Всякое бывает в деревнях

Всякое случается в деревнях, а уж пожар или провалившаяся под снегом кровля – это сплошь и рядом. Так случилось и с моими добрыми соседями. Не то, что прямо через забор, но, через два дома живущих от меня. Зима выдалась снежной, а они на зиму перебираются в город, вот и вышло так, что кровля их бани рухнула. Капитально обрушилась, даже один угол разъехался и подводку воды, не говоря уже про электричество, снесло напрочь. Весной приехали и, повздыхав, хозяева начали потихоньку разбирать завал. Весна – пора горячая, надо сажать и сеять, мотоблоком землю подготавливать и многое-многое прочее делать, вот и растянулось это дело. Толком вымыться им не где было, а работали до седьмого пота, потому, превозмогая неловкость, Славка обратился ко мне с просьбой пользоваться пока моей баней. Баня в деревне – место сакральное, семейное, чужих в неё пускают неохотно, если вообще пускают. Я же живу один, и потому ко мне Славка и обратился. Он мой ровесник, сороковник, как и мне. Да, когда-то строили с отцом для семьи, но уже несколько лет нет моих родителей на этом свете, и жена ушла почти следом за ними. Так что, почему бы и не помочь друзьям?

Славка работал, а на подхвате у него – брат его жены, Максим, парень тридцати лет, со сдвигом в голове с раннего детства, кажется, вследствие болезни какой-то. Проще говоря, дурачок. Между собой его зовут Масяней, а он только широко улыбается. Здоровый детина, но, вот, так вышло. По субботам они приходили мыться втроём – Славкина жена, Катя, была с ними. Миниатюрная, мужу и брату по плечо. Стеснительная, русоволосая, моложе мужа на пять лет. Красивая, худенькая, она смущалась меня до покраснения лица, проходя в баню, замечая моё невольное любование ею. После их помывки, когда Катя с братом, уходили, мы со Славиком пили пивко, курили, разговаривали обо всём, что волновало нас, до самого темна, допивали пиво.

Так и шло. К началу июня Славке удалось восстановить угол строения, кровлю и водопровод, но потолка и фронтонов пока не было, как и денег на покупку материалов, и субботние помывки в моей бане продолжались. Вот тут и произошёл казус.

Я в тот вечер, заработавшись, и забыл уже, какой день недели на дворе, работаешь и работаешь. Ребята уже давно не спрашивали меня про разрешение, и просто, приходили вечером в субботу, не разыскивая меня по усадьбе. Вот и случилось так, что к вечеру я направился в баню, пот смыть под душем. Разделся до трусов и прошёл из дома по участку. Воду я заранее нагрел, и потому, стянув трусы, и откинув их ногой, смело шагнул внутрь из предбанника.

Зашёл, и обомлел: Славка сидит голый, понурый, на табурете, и мылит ноги, а в паре метров от него наяривает, с механичной ритмичностью, и глупой улыбкой на лице, Масяня, вгоняя своей сестричке, стоящей рачком на широкой лавке, довольно крупный член. Она явно устала и просто терпит, шумно дыша, и ожидая, когда брат насытится. Лицо уже багровое, глаза прикрыты. Масяня старается резкими выпадами вынудить Катю постанывать от болезненности ударов, и когда его партнёрша чуть жалобно стонет, лицо Макса озаряет восторженная радость. Судя по тому, как безучастен Славка, это у его жены с шурином происходит достаточно регулярно и с его согласия. От увиденного, мгновенно принял боевую готовность и я сам, отчего тут же сделалось неловко, что на жену друга так бурно отреагировал. А как не отреагировать, когда видишь невероятное, то, как Масяня свой здоровый член, со шлепком, всаживает в свою миниатюрную сестру, и даже заметно то, как у неё от каждого ритмичного вторжения живот немного вспухает чуть пониже пупка!

Жена когда-то измерила, из любопытства, мой, и с тех пор я знаю, про свои восемнадцать сантиметров. Вполне достойный размерчик. Так вот у Макса он явно длиннее и пропорционально толще моего! И вот такого гиганта, для миниатюрной Катерины, парень легко всаживал ей по основание! Видя это, по сути, невероятное для Кати, по глубине, вторжение, и то, как от резких толчков сотрясаются и раскачиваются её небольшие, зыбкие сиськи, я замер как парализованный.

Славка, увидев меня, густо покраснел, и, облившись водой из тазика, тут же, молчком, вскочил на ноги и вытолкал меня в предбанник.

— Сань, ты чего! Дни попутал?- полушёпотом воскликнул он.

— Прости, Слав, попутал – полушёпотом, в тон ему, ответил я.

— Сядь, давай покурим.

Я плюхнулся на лавку над завалинкой. Он – рядом. Закурили. Славка с тоской во взгляде посмотрел на меня, пребывавшего в полной сексуальной готовности и тяжко вздохнул. Да, попал он, ведь надо было как-то объяснять мне происходящее с его женой, но ему было настолько не по себе, что он готов был сквозь землю от стыда провалиться! Понимая сумбур творящийся в душе приятеля, я молчал, не настаивал на объяснении, давая ему время собраться с духом.

Помолчав, и собравшись с мыслями, Славка в пол голоса произнёс, обращаясь, видимо, к себе самому:

— Этого следовало ожидать: шило в мешке… Сань, ты…

— Слав, ты же меня знаешь! На счёт этого – будь спокоен! Никому. Просто, неожиданно как-то такое увидеть, как по башке шарахнули!

— Да, уж! Только не надо про то, как я всё это терплю, ладно?

— Я за язык не тяну. В каждой семье свои тайные развлечения.

И, чтобы как-то подвигнуть Славика на откровенный рассказ, я попытался оправдать увиденное:

— Знаешь, наверное все братья мечтают о сексе с сестрой, я ведь тоже.

— Что, тоже, регулярно ебал свою сестру?

— Нет, регулярно только до армии, одно лето, но, случалось и после, иногда.

— Случалось. А тут – Чернобыль подкузьмил, и «пол шестого» подарил.

— И Катерина поэтому?

— Да, нет, ещё до этого. После расскажу, как-нибудь. Они через пол часика уже закончат, тогда подходи, вместе пивка попьём.

Он поднялся на ноги:

— Сань, у тебя есть что выпить? А то я только полторашку захватил с собой?

Я кивнул на старый буфет видневшийся через распахнутую дверь в предбанник, где держал баклажки с пивом. Славка согласно кивнул головой, неторопливо открыл дверь и вернулся в баню.

Как и было обговорено, я подошёл к бане попозже. Где-то через час после моей неудачной попытки помыться. Как раз из бани вышел Масяня с тазиком постиранного в руках, и следом за ним, понуро глядя себе под ноги, Катерина. Они удалялись медленным шагом, и теперь, глядя на ладную фигурку женщины, я понимал, что устало переваливается она с ноги на ногу вовсе не оттого, что разомлела в парной. Следом вышел и Славка. Я чувствовал то, как напряжённо работает его мозг, решая вопрос о том, рассказать или нет, и если рассказать, то всю правду или скруглить некоторые моменты. Видимо придя для себя к какому-то решению, Славка,

глядя на неспешно удаляющуюся пару, покивал головой самому себе, и тяжко вздохнул:

— Пошли, посидим.

Усевшись на лавке, он огляделся по сторонам, словно ища себе некоей поддержки в том, на что решился. Наготы он не стеснялся, и не стремился скрыть свой, бессильно свисавший, член. Я молча распечатал двухлитровку пива, наполнил две стеклянные пивные кружки, покромсал плавленые сырки и нарезал по ломтю хлеба, нарочно давая возможность соседу собраться с духом прежде, чем он решится и заговорит. Предчувствуя офигенную тему для рассказика, просто, не дышал, опасаяссь спугнуть рассказчика случайным словом.

Начал Славка издалека:

— Знаешь, это, наверное, мне наказание свыше.

— Да ладно! Ты-то каким боком!

— Есть грех. Она же брата примерно через полтора года после нашей свадьбы первый раз пожалела, когда и у меня ещё всё в норме было. Ему ещё только семнадцать лет тогда исполнилось. Катька с детства его опекала, как они родителей лишились. Многое позволяла ему, жалея за убогость. Мы с ней даже поссорились из-за этого опекания, однажды.

Славка бросил на меня взгляд, горько усмехнувшись:

— Небось любопытно, что она ему позволяла? Чего уж теперь! Пока родители живы были, мать дурачка жалела, и как маленькому давала свою сиську сосать. А после, когда и родителей они похоронили, а я начал женихаться с ней, однажды я был у Катерины, и тут Масяня припёрся, начал канючить, чтобы она ему дала сиськи пососать. Она аж пунцовой в момент стала. Отправила брата со словами, что после, сейчас нельзя – гость в доме. Поняла уже, что скрывать от меня бессмысленно, всё равно узнаю про их игры. Вот она и рассказала мне тогда как на духу про то, как первый раз, пожалев, дала брату, просившему теперь у неё, вместо матери, дать пососать свои сосочки. И она призналась, что однажды пожалев, вместо мамы, теперь каждый вечер, уже не первый год, он посасывает соски сестры. Меня это здорово разозлило, но, после, видя то, как Катька до слёз страдает от моей прохладности, махнул на это рукой, убедив самого себя, мол, вполне невинная игра, а ему тоже уже хочется женщину, просто не понимает этого, и потому он уже не отстанет от сестры. Внутри, конечно, от неизвестности того, что там у них и как происходит, кошки скребли на душе, и однажды я настоял на том, чтобы присутствовать при этом. Катька долго стыдилась, а после согласилась, видимо тоже, поняв, что брат не отстанет от неё и после свадьбы, и лучше будет сразу показать то, с чем мужу придётся мириться. Она разделась до пояса. Грудки у неё уже не стояли торчком, чуть провиснув, сделавшись помягче, а расплывчатые ореолы выпирали. Сосочков в них почти не было видно. И вот она подходит к стулу, на котором сидит брат, и садится к нему верхом на колени, кладёт ладони на плечи и красная лицом отворачивается от меня в другую сторону. Масяня поймал одну грудь и принялся с наслаждением сосать, теребить зубами, делая иногда больно, но Катя терпит. Затем ещё пол часа то же проделывает и со второй грудью.

Короче, если сначала меня всего колбасило от того, что вижу, то под конец я уже и не ревновал совсем Катю, поняв, что никакого тайного наслаждения у неё это не вызывает.

Поняв, что я довольно спокойно воспринял происходящее, Катюха постепенно успокоилась. Уже не так стыдилась, скорее слегка смущалась, если я при этом присутствовал, а после и смущение прошло. Это волновало её не больше, чем любая другая процедура перед сном, вроде чистки зубов. Я же нашёл для себя ответ на вопрос о том, почему у моей невесты такие чувствительные соски. Таки шло. Мы поженились. Вскоре Катя перестала скрывать, что сама получает удовольствие от ласки брата, и частенько стала сладко постанывать от рта Масяни на своей груди.

Как мы поженились, так с нами в одном доме Масяня и жил. Меня он, честно скажу, иногда очень сильно раздражал, когда я понял, что Катя получает удовольствие о его ласки, да и теперь. Вот и решили меня, видно, там, наверху, смирить и наказать.

— Ну, за такое вряд ли могли наказать.

— Ну, да, но я начал издеваться над ним, дурак! Понимаю, что не хорошо над придурком, а меня всё подмывало. Увидел однажды утром, как он в приоткрытую дверь во все глаза на нас смотрит, как мы в постели кувыркаемся, и после целый день как в воду опущенный ходил. А я в мыслях злорадствовал. Катерине не стал говорить про то, что брат подглядывает, а сам начал нарочно давать ему возможность подглядеть – вроде как подарок такой ему, как другу, делаю. Взял с него слово, что сестре не скажет про это, иначе больше не покажу. Он обрадовался, стал постоянно следить за нами, чтобы не проворонить момент. Я радовался, дразня его, а вскоре почувствовал, как меня самого от сознания того, что брат смотрит на то, как его сестру муж трахает, и втайне сам её хочет – дико возбуждает. Так прошло месяца два, а после он заявил, что тоже хочет так же Катьку ебать. Тебе мол, можно, а почему мне нельзя! Он же дурачок, не понимает, что – сестра! Вот тут у меня холодок по спине пробежал. Надо было что-то делать, как-то жену подготовить к тому, что он однажды может попросить её в лоб. Ясно ведь, что она сразу спросит Масяню про то, где он видел, и тот признается, что я разрешил смотреть. И я, дурак, не придумал ничего лучшего, как самому ей сказать, что Масяня за нами подглядывал уже несколько раз. Ну, про то, что сам ему разрешил, я промолчал, конечно. Катька прифигела. А я начал давить, мол, Кать, какие у парня радости в жизни, а гормоны играют! Пусть он лучше смотрит и дрочит на тебя, чем однажды наскочит и изнасилует! Катьку – как обухом по голове! Напугалась. Вечером мы ложимся, а она – ни в какую! Мол, не могу при нём. Уговорил только ноги раздвинуть и показать ему себя. Катька лежит поперёк постели. Лицо багровое, между ног брат смотрит на неё в приоткрытую дверь и дрочит. Ну, пересилил я жену и на глазах у Масяни стал трахать. А она поглядывает на него из-за моего плеча, и ей так стыдно! После целых три дня ходила обиженной на меня. Масяня в эти дни постоянно подкатывал к ней: то – схватит со спины за сиськи и мнёт, то рукой под юбку лезет. Она от него шарахаться начала, а после как-то сникла, видимо поняв, что он реально может изнасиловать её. И вот, на четвёртый день сама сказала, что, ладно, пусть лучше смотрит. Мы собрались ложиться. Я Масяне сказал, что Катя не против того, чтобы тот смотрел. Он обрадовался, сел прямо возле кровати на стул, достал свою оглоблю и начал поддрачивать. Катьку на нервах аж дрожь прошибает. Легла голой поперёк постели прямо перед братом и ноги в стороны широко развела. Сама лицом краснющая, даже ладонями прикрыла, и тут я вижу, как у неё там само, то – раскроется, то – сомкнётся и мокро чмокает между ног! Офигеть! Её саму это возбуждает! Подхватил её ноги на плечи, и аж просто провалился в неё! Такого прежде не было: у неё оргазм за оргазмом! Ну, закончили мы, и спать легли. Масяню тоже спать отправили.

Просыпаюсь утром от того, что кровать сотрясается. Рядом Катька. На лице –ужас, боль, но, молчит, кулачок закусила, а на ней Макс со счастливым лицом и долбит её. Я растерялся, не знаю что и делать. А Макс всё глубже и глубже впихивается, и Катька неожиданно застонала, да так сладостно! Парень долбит, как заведённый, и смотрю, она сама его слегка обняла руками у талии. Значит – нравится ей чувствовать братика в себе! Тут уж я совсем оторопел: если жене самой это нравится, то как быть? Она вскоре начала трястись в оргазмах, а Макс всё долбит. Сколько он её так – не знаю, но, долго. Только когда понял, что жена лишилась чувств, и Макс долбит её бесчувственную, я стал кричать на него, что так может убить сестру. Он напугался и слез, начал оправдываться, что очень хотелось, что не знал.

Жена отлежалась, уткнулась мне в плечо, всхлипывает, что стыд какой! Что ей теперь делать, ведь теперь не отстанет, будет подлавливать и насиловать.

Я ещё надеялся на то, что достаточно напугал Масяню, и такого, чего жена страшится, не случится, но спустя пару дней застал их в постели, вернувшись с работы. Снова Катя лежала без чувств. А он долбил и долбил. После этого решили, что будем вместе уходить и возвращаться с работы. Снова я стращал придурка, что он чуть насмерть не заебал сестру, что так его могут посадить в тюрьму, за решётку. Посадил его в наказание, в клетку с поддоном, оставшуюся от строителей, когда кирпич для ремонта школы в село привезли, в ней тесть с тёщей раньше индюшек держали. Просидел день, проплакал. Понял, что будет с ним, и я его выпустил. Но проблема осталась – хотеть-то он не перестал! Ночью обнимаю Катьку, ласкаю и прошу, чтобы она потерпела, и ему иногда давала! Это я-то, ревновавший жену ко всем подряд! Убеждал, что если она не согласится – Макс снова и снова будет её насиловать. Катька сама ревела – так страшно и стыдно, и жалко брата было: разве ему кто когда даст кроме неё! А если в дурку его отдать, так он всё выложит там про то, что сестру трахал. Это мы тоже оба понимали. Ну, чувствую, что она осознала безвыходность ситуации, и сама готова пожалеть его. Ну, вот, проговорили с ней пол ночи, решили, что по разику в неделю потерпит она, хоть и больновато с таким большим, а сами тем временем придумаем что-нибудь, чтобы он успокоился. Хоть и не хотела, а согласилась с тем, чтобы по субботам, в бане ему давать. Сначала её возбуждало сознание того, что родной брат дрючит, а после уже наслаждаться стала вдвойне: ещё и тем, что прямо при муже, и что так долго он её и кончает в неё, подвергая опасности забеременеть. Я следил за тем, чтобы он её часик, не больше, и, баста.

А он не успокоился, стал ныть, просить повторов чаще. Придумать мы так ничего и не смогли. Куда деваться! Так и стала постоянно с ним в баню ходить. Да и она, на самом деле постепенно к его дубинке привыкла, удовольствие получать начала такое, какое я и не мечтал ей доставить. Скрывала, но я то чувствовал, что сама уже хотела и ждала субботы, когда братик затрахает до изнеможения и прямо при муже. Меня аж трясло, даже про развод начал подумывать, а тут как раз Чернобыль и случился. Поехал туда, сгоряча, чтоб глаза мои не глядели на этот разврат. Там всё быстро. Схватил свою дозу и вернулся. Посмотрел я на свой висюн, обругал себя за глупость, и махнул рукой на эти забавы, назад ведь не вернёшь! Катька-то уже и сама привыкла к такому сексу, сама не против была. Пока меня дома не было, он её каждую ночь сексом радовал, а когда я вернулся, то договорились, что снова будут только раз в неделю, в бане. Они для виду согласились, но он так и продолжал натягивать сестрёнку каждый день, тайком от меня.

— Офигеть! И что, так все двенадцать лет?!

— Сань, ты обещал!

— Не вопрос, просто, как же ты это терпишь!

— Это не я – она терпит. А я что, какой бабе я нужен с таким? А одному, сам знаешь, каково. Не гонит меня, и то хорошо.

— Тут-то я её понимаю: при муже никто и не подумает, что она с братом живёт как с мужем, каждый день.

Мы помолчали, закурили, и Славка продолжил:

— Катька сначала чуть не ревела: он же – дурачок! Чуть ли не постоянно у него стоит! Как начнёт, и может часами без перерыва! Как машина! Останавливается, когда она уже совсем не может больше. Если вмешаюсь в его еблю – всем жаловаться по деревне пойдёт, что я не даю ему с сестрой ебаться столько, сколько ему хочется, а ему раз в неделю мало! Вот и трясёмся, чтобы скандал не случился. Впрочем, Катьку он только сначала до обморока драл, чуть не по пол ночи, а после жалеть стал – часик, ну, полтора, и хватит. Сань, знаешь, Катька, похоже, тебя не успела заметить. Постарайся вести себя с ней как раньше!

Я, согласно кивнув, и тяжко сочувственно вздохнув, покинул Славку, пожав другу руку.

Следующим вечером я направился в баню сполоснуться. Меня встретил Славка.

— Сань, знаешь, Катька тебя всё-таки увидела. Я её успокоил, что ты – ни кому не взболтнёшь. Сидели, говорили о тебе, и знаешь, она сказала, что была бы не против, если бы ты, вместо меня, ей ребёночка заделал. Ты как? Только не говори, что у тебя на неё не стоит! Видел я.

Я вздохнул от тревоги на душе и пожал плечами.

— Значит, согласен?

— А ты сам, не станешь после злиться, что не от тебя?

— Думал об этом. А от кого ещё! Не звать же с улицы незнакомца! А тут тебя свыше нам послали, не иначе! Уж больно всё гладко сложилось с твоим приходом в баню! Одним словом, надеюсь на тебя – не от придурка же ей рожать! Тогда точно урод родится, а хочется же жене детей! Любая баба хочет, чтобы детишки были.

Я снова пожал плечами.

— Сань, ты уж отдери её хорошенько, чтобы захотела повторять с тобой – сам знаешь, что с первого раза вряд ли что получится.

Я согласно кивнул головой и отправился мыться.

С наслаждением ощутил то, как слегка прохладные струи остудили тело от дневного зноя и горевшего огнём возбуждения от разговора со Славиком.

От неожиданности я вздрогнул – сзади мою талию обвили женские руки. Низом спины ощутил твёрдые от напряжения соски, и повернулся. Катя опустила взгляд. На пунцовом лице улавливалась тень смущённой улыбки.

— Саш, давай я тебе помогу, по-женски, ты же столько времени всё один! Хочешь? – полушёпотом произнесла Катя и замолчала, ожидая ответа.

Её ласковая рука нашла меня.

— Ого! Он у тебя такой толстячок! Толще, чем у Славика был. Ты не подумай, я не со всеми, только с Максом. Сам понимаешь, куда мне деваться! Пизду никуда не денешь! Ей мужик нужен! Привыкла каждый день и не по разу! Только ты Славке не говори, он не знает, что Макс меня по три – четыре раза в день!

Говоря это, Катя начала толкать меня к лавке, и добилась того, что к окончанию её фразы я сел, а после она и опрокинула меня спиной на лавку, склонившись и нависнув надо мной. Она делала всё сама, решительно, с жадностью наркомана, и, направив в себя, уже всю готовую для этого, страстным шёпотом, шумно дыша, сообщила:

— Когда ты зашёл и увидел, у меня аж дух перехватило! И так захотелось этого с тобой! Ты – ласковый! Макс, он как робот какой! Оттарабанит пару часов, и отвалится, когда устанет. Мы со Славкой поговорили, он-то думал, что я тебя не заметила, когда ты зашёл, а раз так, и ты всё знаешь, то и проблемы нет. Сама ему сказала, что жалко тебя, одинокого и попросила разрешения пожалеть тебя по женски. Он не против, чего уж там, какой стыд, когда с родным братом живу! Поговорили, и решили, что будет не плохо, если я от тебя ребёночка рожу, а то, что мы совсем без детей! Ему – нельзя – у него сперма порченая. А от брата – родится такой, как Максик. Был бы он нормальный – родила бы от него, но есть риск, что родится такой же. Подрастёт, и станут они меня вдвоём! Этого я точно, не вынесу! Вот мы и решили с тобой об этом поговорить. У меня скоро нужные дни начнутся. Как я тебе? Макс меня там не сильно раздолбал?

— Ты – прекрасна! Твоя пизда – нежнее шёлка!

А страстью жаркою – огонь!

Пленённым быть готов – хоть сколько!

И семя изливать, как конь!

Катя внезапно заколотила тазом, достигнув оргазма, и завыла от сладости.

Отдышавшись, она с новой яростью начала скакать на мне, шумно дыша и прерывисто выдыхая:

— Хочу!.. От тебя… родить… Ещё! Ещё!

И я старался дать ещё. От ощущения моего выстрела семени она вздрогнула и вновь завыла, а после, обмякнув, упала мне на грудь.

Полежав на мне, она убедилась в том, что я, после долгого одиночества, могу ещё, но осадила себя:

— Хватит! Побережём тебя, чтобы залил в нужное время.

Всадница не торопилась слезать с меня, явно желая того, чтобы я как можно дольше оставался в ней.

— С тобой так хорошо! Как со Славкой раньше! И стихи мне никто не читал про мою пизду! – со смехом подытожила Катя. А ещё можешь сочинить про меня?

Я немного помолчал, подыскивая рифмы и вскоре выдал:

Пизда, разъёбанная братом,

Не устаёт хотеть всегда,

А в перерывах, многократно,

О детях сладкая мечта.

Отчаялась: да хоть от брата!

Но отыскался друг, сосед.

Надежда робкая, отрада,

С ним пятерых родить на свет!

— Ого! Ну, у тебя и запросы! Одного бы родить!

— Кать, а тебя возбуждает то, что Макс – твой брат? Ты думаешь об этом, когда он тебя?

— Раньше. Ой, так от этого колбасило, что кончала незнамо сколько раз! Молодая была, дурочка, совсем неопытная! А Максику это только в радость было, и он мог по три часа без перерыва! У меня пизда уже ничего не чувствует, в глазах потемнело, в ушах шум стоит, а он всё долбит и долбит! Потом, постепенно, привыкла, наоборот, пизда сама стала постоянно хотеть! Пытка просто! Зудит, ноет там, и у меня все мысли про то, чтобы Максик поскорее снова выебал меня! После, всё что смогла найти, посмотрела и прочитала про то, как брат с сестрой любовью занимаются. Оказалось, что очень многие такой грех скрывают. А ты со своей сестрой занимался этим?

Вопрос заставил меня заметно покраснеть и налиться новой силой желания, едва вспомнил то, как занимался со своей этим. Нет, это не было страстным желанием, это было сознание того кто твой партнёр, оно очень сильно возбуждало и заставляло хотеть снова и снова. Я настолько расслабился с Катей, что тихо ответил «Да». Она же облегчённо вздохнула:

— Ну и хорошо, значит не я одна такая. А ты слышал, что у Тришкиных оба брата со своей сестрой живут. Все делают вид, что не знают, а они со школы ещё как начали, так и живут, жениться даже не собираются. Настрогали ей двоих ребятишек, и в ус не дуют. Поговаривают, что её и отец постоянно, после того, как мать умерла. Мне её двоюродная сестра взболтнула, что они, по ночам, её ебут все трое, по кругу, до самого утра! А когда брат умершей матери приезжает, или брат отца, то и они. Вчетвером а то и впятером! Я бы умерла от стыда или страха!

Катя снова помолчала. Благодарно чмокнула меня в плечо, а после спросила вновь:

— А у неё, ну, у твоей сестры, Светланы, сын, не твой?

— Не знаю.

— Знаешь, просто стыдишься признаться. Он ведь – вылитый ты!

Как женщинам удаётся улавливать, угадывать такие вещи! Остаётся только удивляться.

Тогда Светка мне не говорила, а я молодой был, не понимал, что она нарочно хочет забеременеть от меня назло мужу, пытавшемуся несколько раз подложить её под своего старшего брата. После уже я узнал, что до этого, ещё до моей сестры, они любили заниматься сексом втроём, чтобы всовывать сразу два члена, сложив их вместе, с женой старшего из братьев. А Светка психанула, когда муж признался, что и её так, вдвоём с братом хочет. Приехала на два месяца домой, и вернулась к мужу только убедившись в том, что беременна от меня.

Проводил я Катю до дома. Она просто сияла вся!

Спустя неделю Катерина начала приходить на ночь ко мне. Я упивался податливостью её тела. Я почти влюбился в неё, и работал до изнеможения, доставляя и ей огромное удовольствие. Сочинял ей рифмовки, которые Катю возбуждали, например, такие:

Хочу всегда, ебаться круглый день!

За сутки ублажила б всю округу!

Да вот, у брата мощная елдень,

И пятеро не смогут так по кругу!

А он ебёт, едва не каждый час!

Пизде других размеров и не надо!

Он утоляет сладкий голод в нас:

В пизде, и мне, родному брату радой!

Ебал, ебёт, и будет много лет,

Запихивать в меня размером с конский.

С другим такого кайфа, точно, нет,

Как нет ему другой лохани скользкой.

Давно прошёл за это дело стыд.

Хочу его всегда и постоянно,

Так, чтобы был по основанье скрыт,

И изливал в меня обильно, рьяно!

Постепенно мы всё больше привыкали друг к другу, и однажды, отдыхая, я услышал, как она шмыгает носом.

— Ты чего? Я что-то не так сделал?

— Да. Ты. Ну, почему ты меня не встретил двадцать лет назад! Я бы бегом побежала за тебя замуж, а не за Славку!

Слова Катерины заставили меня насторожиться: моё почти влюбиться и её почти, когда одновременно – опасно. От этой догадки стало погано на душе от вины перед Славиком. Вот ведь, попал он, ни за что – ни про что!

Вскоре стало ясно, что Катя беременна. Самым счастливым выглядел Славка – на долгое время Масяня отлучён от тела сестры, а может, и навсегда. Думаю, что супруги придумают, какую сказочку рассказать ему. Сам Славка, разоткровенничавшись, по пьяному делу, признался, однажды, что Катька влюбилась в меня, но старается скрывать это, а он и не против того, чтобы жена тешила голод своей пизды со мной и после, и если я забабахаю ей второго, он будет считать, что его жизнь прошла не зря. По крайней мере, он подарит любимой жене счастье быть в постели с любимым ею хорошим человеком, а не с опостылевшим ей придурком братом, и здоровых детей.

Подумаю – голова кругом идёт! Шизиловка, как в кино каком! Остаётся просто, жить дальше, а там – посмотрим, как выйдет, жизнь покажет!