Вещи, которые ты заставляешь меня чувствовать. Часть 2.1

Было прекрасное воскресное утро, Микела с отцом проводили время на свежем воздухе с бабушкой и дедушкой. Они проехали по извилистым сельским дорогам, а затем остановились на обед в тихом ресторанчике, откуда открывались невероятные пейзажи цветущих зеленых полей в окружении величественных гор.

Микела была в самом лучшем настроении, и болезненное событие прошлой ночи, которое так глубоко откликнулось в душе каждого, превратилось, по-видимому, в иллюзию разума. К тому времени, как они сели ужинать, у нее разыгрался впечатляющий аппетит, и ее тарелка с рыбным филе, приготовленным на гриле, и золотисто-хрустящим картофелем мгновенно наполнилась специями.

Дэн улыбнулся, взъерошивая ее волосы. — Тебе нравится этот день, милая?

— Sì, Nonno Dan. Мне это очень нравится.

Она улыбнулась своей обворожительной улыбкой и потягивала свежевыжатый апельсиновый сок из соломинки. Она быстро осушила стакан, но была полна решимости хлебать, не желая смириться с тем, что все содержимое сока уже давно перенеслось в ее животик.

Дэн усмехнулся и нежно поцеловал ее.

— Papà, non ti scordare quello che mi ha promesso ( Папа, не забывай, что ты мне обещал).

Оливер все еще усердно работал над своим морским окунем. — Inglese ( Английский).

— Scusi ( Извини). — Не забывай, что ты мне обещал.

— Что обещал я тебе, piccola ( малютка)?

— Ты обещал мне gelato e una bambola.

— Inglese ( Английский).

— Scusi. Ты обещал мне мороженое и куклу

Алиса и Дэн рассмеялись, увидев, как их внучка смешивает два языка. Они были так рады видеть ее такой счастливой.

— Я? — Оливер вытер рот салфеткой и отхлебнул гевюрцтраминера. — Я не помню, чтобы я обещал что-то подобное.

— Si che lo hai fatto! Me l'hai promesso ieri sera, Papà! ( Да, ты обещал! Ты обещал мне прошлой ночью, папа! ).

— Inglese.

— Scusi ! — Микела сердито зарычала. — Ты обещал мне прошлой ночью, чтобы я простила тебя за то, что ты был плохим папочкой.

Грудь Оливера сжалась, когда он вспомнил ее эмоциональное состояние из-за его ночной прогулки. — О, да, теперь я вспомнил. Gelato e una bambola (мороженое и кукла).

— Ура! — Она поцеловала его в щеку. — Grazie, папа! Ti voglio così tanto bene che potrei abbracciarti per sempre! ( Спасибо, папочка. Я так тебя люблю, что могла бы обнимать тебя вечно!).

Оливер рассмеялся и посадил ее к себе на колени. — Te ne voglio ancora di più, tesoro mio (Я люблю тебя еще больше, милая).

Пока они обнимались и целовались, Элис достала свой телефон и сделала несколько снимков этого трогательного момента. Она хотела как можно больше фотографий Микелы со всей их семьей. Они с Дэном постоянно фотографировали ее с того момента, как узнали, что они бабушка и дедушка.

Она просмотрела фотографии Микелы и ее сына, которые только что сделала, и улыбнулась, когда нашла идеальную для семейной стены в гостиной. Это была фотография, на которой они улыбались, встретившись взглядами и коснувшись лбами. Глядя на фотографию, Алиса сдерживала свое сердце и слезы, так как чувствовала безмерную любовь, которую они разделяли; любовь между родителем и ребенком, такая чистая и абсолютная.

Затем она оторвалась от просмотра фотографий и посмотрела на своего сына, который шептал о своей вечной любви ее внучке. Теперь ее настроение было совсем другим. Она была в ярости на него. Она была вне себя от ярости. Она честно не знала, сможет ли когда-нибудь простить его за то, что он скрывал Микелу от них более четырех лет.

— Мама, ты говорила с Элли сегодня?

— Что? — спросила она, приходя в себя.

Оливер не мог перестать думать о своей сестре и о той сумасшедшей ночи, которая у них была. Он все еще был в замешательстве и противоречии, но чем больше он размышлял об этом, тем больше боялся, что степень его эмоций к Элли уже давно вышла за пределы того, что можно было бы воспринять как приемлемое. У него были к ней глубокие романтические чувства, которые он не мог отрицать. Он пытался опровергнуть большую часть их прошлой ночи, но снова и снова терпел неудачу.

Он не был уверен, откуда они взялись. Его сестра всегда была горячей девчонкой, но он никогда не желал ее в романтическом смысле. По крайней мере, до недавнего времени. Что он точно знал, так это то, что прошлая ночь вызвала в нем вспышку вожделения и романтической привязанности к ней. Всегда ли оно было там, дремлющее и обезоруженное, он не мог ответить. Это сбивало с толку и беспокоило. Он хотел обсудить это с ней, но не мог до нее дозвониться, с того момента как она растворилась в ночи, и он начал волноваться. К его облегчению, Микела занимала его полностью, так что он не мог на этом зацикливаться.

— Элли? Ты говорила с ней?

— Нет, — ответила Элис, стряхнув с себя гнев. — Я думаю, что ее телефон разрядился. Я тоже не могу до нее дозвониться.

— О. А, ты пробовала позвонить ее парню?

— Жениху, — уточнила она. — И нет, это не приходило мне в голову. Я сейчас позвоню Джейсону.

Неправильное использование Оливером статуса Джейсона в жизни Элли было подсознательным выбором, который он сделал вчера поздно вечером; однако теперь это всплыло в его сознании, когда он размышлял о его причине.

— Как я и думала, — сказала Алиса. — Она забыла зарядить телефон.

Оливер подавил ухмылку. Он беспокоился, что сестра специально его избегает. — Где она сейчас?

— На прогулке с Джейсоном.

— Как ты думаешь, она собирается… зайти сегодня?

— Я надеюсь на это, но я бы не стала на это рассчитывать. Ее редко можно увидеть по воскресеньям. Обычно она строит планы со своими друзьями.

Дэн оплатил чек и сунул бумажник в карман. — Куда ты хочешь пойти дальше, Микела?

— Мне действительно неудобно лгать твоей маме.

— Ты справишься, я уверена.

Джейсон стоял рядом с их кроватью и с тревогой рассматривал Элли, которая с головы до ног была укрыта одеялом.

— Ты собираешься сегодня встать с постели?

— Нет.

Он вздохнул. — Хорошо, как насчет того, чтобы поговорить об этом? Ты готова к этому?

— Нет.

— Значит мы не будем говорить о странном сексе или о том, почему ты плакала в душе в течение двух часов, и мы не будем говорить о том, что у тебя явные травматические симптомы?

— Ты все правильно понял.

— Ты вынуждаешь меня звонить Каре.

— Ты никому не позвонишь. Ты меня понял, Джейсон? А теперь оставь меня в покое.

— Нет, я не оставлю тебя одну. Я твой жених, если ты не забыла, и я имею право…

— И если ты хочешь остаться моим женихом, ты оставишь меня в покое.

Джейсон покачал головой и сел на кровать рядом с ней. Он некоторое время гладил ее, ненавидя свое бессилие. — Детка, я очень за тебя беспокоюсь. Поговори со мной. Что бы это ни было, я не буду осуждать. Ты же знаешь.

Элли начала понимать, что, как бы ей ни хотелось остаться в одиночестве, она только подогревала подозрения своего жениха, а в свете ее последнего осознания это было последнее, что ей было нужно.

— Ничего особенного, — мягко сказала она, кладя свою руку на его руку и погладила его в ответ. — Я просто чувствую, что недавние события повлияли на меня, и я просто хотел немного тишины и покоя, но я сейчас встану, и мы пойдем что-нибудь делать. Хорошо, детка?

— Да, конечно, — нетерпеливо сказал Джейсон, удовлетворенный ее объяснением и испытавший облегчение, увидев, что она вернулась к жизни. — Хочешь, мы пойдем навестить твоего брата и племянницу?

***

Прошла почти неделя, а Джейсону еще предстояло встретиться с Оливером и Микелой, так как Элли избегала родителей на протяжении всего этого времени. Она также не ответила ни на один звонок Оливера. Она знала, что у него комендантский час, поскольку Микела никогда не позволяла ему оставлять ее на ночь, и была уверена, что он не удивит его на работе; таким образом, она смогла набрать обороты, стремясь оправиться от той проклятой ночи.

На самом деле, она чувствовала себя лучше с каждым днем, и к тому времени, когда снова наступила пятница, она была уверена, что оставила это ужасное испытание далеко позади. Она вернулась к своему прежнему радостному и энергичному «я», и ее отношения с Джейсоном вновь обрели утешительную стабильность. Она никогда не чувствовала себя влюбленной в него сильнее, чем в эти последние пару дней.

Хотя ее беспокоило то, что она не проводила время со своей племянницей, тогда как ее близнец – Джек навещал ее каждый день после работы. Она полностью планировала искупить свою вину. Сегодня утром Элли купила ей впечатляющий кукольный домик, который, по словам ее матери, она всю неделю клянчила у Оливера.

Элли открыла входную дверь и вошла в дом своих родителей. Она услышала шум во внутреннем дворике и вышла на улицу, чтобы увидеть, как ее родители и Микела развлекаются в бассейне. Дейв развалился на диване и читал книгу, а Оливера нигде не было видно, чему она была очень рада. Она объявила о своем приезде и была приятно удивлена, когда Микела побежала обнимать ее, и Элли почувствовала ее искреннюю тоску по ней в этих теплых объятьях.

Она подарила своей племяннице кукольный домик и была в восторге, увидев, как она прыгает в невероятном волнении и радости, на которые способны только дети. Она получила шквал поцелуев и "Grazie, Zia Ellie!" от Микелы, которая не могла поверить, что тетя подарила ей тот самый кукольный домик, который не подарил ее отец. Пока Микела усердно работала над сборкой кукольного домика с нуля вместе со своим дедушкой, Элли сидела с матерью и Дэйвом, наверстывая упущенное, попивая прохладное шардоне.

— Кажется, она действительно отлично здесь приспосабливается, — заявила Элли, улыбаясь своей занятой племяннице. — Вы уже водили ее к тому специалисту?

— Ммм, — утвердительно пробормотала Элис, потягивая вино. — Вчера. Она поддержала специалиста из Италии и настаивала, что это действительно временный кризис. Отсутствие ее матери определенно играет роль во всем этом, но она также сказала, что была привязана к Оливеру необычными узами. Она порекомендовала ему дать ей больше времени и начинать с коротких отъездов. Знаешь, час или около того, а затем постепенно увеличивать, смотреть, как она будет реагировать, и приспосабливаться соответствующим образом.

— Понятно. Ну, по крайней мере, она, похоже, не боится, что он оставит ее днем.

— Ага, — хихикнула Элис. — Я уверена, что это пройдет… нет, Дэн! Ты неправильно держишь его. Переверни его… не в ту сторону… да… нет! Ты действительно не понимаешь?!

Элис со вздохом встала и ушла, чтобы лучше проинструктировать своего мужа, как собрать розовый кукольный домик, поскольку у него, похоже, не было необходимых навыков.

Элли украдкой взглянула на Дэйва, беспокойная и нервная, опасаясь, что он мог заметить ее, когда она готовилась трахнуть их младшего брата прямо здесь, на том самом диване, на котором он так лениво растянулся.

— Итак, как у тебя дела? — небрежно спросила она и внимательно выискивала странности в его поведении.

— Неплохо. — Небрежно ответил он и перевернул страницу в своей книге.

— Здорово. — Она выпила еще немного. — Что ты читаешь?

Он раздраженно скосил на нее глаза. — Тебе действительно интересно?

— Не думаю, — пробормотала она, довольная обыденным и рутинным ходом их разговора. — Итак, — она сделала вид, что смотрит в свой телефон, и допила свой бокал, — где Оливер?

— На прогулке с какой-то девушкой, — глухо ответил он, не сводя глаз с книги.

— А? Что еще за девушка?

Элли была разочарована и встревожена тем, как быстро она повернула голову, когда спросила об этом. Она была еще больше расстроена своим вопросом, который она выпалила, не подумав, хотя теперь, когда он был озвучен, она поняла, что ей ненавистна мысль о том, что ее младший брат встречается с другой женщиной, что быстро поколебало веру, которая была у нее на этой якобы терапевтической неделе.

— Какая-то девушка, — ответил он, переворачивая другую страницу. — А что?

— О, ничего, просто любопытно.

— Окей.

— Она… симпатичная? — спросила она невзначай две минуты спустя, увлеченно теребя свои длинные ногти.

Элли ненавидела себя. Каждая секунда, пока она оставалась незнакомой с каждой деталью того, с кем был Оливер, когда и где они встретились, и их точного местонахождения с точностью до метра, убивала ее.

— Ага.

Хотя Дэйв не смог бы произнести это односложное слово с еще большим отсутствием энтузиазма или интереса, оно обожгло Элли изнутри, как если бы он произнес его со злой ухмылкой и злорадными глазами киношного злодея, потирая руки, в то время как на заднем плане рос ядерный гриб.

— Молодец. Я действительно… рада за него.

— Ага, — вздохнул он повторяющейся ровной интонацией, в той же манере, в которой он отвечал на все ее вопросы.

Убеждение Элли начало рушиться, как карточный домик. Она была уверена, что не питает никаких настоящих чувств к своему брату, но эта банальная беседа с Дэйвом сокрушала ее дух и погружала в точно такую ​​же меланхолию, которая настигла ее в прошлое воскресенье. Она чувствовала, как энергия, которой она была полностью заряжена всего несколько минут назад, вытекает из нее и оставляет ее пустой и обнаженной.

— Эм, — она сглотнула, — ты думаешь, она знает, — она откашлялась, проглотив в не то горло, — о Микеле?

Элли молилась, чтобы женщина, с которой виделся Оливер, не знала о Микеле, и надеялась, что, как и в случае с этой латиноамериканской шлюхой Ритой, это взорвется ему в лицо.

— Ага.

— Да, ты думаешь, она знает? Или да, ты знаешь, что она знает?

— Ага, — вздохнул он, переворачивая третью страницу своей книги, — второе.

Элли прослезилась и отвернулась от него, чувствуя, как торнадо проносится у нее в груди. Прошлое воскресенье теперь выглядело как пикник на свежем воздухе по сравнению с тем, что у нее начинало зарождаться внутри сейчас.

— Это… действительно здорово, я имею в виду… очень здорово.

Услышав себя, она быстро откашлялась, чтобы привести голосовые связки в норму.

— Где она? — прошептал Оливер Дейву, медленно выбираясь во внутренний дворик, не подозревая о присутствии сестры.

Элли мгновенно напряглась, готовясь к конфронтации.

— Там. — Дэйв указал, не желая отводить взгляд от своей книги. — Девочка с гигантским розовым кукольным домиком и ее ссорящиеся бабушка и дедушка.

— Что?! Это просто… не может быть, — вздохнул Оливер. Он посмотрел через плечо. — Ты можешь поверить, что кто-то уже купил ей кукольный домик?!

— О нет! — раздался голос какой-то девушки — Бьюсь об заклад, это был твой отец. Он такой же слабый, как и ты.

Элли показалось, что она узнала этот голос, и мгновение спустя Оливер появился во внутреннем дворике, вместе с… Джиной?

Элли поняла, что ее обманули, и бросила на Дэйва убийственный взгляд. Он даже не удосужился отвести взгляд от любимой книги, но злобная ухмылка скривила его губы, как будто он почувствовал гнев сестры. Убийственный взгляд Элли почти плавно превратился в выражение ужаса, когда она предположила, что Дэйв действительно видел ее и Оливера за несколько секунд до совершения непоправимого греха. Зачем еще он подвергал ее такому аду?

Через секунду Оливер заметил сестру и остановился. Он чувствовал стук в груди и пот на ладонях, когда они встретились взглядами. Он звонил и писал ей всю неделю, даже не получив подтверждения, что она действительно заметила его попытки общаться с ней. И теперь она была здесь, сидела менее чем в двадцати футах от него с тревожным выражением лица.

— Элли! Привет! — Джина поцеловал ее. — Я не знала, что ты будешь здесь. Ты могла бы написать или позвонить.

— Она не может писать, — строго вставил Оливер. — Ее телефон не работает, уже всю неделю.

— Что? — спросила Джина, сдвинув брови в замешательстве. — О чем ты говоришь? Я только вчера говорила с ней. Она снова посмотрела на Элли. — Твой телефон не сломался, не так ли?

Элли посмотрела Оливеру в глаза, не в силах сдержать учащенное сердцебиение. — Нет.

— Должно быть, я всю неделю звонил и писал не на тот номер. Бедный этот человек… — Он усмехнулся, хотя и не выглядел удивленным.

Джина перевела взгляд между ними двумя и решила промолчать. Она полагала, что здесь было нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Papi, guarda!( Папа, смотри!). — Микела взволнованно указала обеими руками на свой кукольный домик, который все еще находился на ранней стадии сборки.

Он подошел к дочери и увидел, как его родители собирают его. — Meravigliosa. Chi te l'ha comprata, amore? ( Прелестно. Кто тебе это подарил, детка?).

— Zia Элли. — Микела ухмыльнулась своей тете. — Разве это не самый красивый кукольный домик, который ты когда-либо видел, Papi?

— È magnifica.

— Английский, — не одобрительно сказала Микела.

— Scusi. — Оливер виновато улыбнулся. — Он великолепен.

— Ed è rosa! (И он розовый)

— Si, vita mia. — Он метнул сердитый взгляд на сестру. — Да, он довольно розовый.

Оливер вошел внутрь, чтобы принести себе выпить. Он открыл холодильник и…

— Похоже, я не единственная, кто сегодня ходил за кукольным домиком.

Он развернулся с пивом в руке и легким пинком закрыл дверцу холодильника. — Тебе не стоило это делать.

— Ничего, мне хотелось.

—Нет. — Он бросил на нее взгляд. — Ты действительно не должна была.

Элли посмотрела в ответ. — Ну, это ведь не для тебя. Это для нее, не так ли?

— Да, но я ее отец, и я не хочу, чтобы она привыкла постоянно получать подарки. Это просто плохое воспитание.

— Тогда как ты это называешь? — Она указала на коробку с таким же кукольным домиком, который он купил своей дочери.

— Это другое. Я ее отец. Само собой разумеется, что я ее балую.

— Значит, ты не хочешь, чтобы мы покупали ей подарки? Или ты просто не хочешь, чтобы я покупала ей подарки?

Он открыл свое пиво и выпил четверть. — Было бы лучше, если бы ты просто показалась здесь на этой неделе.

— Для кого? Для нее? Или… для тебя?

Он прошел к кухонному островку, хихикая. Он поставил пиво и вздохнул. — Ты знаешь, моя дочь очень общительный человек. Если бы ты нашла время, чтобы посидеть с ней, она бы рассказала тебе эти удивительные истории из Италии. Она рассказала бы тебе о друзьях, которых она больше не увидит. О том как сильно она скучает по своей семье. Она бы рассказала тебе, как одиноко она иногда чувствует себя здесь. Она излила бы тебе свою душу. Но ты всегда можешь появиться раз в неделю с подарком. Это гораздо менее… затратно по времени?

— Как ты смеешь, — прошипела Элли, ее глаза затуманились. — Думаешь, я не хотела прийти? Провести с ней время? Познакомиться с ней?

— Тогда почему ты этого не сделала?

— Почему? — Она издала презрительный смешок и снова нахмурилась. — Надеюсь, это был риторический вопрос?

Он смотрел ей в глаза не более трех секунд. — Да, он самый, — солгал он и взял свое пиво. — Было приятно увидеть тебя, Элли. Не приноси подарки на следующей неделе.

Он прошел мимо нее по пути во внутренний дворик.

— Оливер.

Он повернулся к ней, выражение его лица говорило само за себя.

— Пойдем со мной. Нам нужно поговорить.

Элли закрыла дверь спальни и вздохнула. — Прости, что избегала тебя всю неделю, но ты должен понять, что это было к лучшему.

— К лучшему? — Он фыркнул. — Понятно.

— Оливер, это, — она указала на него, а затем на себя, — безумие. Это больше, чем сумасшествие. Мы собирались…

Он смотрел в ее душераздирающие голубые глаза. — Заняться сексом?

Она прикусила кончик языка, явно взволнованная.

— Хочу тебя спросить, Элли, просто прикола ради: это ты мстишь мне? Ты пытаешься сделать мне больно из-за Микелы?

Ее лицо исказилось от обвинений. — Надеюсь, ты шутишь. Ты действительно думаешь, что я когда-нибудь сделаю что-то подобное из-за мелкой мести?

— Тогда что здесь происходит?

— Оливер, я не хочу об этом говорить. Нам нужно забыть, что это когда-либо…

— Забыть ? — Он недоуменно пожал плечами. — Элли, твой язык был на полпути к моему горлу. Не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть.

Она покачала головой, бесцельно бродя по его комнате, медленно приходя в себя.

— Мы крепко целовались, Элли. С моим членом на твоей…

— Пожалуйста, не надо. Я была там, мне не нужно, чтобы ты… — Она откинула волосы назад, стараясь сохранять самообладание.

— Ты плакала. Ты говорила такие вещи… вещи, которые заставляли меня чувствовать… тоже самое к тебе.

Слезы текли по бледным щекам Элли, поскольку она не знала, как относиться к тому, что он только что сказал: восторженно или удрученно.

— Что ты делаешь? — прошептала она, и дрожь пронизала ее слова. — Ты пытаешься разрушить мою жизнь? Ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы уничтожить меня?!

— Что? — пробормотал он, выражение его лица было омрачено болью. Он подошел к ней, остановившись в футе от нее. — Я не хочу тебя уничтожать, Элли. Я хочу, чтобы мы во всем разобрались.

— Тут не с чем разбираться! Мы были пьяны и…

— Нет, — оборвал он ее, качая головой. — Мы уже выяснили, что не были пьяны. Алкоголь не имел никакого отношения к тому, что произошло, и ты это знаешь.

— Было поздно, и мы устали, и мы были взволнованы из-за Микелы, вот почему…

— Элли, ты целовала меня! Ты говорила мне, что не хочешь потерять меня! Что ты хотела меня с той секунды, как увидела! Это не имело никакого отношения к усталости или Микеле.

Элли расплакалась. Она подошла к шкафу и оперлась на него спиной, трясясь, как лист под дождем.

— Элли…

— Чего ты хочешь от меня, Оливер? — всхлипнула она. — Хочешь почувствовать, каково это трахать меня? Ты хочешь удовлетворить свое больное любопытство? Ты этого хочешь?

Оливер подошел к сестре и прикоснулся к ее заплаканной щеке. — Как ты можешь так говорить? Я не хочу тебя трахать. Я хочу… — Он вздохнул и сделал паузу, чтобы подобрать слова. — Всю эту неделю я не мог перестать думать о тебе и о той ночи. Я знаю, что все запутано, но ничего не могу с собой поделать: я хочу тебя, и я не знаю, что с этим делать. Я знаю, что ты тоже хочешь меня.

— Нет, я не хочу тебя. Она вытерла слезы. — Я хочу своего жениха.

— Ты не хочешь меня?

— Нет, я… я не хочу тебя.

— Так все, что ты сказала той ночью… чем это было?

— Бред взволнованной и возбужденной женщины с овуляцией, не более.

— Значит, то, что ты никогда не чувствовала себя так ни с кем раньше, было ложью.

— Да.

— И то же самое касается того, что я заставляю тебя чувствовать.

— Да, это тоже была ложь. Все это было ложью.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я был внутри тебя?

— Ни за что.

— Это выводит тебя из себя?

— Меня тошнит от одной мысли об этом.

Он кивнул, не убежденный, и потянулся к кружеву ее коротких шорт. — Значит, если я сейчас спущу твои шорты, мы не увидим на твоих трусиках мокрого пятна?

— Нет! — в ужасе выпалила она, моля бога, чтобы он не стягивал с нее шорты.

Он прижался своим лбом к ее и начал медленно расстегивать ее кружево.

Элли больше всего на свете хотелось остановить его, но она чувствовала себя беспомощной перед ним. Ее брат с легкостью сокрушил ее защиту; более того, она знала, что там будет пятно. Она чувствовала его невыносимое присутствие своими чувствительными нижними губами.

Он сунул большой палец ей за пояс и посмотрел ей в глаза. — Нет пятен?

— Оливер, пожалуйста, — со слезами на глазах промяукала она. — Я умоляю тебя…

Глядя в ее голубые глаза, Оливер задумался, не увлекся ли он, когда сестра ясно дала понять, что он ей не нужен. Он не хотел навязываться, и никогда бы не посмел. Он печально убрал большой палец и отступил назад, обдумывая все это.

Элли приглушенно вздохнула с облегчением, когда он оказался к ней спиной и завязала шнурок своих шорт в тройной узел. — Оливер?

Он повернулся к ней, погруженный в размышления.

— Ты не можешь преследовать меня.

— Не знаю, смогу ли я этого не делать.

— Ты должен прекратить это. Ради бога, ты можешь ухаживать за любой женщиной на этой планете, за любой… кроме меня.

— Потому что ты не хочешь меня?

— Да! И что гораздо более важно – потому что мы кровные родственники.

Он снова всмотрелся в ее лицо и понял, что она действительно хочет, чтобы он отступил.

— Да, ты права. — Он вдохнул и выдохнул, освобождаясь. — Теперь я отступлю. Обещаю.

— Хорошо, — вздохнула она с разбитым сердцем. — Давай притворимся, что ничего этого никогда не было, и поработаем над нашими отношениями как между братом и сестрой, насколько это возможно. Давай улучшим их, даже если мы никогда не сможем полностью вернуться к тому, чем они были раньше.

— Ага, — сказал он, удрученно. — Мы будем работать над этим. — Он изобразил улыбку. — Мы исправим это в кратчайшие сроки.

Три недели спустя Элли и Оливер постепенно восстанавливали свои братско-сестринские отношения. Элли стала приходить к ним трижды в неделю и значительную часть времени проводила со своей племянницей. Она была в восторге от Микелы: от ее чувствительности и ума, от ее жизнерадостности и жизненной силы, и она испытывала огромное горе из-за того, что у нее нет матери. Они с Оливером стали лучше ладить, хотя большую часть времени все казалось натянутым. Элли, однако, была довольна этим. Пока ей не нужно было противостоять своим истинным чувствам к нему, она считала это огромной победой.

Однако Оливер не выигрывал. Он начал обижаться на Элли. Он чувствовал, что если бы она не набросилась на него той ночью, он никогда бы не оказался в такой ужасной ситуации, в которой оказался сегодня, потому что, как бы он ни старался искоренить романтические чувства, которые испытывал к ней, он не смог. Во всяком случае, они превратились в ощущение, которое он испытал лишь раз в жизни, много лет назад, когда он влюбился в Бьянку.

Помимо их проблемных отношений, Оливеру удалось получить должность младшего аналитика в молодой компании хедж-фонда, а бабушка и дедушка Микелы записали ее в садик. Страх Микелы быть брошенной постепенно утихал, и она даже позволила Оливеру оставить ее с бабушкой и дедушкой на целых два часа на прошлой неделе, когда он пошел выпить с Дейвом. Хотя они постоянно были на телефоне.

Был жаркий пятничный полдень, когда Элли подъехала к дому своих родителей. Она припарковалась среди кучи машин и поднялась по лестнице к входной двери. Она услышала гулкую музыку из уличных динамиков, которые ее отец установил много лет назад. Их родители уехали на выходные на оплачиваемый компанией курорт, а ее близнец всю неделю втихаря планировал вечеринку у бассейна для горстки своих друзей.

Сегодня Элли чувствовала себя хорошо. На ней было сексуальное белое бикини под майкой и короткая юбка, а ее светлые волосы каскадом ниспадали на спину золотым водопадом. Ее бикини было возмутительно крошечным и откровенным, и хотя она знала, что рядом с Оливером было бы разумно держать себя как можно более прикрытой, какая-то часть ее — больная и существенная — хотела, чтобы он смотрел, косился на нее, жаждал ее.

Это был тот самый банальный конфликт, который она видела во многих фильмах. Она боялась, что он забудет ее точно так же, как настаивала, чтобы он никогда не смотрел на нее. Она сама постоянно наблюдала за ним и каждый раз промокала насквозь только для того, чтобы трахнуть Джейсона в той извращенной манере, к которой он привык и которую любил. Она развязывала свой распутный язычок в постели, в то время как ее брат — с помощью члена Джейсона — доводил ее до оргазма так, как она даже мечтать не могла.

Чтобы это сработало, в игре использовались только позиции, исключающие зрительный контакт. Она не могла смотреть Джейсону в глаза и держать образ Оливера в своей голове, и уж точно не собиралась возвращаться к своим старым оргазмам, которые раньше так ценила. Тем не менее, она чувствовала, что радоваться было особо нечему. Если она не кончала на образ своего брата, то не кончала вовсе.

Она присоединилась к вечеринке и увидела, что многие ее друзья уже навеселе. Джек и Дэйв были ведущими, и атмосфера была великолепной. Это была скромная вечеринка, на которой присутствовало около сорока человек, так как Джек вел плотный список гостей. Она была разочарована, увидев, что их подруга Ева привела с собой свою печально известную кузину Риту, но через несколько минут об этом даже не вспомнила. Она разделась до своего привлекающего внимание бикини и быстро влила немного алкоголя в свой организм, осторожно осматривая место в поисках младшего из своих братьев, которого нигде не было видно.

Джейсон прибыл через двадцать минут прямо с работы и присоединился к своей невесте. Элли была не по себе от мысли, что он встретится с Оливером, но она слишком долго откладывала это, и Джейсон начал что-то подозревать. Она не знала, будет ли Оливер присутствовать на вечеринке, но если он должен был присутствовать, то вечеринка у бассейна, где подают алкоголь, была оптимальным временем и местом, чтобы покончить с этим, решила она.

— Какая замечательная идея, Джек, эта вечеринка, — сказал Джейсон. — Уважуха.

Джек сделал глоток пива и ухмыльнулся. — Пожалуйста. Ты только сохрани эту идиотскую улыбку на лице моей сестры.

— Эй! — Элли изобразила гнев, прежде чем захихикать, явно чувствуя легкое головокружение.

— Сохраню, — сказал Джейсон, сминая пустую банку из-под пива массивной рукой.

Джек, Элли и Джейсон купались в джакузи вместе с Евой и Ритой.

— Когда мы прекращаем вечеринку? — спросила Элли, прежде чем крикнуть Дэйву, чтобы тот принес ей еще один фруктовый напиток.

— Не знаю, посмотрим. Когда Микела ляжет спать, я думаю. — Он усмехнулся.

— Кстати говоря, — сказала Ева, — где твой брат и племянница? Разве они не живут здесь?

— Да, — сказал Джек. — Но я не знаю, где они. Оливер не берет трубку.

— Должен сказать, — сказал Джейсон, — я очень рад наконец встретиться с ним. Элли столько времени скрывала его.

— Я не срывала его! Я просто ждала подходящего момента.

Он улыбнулся, чмокнул ее в губы и открыл еще одну банку пива.

Дэйв передал Элли ее напиток и присоединился к ней, заставив Еву и Риту отодвинуться, а сам втиснулся между ними, что вызвало у всех громкий смех.

— Он с кем-нибудь встречается? — спросила Ева мгновение спустя, игнорируя непристойную ухмылку Дэйва.

— Кто, Оливер? — спросил Джек. — Не то, чтобы я знал об этом. У него довольно много дел со своей новой работой и Микелой. — Он задумчиво потягивал пиво. — Не поймите меня неправильно, я люблю эту маленькую итальянку до смерти, но иногда я действительно сочувствую ему.

Джейсон затянулся сигаретой с марихуаной, которую раскурила Рита, и передал ее Элли. — Я даже не знаю его, но сочувствую ему. Я имею в виду, отец-одиночка в его возрасте? Вдовец? Вы должны сочувствовать этому.

— Иногда это просто сводит меня с ума, — сказал Джек, выхватывая у Элли косяк. — Парень стал отцом в 18 лет. Это… нелепо.

— Сколько ему сейчас? — спросила Ева.

— В декабре ему будет 23, — ответила Элли и задумалась, размышляя, почему Ева проявляет такой большой интерес к ее брату.

— Он совсем молодой, — сказала Ева.

— Совсем молодой для чего? — Элли сказала это с легкой враждебностью, начиная терять кайф, которым она наслаждалась последний час.

— Молод, чтобы быть отцом пятилетки…

— Четыре, — поправила Элли.

— Извини, — выразительно сказала Ева, более чем чувствуя необъяснимый гнев Элли.

— Ребенку четыре.

— Забавно, что вы упомянули четырехлетнего ребенка… — сказал Дэйв, указывая головой на вход во внутренний дворик.

Элли обернулась и увидела своего брата в костюме и галстуке, держащего Микелу на руках. Он был так красив в ее глазах, как наемная модель, а не финансист. Он показывал вещи вокруг, а затем говорил с дочерью, как будто объясняя. Элли тут же ухмыльнулась, увидев это.

— Оливер! — Джек подозвал его.

— Это твой брат? — спросил Джейсон, пока Оливер пробирался сквозь полуголую толпу, которая пила и танцевала, прикрывая Микелу с улыбкой на лице.

На лице Элли отразилась сонная ухмылка, когда она посмотрела на них издалека, как будто ей это приснилось. — Да…

— Эй! Похоже у вас тут вечеринка, да? — Оливер усмехнулся, стоя рядом с ними с Микелой на руках. — Ева… Рита.

Его застенчивость, когда он смотрел на Риту, не укрылась от Элли, как и дразнящая улыбка Риты. Ей хотелось придушить ее прямо здесь, в бурлящей горячей воде.

Все тепло поприветствовали Микелу; Элли поступила лучше и приподнялась, чтобы поцеловать ее из джакузи.

Оливер действительно хотел, чтобы она этого не делала. Ее тело появилось из воды, и это белое бикини было проблемой, он сразу понял. У нее было слишком большое декольте, и ее светлые волосы ниспадали ей на лоб таким образом, что он не мог остаться равнодушным. Элли была ангелом в его глазах. Но он ненавидел ее до глубины души, особенно когда заметил большой бугор мышц, обхватывающий рукой ее хрупкое плечо.

— Ты не представишь нас, детка? — спросил Джейсон.

— О да, конечно, — пробормотала Элли, ее тревога зашкаливала. — Эм… Джейсон, Оливер. Оливер, Джейсон.

Они пожали друг другу руки и обменялись традиционными приветствиями.

— Теперь, когда мы закончили с любезностями, где, черт возьми ты…

— А-у-у-у, — сказал Оливер, указывая головой на дочь.

— Ой, прости, Микела, — смущенно усмехнулся Джек. — Где ты был? И почему не брал трубку?

— Батарея села. Остальное расскажет Микела. — Он посмотрел на нее в ожидании и заметил, что она стесняется выступать перед таким количеством людей. — Ну же, piccola mia. Не стесняйся, скажи им.

Она застенчиво улыбнулась. — Papi и я ели мороженое.

Оливер рассмеялся над ее застенчивостью. — А что еще?

— Мы ходили в парк.

— И…?

— И я завела друга.

— Да, так и есть! — Он сделал из этого шоу и поцеловал ее. — Твой первый друг здесь. Скоро у тебя будет много друзей, belissima.

Причина, по которой Оливер был взволнован, заключалась в том, что Микела чувствовала себя одинокой без детей ее возраста, с которыми можно было бы играть – больная тема, которую они обсуждали перед сном уже несколько дней. Он не мог вынести мысли о том, что она чувствует себя одинокой.

— Почему бы тебе не снять этот костюм и не присоединиться к нам? — спросил Дэйв.

— Я так не думаю, — понимающе усмехнулся он. — На самом деле это не то, что Мик…

— Не беспокойся об этом, я позабочусь о ней, — вмешалась его сестра, как будто уже давно и отчаянно желала увидеть его обнаженный торс.

— Я ценю это, Элли, но я все же не думаю…

— Тогда давай спросим ее, хорошо? — сказала Элли. — Микела, хочешь, я помогу тебе надеть купальник, а потом мы поплаваем в бассейне?

— Да!

— Элли, это не место для ребенка ее возраста.

— Ерунда. То, что здесь музыка и выпивка, не значит, что она не может здесь повеселиться. Предоставь ее мне.

Элли вышла из джакузи и заключила Микелу в объятия, разбив при этом сердце Оливера, когда он пускал слюни при виде этого дразнящего миража, который скрывал от него ее скульптурный зад в сексуальном белом бикини.

Десять минут спустя Микела и Элли направлялись к оживленному бассейну, а Оливер внимательно наблюдал за ними. Он надел свои синие плавки, и вид его голого торса причинял Элли такую ​​же боль, как и ему. Он прыгнул и присоединился к своей сестре, пока она учила Микелу, как оставаться на плаву на спине.

— Он вроде ничего, — заметил он минуту спустя.

Элли взглянула на него, прежде чем вернуться к Микеле, которая плавала на спине, а руки ее тети поддерживали ее. — Ты не обязан этого делать.

— Что делать?

Она пристально посмотрела в его ярко-карие глаза. — Притворяться.

Он украдкой взглянул на Джейсона, который танцевал с его братьями, и вздохнул. — Слава Богу.

Элли пропустила это мимо ушей и сосредоточилась его на дочери. — Ты отлично справляешься.

— Seriamente? ( Серьезно?) — нервно спросила Микела, дрейфуя как бревно.

— Si, — сказала Элли с теплой улыбкой, используя тот небольшой словарный запас, который ей удалось накопить.

— Ты не могла найти бикини еще меньше в своем шкафу?

— Оливер…

Заметно расстроенный, он кивнул и отвел глаза. — Тебя бы не убило, если бы ты надела что-то более приличное, к слову. Оно выглядит как отчаянный крик о внимании, если тебе интересно мое мнение.

— Ты действительно думаешь, что мне нужно это бикини, чтобы привлечь внимание?

Он молчал и смотрел, как их братья танцуют под какую-то хип-хоп песню, которую он ненавидел. Он знал, что ей не нужно бикини. Она была самой восхитительной усладой для глаз, и постоянной мишенью для бесконечных непристойных взглядов.

— Я буду в джакузи, — уныло сказал он и ушел.

Элли не хотелось признаваться в этом самой себе, но она получила извращенное удовольствие, наблюдая за тем, как ее младший брат становится неуравновешенным из-за ее купальника, который, кстати, был тем самым мотиватором, побудившим ее надеть его в первую очередь. Она просто так боялась, что он забудет ее, и хотя эта мысль опечалила ее, его поведение взбодрило ее вечер.

Оливер потягивал пиво в джакузи, размышляя о том, как сильно он ненавидит свою сестру. Его бесило, что ему приходилось постоянно притворяться, что он не любит ее, что он не против, что она выходит замуж за эту ходячую гору мышц, что он не выучил наизусть каждый слезный шепот, который она сказала той ночью: что она захотела его с того момента, как увидела; что она никогда не чувствовала ничего подобного с другим парнем; что она не хотела его терять.

— Эй, — услышал он невнятное бормотание

Он вырвался из своих размышлений и увидел Риту, сидящую справа от него, которая пила холодный напиток и казалась довольно удивленной. Теперь, когда она была одета в желтое бикини, которое было гораздо более консервативным, чем у его сестры, она выглядела еще сексуальнее, чем он помнил. Ее темно-каштановые волосы длиной до плеч были собраны в конский хвост, и он находил ее густой макияж приятным глазу. Она была довольно аппетитной.

— Привет, — ответил он, чувствуя прилив беспокойства. — Как давно ты здесь?

— Недолго. — Она улыбнулась. — Несколько минут.

Он улыбнулся ей в ответ, прежде чем отвернуться и увидеть, как Элли и его дочь смеются в бассейне.

— Она милая.

— Кто? — спросил он рассеянно, не зная, кого она имеет в виду.

— Твоя дочь.

Он оторвал взгляд от сестры и гордо улыбнулся Микеле. — Да.

Она протянула ему бутылку, потягивая свой напиток. — Должна признаться, я слегка обижена.

Он повернулся к ней, его глаза расширились от замешательства. — Из-за чего?"

— Просто я думала, что мы хорошо провели время той ночью, но, видимо, я ошиблась.

— Ты не ошиблась, Рита. Мы прекрасно провели время. По крайней мере, я.

— Я тебе не верю. Я не думаю, что ты вообще получал удовольствие.

— Что заставляет тебя так думать?

— Ты не попросил мой номер.

Его брови удивленно нахмурились. — Правда? Я честно думал, что упустил свой шанс, так как я одинокий отец и вдовец, которому пришлось уйти из-за его дочери, поэтому я даже не подумал… мне было очень хорошо с тобой, Рита. Правда.

— Значит, ты просто предположил, что я ненавижу детей? Так ты обо мне думаешь? Что я ненавижу всех детей?

— Нет! Рита, я не имел в виду… — Он вздохнул, злясь на себя. — Прости. Я не должен был делать такое предположение. Если бы я знал, что это не проблема, я бы обязательно попросил твой номер.

— Итак, выходит… я тебе все-таки нравлюсь?

— О, да! Я имею в виду, я э-э… — Он отругал себя за то, что звучал слишком нетерпеливо.

Рита рассмеялась, чувствуя огромное удовлетворение от того, как она его взволновала. — Я заставляю тебя нервничать, Оливер? — промурлыкала она. — Потому что если да, то это хороший способ показать мне, как ты сожалеешь о том, что не попросил мой номер.

Он прервал свой глоток унылым кивком.

Рита нашла его застенчивость почти нереальной. Она никогда не встречала парня, который, по ее мнению, был бы таким красивым с таким вопиющим отсутствием уверенности в себе.

— Ты всегда такой застенчивый с девушками?

— Нет, я не застенчивый. Я просто… да, наверное, — вздохнул он, взволнованный тем, что такая горячая девушка, как Рита, уделяет ему свое время.

— Ты меня очаровываешь, Оливер.

— Правда?

— Я не думаю, что когда-либо встречала такого парня, как ты.

— Как я? Что ты имеешь в виду?

Она загадочно улыбнулась и допила свой напиток. Затем она вышла из джакузи, ее бронзовый загар блестел под палящим солнцем. — Почему бы тебе не показать мне свой дом? Провести экскурсию?

— Это дом моих родителей, но я… я все равно буду рад устроить тебе экскурсию.

— Тогда идем?

Он выбрался из джакузи, его возбуждение было таким же очевидным, как и веселье Риты, увидевшей, как он взволнован.

— Дай мне секунду. Я… я просто сообщу сестре.

— Я встречу тебя у двери.

Элли и Микела все еще были в бассейне, работая над навыками плавучести последней, когда подошел Оливер. — Элли, я пойду внутрь на несколько минут.

— Мне кажется Микеле становится плохо, — обеспокоенно сказала она. — Она выглядит бледной.

— Что? — Он наклонился к краю бассейна. — Vita mia, ты хорошо себя чувствуешь?

— Si, Papi. Perché? ( Да, папа. А что?).

— Иди сюда, дай мне взглянуть на тебя. — Оливер осмотрел свою дочь, но ничего не обнаружил. — Sei sicura di stare bene? ( Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?).

— Si, si! Per Fare, lasciami stare ancora un po' in piscina, Papà ( Да, да! Пожалуйста, позволь мне еще немного побыть в бассейне, папа).

Он осмотрел ее во второй раз и кивнул. — Она в порядке и не выглядит бледной. Я ненадолго.

— Оливер, мне нужно в ванную.

Он обернулся, недоверчиво нахмурившись. — Прямо сейчас?

— Да, и это срочно. Я выпила слишком много коктейлей. Я не могу больше терпеть.

Он вздохнул. — Ты, должно быть, шутишь.

— К сожалению, нет. Я быстро.

— Ага, иди, — раздраженно сказал он и прыгнул, чтобы обнять Микелу.

— Вернусь через секунду.

Беседа Оливера с Ритой была причиной эксцентричного поведения Элли. Она внимательно следила за ними с того момента, как Рита присоединилась к нему в джакузи, и не собиралась торопиться к нему.

Двадцать минут спустя, поправив макияж и поиграв в умопомрачительную игру на телефоне, помимо всего прочего, Элли вернулась в оживленный бассейн. Она искала своих племянницу и брата, но заметила только первую. Микела танцевала на столе для пинг-понга в окружении дюжины гостей, которые восторженно аплодировали и насвистывали.

Она поспешила к Дейву, который был одним из заядлых зрителей. — Что происходит?! Что она делает на столе?! А где Оливер?!

— Остынь, сестренка. — Дэйв лениво улыбнулся, его не смутила ее агрессия. — Моя племянница только что открылась и показала свою раскрепощенную сторону. — Он оглянулся на Микелу, его лицо было заплаканным от восторга. — Зио Дэйв так горд тобой, дорогая.

Микела рассмеялась, танцуя перед обезумевшей толпой.

— Ты невыносим, — прошипела Элли. — Где Оливер?

— Он пошел внутрь с Ритой. Ты знаешь, та латиноамериканская бомба.

— О, неужели?! И он оставил ее с тобой?! Типичный парень с одной извилиной в мозгу.

— Если бы ты была парнем, ты бы отдала бы свою почку только для того, чтобы шлепнуть ее задницу. А что со мной не так?

— Слишком много всего, чтобы я могла даже начать, Дэйв. Слишком много.

— О, прямо в сердце… — Он схватился за сердце и через секунду рассмеялся.

Она бросилась обратно в дом, яростно мотая головой.

— Привет, детка, — сказал Джейсон из кухни, жуя кусок пиццы. — Иди сюда, поешь что-нибудь.

Она быстрым шагом направилась к лестнице. — Джейсон, не сейчас.

— Элли, подожди. Он встретил ее у лестницы. — Что случилось? Что случилось?

— Ничего. Я просто… потеряла серьгу, и мне нужно найти ее как можно скорее.

— Что ж, позволь мне помочь. Где ты была, когда…

— Детка, спасибо, но я сам найду. Иди ешь.

Она взмыла вверх по лестнице, как призрак на большой скорости. Она добралась до комнаты Оливера и с ужасом увидела, что дверь закрыта. Она не думала о том, что будет делать дальше. Ворвалась, даже не постучавшись, и разочарованно вздохнула.

Продолжение следует.