Вот так – живёшь себе, живёшь…
И вроде бы всё нормально. Все вокруг довольны и счастливы…
Но иногда такое вылезет, что просто охренеть.
* * *
Это случилось перед рождеством. Через пару недель после "Принстонского судилища". Так называли это юстиционное событие в местных артистических кругах. Это называется – "творческая солидарность".
Делия внезапно стала знаменитой. О ней рассказали газеты, телевидение и интернет-сообщения. Кто-то её осуждал, кто-то оправдывал, но все граждане Принстона в полном составе были на стороне моей жены.
Шестого числа, в четверг, Делия пришла домой с двумя подругами. С Белиндой Вильямс и Фридой Бломфильд.
Линда – старая подружка Делии, ещё со школьной скамьи. Нет, ещё раньше, с дошкольного возраста. Они в девяностые годы жили по соседству…
А Фрида подружилась с моей супругой недавно.
Бломфильд работает в нашей клинике оператором в регистратуре уже больше пяти лет и знает мою жену давно, но сблизилась с Делией и Линдой только с прошлой осени. Она на шесть лет старше своих подруг и потому немного ими командует.
Обе гостьи разведены. Обе невысокого роста, как и Делия. Обе с такими же круглыми формами. Чем-то неуловимо они были схожи.
Так они и тусовались вместе, как три сестрёнки.
Помнится у славянского автора Entony Checov было эссе с таким названием – "Three Sisters". А, поскольку, тот был доктором, думаю, книга содержала какие-то исследования вопросов генетики. По крайней мере, фолиант Checov стоял на книжной полке у мамы. Она же у меня, как вы помните, микробиолог.
* * *
Так вот.
Я поздно вечером вернулся с детьми из похода на Принстонский крытый каток.
Элизабет тогда исполнилось девять, Пауле – восемь, и обе они хорошо стояли на коньках. А Марта и Гледис занимались своими делами – бегали по детскому городку и катались с горки на пластиковых ледянках.
Потом в кафетерии рядом с катком ели мороженое, канапе и тарталетки, пили колу, смотрели в окно на ледяное поле, комментируя спортивные успехи старших сестёр.
Позже Бет и Паула присоединились к нашему фуршету.
Все возвратились домой счастливые и возбуждённые.
А дома нас ждал накрытый стол и три хлопочущие женщины. Дели с подругами устраивали девичник.
Завтра седьмое число. Рождество. Семейный праздник.
Соберутся все родственники. Может и мама с папой приедут.
А сегодня дамы решили пуститься в разгул только девичьим составом.
— Я тут подумала… – объясняла Дели, – А зачем мы куда-то пойдём? В какой-то ресторан. Мы, что – приготовим хуже, чем в стейк-хаусе? Ну и вот…
Жена повела рукой, предлагая полюбоваться на стол. Уверяю вас – посмотреть было на что.
— Дети, садитесь кушать.
Дочки дружно отказались и поднялись в свои комнаты, живо обсуждая сегодняшние события.
А я не стал ломаться. Фуршетные канапе на катке не произвели на мой желудок никакого впечатления. Поэтому я сел и положил в рот ложку каких-то макарон, что стояли передо мной.
— Ого, – восторженно удивился я, – это что за лапша?
— Нравится? – полюбопытствовала Белинда.
— О-о. Да. А что это?
— Это лосось со спаржей и соусом "песто". Должно быть вкусно.
Я горячо согласился:
— Это очень вкусно. Очень. Я никогда не ел ничего подобного.
Белинда расцвела довольной улыбкой.
— Спасибо, Тими. Я первый раз такое приготовила.
Короче. Я съел порцию этого лосося и пошёл отдыхать. Завтра, несмотря на рождество, у меня был тяжёлый рабочий день – дежурство в клинике. Обычно самое большое количество травм, отравлений и последствий молодёжных потасовок бывает именно по праздникам. На этот раз пришла моя очередь штопать развлекающихся принстонцев.
Девушки остались одни и предались гастрономическому разврату, алкогольному греху и речевому безобразию, то есть пустой болтовне.
Девичник!
* * *
Не знаю, в каком часу ночи я проснулся. Не смотрел на часы.
А проснулся я от того, что супруга забралась ко мне под простынку, которой я укрывался, и начала меня обследовать.
Когда Дели добралась шаловливыми ручками до заветного, я окончательно проснулся. Потянул жену к себе, хотел поцеловать её. Но она слегка отодвинулась, ни слова не говоря, сняла ночную рубашку и взгромоздилась на меня сверху.
Ну… Я, собственно, был не против.
И тут у меня возникло некое… Недоумение. Понимаете?
Дели? В ночной рубашке? Она же всегда спит в пижаме.
Нет, вообще-то она спит голышом. Но ложится во фланелевой пижамке. Которую я каждый раз упоённо снимаю, доставляя нам двоим удовольствие от всех этих соприкосновений, ёрзаний и неторопливого обнажения.
Это так возбуждает, когда ты снимаешь штанишки с любимой женщины.
А тут…
Дама, наконец, нашла точку соприкосновения, негромко охнула и села, поглотив моё орудие…
Вот тут я понял, что это не Делия.
Моя Дели родила троих, достаточно крупных детей. Поэтому мы с ней сочетались свободно, без лишних усилий. А женщина, оседлавшая меня, явно ещё не рожала. Поэтому с трудом приняла в себя мой рычаг.
Я на несколько секунд затупил. Растерялся, если быть честным. А особа на мне начала энергично двигаться, шлёпая ягодицами по моим бёдрам.
Наконец, я вышел из ступора и вывернулся из-под всадницы.
Опрокинул злоумышленницу на бок и зашипел:
— Ты с ума сошла, Линда?! Ты что творишь?!
— Я не Линда, – зашептала в ответ Фрида.
Ну да. Если это не Делия и не Белинда, то кто же ещё.
— Мисс Бломфильд, – ругался я тихонько, боясь разбудить кого-нибудь в доме, – убирайся отсюда немедленно! Что будет, если зайдет Дели? Ты об этом подумала?! Ты же её подруга! Как ты можешь так поступить?!
— Но… Но Тимоти… Я же…
Я не дал ей договорить:
— Фрида, иди немедленно в гостевую и с этого дня больше к нам в дом не приходи. Здесь тебе не будут рады.
Бломфильд всхлипнула:
— Но Тимоти, это же Дели меня послала…
Я снова затупил:
— Куда она тебя послала?
— К тебе.
— В смысле? – глупо спросил я.
— Ну… Она мне разрешила. Мы говорили о тебе, и Линда сказала, что ты отличный самец, и что она отдалась бы тебе в любой момент. Ну… И я тоже… Тоже сказала, что ты мне нравишься. А Дели сказала мне, что я могу пойти к тебе, если уж так хочу. И это… Она сказала, что не обидится. Вот… Я и пришла.
Ну, ничерта себе. Какая диковинная ситуация, мать её. Эдак меня скоро начнут на вынос продавать.
— А ну, пошли, – скомандовал я. Натянул боксеры и за руку повёл Фриду устраивать разбирательство.
* * *
Злой, как мексиканский барсук, я ворвался в гостевую спальню. И начал прямо с порога:
— Дели, что ты делаешь? Ты что творишь?
Жена лежала на койке к стене лицом. Плечи её подрагивали.
Плачет.
Белинда сидела на кровати напротив и испуганно смотрела, то на меня, то на жену.
— Тимоти, – прошептала она, – я не знаю что делать… Она же… Ой, Господи.
— Дели, – я осторожно повернул супругу к себе и ужаснулся.
Её лицо было мокрым от слёз. Глаза опухли, нос покраснел. Она тихонько подвывала, всхлипывала и икала.
— Дел, ну ты чего? Ты что?… Иди ко мне.
Сел рядом на койку. Обнял. Прижал её как ребёнка. Спросил:
— Дели… Фрида правильно сказала, что ты её сама ко мне отправила?
— М-м-м… – Дел мелко покивала и снова заскулила как побитый щенок.
— А зачем?
Я перегорел. Вся обида и злость ушли. Да и как можно обижаться вот на эту отчаянно горюющую, пьяную женщину. И смешно, и горько.
— Тими, – хлюпала жена, – я дура. Я всё время тебя обижаю. Я вечно делаю глупости. Вот и подумала – что ты тоже…
— Что, "тоже"?
— Ты тоже можешь позволить себе одну маленькую глупость. Я думала, что если ты с Фридой… Я хотела, чтобы мне тоже было больно и обидно, но я бы тебя простила… Чтобы ты понял – как я тебя люблю. Только… Я же не думала, что это настолько больно… Тими, я всё порчу. Я не имею права на счастье. Я не имею права жить…
И снова тихонько заскулила.
Знаете, друзья, – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Это выходит, что она, со всей этой ерундой в голове живёт уже… Это уже шестнадцать лет? Ну-и-ну.
Мдас… Тут не претензии надо предъявлять. Тут первым делом надо успокоить супругу. Что-то она совсем расклеилась.
Как её успокоить?
А старым, проверенным способом. Всегда работает.
Я взял в руки её лицо и, пока она выговаривала свои пьяные глупости, смотрел ей в глаза.
— Закончила?
— Ы-ы-ы… – скулила Дели.
Я смачно, взасос, поцеловал её в губы. Она пыталась что-то сказать мне в рот, выходило только жалобное:
— Бу!… Ду-ду-ду!
Я целовал её, пока она не обняла меня за шею и начала отвечать. После отстранился, обхватил салфеткой её нос и она послушно высморкалась.
— Ну? Успокоилась?…
Посадил её к себе на колени. Она шептала дрожащим голосом:
— Тими… Тимоти… Я же…
А сама пьяно и слюняво обцеловывала моё лицо:
— Тими… Прости меня. Я такая дура…
Фрида и Белинда сидели на второй кровати и пьяненько улыбались, глядя на это бесплатное представление. Линда даже прослезилась. Размазывала слёзы по щекам и причитала:
— Господи! Дель! Он же любит тебя. Ты что не понимаешь? Вы же… Вы же уже столько лет вместе и до сих пор целуетесь.
Она повернулась к Фриде:
— Ты что, не видишь? Он же её любит…
— Да всё я вижу. Не дура. Ты лучше прикройся. Вон, вся задница голая.
Вильямс отмахнулась:
— Ой, что он там у меня не видел? Он же меня лечил.
А я убаюкивал:
— Успокойся дорогая. Ничего не произошло. Фриде не удалось меня… Супруга вскинула на меня глаза:
— Что? Ничего не было? Да?… Скажи мне, Тими – у вас ничего не было?
— Дель, – встряла Фрида, – ничего вовсе и не было.
Делия с тревогой смотрела мне в лицо:
— Правда-правда?
— Да, конечно, – продолжала Бломфильд. – Он в темноте только разок вставил и сразу узнал, что это не ты… Спихнул меня.
Мне стало неспокойно. Чёрт его знает – куда заведут эти сомнительные разговоры.
— Всё дамы. Хватит… Хватит куролесить и шкодничать. Ложитесь спать. Мне завтра с утра на воскресное дежурство.
Фрида, как унтер-офицер закомандовала:
— Так… Гёрлы… Завязываем… Я совсем забыла. Нам-то завтра отдыхать, а Тими на дежурство, на сутки… Всё Тимоти. Иди – спи. Мы завтра всё обсудим. Хорошо?… Тебя усыпить? Одеяло подоткнуть?
— Не-не-не, – я поднял руки. – Спасибо. Я сам усну. И сам подоткну. Сегодня как-нибудь без посторонней помощи, – ещё раз чмокнул жену и ушёл.
Когда я уже вошёл в свою спальню. Из гостевой грохнул пьяный визгливый смех в три голоса. И тут же Фридин командный рык:
— Тщ-щ-щ-щ… А ну – тихо. Дети спят.
Когда улегся на место и собрался заснуть, подумал:
— Разве можно подозревать, что после шестнадцати лет брака и появления четырёх детей понадобится психокоррекция самооценки жены.
* * *
Утром я собрался тихо и незаметно уйти. Позавтракать решил в кафе напротив клиники. Не хотел беспокоить женщин и детей.
Но у двери меня догнала лохматая и слегка опухшая жена:
— Тими… Подожди, дорогой.
Я повернулся.
— Дорогой, ты на меня сильно обижаешься?
— Конечно, я сильно обижаюсь.
— Тими, ты же простишь меня?
— Нет, Дел. Я не могу тебя простить. Это – непростительно… Вам, что – обязательно нужно было пить коллекционное вино? Что мы выставим гостям на рождество?
Мы стояли у двери и шептались. Дели распахнула в удивлении глаза – не знала что сказать.
— Дорогая, ты могла бы спуститься в подвал и взять пару-тройку дешёвых бутылок спиртного. Например – "Виски Шери", по четыре доллара за штуку… Вы бы точно так же упились. Даже ещё и похлеще… Нет же, надо было откупорить калифорнийское "Шардоне Вудбридж". По шестьдесят долларов за единицу. Дели, это был кураторский набор… Упиться до зелёных соплей марочным вином! Ну, я не знаю…
— Тими, – оправдывалась жена, – но это же мои подруги. Хотелось блеснуть. Порадовать девчонок. Им понравилось…
— Вон оно как? Им понравилось? Значит, пока всё не допьют, не уйдут?
Делия растерянно моргала. А я усмехнулся:
— Ладно, дорогая. Я пошутил… Пусть пьют. Мы ещё купим.
— Дорогой, это и всё? Ты только на это обижаешься?
— Про остальное, на что мне стоит обижаться, мы поговорим завтра, когда я вернусь с дежурства.
Поцеловал супругу в щёчку и совсем уж повернулся, чтобы уходить, но…
— Дели, сейчас я оставляю на тебя детей. Подчёркиваю – детей. Будь благоразумна.
Ещё раз чмокнул жену и уехал в клинику.
* * *
Как обычно, начало дня прошло спокойно. Все граждане слушали рождественскую мессу, им было не до увечий. Всё самое интересное начнётся вечером.
Используя свободное время, я спланировал задачи, относящиеся к здоровью Делии.
Прежде всего, надо было проверить – нет ли нарушений в работе мозга моей супруги. Я прекрасно понимаю, что такие поступки, как вчера, это просто особенности характера, воспитания и жизненного опыта. Но, как семейный врач, я всегда перестраховываюсь.
Бывало у меня и такое – какие-то незначительные симптомы, маленькие ненормальности… А потом – раз, и нет человека. Так что я решил провести как можно более полную диагностику супруги.
Прежде всего – сканирование мозга на предмет аномалий. В медицинском центре в "Санта Кларе" есть компьютерная томография. Это первое.
Если результаты сканирования не выявят отклонений, то там же, на Восток-парк-авеню, работает группа психиатрии и поведенческого здоровья. Пусть побеседуют с Делией. Я учил только основы психологии, но сейчас даже мне стало понятно, что с женой что-то неладно. Возможно профессиональные психологи что-нибудь посоветуют.
— Мда… Раньше надо было понять, что есть проблема. Раньше… – корил я себя.
* * *
В час дня я засобирался на обед. Через дорогу, наискосок, стоял чек-бар тайской кухни "Золотой рис". Там неплохо готовили.
Я уже направился на выход, когда в вестибюль вошла Делия с большой сумкой через плечо.
— Ты куда, дорогой?
— На обед.
— Не ходи Тимоти. Я всё принесла. Пошли к тебе.
— А дети где?
— Дети дома. С Фридой и Линдой.
И мы вернулись в мой кабинет.
Делия, по-хозяйски сдвинув файлы, расставляла тарелки и судки. Такое впечатление, что она собралась кормить пехотное отделение.
Я посмеялся:
— Дели, ты собираешься всё это в меня засунуть?
— Ну… Сколько съешь. Остальное поставлю в холодильник.
Приятно, когда женщина так за тобой ухаживает.
Жена, когда закончила вываливать еду, отошла в центр кабинета.
— А это будет на десерт.
И, развязав поясок, распахнула ситцевый платье-халатик. Под этим платьем на ней были только туфельки.
— Дорогая, ты поступаешь авантюрно…
Она крутанулась вокруг себя так, что подол взлетел, не оставив ничего незамеченного из интимностей.
— Да! Вот такая я авантюристка!
— В приёмной кажется никого нет? – поинтересовался я.
— В клинике вообще никого нет.
— Отлично, – расплылся я в похотливой улыбке, – тогда начнём прямо с десерта…
Когда с "десертом" было покончено и мы пополоскались в душе, я принялся за обед. Делия тоже подключилась и энергично работала вилкой.
— Это мне… Мням… Мням… Линда…
Супруга повертела вилкой перед лицом.
— Это она подсказала – отнести тебе обед. И это… Ну и всё остальное.
— Первый раз твоя подруга подсказывает тебе что-то правильное и полезное, – одобрил я.
Потом поделился:
— Знаешь, дорогая, я тут кое-что наметил…
И я рассказал Дели о своих планах по её обследованию.
Делия покрутила головой:
— Тими, не надо никаких обследований. Я сегодня проснулась и у меня вот тут, – она положила ладошку на грудь, – так легко стало. Раньше здесь у меня была какая-то частица темноты. Вот. А сегодня я поняла, что её нет. И это знаешь как хорошо. Ночью меня осенило… Я прозрела… Я поняла, что ты мой муж…
Я перебил:
— Жаль, что тебе только сейчас это стало ясно. Всегда можно было просто заглянуть в свидетельство о браке…
— Ну, да. Ну, да… Но сегодня я почувствовала это всем сердцем. Мы с тобой единое целое и я теперь ничего не боюсь… Ты – мой. Я – твоя. Наши дети, это тоже – наша связь. Понимаешь? Мы семья!
Я успокоился.
Но в понедельник жену на МРТ всё же сводил.
Абсолютно здоровый головной мозг! Абсолютно. Никаких отклонений.
Так что… Жизнь продолжается.
