. Утром он уже был твердым, как и любой другой нормальный ребенок в его возрасте. Нашей первой ночи было достаточно, чтобы вселить в него уверенность. Надеюсь, на всю его оставшуюся жизнь. На кухне, да и везде в квартире он не мог подойти ко мне, не попытавшись потереть свою стоящую палку о мои бёдра, как животное в течке, и не попытавшись засунуть руки под мою ночную рубашку или под юбку. Я была куклой в его руках, свободной от клиентов шлюхой в его распоряжении. «Погоди. Сегодня вечером, мой цыплёнок! Мне ещё нужно увидеться с парой-тройкой мужчин, которые уже зарезервировали свидание со мной.»

Вечером он почувствовал запах моей рыжей плоти, влажной от желания, особенно в подмышках, где у меня сохранился небольшой клок волос для любителей. Я показала ему, как мне отсосать клитор и вагину. И маленький Ге с удовольствием отправился к моим бёдрам сдавать экзамен. Он погрузил свой язык в складки моей слюнявой киски и дважды во время экзаменационной сессии брызнул мне в рот. Его сперма была сладкой, лишенной остроты спермы стариков, которые ежедневно приходят опорожнить свои волосатые яйца мне на язык.

В последний день, когда маленький Ге гостил в моём доме, меня ждал большой сюрприз. Я была в это время с Аленом В., этим большим злобным стариком, которому как-то в добрые старые времена мы отсосали вместе с тобой на пару… помнишь, как мы массировали его седые яйца и даже его большую старую сливу, чтобы продлить его удовольствие. Он был безумно влюблен в нас, часто приходил в мой дом и оставлял нам большие чаевые сверх таксы.

Ален В любил работать над моей задницей используя несколько своих смазанных вазелином пальцев, которые он поворачивал и вдавливал, чтобы смягчить мою анальную кнопку и подготовить её к вводу своего огромного члена, который уже частенько, наверное, ввиду его преклонного возраста, выдает признаки лени. Всё это время я массировала свою пуговицу, и моя киска кончала так сильно, что мои бедра и простыня подо мной были мокрыми. Его агрегат проник в «мои чресла», как кусок масла. Когда он дошёл до дна, я сжала основание его члена – он был таким сильным, потому что Ален принял какой-то китайский возбудитель. Я держала Старика в плену своих объятий, пока его пенис играл в моей заднице. И вскоре мы завопили, как кошки под полной луной, и рухнули без сил на кровать. Не волнуйся, я всё равно выпустила его член из задницы. Очень мягкий, ведь он уже полностью истощил себя к тому времени.

Ища полотенце в шкафу спальни, я обнаружила маленького Ге, спрятавшегося между моими платьями. Представляешь, он всё это видел, этот негодяй. Ален В этого не заметил, но, оглядываясь назад, по прошествии времени, я думаю, что это позабавило бы его, каким бы злобным он ни был. Он бы просто хорошенько отшлёпал Ге и развлекался бы с ним совершенно нездоровым образом.

Но теперь уже Ге не будет тратить на меня время. Теперь он мастер на все свои чресла и готов достойно почтить сестер своих друзей.

С любовью, твоя Мирдзочка – «Мариночка», которая с нетерпением ждёт возможности лизнуть твою киску, из которой, должно быть, потекли слюни после того, как ты прочитала это письмо.

P.S. Я была права. Неделю спустя наш юный Дон Ге Жуан обрюхатил свою старшую племянницу, но это уже не мои проблемы!