Вещь

В один прекрасный день… Хотя, стоит ли начинать рассказ с обмана? Едва ли можно назвать прекрасным это омерзительное сочетание духоты и жары, когда пот течёт ручьями по потёртой футболке с надписью «Алиса», а раскалённый воздух, кажется, проникает через рот, уши и ноздри прямо в мозг и выжигает любые мысли, кроме мечты о глотке дешёвого, но от того не менее прохладного пива. Если этот день чем-то и выделялся среди остальных летних дней, то лишь тем, что ни у Вадимки, ни у Саньки Гнома не было ни гроша на то, чтобы утолить жажду. Деньги, присланные родителями, Вадимка уже истратил, и приходилось терпеть до понедельника. Гном же, по меркам их раздолбайской компании, был человеком деловым, ведь у него даже была постоянная работа в дешёвом геймерском клубе на краю города, и то, что половина зарплаты Саньки уходила на то, чтобы добраться до места работы и обратно, его смущало мало. Однако, именно в этот день, который мы чуть либо не назвали прекрасным, кондиционер пенсионного возраста, задачей которого было не дать задохнуться школьникам, просаживающим мамкины деньги на полях виртуальных сражений, скоропостижно скончался, и добросовестный директор клуба отпустил Саньку в вынужденный отпуск. Само собой, неоплачиваемый.

– Пивка бы, Гном, – простонал Вадимка. Он неуклюже старался спрятать раскалённую макушку в тени раскидистого дерева, на изогнутом стволе которого они пристроились с другом.

– Так угости, – ответил Гном, но товарищ в ответ лишь вывернул пустые карманы.

Следует заметить, что Гном вовсе не был похож на гнома, и даже более того, Санька имел почти двухметровый рост, и в компании всем приходилось смотреть на него снизу вверх. На закономерный вопрос «А почему ты Гном?» Санька привык отвечать заготовленным вопросом «А ты меня небритым и с топором видел?», и находил этот ответ очень остроумным. Вадимка был уверен, что прозвище Гном его друг придумал лишь для того, чтобы с чьей-нибудь лёгкой руки к нему не приклеилось что-нибудь более обидное, вроде прозвищ двух братьев Сопли и Клопа. Но свои соображения он, конечно же, держал в тайне от друга.

– А пойдём к Вещи? – вдруг воскликнул Гном.

– Вещи? – переспросил разомлевший на жаре Вадимка. – Какие ещё вещи?

– Вещь – это не какие, Вещь – это Вещь! – объяснил Санька, и продемонстрировал другу поднятый вверх большой палец, но легче от этого объяснения Вадиму не стало. Санька же, как мастер действия, а не слова, просто схватил товарища за край футболки и потащил за собой, давая тем самым понять, что чем тратить время на объяснения, лучше один раз увидеть.

Идти пришлось далеко. Преодолев три квартала, Вадимка дважды пожалел о том, что всё же попёрся за другом, от которого не получил никакого объяснения, куда и зачем они идут. Гном пробормотал что-то лишь о том, что пиво будет, но эта мысль успокаивала Вадима лишь до тех пор, пока от нещадного солнца не начало двоиться в глазах. Обессиленный, он сел на выгоревший газон, проигнорировав запрещающую табличку, и выпалил:

– Куда ты меня тащишь, Гном? Объясняй нормально, что за вещь.

– Вещь – она, – Гном смешно задрал лоб и закатил глаза, и в них сразу же хлынул пот с его взъерошенных чёрных волос, из-за чего он вынужден был их зажмурить и протереть. – Она классная, понимаешь? Суперская. Я скажу, что ты со мной, и она точно нас у себя впишет. И пива нальёт. Тебе.

Санька уточнил с такой театрально-высокомерной интонацией, словно его в пункте назначения ожидало что-то куда более ценное, чем кружка холодного пива.

– Девушка твоя что ли? – поинтересовался Вадим.

– Да! – Санька кивнул в ответ, но тут же отрицательно покачал головой. – То есть, нет… Просто девушка… Да, девушка.

– А почему она – Вещь?

– Потому что Вещь! – Гном снова поднял вверх большой палец и мечтательно закрыл покрасневшие глаза.

Вадимка тугодумом не был, и понял, в каком смысле его друг использует слово «Вещь». И всё же это словечко казалось ему слишком обидным, чтобы так прозвать девушку. Не верилось, что она, подобно Саньке, самостоятельно выбрала себе такое прозвище. Хотя, кто их знает, этих девушек? Несмотря на почтенный семнадцатилетний возраст, у Вадима с девушками до сих пор как-то не сложилось. Может быть, виной тому ярко-рыжие волосы и веснушки, а может, чрезмерно заботливые родители, от которых он с радостью и при первой же возможности сбежал учиться в город, что, правда, не избавило его от регулярных маминых визитов. Здесь, в «цивилизации», он впервые ощутил себя свободным, но, в отличие от Гнома, женским вниманием и лаской обзавестись так и не успел. От чего даже в столь измождённом состоянии его взляд нет-нет да и падал на стройные ножки в коротких юбочках, спешившие мимо по своим загадочным девичьим делам. Правда, обладательницы ножек ответными взглядами отвечать не спешили.

«Ну что же, посмотрим, что за Вещь такая» – подумал Вадим, и, собрав остатки воли в кулак, решительно зашагал вслед за Санькой. К счастью, мучиться осталось недолго. Преодолев ещё один квартал по оживлённой улице, друзья свернули на тихую аллею, обогнули школьный двор и остановились возле единственного подъезда многоквартирной четырнадцатиэтажки. Санька нажал несколько кнопок на панели домофона, дверь дружелюбно пропиликала незамысловатую мелодию и открылась.

– Этаж верхний, – сказал Гном. – Лифт не работает… Шучу!

Как всегда посмеявшись над собственной неудачной шуткой, Санька вошёл в подъезд, и Вадим последовал за ним. Тускло освещенный лифт, запах в котором был сродни букету ароматов из общественного туалета, он воспринял как спасение от ненавистной жары. Стоило кабинке открыться, Санька чуть ли не бегом помчался к крашеной чёрной металлической двери. На ней не было ни звонка, ни глазка, ни номера, и лишь внимательный взгляд разглядел бы когда-то нацарапанное гвоздём сердечко вокруг замочной скважины, которое позже замазали чуть более светлой краской. Гном постучал в дверь. Три коротких стука, и потом ещё два коротких.

– На самом деле дверь открыта, – шепнул он другу. – Я ей так сообщаю, что это свои.

Вадим понимающе кивнул. Гном открыл дверь, и приятный прохладный воздух, вырвавшийся на лестничную площадку, принёс запах жареной картошки, цветов и ещё чего-то незнакомого, но всё же неуловимо приятного. В квартире играла музыка, какой-то то ли финский, то ли норвежский металл, в котором Вадимка, считавший себя истинным патриотом русского рока, не особо разбирался. Но соло на электрогитаре было годное, да и по ушам музыка не била.

– Чего застыл, входи, – прошептал Гном, и тут же прокричал: – Привет, Вещь! Я с другом.

– Идите в комнату! – отозвался звонкий, мелодичный голос откуда-то из глубины квартиры. Санька не дал товарищу рассмотреть затейливый узор на обоях и светильник, сделанный в форме летящего голубя, и потащил его через коридор.

– Повежливее с ней, – прошептал он. – И уважительнее! Она непростая.

– Да понял я, понял, – ответил заинтригованный Вадим, и поднял вверх большой палец. Гном одобрительно кивнул.

– Сечёшь фишку.

Освещенная ярким электрическим светом комната, в которую Гном проводил Вадимку, сначала показалась ему большой и просторной. Он не сразу понял, что это иллюзия, и на самом деле комнатка даже меньше, чем его скромное жилище в студенческом общежитии. Секрет был прост: одна из стен представляла собой огромное, от пола до потолка, зеркало. Вадимка всё же заметил это раньше, чем увидел собственное отражение в нём, ведь его внимание привлекло две горизонтальных трубы, тянувшихся вдоль зеркала через всю комнату, одна чуть пониже его груди, а другая – под ней. Именно их отражение в зеркале и подсказало Вадиму, в чём секрет. У противоположной стены располагались узкий шкаф, книжная полка и небольшой диван, а также деревянная лестница. Вадим машинально поднял взгляд, ожидая увидеть люк в потолке, но ступеньки оканчивались ничем. Места на полу было достаточно, и Санька сразу же устроился прямо на нём. Вадим, куда более привыкший к комфорту, направился к дивану, но Гном сразу же схватил его за руку.

– Без разрешения нельзя! – прошептал он, и потянул Вадима на пол.

– Что пить будете, мальчики? – голос хозяйки не дал возмущенному Вадимке задать другу вопрос, по какой такой причине гостей здесь размещают на полу. – Чай? Кофе? Квас?

– А пивка не найдётся? – с надеждой протянул Санька, но ответом была тишина.

Вадимка не горел желанием сидеть на полу, и потому подошёл к полке с книгами и начал читать заголовки. Названия двух первых были то ли на немецком, то ли на французском, и прочитать их или понять он не смог, потом был томик стихов Фёдора Сологуба, про которого он помнил из школьной программы только то, как смеялся над его фамилией, какая-то «Жюстина»… По этой полке можно было предположить, что хозяйка была той ещё занудой, но зеркало во всю стену сбивало с толку.

– Найдётся!

Вадим повернулся на голос, и увидел девушку, несомненно, хозяйку этого дома и ту самую Вещь. Из-за восторженного шёпота и мечтательных вздохов Саньки он ожидал увидеть смесь Памелы Андерсон с Шарлиз Терон, но увидел лишь загорелую девчушку ростом от силы ему до плеча, с собранными в короткий хвост волосами, большими серыми глазами и немного острыми чертами лица. Одета Вещь была в потрепанную белую майку и вызывающе яркие и короткие спортивные шорты красного цвета. Бросив взгляд на оголённые ноги девушки, Вадимка, безусловно, отметил их стройность, но всё же бёдра Вещи показались ему несколько широковатыми, да и синяки и ссадины на коленях её явно не красили. Он поднял глаза, отметив как привлекательно тонкую талию, так и то, что бюст девушки был на его вкус маловат, и встретился с её изучающим, удивлённо-презрительным взглядом.

– Чего пялишься? – строго спросила Вещь своим приятным голоском, но раньше, чем Вадимка успел сообразить, что на это ответить, девушка едва заметно улыбнулась, словно намекая, что его внимание всё-таки ей льстит. Из-за спины она вытащила три бутылки Жигулёвского, зажатые между пальцев рук.

– Это Вадимка, – представил друга хозяйке Гном. – А это – Вещь. Будьте знакомы.

– Открой шторы! – скомандовала Вещь, всё так же пристально глядя в глаза Вадиму, и Санька бросился исполнять приказ. Да уж, не самая приятная особа. Вадим уже пожалел, что сюда явился, но всё же холодное пиво в руках девушки и, возможно, тарелка жареной картошки, если хозяйка расщедрится, это неплохая плата за дискомфорт. Игру в гляделки Вадим воспринял как вызов, и принципиально решил продолжать смотреть в глаза Вещи, пока она сама не отведёт взгляд, но то, что произошло потом, оказалось сильнее его воли и принципов. Девушка вдруг согнула левую ногу в колене, ловким и изящным движением выпрямила и вытянула её вертикально вверх, а потом опустила на выключатель, погасив электрический свет в комнате. Вещь не выпустила пиво из рук, не отвела взгляда, и Вадимка поймал себя на том, что выпученными глазами смотрит на натянутый носок её ноги, замерший на выключателе. К сожалению, Санька, который в это время расшторивал окно и обеспечивал комнату солнечным светом, пропустил это невероятное зрелище. А позорно проигравший в гляделки Вадим был удостоен ещё одного насмешливо-презрительного взгляда девушки и бутылки пива из её рук в придачу.

– Чего застыл в проходе? – уже мягче поинтересовалась Вещь и медленно опустила ногу на пол. – Пиво получил, теперь дуй на диван.

– А мне можно? – осторожно спросил Санька Гном.

– Можно! – ответила девушка.

Получив разрешение, Санька довольно плюхнулся на диван. Вещь же по какой-то причине к дивану не направилась, а предпочла расположиться на полу, прислонившись спиной к зеркальной стене и сложив ноги бабочкой. Вадимка совсем по-новому посмотрел на эти загорелые, крепкие ноги, покрытые ссадинами, и принял смелое решение. Вместо того, чтобы занять разрешенное место на диване рядом с другом, он сел на пол напротив девушки. И снова эта едва заметная улыбка уголком губ. Чего она ждёт?

– Тебя как звать? – спросила Вещь.

– Вадим, – ответил Вадим.

– Вадимка он, я же тебе сказал! – слегка обиженным голосом перебил меня Санька, но Вещь не обратила на него внимания.

– Это имя, – сказала она. – А в тусовке как кличут?

– У меня нет прозвища, – честно ответил Вадим. – Ещё не придумал ничего подходящего.

– Могу с этим помочь, – Вещь подмигнула Вадиму и залилась звонким, заразительным смехом.

– Не надо! – буркнул Санька. – А то знаю я тебя…

Но Вещь и в этот раз не обратила на Гнома внимания. Да, теперь Вадим всё понимал. И для чего этой девушке зеркало и лестница, и почему его друг так запал на неё, и даже то, как она получила своё обидное на первый взгляд прозвище. Это надменное лицо, проницательный взгляд, неуловимая улыбка впечатляли куда больше, чем конвейерные красавицы с обложек журналов. А то, как она непринужденно продемонстрировала свою великолепную растяжку… Вадим, конечно, краем глаза видел каких-то гимнасток да фигуристок по ящику, и эти девчачьи соревнования его волновали мало, но вдруг Вещь пробудила в нём странный интерес, и он не понимал, что с ним происходит. Зато точно понимал, что Вещь – точно не девушка Гнома. И никогда ей не будет.

– Я просто выключила свет, – словно прочитав мои мысли, сказала Вещь. – А руки были заняты. Не надо на меня так смотреть.

– А я открыл шторы! – снова неудачно попытался вмешаться в разговор Санька.

– Хорошая растяжка, – Вадим попытался сделать комплимент, но вышло слишком банально, и он сразу же добавил вопрос: – Ты гимнастка? Или, может, балерина?

– Ни то, ни другое, – холодно ответила Вещь, и на её довольное лицо словно легла тень. Она откупорила свою бутылку и сделала глоток. Неужели такие спортсменки пиво пьют?

– Она каждый день тренируется перед зеркалом, – прокомментировал Санька. – Такие вещи творит, укачаешься! Вещь, покажи ему что-нибудь? Пожалуйста!

– Гном, принеси колоду карт, – скомандовала Вещь, проигнорировав просьбу, которую Санька наверняка сделал для себя, а не для друга. Да и к чему была эта просьба? Если бы Гном был чуть внимательнее, он бы заметил, что недоступная девушка его мечты даже просто сидя на полу демонстрирует свою гибкость. Но делает ли Вещь это намеренно, или для неё такие положения и движения естественны настолько, что она даже не задумывается над ними, Вадим догадаться не мог. И даже в глазах девушки, наполненных теперь скорее грустью, чем ехидством и высокомерием, ответа не было.

– Любишь карты? – поинтересовалась Вещь. – Сыграем на желания?

– Я даже не знаю, какое желание с тебя взять, – прозвучало несколько самоуверенно, но Вадим был уверен, что настоящий мачо сказал бы что-нибудь подобное. Хотя, нет. Настоящий мачо точно знает, чего он желает. А чего желает настоящий мачо? Вадим быстро запутался в собственных мыслях и рассуждениях.

– Сначала выиграй, – усмехнулась Вещь.

Этот заносчивый взгляд и улыбка краешком губ. Вадим поймал себя на мысли, что постоянно пытается поймать её снова и снова. А ещё почему-то хочет показаться ей настоящим мачо, не то, что его неуклюжий и услужливый друг у неё на побегушках. Хотя, зачем врать себе? Вадим уже осознавал, почему это происходит, и почему он ведёт себя столь неестественно. Вещь – это Вещь! Действительно, по другому тут и не скажешь. И, кажется, она проявляет к нему интерес!

Санька, судя по доносившимся из коридора звукам, что-то уронил в поисках карт. Вадим и Вещь одновременно прыснули со смеху.

– Иди посмотри, что там с твоим другом! – сказала девушка.

– Сама посмотри! – ответил новоявленный мачо, который уж точно не будет у женщины на побегушках. И, на всякий случай, подмигнул ей, чтобы Вещь не обиделась. Их взгляды снова встретились. Вещь вдруг вытянула ноги широко в стороны, наклонилась вперёд, поставила локти на пол и положила подбородок на сложенные в замок руки. Конечно, Вадим не мог не заметить, что девушка сидит перед ним едва ли не в поперечном шпагате, но второй раз вот так по-дурацки проиграть в гляделки он не хотел. Словно заноза в голове засело сомнение в том, был ли это полный шпагат, или всё же не совсем. Боковым зрением Вадим никак не мог это разглядеть, впрочем, как и не мог объяснить себе, почему его это вдруг так интересует.

Санька появился в дверном проёме с колодой карт. Вадимка не мог видеть, каким красным от смущения было лицо Гнома, не видел он и искренний, щенячий восторг в глазах друга, который постепенно сменился на что-то другое, неприятное и тёмное, когда Санька перевёл взгляд на него.

– Я там… Опрокинул…

– Я слышала, – ответила Вещь, и резким движением сдвинула ноги. – Садись, сыграем на желания.

Вся уважающая себя молодёжь в городе умела играть в покер. Даже если ставки не превышали пятьдесят копеек, эта игра объединяла компании, хотя, с легкостью могла их и разрушить. В этой игре вместо горсти монет или фишек на полу лежала выпотрошенная коробка спичек, но ставки были куда выше. Санька, в случае выигрыша, предвкушал увидеть что-нибудь новенькое из удивительных умений Вещи, ведь большего желания он позволить себе не мог даже в самых смелых фантазиях. Вадим был твёрдо намерен выиграть у девушки поцелуй, а может, и что-нибудь больше. О том же, какие цели в этой игре преследовала Вещь, парни и не догадывались. Ровно до той поры, когда она не начала выигрывать одну партию за другой. В своих желаниях девушка откровенно издевалась над проигравшим, которым почти всегда оказывался Санька. Ему пришлось то отжиматься по двадцать раз, то раздеться до трусов, то петь фальшивым голосом. Вадиму повезло хотя бы остаться при своих, а интуиция подсказывала, что в случае проигрыша его ждут ещё большие унижения. Каждый раз, когда Вещь смеялась над очередными мучениями Гнома, он осторожно разглядывал её и находил всё новые и новые детали в этом загадочном паззле. Вот едва заметный шрам на бедре. Нет, не один шрам, кажется, это два разных, две чуть бледные полоски разной ширины на её нежной, загорелой коже. Откуда они? А вот – татуировка на запястье. Там что-то написано, но слишком маленькими буквами, да и буквы, кажется, не русские. Что это может значить? Синяки и ссадины – это, наверное, из-за тренировок, о которых говорил Санька. А вот это что за отметина на шее? Кровоподтёк, словно след от… верёвки? Вадиму вдруг стало страшно, когда его разыгравшееся воображение вдруг нарисовало Вещь с петлёй на шее. Может, если он выиграет у девушки, в качестве желания стоит попросить ответы на все эти вопросы? А как же тогда поцелуй?

Новое задание для Гнома, и новая раздача. Как же он жалок! Кажется, он готов пол вылизать во всей квартире, если Вещь ему прикажет. Презрение к другу… Приятелю наполняло Вадима с каждой новой партией. Вадим не такой. Он не мог позволить себе проиграть. Вскрыв карты, он с радостью обнаружил пару тузов. Это шанс! Ставки сделаны, кучка спичек заметно подросла, открыта ещё одна карта… Туз червей! Вадим едва сдерживал волнение, с тройкой тузов он не может проиграть!

– Пас! – вдруг ледяным голосом произнесла Вещь и сбросила карты.

Вот он, момент истины! Она, наконец, проиграла. Теперь вопрос лишь в том, кто из них с Гномом загадывает желание проигравшей.

– Начинай разминаться! – радостно потирая руки, сказал Санька. – Сейчас ты за всё мне ответишь!

Это звучало скорее шуткой, чем угрозой, но глаза Гнома горели в предвкушении скорой победы.

– Я и без разминки справлюсь, – равнодушно ответила Вещь. – Доигрывайте уже скорее, а то я заскучаю.

Спросить про шрамы? Или всё же поцелуй? Не будет ли последнее слишком жестоко на глазах у влюбленного в неё… знакомого? Вадим посмотрел на Саньку. В жизни рано или поздно наступает момент, когда чем-то надо пожертвовать ради чего-то большего. А чего большего мог пожелать Вадим, если не эту девушку? Конечно, игрой в карты он её не завоюет, но первый шаг… Повышая ставки Вадим был уверен в собственной победе, он даже не обратил внимания на то, что были вскрыты три червы подряд. И когда он, наконец, вскрыл свою тройку тузов, а Санька выложил на стол двойку и тройку червей, он всё ещё не понял, что произошло.

– О, флэш, – подвела итог Вещь, и, игриво оголив левое плечо, томным голосом добавила: – Давай, Александр, отыгрывайся!

Не может быть. Гном выиграл. Как же?…

– Знаешь, это было сложное решение, – серьезным голосом произнёс Санька. – Ты… Ты такая красивая, умная, интересная девушка… А ещё гибкая…

Вещь удивлённо приподняла бровь, догадываясь, что желание будет не таким, как она ожидала, но всё же не стала перебивать Гнома. Теперь пришла его очередь сыграть с ней в гляделки, и он сразу же смущённо опустил взгляд.

– И эти сердечки на картах как бы намекают, – путано пробормотал Санька. – В общем, моё желание – поцелуй.

«Нет! Это не честно! Это не его желание, оно моё!»

– Что? – переспросила Вещь. – Твоё желание – это поцелуй. И всё?

– Поцелуй и всё, – выдохнул Санька.

– Ничего дополнить, уточнить не желаешь? – спросила девушка.

– Поцелуй и всё, – повторил Санька.

И снова эта улыбка на краешке губ. Она так притягивала Вадима, но вряд ли предвещала что-то хорошее для того, кому была адресована.

– Как пожелаешь, – ответила Вещь. – Смотри!

С этими словами она вдруг взяла Вадима за ворот футболки, подтянула к себе и прильнула губами к его губам. Вадим чуть не поперхнулся от неожиданности. Ее прохладные, влажные губы с лёгким привкусом пива перевернули землю и небо в его голове. Опьянев от происходящего, он закрыл глаза и прижал Вещь к себе, стараясь бесконечно продлить это мгновение. Её язык проник в рот Вадима и коснулся его нёба. Это было словно удар током прямо в мозг! Вадим не видел, что Вещь, даже целуя его, продолжает смотреть прямо в глаза Саньке, который покраснел, а потом побледнел и тихо прошептал:

– Это не то, что я хотел…

Вадим осознал, что выбор уже сделан. Их дружбе с Санькой Гномом конец.

– Надо было уточнять, – Вещь змеиным движением выскользнула из моих объятий. – Играем дальше!

– Хватит. Доигрались.

Все трое в комнате повернулись на этот грубый, низкий голос. В дверном проёме стоял небритый мужчина лет сорока. Выглядел он необычно, и от этого лишь более внушительно в глазах двух бедных студентов. Линялые джинсы, подпоясанные широким кожаным ремнём с металлической пряжкой, клетчатая «ковбойская» рубаха, чёрная бандана с черепами на голове. Наверное, байкер какой-то. Коренастый, крепкий, небритый. Опасный. Увидев его, девушка сразу же встала на колени и склонила голову.

– Вещь, ко мне! – приказал он.

И она подчинилась. Послушно пересекла комнату на четвереньках и остановилась подле незнакомца, словно собака у ног хозяина. Хозяин снял с пояса ремень, продел его конец сквозь пряжку и натянул кольцо на шею Вещи. Он стянул его так, что так, казалось, вот-вот задохнётся. Санька в ужасе вжался в диван, не зная, что ему делать. Вадим оказался смелее, но лишь тем, что не задрожал. Происходящее казалось ему страшным и непонятным сном.

– С обоими сосалась? – спросил «байкер».

– Нет, – прошептала Вещь, и незнакомец с силой дёрнул за конец ремня так, что девушка упала на бок.

– Нет, хозяин! – поправилась она.

– Только с этим? – он указал на Вадима, и направился в его сторону, волоча за собой девушку.

– Да… Хозяин…

«Хозяин» осмотрел Вадима с головы до ног, пнул пустую бутылку из-под пива, и она со звоном укатилась под диван, и улыбнулся пожелтевшими от частого курения зубами.

– А что так плохо ублажила пацанчика? – наигранно добрым голосом сказал он, и ослабил хватку. Вещь поднялась на колени и с мольбой в глазах посмотрела на незнакомца.

– Как мне искупить вину, хозяин? – дрожащими губами прошептала она.

– Ну, не знаю даже, – «хозяин» театрально развёл руками и отпустил ремень, под которым сразу же обнаружился свежий кровоподтёк. – Отсоси ему.

Раньше, чем испуганный Санька и растерянный Вадимка сообразили, что происходит, Вещь, не вставая с колен, подползла к последнему и начала стягивать с него штаны. Осознав, что его ждёт, Вадим окаменел от переполнивших его противоречивых эмоций. Это было уже чересчур для короткого и совсем не прекрасного дня. Отторжение и дискомфорт от общества этой девушки успели смениться на интерес, интерес перетёк в желание и вожделение, а теперь происходит то, о чём он не мог и мечтать сегодня, но при этом то, как оно происходит… Прохладные руки Вещи легли Вадиму на ягодицы, а ощущение её горячего дыхания с другой стороны, название которой он стеснялся произнести даже мысленно, словно превратило его организм в термопару. Вадим не поверил собственным ощущениям, когда губы Вещи впервые осторожно коснулись его члена, но организм, подготовленный к этому процессу миллиардами лет эволюции, мгновенно привёл этот орган в боевое состояние. Губы девушки обхватили его плотным кольцом и медленно двигались к основанию, погружая его в пламя всё глубже и глубже. На мгновение Вадим инстинктивно двинулся им навстречу, но всё же сопротивляющиеся остатки рассудка сдержали этот порыв. Вещь не захотела с этим смириться. Своими не по-женски сильными руками она буквально втолкнула Вадима за ягодицы себе в горло, и, задержавшись в этом положении на мгновение, начала двигаться обратно.

– Я тебя как этому учил, вещь? – прошипел «хозяин». – Правильно делай!

Вадим почувствовал непонятные перемещения веса, всё же заставил себя посмотреть вниз. Перед этим он ненадолго задержал взгляд на побледневшем Гноме, который смотрел на всё происходящее и точно так же, как и сам Вадим, не верил своим глазам и ушам. А потом он увидел это…

Вещь, повинуясь приказу хозяина, сначала развела колени в стороны, а потом выпрямила ноги, оставшись в поперечном шпагате. Уверенными и умелыми движениями она начала насаживаться губами на член Вадима, ускоряя частоту. Когда Вадимка фантазировал о своей первой девушке, которая, конечно же, должна была иметь внешность супермодели и делать подсмотренный в порно на старой кассете «глубокий минет», он и представить себе не мог, что эти ощущения будут такими, и что эта низенькая девушка с маленькой грудью и разведенными в шпагат ногами окажется несоизмеримо прекраснее всех его незрелых фантазий. Каждое погружение члена в словно пылающее огнём горло Вещи отдавалось пульсацией в висках и шумом в ушах. Вадиму не с чем было сравнивать, но он нисколько не сомневался в том, что она делает это мастерски. Но «хозяину» этого показалось мало.

– Опять шпагат не дотянула, – прорычал он, после чего поставил правую ногу на бедро девушки и надавил вниз. Не в силах выдержать это зрелище, Санька вскочил и выбежал из комнаты, но никто из оставшихся этого даже не заметил. Вещь застонала. Вадим ненадолго почувствовал её зубы на основании своего члена, но тренировки позволили девушке сдержать боль. С удвоенным рвением она принялась за дело, и разум покинул Вадима, уступив место животным инстинктам. Перед ним была беззащитная, придавленная к полу позе, сам вид которой мог вызвать у него боль, девушка. Он схватил её за затылок, вцепился пальцами в её волосы и начал двигать тазом навстречу каждому её движению. Внутри недавнего Вадимки словно проснулся дикий зверь. Следуя примеру «хозяина», он тоже поставил ногу на свободное бедро Вещи, и надавил, что есть мочи. Стон попытался вырваться из горла девушки, но для него просто не нашлось пути. Вадим не просто вводил свой член ей в рот, а вкладывал в каждое движение такую силу, что это правильнее было бы назвать ударом. Он зарычал, закричал, что-то внутри него взорвалось, подобно спящему вулкану, и раскалённый поток хлынул в готовое принять его горло. Вещь делала глотательные движения и тяжело дышала, пока заполнявший почти что всё её доступное пространство инструмент не обмяк и не сжался до обычных размеров. Разум постепенно возвращался к Вадиму, а вместе с ним и осознание того, что он только что наделал. Он заметил, как Вещь подняла голову и глазами, полными слёз, смотрела на него снизу вверх, но духу не хватило снова поиграть в гляделки. Это было неправильно… Это… Это не должно было быть так…

– Доволен? – спросил «хозяин» у Вадима, и, не дожидаясь ответа, добавил: – А теперь застегни штаны и исчезни отсюда, пока я тебя самого в рот не трахнул!

– Спасибо, хозяин! – обессиленным голосом сказала Вещь.

– Рано благодаришь, – с омерзительной улыбкой ответил хозяин. – Я ещё с тобой не закончил.

Он снова накинул девушке на шею ремень, и Вадим, не желая смотреть на то, что будет дальше, выбежал из комнаты вслед за Санькой. Никаких следов товарища не было ни в подъезде, ни во дворе, и Вадимке ничего не оставалось, кроме как шагать пешком в общежитие по душной жаре, прокручивая произошедшее в голове снова и снова. Вряд ли он смог подобрать слова для того, чтобы описать всё, что он чувствовал. Слов не было. Только путаные образы и столь же путаные эмоции. Полный хаос, в котором формировалась какая-то неосознанная идея, смелая, справедливая и зловещая.

Когда Санька и Вадим, наконец, встретились снова, был уже поздний вечер. Им не нужно было слов для того, чтобы понять друг друга. И хотя теперь у друзей были причины для неприязни друг к другу, одна идея оказалась для них общей.

– Вещь надо спасать, – сказал Гном.

– Не называй её так! – ответил Вадим. – Она никакая не Вещь! Она… Она жертва.

Вадим поморщился, вспоминая эту мерзкую улыбку с жёлтыми зубами. Как такая замечательная девушка могла позволить так обходиться с ней, да ещё и какому-то уроду? Да, Санька прав, её надо спасать. План спасения они составили не сразу. Для них было очевидно, что хмыря надо было наказать, причём так, чтобы он после этого боялся и близко подойти к дому своей жертвы. А хмырь здоровенный и крепкий. Можно было бы позвать Соплю и Клопа и хорошенько навалять ему вчетвером, ведь они тоже не раз бывали в гостях у девушки и знали её, но, поразмыслив, от этой идеи решили отказаться. Чем меньше людей знает, тем лучше. Несколько дней Вадимка и Санька следили за домом девушки, и довольно быстро выяснили, что желтозубый садист приходит к ней каждый вечер в одно и то же время, и точно так же уходит с наступлением темноты. Действовать надо было быстро и решительно.

Прошла неделя с тех событий. Вадимка едва ли мог уснуть по ночам, успокаивая себя мыслью о том, что скоро они с Санькой спасут девушку. О том, что будет дальше, он не думал. Гном попытался поднять эту тему, спросив как-то, как они потом поделят их возлюбленную после спасения, но Вадим оборвал его, напомнив, что она не вещь, чтобы её делить. К тому же, он был уверен, что и делить не придётся. Она уже сделала свой выбор тогда, когда поцеловала его. А то, что произошло потом… Лучше будет забыть об этом, и повторить всё полюбовно и без посторонних наблюдателей. Эротические фантазии быстро вытеснили страх перед завтрашней «спасательной операцией», и в этот раз Вадим даже смог выспаться. А к вечеру всё было готово.

Они встретили хмыря на той аллее, что вела ко двору четырнадцатиэтажки мимо школы. Освещение здесь отсутствовало, какие-то хулиганы разбили почти все фонари, так что Вадимке и Саньке даже не пришлось портить муниципальную собственность. Мало кто ходил этим путём в столь тёмное время, но садист темноты не боялся, и потому место для осуществления плана было идеальным. На середине аллеи Вадим и преградил ему путь.

– Чего надо, шпанюк? – презрительно прошипел хмырь. – Сигареты кончились что ли?

– Есть разговор, – ответил Вадим. – Узнал меня?

– Не особо, – садист пожал плечами. – Что хотел?

– Хотел, чтобы ты никогда больше не появлялся в этом доме и у этой девушки, – ответил Вадим. – А не то…

Договорить он не успел. «Байкер» нанёс ему резкий удар кулаком в челюсть, от которого Вадим отлетел на пару метров и едва ли не упал на землю. Хмырь набросился на него и ударил ещё раз, и ещё. От неожиданности Вадим выронил стальной прут, который приготовил для этого случая, но Санька, к счастью, не растерялся. Ударить в спину это подло, и вдвойне подло ударить в спину куском арматуры, но в борьбе с негодяями все средства хороши. Послышался хруст костей, садист вскрикнул от боли и схватился за поврежденную ключицу. Этого было достаточно, чтобы Вадим поднял свое оружие и, вложив в этот удар всю силу, ударил злодея в колено. Хмырь упал, и на него посыпался град ударов от двух разъяренных друзей. Он пытался отбиться, один раз даже чуть не поднялся, но Санька снова сбил его с ног и продолжил избиение. Вадим старался бить врага по рукам и ногам.

– Стойте, мрази, – пробулькал хмырь. – Хватит!

– Да, с него хватит, – сказал Вадим другу и повернулся к наказанному садисту: – Теперь слушай, ублюдок, что с тобой будет. Если ты хотя бы раз ещё появишься у этой девушки, мы переломаем тебе все кости до единой, и остаток жизни ты проведёшь в инвалидной коляске, питаясь из трубочки. Ты понял, урод?

На садиста было жалко смотреть. Он закрывал разбитое в кровь лицо переломанными пальцами правой руки, вторая висела, словно тряпка, а правая нога, которой он с такой жестокостью давил на растянувшуюся в шпагате Вещь, была неестественно вывернута пяткой вверх. Но силы воли у этого ублюдка оказалось немало.

– Нет, молокососы, – ответил он сбивающимся голосом. – Это вы слушайте, что с вами будет. Вещь мне скажет ваши имена, адреса, и вообще всё, что про вас знает. Скажет, пока я буду её сечь розгами и трахать в зад, привязанную к батарее. А потом я посещу каждого из вас…

Негодяй закашлялся и сплюнул кровью на асфальт.

– Каждого найду и закатаю в асфальт, – продолжил он. – Вы не понимаете, с кем связались.

– С ублюдком, избивающим и насилующим девушку, – ответил Вадим. – На большее ты не способен.

– Девушку, – садист рассмеялся, но смех превратился в кашель и хрип. – Спасатели хреновы, с чего вы вообще взяли, что её надо спасать? Хотя, это не важно, вам всё равно конец.

– Он прав, – холодным голосом сказал Санька. – Нельзя это так оставлять.

– Ты о чём? – ответил Вадим. – Эта гнида просто пугает нас. Ползи отсюда, мразь. Зализывай раны.

– Нет, он не пугает, – продолжил Санька. – Он нас и правда найдёт. А её будет ещё хуже после того, что мы сделали.

– Да брось! – Вадим легонько толкнул товарища в плечо и почувствовал, как тот напряжён. И раньше, чем Вадим догадался, что сейчас произойдёт, Санька поднял свою арматуру и, замахнувшись с плеча, обрушил её на голову садиста. Тот издал жуткий хрип, переходящий в свист. Вадим с ужасом заметил что-то бурое на асфальте, а Санька ударил ещё раз. Враг обмяк, а его остекленевшие глаза застыли, глядя куда-то в пустоту. Всё было кончено.

– Ты что натворил? – заикающимся от ужаса голосом проговорил Вадим. – Ты же… его…

– Убил, – безразлично ответил Санька. – Теперь она спасена.

Гном странно улыбнулся и сел на асфальт рядом с остывающим телом…

***

Вадим и Настя сидели на полу и пили чай. Да, теперь Вадим знал, как зовут её на самом деле. Почему чай? После всего, что произошло, пива совсем не хотелось. Вкус пива на губах пробуждал воспоминания, которые теперь никак не стереть. Может быть, Вадим выпил бы и чего покрепче, но у Насти в доме не было другого алкоголя, а у него, как всегда, не было денег. Они долго молчали, пока девушка, наконец, не заговорила.

– У хозяина была жена и двое детей…

– Забудь это слово, – прошептал Вадим в ответ. – Ты не вещь, и у тебя нет хозяина.

– Теперь нет, – девушка кивнула. – И у детей нет отца. И жена потеряла мужа. А он её так любил…

Настя вытерла слезу со щеки. Вадим решил ничего не говорить. Он читал об этом, и догадывался, что жертва может защищать своего мучителя. Называется Стокгольмский синдром. Да и как мог садист, который в тайне от жены издевался над девушкой вдвое моложе него, кого-то любить? Любовь – это другое. Вадим ещё точно не знал, что именно, но точно другое. А вот Санька знал. Он написал явку с повинной и взял всю вину на себя. А Вадим из подозреваемого превратился в свидетеля. Это из-за любви, наверное. Вадим обнял Настю за плечи и притянул к себе.

– Давай постараемся от этого отвлечься, – сказал он. – Хорошо?

– Хорошо, – ответила Настя. – Но перед этим разреши мне размяться. Пожалуйста.

– Я тебя не понимаю.

Настя опустилась на колени и внимательно посмотрела в глаза Вадиму.

– Ты же хотел отвлечься, – сказала она. – Чтобы отвлечь тебя, мне сначала надо размяться. А потом я сделаю всё, что ты скажешь.

Что с ней не так? Может, последствия сильного стресса? Наверное, тут должен помочь какой-то психолог, или другой специалист. Настя ведет себя слишком странно. Поставила ногу на станок, наклоняется туда и обратно… Зачем всё это? Нет, конечно, Вадиму нравилось смотреть за тем, как напрягаются её мышцы, выгибается спина и вытягиваются носки, но, кажется, сейчас не самое подходящее время. Хотя, может, это её способ снять стресс?

– Ты сказала, что не балерина и не гимнастка, – Вадим решил сменить тяжелую тему для разговора. – А где ты всему этому научилась? Шпагаты все эти…

– Хозяин сказал, что я должна быть гибкой, и я стараюсь стать, – ответила девушка. – Плохо стараюсь, но…

– Не называй его хозяином!

Вадим поздно понял, что сорвался на крик. Настя потупила глаза и покраснела.

– Прости меня, – сказала она. – Как мне искупить вину?

– Да о чём ты вообще говоришь? – закричал Вадим. – Какую вину? Какой хозяин? Что с тобой вообще? Забудь это, как страшный сон, у тебя больше нет никакого хозяина, этот кошмар кончился, ты свободна! Понимаешь? Свободна!

Настя отсутствующим взглядом посмотрела словно сквозь Вадима. Ненадолго она задумалась, а потом отрицательно покачала головой.

– Бесхозные вещи выбрасывают, – сказала она. – Хозяин должен быть.

– Но ты не вещь!

Настя промолчала и продолжила свои упражнения. Каменное лицо, отточенные движения, в свете электрической лампы, многократно отражавшемся от зеркальной стены, это выглядело неестественно и жутко. Вот она снова опустилась в поперечный шпагат, с которым у Вадима теперь было связано воспоминание, одновременно волнующие и жуткое.

– Не досела, – машинально сказал он.

– Прости, я буду стараться, – ответила девушка, и, поставив ногу на край дивана, начала тянуть продольный. Вадим с удивлением смотрел, как просвет между Настиным тазом и полом становится всё меньше и меньше, пока она, наконец, не села на пол полностью. Да, этот шпагат у нее получался куда лучше, чем поперечный!

– Знаешь, надо двигаться дальше, – вдруг сказала Настя. – Прошлого не вернуть, мёртвого не воскресить. Ты считал, что вы сделаете лучше, если будет… Так. Ты сделал то, что сделал. И я знаю, что ты хочешь меня. Ведь так?

– Да, – честно ответил Вадим.

– Мне лишь остаётся стать твоей вещью, – сказала Настя и попыталась улыбнуться, что вышло у нее с трудом. – И я должна с этим смириться. Вот, возьми.

Не вставая со своего удивительного шпагата, Настя вытащила из-под дивана какой-то предмет и протянула Вадиму. Он машинально взял его, и лишь потом увидел, что это чёрный хлыст из плотной кожи с твердой деревянной ручкой.

– Вещь бывает непослушной, – сказала она. – Бывает ленивой. Бывает неуклюжей и недостаточно гибкой. За это её наказывают.

– Что ты несёшь, Настя? – Вадим отбросил хлыст в сторону. – Я не собираюсь… Я не хочу бить тебя. Или как это вообще называется? Я не такой!

– Ты же сам сказал, что хочешь меня, – спокойно ответила девушка. – Ты моего хозяина убил ради этого. Я всё взвесила и обдумала. Я твоя.

– Я не хочу! – закричал Вадим. – Я не хочу… Вот так! Тебе больше не нужно так делать, понимаешь?

– А как нужно, хозяин? – спросила Настя. – Научи, я буду делать всё так, как ты скажешь.

Она не в себе! Она определённо не в себе! Просто нужно время, чтобы она пережила эти ужасные события, успокоилась, и тогда всё будет замечательно. Они будут вместе гулять, ходить на свидания, предаваться любовным ласкам. Так, как все нормальные люди. Взрослые люди.

– Иди спать, – сказал Вадим. – Тебе нужно отдохнуть.

Настя подчинилась. Она сразу же прекратила свои упражнения и начала стелить постель. Вадим заметил следы запекшейся крови на постельном белье. Страшно представить, что здесь было. Но ничего. Это пройдёт.

– Ты останешься со мной? – спросила девушка.

Желание было огромным, но Вадим не хотел пользоваться её стрессом. А может, просто не хотел ложиться на эту окровавленную постель. Когда у них будет следующий раз, он будет не так. Точно не так.

– Нет, я, пожалуй, пойду, – сказал Вадим. – До завтра!

***

Настя была права. Прошлого не вернуть, и надо двигаться дальше. Она забудет все мучения, что пережила, у них будут нормальные отношения, как у других. Хотя, нет. Куда лучше, чем у других. Разве у кого-то ещё есть такая гибкая девушка? Наверное, она может очень много… Разных штук. Да, к чести покойного ублюдка, кое-чему полезному он Настю действительно научил, и грех будет не воспользоваться.

С этими приятными мыслями Вадим собирал цветы, стараясь не попадаться на камеры. Ведь если охрана ботанического сада, в который он проник через щель между прутьями забора, заметит, что он делает, ему несдобровать. К счастью, обошлось без происшествий, и Вадим, вооруженный букетом, вскоре уже шагал к её дому. Дому самой классной и самой гибкой. Вышвырнуть из дома все эти хлысты, ремни, всё, что напоминает Насте о прошлом. Наполнить её жизнь цветами и комплиментами. Пусть почувствует себя желанной девушкой, а не какой-то там «вещью». Вещь. Ужасное, омерзительное прозвище. Сразу ему не понравилось. Нет, он будет называть её Солнышком… Хотя, не очень, от этого солнца ничего, полезного, лишь жара да головная боль. Может, Лапочкой? Хотя, как-то это тоже не очень… Лапочка-Лапа-Косолапа. Не то. О! Ласточка! Это же не просто птичка, в школе на уроке физкультуры девчонки такое делали, когда ногу поднимаешь назад. Ох и нескладно у них получалось, а вот Настя бы точно всем такую ласточку показала, что они бы ахнули! Условный стук – три коротких, а потом ещё два коротких. Настя ничего не отвечает, и никто не идёт открывать, но это нормально, ведь дверь всё равно не заперта. Вадим вошёл в квартиру и едва ли не бегом побежал по коридору к комнате с зеркальной стеной, стараясь не растерять цветы по дороге. С радостной улыбкой он распахнул дверь…

– Привет, Ла…

Вадим замер, как парализованный. Улыбка исчезла с его лица, а букет упал на пол и рассыпался. Перед ним, полностью обнаженная, была Настя. Она стояла на полу на одной ноге, а вторая была вытянута назад. Действительно так вытянута, что все бы ахнули, аж вертикально вверх! Но не это шокировало Вадима. Настя была не одна. В комнате были братья из их тусовки, Клоп и Сопля. Клоп со спущенными штанами стоял перед Настей. Голова девушки была прижата к его оголенному паху, и Вадим сразу догадался, что именно они делают. А сзади девушки неуклюже пытался пристроить свой инструмент его брат.

– Вадимка? – Клоп отпрянул от девушки и поспешно застегнул ширинку, взвизгнув от боли. Похоже, прищемил себе замком своё маленькое достоинство. Сопля ошеломленно уставился на приятеля. Настя увидела Вадим последней. Её лицо побледнело, и она бросилась к нему навстречу. Вадим затрясся от злости, отчаяния и разочарования.

– Шлюха! – крикнул он, и отвесил девушке пощёчину. Она упала на колени. Щека горела красным, и казалось, она вот-вот заплачет. Но одна маленькая деталь привлекла внимание Вадима.

Та самая неуловимая улыбка уголком губ.

Сияющим, торжествующим взглядом Вещь смотрела на Вадима снизу вверх, потирая щёку. Вадим посмотрел на свою руку, постепенно осознавая, что он только что ударил девушку. А девушка…

– Теперь ты чувствуешь? – сказала она. – Давай, сделай это ещё раз! Тебе же понравилось!

Вадим ничего не ответил. Он развернулся и вышел из комнаты, чтобы больше никогда сюда не вернуться и никогда её не увидеть.

И никогда не забыть.