В Иллинойсе всё в порядке

Вот так – живёшь себе, живёшь…

И вроде бы всё нормально. Все вокруг довольны и счастливы…

Но иногда такое вылезет, что просто охренеть.

* * *

Это случилось перед рождеством. Через пару недель после "Принстонского судилища". Так называли это юстиционное событие в местных артистических кругах. Это называется – "творческая солидарность".

Делия внезапно стала знаменитой. О ней рассказали газеты, телевидение и интернет-сообщения. Кто-то её осуждал, кто-то оправдывал, но все граждане Принстона в полном составе были на стороне моей жены.

Шестого числа, в четверг, Делия пришла домой с двумя подругами. С Белиндой Вильямс и Фридой Бломфильд.

Линда – старая подружка Делии, ещё со школьной скамьи. Нет, ещё раньше, с дошкольного возраста. Они в девяностые годы жили по соседству…

А Фрида подружилась с моей супругой недавно.

Бломфильд работает в нашей клинике оператором в регистратуре уже больше пяти лет и знает мою жену давно, но сблизилась с Делией и Линдой только с прошлой осени. Она на шесть лет старше своих подруг и потому немного ими командует.

Обе гостьи разведены. Обе невысокого роста, как и Делия. Обе с такими же круглыми формами. Чем-то неуловимо они были схожи.

Так они и тусовались вместе, как три сестрёнки.

Помнится у славянского автора Entony Checov было эссе с таким названием – "Three Sisters". А, поскольку, тот был доктором, думаю, книга содержала какие-то исследования вопросов генетики. По крайней мере, фолиант Checov стоял на книжной полке у мамы. Она же у меня, как вы помните, микробиолог.

* * *

Так вот.

Я поздно вечером вернулся с детьми из похода на Принстонский крытый каток.

Элизабет тогда исполнилось девять, Пауле – восемь, и обе они хорошо стояли на коньках. А Марта и Гледис занимались своими делами – бегали по детскому городку и катались с горки на пластиковых ледянках.

Потом в кафетерии рядом с катком ели мороженое, канапе и тарталетки, пили колу, смотрели в окно на ледяное поле, комментируя спортивные успехи старших сестёр.

Позже Бет и Паула присоединились к нашему фуршету.

Все возвратились домой счастливые и возбуждённые.

А дома нас ждал накрытый стол и три хлопочущие женщины. Дели с подругами устраивали девичник.

Завтра седьмое число. Рождество. Семейный праздник.

Соберутся все родственники. Может и мама с папой приедут.

А сегодня дамы решили пуститься в разгул только девичьим составом.

— Я тут подумала… – объясняла Дели, – А зачем мы куда-то пойдём? В какой-то ресторан. Мы, что – приготовим хуже, чем в стейк-хаусе? Ну и вот…

Жена повела рукой, предлагая полюбоваться на стол. Уверяю вас – посмотреть было на что.

— Дети, садитесь кушать.

Дочки дружно отказались и поднялись в свои комнаты, живо обсуждая сегодняшние события.

А я не стал ломаться. Фуршетные канапе на катке не произвели на мой желудок никакого впечатления. Поэтому я сел и положил в рот ложку каких-то макарон, что стояли передо мной.

— Ого, – восторженно удивился я, – это что за лапша?

— Нравится? – полюбопытствовала Белинда.

— О-о. Да. А что это?

— Это лосось со спаржей и соусом "песто". Должно быть вкусно.

Я горячо согласился:

— Это очень вкусно. Очень. Я никогда не ел ничего подобного.

Белинда расцвела довольной улыбкой.

— Спасибо, Тими. Я первый раз такое приготовила.

Короче. Я съел порцию этого лосося и пошёл отдыхать. Завтра, несмотря на рождество, у меня был тяжёлый рабочий день – дежурство в клинике. Обычно самое большое количество травм, отравлений и последствий молодёжных потасовок бывает именно по праздникам. На этот раз пришла моя очередь штопать развлекающихся принстонцев.

Девушки остались одни и предались гастрономическому разврату, алкогольному греху и речевому безобразию, то есть пустой болтовне.

Девичник!

* * *

Не знаю, в каком часу ночи я проснулся. Не смотрел на часы.

А проснулся я от того, что супруга забралась ко мне под простынку, которой я укрывался, и начала меня обследовать.

Когда Дели добралась шаловливыми ручками до заветного, я окончательно проснулся. Потянул жену к себе, хотел поцеловать её. Но она слегка отодвинулась, ни слова не говоря, сняла ночную рубашку и взгромоздилась на меня сверху.

Ну… Я, собственно, был не против.

И тут у меня возникло некое… Недоумение. Понимаете?

Дели? В ночной рубашке? Она же всегда спит в пижаме.

Нет, вообще-то она спит голышом. Но ложится во фланелевой пижамке. Которую я каждый раз упоённо снимаю, доставляя нам двоим удовольствие от всех этих соприкосновений, ёрзаний и неторопливого обнажения.

Это так возбуждает, когда ты снимаешь штанишки с любимой женщины.

А тут…

Дама, наконец, нашла точку соприкосновения, негромко охнула и села, поглотив моё орудие…

Вот тут я понял, что это не Делия.

Моя Дели родила троих, достаточно крупных детей. Поэтому мы с ней сочетались свободно, без лишних усилий. А женщина, оседлавшая меня, явно ещё не рожала. Поэтому с трудом приняла в себя мой рычаг.

Я на несколько секунд затупил. Растерялся, если быть честным. А особа на мне начала энергично двигаться, шлёпая ягодицами по моим бёдрам.

Наконец, я вышел из ступора и вывернулся из-под всадницы.

Опрокинул злоумышленницу на бок и зашипел:

— Ты с ума сошла, Линда?! Ты что творишь?!

— Я не Линда, – зашептала в ответ Фрида.

Ну да. Если это не Делия и не Белинда, то кто же ещё.

— Мисс Бломфильд, – ругался я тихонько, боясь разбудить кого-нибудь в доме, – убирайся отсюда немедленно! Что будет, если зайдет Дели? Ты об этом подумала?! Ты же её подруга! Как ты можешь так поступить?!

— Но… Но Тимоти… Я же…

Я не дал ей договорить:

— Фрида, иди немедленно в гостевую и с этого дня больше к нам в дом не приходи. Здесь тебе не будут рады.

Бломфильд всхлипнула:

— Но Тимоти, это же Дели меня послала…

Я снова затупил:

— Куда она тебя послала?

— К тебе.

— В смысле? – глупо спросил я.

— Ну… Она мне разрешила. Мы говорили о тебе, и Линда сказала, что ты отличный самец, и что она отдалась бы тебе в любой момент. Ну… И я тоже… Тоже сказала, что ты мне нравишься. А Дели сказала мне, что я могу пойти к тебе, если уж так хочу. И это… Она сказала, что не обидится. Вот… Я и пришла.

Ну, ничерта себе. Какая диковинная ситуация, мать её. Эдак меня скоро начнут на вынос продавать.

— А ну, пошли, – скомандовал я. Натянул боксеры и за руку повёл Фриду устраивать разбирательство.

* * *

Злой, как мексиканский барсук, я ворвался в гостевую спальню. И начал прямо с порога:

— Дели, что ты делаешь? Ты что творишь?

Жена лежала на койке к стене лицом. Плечи её подрагивали.

Плачет.

Белинда сидела на кровати напротив и испуганно смотрела, то на меня, то на жену.

— Тимоти, – прошептала она, – я не знаю что делать… Она же… Ой, Господи.

— Дели, – я осторожно повернул супругу к себе и ужаснулся.

Её лицо было мокрым от слёз. Глаза опухли, нос покраснел. Она тихонько подвывала, всхлипывала и икала.

— Дел, ну ты чего? Ты что?… Иди ко мне.

Сел рядом на койку. Обнял. Прижал её как ребёнка. Спросил:

— Дели… Фрида правильно сказала, что ты её сама ко мне отправила?

— М-м-м… – Дел мелко покивала и снова заскулила как побитый щенок.

— А зачем?

Я перегорел. Вся обида и злость ушли. Да и как можно обижаться вот на эту отчаянно горюющую, пьяную женщину. И смешно, и горько.

— Тими, – хлюпала жена, – я дура. Я всё время тебя обижаю. Я вечно делаю глупости. Вот и подумала – что ты тоже…

— Что, "тоже"?

— Ты тоже можешь позволить себе одну маленькую глупость. Я думала, что если ты с Фридой… Я хотела, чтобы мне тоже было больно и обидно, но я бы тебя простила… Чтобы ты понял – как я тебя люблю. Только… Я же не думала, что это настолько больно… Тими, я всё порчу. Я не имею права на счастье. Я не имею права жить…

И снова тихонько заскулила.

Знаете, друзья, – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Это выходит, что она, со всей этой ерундой в голове живёт уже… Это уже шестнадцать лет? Ну-и-ну.

Мдас… Тут не претензии надо предъявлять. Тут первым делом надо успокоить супругу. Что-то она совсем расклеилась.

Как её успокоить?

А старым, проверенным способом. Всегда работает.

Я взял в руки её лицо и, пока она выговаривала свои пьяные глупости, смотрел ей в глаза.

— Закончила?

— Ы-ы-ы… – скулила Дели.

Я смачно, взасос, поцеловал её в губы. Она пыталась что-то сказать мне в рот, выходило только жалобное:

— Бу!… Ду-ду-ду!

Я целовал её, пока она не обняла меня за шею и начала отвечать. После отстранился, обхватил салфеткой её нос и она послушно высморкалась.

— Ну? Успокоилась?…

Посадил её к себе на колени. Она шептала дрожащим голосом:

— Тими… Тимоти… Я же…

А сама пьяно и слюняво обцеловывала моё лицо:

— Тими… Прости меня. Я такая дура…

Фрида и Белинда сидели на второй кровати и пьяненько улыбались, глядя на это бесплатное представление. Линда даже прослезилась. Размазывала слёзы по щекам и причитала:

— Господи! Дель! Он же любит тебя. Ты что не понимаешь? Вы же… Вы же уже столько лет вместе и до сих пор целуетесь.

Она повернулась к Фриде:

— Ты что, не видишь? Он же её любит…

— Да всё я вижу. Не дура. Ты лучше прикройся. Вон, вся задница голая.

Вильямс отмахнулась:

— Ой, что он там у меня не видел? Он же меня лечил.

А я убаюкивал:

— Успокойся дорогая. Ничего не произошло. Фриде не удалось меня… Супруга вскинула на меня глаза:

— Что? Ничего не было? Да?… Скажи мне, Тими – у вас ничего не было?

— Дель, – встряла Фрида, – ничего вовсе и не было.

Делия с тревогой смотрела мне в лицо:

— Правда-правда?

— Да, конечно, – продолжала Бломфильд. – Он в темноте только разок вставил и сразу узнал, что это не ты… Спихнул меня.

Мне стало неспокойно. Чёрт его знает – куда заведут эти сомнительные разговоры.

— Всё дамы. Хватит… Хватит куролесить и шкодничать. Ложитесь спать. Мне завтра с утра на воскресное дежурство.

Фрида, как унтер-офицер закомандовала:

— Так… Гёрлы… Завязываем… Я совсем забыла. Нам-то завтра отдыхать, а Тими на дежурство, на сутки… Всё Тимоти. Иди – спи. Мы завтра всё обсудим. Хорошо?… Тебя усыпить? Одеяло подоткнуть?

— Не-не-не, – я поднял руки. – Спасибо. Я сам усну. И сам подоткну. Сегодня как-нибудь без посторонней помощи, – ещё раз чмокнул жену и ушёл.

Когда я уже вошёл в свою спальню. Из гостевой грохнул пьяный визгливый смех в три голоса. И тут же Фридин командный рык:

— Тщ-щ-щ-щ… А ну – тихо. Дети спят.

Когда улегся на место и собрался заснуть, подумал:

— Разве можно подозревать, что после шестнадцати лет брака и появления четырёх детей понадобится психокоррекция самооценки жены.

* * *

Утром я собрался тихо и незаметно уйти. Позавтракать решил в кафе напротив клиники. Не хотел беспокоить женщин и детей.

Но у двери меня догнала лохматая и слегка опухшая жена:

— Тими… Подожди, дорогой.

Я повернулся.

— Дорогой, ты на меня сильно обижаешься?

— Конечно, я сильно обижаюсь.

— Тими, ты же простишь меня?

— Нет, Дел. Я не могу тебя простить. Это – непростительно… Вам, что – обязательно нужно было пить коллекционное вино? Что мы выставим гостям на рождество?

Мы стояли у двери и шептались. Дели распахнула в удивлении глаза – не знала что сказать.

— Дорогая, ты могла бы спуститься в подвал и взять пару-тройку дешёвых бутылок спиртного. Например – "Виски Шери", по четыре доллара за штуку… Вы бы точно так же упились. Даже ещё и похлеще… Нет же, надо было откупорить калифорнийское "Шардоне Вудбридж". По шестьдесят долларов за единицу. Дели, это был кураторский набор… Упиться до зелёных соплей марочным вином! Ну, я не знаю…

— Тими, – оправдывалась жена, – но это же мои подруги. Хотелось блеснуть. Порадовать девчонок. Им понравилось…

— Вон оно как? Им понравилось? Значит, пока всё не допьют, не уйдут?

Делия растерянно моргала. А я усмехнулся:

— Ладно, дорогая. Я пошутил… Пусть пьют. Мы ещё купим.

— Дорогой, это и всё? Ты только на это обижаешься?

— Про остальное, на что мне стоит обижаться, мы поговорим завтра, когда я вернусь с дежурства.

Поцеловал супругу в щёчку и совсем уж повернулся, чтобы уходить, но…

— Дели, сейчас я оставляю на тебя детей. Подчёркиваю – детей. Будь благоразумна.

Ещё раз чмокнул жену и уехал в клинику.

* * *

Как обычно, начало дня прошло спокойно. Все граждане слушали рождественскую мессу, им было не до увечий. Всё самое интересное начнётся вечером.

Используя свободное время, я спланировал задачи, относящиеся к здоровью Делии.

Прежде всего, надо было проверить – нет ли нарушений в работе мозга моей супруги. Я прекрасно понимаю, что такие поступки, как вчера, это просто особенности характера, воспитания и жизненного опыта. Но, как семейный врач, я всегда перестраховываюсь.

Бывало у меня и такое – какие-то незначительные симптомы, маленькие ненормальности… А потом – раз, и нет человека. Так что я решил провести как можно более полную диагностику супруги.

Прежде всего – сканирование мозга на предмет аномалий. В медицинском центре в "Санта Кларе" есть компьютерная томография. Это первое.

Если результаты сканирования не выявят отклонений, то там же, на Восток-парк-авеню, работает группа психиатрии и поведенческого здоровья. Пусть побеседуют с Делией. Я учил только основы психологии, но сейчас даже мне стало понятно, что с женой что-то неладно. Возможно профессиональные психологи что-нибудь посоветуют.

— Мда… Раньше надо было понять, что есть проблема. Раньше… – корил я себя.

* * *

В час дня я засобирался на обед. Через дорогу, наискосок, стоял чек-бар тайской кухни "Золотой рис". Там неплохо готовили.

Я уже направился на выход, когда в вестибюль вошла Делия с большой сумкой через плечо.

— Ты куда, дорогой?

— На обед.

— Не ходи Тимоти. Я всё принесла. Пошли к тебе.

— А дети где?

— Дети дома. С Фридой и Линдой.

И мы вернулись в мой кабинет.

Делия, по-хозяйски сдвинув файлы, расставляла тарелки и судки. Такое впечатление, что она собралась кормить пехотное отделение.

Я посмеялся:

— Дели, ты собираешься всё это в меня засунуть?

— Ну… Сколько съешь. Остальное поставлю в холодильник.

Приятно, когда женщина так за тобой ухаживает.

Жена, когда закончила вываливать еду, отошла в центр кабинета.

— А это будет на десерт.

И, развязав поясок, распахнула ситцевый платье-халатик. Под этим платьем на ней были только туфельки.

— Дорогая, ты поступаешь авантюрно…

Она крутанулась вокруг себя так, что подол взлетел, не оставив ничего незамеченного из интимностей.

— Да! Вот такая я авантюристка!

— В приёмной кажется никого нет? – поинтересовался я.

— В клинике вообще никого нет.

— Отлично, – расплылся я в похотливой улыбке, – тогда начнём прямо с десерта…

Когда с "десертом" было покончено и мы пополоскались в душе, я принялся за обед. Делия тоже подключилась и энергично работала вилкой.

— Это мне… Мням… Мням… Линда…

Супруга повертела вилкой перед лицом.

— Это она подсказала – отнести тебе обед. И это… Ну и всё остальное.

— Первый раз твоя подруга подсказывает тебе что-то правильное и полезное, – одобрил я.

Потом поделился:

— Знаешь, дорогая, я тут кое-что наметил…

И я рассказал Дели о своих планах по её обследованию.

Делия покрутила головой:

— Тими, не надо никаких обследований. Я сегодня проснулась и у меня вот тут, – она положила ладошку на грудь, – так легко стало. Раньше здесь у меня была какая-то частица темноты. Вот. А сегодня я поняла, что её нет. И это знаешь как хорошо. Ночью меня осенило… Я прозрела… Я поняла, что ты мой муж…

Я перебил:

— Жаль, что тебе только сейчас это стало ясно. Всегда можно было просто заглянуть в свидетельство о браке…

— Ну, да. Ну, да… Но сегодня я почувствовала это всем сердцем. Мы с тобой единое целое и я теперь ничего не боюсь… Ты – мой. Я – твоя. Наши дети, это тоже – наша связь. Понимаешь? Мы семья!

Я успокоился.

Но в понедельник жену на МРТ всё же сводил.

Абсолютно здоровый головной мозг! Абсолютно. Никаких отклонений.

Так что… Жизнь продолжается.