Всё не так, как кажется

Всё не так, как кажется

IT'S NOT LIKE IT LOOKS автор Magicidan

Следующее произошло за много лет до появления персональных компьютеров, мобильных телефонов или Интернета, так что не утруждайте себя поиском в Google. Однако, если вы амбициозны, вы могли бы попробовать поискать в одном из газетных архивов, но удачи, так как я изменил названия и местоположение.

Как всегда, я простой переписчик, излагающий историю, которую рассказал мне тот, кто ее пережил. Он клянется, что эта история правдива. Я оставляю это на усмотрение читателя.

Конструктивная критика всегда приветствуется.

*****************************************

Гибель брака, пьеса в трех действиях.

Акт I

Гостиная в резиденции Рокуэллов.

Сцена готова, увертюра окончена, и занавес открылся.

"Все не так, как кажется".

Почему-то я ожидал чего-то более красноречивого от женщины, которая преподает творческое письмо в местном общественном колледже.

В комнате было темно, очень темно, и я едва мог разглядеть Салли, сидящую в моем любимом кресле с откидной спинкой, ее ноги были подтянуты кверху и она была завернута в одеяло. Когда я подошел ближе, то увидел, что ее волосы растрепаны, макияж испорчен. И от нее воняло рвотой.

— Позволь мне рассказать тебе, как это выглядит, тогда ты сможешь исправить любые неточности.

Моя жена начала протестовать, но я рявкнул:

— Закрой свой рот… Я скажу тебе, когда ты сможешь говорить.

Я встал над ней и начал говорить:

— Я проходил таможню со своей командой, когда двое мужчин в костюмах показали значки и сказали мне идти с ними. Они представились детективами Департамента полиции Чикаго и сопроводили меня в одну из комнат для допросов Службы иммиграции и натурализации.

Тот, что постарше, последовал за мной внутрь и закрыл дверь, в комнате было пусто, за исключением единственного стула. Он сказал:

— Присаживайтесь. Затем спросил: Где вы были сегодня в двенадцать часов дня?

Сквозь щель в занавесках я мог видеть, как младший агент интервьюирует мою команду.

Я посмотрела на него, как на идиота.

— Вы же понимаете, что я капитан самолета и только что приземлился из Парижа. Это во Франции, а не в пригороде Джолиет. Поскольку сегодня я пролетел через полдюжины часовых поясов, я предполагаю, что вы имеете в виду чикагское время. В том случае я пилотировал Boeing 747-200 на высоте 35 000 футов над Атлантическим океаном. Мы летели со скоростью 0, 84 Маха. Вот мой бортовой журнал, если вы хотите это подтвердить. Я открыл свой кейс и предложил его ему. Он не смотрел.

Поэтому я продолжил:

— У меня был экипаж из четырнадцати человек, а также 416 пассажиров, которые могут за меня поручиться. Итак, в чем именно все это заключается?

Вошел агент помоложе и объявил:

— Они все согласны, что он управлял самолетом.

Было удивительно, как быстро изменилось их отношение, когда они поняли, насколько глупо они выглядят.

— Что ж, капитан, извините, что доставил вам неудобства, но мы расследуем убийство.

— Убийство! Никто не погиб в моем самолете, запротестовал я.

— Нет, сэр, ранее сегодня.

— Поскольку я был в Европе последние пару дней, я думаю, что у меня довольно хорошее алиби.

— Да, сэр.

— Тогда кто сказал, что я кого-то убил?

— Это сделала ваша жена.

— Что? – закричал я.

Моя реакция была искренней, поскольку мой друг Анджело должен был всего лишь выбить дерьмо из ублюдка, сломать ему нос и челюсть тоже. Но не убивать его.

— Что? Моя жена сказала, что? Кого, по словам моей жены, я убил? Подождите минуту. Это ведь шутка, верно?

— Это не шутка. Мне жаль, что приходится тебе это говорить, но она сказала, что ты убил ее любовника.

Я вскочил со стула и крикнул ему в лицо:

— Любовника! Ты имеешь в виду, любовника?

Он не отступил ни на дюйм.

— Да, сэр.

— Это не смешно. Моя жена верна… она никогда бы мне не изменила. Вы взяли не того человека. Вы, должно быть, меня с кем-то путаете.

— Мне жаль, капитан, но ваша жена сказала, что она была уверена, что это сделал ты. Она сказала, что ты забил его до смерти на своей подъездной дорожке бейсбольной битой.

— Как! Я был в самолете… она знала это. Она знает, что я был во Франции. Объясни мне это.

— Мне жаль, но она сказала, что, по ее мнению, ты поменял свою поездку, когда узнал, что у нее роман.

— Прекрати так говорить, – закричал я. У моей жены нет романа. Она никогда бы не предала наши свадебные клятвы.

Детективы уставились на меня непонимающими взглядами. Я думаю, они видели слишком много смертей, чтобы проявлять сострадание.

Я упал обратно в кресло и начал рыдать.

— Как бы то ни было, похоже, что твою жену сыграл профессионал… ублюдок охотился на женщин, чьи мужья проводили много времени в поездках. Наверное, это не утешение, но нам нужно взять интервью еще у трех мужей-рогоносцев.

Услышав это, произнесенное вслух холодным, бесстрастным голосом, мое сердце почувствовало, что его вырывают из груди. Я согнулся пополам в агонии. Один из детективов положил руку мне на плечо и спросил:

— Капитан, есть ли кто-нибудь, кому я могу позвонить для тебя.

— Я хочу поговорить со своей женой-шлюхой.

Я замолотил кулаками по воздуху.

— Я не думаю, что это слишком хорошая идея, пока ты не остынешь.

Детектив постарше прошептал что-то на ухо своему напарнику и вышел из комнаты. Когда он вернулся, то извинился и сказал, что им нужно идти.

— Подожди, прежде чем ты уйдешь… кем он был?

Детектив постарше достал из кармана пиджака потрепанный блокнот и пролистал его.

— Некто Майкл Уэйкман, 30 лет.

— Ему было столько же лет, сколько нашему сыну.

— Если я могу задать еще один вопрос. Он умер быстро или страдал?

Садистская улыбка скользнула по его лицу.

— Нападавший выманил его на улицу, подпалив его новенький Корвет с откидным верхом. Уэйкман выбежал из вашей боковой двери в одних трусах. Первый взмах бейсбольной битой пришелся ему поперек груди. Медэксперт сказал, что у него сломано несколько ребер. Следующий сломал ему спину. Затем нападавший перевернул его и несколько раз ударил ногой в пах. Незадолго до того, как машина взорвалась, он нанес ему смертельный удар по черепу. Парамедики сказали, что он все еще стонал и извергал кровь из ушей и рта, когда они добрались туда. Он задержался на пару минут, прежде чем его сердце не выдержало. Так что да, он умер совсем не мирно.

Я постарался, чтобы моя улыбка не была слишком заметной.

— Вероятно, мне следует предупредить тебя, что твоей жены может не быть там, когда ты вернешся домой. Дом был поврежден, когда взорвалась машина Уэйкмана. Все окна с той стороны выбило, и был нанесен некоторый ущерб от пожара.

Часть меня хотела кричать от радости, но вместо этого я закрыл лицо руками и начал опять рыдать.

Реальность поразила меня, и я остался в этой комнате, не в силах пошевелиться, пока кто-то из INS не постучал в дверь и не сказал, что им нужна комната.

Каким-то образом мне удалось найти свою машину и доехать домой… или то, что от него осталось.

— Итак, теперь ты скажи мне, что не так, как выглядит?

Акт II месяцем ранее.

Тихий пригород к западу от Чикаго.

В конце 1960-х годов вышло телешоу под названием Околдованные. Одним из его причудливых персонажей была Глэдис Кравиц, местная жительница, которую часто показывали выглядывающей из-за занавесок в доме Стивенсов.

В моем районе роль Глэдис играет Анджело Д'Агистино, пожилой вдовец, который живет прямо через дорогу от моего дома. С тех пор как прошлой осенью умерла Мари, его жена, с которой он прожил пятьдесят два года, Анджело тратит свое время на то, чтобы следить за приходами и уходами. В погожие дни он сидит на своем крыльце и приветствует прохожих. Когда погода плохая, он сидит в доме возле окна и машет всем рукой.

Сегодня было 15 июля, и погода была идеальной. Анджело нес вахту, одетый в старую рубашку, черные шорты и черные гольфы до колен. Большинство людей, особенно моя жена, избегали его как чумы, потому что он чертовски отталкивающий тип. Поскольку я несколько раз в месяц уезжал в длительные командировки, я был признателен Анджело за то, что он присматривал за моим домом.

Он всегда ждал, когда я вернусь домой, и посвящал меня в местные сплетни. Обычно я делал ему недорогой подарок из своей поездки, немецкий шоколад и кофе были приняты очень хорошо.

Он встал, когда я въехал на свою подъездную дорожку, и помахал мне, чтобы я подошёл. Казалось, ему не терпелось поделиться какой-нибудь сплетней, поэтому я оставил свои сумки в багажнике и перешёл улицу.

— У твоего друга действительно красивый Корвет.

— Друг. Какой друг?

— Тот, кто вчера припарковался на твоей подъездной дорожке. Я бы подумал, что Салли рассказала бы тебе, потому что она пригласила его войти. Он появился ровно в двенадцать и пробыл ровно три часа.

— Как выглядел этот друг?

— Симпатичный… типичный плейбой в модных зеркальных солнцезащитных очках. Хорошо одет: брюки цвета хаки и рубашка поло.

Я попытался сообразить, кто бы это мог быть. Я предполагаю, что один из других пилотов хотел заставить меня ревновать.

Но кто? И зачем ему было оставаться так долго? И почему Салли ничего не упомянула об этом, когда мы разговаривали. Я догадался, что таинственный водитель хотел удивить меня своей игрушкой из стекловолокна, и попросил ее ничего не говорить.

Я был в нашей спальне, распаковывал свои сумки, когда Салли вернулась домой из магазина. Она взбежала по лестнице и обняла меня, чуть не сбив с ног:

— Как поживает мой любовничек?

Сказать, что это было гораздо более теплое приветствие, чем я обычно получал, было бы мягко сказано. Вскоре мы были охвачены страстью, и все мысли о таинственных автомобилях были забыты.

Остаток недели мы провели как молодожены. Салли была идеальной женой и любовницей. И когда мы пошли куда-нибудь поужинать, на ней был один из купленных мной нарядов, который она назвала неподходящим для сорокавосьмилетней женщины. На ней даже были нейлоновые чулки и подвязки, я обнаружил, чего на ней не было, когда она вышла из машины.

Когда я ушел на работу в следующую среду, мое сексуальное влечение было полностью удовлетворено. Она даже сунула романтическую записку в мой чемодан.

В ту поездку я был самым счастливым парнем в дружественных небесах. Я не мог дождаться, когда вернусь домой.

К сожалению, Анджело снова сбросил на меня бомбу.

— Этот твой друг на Корвете вчера снова заходил.

Я надавил на него, чтобы узнать больше подробностей…

— Он парень помоложе, он засмеялся и сказал: – Ну, все младше меня… Я думаю, ему было бы лет 30, может быть, 35. Похоже, он также в хорошей форме. Очень пунктуальный. Приехал сюда в полдень и оставался до трех.

«Кто, черт возьми, был этот таинственный посетитель?» – подумал я.

В очередной раз Салли вернулась домой, пока я распаковывал вещи. Я спустился по лестнице и был вознагражден медвежьими объятиями и языком Салли у меня в горле. Когда я разомкнул объятия, чтобы перевести дух, Салли объявила, что собирается приготовить для меня кулинарный шедевр по рецепту, который она нашла в журнале.

Она купила пару дорогих стейков и собиралась накормить меня, как настоящего мужчину. Ей нужно сбегать в бакалею, чтобы купить последний ингредиент.

— Но ты полегче, пока я готовлю, – промурлыкала она, протягивая мне пиво.

Мигали красные огоньки, и в моей голове завывали сигналы тревоги. За тридцать лет брака моя жена ни разу не принесла мне пива и не сказала, чтобы я расслабился, когда вернусь домой из поездки. У нее всегда был список дел, которые она должна была вручить мне еще до того, как я снимал свою форму. Этот тихий голосок в моей голове сказал, что она чувствует себя виноватой и пытается заставить себя чувствовать себя лучше.

Я решил немного пошарить, чтобы посмотреть, смогу ли я найти что-нибудь не так. Как только ее машина выехала с подъездной дорожки, я выбежал на улицу и начал рыться в мусорных баках, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь найти. Я не знал, что именно я искал… может быть, пустые обертки от презервативов. Они не были заполнены ничем, кроме обычного повседневного мусора.

Я вернулся в нашу комнату и начал тщательно рыться в ящиках ее нижнего белья. Салли никогда не давала мне ни малейшего повода усомниться в ее верности, поэтому я чувствовал себя виноватым, копаясь в ее нижнем белье. Ничего.

Я проверил прикроватную тумбочку… просто то же самое дерьмо, которое было там годами.

Затем я открыла корзину в ванной Салли, она была пуста. Потом я заметила, что постельное белье было свежевыстиранным. Мне это показалось странным, так как оно было сменено в то утро, когда я уезжал. Но мне понадобилось бы гораздо больше, чем чистые простыни, чтобы противостоять ей. Я потратил несколько минут, просматривая все ее обувные коробки – черт возьми, у этой женщины много обуви – тоже безуспешно.

Я осмотрел ее шкаф, но не заметил ничего нового. Все выглядело нормально.

Мне пришлось прервать свое расследование, когда я услышал, как открылась дверь:

— Где мой водитель реактивного самолета? – позвала она.

Я решил подождать до утра, чтобы посмотреть, упоминала ли Салли о своем таинственном посетителе, в конце концов, я знал, что должно быть простое объяснение.

Я был рад, что дождался, потому что в ту ночь она была мегерой в постели.

За завтраком я попытался сделать ей несколько неожиданных замечаний, не слишком бросаясь в глаза, но она ни разу не смутилась.

У меня появилось очень нехорошее предчувствие внизу живота.

После обеда Салли сказала, что ей нужно сбегать в магазин, чтобы купить кое-что на ужин. Я отклонил ее приглашение присоединиться к ней, потому что мне нужно было немного побыть дома одному. Как только она ушла, я возобновил свои поиски улик, начав с прачечной. Там было две корзины, одна была наполнена одеждой Салли, а другая – нашим постельным бельем. Это было две недели подряд, когда все потенциальные улики были отмыты. Мне пришлось придумать способ отключить стиральную машину, чтобы это не повторилось в третий раз.

Я решил стать активным. С тех пор как авиакомпания начала летать в Париж, Салли добивалась, чтобы я отвез ее туда. Поскольку это было новое направление, у меня не было рейса в Париж, но я смог обменять его у другого пилота.

Когда я сказал Анджело, что на следующей неделе лечу в Париж, его глаза загорелись, и он рассказал мне истории об освобождении Города огней.

Я узнал, что его единственной слабостью был коньяк Шато де Монтифо, пристрастие к которому у него появилось, когда он служил во Франции во время Второй мировой войны. К сожалению, чеки социального страхования пенсионера позволяли покупать только отечественный сорт из местного винного магазина big box.

В тот вечер во время ужина я преподнес свой сюрприз. Я сказал Патти, что поменял свой следующий рейс из Франкфурта на Париж, и пригласил ее полететь со мной. Я пообещал ей день походов по магазинам на Елисейских полях, затем ужин в ресторане Жюль Верн на вершине Эйфелевой башни, за которым последует романтический круиз при лунном свете по реке Сене.

Салли мне категорически отказала. Когда я спросил ее, почему она не хочет лететь, она хмыкнула и пробормотала что-то неопределенное о том, что слишком занята, чтобы уйти.

Я умолял ее изменить свое расписание и спросил:

— Что может быть настолько важным, что не может подождать?

И снова она бросила мне вызов и сказала:

— Может быть, мы могли бы сделать это в другой раз.

Дела в нашем браке шли не очень хорошо.

Остаток недели я был скорее зомби, чем человеком. Я не мог смотреть на Салли без того, чтобы ко рту не подступила желчь. Ночью я отверг ее ухаживания. Она продолжала спрашивать, что случилось. Я так и не ответил.

Утром в день моей поездки я предпринял еще одну попытку уговорить Салли провести романтические 36 часов в Париже. Я положил руки ей на плечи, посмотрел прямо в глаза и взмолился:

— Пожалуйста, выбери меня.

И снова она сказала – «нет». Я чуть не рассказал ей о своих подозрениях, но знал, что не смогу их доказать. Поэтому я придержал язык.

Последнее, что я сделала перед уходом, – это разрезал шланг холодной воды для стиральной машины, не очень сильно, но достаточно, чтобы отбить у Салли охоту стирать. Он начал разбрызгивать воду по всей стене. Пол в прачечной был наклонен к сливу, и когда вода поднялась на пару дюймов, по нему потекла вода. Я закрыл дверь и с удовлетворением увидел, что она не просачивается под стену. Салли пришлось бы пойти в прачечную, чтобы обнаружить наводнение.

По дороге в аэропорт я был погружен в свои мысли и немного беспокоился о том, смогу ли я сосредоточиться настолько, чтобы управлять самолетом. Сотни людей отдавали свои жизни в мои руки, и я делал все возможное, чтобы подавить все, кроме выполнения своей работы. Мой второй пилот понял, что что-то не так после того, как мы поднялись, и предложил взять управление на себя. Я сказал, что, должно быть, чем-то заболел, и взял ранний перерыв. У команды есть зона отдыха в задней части самолёта, и я провел следующий час, разрывая свою душу на части. Когда мы приземлились, я извинился за то, что заболел, и сказал, что проведу весь свой отдых в постели.

Анджело говорил, что посетитель прибыл ровно в двенадцать. Я пошел на просчитанный риск, у него была причина придерживаться этого графика, и позвонил домой ровно в 12:02, надеясь вопреки всему, что Салли ответит или хотя бы прослушает мое сообщение в том виде, в каком оно записывалось.

Это было снято автоответчиком после второго гудка… «Вы добрались до резиденции Рокуэллов. Пожалуйста, оставьте сообщение, и мы свяжемся с вами как можно скорее».

Я начал: «Салли, моя любимая, я нахожусь в самом романтичном городе в мире, но без тебя я с таким же успехом мог бы быть в…»

Я так и не успел закончить предложение, так как диктофон выключил меня.

Я набрал 0 для внешней линии, затем код страны, за которым последовал код моего города и номер домашнего телефона. Телефон продолжал звонить, что означало, что кто-то выключил автоответчик. Я мог только надеяться, что, услышав мой голос, они прекратят своё свидание.

Верный своему слову, я ни разу не выходил из комнаты за всю свою остановку.

К тому времени, когда я сидел в кабине пилота, я смирился с гибелью моего брака.

Для разнообразия Салли была дома, когда я вернулся из своей поездки, за исключением того, что она выглядела как утонувшая крыса.

Даже не поздоровавшись, она принялась громко рассказывать мне, как был затоплен подвал и все внизу разрушено. Она очень расстроилась, когда я сказал ей, что посмотрю подвал после того, как сменю форму. Должен признаться, мне было любопытно, почему вода не ушла в канализацию.

Я надел обрезанные джинсы и футболку, затем пошел в гараж за сапогами.

Первое, что я заметил, была корзина для белья на столе, я мог видеть наши простыни вместе с парой трусиков Салли сверху. Я незаметно сунул их в карман.

Вода хлестала из медного водопроводного фитинга, поэтому я спросил Салли, почему она отсоединила шланг вместо того, чтобы закрыть кран… ее ответ был не очень внятным.

Я нашел слив и вытащил несколько тряпок, которые его закупорили, вскоре в воде образовался водоворот. Я вздохнул, наблюдая, как падает уровень воды.

Я сказал Салли пойти наверх и сварить кофе. Я использовала это время, чтобы осмотреть ластовицу на трусиках, которые я достал. Она была покрыта запекшейся спермой. Я, черт возьми, чуть не проделал дыру в стене, но сохранял хладнокровие достаточно долго, чтобы осмотреть простыни. Там было большое пятно прямо посередине. Я передвинул корзину туда, где ее было нелегко разглядеть, и начал прокручивать в уме неизбежную конфронтацию, пока перебирала намокшие вещи. Я достал большой пластиковый мешок для мусора и начал запихивать в него вещи.

Десять минут спустя я вытаскивал пакеты с барахлом на обочину, когда Анджело подозвал меня. Давай зайдем внутрь. Нам нужно поговорить. Это был первый раз, когда меня пригласили в его дом. Он предложил мне сесть.

— Капитан. Анджело всегда называл меня капитаном. Я знаю тебя с того дня, как ты родился. Твои родители были мне ближе, чем большинство членов моей семьи. Он крепко сжал свои руки.

Я не знаю никакого простого способа сказать тебе это, но твоя жена была неверна. Когда вчера приехал мужчина на красном Корвете, я перешел улицу и заглянул в окно твоей гостиной. Мне жаль тебе это говорить, но они целовались, раздевая друг друга. Я наблюдал, пока они не побежали наверх.

Мои худшие опасения подтвердились.

— Мне глубоко больно видеть, как она неуважительно отнеслась к тебе. Друг мой, я постараюсь изложить это как можно деликатнее. Такое предательство, как это, не может остаться безнаказанным. У меня есть, скажем так, связи с группой лиц, которые действуют вне закона. Некоторые из этих людей в долгу передо мной с тех пор, как мы много лет назад вместе занимались бизнесом.

Друг мой, все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, и этот сукин сын больше никогда не побеспокоит твою жену. Я клянусь глазами моих внуков, что никто и пальцем ее не тронет, но она усвоит свой урок.

Я вспомнил, как пробормотал что-то вроде «спасибо, но, боюсь, уже слишком поздно».

Анджело взял мои руки в свои и сказал:

— Но еще не слишком поздно уберечь ее от того, чтобы она снова причинила тебе боль.

Я повернулся и кивнул головой.

— Сделай это.

Мы потратили несколько минут, обсуждая мое расписание, чтобы меня не было поблизости, когда правосудие восторжествует.

Я был как в тумане, когда возвращался к себе домой.

Позже тем же вечером я вспомнил, что купленная бутылка коньяка все еще была в моей машине. Я все еще был изрядно взволнован нашим предыдущим разговором и безостановочно рассуждал, серьезно ли он. Я оставила коробку на крыльце Анджело, позвонила в его дверь, а затем поспешила обратно к себе домой, чтобы мне больше не пришлось с ним разговаривать.

Акт III Возвращение к настоящей дате

Шлюха говорит

На улице было темно, когда я завернул за последний поворот перед своим домом. Движение было остановлено полицейской машиной, перегородившей дорогу. Офицер подошел и сказал:

— Извините, сэр, но внутрь допускаются только местные жители.

Я достал свой бумажник и протянул офицеру свои водительские права. Он посмотрел на адрес, затем на имя. Его лицо сменилось неловким смущенным выражением.

— Мне жаль, мистер Рокуэлл.

Я мог видеть людей, стоявших на лужайках перед их домами и указывавших на меня, когда я проезжал мимо, некоторые махали мне.

На улице была припаркована пара больших грузовиков с телевизионных станций, а на моей подъездной дорожке были остатки сгоревшего Корветта, так что мне пришлось припарковаться в паре дверей от них. Когда я подошел ближе, один из репортеров заметил мою форму, и вскоре я оказался в центре внимания с дюжиной вопросов, выкрикиваемых одновременно… самый громкий продолжал кричать: «Вы убили его?»

Я поднял руку и начал говорить, вспышки на мгновение ослепили меня.

— Ранее сегодня департамент полиции Чикаго сообщил мне, что у моей жены был роман, а ее любовник был убит на моей подъездной дорожке. Это произошло, когда я летел на самолете над Атлантическим океаном. Так что нет, я его не убивал. Но я хотел бы поблагодарить того, кто избавил общество от этого куска человеческого мусора.

Я репетировал эту реплику всю дорогу домой и надеялся, что у меня будет шанс ее использовать.

Полицейский крикнул: «Пропустите его».

Я поблагодарил его и прошелся по двору, остановившись на минуту, чтобы осмотреть повреждения. Я подумал, что это хорошая возможность сфотографироваться. Все окна были выбиты, а мой гараж представлял собой сгоревшую оболочку. К счастью, прочные кирпичные стены не позволили огню распространиться внутрь дома.

Я открыл дверь и шагнул внутрь.

*******************************************

— Итак, теперь ты скажи мне, что не так, как выглядит?

Салли вытерла лицо рукавом, выглядела она дерьмово.

— Это не должно было быть так.

— Это невозможно! – крикнул я. Предполагалось, что это будем ты и я против всего мира. Я упал на колени, рыдая. Ты уничтожила нас… ты разрушила нашу семью… нашу совместную жизнь… ты все разрушила!

Салли не ответила, но я слышал, как она борется за воздух, ее дыхание было похоже на дыхание астматика, которому нужен был ингалятор.

— Почему? Почему? Почему?

Я закрыл лицо руками и попытался отдышаться.

Салли начала изрыгать извинения, клянясь, что любит меня.

— Я не знаю почему! Ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Мне так жаль, что я причинила тебе боль…

Я хотел причинить боль своей жене так же сильно, как она причинила боль мне:

— Ты знала, что твой приятель был женат, а его жена на девятом месяце беременности. Их ребенок вырастет без отца из-за тебя.

— О Боже, нет! – закричала она.

— Ты знала, что ты была не единственной шлюхой, с которой он трахался. Детективы сказали, что у них было еще несколько мужей, которые были подозреваемыми. Ты была для него просто еще одной шлюхой.

Она издала горестный звук, какого я никогда не слышал от человека.

— Клянусь, я собиралась порвать с ним, сегодня всё было бы кончено. Я чувствовала себя такой виноватой за то, что отказалась от поездки в Париж…

Я сказал ей заткнуть свой лживый рот.

— Ты чувствовала себя виноватой, потому что не поехала в Париж? Ты должна была чувствовать себя виноватой за то, что была шлюхой! И когда именно вы собирались расстаться? После того, как ты трахнула его? Я знаю, что полиция нашла его в нижнем белье, так что не лги мне.

Салли начала стонать:

— Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня.. Пожалуйста…

Мне пришла в голову самая забавная мысль.

— Если бы ты действительно чувствовала себя виноватой за то, что отменила поездку в Париж, ты бы порвала с ним, прежде чем впустить этого ублюдка в наш дом для прощального траха. Если бы ты это сделала, он был бы убит в чужом доме, и ты бы осталась безнаказанной, потому что я никогда бы ничего не подозревал. Я бы продолжал вести себя как блаженный идиот, думая, что моя жена верна мне. Ну, шлюха, скольких еще мужчин ты трахнула за время нашего брака, и это сошло тебе с рук?

— Я клянусь, я клянусь Богом, что он единственный на свете.

— Почему я должен тебе верить?

Салли схватилась за живот и согнулась пополам, как будто ее сейчас стошнит.

— Я никогда не думал, что скажу это, но моя мать была права насчет тебя. Она возненавидела тебя с первого момента, как встретила. Ты помнишь этот день? Прошло три месяца после нашего выпускного, и ты пришла сказать мне, что пропустила месячные.

Мама сказала, что ты сделал это нарочно, чтобы заманить меня в ловушку. Но даже несмотря на то, что у нее не было к тебе ничего, кроме презрения, она открыла тебе свой дом. Я не могу тебе сказать, сколько раз она совала мне несколько долларов, потому что знала, что у меня нет ни пенни на счету. Она всегда брала с меня обещание не говорить тебе, что она заплатила за детское питание.

А когда я стал пилотом, летавшим на ночных рейсах, кто присматривал за нашим сыном, чтобы ты могла поступить в колледж?

Я всегда хотел доказать маме, что она неправа. Меня тошнило от того, что она обращалась с тобой как с изгоем, заискивая перед женами моих братьев. Но я всегда заступался за тебя, потому что мы были командой. Мы были одним целым.

Когда ты стала профессором, я сиял от гордости за то, чего ты достигла. Это был первый раз, когда я увидел, как она гордится тем, что ты делаешь. Теперь я благодарю Бога, что она не дожила до того, чтобы увидеть, как ты уничтожаешь нас.

Салли закричала:

— О боже, почему?

— Ты знаешь, мой отец умер, когда мне едва исполнилось двенадцать. Однажды вечером, когда мне было около пятнадцати, я спросила маму, почему она до сих пор носит свои обручальные кольца. Прежде чем она успела ответить, я сказал то, на что способен только глупый подросток: «Мам, ты не выглядишь такой уж старой. Тебе следует выйти на свидание».

Она улыбнулась, обхватила мои руки своими и сказала:

— Я не могу этого сделать, потому что я замужем. Мы поклялись перед Богом и всеми нашими друзьями и семьей оставить всех остальных

— Но папа мертв.

— Ничего не изменилось. Твой отец живет в моем сердце так же сильно, как и тогда, когда он жил в нашем доме. И когда-нибудь мы снова будем вместе.

Я сказал ей, что не понимаю

Она просто улыбнулась и сказала, что будет молиться, чтобы когда-нибудь я это сделал.

Мне потребовалось много времени, чтобы достаточно повзрослеть, чтобы начать понимать глубину их любви и то, как их преданность зашла за грань могилы. Я никогда тебе этого не говорил, но на моем первом рейсе стюардесса пригласила меня выпить с ней во время нашей остановки. Она была сногсшибательно великолепна, и я поддался искушению… но только на мгновение. Я подумал о своей маме, показал ей свое обручальное кольцо и сказал: «Я не могу этого сделать, потому что я женат».

Я не могу начать рассказывать тебе, сколько раз я отклонял подобные предложения. Довольно быстро разнесся слух, что я ебанутый. Я носил это оскорбление как знак чести. Я испустил долгий вздох.

Я никогда не видел более совершенной любви, чем была у моих родителей… Раньше я думал, что мы добираемся туда. А теперь ты уничтожила нас. Все, что у меня осталось для тебя, – это ненависть.

Салли удалось перестать плакать достаточно долго, чтобы сказать:

— Пожалуйста, я сделаю все, что угодно, чтобы загладить свою вину.

— Что угодно? Ладно, просто перенесись назад во времени… назад к тому моменту, когда этот уёбок начал свое соблазнение. Я хочу, чтобы ты изменила историю. Я хочу, чтобы ты сказала ему, чтобы он отвалил, потому что ты счастлива в браке. Я хочу, чтобы ты сказала ему, что у твоего мужа самая гламурная работа в мире и он относится к тебе как к королеве. Я хочу, чтобы ты сказала ему, чтобы он шел домой к своей беременной жене. Я хочу, чтобы ты сказала ему, что если он когда-нибудь снова заговорит с тобой, твой муж надерет ему задницу. Ты можешь это сделать?

Салли, рыдая, упала на колени. Она отрицательно покачала головой.

— Я не думаю, что ты сможешь это сделать.

— Пожалуйста, прости меня… пожалуйста.

— Я ухожу. Я не знаю, куда я иду, но я должен уйти от тебя.

Салли бросилась на меня и схватила за лодыжку:

— Нет, пожалуйста, пожалуйста! – взмолилась она.

— Отпусти меня, или я сломаю твою гребаную руку.

Она ослабила хватку, и я повернулся и направился к двери. Когда дверь открылась, она закричала:

— Лучше бы он убил и меня тоже.

Шлюха, должно быть, прочитала мои мысли.