Wakai Kami часть 13

Поутру, лишь только забрезжил рассвет, Аня повела меня к ферме тётушки Беатрис, что располагалась километрах в двух за чертою деревни.

Пытаться произвести впечатление, приходя спозаранку, не было никакой необходимости, так как Бет остро нуждалась в рабочей силе, и принимала всех, кто укладывался в требуемые рамки. Кстати, довольно много девушек шло одной с нами дорогой, в сторону фермы. Что то я не пойму – эти барышни идут за молоком? Или тоже работают у Бет? Если да, то зачем той искать новых работников?

— Ань, молоко мисс Беатрис настолько вкусное, что за ним идут с самого утра? – киваю я на попутчиц, мило улыбаясь в ответ на их приветствия.

— Эти девушки? – таврисса, на секунду замолкает, словно не понимая суть вопроса. – А… нет! Беатрис в деревне продаёт только сыр – тут у каждого есть своё подворье и свежее молоко. Она отвозит товар в город… А девушки – они тоже работают у тёти Бет…

— Тогда зачем ей столько работников? – не могу никак понять. – Я вижу ферму – там всего лишь несколько строений… – невдалеке, был виден аккуратный, цветастый домик, длинное здание с ветряком на опорах да небольшая постройка чуть поодаль – вот и вся "ферма".

– Ой, а ведь и в самом деле! Просто следуй со всеми. Тётя Бет о тебе уже знает и, наверное, ждёт, – она звонко целует меня в щеку. – А я поскакала, наводить порядок во дворе, – и совсем уже издалека слышится звонкий крик. – Если нужно будет что-то спросить – найди Гейла или Джока!..

Подожжённый во время ночного налёта амбар выгорел до основанья, каким то чудом не подпалив дом и превратившись в кучку золы и головешек. Аня настояла, что легко справится со всем сама, видимо, решив таким образом поддержать мой порыв в поиске работы. Боги, как же нелепо я себя ощущаю: буквально "вчера" Марк жал на гашетку гигаватной пушки, теперь же – Марика идёт доить коров. Конечно "все работы хороши – выбирай любую", но самолюбие немного задевает. Не скрою – глупые мысли о моей исключительности и статусе "Избранная" разок посетили дурную голову.

Первое, что бросилось в глаза, когда я подошла ухоженному домику, посчитав его жилищем Беатрис – это жасмин. Жасмин цвёл повсюду! Окрестности фермы просто утопали в белоснежных цветах. Раскидистые акации, так густо усыпанные кремово-белым цветом, что было не видно листьев, вносили свою лепту в одуряющий вихрь ароматов. Но мой чуткий нос не провести – эти цветы были здесь именно ради цветов, а не что бы приглушить зловоние фермы, которым так "славились" древние животноводческие комплексы. Воздух вокруг был свеж и приятен, и только.

Девушки нестройной гомонящей толпой входили в широкие двери большого просторного здания с высокими окнами с полупрозрачной слюдой вместо стёкол. Хм, если там содержат животных, то не слишком ли дорого всё это выглядит для простой деревенской усадьбы?

Внезапно, из-за угла дома, в бесшумной борьбе, выкатилось два сцепившихся тела. Двое мальчишек, на первый взгляд, дрались "в полнакала". Это такой тип "развлечения" или парни действительно что то не поделили?

— Ребята.., – как только я открыла рот, дерущиеся мигом расцепились, отпрыгнув в разный стороны, но завидев меня, облегченно вздохнули.

— Фух! Я уж думал это Бет снова нас подловила… Ладно, Джок, проведи её, а я побегу… Начну понемногу…, – парень, я полагаю Гейл, сорвался с места, словно дикий волчонок и скрылся всё в том же массивном строении. И откуда только энергия берётся? Секунду назад колошматил товарища, а вот, как стрела, уносится прочь.

Обоим мальчишкам было лет по шестнадцать. Гейл были из племени "хатоме" – волчьи уши и хвост при человеческом теле, а в Джоке было больше "кошачьего" рода – кажется, их зовут "кучин".

— Здарова… – категоричное приветствие со взмахом руки.

Вот же наглый засранец. За время моих трансформаций я слегка подросла и теперь уже выше двух метров, эта мелюзга будет дышать мне в пупок, но, поди ж ты, смелости просто на роту солдат.

— Ты на работу?.. – он призывно манит рукой. – Наконец то, а то втроём – тут просто дел невпроворот… Мисс Беатрис, к вам пришли!!

"То есть как это втроём, здесь же…"

Но тут мои мысли прерывает звук удара челюсти о землю – Беатрис Занна вышла из дома, являя себя во всей красе. Сразу заметно, что она – чистокровная "энки", о чём говорят короткие коровьи рожки утопающие в густой шевелюре, длинный подвижный хвост с кисточкой на конце и ноги, ступающие по земле раздвоенными копытами.

Боги, что за шикарная, породистая "самка"! Просто квинтэссенция женской сексуальности и красоты: могучие бёдра и мощная задница, удивительно тонкая изящная талия, при её то габаритах, и просто чудовищных размеров грудь! Нет, даже не грудь, а ГРУДИ!

"Пилка?..", – спрашиваю в мыслях, замерев с открытым ртом: – "Подскажи, какой у неё размер груди?".

Сейчас мне позволены подобные мысли – мои девочки неплохо так подросли, так сказать, профессиональный интерес. Ведь в сравнении с Бет – я просто плоскодонка..

Даже Пилочка отвечает не сразу.

"Двадцать девятый размер", – боги, как она может ходить, неся на себе такое "богатство", разве такая масса не должна провиснуть под своим весом? Но нет – две идеальные полусферы мерно колышутся, словно не подчиняясь гравитации планеты.

Вот ведь: кто то рождается, что бы быть воином, кто то тяготеет к мирной работе в полях, а Беатрис определённо была создана природой для секса. Не иначе, сама Благодатная Мать сотворила это вместилище сексуальности и порока.

Джок, без лишних слов убегает вслед за товарищем, а Бет лёгким движением спрыгивает с невысокого порожка. Сладкая волны колышущейся плоти пробегает по прекрасному телу, мгновенно угаснув. Проклятье, она сделала это специально для меня? Ей нравится дразнить посетителей? Боги, только бы не сорваться! Только бы не эрекция – не представляю, как объяснить свою "третью ногу". Спешно перевожу взгляд в точку между её бровей.

Беатрис можно было бы назвать тучной, но она одета в простой, облегающий, ситцевый топ и короткие шорты, и приятное зрелище открыто любопытному взору. Её идеально гладкая кожа не имеет малейших изъянов или лишних, дряблых складок жира. Всё подтянуто и упруго настолько, что кажется ненастоящим. Подойти, что ли, да потыкать пальцем в её булочки, проверить – не почудилась ли?

Фермерша мило хихикает, плавно "подплывая" ко мне. Разумеется, она понимает, насколько великолепна и, похоже, получает удовольствие от таких ситуаций.

– Всё в порядке, дорогуша, – прекрасное тело замирает в двух шагах, обдавая волной прекрасного парфюма. Или это её натуральный запах? Я бы не удивилась… – Ты, должно быть, Марика?

Я торопливо киваю.

— Дороти мне о тебе говорила, – она смотрит лукаво на мой пах и полушёпотом, заговорщицки добавляет. – Я знаю твой маленький секрет. Ну, же не стесняйся…

– Простите, мне как то неловко… Я ведь в поисках работы…

– Эй, я ведь твой наниматель! – она смеётся и, взяв за руку, ведёт к неприметному домику поодаль. – Я же должна просмотреть твоё "резюме"…

…

Я всерьёз начала опасаться, что меня там завалят и я, не стерпев, трахну эту красотку. Но, на удачу, домишко оказался помещением для рабочих: стройный ряд десятка шкафчиков да две длинных скамьи – вот и вся мебель.

В стороне от раздевалки было несколько кадок, воздвигнутых на деревянные рамы, зашитые аккуратно подогнанными деревянными щитами с боков. Наверное – душ.

— Вот, держи. Переоденься, – она суёт мне в руки сложенную одежду – свободные рабочие брюки на лямках из грубой ткани.

— А верх?

— На моей ферме работники носят только эту одежду и лёгкую обувь. Всё остальное, как и бельё – запрещено.

Что за нелепое правило? А как же зимой?…

— Но я же ещё не…

– Об этом не думай, – она легкомысленно машет ладонью. – Со слов Дороти, ты просто идеально мне подойдёшь. И если ты захочешь на меня работать – то ты нанята.

– Простите, мисс Беатрис…

– Зови меня Бет…

-.. . Бет, вы не могли бы… отвернуться, – дублирую слова движением пальца, но, похоже, эта шикарная женщина не собирается оставлять меня наедине с собой. Вообще то, не испытываю протестов, что бы она увидела меня обнаженной, но начинать свой первый рабочий день, размахивая "причиндалами" у начальницы перед лицом…

Дороти намекнула, что, в своей массе, большинство футанари, за исключением редких футанари-таврисс, не отличаются внушительным размером мужского достоинства, лишь немногим превосходя обычных мужчин. Потому меня предупредили, что к моей персоне, будет утроенный интерес: член длинной с руку – да таким не каждый тавр может похвастать, не то что футанари.

— С этим какие-то проблемы? – она озорно улыбается.

Хех! Что же, теперь её черёд ловить челюсть. Я стаскиваю с себя одежду и с удовольствием вижу, как расширяются её зрачки – мой громадный ствол наливается кровью, принимая "боевое" положение. Проклятье, как теперь его в брюки уместить…

Провозившись несколько секунд в попытках облачится в рабочую форму, замираю в нерешительности:

– Бет, мне нужно, пару минут, что бы успокоится, а вы… вы этому мешаете…

Она довольно улыбается и делает шаг ко мне:

– Боги, ты как дитё – словно вчера родилась, – Бет обхватывает обеими ладонями моего великана и в звенящей тишине я слышу, как она нервно сглатывает. Но практически тот час отводит взгляд от моей плоти, укладывая член в ложбинку между моих мягких сисек. – Вот так… А потом отрегулируешь лямки, что бы полегче было дышать…

В самом деле – это единственный для меня способ хоть как то пристроить размером как у жеребца, эрегированный фаллос. Слегка не комфортно, но, думаю, к этому можно вполне привыкнуть. Теперь же головка моего члена возвышается у меня меж грудей, практически на уровне рта. Мне стоит лишь слегка наклонить голову… Что я и делаю, глядя в глаза Беатрис и проводя языком по влажной уретре.

— Хорошо! Если ты готова… Идём к ферме, – Бет резко отводит взгляд в сторону, нервно глотая обильную слюну. – Я тебе всё покажу…

…

По пути, бросая искоса жадные взгляды на мой член, Бет рассказала правила, что в ходу на её ферме.

Коровы должны получать максимум ухода и комфорта ради лучшего качества и максимальных объемов удоев, потому все заботы ложатся на плечи работника. Запрещены любые перчатки, повязки на руки или что то подобное – к коровам разрешено прикасаться только голыми руками. Секс с коровами крайне рекомендован, в виду благотворного влияния на удовлетворённость, а значит и на продуктивность коров. Коровок не разрешено оплодотворять, но если они попросят минета – не стоит отказывать.

"Чего? Коровы попросят?…"

Но тут Беатрис распахнула двери в "коровник" и я наконец всё поняла. А ведь знала же, что Бет делала сыр из своего грудного молока. Так почему же мне и в голову не пришло, что на ферме в роли дойных коров – деревенские девушки?!

На меня пахнуло облаком разгорячённых женских тел, запахом сливок и девичьих соков. Около двух десятков девушек разных пропорций, были прочно закреплены широкими мягкими ремнями на весу. Всех их объединяла одна примета – массивная грудь с прижатыми вакуумом к соскам прозрачными чашами, в стенки которых били струйки молока, утекая по трубкам. Помещение полнилось страстными громкими стонами и влажным хлюпаньем. Придя в себя от секундного шока окидываю взглядом по сторонам в поисках пошлых звуков. Боги, девушки не просто закреплены – позади них кондовый, несложный механизм приводит в движение громадные дилдо, рвущие девичьи попы!

Гейл и Джок мечутся между подвешенными телами подавая попить, добавляя побольше смазки или разминая затёкшие конечности "коровок".

– Гейл, Зои уже в аппарате? Что то я только Милу вижу… – спрашивает Беатрис у подчинённого.

— Нет, она ещё в душе.., – парень, на миг замирая, окидывает меня взглядом и возвращается к работе.

— Мама, я здесь… – льётся нежный голос позади нас. Обернувшись, я вижу фактически точную копию Бет, только немного поскромнее в размерах. – О, у нас новая работница? Ух ты, да она футанари! – практически все девушки оборачивают взгляды в мою сторону после этих слов, а Мила радостно хлопает в ладоши, словно ребёнок перед горой конфет. Взгляды весьма заинтересованные, но по спине пробегает холодок.

— Доченька, пойдём, я сама тебя подключу, – Бет взяв нас под руки, ведёт к аппарату. – Заодно покажем новенькой, что нужно делать.

…

Пока я вывешивала Зои на ремнях, та не переставая наигранно охала и вздыхала. На каждое моё прикосновение Занна-младшая отвечала сладостным стоном, всячески дразня новенькую работницу в меру актерских умений. Чуткое руководство Беатрис, в конце концов приструнившей игривую девушку, позволило мне довольно быстро управится в бандажом. И наконец Зои замерла, покачиваясь, опутанная сложной системой ремней, совершенно беспомощная.

— Теперь чаши.

Я беру в руки пару стеклянных полусфер и перевожу рычажок на нехитрой панели управления в красный сектор. Чаши тот час начинают с лёгким сипением, пульсируя втягивать воздух. Сложно представить во сколько обошлась вся эта машинерия при таком то низком уровне технического развития. Похоже, продукты с фермы Беатрис действительно весьма популярны.

– Аккуратно прижми их к соскам, они сами присосутся. Следи, что бы не было перекосов или складок кожи – моим "коровушкам" должно быть комфортно, – поучает меня Бет, приподняв на ладони грудь дочери и показывая, как следует прибор прикреплять. – Что бы лучше держались – покрой края смазкой…

— Оближи мои сосочки, – хихикает Зои. – Пожа-а-алуйса…

— Если "дойная" девочка просит – не стоит отказывать, – словно в бессилии разводит руками Беатрис.

Дочь, похоже вся в маму – любит смущать и дразнить своим телом незнакомцев. Но, красавица, ты опоздала, буквально на месяц – теперь подобное на меня не так бурно влияет.

Опускаюсь перед ней на колени и нежно приподняв одну из тяжелых грудей впиваюсь губами в упругий сосок. Им невдомёк, но я способна втянуть в себя покруче вакуумной чаши – над головой раздаётся тихий стон, что звучит уже вполне натурально. Рот заполняется струйками молока, а затем на перемазанный слюной ареол опускается зев сосущего механизма. Таким же образом я поступаю и со второй грудью. Зои уже не балагурит, томно дыша с румяным лицом. Я же подымаюсь с колен, глотая густые, жирные сливки и провожу ладонью по щеке "бурёнки":

— Умница девочка… Всё хорошо? – не думаю, что в этом вопросе была нужда, но ненавязчивое внимание и забота всегда приятны.

— Так, теперь стимуляция, – одобрительно кивнув, хлопает в ладоши Беатрис.

– Мам… Может ты лучше сама?

Ой, а что это мы так внезапно растеряли игривость? Но теперь не отвертишься…

— Нет, доча, ей нужно сделать это самой. – Бет, указывает пальцем на кадку, в которой оказывается всё та же полупрозрачная смазка без запаха. – Смажь сперва дилдо, затем хорошенько обработай её задний проход. Все девушки, приходя сюда девственницами, с девственностью нас и покидают, если на то нет их особых пожеланий, потому стимуляция – только анально.

Я обхожу Зои и моему взгляду предстаёт прелестное зрелище – девочка уже "потекла". Капельки смазки блестящим бисером падают на пол.

— Разомни её хорошенько, – Беатрис и сама уж на взводе – соски словно пули, торчат под одеждой. – Введи пару пальцев – в общем, сделай так что бы она приняла в себя "стимулятор" без боли…

Зачерпнув из кадушки и чмокнув одну из упругих булочек провожу снизу вверх, словно случайно утонув пальцами в слюнявой киске.

— Вот так? – делая вид, словно ничего не случилось, прикрытая телом Зои, ввожу ей всю руку до запястья в судорожно сжатый анал.

— Н-е… Нет… Прекрати!., – но по голосу ясно, что ей хорошо.

Пару секунд сопротивления и тяжёлые рваные вдохи "коровки" сменяются равномерными тихими стонами. Пора! Массивное дилдо входит ей в задницу не встречая сопротивления, а струи молока начинают бить с удвоенной силой. Прихлопнув по сочной попке в которой елозит громадный елдак, подхожу к Беатрис.

— Кажется, у меня получилось неплохо?- победно смотрю я на согласно кивающую Бет.

…

Так я и стала работать на ферме. Приходила пораньше, уходила последней.

Как-то исподволь, незаметно, мне стала нравится моя неказистая новая профессия. Похоже, из-за длительного "сна" даже такой непритязательный труд пробуждал во мне чувство удовольствия от проделанной работы. Мне нравилось ухаживать за девушками, поутру, игриво хохочущих, закреплять их в бандажах, а затем, обессиленных после дойки, на руках относить в комнату отдыха. Фактически, основная работа на ферме, помимо посадки девчонок в бандаж, заключалась в выполнении всех их прихотей, что не противоречили правилам Бет.

Сперва у меня просто просили воды, утереть пот или просто сказать что-то ласковое персонально, на ушко. Затем, осмелев, посыпались просьбы страстно, с языком, поцеловать или простимулировать клитор. Подобные просьбы от молодых, жарких женщин, были только в радость, та за это, в добавок, ещё и платили.

К удивлению, моя грудь росла не переставая, становясь всё больше, не слишком твердой и не слишком мягкой – идеальной для ласк. И мне ежедневно приходится расслаблять лямки на брюках, что бы вместить свой новый размер.

Судя по ощущениям в моих холмах, я стала производить молоко ещё быстрее, чем раньше. Перед рабочей одежды был теперь постоянно влажный напротив сосков. Неужели так себя ощущают будущие мамы?

Раз в пару дней растущее вымя набухает от молока и девчонки просят, что бы я подоила себя у них на глазах. Мои молочные кувшины немного болят от распирающего их молока, но нежные сжатия запускают белые брызги из сосков, принося облегчение. В эти моменты мои "девочки" так горячи и полны, что я словно слышу, как в них плещется молоко.

Через неделю ко мне настолько привыкли, что стали просить побольше разврата. И я частенько, приспустив свои брюки, надрачивала свой массивный член своими же текущими молоком сиськами. "Коровки" были просто в восторге, так распаляясь и возбуждаясь, что сами насаживались на толстые дилдо в меру скудных сил, а густые сливки били тугими струями. Бет пришлась по душе такая "терапия". Что уж говорить о девушках. И, разумеется, о том что я "неслабо одарённая" футанари – узнала вся деревня. Местные привыкли к Тавриссам, да "залётным" эльфийкам с востока, а тут двуногий бездонный колодец спермы, про каких даже и легенд не слыхивали. Большая удача для деревни…

Анна больше не ходила к пещере и в свободное от работы по дому время приходила на ферму, что бы встретится со мной, да и подзаработать. Девушка становилась всё более зависимой от меня. Преданность душой и телом – это было для неё важнейшее дело в мире. Тогда же я тонкими намёками, стараясь не нарушить запрет Дороти Дойл, "объявила" Анечку своей женщиной…

В редкие минуты безделья я ласкала себя под одеждой, просто что бы узнать насколько чувствительной я стала. Так приятно это делать под жаркими взглядами "дойных" девчонок.

Каждый сантиметр земли под ногами, пропадающий из поля зрения вызывает во мне только радость – с такими успехами я скоро не увижу ступни своих ног! Мои сиськи все еще растут!

По вечерам же, после работы, когда мы остаёмся вдвоём, Аня делает массаж, разминая мою массивную грудь и лакомясь моим молоком. Таврисса, словно ребёнок играет с моими пухлыми сиськами, зарываясь в них лицом, заливая нас двоих фонтанчиками молока или игриво кусая соски. На меня уже едва налезает одежда Дороти, словно тисками сжимая дыхание, а груди, утянутые грубой тканью, трутся друг о дружку, возбуждая и заводя сверх всякой меры. Я же в такие моменты думаю, что стоит воздержатся от пробежек…

Ещё через пару дней даже случайный взгляд вниз не может не вызвать довольной улыбки – мои стройные ножки полностью исчезли из поля зрения. Набухающий бюст – это действительно зрелище. Конечно, я всё ещё могу увидеть пальчики ног, если слегка наклонюсь, но зачем мне заниматься чем то подобным, если перед глазами – океан мягкой плоти, что б любоваться.

Случайно пропущенная вечерняя "дойка" руками и губами Анны – и жар наполняет грудь, а Пилка сообщает, что моё переполненное молоком вымя перешло новый порог продуктивности. Моя лактация стала сильнее…

В один из дней на ферму заглянула дочь швеи и передала мне свёрток со скромным "Спасибо… что спасли нас…". Я даже не успела поблагодарить девушку за беспокойство, как она уже скрылась в обратном направлении. В свёртке же лежало то самое бельё, что я когда-то заказывала. Два комплекта. Похоже, таким образом мне выразили признательность, за помощь в обороне?

Не смотря на то, что изделия были ручной работы, качество изготовления было весьма высоко. И хотя материал был простоват – откуда бы в деревне взяться изысканным тканям – но бельё было весьма приятным на ощупь. Пришлось немного повозится застёжками и тонкими тканевыми ремешками на бюстгальтере, но он сел на меня просто идеально, поддерживая мои стремительно растущие груди.

А вот трусики вызвали некоторое непонимание и вопросы. С чем я и обратилась к Бет. Мы обе девочки, думаю не зазорно, а если, вдруг спросит, скажу, что никогда не носила подобного.

Беатрис немного посмеялась и принялась меня обучать премудростям ношения нижнего белья. И, как оказалось, не зря. Довольно неожиданно, но оказывается в среде футанари не принято прятать свои гениталии, наоборот – выставлять напоказ считается хорошим тоном. Даже девушки с самыми небольшими пенисами старательно подчёркивали свою двуполость.

Впрочем, если находились особо одарённые умом "индивидуумы" среди мужчин, пытавшиеся подражать футанари, то таких серьёзно наказывали, за кощунственное отношение к Благодати Матери и Отца.

Трусики в моих руках были как раз для подобных целей – демонстрации себя. На пенис надевался особый "чулок", размер которого регулировался тесьмой. Пятачок ткани на кончике головки отсутствовал, оставляя уретру открытой на случай внезапного возбуждения и потоков смазки, что бы не пачкать бельё. Этот чулок крепился к трусикам двумя подвязками по бокам. Так же на трусиках было что-то вроде очень глубокого "бюстгальтера" для поддержки моих массивных яиц. Бет увлечённо рассказывала о различных моделях: для активных действий, праздничные, для светских встреч и балов – огромное множество. Например, сейчас среди футанари популярны модели с открытой мошонкой. То же что было на мне – это обычное, удобное бельё для повседневного использования. Полюбовавшись собой пару минут в зеркало, я с неохотой побрела в раздевалку – правила Бет, только рабочие брюки…

…

В течении дня я снова и снова поправляла своих растущих "малышек", что бы придать им "представительный" вид, но чаще всего это был предлог, что бы взвесить грудь на ладонях. Нет зазорного в том, что б ощущать своё тело в комфорте. В голову закрадывалась игривая мысль: каково это – сосать молоко у себя из груди…

Однажды, случайно споткнувшись, я произвожу "сиськотрясение". Глупо хихикая, хватаюсь за грудь, успокаиваю сиськи нежным движением:

"Тише, красотки, по шкале – всего лишь пять баллов".

О, блять, да! Я разминаю их грубыми ласками, приподняв на ладонях, и чувствую себя великолепно – с таким то завидным "фасадом" это не мудрено. Бюстгальтер восьмого размера мне больше не подойдёт. Сиськи, как у меня, – это работа для размера №9… или жилистого, толстого члена. Как было бы здорово приласкать между грудей текущий преякулятом хуец, да покрепче! М-м-м… Измазать пахучей слизь соски длиною в полпальца…

На каждый шаг и движенье грудь отвечает подскоком и плавной волной. Мои "девочки" в постоянном движении, волнующе колышась, привлекают внимание всех разумных существ в поле зрения. Мысль обо всех этих взглядах на моих, наполненных молоком сиськах, отдаётся похотливой дрожью в коленках, превращая соски в твёрдый ластик.

Проводя руками по крутым абрисам груди, восхищаясь чувством нежной кожи под кончиками пальцев, я понимаю, что всё ещё росту. Теперь, когда сиськи распухли так сильно, любая прибавка в размере набирает всё больше чувствительной плоти, банально смещая мой центр тяжести вперёд. Приходится изменить свою позу, с достоинством нести десятый размер, выгнув спину, чтобы "девочки" не опрокинули свою хозяйку. Но это только в плюс – так моя грудь смотрится только эффектней.

Спустя пару дней, наконец, ощущение роста сходит на нет. Мои груди теперь – просто прекрасны и "гораздо" заметнее для мальчишек и девчонок (по крайней мере, для тех, кто любит подобные вещи).

Было бы здорово, если бы губы Анечки снова сомкнулись вокруг протекающего сливочным кремом соска… или обнять своим выменем её толстый член…

Когда появится время, стоит вновь посетить швею для новых обмеров. Моя сочащаяся молоком грудь теперь едва впишется в бюстгальтер двенадцатого размера.

…

На исходе седьмого дня, мы с Анной занимались уже привычной работой, протирая крепким алкоголем ремни, чаши, "стимуляторы". "Дойных" девушек в помещении уже не было, а Гейл и Джок наводили порядок в комнате отдыха, поэтому мы с тавриссой могли свободно общаться.

— Анюта, в который раз говорю – тебе не обязательно этим заниматься, – я собираю инвентарь для уборки. – Как же твоя любимая пещера и кристаллы? Дороти частенько упоминала, что это твоё особо любимое место.

– Ерунда, я ходила туда, потому что здесь было скучно. Теперь же всё поменялось…

– А как же твой заработок? Тем более теперь, после пожара…

– Помогая бабушке готовить снадобья, я в разы больше смогу заработать для семьи.

– Всё же у меня неловкое чувство, словно я тебя принуждаю, – грустно улыбаюсь я.

— Марика, тебе нравится здесь? Я имею в виду – работать?– Аня усердно трёт одну из чаш, вместо ответа задавая вопрос. Вдруг, шутя, прикладывает стекляную полусферу к своей левой груди. – Ну как, мне идет?

Приблизившись, я с улыбкой упираюсь своими массивными сиськами в её скромную грудь второго размера:

— Оставь это дело большой мамочке, кроха, – мы смеёмся. Я уже достаточно выросла за время трансформаций, что бы смотреть юной тавриссе прямо в глаза. Мне не сложно заметить, что моё изящное крупное тело просто сводит Аню с ума. Девушка заводит руки с боков за ткань моих брюк и начинает страстно мять грудь, утопая нежными пальцами в горячей плоти. На ткани расплываются два мокрых пятна, пропитанных молоком…

– Всё воркуете, голубки?.. – вкрадчивый голос выводит нас из оцепененья.

– Бет…

– Мисс Беатрис, мы тут уже закончили! Правда, Марика?

– Что ты так всполошилась? – смеётся Бет. Её мелодичный, как колокольчик, смех отзывается головокружительной вибрацией в пышной груди.

Аня просто сгорает от стыда – застукали за тем, как она теребила сиськи подруги.

– Марика, у меня к тебе предложение, – покачивая бёдрами, Беатрис идёт к нам.

— Э-м… Вы о чём? – неужели я плохо делала свою работу и меня хотят "подвинуть" туда, где попроще?

— А что непонятного? – она ловким движением расстёгивает лямки на моей рабочей одежде. Упругие сочные сиськи, оказавшись без поддержки, качнулись, но не провисли. Фермерша приподнимает одну из грудей на ладони и, нежно, надавливает сверху. Из соска тотчас начинают бить тонкие струйки молока. – В толк не возьму, как ты отрастила себе такие "бидоны", но такой талант пропадает! Ты не хотела бы поработать на меня в качестве "дойной коровы"?