Wakai Kami часть 3

Такой грозы не помнили даже старожилы. Яростные молнии полосовали небо над головой, время от времени, с разламывающим голову грохотом, вонзаясь в землю. Шквальный ветер трещал в высоких кронах, ломая ветви и уносил их куда-то под облака, вместе с зазевавшимися птицами. Косой ливень стелился почти параллельно земле снижая обзор до пары шагов. Словно весь мир утонул в белёсой мгле. Пугает и, до дрожи в коленках, завораживает.

Анна, закрыв ладошками уши, любовалась восхитительным зрелищем, устроенным природным катаклизмом, восхищенно настегивая хвостом себя по бокам. Ну и что, что ноги ватные и сердце из груди едва не выпрыгивает – кто, в здравом уме согласится пропустить такую красотищу? Бабушка, конечно, научила и объяснила, что не следует бояться грома и молния куда опаснее, но всё равно страшновато. Хотя немножко "побояться", когда ты в безопасности – очень даже приятно.

Стремительный летний шторм не длится долго. Так случилось и в этот раз. Вся яростная красота начала утихать, а свинцово-синие тучи покатились дальше на восток, гневно сверкая пушистым облачным подбрюшьем.

Пора, самое время, всё так удачно сложилось, лучшего и не пожелаешь! Ливень размыл тропы, значит волки будут спать в своих логовах еще полдня, не меньше, ожидая пока лесные пути подсохнут и заполнятся следами потенциальной добычи. А тут еще у Анны два дня как закончилась течка и если хорошенько измазаться пахучими пряными травами, то даже случайный хищник ее не учует. Не то что бы волки могли её догнать, но убрать лишний фактор риска – это всегда на пользу делу.

Девушка набросила переметную суму со всем необходимым в походе на спину, закрепила на ремешках вдоль телка короткое копьё и, взяв в руки лук, покинула дом, цокая копытцами и изящно покачивая бедрами.

Бабуля постоянно ей напоминала, сурово грозя пальцем:" Смотри у меня, вертихвостка: замечу что ходишь к Красной Скале – всыплю по первое число!". Только предупреждения эти были, в основном, больше для проформы и успокоения бабушки. Несмотря на то, что кентавры довольно любвеобильны, Аню мало интересовали тайные воздыхания поклонников и поклонниц в её адрес. И даже когда, в силу возраста, гормоны буквально за год превратили ее из нескладного, тонконогого подростка в обаятельную девушку-кентавра со всеми прелестями. что положены томным красоткам-тавриссам, Анна своих интересов не изменила. Её больше тянуло за ворота деревни, чем к Красной Скале, где подростки собирались, в неловких попытках "познания" друг друга.

Впрочем, Анна, все же, не была бесчувственной – в девятнадцать то лет попробуй удержи фантазию в узде. Потому, проходя по улице и замечая тайные – и не очень – вожделенные взгляды, девушка чувствовала, что начинает заводится. Это было не очень приятно и немного раздражало, но поделать с этим она ничего не могла. А где-то, в глубине души, это ей даже льстило. Практически все сверстники (по крайней мере те, что без пары) – вожделели её. Анна знала, что она привлекательна, а иногда думала, что даже чересчур красива. Тонкие, изящные черты лица, удивленно распахнутые или хитро прищуренные янтарно-золотистые глаза, густая чёрная грива роскошных волос до самой талии, упругая девичья грудь, которой так приятно рассекать встречный ветер на всём скаку, поджарое, стройное тело, покоящееся на крепких длинных ногах, серая, с голубоватым отливом роскошная кожа человеческой половины и короткая густая шерстка того же оттенка, на лошадиной половине. Да уж – роковая красотка!

Но чаще это чрезмерное внимание доставляло одно лишь неудобство.

Сейчас, под алчными взглядами, Аня почувствовала, что еще немного – и у неё будет эрекция. Ничего такого, но смущает.

А вот когда у нее в первый раз началась первая течка, промежность начала гореть приятным жаром непонятных желаний и девушка, неожиданно даже для себя, явила публике свой эрегированный член размером больше, чем её собственная рука – это была катастрофа! Стремительный галоп домой, море слёз и соплей в объятиях бабушки, и сбивчивые, сквозь плач, причитания "Все видели!" и "Что же теперь делать?!".

Бабушка, успокоив расстроенную внучку, объяснила ей простые вещи, на которые та не обращала внимания в силу юного возраста. В деревне живет много разных людей и тела у них разные. То что для одних немного странно, для других – естественная реакция организма. Затем они гуляли по улице держась за руки. Бабушка, с лёгким румянцем на щеках, заводила короткие разговоры со встреченными знакомыми, болтая ни о чём. При этом ее громадный член едва ли не в метр длинной мерно шлепал ее по животу, а громадные яйца, с кокос, покачивались в такт шагу.

Обычно это были нейтральные фразы вроде "День добрый, миссис Дойл! Гуляете с внучкой?" или "Вы слыхали? А вот вчера…" и небольшая заинтересованность на лицах, но не более. Впоследствии, став постарше, Аня поняла, что её бабушка Дороти таким образом развеивала страхи Анны, а заодно и извинялась перед внучкой за то, что не уследила за таким важным моментом взросления.

Теперь же девушка, во время течки, совершенно спокойно занималась повседневными делами, орошая свои следы дурманящими обоняние каплями смазки из влагалища и члена. Но вот в период покоя внезапные эрекции всё же смущали. Потому, не дожидаясь конфузящих ситуаций, Анна, вздернув хвост и взметая из под копыт комья грязи, серой стрелой галопом помчалась на юг.

…

У опушки Анна сбавила ход и перешла на рысь. Пару минут постучала по панцирю макорши, смеясь над его неповоротливыми движениями и вошла в лес, на ходу натирая разгоряченное тело мазью для сокрытия запаха.

Смешиваясь с потом, это снадобье невообразимым образом коверкало сладкий аромат молодой кобылки в совершенно жуткую вонь – но это малая цена за безопасность. Смрад был так силён, что даже случайный забредший в эти места бирал подохнет от одного чудовищного запаха. Только лишь дурные волчата-первогодки, иногда замечая Анну, бросались ей вслед. Однако, если матерые волчищи не могли догнать девушку, то каковы были шансы у тощего доходяги? Иногда Аня, ловко изворачиваясь, пускала пару стрел в преследователя-неудачника, и, виляя попой, улепетывала "за горизонт", оставляя хищника глотать пыль. Стрельба на скаку пока была слабовата, потому стреляла для тренировки, а не с целью ранить – хищнику её не догнать, а пытаться ранить и убить, потому что волк "злой" – это просто по-детски глупо.

Минут сорок Анна мчалась по лесным тропам, выбирая направления с редким подлеском. Сложный рельеф не позволял развить максимальную скорость. Впрочем, и бдительности нельзя было терять даже не смотря на репеллент. Поэтому замедление было на руку, позволив тщательнее осматривать окрестности.

В километрах пяти от финальной точки маршрута можно будет срезать по ручью: вода подпортит "вонючий" камуфляж, но выигрыш в скорости покроет неудобства.

Заложив крутой вираж и взрывая копытами землю, Анна что есть духу помчалась к цели. Волчьи стаи держались от окрестностей деревни на удалении и на большие группы не нападали, но одиночкам, всё же, следовало поостеречься.

Пару минут спустя взмыленная таврисса выскочила на каменистый берег довольно большого, в несколько километров, лесного озера и помчалась к хаотичному нагромождению каменистых глыб, проступавших в склоне холма. При ближайшем рассмотрении глыбы оказались устьем входа в пещеру.

Судя по действием девушки она была здесь не впервой: в два прыжка оказалась у входа, ловким движением сбросила с себя поклажу. Нетерпеливо переступая с ноги на ногу, стащила через голову просторную льняную рубаху с длинным рукавом и, подхватив копьё, так, на всякий случай, сбежала обратно на берег полностью обнаженной.

На берегу Анна минут десять ходила кругами, остужая разгоряченное тело и успокаивая бешено колотящееся сердце. Кентавры хотя и "боги скорости" среди всех разумных, но расплачиваться за преимущество приходится такими вот нудными хождениями по кругу. Что, по мнению Ани, было не такой уж и большой ценой за прекрасное чувство стремительного полета.

Этакая погоня "ни за кем" и побег "ни от кого". Чувство некой таинственной опасности – это было то, что надо и приятно щекотало нервы!

Успокоившись, девушка тщательно вымылась в теплой, как парное молоко, воде, избавляясь от остатков "камуфляжа". Здесь, у входа в пещеру, можно было не опасаться нападение. Хищники не приближались, странным образом чуя излучение кристаллических массивов, ди а разведчики не забредали, потому что ничего ценного для поселения здесь не было.

В деревне над ней давненько подшучивали:"Анька, хватит уже в камнях копаться. Перебирайся в Торим – уж там то найдешь достойное занятие", но девушка была вполне довольна своим свободным положением. Поиск высококачественных кристаллов да надежда на удачу найти обломки странного темно-синего металла её вполне устраивали.

Прожевав ломтик сыра и запив водой, Анна в который раз мысленно поблагодарила тётушку Бет, лучшую подругу бабули. На небольшой ферме под управлением Беатрис делают лучший сыр в округе, а уж сытнее её молока – вовсе нет ничего в мире. Вся деревенская малышня, только завидев тётю Бет, с радостными воплями мчится к ней на встречу. Да чего уж скрывать – сама Аня, будучи сопливой малявкой, при любом удобном случае бежала навстречу Беатрис с просьбами угостить.

Бет малышне не отказывает, присаживается на ближайшую скамеечку, обнажая свои пышные, налитые молоком груди и угощает ребят. Даже первые детские воспоминания Анны связаны именно с тётей Беатрис: горячая пышная грудь, её терпкий сливочный аромат и брызжущий молоком большущий сосок, который так приятно перекатывать во рту.

У Бет есть две дочери, сверстницы Ани, и обе уже работают на ферме со своей матерью. Молока дают уже довольно много и Анна пробовала его пару раз, но пока до Бет им далеко. Как говорится – расти и расти.

Доев сыр, Аня убрала вещи и, подхватив пару заранее приготовленных факелов, шагнула вглубь пещеры. Внутри было достаточно светло, даже вдалеке ото входа. Мягкое свечение кристаллов позволяло без затруднений заниматься своими делами, а факелы были нужны только для особо темных углов.

Кентавры не особо жалуют тесные пространства, но молодая таврисса была среднего роста, да вдобавок, достаточно гибкой и ловкой, потому, пробираясь по каменистым завалам, особых трудностей не испытывала. Правда, боковые узкие лазы-ответвления оставались для неё не доступны по понятным причинам, что немного огорчало.

Подходя к развилке, Анна всегда забирала влево – там были довольно обширные пустоты и если постараться, то можно было найти осколки неплохого качества. Справа же по развилке – тупик, перегороженный неподъёмными валунами и делать там было нечего. Но в этот раз девушка замерла, с любопытством прислушиваясь – справа явно доносился звук капающей воды!

Любопытно до жути! Это же новое поле для поиска – наверняка сегодня её ждёт неплохой урожай кристаллов! А может и пару "железок" найдет!

Приблизившись к ранее бывшему тупиковым завалу Аня осмотрелась. Похоже. недавний ливень частично размыл таки грунт и звал просел. И как то странно просел: если слева были обычные пещеры, то здесь огромные глыбы камня торчали из земли. Ну да и не важно! Кристаллы, кристальчики ждут!

Завал освободил проход, достаточный, что бы Анна могла едва-едва протиснутся. Обернувшись и бросив сожалеющий взгляд на свою попу:"Что ж ты у меня такая большая?", девушка шагнула между камней. Если по меркам кентавром она обладала вполне себе средней комплекцией, то на взгляд, например, кицуне – Аня была рослой молодой тавриссой с шикарной сочной задницей.

Несколько мгновений и вот исследовательница внутри новой пещеры. Друзы громадных кристаллов усеивали пол и стены, а, местами, свисали и с потолка, как сияющие сталактиты.

"Богачества, несметные богачества! И всё это – моё!", – мысленно улыбалась Аня. Таврисса понимала, что здесь могло оказаться еще беднее, чем в пещерах слева или вообще пусто, но иногда ведь так приятно почувствовать себя первооткрывателем, нашедшим клад.

после беглого осмотра пещеры в глаза сразу же бросилось нечто, привлёкшее всё внимание: в противоположной стене, заваленная обломками камня, отблёскивала металлом слабоизогнутая часть какой-то конструкции, высотой метра четыре.

Забыв обо всём, Анна бросилась к находке и, замерев в двух шагах, принялась изучать поверхность. Определенно это был металл – на стыках плотно подогнанных частей были заметны следы коррозии, но лишь едва различимые. Те же руины в десяти километрах западнее едва различимы и завалены колотым камнем и редкими остатками ржавого железа. Здесь же, наверняка кое что, поинтереснее!

Девушка потянулась пальцами к блестящей поверхности, абсолютно ровной и гладкой, без символов, знаков или иных пометок. Это не разумно – мало ли что это за штуковина, пролежавшая в безвестности долгое время и так хорошо сохранившаяся. Возможно, это даже реликт из прошлых эпох? Не разумно, но так увлекательно! Просто выше всяких сил проигнорировать находку и уйти.

Аня улыбнулась сама себе. Скорее всего это часть комплекса недалеких руин, а сохранилась хорошо, видимо, из-за ровного микроклимата пещеры. Нужно будет рассказать старосте в деревне – может быть эту железку можно будет как-нибудь использовать или, на худой конец, продать проезжему торговцу указание на это место.

Девушка хлопнула по листу металла, собираясь заняться поисками кристаллов и тут же, взметнув фонтанчики каменной крошки из под копыт, метнулась к выходу – "железка" ей ответила! Мягкая вибрация из нутра конструкции и слабый гул на пределе слышимости подтвердили, что "оно" – живое!!

Опасность? Бежать?!

Анна, немного перетрусив от неожиданности и прижав руки к груди, юркнула в пролом с твёрдым намерением сбежать домой. "Железяка" же враждебности не проявляла, едва слышно гудела и "вела" себя крайне миролюбиво.

Немного успокоившись, таврисса попятилась назад. "Подумаешь, зажужжала!". Что бы приободриться, обругала сама себя вслух:

— Чего всполошилась, кобыла трусливая? Грома не боишься, а тут – сразу душа в пятки? – Аня хихикнула: сравнивать гром и кусок металла под землёй – нелепое занятие. Неудачная шутка немного сняла напряжение и девушка приблизилась на пару шагов к находке. Раз "оно" явно не собирается нападать, то можно и поближе присмотреться. Теперь точно стоит получше осмотреть.

Раздался легкий шорох и Аня присела, готовая задать стрекача в любой момент, но это задвигалась та плита, по которой пришелся шлепок ладони. С тихим шуршанием срываемых окислов она выдвинулась вперед – толстенная, более полуметра! – и на мощных балках отворилась в сторону, как простая дверь.

За плитой обнаружился непрозрачный черный свёрток или кокон. Прямо как у радужных бабочек! Да, очень похоже на кокон, да вот только их коконы меньше мизинца.

Аня присмотрелась: в глубине полумрака полости стали заметны многочисленные трубки, провода, суставчатые механизмы странного вида – видеть даже отдаленно подобное девушке не приходилось.

Не желая бороться с искушением, Аня потянулась к "кокону" – видела бы её, трогающую непонятные штуки руками, бабуля – просто серьезным разговором дело бы не обошлось.

Тёплый! Он действительно теплый и довольно приятный на ощупь.

— Что же ты такое? – таврисса похлопала по стенке кокона, ответившего упругим колыханием жидкости внутри. – Ты точно что-то древнее. Вот повезло – так повезло! Только не дерись, ладно? – пригрозила "кокону" пальчиком. И снова улыбнулась: ну что за нелепица – разговаривать с мертвым механизмом, пускай и очень древним.

Аня начала уже продумывать план, как бы половчее и поделикатнее рассказать бабушке про свою находку, что бы та не схватилась за сердце, как "кокон", словно по шву, раскрылся ровно по середине и в потоках мерзкой розовой слизи, заливающей тавриссу с головы да ног, ей на руки, прямо в объятия, упала рослая человеческая фигура.

Пещеру заполнил истошный девичий визг, переходящий в ультразвук.