Возвращая мир на прежнее место

1

Со мной еще никогда такого не было. Почему с утра меня так тянет пошалить? Если бы это было обычное желание порезвиться, я бы это еще поняла, но меня распирает так, будто я сто лет не прикасалась к своим интимным зонам, чтобы удовлетворить потребности тела. Моя плоть изнывает от желания, и мне никуда не деться от этого безумно пульсирующего ощущения. Прибывая в шатком состоянии, мне почему-то кажется, что окружающий меня мир неведомым образом сдвинулся с места, время и пространство поменяли координаты и сошли с привычных рельсов. Я слышу собственное дыхание, тяжелое, неторопливое, облизываю приоткрытые губы и хочу понять, почему случился этот сдвиг.

Допускаю, что это странное изменение вокруг чувствую лишь я одна. Какие-то невидимые силы подсказывают, что мне под силам разгадать эту загадку; для этого у меня есть все необходимое, а возбуждение, в котором я сейчас пребываю, служит своего рода проводником между физической сутью и миром эфемерных уравнений.

Когда я подхожу к окну и раздвигаю шторы, моя уверенность становится только крепче. Золотистые лучи солнца пронзают меня с яростным рвением, моя кожа сжимается, а глаза расширяются, как от принятых запрещенных веществ. Мне хочется глубже погрузиться в эти теплые волны. Кончиками пальцев провожу по шее и плавно опускаюсь вниз. Отчетливо чувствую каждое прикосновение, мои чувства воспалены, отчего эффект увеличивается многократно.

И вдруг я понимаю, что меня совершенно не волнует этот мир и то, что с ним может произойти в ближайшую минуту. Даже если все обратится в прах и дни человечества будут сочтены, ни один мускул на моем лице не вздрогнет. Очевидно, сегодня я проснулась эгоисткой, которую задевают лишь собственные заботы.

Прикасаюсь к своей груди и сжимаю выпуклости, то есть делаю то, что велит желание, отдаюсь этому потоку самозабвенного влечения. Со второго этажа кажется, будто город стоит на прежнем месте без каких-либо изменений – такой же пыльный и укомплектованный; все изнывает под бременем горячего воздуха, в то время как солнце лениво катится по небу. Обычно яркий свет помогает расставить мысли по местам, служит тем звеном, которое сортирует важное и убирает лишнее. Но не сегодня. Сегодня в моей голове бардак, я не понимаю многих вещей, в том числе и то, почему мне настолько хорошо от физических прикосновений.

Когда я сжимаю набухшие розоватые соски, сознание лишь чудом умудряется удержаться на прежнем месте обитания. Мне хочется застонать от полноты чувств, настолько приятно от этих бегущих по телу иголок.

Тут я понимаю, что совершила критическую ошибку.

То, что раньше обладало свойством успокаивать, то, что раньше служило лечебной ванной, теперь наоборот начинает бередить и разрушать. Жар, в котором утопает мое тело, сильнее раззадоривает душу, и мне ничего не остается, кроме как закрыть глаза и тяжело дышать, пытаясь сохранить ускользающее самообладание. Каким-то образом мне нужно собрать мысли в кулак и стать единым целым, вновь обретя облик человека.

Но я срываюсь, сама того не понимая.

Вышедшие из-под контроля пальцы вдруг сильнее сжимают соски, и в этот раз мне не хватает самообладания, чтобы сдержать стон в грудной клетке. Этот короткий звук появляется на свет внезапно и еще некоторое время живет, так органично преобразовавшись в тягучее эхо.

Мною овладевает вожделение. С какой-то манией начинаю тянуть собственные соски – делаю это без идей, без цели, просто на интуиции, зная, что если я нащупаю правильный паттерн, то смогу вновь выжать из себя этот манящий уши звук. Пробую снова и снова. Меня не останавливают даже покалывание в промежности, которое возникает от этих бесхитростных манипуляций с сиськами. Когда я в последний раз так яростно терзала соски? Мир определенно стал другим, раз я без зазрения совести придаюсь разврату перед открытым окном.

Вскоре я становлюсь липкой и грязной от выделившегося пота. Мое запыхавшееся состояние прекрасно иллюстрирует то, как из уголка рта свисает тонкая нить слюны, а привычный поток мыслей прерывается. На какое-то время меня лишают возможности думать. Исчезают даже недавние размышления о сдвиге пространства. Почему-то теперь мне совершенно наплевать на эти теории квантовых законов, хотя минутой ранее я хваталась за них с целью объяснить себе это странное явление. Мир в одночасье сужается до собственного тела.

Приходится несколько раз шлепнуть себя по попе, чтобы вырваться из омута. Делаю я это последними каплями сохранившегося рассудка, надеясь, что накатившаяся боль рывком вытянет меня на поверхность и возбуждение протрубит отступление. Сами шлепки по ягодице раздаются блаженным тоном, а от возникающей боли перед глазами сыплются искры.

Моя попытка полностью проваливается.

С ужасом осознаю, что стою, как завороженная, высунув язык, и обрушиваю на попу удар за ударом. Меня не останавливает даже то, что одна сторона выпуклости вся покраснела, обрела пылкий розоватый оттенок, а кожа вся сжалась.

Для остроты эмоций приходится выгнуть спину, сжать свободной рукой сосок и продолжить шлепать себя, будто я в срочном порядке нуждаюсь в порке за то, что согрешила. Комната мгновенно наполняется мольбой упругой плоти. Хочется завыть, застонать, делать все то, что сделала бы любая нормальная девушка, если бы ее задница подверглась физическим пыткам. Но то ли из-за того, что в качестве экзекутора выступаю я сама, то ли из-за того, что попа уже пылает жгучей болью, постепенно частички рассудка начинают возвращаться ко мне. А когда рука, служившая хлыстом, наконец останавливается, я принимаюсь жадно хватать ртом воздух в надежде, что больше не потеряю над собой контроль.

В возникшем затишье мир приобретает иные краски. Кажется, будто мои первоначальные догадки имеют смысл, что время и пространство действительно взбунтовались и исказились. Я отчетливо чувствую эти перемены сосками, половиной задницы и вагиной, которая ярче всего остального улавливает малейший сдвиг в любую из сторон.

Тяжело дыша, я опускаю взгляд на свою промежность. Золотистые лучи мягко падают на аккуратные складочки, освобождая их от холодных теней. Чтобы удостовериться в способности письки противостоять меняющимся реалиям, кончиками пальцев слегка сдавливаю выпирающий клитор и волна из тысячи иголок пробегает по телу, сметая все на своем пути. Сознание вновь мутнеет, отчего я вынуждена прикусить нижнюю губу. Эта крохотная точка определенно требует к себе внимания. Но откуда-то из глубин подсознания ко мне поступают сигналы, что если я сейчас вновь сожму клитор, то пути назад закроются и мне во что бы то ни стало придется идти вперед, ибо любая нерешительность будет означать поражение.

Наступает непривычная тишина, даже смолкают звуки улицы в момент этой борьбы. На лбу образуются патины пота. Мне еще никогда не хотелось настолько сильно обласкать собственное тело, которое буквально изнывает от желания получить большего. Сейчас я нахожусь в таком состоянии, когда во мне кипит уверенность в собственных силах, что я способна довести себя до оргазма, применяя исключительно стимуляцию сосков. Но это преображение коварно. Откуда мне знать, что оргазм явится ко мне со столь стремительной легкостью, как обычно приходит вечером сон или в любое время голод? Где гарантии, что после того, как я примусь тискать соски, я покроюсь еще большим количеством пота и вскоре с пронзительным криком кончу, распластавшись на полу или прижавшись к окну? Мне ни в коем случае нельзя быть беспечной, думать, будто я овладела всеми знаниями мира и теперь в силах поставить на место саму вселенную.

Зародившееся в голове сомнение останавливает меня от дальнейших действий. Я неотрывно смотрю на вагину, на этот сморщенный участок кожи, которую я привыкла брить каждую неделю, чтобы ходить гладкой и ухоженной. В этот остановившийся миг я даже умудряюсь заглянуть в себя и спросить: что нашло на меня с утра, отчего я недавно была готова искромсать свою плоть ударами? Ведь раньше мне никогда не доводилось испытывать наслаждение от стимуляции сосков, не говоря уже о физической боли. И как быстро я пришла к выводу, что чтобы получить удовольствие, нужно лишь слега сжать там, слегка пошлепать тут. Удивительная вещь эти инстинкты, порой думающие за нас самих.

И все же, как мне кажется, солнечные лучи не предали меня, не оставили лицом к лицу с нарастающей похотью.

Постепенно я овладеваю всеми конечностями и вопреки желанию уделить внимание вагине, нахожу в себе силы успокоить нервы. Мое существо выше примитивных потребностей. Стоя у окна, ясными глазами смотрю на город, на многоэтажные жилые дома, где в многочисленных рядах балконов кто-то старательно вывешивает выстиранную одежду; как по двору ходят люди, спеша по своим делам. Как я вообще могла усомниться, что привычный мне мир поддался внешним силам и подвергся изменению? Откуда пришла эта навязчивая мысль? Я была готова ради спасения самой себя начать ничем не подкрепленную мастурбацию, и все ради того, чтобы чувствовать себя как и прежде. Как это нелепо звучит, а если это произнести вслух, то нелепость возрастет многократно.

Содрогнувшись от ужаса, захожу в ванную и поворачиваю краны, чтобы пустить в душевой холодную воду. Стоя в этой живительной прохладе, чувствую, как мысли наконец начинают скрепляться в одно целое: так реставратор приводит в первичный вид старинную картину, всю изрезанную и исполосованную. Мое тело больше не зудит от похоти, не страдает от вожделения. Вновь все встало на свои места. Эта короткая вспышка, небольшая допущенная слабина ушла в анналы истории, где ей суждено пылиться до скончания времен. Но когда я поворачиваюсь, чтобы намылить тело, я вижу красное пятно на своей ягодице — последствие моего помутнения, физическое воплощение плотской страсти. Кожа по-прежнему зудит от тех многочисленных ударов, что я обрушила на себя. Хоть эта боль отныне не приносит наслаждение, она бередит плоть, как назойливая царапина, как множество царапин, оставленных острыми когтями. Как я должна воспринимать данное увечье? Как факт, что я способна получать удовольствие от порки? Как символ, метку, что я слаба как живое существо? Даже прохладная вода не помогает мне разгадать нависший вопрос.

Пока я не стала томить себя неудобными расспросами, полностью смываю с себя пену и с чувством необъятной свежести выхожу из ванной, чтобы ощутить себя заново родившимся человеком с твердыми принципами. Оборачиваюсь в полотенце и иду в кухню перекусить. Моя соседка по квартире давно ушла на работу, у меня выходной день. Потягивая черное кофе, думаю, чем бы сегодня заняться. В планах ничего существенного нет – обычный выходной. Можно для галочки сходить купить продукты — этим я и собираюсь заняться.

Жду, когда высохнут волосы, а когда не остается ни единого мокрого локона, облачаюсь в летнее платье и надвигаю на голову шляпку.

На улице жара ощущается гораздо сильнее, чем из окна. Горячий воздух, поднимающийся из раскаленного асфальта, взмывает вверх, образуя целые дороги для любителей высокой температуры; бетонные сооружения изнывают в пекле.

Стараясь держаться в тени, иду до ближайшего супермаркета. Народу внутри здания немного, и я свободно расхаживаю по отделам, выбирая нужные продукты. Постепенно моя корзинка наполняется доверху. Расплатившись, выхожу на улицу с пакетом в руке и вместо того, что бы сразу пойти в дом, решаю выбрать окружной путь через пляж.

Минут через десять я уже стою на кромке пляжа. Здесь, в отличии от супермаркета, людей предостаточно, и большая их часть сосредоточена в море. В такую погоду морская вода лучшее спасение от всех бед.

Простояв недолго, направляюсь туда, где меньше всего людей, в правой части пляжа, игнорируемой из-за обилия камней и валунов. Но даже в таком неприветливом месте мне удается отыскать никем не занятый небольшой островок золотистого песка, будто ждущего моего появления.

Устраиваюсь поудобнее, рядом ставлю пакет с продуктами и сижу, смотрю на море. Эти лениво накатывающиеся волны способны ввести в сон любого, особенно в такую жару, но у меня иммунитет от этой ленивой истомы. Зарыв ступни в горячем песке, пытаюсь уразуметь нарастающую внутри тревогу, от которой у меня в животе все сжимается. Что я тут делаю? Неужели причина моего появления на берег заключается лишь в лицезрении буруна и наслаждении пением моря? Я никогда не отличалась тягой к купанию в жаркие дни, и сейчас во мне не загорается желание скинуть с себя одежду, чтобы нырнуть в прохладные глубины. Люди недалеко от меня лежат полуголые, предоставив свои тела на попечительство солнцу; вижу, как лоснятся их вымазанные кремом спины, бедра, плечи. Зачем кривить душой, я нашла причину покинуть квартиру лишь с одной целью — чтобы не поддаться соблазну, когда мои чувства вновь обострятся и тело начнет штормить, как при симптомах сильной ломки. Думаю, мне опасно оставаться лицом к лицу с навязчивыми мыслями, порожденными необъяснимой силой. А здесь, в общественном месте, посторонние люди могут послужить сдерживающим фактором даже в минуты сильнейшего помутнения рассудка. По крайней мере я на это рассчитываю.

Но проходит час за часом, а мои опасения не подтверждаются. Мне больше не кажется, что мир сходит с привычной колеи, что я вот-вот рискую раствориться в материи, исчезнуть безвозвратно, не оставив после себя и следа. Мое состояние устаканивается, как море после грозы. Понимаю, что выгляжу глупо сама перед собой. Такая трусиха – чуть что сразу в кусты. Но лишняя осторожность никогда не бывает лишней.

Еще какое-то время сижу на пляже, любуюсь пейзажем, вдыхая отрезвляющий соленый воздух, а когда на горизонте показываются облака, встаю, встряхиваю с себя песок, надеваю босоножки и, прихватив пакет с продуктами, ухожу из пляжа.

Мне необходимо лучше понимать саму себя, особенно когда речь заходит о потребностях, научиться слушать внутренний голос и жить в гармонии, а не в страхе перед лицом внезапных помутнений рассудка. Моя соседка по квартире говорит, что мне нужно завести отношение с мужчиной, чтобы в любое время иметь возможность придаваться плотским утехам.

— Ты даже не представляешь, что может с тобой сделать твердый член, – говорит она в наших традиционных посиделках после ужина. К такому заключению она приходит, выслушав мои утренние симптомы, с которыми я с ней делюсь без угрызения совести. – Людям нужно время от времени получать мощную разрядку при помощи взаимных телодвижений. Это помогает не сойти с ума в этом скучном мире.

В свою очередь я делаюсь с ней своими переживаниями.

— Тебе легко говорить, ты ведь красивая. За тобой кто угодно захочет поухаживать.

Подруга затягивается сигаретой, пускает дым и протирает левый глаз.

— Дело не в этом, – говорит она. – Каждая живая тварь на Земле хочет спариваться с себе подобными. Кажется, это говорил Омар Хайям.

— Не говорил он такого.

— Не суть важно. Главное не зацикливаться в себе. Попробуй быть раскрепощенной, отбрось сомнения. Сейчас очень легко найти парня во всяких сайтах для знакомств. Главное стремиться к определенной цели, и результат не заставит себя долго ждать.

Вечер заканчивается на философских рассуждениях подруги, чьи советы кажутся мне совершенно тривиальными и способными реально помочь только умственно отсталым субъектам, чье мировоззрение не позволяет им открыть хотя бы одну книжку и прочитать ее от корки до корки. Тем не менее, готовясь ко сну, я не перестаю думать о своей жизни. Если бы в ней появился какой-нибудь мужчина, который разглядел бы во мне что-то интересное, что бы тогда было? В промежутках между размышлениями умудряюсь по-хорошему завидовать физическим данным моей соседки. Будь у меня ее длинные ноги, узкая талия, утонченные черты лица, глядишь мою голову никогда бы не посещали сомнительные мысли.

Уже на утро мне становится лучше: я перестаю думать о случившемся. Иду на роботу и прихожу вечером уставшая, без особого энтузиазма готовлю ужин, ем и иду спать. Такой распорядок дня продолжается до конца недели, пока не наступает день, когда мне не нужно выходить на смену.

Подруга уходит незадолго до восьми часов, когда солнце уже вовсю поднимается на востоке. Вспоминая о том дне с исказившимся миром, ни на миг не перестаю опасаться, что в любой момент меня может накрыть желание потискать собственное тело, вновь отшлепать себя с безумным рвением. На случай, если мой разум станет легкой добычей для влияния извне, решаю держать наготове ванную комнату: чтобы быстро забежать туда и встать под холодную воду, дабы смыть с себя всю нарастающую похоть (в силу отсутствия настроения для прогулки по городу, данная профилактика кажется мне единственным рабочим вариантом, безальтернативным способом в борьбе самим с собой).

Часы тикают, однако я ничего не испытываю. Ожидаемого сдвига в пространстве не случается. Не чувствую ни единого покалывания даже на кончиках пальцев. Все протекает как в обычный день, отчего резонно задаюсь вопросом: может, то была единоразовая акция, небольшой сбой в матрице, случайно окунувший меня в дикое возбуждение?

Ничего не понимаю.

Сижу с ногами в кресле, по чуть-чуть кушаю йогурт и размышляю про себя, перебираю в голове разные варианты. Доходит до того, что я начинаю всерьез думать о существовании определенных цепочек действий, при выполнении которых происходит изменение в плане ментального свойства. Должно быть, сама того не сознавая, неделю назад я выполнила ряд незначительных задач, в последствии утянувших меня в глубины. Как своеобразная подготовка к проведению ритуала: сначала надо зажечь свечи, ударить в бубен, покружить вокруг рун и только потом начать читать вызывающие призраков слова. В этом есть определенная логика вещей, и, убежденная в своих домыслах, пытаюсь вспомнить события того дня. Пытаюсь всколыхнуть воспоминания со дна памяти, зацепиться хотя бы за один конкретный фрагмент, за кусочек, который поможет мне шаг за шагом воспроизвести общую картину.

Но у меня ничего не получается.

Каждый раз, когда я пытаюсь погрузиться в прошлое, перед собой я вижу себя, стоящую возле окна, с высунутым языком, откуда неспешно стекает слюна, шлепающую себя по заднице, заполняя пространство постыдными звуками. Все бы ничего, ведь наверняка вселенная видела куда более развращенные сцены. Но этот хлесткий звук удара ладони по упругой выпуклости начинает как чей-то голос звенеть в барабанных перепонках, методично ввинчиваясь под кору головного мозга.

То событие кажется мне таким далеким, будто оно произошло много лет тому назад, и мне трудно поверить, что девушка, чей образ возникает передо мной, чье покрытое потом тело стоит перед глазами, это не моя соседка по квартире, не моя знакомая, не актриса из порно, а непосредственно я – дурнушка, холодный человек без перспектив на здоровую интимную жизнь.

В минуты этой самокритики мне почему-то становится грустно. Персиковый йогурт словно по мановению руки теряет вкус. Мне ничего не остается кроме как поджать к себе колени и постараться сдержать слезы. Но сколько бы усилий не было вложено, в конце концов по щекам все равно катятся соленые капельки. Глаза начинает застилать ненависть. Я жалкая, я дура, я конченая. Когда я перестану убегать и начну взрослеть как все нормальные люди?

Внутри меня в стремительном темпе начинает закипать ненависть. Пальцы сжимаются в кулак, выдавая мое желание кого-нибудь ударить в этот самый момент, в момент душевного распада, когда все идет по одному месту. Но чего я этим добьюсь? Здравомыслящая часть меня прекрасно дает себе отчет в том, что никто вокруг не заслуживает физической расправы сильнее, чем я; если кого и надо придать рукоприкладству, то только меня.

Я ненавижу себя.

Мне хочется сделать себе больно, чтобы восстановить справедливость в этом мире. Наказание — единственное, чего я заслуживаю, единственное, чего я стою.

Едва сдерживая себя в руках, вскакиваю на ноги, бесцельно хожу по комнате и вытираю глаза от слез. Хорошо, что сейчас меня никто не видит. Но едва ли это облегчает груз внутри души. Все это время моя жизнь состояла из предубеждений. Теперь, когда иллюзия начала рушиться кирпичик за кирпичиком, под ногами больше не чувствуется твердая земля. Опора шаткая, готовая в любой момент рухнуть, заодно прихватив с собой на дно меня.

Мне не хочется подобной участи, но в то же время приходится мириться с тем, что я никчемная, ни на что не годная, обуза во плоти.

Одна нехорошая мысль следует за другой. Кажется, им не будет конца и края и что остаток дня я буду вынуждена провести в самокопании. Едва ли это я предполагала. Мне во что бы то ни стало нужно выплеснуть эмоции. Лишь так я окончательно не сойду с ума, не зациклюсь в себе, не замкнусь от окружающей действительности.

Когда я начинаю снова и снова пропускать через себя эти дурные мысли, в голове возникает лишь одна идея, и я почему-то не вижу ни одной причины, чтобы не воплотить это в жизнь. Если я так никчемна, если меня не ждет светлое будущее в отношениях и в жизни целом, то к чему все эти старания? Не проще ли сказать «нет» и прекратить мучения?

Не испытывая ничего, кроме всепоглощающей пустоты, я делаю то, что должна: оголяю нижнюю часть тела, возвращаюсь обратно в кресло и раздвигаю ноги.

Опустив взгляд, вижу эту пресловутую вагину, как всегда выбритую и выглядящую так, будто она ни в чем не повинна. Само очарование, тонкая линия в промежности, с аккуратными складочками, правда обделенная вниманием. Этот орган в равной степени несет ответственность как и любая другая часть моего тела. И раз уж мы одно целое, то и последствие за содеянное должно распространяться на все. Но именно в это мгновение во мне нарастает уверенность, что писька виновница всех моих бед. Это очень легко доказать, ведь ничего этого бы не случилось, если, например, я родилась бы с членом, с болтающимся хоботком, время от времени твердеющим от вожделения. И как же так вышло, что мне досталась самая противная вагина из всех возможных?

Глядя на свои гениталии, я продолжаю накручивать себя, говорю, что мне было бы легче жить без нее. А когда гнев достигает пика, решаю разобраться со всем прямо здесь и сейчас.

Больше нет причин убегать. Нет нужды искать нелепые оправдания. Я лицом к лицу с врагом, которого нужно победить. В качестве оружия у меня лишь руки, но этого будет вполне достаточно, чтобы преподать ей урок, произвести суд и привести приговор к исполнению.

Без лишних церемоний я сую пальцы во влагалище. Делаю это с чувством отвращения и презрения. В минуты этой мнимой мастурбации я не чувствую наслаждения, по телу не пробегают мурашки, виски не обдает приятным холодком. Из глаз по-прежнему текут слезы. С каждой упавшей каплей моя уверенность наращивается и я все сильнее вторгаюсь в нутро, в первую очередь желая заявить об окончании мирных дней. Движения руки лишены требуемых для интимного процесса нежных манипуляций. Но они здесь и ни к чему.

Засунув пальцы как можно глубже, принимаюсь растягивать внутренние стенки: повторяю эти незамысловатые действия, как набожный человек повторяет стихи молитвы, дабы очистить грешную душу. Занимаясь развращением собственного тела, мне нисколько не жаль себя. Я слишком долго страдала состраданием, буквально возводила свои принципы на это нелепое слово, пыталась построить нерушимую башню, пока однажды налетевший из неоткуда ветер не показал, что мое строение всего-навсего карточный домик.

Когда успокоение наконец овладевает мною, в голове пусто, я ни о чем не хочу думать, конечности мои обмякают – словно по щелчку я теряю над нами управу: руки безжизненно свисают с кресла.

Разваливаюсь тряпичной куклой, без смысла, без воли, без желания. А спустя несколько минут наконец появляется боль в промежности.

Сворачиваюсь ракушкой и просто отдаюсь страданию, ведь ничего другого мне не дано. Знал ли мир вторую такую дуру? Слезы больше не накатываются на глаза, сердце не сжимается в тоски, мне все равно, я как водная гладь в ясный день, или как день после бури.

Боль никуда не уходит даже спустя час.

Постепенно я прихожу в себя, встаю, одеваюсь, иду в кухню и умываю лицо. Несмотря на равнодушие, мне хочется избежать ненужных расспросов подруги, не хочу вдаваться в подробности. У каждого человека должна быть собственная тайна, о которой никому не следует знать. Даже уважение к человеку не заставит меня признаться в случившемся. Это мое бремя, и только мое.

Соседка возвращается без десяти девять. Несмотря на мои старания, наверняка она сразу уловила во мне какую-то перемену – женщины подобное видят прекрасно. Но то ли из-за усталости, то ли из-за снисхождения, за весь вечер она ни разу не подводит разговор к моей персоне.

Спать я ложусь без чувства собственного достоинства. Постоянно ощущаю себя раздавленной, униженной, словно меня прилюдно поставили на место, а я в ответ ничего не смогла сделать, лишь покорно принять упреки.

Тем не менее, сплю я крепко, а утром, проснувшись, лежу, прокручивая в голове события минувшего дня. Боль в промежности утихла до той степени, когда рана больше не мешает, но постоянно напоминает о своем существовании. Мне хочется верить, что сунув пальцы во влагалище, я стала другим человеком, преобразилась в нечто другое, чем было изначально. Хотя вряд ли столь значимая перемена может произойти лишь от незначительной пенетрации. Наверно это как взмахнуть волшебной палочкой — прикольно, но не реально.

Без видимого ожидания прикасаюсь к вагине и принимаюсь ощупывать ее, словно заново изучая каждый участок кожи. Если я действительно хочу измениться, то придется приложить куда больше усилий, как-то умудриться сделать так, чтобы первое превозмогание не исчезло без следа, чтобы исцеляющая цепочка не разорвалась в самом начале пути.

Фаланги пальцев прокладывают дорогу внутрь. Влагалище сначала сопротивляется, не желая растягиваться, но потом все равно поддается. Во время этой утренней мастурбации я не испытываю ничего. Делаю данную профилактику по наитию, из чувства долга, а не по зову тела. Мне до сих пор не верится, что совсем недавно мой клитор буквально прыскал жизнью от легкого сжатия, а теперь она словно выпуклость без нервных окончаний, сплошная, как плотная заводская резина. Должно быть то был действительно уникальный день, когда мир сдвигался в сторону, и я как самый продвинутый сенсор чувствовала малейшие колебания в пространстве и могла чутко реагировать на эти изменения. Но что теперь поделаешь, назад ничего не вернешь, лишнее переживание мне ни к чему, ибо оно никоим образом не сможет оказать нужной поддержки. Нет, в этой битве перемен я одна, предоставлена сама себе.

Пальцами хорошо разминаю влагалище, невзирая на легкий дискомфорт, а когда приходит время подготовиться к работе, иду в ванную и брею незначительную растительность на лобке. На работе стараюсь абстрагироваться от личных проблем. Тем не менее, время от времени, когда выпадает свободная минутка, мысли сами начинают забредать куда-то в сторону, и я невольно думаю о своей вагине.

Вечером, когда разговоры с соседкой сводятся на нет, а грязные тарелки вымыты с помощью моющих средств, раньше обычного забираюсь под одеяло и лежу, засунув пальцы в лоно. В письке моей ни намека на возбуждение, с тем же успехом я могла бы засунуть эти пальцы себе в рот, тело реагировало бы эти незамысловатые проникновения одинаково.

Лежу в позе эмбриона по меньшей мере час, и за весь этот период не убираю руку с промежности. Мне хочется приручить себя выполнять эту причуду каждый день. Благодаря своей решительности мне удается придерживаться намеченной цели: на протяжении недели не упускаю возможности подолгу принимать влагалищем пальцы. Несмотря на приличный срок, мне не удается хотя бы на миг почувствовать вожделение, плотскую страсть, которая подначивала бы меня агрессивнее орудовать рукой.

Начинаю думать, что я фригидна. Иначе как можно объяснить то, что девушка не испытывать никаких ощущений во время пенетрации? Мне всегда казалось, что достаточно неглубокого проникновения для получения ответной реакции от женского тела. Например, когда я смотрю порно, там все кажется до безумия просто: засунул, а теперь радуйся жизни. Но сейчас я не столь уверена.

Когда наступает очередное время вечерних посиделок с соседкой, как бы случайно затрагиваю тему мастурбации. Понимая, к чему все идет, бровь подруги ползет вверх, но она сохраняет свою невозмутимость, улыбается и достает из пачки сигарету.

— Наверно ты удивишься, но когда ты засыпаешь, я иногда мастурбирую, – признается она и чиркает зажигалку: крохотное пламя колышется, когда она подносит кончик сигареты. – Такой вот небольшой секрет. – Она смотрит на меня из облака горького дыма. Я понимающе киваю. Неудивительно, такие как она, стройные, несущие в себе эротическую энергию, должно быть, делают это с большим удовольствием.

— А как же твой парень? – интересуюсь я, зная, что за этот год она уже встречается с четвертым по счету ухажером.

Губы ее сворачиваются в трубочку, она затягивается и пускает струю серебристого дыма.

— С ним не всегда удается. Уже неделю как не трахалась нормально. Хочется, конечно, чаще.

— Поэтому ты делаешь это пальцами?

Она смеется.

— Нет. Какие к черту пальцы, ты о чем? На такой случай у меня под рукой имеется вибратор. Так вот.

После беседы меня поражает не непривычная откровенность на тему интимной жизни, а то, с каким довольным тоном подруга произнесла слово «вибратор». И почему до сих пор я игнорировала существование игрушек для взрослых? Мою голову ни разу не посещали мысли о резиновых членах, хотя я каждый день возилась со своей вагиной, своеобразно, но все же делала манипуляции, относящиеся к мастурбации. По логике вещей в такие моменты в первую очередь нужно думать о пенисах — живых или искусственных. Вне всякого сомнения интимные девайсы должны лучше справляться с поставленной задачей, чем пальцы. За неделю регулярного растягивания стенок влагалища я толком ничего не добилась. Но если я сменю крохотные пальцы на что-то другое, то эффект может проявить себя наилучшим образом.

Приобретение интимной игрушки плотно укоренятся в голове, и весь следующий день я только об этом и думаю.

Находясь на работе, от мысли, что я собираюсь купить вибратор, мое сердце бьется чаще. Мне непривычно думать о таких вещах, а посещение секс-магазина и вовсе кажется чем-то из ряда вон выходящим. Но с другой стороны, я больше недели тыкаю свою вагину пальцами, неужели это настолько невинное занятие, что на этом фоне посещение одного заведения кажется возмутительным? Порой я слишком преувеличиваю последствия малознакомых мне событий.

После рабочей смены наведываюсь в торговый центр, где на третьем этаже, в конце дальнего коридора, рядом с отделами зоотоваров и садовых принадлежностей, затесался неприметный уголок с интим атрибутами. Почему-то в голове я рисовала, что подобное заведение обязательно должно утопать в полумраке, освещаться тусклыми неоновыми лампами, какие постесняются поставить даже в самых дешевых борделях, а в воздухе непременно будет витать запах экстрагента, присущий подворотням. Но мои ожидания оказываются ложными. Внутри царит бережное отношение к каждой игрушке: это сразу читается в том, с какой аккуратностью уложены завернутые в пленку фаллосы, как органично стоят манекены, демонстрирующие откровенное белье, с каким перфекционизмом разложены запечатанные коробки, содержащие ту или иную вещь.

От удивления я на секунду застываю у порога, и только тогда, когда продавец немым взглядом обозначает мое присутствие, делаю шаг и пытаюсь придать лицу выражение, будто я уже в сотый раз прихожу в очередное место для покупки резинового члена.

К слову о членах. От представленных здесь различных по размеру и материалу экземпляров, я быстро начинаю теряться. Голова мгновенно идет кругом. Растерянность, настолько велика, что я не знаю на чем остановить взгляд. Стремительно возникает ощущение, будто чтобы разобраться в тонкостях всех представленных товаров, потребуется не один час, а после работы мне меньше всего хочется терять время на подобное занятие. Во мне нарастает желание схватить любой упакованный в коробку пенис и поскорее уйти отсюда, дабы не оказаться в плену вечного выбора. Но мое намерение прерывает продавец.

— Может, вам помочь? – спрашивает он, тихо подобравшись ко мне сзади.

Я делаю вид, что не слышу его и продолжаю с наигранным интересом разглядывать игрушки. Продавец снова пытается подступиться ко мне.

— Может вас интересует что-то конкретное? В определенном ценовом диапазоне?

Тут я оборачиваюсь к нему.

— Я ищу вибраторы. Такие, не сильно большие. Я слышала, что есть такие, с мягким покрытием или что-то того. Вот такое я ищу, – говорю я несвойственной для себя быстротой, при этом я даже не уверена, что продавец разобрал хоть одно произнесенное мною слово.

Тем не менее он кивает со спокойностью мудреца.

— Следуйте за мной, – зовет он меня жестом, а когда мы подходим к полке, расположенной возле стойки с кассовым аппаратом, он продолжает: – Здесь представлены лучшие варианты вибраторов. С множеством режимов скорости. На батарейках, на аккумуляторах. Высшее качество. С гарантией на год. Выбирайте на свой вкус.

Продавец отходит в сторону по своим делам, благоразумно оставив меня наедине с потенциальной покупкой. Сквозь идеально чистое секло смотрю на изделия, напоминающие мужской член. Среди них я не замечаю ни одного прямого приспособления. Все в какой-то степени кривые, выпуклые, согнутые, некоторые даже имеют что-то вроде ответвления: догадываюсь, что это специальная штука для стимуляции клитора, происходящая во время основой пенетрации. Скольжу взглядом от одной игрушки к другой. Мне определенно нравится форма некоторых экземпляров, и я с большим удовольствием купила бы сразу несколько из них, но между мной и покупкой, как это часто бывает, встает извечный барьер — цена. Видя цифры на ценнике, у меня глаза готовы полезть на лоб. Кто вообще в здравом уме платит столь внушительную сумму, чтобы побаловать себя подобным образом? Резонно задаюсь вопросом: не зашла ли я случайно в секс-шоп для мажоров? Очередную гвоздь в крышку гроба забивает вибратор, который превышает мой месячный заработок. При всем желании я не смогу потратить столько денег на интимную игрушку. Даже под гнетом перемен не могу позволить себе заниматься расточительством средств. Что я буду есть? Как я оплачу аренду? Одна дребезжащая штуковина явно не стоит месячного страдания и жизни на улице. Если приобщение к мастурбации требует таких затрат, то лучше продолжить довольствоваться рукоблудием, даже если это ни к чему существенному не приведет.

Резонно начинаю подозревать, что мне суждено выйти отсюда с пустыми руками и растоптанными амбициями. Но сама идея с вибратором была хороша. Сжимаю пальцы в кулак, больше от досады, чем от злости.

— Вы уже выбрали что-нибудь? – интересуется продавец, как бы проходя мимо меня к своей стойке.

Я мотаю головой.

— Все как-то очень… дорого, – мямлю я.

Продавец поправляет съехавшую лямку с плеча манекена.

— Тогда обратите внимание на более доступные варианты. Справа от вас, на полках, – предлагает он.

Делаю два шага в сторону и оказываюсь перед завернутыми в пленку членами. Рельеф некоторых оставляет желать лучшей проработки, но встречаются такие, где с особой щепетильностью выведены вены, даже покрашены с целью максимально правдоподобно имитировать их под слоем кожи.

С ценами здесь дела обстоят лучше. Сразу замечаю несколько вполне доступных вариантов. Но резиновые члены — не совсем то, чего я хочу. Мне нужно что-то твердое и вибрирующее, чтобы лучше воздействовать на стенки влагалища. Чем мне может помочь силикон? Эта гнущаяся форма и податливость ничем не смогут воплотить в жизнь намеченную мною цель. Проще продолжить растягивать вагину пальцами — это и безопаснее, и дешевле.

— Ну как? – спрашивает продавец, оказавшись возле меня. От его неожиданного появления я вздрагиваю. – Простите, не хотел вас напугать. Просто вы так долго здесь находитесь и до сих пор не решились с выбором. Это необычно. Как правило люди заранее знают, что будут приобретать.

— Я уже говорила, меня интересуют вибраторы.

— Но они для вас дорогие.

Почему-то я краснею.

— Чем дилдо хуже вибратора?

Я впервые смотрю ему в лицо: оно худое, как и он сам, с темными кругами под глазами, а весь образ любителя хентая подчеркивают редкие усы. Предпочитаю не отвечать на его вопрос, а когда кажется, что пауза затягивается дольше, чем положено, продавец добавляет:

— У первых полно преимуществ.

— Например?

— Они доступные, – говорит он. – На любой вкус и цвет. Всегда найдется в наличии подходящий размер.

— Они не вибрируют.

— Вибрация не самое главное.

— А что тогда?

— Подходящая форма.

Задумываюсь над его словами. Если взять за основу сказанное утверждение, то меня вполне устроит дилдо, похожее на два сомкнутых пальца. Но не я ли сама ранее утверждала, что от пальцев практически нет толку? И не это ли утверждение привело меня сюда в поисках чего-то иного, с чем бы я могла орудовать эффективнее? В таком случае я должна обращать внимание на размеры куда более солидные, чем мои сомкнутые указательный и средний пальцы, если я вообще намерена приобретать резиновый член. Но есть ли у меня выбор?

Сосредотачиваю взгляд и впервые начинаю смотреть на разложенные передо мной игрушки без тени предвзятости. Материал главенствует над вибрацией, а форма превыше материала – вот что я выношу из разговора с продавцом. Но я понятия не имею, какая форма лучше всего раскрывает вагину. Наверняка каждой женщине подходят те или иные изгибы, и не факт, что подходящее для большинства дилдо найдет отклик во мне. Тем не менее у меня нет ни времени, ни средств на «дегустацию» разных искусственных пенисов, чтобы выбрать среди них достойного. В лучшем случае я могу позволить один-единственный экземпляр, которому будет суждено верой и правдой тренировать молчаливое влагалище.

Перехожу от одной дилдо к другой и резонно подмечаю, что подавляющее большинство имеют размеры превышающие мое предплечье. Куда мне столько? Я хочу натренировать себя, а не разорвать на части.

— Есть вот такие варианты, – говорит продавец, выудив из силиконовой кучи несколько вполне нормальных на вид членов. Они действительно неплохие, и если бы я собиралась покупать фаллос, то непременно выбирала бы между вполне естественными по форме и размеру игрушками, напрочь игнорируя существование исполинских достоинств. Однако мне не так просто угодить в силу того, что первоначальная идея с вибраторами быстро накрылась медным тазом; горечь провала по-прежнему оседает на дне души, притупляя приток новых возможностей.

Уже собираюсь отвести взгляд и продолжить рассматривать остатки резиновых членов, но тут взглядом цепляюсь за нечто яркое.

Оно красное, почти малинового оттенка, оно лежит под кучей других пенисов. На фоне однообразных имитаций телесного цвета, это яркое пятно сильно бросается в глаза.

Проследовав за моим взглядом, продавец с профессиональной деликатностью достает привлекший мое внимание предмет. Это определенно член, но не такой, как остальные. Отличительной его чертой, безусловно, является странная форма.

— Это фаллоимитатор Фелкин, – поясняет продавец.

Стою как дура, завороженная рельефом члена, всматриваюсь в эти линии, обозначающие мочеиспускательный канал. Эта грибовидная вздувшаяся головка имеет необъяснимые притягательные черты, заставляющие глаза неискушенной девушки блестеть.

— Медицинский силикон высокой очистки, – говорит продавец, протягивая мне завернутый в пленку член.

Беру предмет обеими руками и сразу ощущаю приятную тяжесть, присущую дорогим, качественным вещам. Выбранная фактура органично сочетается со всей конструкцией, а выпуклость на основании намеренно усиливает образ существа, явившегося из фэнтезийного мира, чтобы послужить моделью для создания этой диковинки. Игрушка в одночасье сводит на нет всякое расположение к вибраторам. Теперь мне хочется попробовать растягивать свое влагалище этой штукой, смирившись с отсутствием пресловутой смены скоростей.

Разворачиваю предмет с той стороны, где наклеен ценник, затем смотрю на продавца — уголки его рта кривятся в еле заметной ухмылке.

Кассовый аппарат дребезжит, производя расчет моей покупки. Мне уже не терпится приступить к занятию. В голове начинаю привычно составлять подробный план действий на оставшиеся до сна часы. Вижу, как я приду домой и спрячу силиконовый член под подушкой, а во время беседы с соседкой не подам виду, что приобрела некий фаллоимитатор Фелкин: отчасти, чтобы подруга не задавала неудобных вопросов, а отчасти, чтобы она не завидовала.

Наконец аппарат перестает пищать, и продавец торжественным жестом передает мне чек, но когда я стремительно разворачиваюсь, дабы покинуть это место, его голос приковывает меня к месту.

— Вам лучше купить смазку для вашей новой игрушки, – говорит он каким-то лукавым голосом, от которой по спине пробегает холодок.

Оглядываюсь на него и вижу довольное собой лицо любителя хентая. Колеблюсь первое время, затем прикидываю, что действительно, такая крупная головка как у Фелкина потребует дополнительных средств для полного погружения. Я не должна забывать, что эта штуковина намного больше моих пальцев.

Приходится прикупить лубрикант.

Снова терпеливо жду кряхтение кассового аппарата, и только потом оставляю позади магазин для взрослых, рассадник многообещающих пенисов, заведение, призванное помочь таким, как я.

Направляясь по коридору в сторону расположения эскалаторов, ловлю на себе пару косых взглядов от людей, видевших откуда я только что вышла. Сумочка моя вздулась от покупок, и эти люди легко представляют себе, что я там так тщательно прячу от чужих глаз.

К удивлению возвращаюсь домой раньше подруги; несмотря на отклонение от привычного расписания, как всегда оказываюсь первой.

Толком не раздевшись, кладу приобретения под подушку и только потом облачаюсь в домашнюю одежду. Переходя из комнаты в кухню и обратно, то и дело кидаю взгляд на изголовье кровати. Неясное ощущение тянет меня туда, заставляет грудь сжаться от томления. Говорю себе, что это немой зов Фелкина, взывающий к себе. Мысленным взором вижу, как он лежит под подушкой, весь из себя новый и красивый, настолько, что я не выдерживаю тягостного ожидания, падаю на колени возле кровати и скидываю подушку в сторону.

Мой первый член, которому суждено оказаться во мне. Почему я так зациклилась на этом? Чем пенетрация пальцев отличается от проникновения силикона? Я с равнодушным сердцем ежедневно грешила рукоблудием. Так неужели наличие искусственного пениса настолько возвышает обычную мастурбацию? Или в животе у меня все съежилось по иной причине?

Глядя на этот изысканный фаллоимитатор, пытаюсь понять причину. И ответ приходит довольно-таки быстро.

Меня будоражит размер, форма этой игрушки. Я понятия не имею, что со мной будет, когда эта вздувшаяся головка окажется стиснута в стенках влагалища. Где-то внутри живота нарастает опасение, что моя затея может получится, что благодаря регулярной обработке вагины я наконец буду ощущать плотское удовольствие в любой день недели, а не когда звезды на небе выстраиваются в правильном порядке.

Дрожащими пальцами срываю прозрачную обертку, и от первого прикосновения к поверхности члена у меня загораются глаза. Давно я не ощущала кожей подобной нежности, давно не брала в руки нечто настолько притягательное. Несмотря на мягкость, в то же время чувствую необъяснимую твердость, призванную без труда проникать в указанную цель. Это выглядит глупо, но я не упускаю возможности со всех сторон обнюхать свою новую игрушку. Провожу кончиком носа от головки до основания, минуя выпуклость, и останавливаюсь там, где фиолетовый кусок силикона имитирует мошонку. Я в эти минуты близкого знакомства с достоинством мужской особи, не испытываю никого возбуждения. Во мне горит только любопытство, некий страх и волнение, как перед собеседованием на работу.

Должно быть я слишком увлекаюсь рассмотрением члена, потому что лишь в последний миг замечаю появление соседки; щелчок входной двери рывком вытаскивает меня из процесса изучения. Я быстро прячу член под подушку и иду на кухню, делаю вид, будто ничего не случилось.

— Привет, – говорит подруга, снимая в прихожей обувь.

Я ничем не выдаю себя, придерживаюсь привычной манеры поведения, даже сидя за столом, во время ужина, храню молчание, хотя внутри все бурлит от тяги к общению. Трудно скрывать приподнятое настроение, но мне удается ослепить бдительность соседки, и та уходит к себе без единого подозрения на то, что под подушкой меня дожидается член.

Понятия не имею, что со мной будет, когда головка начнет прокладывать себе путь внутрь. Буду ли я кричать или стонать? Испытаю ли я жгучую боль? Можно делать бесконечное число догадок и в итоге не прийти к общему знаменателю. Мне же не хочется мучить себя теориями, поэтому когда приходит время лечь спать, устраиваюсь поудобнее в кресло и раздвигаю ноги.

Фелкин в моих руках кажется громадным, хотя его размеры не отличаются от стандартного мужского члена. Должно быть в определенные минуты волнение способно накидывать лишние сантиметры, дабы предостеречь нас от той или иной угрозы. Какую опасность таит в себе мастурбация?

Минуту размышляю на эту тему, в первую очередь с целью успокоить себя, а когда волнение сколько-то утихает, покрываю член смазкой и подвожу конец к вагине.

Что за нелепая картина – дилдо и я? Ранее, в попытках прочесть события будущего, мне никогда в голову не приходила сцена, где в центре события окажется фэнтезийный член, лоснящийся от липкой слизи, призванной облегчить проникновение. И что это за нелепое изделие? Должно быть изготовитель посчитал за должное явить этому миру свое творение в виде пениса мифической птицы, ибо только громадные пернатые существа способны обладать подобным достоинством. На мой взгляд какой-нибудь феникс вполне подходит на роль владельца этих изгибов и выпуклостей. Но этому утверждению навсегда суждено остаться плодом человеческой фантазии. Моя же фантазия сейчас подпитывается тем, как этот причудливый на вид орган медленно начинает свое вторжение.

Нащупав нужный угол, прикладываю некоторое усилие, отчего вульвы синхронно расходятся по сторонам, без сопротивления пропуская вперед силиконовый раздражитель. Массивная головка без труда растягивает влагалище. Мне остается лишь удивляться тому, с какой легкостью оно принимает этот член.

Без сомнения, немалую роль в пенетрации играет смазка, облегчающая скольжение. Тем не менее мне трудно оторвать взгляд от вида, как сантиметр за сантиметром интимная игрушка исчезает во мне, пока вдруг не ощущаю, как головка упирается в конец, в шейку матки.

Едва ли я могла пальцами прикоснуться к этой скрытой от света выпуклости с точкой посередине, в то время как дилдо без видимых затруднений достигло этой точки. Однако столь ранее не виданное глубокое проникновение не заставляет дыхание участиться в попытке успокоить взбесившееся сердце, не принуждает сознание мутнеть с целью переключить мозг в примитивный режим, не бросает тело испытывать тот блаженный жар, который познают те, чья плоть расположена чувствовать проявление похоти. Мои худшие опасения подтверждаются — мою вагину не способен пробудить даже сказочный член.

По какой-то неведомой причине ни одна нервная клетка не посылает сигналы в черепную коробку, даже не пробегает легкая дрожь по внутренней стороне бедер. От этого вторжения во мне ничего не изменилось. Сейчас я могу встать и с продолговатым предметом во влагалище спокойно расхаживать по комнате, занимаясь своими делами.

Пробую простимулировать клитор, кончиком пальца тру уздечку, но эффекта никакого. Вдруг мысли невольно перемещают меня в тот день, когда мир казался мне абсолютно другим местом, альтернативной вселенной, где у меня нормальное тело молодой девушки. Проецируя в голове те образы, запечатленные во время возбуждения, мне никак не хочется верить в то, что я фригидная.

Мотаю головой из стороны в сторону. Этого попросту не может быть, я совершенно нормальный человек, просто своеобразный, со своими причудами, на разгадку которых требуется время.

Пытаюсь найти причины, способные дать надежду, перебираю кучу домыслов, множество теорий и фактов, но сегодняшний результат говорит сам за себя. Я ничего не испытываю, даже когда помогаю Фелкину трахнуть себя.

Прилив воодушевления уходит. От былого энтузиазма не остается и следа.

Сижу с членом во влагалище и думаю о своем. Давно пора спать, а я занимаюсь какой-то ерундой. Что бы сказала моя мама, увидев меня сейчас? И что бы я сказала ей в ответ? Наверняка я бы не смогла найти внятного объяснения, не смогла бы сформулировать нужное предложение, чтобы выразить свою мысль. Я просто пытаюсь получить удовольствие от мастурбации, от которой так долго убегала, настолько долго, что тело от бездействия одеревенело и потеряло свойства ощущать трение и проникновение. Говорю так, будто чувствовать — это умение, такое же умение, как езда на велосипеде. Однако я все же кое-что ощущаю. Кое-что, на чем я изначально не концентрировалась, на что я обратила бы внимание в самый последний момент, о чем никогда бы не подумала в преддверии интимных ласк. Это ощущение заполненности, которое вызывает во мне странное чувство — оно не приятное и не плохое; просто я заполнена членом. Такой бесхитростный способ добиться хоть какой-то реакции тела от присутствия инородного предмета. Мне трудно подобрать слово для описания этого состояния: оно просто есть, и все.

Смутно начинаю вспоминать, что это ощущение присутствовало во всех процедурах с пальцами, просто тогда это выражалось менее заметно. Сейчас же, благодаря более внушительному обхвату дилдо, заполненность достигло своего пика, и это никак не может остаться незамеченным, даже если бы я выражала осуждение на сей счет.

Еще какое-то время сижу, смотрю как из меня торчит основание члена, имитация сморщенной мошонки. Забавное зрелище, впрочем, не вызывающее во мне ни улыбки, ни смешка.

Наконец вынимаю из себя этот продолговатый силикон, салфеткой протираю остатки смазки: и с игрушки, и с вагины. Со двора доносится воркотня, даже через стекло ощущается холод, пришедший вместе с плотными густыми облаками; наверняка на этой неделе будет дождь.

С мыслями о непогоде лежу на кровати, пока в один миг меня не накрывает забвение, всеобъемлющая пустота, существующая с начала времен.

Никакое сновидение меня не посещает; после пробуждения голова затянута черной пеленой, избавиться от которой мне удается не сразу. Благодаря силе воли наконец возвращаю себя в реальность, где я свернулась под одеялом, словно желая защититься от агрессивного мира. Мне хочется поспать, сомкнуть веки и дальше ни о чем не думать. Но у меня осталось не так уж много времени, поэтому заставляю себя подняться и проделать весь процесс заново: располагаясь на теплой кроватке, вновь заполняю себя фаллоимитатором и концентрируюсь на ощущении заполненности.

Возможно существует вероятность, что человеческое тело сразу после сна способно лучше реагировать на разного рода физические раздражители. В какой-то момент мне даже кажется, что вот-вот один из нервных узлов наконец-то активируется. Но ничего кроме заполненности не испытываю.

Отведенные на «мастурбацию» минуты проходят, как ни странно, незаметно, и вскоре мне уже нужно собираться на работу.

Отныне стараюсь пользоваться игрушкой каждое утро и вечер. Когда выпадает выходной день на середине недели и я до вечера остаюсь одна, позволяю себе ходить по квартире с членом во влагалище; чтобы дилдо не упало, включаю смекалку и натягиваю трусы — этот хитрый способ позволяет делать даже некоторые виды мышечных упражнений. К своему удивлению быстро привыкаю перемещаться с предметом в промежности; объясняю себе это тем, что я умею приспосабливаться к трудностям.

Бывает так, что при ходьбе головка Фелкина снова и снова ударяется о шейку матки. Сильнее всего это проявляется во время уборки, когда орудую шваброй, чтобы вымыть полы. При каждом движении, при каждом выпаде, призванном охватить мокрой тряпкой большой участок пола, силиконовый член трется о стенки письки, не вызывая во мне никаких откликов. Я принимаю это как должное.

Параллельно с физическими «тренировками» задумываюсь уделять внимание к ментальной составляющей, так как мозг человека — центр эрогенной зоны. Для этого выбираю довольно тривиальный способ — просмотр порно. Теперь, заполнив влагалище членом, обязательно включаю на смартфоне какой-нибудь заинтересовавший меня ролик и стараюсь смотреть от начала до конца, веря, что если не перематывать ни одной секунды, то контент для взрослых возымеет максимальный эффект.

Сначала мне это даже нравится. Сам процесс превращается в нечто настолько странное для моего восприятия, что я однажды ловлю себя на том, что улыбаюсь. Но видимых изменений визуальная подпитка ничего не дает. Наоборот, некоторые сцены соития вызывают во мне зависть: вместо того, чтобы возбудиться от лицезрения визжащей от восторга девушки, во мне принимается закипать злость.

Уже через две недели решаю забросить порно ролики, перестаю заходить на известные сайты для взрослых, и значительно теряю мотивацию продолжать начатое.

Хожу в каком-то меланхоличном состоянии, ничего не хочется делать, все вокруг теряет цвет. Тем не менее Фелкин продолжает регулярно заполнять меня: каждое утро и вечер тычется головкой о конец влагалища, пытаясь превратить меня в существо, способное наслаждаться пенетрацией. Если раньше я относилась к интимной игрушке с некоторым пренебрежением, то теперь резиновый член кажется мне совершенно обыденным аксессуаром, настолько будничным, как образ торчащей из меня фиолетовой мошонки.

— Как же мне надоели эти дожди, – признается соседка, привычно покуривая сигарету. – Поскорее хочется увидеть солнце. Кстати, не хочешь в выходные куда-нибудь сходить? У меня есть пару мыслей на сей счет.

Сидя на кухне, вздыхая горький дым, говорю ей, что никуда не хочу идти, особенно в выходные дни; естественно, о том, что я планирую субботу и воскресенье провести в компании Фелкина, тактически умалчиваю. Но не только дилдо способствует столь резкому отказу выйти в люди. Буквально на днях я открыла для себя новое ответвление в сфере развлекательного контента для взрослых. Порнографические рассказы оказываются для меня чем-то новым, своего рода глотком свежего воздуха после регулярного посещения интимных сайтов. Чтение реальных и вымышленных историй захватывает воображение, особенно в минуты, когда я ощущаю себя заполненной. Это по-прежнему не вызывает возбуждение, но вводит в какое-то состояние непонятного транса, когда пошлые предложения сливаются в яркие образы, а член во влагалище безмятежно занимается своим делом. Благодаря этому явлению мне удается вскоре побороть апатию, вновь задышать полной грудью и с новой надеждой продолжать делать задуманное.

Уже прошел месяц с тех пор, как я впервые осознанно решила мучить письку незамысловатой пенетрацией в целях стать тем, кем мне хочется быть в жизни. События тех дней сейчас мне кажутся отзвуками далеких времен, навеваемыми из другой жизни. Некоторые воспоминания заставляют щеки вспыхнуть краской, настолько я выгляжу умалишенной сама себе. Вопреки сомнению, мне не трудно проследить за проделанным путем и прийти к выводу, что определенных успехов я все же добилась. В данный момент, основным своим достижением на поприще интимной жизни я считаю способность подолгу сидеть с дилдой в вагине. Едва ли этим можно хвастаться, ведь другие девушки наверняка от аналогичных манипуляций, проворачиваемых мною, без видимых трудностей испытывали бы экстатическое наслаждение, перетекающее в бурный выброс дофамина. Я же скромно вынуждена довольствоваться незначительным ощущением натянутости стенок влагалища и тем, как массивная головка касается шейки матки.

Иногда я не упускаю возможность похвалить себя за чуткий выбор интимной игрушки, ведь именно благодаря причудливой форме силиконового члена мне удается оставаться на плаву и не сойти с ума, отыскивать какие-то крупицы света, чтобы двигаться дальше. Меня не покидает чувство, что если бы я не решилась купить дилдо, то в скором времени вполне захирела бы от бесполезности пальцев, разочаровавшись в самой себе. Благо мне удалось избежать худшего, найти что-то свое и сконцентрироваться на этом, отметая в сторону ненужные факты.

Теперь ко всему прочему прибавились порнографические рассказы, которые я поглощаю с пугающей скоростью. Мне нравится читать подобного рода произведения, напичканные клише и абсурдными мотивациями, заставляющими героев сойтись в половом акте. Если сначала я не отличалась особой привередливостью и выбирала любой понравившийся мне рассказ, то со временем все же умудрилась обзавестись личными предпочтениями. Так я больше стала искать рассказы, где фигурирует разница в возрасте – этот жанр нашел особое место в моем сердечке. Мне кажется в взаимоотношениях между поколениями лежит особый шарм.

По возможности читаю даже на работе. Когда выпадает свободная минутка, не лишаю себя удовольствия полистать на телефоне какой-нибудь заблаговременно найденный рассказ. Так однажды натыкаюсь на историю про старика, который в один прекрасный вечер решает воспользоваться услугами легкомысленной студентки, а после начинает находить умиротворение, развращая ее сзади; преображение старика происходит постепенно, но мне все же кажется, что автор недостаточно раскрыл главного героя, вдобавок напрочь забив болт на саму студентку. Но рассказ мне все-таки понравился. Было занятно читать те моменты, когда старый маразматик начинал своим языком растягивать задний проход девушки, словно прокладывая себе путь в светлое будущее. Дойдя до последней точки этой истории, я вдруг задалась вопросом: неужели облизывать задницу настолько приятно?

Нахожу еще несколько произведений на тему анального секса. В тот же вечер, сидя в кресле, само собой под пристальным надзором Фелкина, читаю все до единого. Почему-то до сей поры я напрочь игнорировала существование этого направления в сексе, хотя оно, насколько мне известно, более популярно в современной практике. Желая заполнить образовавшуюся прореху в знаниях, даже смотрю ролики, где девушки с упоением засовывают в свой задний проход разного рода интимные игрушки. То, какие диковинные размеры некоторые погружают в себя, одновременно вызывает и ужас, и восхищение. До каких же размеров может растянуться анус? Мне в одночасье становится интересно, правда ли они испытывают наслаждение, таким жестоким образом разрабатывая себе задницу, или их эмоция всего-навсего игра на камеру, призванная заманить зрителей. Жаль нельзя узнать ответ на этот вопрос через экран телефона.

Ради интереса захожу в популярные женские форумы и читаю статьи, где красноречиво рассказывают, что в попу очень даже весело. Но сколько бы историй я ни читала, сколько бы роликов не просмотрела, ответ по-прежнему остается для меня загадкой.

Почти неделю мною владеет мания к анальному сексу. Когда я в очередной раз засовываю резиновый член до шейки матки, почему-то мыслями представляю, как вытворяю подобное со своим анусом. Становится трудно игнорировать подступающие намеки. Насколько я понимаю, ментальная часть уже готова к новому эксперименту, осталось лишь решиться физически. Благо долго уговаривать себя не приходится; твердая решимость и стремление дойти до конечной цели выступают незаменимым топливом на пути к неразведанной части собственного тела. Но все же напоследок взвешиваю все за и против. Расхаживаю по комнате и пытаюсь дискутировать сама с собой: одна моя сторона говорит, что ничего не изменится, а вторая уверяет, что минимум один раз стоит попробовать, ибо терять нам все равно нечего.

Рабочий день тянется до безумия долго, хотя, казалось бы, ничего не изменилось: весь привычный процесс остался прежним. Но время словно взбунтовалось. Не могу избавиться от ощущения, что нахожусь в этих стенах дольше, чем положено. Несколько раз меня распирает до такой степени, что хочется просто встать и пойти домой, дабы наконец сделать задуманное.

Эта анальная мастурбация стала настоящей головной болью. Если бы я только знала, что так сильно погрязну во все это движение, тогда, возможно, не стала бы читать рассказы с детальными описаниями того, как член яростно трахает чью-то задницу. Создается впечатление, будто я хочу приобщиться к развращению ануса не с целью познать наслаждение, а чтобы с концами избавиться от навязчивой идеи – так сильно она меня замучила.

Тем не менее, продолжая работать, мысленно перемещаюсь в свою комнату. В красках представляю себе, каким именно образом я буду воплощать в жизнь анальную пенетрацию. Вне всякого сомнения, Фелкин без труда справится с поставленной задачей и легко превратит мой анус на подобие тех, что я видела у популярных авторов взрослого контента. Но для начала нужно хорошо себя подготовить. Наверняка в первую очередь я засуну палец. Используя смазку, буду осторожно готовить заднюю дырку к предстоящему испытанию. Затем, когда дело пойдет в нужном русле, примусь вовсю разминать сфинктер, зная, что обхват Фелкина гораздо шире.

Прокручиваю в голове все эти действия с пугающей регулярностью, словно меня накануне ждет важный экзамен, который ни в коем случае нельзя провалить. Мне остается лишь ужаснуться от того, какая тонкая грань стоит между вагинальной и анальной мастурбацией. Хотя конечно, сложно сказать полноценной мастурбацией то, чем я занималась весь последний месяц: сидеть с членом во влагалище – это одно, а разрабатывать себе задницу — другое. Но может быть в моем случае разницы никакой не будет.

Когда наступает конец рабочего дня, что-то екает у меня в груди, спадает груз ожидания, но на смену ему появляется сомнение.

Через минут пять уже иду по улице, совершенно не обращая внимание на окружающих. Для меня словно не существует прохожих и машин, звуков и людской суеты. Все мои мысли заняты только одним.

Сегодня отличная погода для прогулки, самое подходящее время для свиданий; наверняка многие молодые люди спешат на встречу, чтобы поддержать или укрепить свои отношения, которые в будущем могут перерасти во что-то большее, чем секс. Я же спешу домой на иное свидание: на встречу со сказочной «мужчиной», чьи формы и текстура позаимствованы из несуществующего мира, слеплены по образу и подобию мифического существа, величественного, пылающего, бессмертного.

На подступах к площади образы в голове начинают приобретать яркие окраски, отчего я ускоряю шаги, миную толпу, перехожу улицу, зная, что веду себя неестественно. Но что я могу поделать, если предвкушение интимной тайны будоражит дух? Моя неопытность напрямую влияет на поведение. Сложно сдерживать себя в руках, когда остаются считанные минуты до момента, когда я лишу себя анальной девственности.

Врываюсь в квартиру со стремительной решимостью и на ходу избавляюсь от обуви. Тот факт, что подруга еще не вернулась с занятий, побуждает меня действовать без лишних раздумий.

Не теряя зря время, быстро облачаюсь в домашнюю одежду и иду приводить себя в приемлемый вид. Вся эта анальная тема охватила меня полностью — бурный поток несется неведомо куда. Образовавшаяся суета не дает возможности даже подумать о причинах столь выразительной спешки, обычно присущей в те моменты, когда сейчас вершится судьба и любое промедление будет означать провал.

Движения мои в данную минуту кажутся мне чужими, выполняемыми другим человеком, будто в меня вселился кто-то, кого я отродясь не знаю. Но несмотря на чувство потери контроля, почему-то внутри меня не зарождается естественное желание выразить возмущение, нет ни намека на сиюминутное проявление характера, отсутствует всякая нужда вновь совладать собственным телом, которое с послушностью покорной ученицы повторяет инструкции из гайда анальных утех, найденные в интернете.

Меня не удивляет то, с какой ловкостью я разминаю анус, с каким опытом смазанные пальцы растягивают сфинктер, превращая тугую дырочку в место, куда можно засунуть практически что угодно. До этого дня мне никогда не доводилось развращать себя сзади. Пытаюсь объяснить себе столь стремительное превращение пятой точки в всеобъемлющее отверстие тем, что я смотрела много роликов в жанре anal gape. Моя голова буквально заполнена этими зияющими дырочками, служащими своего рода референсом. И ориентируясь на эти шпаргалки, понимаю, что я уже достигла того состояния, когда в дело нужно пустить что-то толще, чем два сомкнутых пальца.

Пока я разогревала задницу, Фелкин терпеливо ждал своего часа. Сейчас это незамысловатое на вид дилдо кажется мне чем-то большим, чем просто кусок силикона. Падающий из окна мутный свет придает его контурам четкость, делает тени глубже, отчего член выглядит гораздо массивнее, чем он есть на самом деле.

Только сейчас приходит какое-то осознание происходящего, но эта спасительная крупица, которая могла бы остановить меня, вырвать из омута, дать отрезвляющую оплеуху, испаряется, когда я беру в руки фаллоимитатор.

Сердце мое не бьется сильнее, дыхание мое не глубже, чем обычно.

Эта приятная тяжесть в руках раскрепощает сознание. Каждый раз, беря интимную игрушку в руки, хочется непременно воспользоваться ею. Сейчас это желание помножено на все то, что я читала за последнюю неделю. Все эти произведения, описывающие развращение, коварным образом подточили меня изнутри, не оставили от моей ментальной брони ничего, кроме голого желания самой познать истину.

Стоя на коленях, капаю прозрачную гель на Фелкина и равномерно размазываю по поверхности. Мое намерение нисколько не ослабло, мне по-прежнему хочется познать ощущение от анальной мастурбации. Чутье подсказывает, что это будет отличаться от вагинальной пенетрации, а весь тот накопленный опыт говорит мне немедленно приступить к действию.

Лоснящаяся головка блестит, когда я подвожу его к заднему проходу. Чувствовать анусом упирающийся конец резинового члена непривычно, невольно хочется сжать мышцы и отгородиться от внешней среды. Однако я пересиливаю этот этап вознесения и одним аккуратным движением проталкиваю силикон в себя. Разогретое отверстие безропотно расширяется, поглощая каждый предлагаемый сантиметр. Нет смысла жалеть себя. Моя раскрепощенность требует сразу взять максимально дозволенную планку. И вместо того, чтобы вынуть дилдо и заново, короткими толчками дать привыкнуть анусу к новому размеру, сую член как можно глубже – Фелкин проскальзывает как к себе домой. Лишь приняв большую часть фэнтезийного пениса, останавливаюсь и сосредотачиваюсь.

Это странное ощущение, не такое, когда член упирается в шейку матки, не такое, когда стенки влагалища растягиваются. Вне всякого сомнения в этой дырочке действуют иные законы, пока что не до конца понятые мною. Здесь нет той заполненности, к которой я привыкла, к которой мое тело приспособилось.

Хоть я и не ощущаю боли или сладкой эйфории, кожа задницы сжимается, по спине бегут мурашки, а в животе образовывается необъяснимая пустота.

Вскоре а каком-то инстинктивном уровне приходит осознание, что абсолютно бессмысленно просто засунуть в анус член и ничего с этим не делать. Моя фишка с влагалищем тут явно не работает, поэтому я пробую делать возвратно-поступательные движения. Трахаю задницу, надеясь, что это непременно даст результат.

Чувствительность моей задницы ничуть не лучше, чем у вагины. Тем не менее анальная мастурбация оставляет исключительно положительное впечатление. Впервые возникает чувство, будто я действительно трахаюсь, что мою дырочку используют по назначению. Мне не нужно выдумывать что-то нестандартное, чтобы обмануть собственное тело, достаточно снова и снова погружать в себя фаллос, чтобы возыметь причины повторять это незамысловатое движение.

Процесс увлекает меня настолько, что я даже не реагирую на возвращение подруги. Слушая, как она возится в прихожей, по ту сторону двери, продолжаю искать удобную позу для лучшей анальной пенетрации. Эта новая возможность познания плоти завлекает не на шутку. Головка вонзается в меня под разными углами, тыкается в стенку внутренности, словно пытаясь нащупать ту заветную точку, служащую своего рода переключателем.

Мне хочется уделить этому гораздо больше времени, чем могу позволить. Но спустя еще пять минут все же заставляю себя отлучиться от фаллоимитатора. Нехватало еще вызвать лишние подозрения у подруги.

Аккуратно вынимаю Фелкина из заднего прохода и понимаю, что мой анус разработан как в тех порно роликах. Не это ли свидетельствует об отсутствии различия между мной и другими девушками? Моя дырочка такая же податливая, как у популярных порно моделей.

Желая увидеть результат собственными глазами, делаю с помощью телефона насколько занимательных фотографий задницы и смотрю, как камера запечатлела ровно тот момент, когда из заднего прохода вытекала желтоватая, свернувшаяся слизь.

Отчасти порнографические рассказы оказались правдивы; по крайней мере мое тело приняло лишь половину того, что я ожидала изначально. Но даже это достойный результат в моем случае. Все могло обернуться гораздо в худшем свете. Почему-то, увлекшись анальной мастурбацией, я даже не удосужилась рассмотреть вариант, где моя попытка оборачивается критическим провалом. Теперь же, когда из глаз спала пелена, когда я на своей шкуре познала поведение обеих моих отверстий, мне не составляет труда выбрать среди них фаворитку. Безусловно мое предпочтение падает на анус. Возможно дело в пикантности самого процесса, возможно в чем-то еще, но мне хочется как можно скорее повторить первоначальный результат. Стремление вновь превратить анус во что-то неописуемое подпитывает желание. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о заднице. Очень быстро познаю тонкие хитрости, позволяющие держать кишечник в чистоте (по крайней мере в дозволенной для комфортной мастурбации чистоте). Мною начинает овладевать какая-то мания, которую я не в силах распознать. Целыми днями мои мысли только об анале. Стоило лишь раз испить прохладной воды, как жажда овладела мною. Я даже не испытываю от всего этого оргазм, но тем не менее хочу делать это по возможности. Даже подключаю свой скрытый талант планирования и распределяю свой график таким образом, чтобы у меня всегда было достаточно времени эксплуатировать дилдо.

Фелкин работает на совесть — он идеально создан для разрабатывания заднего прохода. А ведь изначально вместо него я собиралась купить вибратор. Крупная головка без жалости проникает внутрь и долбит анус до такой степени, что в конце я обязательно остаюсь с зияющим отверстием. Именно это ощущение, как я понимаю, затмило чувство заполненности. Никогда бы не подумала, что раздроченность, доведение себя до степени крайней раскрепощенности, когда сфинктер на время теряет способность сокращаться, способно влиять на сознание. Но именно это со мной и происходит. Благодаря регулярной мастурбации в моих шагах появляется ранее не виданная пружинистая легкость; тело словно парит над землей; я ощущаю себя невесомой. И какое это великое счастье: мне достаточно держать анус в тонусе, чтобы достичь подобного эффекта. Казалось бы, задница – незначительная часть тела, но я уже поняла, что при правильном обращении можно выжимать из ее гораздо больше, чем предусмотрено природой.

Впервые во мне зарождается столь значимое семья уверенности; эта тотальная правота сделанных мною действий отчетливой бороздой тянется вперед – конца мне ее не видать. Я нисколько не сомневаюсь в выбранном пути. В такие моменты меня переполняют естественные чувства, заставляющие смотреть на окружающую действительность сквозь призму безграничной радости. Все то, что раньше представлялось блеклым, потерявшим цвет, теперь обретают иную насыщенность. Но все же мне нужно быть осторожной, не терять голову и сохранять бдительность. Легко может случиться так, что в конце концов я окажусь в тупике, как полная дура останусь наедине со своими страхами. Хватит ли мне тогда сил, чтобы вновь нащупать нужную тропу? Вопрос подобно гирлянде повисает в воздухе.

Боязнь вновь оказаться в сером пространстве побуждает действовать. Заглянув себе в душу, понимаю, что в самом деле не хочу возвращаться в события полугодичной давности. Мои нынешние успехи несут в себе гораздо больше, чем простое физическое изменение. Я дорожу этими переменами сильнее, чем может показаться на первый взгляд. На тело мое воздействуют силы, способные менять само сознание. И какое громоподобное уныние накатило бы на меня в случае потери имеющегося прогресса. Как и любому другому разумному существу мне свойственно развитие. Пусть даже если мое развитие происходит не вполне стандартным образом, пусть даже если в качестве связующего органа выступает обычная задница.

Я подбираю для себя особый ритм и еще регулярнее наседаю на силиконовый член. Проявленные старания приводят до того, что из глаз моих начинают сыпаться искры, хотя казалось бы, откуда им тут взяться, если я не умею испытывать прямое наслаждение от возвратно-поступательных движений? Разобраться в этом комке эмоций трудно, особенно когда результат более чем удовлетворяет ожидания. Сейчас мне нужно укрепить свои достижения, заработать некий гандикап, усилить эффект, чтобы тело стало чувствительнее.

Все чаще вспоминаю о том дне, когда мир вокруг меня казался исказившимся, чужим, сдвинувшимся в одну из сторон. Возвращаясь в то событие, мысли стараются воспроизвести те самые чувства, чтобы я могла по ним ориентироваться, как моряк, заблудившийся в океане, ищущий дорогу домой по звездному рисунку. Мне хочется уловить нужное состояние души, до мельчайших деталей разложить все по полочкам. Может тогда я бы смогла понять правильную комбинацию, найти скрытый шифр, позволяющий открыть тайны плоти? Но все мои старания бесполезны. Это невыполнимая задача. Слишком притупились ощущения, отдалились, потеряли нужный окрас, отчего уже невозможно за них уцепиться. Тем не менее мои мысли стараются собрать картину, соединить тысячи осколков в одно-единственное полотно, и все ради того, чтобы до меня кое-что наконец дошло.

Погрузив в себя фаллоимитатор, концентрируюсь, напрягаю голову. Зажмурив глаза, пытаюсь ухватиться за расплывающийся призрачный образ, за эту ускользающую дымку. Кажется стоит только протянуть руку и ответ окажется у меня на ладони. Но когда мои вытянутые вперед пальцы сжимаются, в них ничего нет. Картина улетела, испарилась, так и не поведав свою загадку, оставив после себя лишь странный привкус. Моему разочарованию нет предела. Однако возникшая грусть длится недолго. Оставшийся привкус все же дает мне некую надежду. Мне вдруг почему-то кажется, что я вот-вот доведу себя до того состояния, когда все нервные окончания проснутся от вечной спячки и начнут посылать сигналы в мозг, давая понять, что отныне все будет по другому, что каждый удар по ягодице сможет доставлять мне животное удовольствие, что я вновь переживу тот эпизод, когда находилась на грани оргазма от обычной стимуляции сосков. Что-то накатившееся из глубин подсознания укрепляет это мимолетное видение. Оголенная часть моей кожи сжимается, Фелкин проникает еще глубже, отчего я вынуждена напрячь сфинктер. Нужно сделать так, чтобы интимная игрушка гораздо дольше находилась во мне. Наверно только так я смогу достичь наивысших результатов.

Пытаюсь уразуметь скопившиеся во мне чувства.

Определенно, мне нужно дольше держать в себе некий раздражитель, способный стимулировать стенки внутренности. Если в выходные я вполне способна позволить себе часами разрабатывать анус, то в будние дни достичь подобных показателей проблематично, в силу того, что я не могу пойти на работу с введенным в задний проход членом. Это нецелесообразное решение. Несмотря на желание достичь определенной цели, мне не хочется опозориться в глазах окружающих меня людей. Что-что, но я точно не из тех, кто способна оголиться перед толпой, выйти на улицу в откровенном наряде или позволить себе флирты вульгарного тона. Мне нужен более прагматичный способ.

Несколько дней проходит в попытках решить возникшую задачу. За это время я успеваю перебрать множество вариантов, в той или мной степени позволяющих мне достичь необходимого результата. Но чтобы воплотить их в жизнь, мне либо нужно жить одной, либо иметь регулярного полового партнера. Если первый вариант неизбежно упирается в финансовые возможности (мой месячный заработок не позволяет мне снимать отдельную квартиру), то во втором случае, скопление личных комплексов благоразумно не позволит мне просто так познакомиться с молодым человеком; да и вряд ли найдется мужчина, желающий завести со мной отношения. Вот имей я хотя бы половину внешней привлекательности моей соседки, тогда все выглядело бы проще; наверняка я имела бы некоторый успех у противоположного пола. Но что об этом говорить, когда я несуразная на вид девушка. Мне приходится отталкиваться от карт, которые могу разыграть здесь и сейчас. Другого мне, к сожалению, не дано.

За неимением других возможностей вновь посещаю тот самый магазин для взрослых, откуда приобрела фаллоимитатор Фелкин; с тех самых пор прошло почти два месяца. Если я хочу во что бы то ни стало найти возможность повысить продуктивность одного силиконового члена, то дорога неизбежно ведет именно сюда. Тщательные размышления заставили меня уверовать в перспективы второй интимной игрушки — это будет максимально дешево и сердито. Вдобавок меня не будут стеснять ранее не виданные проблемы, так как, овладев одним из дилдо, насколько могу судить, появляется понимание принципа работы всех остальных изделий. В конце концов опыт сглаживает углы, делает нас менее восприимчивыми к повторяющимся событиям. Наверняка я могу зачислить себя к умелым обладателям интимных принадлежностей. Хотя я в этом не совсем уверена, так как в моем распоряжении пока что только один член.

Внутри помещения ничего не поменялось, насколько я помню. Когда я вхожу, все тот же продавец в образе любителя хентая коротко поднимает взгляд. Кажется он не узнает меня. Да и с чего бы ему меня узнавать? Хотя, если бы я сочла за нужное рассказать подробности моего первого визита, тогда, думаю, что-то могло бы получиться. Но я пришла сюда не за мнимой ностальгией; да и он мне никто.

Буквально сразу после меня в магазин входят еще двое посетителей. Манера поведения этих женщин выдает в них подруг, хотя каждая идет смотреть товары разной категории. Их неожиданное появление пособляет меня поскорее взять нужный товар и покинуть это место. И я не вижу причин сопротивляться своему стремлению. Желание разглядывать с другими людьми предметы интимного характера никоим образом не воодушевляет мое настроение, даже если нас объединяют общие мотивы.

В забитых до отказа полках я быстро нахожу то, за чем пришла. Хорошо знакомый мне кассовый аппарат кряхтит, пробивая длинный чек, а когда я собираюсь покинуть магазин, краешком глаза случайно замечаю, как одна из женщин несет к продавцу огромный конский пенис.

На сей раз мое сердце не стучит в бешеном ритме, выдавая во мне неискушенное создание, делающее первые шаги на пути к чему-то безвестному. Из торгового центра выхожу как ни в чем не бывало. Моя голова не затуманена пульсирующим любопытством. По какой-то причине игрушка, спрятанная в сумочке, не оказывает на меня никакого влияния, что сильно удивляет меня. Может просто я стала проще относится к подобным вещам? Никуда не сворачивая, не заглядывая в бутики и галереи, погруженная в свои мысли, прямой дорогой дохожу до дома. Неспешно поднимаюсь по лестнице, захожу в квартиру как ни в чем не бывало и иду в свою комнату. Несмотря на отсутствие подруги, закрываю дверь и только теперь достаю новую коробочку, чтобы в ту же секунду разорвать ее на части. Весь мусор падает на пол, под ноги. Сам товар держу напротив головы, зажав двумя пальцами, как виноградину. Передо мной висят четыре прозрачных стеклянных шарика, соединенных общей веревкой, поблескивающих в дневном свете. Анальные бусы — это все, на что хватило моей фантазии. Все думала купить вибратор, но взвесив все за и против, все-таки решила пренебречь возможностью нежиться в массирующих импульсах. Наверняка эти массивные шарики будут отличным тренажером для моей задницы, и мне не составит труда при помощи них держать пятую точку в нужной форме. Вдобавок их можно носить совершенно скрытно, никто и никогда не догадается, какую штуковину я прячу в себе. Эта возможность легло в основу сделанного выбора, так как скрытность в моем случае равняется долгим часам использования.

Решаю не томить себя долгим ожиданием, не к чему оттягивать неизбежное, назревшее, прочно засевшее в коре головного мозга.

Уже привычными движениями оголяю задницу и опускаюсь на четвереньки. Именно в этой позе мне удобнее всего взаимодействовать с заветной частью тела.

Кончиком смазанных пальцев сначала обозначаю вожделенное отверстие: делаю круговые движения, четко ощущая каждую складочку, смыкающуюся в центре. Раньше мне бы потребовалось чуть больше времени, чтобы безболезненно вторгнуться в пределы, куда не проникает свет. Теперь же это происходит как само собой разумеющееся действие. Фаланги пальцев проскальзывают без особого сопротивления и начинают разогревать мышцы до нужного состояния. Сколько бы я этим не занималась, мне до сих пор не надоедает превращать анус в нечто податливое, эластичное, способное принять в себя большие предметы — в этом определенно что-то кроется, только вот я не могу понять что именно.

Проходит всего минута, когда сфинктер окончательно теряет какие-либо намеки на скованность. Но перед тем как взять в руки новую игрушку, позволяю себе ненадолго насладиться этим ощущением, посмаковать копящуюся тяжесть бытия. И только потом, по-прежнему находясь в позе собачки, подношу анальные бусы к разогретому отверстию.

От прикосновения стеклянного шарика к теплой плоти, в животе мгновенно образовывается приятный холодок, отчего язык по собственной воле скользит по поверхности губ.

Все готово для начала процесса освоения новоявленного продукта.

Мне даже не приходится прилагать значительное усилие, ибо первый шарик свободно проникает внутрь. На короткий миг анус сжимается, но затем я вновь расслабляюсь и через пару секунд уже проскальзывает вторая сфера, а за ним – третья. Но чтобы принять в себя последнюю, ситуация вынуждает меня выгнуть спину – опираясь на колени, прикасаюсь грудью пола. Только в таком положении мне удается принять все гладкие сферы — кишечник буквально с жадностью всасывает их в себя.

Ощущение такое, будто задница целиком проглотила Фелкина.

Тело мгновенно реагирует на эти инородные предметы – оно хочет вытолкнуть их наружу, вновь почувствовать волю и легкость нормального здорового организма. Но я сопротивляюсь, ибо только превозмоганием можно приручить себя к чему-то новому.

Удерживая в себе груз, спокойно встаю на ноги и натягиваю домашние шорты. Мне нужно научиться ходить с ними, если я собираюсь выжить из этой игрушки максимум пользы.

По-прежнему испытывая желание опорожниться, пытаюсь заняться повседневными делами. В первую очередь стараюсь отвлечь мысли от того факта, что во мне сейчас находятся четыре крупных шарика, при каждом движении трущихся о стенки внутренности. Оказывается тяжело абстрагироваться от подобных ощущений, особенного когда каждую секунду они напоминают о своем присутствии. Тем не менее я прилагаю все усилия: когда надо, глубоко дышу, а если ситуация начинает обостряться, сажусь на минуту-другую, тем самым нивелируя желание вывалить наружу нутро.

Мне кажется я делаю все правильно, словно по учебнику, как прилежная ученица. Предвкушение успеха всегда сопровождается радостью. И этот случай не становится исключением. Я уже готова похвалить себя, сделать комплимент заднице, как следует погладить усердствующий анус. Но в тот момент, когда я перехожу из комнаты в кухню, измученное, доведенное до предела заднее отверстие не выдерживает, дает слабину, и этого оказывается достаточно, чтобы анальные бусы с силой выскользнули наружу и через подол шортиков с грохотом рухнули на пол. Это происходит настолько внезапно, что я на какое-то время вынуждена застыть на месте, осознавая произошедшее. Провинившийся анус сжимается и разжимается, будто пытаясь восстановить сорванное дыхание. Даже сквозь шортики свежий воздух прикасается к нежным стенкам внутренности, путь к которым остается открытым в силу того, что сфинктер не в состоянии закрыться полностью. Только теперь я понимаю, что не стоило недооценивать эти шарики. Как оказалось, даже такие обыденные формы могут таить в себе коварство, когда применяешь их в особых целях.

Но если я хочу приобщиться к чему-то большему, мне нужно стараться усерднее – эта мысль постоянно начинает крутиться у меня в голове, как назойливая жужжащая муха, которую невозможно прихлопнуть привычными способами. Пытаясь достичь лучших результатов, из раза в раз я сую в себя стеклянные бусы и учусь проводить с ними целые дни. Очень часто бывают минуты, когда задница самым постыдным образом принимается скулить, как последняя сучка, но я сжимаю зубы и терплю, не даю ей «разойтись по швам».

Дело очень быстро доходит до решения спать с введенным внутрь игрушкой. Такой маневр призван в полной мере воздействовать на тело. Конечно, нет документированных доказательств пользы подобной практики, но рассматривая теоретическую часть тренировки, неизбежно прихожу к выводу, что это действенный способ. Хотя я не исключаю тот факт, что я всего-навсего убеждаю себя, чтобы поступить именно так, чтобы иметь мотивацию для воплощения в реальность очередной сомнительной фантазии. Но с другой стороны, кем я стану, если отринусь от собственных грез? Не желания ли меня привели в сегодняшний день? Если это так, то почему я продолжаю до сих пор сомневаться в своих решениях? Не пора ли твердо встать на ноги и вести себя, как подобает женщине.

Теперь в мир снов я отправлюсь в сопровождении четырех блестящих сфер, предназначенных охранять меня или развращать, даже когда сознание на время покидает стены спальни.

Возможно это особенности моей физиологии, но через пару дней активного использования анальных шариков я привыкаю ходить с грузом внутри. Это важный шаг на пути к успеху. Вне всякого сомнения, на столь ощутимый результат сыграли определенные приоритеты, однако какая-то часть меня сопротивляется этим домыслам. Например, невообразимый вклад внесло непосредственно мое усердие, заставлявшее меня из раза в раз приниматься за дело. Должно быть я действительно иду по верной тропе, раз мои фантазии столь стремительно воплощаются в жизнь. Убеждаю себя тому, что не за горами тот день, когда я наконец достигну конечного результата.

Интимные игрушки прочно укоренились в мою жизнь; не проходит и дня, что бы я ими не пользовалась. От столь частых применений резинового члена и анальных бус мой анус закономерно покраснел и вздулся, то есть претерпел те изменения, которые я обычно наблюдала у порно моделей, эксплуатирующих свою альтернативную дырочку.

Чтобы удостовериться в своих заключениях, даже делаю фотографию моего заднего прохода и смотрю до какой крайности я довела себя. Результат воистину поражает. Если бы у меня еще был снимок девственного ануса, то разница бросалась бы в глаза гораздо отчетливее. Но даже без наглядного примера поражаешься тому, как анус вздулся, став похожим на спасательный круг или на свежеиспеченный пончик.

Должно быть за все эти месяцы мой разум развратился, иначе я не могу объяснить то, что при просмотре собственной задницы у меня по телу пробегает сладкая дрожь. Я не вижу ничего плохо в этой деформации. Наоборот, мне нравится. Определенно в этом участке сморщенной кожи сконцентрирована эстетика такого уровня, понять которую дано не всем. И если быть честным перед собой, то анус — сейчас самая красивая часть моего тела. В этом не может быть никаких сомнений. Эта развращенность вкупе с характерным оттенком невинности придает особый шарм в глазах смотрящего. Во мне начинает теплиться радость от осознания, что я своими силами превратила одну из своих отверстий во что-то большее, чем просто предусмотренный природой проход. Это чувство настолько сильно принимается распирать меня изнутри, что у меня невольно подкрадывается желание поделиться своими эмоциями с другими людьми.

Все еще находясь в состоянии воодушевления, за пару кликов умудряюсь создать себе анонимную страницу в специальном сайте, заточенном на контенте для взрослых – здесь сидят множество пользователей со всего света и оценивают друг у друга интимные фотографии.

Теперь я стала частью этого сообщества.

Покусывая губы, загружаю пару сочных снимков моего ануса. На особый успех я не рассчитываю, просто хочу посмотреть, как отреагируют люди, что они скажут, увидев эту часть моего тела. Вполне вероятно я останусь никем не замечена, так как помимо меня здесь полно девушек, выкладывающих свои роскошные обнаженные тела, не скрывая ни сисек, ни лица. У меня же кадр полностью заполнен одной лишь задницей. Тем не менее любопытство заставляет меня с пугающей частотой заходить и проверять созданный аккаунт.

Совсем скоро замечаю первые лайки и не могу сдержать улыбку. Все-таки кое-кто в этом мире счел меня приемлемой. Несмотря на то, что все эти «пальцы вверх» предназначены только для одной конкретной части тела, я вполне резонно воспринимаю их на свой счет. С вопиющим восторгом принимаюсь читать оставленные под постом комментарии. Правда все они почти определенного характера — мужчины не сдерживаясь признаются, что с удовольствием трахнули бы эту дырочку; некоторые энтузиасты даже умудряются кидать в ответ фотографии своих членов, возбужденных, больших и толстых.

Начинаю ходить на работу в состоянии близкой к эйфории. Все это анальное движение в интернете прямым образом сказывается на настроении. Каждый лайк, каждая активность под моими фотографиями все сильнее подпитывает мою сущность, заставляет находиться в ранее неведанном состоянии.

Захваченная этим безумным потоком, решаю загрузить еще несколько фотографий. Для этого на камеру специально сохраняю ровно тот момент, когда анальные шарики, расширяя анус, один за другим неспешно вылезают на свет. Сама концепция получается весьма вызывающая, а благодаря вспышке камеры удается запечатлеть все мельчайшие детали, вплоть до бархатной текстуры ануса, как раз во время появления очередной стеклянной сферы.

Из сделанных снимков выбираю парочку более удачных и добавляю в свой аккаунт, зная, что в этот раз успех будет ни чуть не хуже предыдущего показателя.

Мои подписчики не заставляют себя долго ждать. Они сразу накидываются на новый контент, да так рьяно, да так смело, что результат превышает все мои ожидания. В течении первого часа я уже умудряюсь собирать нужное число, чтобы оказаться в трендах. Все это безумие кажется одной большой шуткой, вышедшим из под контроля пранком. Но это происходит в самом деле. С блеском в глазах, не в силах оторваться от экрана телефона, наблюдаю нарастающий интерес к моей заднице. Множество людей обсуждают и хотят этот анус.

Ничего не могу с собой поделать. Внезапно мое тело начинает изнемогать от россыпи комплиментов, обрушивающихся на заднюю дырочку. Почему я ощущаю себя настолько беззащитной? Мне во что бы то ни стало нужно принять меры, иначе я рискую потерять сознание или в лучшем случае захиреть. Требуется какое-то влияние извне. Но в моем арсенале нет ничего существенного, способного справиться с подобным давлением. Я оказываюсь совершенно одна. Одна против толпы желающих меня отыметь.

Только теперь ко мне приходит осознание происходящего. Однако уже поздно что-либо делать. Значит, придется просто так сдаваться? Нет. Остатки рассудка подсказывают мне воспользоваться единственной возможной опцией. Хотя я вполне могла бы сейчас напиться, уйти в забвение, потеряться во мраке. Но этот путь в никуда. Единственная моя возможность сейчас стоит на тумбочке. Этот неказистый силиконовый член уже множество раз оказывал мне услугу. Он всецело подтвердил свою преданность, у меня нет причин не доверять ему. Кто, если не он?

Желая избавиться от легкого шока и восстановить баланс во вселенной, я быстро покрываю смазкой фаллоимитатор и с манией умалишенной начинаю засовывать в себя член. Анус привычно растягивается от этой спасительной пенетрации, хлюпает, когда пенис доходит до середины. Мне хочется верить, что этого будет достаточно для реализации задуманного.

И как же сильно я заблуждаюсь.

Новые комментарии продолжают поступать, я вижу каждую из них. Одно предложение развратнее другого, настолько, что мне ничего не остается, кроме как начать долбить себя без лишних сантиментов, надеясь, что это хоть чем-то поможет.

Массивная головка Фелкина тыкает меня снова и снова. Я специально устраиваюсь так, чтобы иметь лучшую позу для анальной мастурбации. Раздвинув ноги, придерживая дилдо двумя руками, трахаю свое тело, параллельно читая отзывы пользователей и глядя на виновницу всей этой ситуации. Фотография моего ануса действительно красива, и, вполне возможно, она заслуживает всех сказанных хвалебных слов.

Не отрываясь от телефона, я не забрасываю попытки восстановить рассудок, но с каждым тактом в голове все мутнеет и мутнеет, словно меня постепенно затягивает в бездонный колодец, пока я не растворяюсь в ритме собственных движений.

Мне каким-то образом удается вогнать себя в подобие экстатического транса, где я перестаю воспринимать окружающую действительность. Сейчас я нахожусь за чертой, за пределами понятного мне мира. Мне даже кажется, что сейчас я способна оглянуться и увидеть себя, лежащую на кровати, пытающуюся разгадать тайны плоти (старательная ученица, прилежный неофит своих амбиций). Мне сложно двигаться в этом измерении, сложно дышать, сложно размышлять. Все как будто утопает в патоке, постепенно затвердевая в темной материи. Тем не менее мне удается уловить момент, чтобы повернуть голову. И когда я оборачиваюсь, поток эмоций внезапно накрывает меня с головы до ног.

Я не сразу сознаю, что тело мое бьется в судорогах, а из вагины сочится ранее не виданная влага. Когда мозг наконец получает нужные сигналы, глаза мои в одночасье закатываются, язык высовывается, соски набухают от вожделения, а секундой спустя из меня вырывается дикий поток накопленной мочи, которую я больше не в силах держать взаперти.

В эти минуты великого открытия мне не подвластно собственное тело. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем ко мне возвращается способность вновь глотать воздух, чтобы до краев наполнить легкие кислородом. Когда чувства растекаются по всем конечностям, я вскрикиваю, визжу и сжимаюсь. Пытаюсь хоть немного совладать с незнакомыми мне эмоциями, среди которых притаился даже страх умереть от неизвестности.

Испугавшись непонятных криков, в мою комнату стремительно врывается соседка. Дверь с шумом распахивается и ударяется о стену. Заметив меня голую на испачканной кровати, она замирает в проеме.

Мое сознание все еще пытается найти обратный путь в спальню, в тело, в черепную коробку, которая сейчас ощущается пустой, разграбленной, лишенной всех нейронных соединений. Грудь вздымается и опускается. Почему-то в эту минуту на меня накатывает безразличие. Или это уже не безразличие, а нега? Я прекрасно знаю, что подруга спалила меня, узнала мой секрет, застала в самый уязвимый момент. Тем не менее в душе это не отражается никакой тревогой. Будто происходящее в порядке вещей. Меня же удивляет другое — почему обычная анальная мастурбация вдруг обрела столь бурный выброс экстаза? Что послужило катализатором между мной и оргазмом? И вместо того, чтобы расслабиться от полученного удовольствия, дать телу дрейфовать в этих волнах блаженства, я снова и снова задаю себе вопросы, пытаясь найти ответ, пока не стало слишком поздно. Мне хочется понять природу моей сущности, ведь ради достижения этой цели было проделано все это. Но ответа нигде нет: ни на потолке, ни в окне, ни на кровати и, тем более, в выпученных глазах подруги. Мир постепенно начинает возвращаться на прежнее место, а чувство безграничной власти над временем и пространством ускользать обратно во тьму. Если я хочу отыскать волнующую меня истину, то я должна торопиться, пока не стало слишком поздно. За что мне уцепиться, за что дернуть, чтобы получить хотя бы малейший намек?

И в этой образовавшейся тишине, как камешек, упавший на гладкую поверхность пруда, звучит единственная посланная вселенной подсказка.

Телефон возле меня коротко бренчит от поступивших под фотографией сообщений, и я, медленно повернув голову, отчетливо вижу то, что так долго пыталась уразуметь.

Открывшаяся истина выпущенной стрелой пронзает меня насквозь. Ну конечно! Теперь все становится понятно. Оказывается все настолько просто, до безумия банально, что в первое время мне даже не хочется в это верить. Но это и есть истина. Истина, от которой я убегала долгие годы. Которую я не хотела принимать. Которую я предпочитала игнорировать, нежели идти ей навстречу.

От осознания банальности всей картины меня в миг распирает смех. Я начинаю смеяться, гоготать, по-прежнему сидя на мокрой постели. Плечи мои содрогаются от волн искренней радости. Я смеюсь, глядя в лицо подруги. И продолжаю смеяться, не потому, что я сошла с ума, а потому, что отныне мой мир наконец обретет нужные краски, чтобы больше не смещаться во времени и пространстве.