у вас не будет сигаретки.

— У вас не будет сигаретки?

Это вопрос меня застал неожиданно, в тот же момент врасплох, заставляя очнутся, прийти в себя от размышлений.

Хотя, какие тут могут быть размышления, когда стоишь на светофоре, возле пешеходного перехода через улицу, через которую льется многочисленный поток разного автотранспорта в утренний час пик.

Вопрос повторился, именно для меня:

— Может сигарета найдется? Курить очень охота.

Он исходил от женской фигурки, немного стоявшей впереди меня, ожидая вместе со мной, когда погаснет красный свет светофора.

Ее с легкостью можно было принять за девчонку малолетку, одетую в черное обтягивающее трико, да в бесформенную толстовку с накинутым капюшоном на голову, которая выбежала утром из каких-то ближайших студенческих общаг, возможно перехватить сигаретку, выгнал парень, или надо идти на пары, или домой к предкам, или же всё это накладывается вместе, в одну бедовую головушку по молодости.

Но голосок, который я бы хотел подсознательно услышать, на деле, прозвучал голосом, слишком прокуренным и грубым, для юной особы.

А когда фигурка обернулась с вопросом, в мелькнувшем проеме капюшона, показался образ той: одутловатое женское лицо, лет за сорок, конечно с морщинами. Небрежно подкрашенные плоские рыбьи губы, глазницы в протухшем макияже.

Не найдя ничего лучшего, я пожал плечами, заодно проговорил, что нету.

Загорелся зеленый свет светофора, она резко устремилась вперед, переходя улицу перед остановленным потоком.

Мне пришлось пойти за ней.

Закапал дождик, заморосил, неприятный, холодный и злой, словно клейкая слюна от божьего промысла.

Едва перейдя улицу, она пристала к парнишке: то ли студенту, то ли айтишнику, который торопился на работу, а из ушей торчали наушники.

Из-за этого он не услышал ее вопроса, — «а у вас не найдется сигаретки».

Она повторила и нервно дернула его за рукав куртки.

Ему пришлось остановиться, вытащить один наушник из уха, чтобы поинтересоваться, к чему такие приставания.

Она снова повторила, он что-то ответил, засунул наушник, прошагал уже мимо меня, повторяя вслух, — «ну что за херня!»

Видимо он, как и я, тоже был погружен в размышления.

Хотя они могут быть разными.

Пять минут назад стал свидетелем драки.

Она произошла прямо дороге, опять же через которою переходил.

Два долбодятла водилы, не поделили четырехполосную улицу на повороте.

Он другому показал «фак», или подрезал, не знаю точно, что до этого произошло.

Но они остановились на красный свет светофора, возле которого в тот момент проходил я.

Мужчина вылез из тачки, открыл дверцу другой машины, вытащил за шкирку обидчика. Похоже он был таксист, которых еще по объявлениям набирают, на одном известном сайте.

Сначала они говорили, потом тот от слов перешел к действиям.

Раз, раз, раз, — кулаками по голове, по лицу.

Рукой в печень, коленом в живот.

Потом припечатал тело к дверце машины, так что посыпалось осколками боковое стекло, отломилось зеркало.

Затем они переместились на тротуар, бросив открытые машины прямо на светофоре.

Я не буду тут приводить маты, крики, проклятия.

Представьте картинку: светофор, перекресток, две машины перегородившие путь, а позади куча машин стоявших после них.

Но никто.

Никто из них не вылез, не просигналил, ничего.

Все молча стояли и ждали, чем окончится избиение бедняги таксиста.

Я тоже стоял и ждал, хотя никто не держал на месте.

У меня был выбор: непосредственно вмешаться в драку, или вызвать ментов.

Как и у сидевших людей в тачках, тоже.

Я же, как бы со стороны, оценивал ситуацию, — наверно, как и те люди, сидевшие в тачках, — угрозы жизни, вроде бы нет.

Ну пару фингалов получит, ну зуб упадет, или почка отбита, но это не совсем не критично. Так зачем вмешиваться?!

Поэтому поступил, да ничего я не поступил, как и те люди, сидевшие в тачках.

Я не сделал ни-че-го.

Как и они.

Отомщенный водила уехал, резко дав по газам.

За ним потянулись другие тачки, ведь проезд освободился для них.

Избитый таксист утер кровавые сопли, стекло, тоже куда-то уехал.

Дорога опустела, наверно тоже без меня, ведь я торопился к перекрестку, где будет ожидать вопрос, — «а у вас не будет сигаретки».

Девочка-женщина, меж тем, подошла к молодому мужчине, который только вылез из маршрутки. Видимо он был на позитиве, так, как он ответил ей что-то с широкой улыбкой.

Потом он прошел мимо неё, мимо меня.

Она спрашивала еще, еще и еще: да почти у всех прохожих, кто проходил мимо нас по тротуару.

Ну разве что не окликала молодых мамаш, с колясками, спешащими в детскую клинику, или в детсад.

Угрюмый дождь не переставал сочиться гноем судьбы.

Женщина в бесформенной толстовке, она зябко сжималась от холода, обнимая саму себя руками, пытаясь спрятаться, свернуться калачиком как в детстве, или же, уже теперь залезть в свою крохотную уютную конуру от пронизывающей непогоды.

И с каждым вопросом « а вас не будет сигаретки», обращенному к каждому, а с полученным нулевым результатом, она все больше уменьшалась, принижалась в размерах, сжимаясь в толстовке, будто побитая собачонка.

Наверно для нее это тоже являлось совершать унизительное действо, — попросить одну сигарету.

Я, шел, следую за ней. Так получается.

Иногда притормаживая шаг, иногда убыстряя, чтобы не потерять ее из вида.

Мне было интересно и непонятно: что с ней не так, вообще в жизни.

Ведь она еще молодая, может ей всего тридцатьник стукнул, отмыть, причесать, нормальную одежду взять.

Вот почему в обыденное утро, когда все спешат на работу, она тут с идиотским вопросом.

Может у нее нет работы?

Выгнал муж из дома?

Кто его, черт возьми, знает.

Нет, хотя не так: стало интересно, произошедшая драка пока вышла из головы, — так блядь, кто-то из прохожих, ответит на вопрос утвердительно, хоть кивком головы, или нет.

Она спрашивала еще и еще, она подходила ко многим.

Задавала потребным вопрос к другим людям, показавшимися ей, и мне, такими жизнерадостными и веселыми.

Возможно у неё имелись какие-то копейки, чтобы купить сигареты, но магазины стояли еще закрытыми

На каждый отрицательный ответ, она всё больше сжимала плечики руками, словно защищаясь от удара плетью, походившая всё больше на собачку выгнанную злым хозяином из дома, защищавшая свою свободу.

Кстати вот и он.

Или нет.

Высокий молодой красавец мужчина, хорошо одетый, выгуливающий своего упитанного барбоса среди промежутка с кустарниками и деревьями, между тротуаром и асфальтом.

Красавец курил, понукая пса.

Она подошла к нему, что-то спросила.

Он ответил, как-то ехидно посмеиваясь.

Она почему-то удалилась, точнее почти убежала от него.

Хотя было понятно без слов, но не выдержал, подошел к красавцу, он так же смачно курил сигарету, выпуская дым.

— Здоров.

— Здорово.

— Че за порода?

— Мальтийский бульдог.

— Ясно. Слушай: а что сигарету не дал, ну той девушке?

Я рукой показал на убегающую фигурку.

— Тебе что, жалко?

— А тебе какая хрен разница. Пусть сначала отсосет, сначала у меня, а потом у Джеки. Да Джеки?

Пес радостно заворчал, откидывая задними лапами землю и желтые листья.

— Тогда дам, даже не одну, может целую пачку, пусть курит, мне жалко что ли…

Красавец нагло засмеялся своей шутке, одновременно затягиваясь и выпуская мне дым в лицо.

— Ты тоже кури братиш, ведь бесплатно. Дыши, дыши глубже.

И снова у меня был выбор.

Как же всегда это надо делать.

Видимо со временем и возрастом это уже надоедает.

Я повернулся, зашагал прочь, потом уже бросил:

— Да пошел ты нахуй!

— Э, стопе, подошел сюда быстро.

Не оборачиваясь, показал ему «фак».

— Джекки — взять гандона!

Донеслось позади меня, с глухим тявканьем.

Накрапывал дождик, взбрызгивая кадилом серое утро.

Мне было всё равно.

Хотелось прийти домой, после ночной смены, завалится спать, и больше ни когда не просыпаться, забывая всё это дерьмо на свете.

Я устал уже делать свой выбор, пусть это кто-то сделает за меня.

Ну хотя один раз. Один маленький раз.

Конечно, я ее потерял из виду.

Поэтому мой очередной опыт над людишками, можно сказать, был завершен.

Теперь надо отойти в укромное место, вроде как поссать в подъезде, или кустиках.

Я уже вознамерился это сделать, зашел в подъезд дома, расстегнул молнии на одежде, чтобы не слишком мешались, достал…

Но тут появилась бабушка, или бабуля, я не разбираюсь, в их сортах особо.

Может пожилая женщина, но это была точно старуха.

Она вышла из квартиры, по лестничному проему спускала коляску, до верха чем-то набитом и чем-то нагруженной.

Колеса лязгали, бабушка кряхтела, лифта в доме не было.

А я стоял на пролете, приготовившись, отвернувшийся к стенке, украшенной граффити, грязными разводами от потекшей штукатурки с потолка.

И было уже поздно прятаться, когда я уже всё достал.

Старуха, наверно оказалась не настолько слепа, как я понадеялся, вжавшись в стенку.

— Иш ты окаянный, удумал срать, я тебе покажу как ссать в чужих подъездах.

— Да я не писаю, вы только не кричите, а то инфаркт хряпнет.

— Я — ангел.

— Понимаете?

— Ангел?

Переспросила бабушка

— Ну да. Я обычный простой ангел. Только проштрафился немного.

Сослали на Землю, для сбора информации.

Миссия окончена, теперь мне надо расправить крылья, чтобы никто не видел.

— А потом улететь.

Я показал знаком наверх.

— Хосподи прости мня грешную…

Закрестилась бабуля

— Нешто за мной пришел?

— Да нет, совсем не за вами. Лучше ответь на один вопрос: зачем ты тягаешь коляску каждый день?

Немного упомяну, что это бабулю я видел каждый раз утром, невзирая на непогоду и жару, когда она плелась к рынку.

Перед собой она толкала полную коляску с какими-то коробками, двигалась она со скарбом не по тротуару, а именно по проезжей части.

Ей было лет восемьдесят, если не сто.

— Так пенсии не наскребу милок. У меня «гробовые» исчезли, сыновья гадюки пропили, ни дна им, ни покрышки.

Она погрозила клюкой.

— Вот, приходиться по новой себе на гроб, деньгу добывать.

— Херов.. херувим тебе в помощь, бабушка тогда.

— Слушай, слушай сынок ты мой ангелочек, может мне бог поможет?

— Вряд ли. Наш босс тут ни чем не может помочь. Кроме..

— Неужто над богом есть кто еще?

— Люди, бабуль, люди.

— Эх нехристи, есть нехристи,. . — пробормотала старуха.

Потом мне пришлось быстро вернуть свой облик без крыльев, помочь ей вытащить коляску.

А затем вернуться домой, с докладом, что и как, там.

Верховный простил меня, отправил в покои.

Где я потом спал и спал, нежась в эдемских садах.

Приходя в себя от сознания и тела какого-то странного существа, который остался там, на богом забытой планете, в каком-то подъезде, валяющегося возле стены, украшенной граффити, с потекшими разводами, от дешевой меловой побелки.

****

Пы сы.

Памятка.

Будьте особенно вежливы и аккуратны, при общении с незнакомцами, которые заходят к вам подъезд, якобы поссать.

При виде вас, которые пытаются снять штаны или куртку.

Не пугайтесь сами и не пугайте их, — это обычные ангелы.

Им же надо привыкнуть к обстановке, мимикрироваться под бытовые условия, а где, как не в подъезде дома расправить крылья, чтобы об этом никто не узнал…

С ангельским приветом.

Ведь мы же когда нибудь свидимся.