Ученье свет, неученье тьма. Часть 3

Глава 7

— Пришел наконец-то! – встретила его мама, но все же довольно благожелательным тоном. Она присмотрелась к нему внимательнее – Что-то мне сердце подсказывает, что ты эти два дня провел не у приятеля, а у какой-то внезапной подружки. Давай скидывай куртку, снимай обувь и идем на кухню. Не знаю, надо ли применять к тебе пытки или сам все расскажешь… Кушать будешь или зазноба покормила перед расставанием?

— Кофе с удовольствием попью, а в общем я сыт, – ответил Демидов. Слово "зазноба" в устах матери ему неожиданно понравилось.

Они прошли на кухню. По дороге Демидов взмахом руки поприветствовал отца, который смотрел телевизор. Отец ответил ему улыбкой и подмигнул по-заговорщицки.

"Видимо, мама с отцом мне уже все косточки перемыли", – пришел к выводу юноша, с интересом присматриваясь к волнующей походке матери и немного удивляясь, что она одета не по-домашнему, а в блузку кремового цвета и одну из ее юбок с разрезом сзади, которая красиво обтягивала ее стройную фигурку. На ногах у нее были не обычные домашние тапочки, а довольно изящные туфельки на небольшом каблуке, которые очень хорошо вписывались в ансамбль ее одежды. Короче она выглядела не привычной домашней мамой, а Ольгой Михайловной, как ее называли на работе.

На кухне мать занялась приготовлением кофе, а Демидов сел на свое обычное место у кухонного столика, рядом с тихо урчащим холодильником. Молчание нарушила мама.

— Ну, рассказывай, сынок, где два дня и две ночи провел? А главное с кем? – спросила мать, занятая приготовлением кофе. – Пожалуй, еще не поздно и я с тобой тоже кофе выпью.

— А что рассказывать-то? Ну, встретил девушку, – Демидов не стал отпираться, но старательно контролировал свою речь. И продолжил, чтобы избежать ненужных сейчас подробностей. – На улице случайно встретились. Ну, познакомились. Тут ливень сумасшедший начался. Мы с ней мигом промокли до нитки. Ну, она и предложила зайти к ней, чтобы обсушиться.

И он замолчал, не особо желая продолжать.

— Ну, зашли и зашли. Это вопросов не вызывает. Кроме разве, что твое "зашел" на два дня растянулось, – иезуитски-ласково стала говорить мама. – Как тебя ее родители встретили? В конце концов скажи, как девушку зовут и сколько ей лет?

— Она одна живет. Квартира от бабушки в наследство досталась. (От автора. Что впоследствии оказалось именно так). Ее зовут Галей. Она в универе на педагогическом учится. На вечернем. И работает в детском садике воспитателем, – на ходу импровизировал Демидов.

— Вот как! – мама даже повернулась к нему. – То есть она постарше тебя будет?

— Да, она немного старше, но и что плохого в этом? – он сделал невинное лицо.

— Собственно говоря, ничего в этом плохого нет. Просто чаще в жизни у юноши твоего возраста бывают ровесницы или девушки помладше, – немного смутилась мать. – Честно говоря, я уже давно ожидала, что у тебя появится девушка. Ты вон какой у меня уже красавец вымахал! А вот с девушками часто еще телок телком.

— Вот уж сразу тебе и красавец, и телок! – сконфузился Демидов. – Молодец хоть куда! Я мужчина в полном расцвете лет, как в мультике говорилось.

— Это верно, – не стала спорить мама. – Открою тебе страшную тайну. У меня на работе многие девочки про тебя спрашивали, когда ты ко мне заходил. Более того, даже некоторые мои ровесницы-приятельницы стали интересоваться, кто, мол, ты такой и так далее. Смекаешь, что на урода какого-нибудь они бы так не реагировали?

Юноша не нашелся, что на это ответить.

— Так что тот факт, что девушка твоя постарше будет, ни о чем плохом не говорит. В жизни всякое случается. Она часом не замужем или не разведенка?

— Нет, никогда замужем не была. Меня, видимо, ждала, – решился пошутить Демидов.

— Я ничего не имею против разведенок, даже с детьми, – как бы оправдывалась мать. – Понятно, что они тоже хотят устроить свою жизнь. Но в таких случаях значительно труднее найти правильные взаимоотношения и воспитывать не родных тебе по крови детей. А связи с замужними тянут за собой еще больше совершенно ненужных проблем. "Анну Каренину" читал?

— Проходили в школе, – неопределенно пожал плечами юноша.

— Проходили… – хмыкнула мать. – Впрочем это сейчас не важно, если твоя пассия не замужем.

— Хотя я, как мать уже почти взрослого сына, уже давно раздумывала о том, как тебя познакомить, если можно так выразиться, со взрослой стороной жизни. – продолжила она. – Я же уже давно заметила разные некоторые следы на твоем постельном белье и на твоих трусах, когда готовлюсь к стирке.

— Ну, ма-ама! – стушевался Демидов.

— Что ма-ама? – она разлила горячий кофе по чашкам и присела за стол – Я же не только твоя мама, но и медик, если ты не забыл. И развитие подростков, и психологию этого возраста проходила, учась в медицинском, а также приходится использовать эти знания уже в своей работе. Ты же в курсе, что я в клинике работаю сексологом. Поэтому охотно открою тебе страшную тайну. Я же заметила, что ты лет с тринадцати стал интересоваться мною, как женщиной, а не мамой, и моим нижним бельем. Особенно тем, которое я кладу в корзину для стирки.

Демидов стал светиться пунцовым цветом.

— Не красней, – успокоила его мать. – Как еще мальчикам начинать изучение тайны, что такое женщина? А какая женщина находится ближе всего? Мать, конечно же. Ну, некоторым везет, когда есть старшая сестра. Но у таких сестер обычно еще ветер в голове гуляет и она попросту может прибить младшего брата, обнаружив, что тот ее бельем интересуется. У тебя же сестры нет. Значит, остается только мать. Я только старалась следить, чтобы мои трусишки не были слишком уж запачканы чем-то непотребным. Кровью от менструации, например. Ты же знаешь, что это такое, не так ли? По-моему мы с отцом про это тебе рассказывали еще несколько лет назад.

— Помню конечно, – пробормотал все еще сконфуженный Демидов.

— Ну вот! Я у тебя еще совсем не старая женщина и не последняя уродина. Поэтому ты изучил запах взрослой женщины на не самом плохом объекте, я думаю. Надеюсь, у тебя от этого остались не самые отвратительные впечатления? Я даже уверена, что все совершенно наоборот, так как ты от меня не шарахаешься, как от чумы, а можешь до сих пор обнять меня и прижаться ко мне. И я, заметь, тебе в этом никогда не препятствую, хотя иногда ты прихватываешь меня за места, которые сыну обычно касаться не положено. Это не упрек, а только констатация факта. И не буду скрывать, что мне твои ласки тоже очень приятны.

— Но я же люблю тебя, мамуля! Как я могу от тебя шарахаться? – юноша решился поднять глаза на мать. – А за остальное извини, пожалуйста

— Вот и прекрасно! И извиняться тебе не надо. Значит, все идет нормально. Но ведь ты стал видеть во мне не только мать, но и женщину. Не хочу вгонять тебя в краску опять, но я часто замечала, как ты смотришь на мою попу, грудь и так далее. Также ты тоже, редко конечно, но можешь увидеть меня полураздетой, а бывает, что и совсем раздетой. Специально я не собираюсь сверкать своими прелестями перед тобой, но если так случалось, то я не визжала и не закрывалась от тебя чем попало, не так ли?

Демидов опять застеснялся, но кивнул.

— Я просто хотела и хочу только, чтобы у моего взрослеющего сына сложилось правильное отношение к женскому телу, как к красивому и желанному. Да-да-да, именно желанному. Я же видела твою эрекцию, явно вызванную видом моего тела. Это тоже вполне нормально, поверь мне, как врачу. И не надо краснеть по каждому поводу, – мягко улыбнулась мать и ласково взъерошила волосы сына.

Демидов с какой-то нежностью принял эту ласку. "Действительно, мама права – я еще совсем теленок", – пришла в голову мысль.

— Знаешь, – продолжила мама. – Много лет назад в аристократических семьях было принято, чтобы их отпрыски мужского рода получали свой первый опыт с женщинами, которых специально нанимали для этой цели. И эти женщины были обычно вдвое или чуть более старше этих мальчиков, красивы и опытны в любовных делах. Ну, и конечно полностью здоровы. Все это делалось именно для того, чтобы у подростка создалось самое правильное понимание отношений между мужчиной и женщиной. Ты, наверное, удивишься, если узнаешь, сколько крепостных девушек перепортили Александр Пушкин, Лев Толстой и многие другие. Некоторые аристократы даже имели гаремы из таких девушек. А граф Николай Петрович Шереметев имел целый театр из крепостных, который даже выступал в Петербурге и имел там немалый успех. В этом театре была очень талантливая во всех отношениях крепостная девушка по имени Прасковья. Я имею в виду прежде всего ее таланты, как певицы, артистки и музыкантки. Граф Шереметев безумно в нее влюбился, дал ей и всей ее семье вольную и с немалыми усилиями в конце концов вступил с ней в законный брак, сделав ее графиней. Когда она умерла после родов по-моему около тридцати пяти лет отроду, граф был безутешен.

— Вот и у меня были идеи, чтобы какая-нибудь опытная женщина провела с тобой такой, назовем, ликбез по этой стороне жизни. Но главной проблемой было, чтобы ты не влюбился в такую женщину, как теленок, а только, если позволишь мне так выразиться, познал женщину. Признаюсь, что у меня на работе есть одна приятельница, которая вполне подошла бы для таких целей. Она ветрена, по-моему два раза побывала замужем, бездетна и меняет своих кавалеров, как перчатки. Но в ее постельном опыте ей точно не откажешь. Она мне даже довольно прозрачно намекала, что не прочь с тобой "познакомиться поближе". Я не решилась, чтобы ты получил свой первый опыт с ней, а впридачу циничное и ветреное отношение к жизни. Ну, и разумеется, к женщинам тоже. Поэтому искала другие возможности.

— Вы поэтому не ремонтируете дверь в вашу с отцом спальню? – прямо в лоб решился спросить Демидов. – Чтобы я слышал и видел вас во время… ваших любовных утех?

На этот раз сильно покраснела мать. Но она быстро справилась со своим смущением.

— Ты догадался об этом сам?! Молодец, сына! Да, мы с отцом хотели, как я уже говорила, чтобы у тебя сложились самые лучшие впечатления об этой стороне жизни. Ты же, надеюсь, понял, что нами при этих… забавах двигала не похоть, вернее, не столько похоть, но чтобы ты чувствовал, что мы до сих пор любим и желанны друг для друга.

Демидов решил ее не разочаровывать, что об этом догадался вовсе не он. Да и зачем маме знать, что он выболтал такие откровенные тайны своей семьи совершенно, пока, по крайней мере, посторонней для них девушке?

— Я даже не хочу тебя спрашивать, переспал ли ты с этой девушкой? Так как для меня ответ вполне очевиден и просто у тебя написан на лбу. Скажи мне только, как бы ты описал эту девушку и свое отношение к ней в нескольких словах?

— Мама, она внешне просто прекрасна, образована и начитана, во многом разбирается очень хорошо, – пылко заявил Демидов. – А в остальном я просто уже начал умирать без нее. Недавно только летал среди солнц и планет, держа ее в объятиях, а сейчас чувствую себя бескрылым и покинутым.

— Ну-ну, не вешай нос, – утешила его мама. – Вы же с ней наверняка договорились как-то встретиться или связаться в самом скором времени.

— Конечно договорились, но…

— Я тебя понимаю, сынок. И тебе, и ей надо немного времени, чтобы происшедшее уложилось у вас в головах. Только хочу тебя попросить не забрасывать совсем учебу из-за своих любовных переживаний.

— Вот и она мне то же самое говорит.

— Надо же! – изумилась мама. – Гм, девушка сильно выросла в моих глазах. Но она ж не будет просить тебя приносить твой дневник для проверки? Или ходить на родительские собрания в твоем классе? Это как-то не комильфо по-моему и несколько унизительно для тебя.

— Я же сказал, что она умница, – постарался уйти от обсуждения опасной темы Демидов. – Она, конечно, поверит мне на слово, но при желании она сможет и это проверить. И я в этом нисколечки не сомневаюсь.

— Вот и прекрасно. Я бы даже сказала. что замечательно. Ты неглупый мальчик и я очень надеюсь, что твое чувство будет не мешать тебе, а только поможет во многих твоих делах. Недаром говорят, что любовь не только ослепляет, но и окрыляет. Хочется совершать подвиги и свершения для любимой. По-моему сейчас твоя учеба может стать, если не подвигом, то неплохим свершением точно.

— Я же уже сказал, что знаю про это и у меня нет никаких иных соображений про учебу, мама, – Демидов был немного раздражен, что ему непрерывно повторяют одно и то же.

— Не сердись, Витя, – мать заметила его легкое раздражение. – Я не стараюсь капать тебе на мозги. Просто мне очень хочется, вернее, нам с отцом и, судя по всему, твоей девушке тоже очень хочется, чтобы ты был самым-самым лучшим во всех отношениях.

— Мне уже самому этого хочется, – уже миролюбиво согласился Виктор.

— Вот и славно! Я очень довольна нашей беседой. Видишь, что я не тяну из тебя клещами подробностей о твоей девушке и двух последних дней и ночей? Захочешь – расскажешь сам, когда наступит время для этого. Хотя, положа руку на сердце, я сгораю от любопытства, как и положено женщине. Ведь ты не перестал замечать во мне женщину, надеюсь? Или твоя любовь затьмила для тебя все и всех вокруг?

— Нет, не затьмила, наоборот, ты все верно сказала. Меня любовь действительно окрыляет, как ни высокопарно это звучит. И тебя я всегда любил до сих пор, а сейчас люблю еще больше, так как вижу и чувствую, что ты меня понимаешь лучше, чем я считал до этого момента. Кроме этого ты правильно определила, что для меня очень красива и желанна в полном смысле этого слова.

— Желанна?! – мама сделала вид, что немного смущена, но в ее глазах запрыгали бесенята. – Вы пытаетесь соблазнить собственную мать, молодой человек?

Демидов придал всему своему виду любовное страдание и томление в стиле, как он себе это представлял, Джакомо Казановы.

— О-о, я смущена вашими чувствами, сударь! И не нахожу слов для ответа на такое проявление ваших чувств ко мне, – мама поддержала его в игре, но не выдержала и звонко расхохоталась. Виктор присоединился к ней и они оба смеялись над только что получившейся сценкой из старинного романтического романа.

— Я ошиблась, когда назвала тебя телком. Оказывается, что язык у тебя подвешен неплохо и остроумия тоже вполне хватает. По крайней в этом разговоре со мной, – сказала женщина и в глазах ее до сих пор прыгали шаловливые чертики. – Я действительно стала таять, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Боюсь даже высказывать свои предположения, – признался Демидов. – А то они у меня совершенно неподобающие. Поэтому я лучше промолчу, чтобы тебя не обидеть даже случайно.

— Абсолютно правильно сказал! – удовлетворенно сказала мама. – И ты в своих догадках совсем не далек от истины, как я думаю.

Виктор промолчал, ожидая продолжения. И оно настало.

— Если говорить уже более серьезно, то по моему мнению сексолога, – бесенята в ее глазах исчезли, она стала серьезнее, но улыбка осталась. – Вернее, я себя сейчас чувствую в трех ипостасях. Во-первых, матерью, нежно любящящей тебя. Во-вторых, изрядно возбужденной нашим разговором женщиной. За это, думаю, папа будет весьма благодарен тебе несколько позднее. А в-третьих, во мне еще есть и врач сексолог, который желает дать кучу всяких ценных советов. Так вот! Моя вторая и третья ипостась настойчиво требует от меня продолжения. Первая ипостась слабо сопротивляется и умоляет не заходить слишком далеко, чтобы не нанести тебе какого-либо вреда. Третья уверяет, что все под контролем и ничего ужасного не может произойти.

— Я весь внимание и очень заинтригован продолжениием, – хотя Демидов был уже более, чем уверен в том, что его ждет далее. – Но прежде всего хочу напомнить, что папа находится в соседней комнате.

— Мы с папой уже давно обсуждаем эту проблему относительно тебя. И уверяю тебя, что он полностью в курсе того, что происходит сейчас здесь. Отец тоже медик и ему многих вещей растолковывать совершенно не надо. Он кстати сам предложил то, про что я расскажу несколько позднее. Сама я бы, наверное, не осмелилась предложить такое решение. Он сейчас не с нами здесь только потому, чтобы не смущать тебя своим присутствием.

Мама слегка откашлялась и продолжила.

— Так вот. Мы пришли к единодушному выводу, что лучшим решением будет заключаться в том, что я стану твоей первой женщиной, которая познакомит тебя с интимной стороной жизни. Но ситуация изменилась, а последние два дня полностью все поменяли. И поверь мне, я очень рада, что пока незнакомая мне твоя красавица заменила тебе меня. Хотя, должна признаться, что мое второе я, то есть женщина, несколько разочаровано. Поэтому я просто хочу полностью раскрыть тебе свой, вернее, наш с папой секретный план, разработанный очень тщательно и полностью согласованный между нами. А дальше ты сам решишь, как нам поступить. Согласен с этим, сын?

— Мама, я полностью согласен с тобой. И мне очень интересно узнать детали вашего плана, – Демидову действительно было любопытно узнать все подробности родительского заговора, хотя он был почти полностью уверен, что как можно более деликатно откажется от его полной реализации. Он не хотел изменять своей обожаемой возлюбленной даже с весьма желанной и горячо любимой мамой.

— Вкратце наш план таков. Если ты примешь его, то мы выйдем с тобой отсюда и я подам папе условный знак. Он уйдет из квартиры на несколько часов, чтобы не мешать нам с тобой своим присутствием. А мы с тобой пойдем в мою спальню, где продолжу объяснение, так сказать, нашего плана, но уже, если можно так выразиться, на практике. Я бы постаралась объяснить и показать тебе всю красоту женского тела, что можно и необходимо делать с любимой женщиной, а в чем не стоит торопиться. Кстати весь план разработан нами с отцом не на один только вечер, а должен продолжаться столько еще раз, сколько еще может понадобиться. Со своей стороны приложу все усилия, чтобы тебе было со мной хорошо. Самое главное, чтобы я у тебя не зафиксировалась, как единственная женщина-любовница в твоей жизни. Надеюсь, ты понимаешь это? Мне еще рано думать о внуках, то есть о твоих детях. Честное слово, буду им очень рада. Но очень не хотела бы рожать от тебя ребенка, который будет мне сыном или дочкой и одновременно внуком или внучкой. Надеюсь, это вполне очевидно?

Она дождалась кивка сына и продолжила.

— Вот в целом и все. Теперь подумай о том, что я тебе сказала, и прими решение. А пока приготовлю нам чай. По времени ты совершенно не ограничен. Думай столько времени, сколько считаешь нужным, – и она встала, намереваясь поставить чайник на газовую плиту греться.

— Мама, сделай мне, пожалуйста, чашку растворимого кофе. Мне просто необходимы его тонизирующие свойства.

— Хорошо, Витя. Ну, все же предпочту чай для себя.

Женщина занялась приготовлением напитков. А Демидов задумался о том, как ему поступить наиболее правильно. Наконец, мать поставила перед сыном чашку кофе, а сама присела рядом и стала пить чай небольшими глотками. Юноша обратил внимание, что ее руки чуть подрагивают. Было заметно, что женщина взволнована, хотя и старается это скрыть.

— Ма, не нервничай! – Виктор ласково накрыл ее руку своей ладонью. – Все в порядке. Я в восхищении от вашего плана. Но хотел бы внести в него небольшое изменение. И если ты не будешь против этого изменения, то мы продолжим.

Мама ничего не ответила и только вскинула на него свои прекрасные, столь любимые им такие родные, зеленые глаза, ожидая продолжение.

— Я действительно очень люблю тебя. И нет смысла отрицать, как ты желанна мне, – продолжил Демидов, собрав всю свою волю в кулак. – Поэтому ты не могла бы здесь и сейчас раздеться для меня? Для меня не как для сына, а как для мужчины.

— Раздеться здесь? Но почему именно здесь, а не в спальне? – удивленно спросила женщина.

— Я потом тебе объясню. Чуть позже и ты сама все поймешь. Разденься, пожалуйста, сними с себя все, – очень убедительно произнес Демидов, особенно сделав акцент на последнюю фразу.

Несколько помедлив, мама отставила чашку с недопитым чаем, встала в метре перед сыном и стала неторопливо расстегивать пуговички на блузке. Затем она сняла ее, аккуратно сложила и положила на табурет, с которого только что встала. После этого достаточно грациозно завела обе руки за спину и расстегнула кружевной, розовый, под стать цвета блузки бюстгальтер. Дома она обычно не носила никаких лифчиков, так как ее грудь хорошо сохранила форму, несмотря на то, что она рожала и кормила грудью. К тому же теперь Демидов знал, что это делалось и для него тоже. Бюстгальтер последовал за блузкой. Женщина стала расстегивать пуговку и молнию юбки, которые тоже находились сзади. Затем она очень изящно повела бедрами, опуская юбку обеими руками вниз, переступила через юбку сначала одной ногой в туфельке, а затем освободила точно так же и другую. Она была вынуждена немного наклониться, при этом ее красивые груди очень волнующе колыхнулись, усилив напряжение Демидова в известном месте.

Закончив с юбкой, она выпрямилась перед сыном. Теперь женщина спокойно и как-то торжественно смотрела на него своими колдовскими глазами, которые, казалось, излучали какой-то таинственный и неуловимо манящий свет. На ней из одежды оставались только туфельки и малюсенькие трусики, которые почти ничего не скрывали. Перед Демидовым уже стояла не его привычная мама, а женщина, которую он тут же решил называть Олей, а не мамой. Затем она медленно повернулась к нему задом и очень грациозно опустила двумя руками свои трусики до колен. При этом она наклонилась и у Демидова в штанах бугор вырос до совсем неприличного размера, когда он увидел красивый зад матери, нет не ее, а Ольги Михайловны, его Оли. Она очень грациозно подняла одну ножку и сняла трусики с нее. Затем повторила то же самое и со второй ногой. Трусики отправились туда же, где лежала остальная одежда. Ольга Михайловна выпрямилась и медленно, едва прикасаясь, огладила себя обеими руками, начав с бедер. Затем перешла на талию и продолжила волнующее движение рук выше. Она дошла до своей груди и слегка, как-то очень нежно приподняла свои перси ладонями, и также медленно повернулась к нему, стараясь предстать в самом соблазнительном виде. Затем она опустила руки вниз и так застыла перед сыном, по-прежнему глядя на него лучащимися загадкой глазами. Демидов завороженно смотрел на зрелую красоту своей такой родной, близкой и такой желанной Оли. Груди женщины отнюдь не потеряли своих форм, но отличались от грудей Галины Алексеевны более темным цветом ареол и сосков, а также чуть большими размерами. Талия Оли была побольше, чем у любимой, но тоже почти осиной для зрелой женщины ее возраста. Красивый живот практически совершенной формы переходил в лобок, украшенный аккуратно постриженными волосиками черного цвета. Под ними едва угадывалось начало ее манящей к себе щелочки со всеми ее очаровательными тайнами, которая уходила в таинственную глубину между ног женщины. Бедра Ольги Михайловны были полнее, чем у Галины Алексеевны, но тем не менее, несмотря на их полноту и то, что она сдвинула ноги вместе, был виден небольшой треугольный просвет между ножками, в котором и скрывались самые волнующие тайны женщины. Бедра переходили в не менее красивые колени, затем следовали стройные голени с тонкими, породистыми лодыжками. Ножки заканчивались маленькими изящными ступнями, только на полразмера или размер больше, чем у Галины Алексеевны.

Ольга Михайловна стояла перед Демидовым как-то величаво и торжественно, как совершенная статуя, вышедшая из под резца гениального скульптора. Ее вид соответствовал виду полностью уверенной в своей красоте женщины, к этому присовокуплялся загадочный и манящий взгляд ее глаз. Демидов завороженно смотрел на все женские прелести своей Оли. Он, не торопясь, ласкал взглядом каждый сантиметр ее тела. Как ни странно, но ему сейчас хотелось только смотреть, смотреть, смотреть и так до бесконечности, боясь нарушить неосторожным прикосновением чудесную хрупкость момента.

— Оля! Нет, моя Олечка! Подойди ко мне ближе, – почти велел Демидов. В глазах женщины мелькнуло удивление, но она не произнесла ни слова. Ведь сын никогда не называл ее по имени, а только мамой.

Она приблизилась. Демидов положил ей руки на бедра почти у самой талии и нежно поцеловал ее сначала в один сосок, а затем в другой. После этого он поцеловал Олин живот, прижался к нему щекой и поцеловал его снова, как то место, где она выносила его. Затем он с трепетом поцеловал самый низ ее лобка, ощущая губами начало ее щелочки. При этом он ощущал родной запах матери и острый пряный запах изрядно возбужденной женщины. Так он замер, закрыв глаза. Ольга Михайловну положила ему на голову руку и легонько ерошила его волосы.

Демидов оторвал свое лицо от лона матери, но не снял рук с ее бедер. Он смотрел снизу вверх прямо в глаза Ольги Михайловны. Она тоже глядела на него уже улыбкой мадонны, а не колдовским взглядом величавой статуи.

— А теперь идем в гостиную к папе, – заметив замешательство в глазах уже его мамы, а не Оли или Ольги Михайловны. – Нет-нет, одеваться не надо, иди обнаженной. Я в восторге от вашего плана, но хочу продолжить его в другое время. Надеюсь, что ты меня понимаешь и ничего не имеешь против. А сейчас тебе по-моему будет очень неплохо провести время в спальне с папой. Я хочу, чтобы вы немедленно шли туда и занялись, сама знаешь, чем.

— А я решила, что ты хочешь овладеть мною прямо на этом кухонном столе. Это бы несколько нарушило основные пункты моего плана обучения тебя познанию женщины, но и сопротивляться я уже не собиралась, – засмеялась мама. – Да-а, сынок удивил ты меня. Видимо, твоя любимая весьма очаровала тебя. Но это только добавляет плюсы в моем заочном отношении к ней.

Демидов вместо ответа поцеловал ее прямо в губы совсем не сыновьим поцелуем, но и без жаркого любовного пыла, снова заставив маму удивленно захлопать глазами. Затем он взял ее за руку и повел за собой.

Сказать, что отец удивился, когда увидел их, значит, не сказать ничего. У него едва ли не отвисла нижняя челюсть при виде своей обнаженной супруги и сына.

— Папа, мама, идите к себе. Там мама все тебе объяснит, папа, – почти приказал он родителям. – А мне надо подготовиться к школе на завтра. Обещаю вам, что вы теперь никогда не будете волноваться и переживать о моей учебе.

Отец и мама без слов выполнили сказанное им. Только у самой двери мама повернулась и проказливо шепнула:

— Если захочешь разрядиться, то возьми мои трусики на кухне. Я их носила с самого утра.

Сказав это она вслед за отцом скрылась в спальной, дверь в которую закрылась. Само собой неплотно, как обычно. А Демидов направился в свою комнату.

Глава 8

Несмотря на то, что Демидов провел за учебниками весь оставшийся вечер и немного прихватил ночь, он проснулся без всякого будильника примерно за полчаса до времени его обычного подъема. Юноша сразу вспомнил все яркие и сногшибательные события недавнего прошлого. Особенно волшебные два дня с Галиной Алексеевной и не менее потрясающий разговор с мамой на кухне.

"С ума можно сойти! Столько всего произошло! Но я счастлив. Да, я самый счастливый в мире человек!" – подумал Демидов, бездумно глядя в потолок.

Он не стал дальше нежиться в постели, вскочил и проделал свою обычную утреннюю гимнастку, окончательно прогнав сонное состояние. Затем он оделся и сходил в ванную комнату, где принял душ и проделал обычные утренние процедуры.

Затем он прошел на кухню, где спиной к нему стояла у плиты стояла мама уже одетая для работы. Она была занята приготовлением кофе по-турецки. Демидов подошел к ней сзади, обнял ее за талию и нежно поцеловал ее в завиток волос на шее.

— Доброе утро, мамочка! – нежно прошептал он ей на ушко.

— Это ты, сынок?! Доброе утро. Ты сегодня рано встал, не так, как обычно, – чуть ежась от щекотки поцелуя, ласково ответила мама. – Садись, завтрак для тебя я уже приготовила. А сейчас сварю еще кофе, чтобы хватило нам обоим.

Демидов нежно взял ее груди в свои ладони и стал легонечко сжимать.

— Что? Уже жалеешь, что вчера отказался пойти со мной? – рассмеялась мама и прижалась к нему своим упругим задом. – Будь осторожен и не помни мне блузку. Или вы, мсье, желаете соблазнить бедную девушку? Тогда понятно ваше столь раннее пробуждение.

— Нет, у меня сейчас нет таких планов, – ответил Демидов. – Но я тебе так благодарен, что ты меня понимаешь. Ты самая лучшая мама на свете!

— Я знаю, – с достоинством ответила женщина. – Ну, что? Отпустишь меня и мы будем завтракать или ты и дальше будешь щупать свою престарелую мамку?

— Не говори так! – горячо возразил юноша. – Во-первых, ты никакая не престарелая, а молодая и красивая. А во-вторых, я тебя не щупаю, а наслаждаюсь прикосновениями к тебе и благодарю тебя за то, что ты такая.

Он выпустил Ольгу Михайловну из своих объятий и сел на свое обычное место.

— А меня от твоей благодарности в жар бросило, – призналась она, разлила кофе и они стали завтракать.

Съев крохотный бутерброд с сыром, мама сидела и пила свой кофе, глядя, как сын уплетает свой завтрак. Она тщательно следила за своей фигурой и поэтому ела, как птичка.

— Как тебе спалось сегодня?

— Нормально. Провалился в сон, как в пропасть. По-моему ничего не снилось.

— Удивительно! Ведь ты должен был грезить своей возлюбленной и немножечко мною.

— Увы, ничего не помню такого. Мозг, наверное, просто отключился.

— Странно все же. Тем не менее я заметила, что мои трусики ты трогал!? – полуутвердительно спросила мама.

Демидов действительно заходил на кухню глотнуть воды перед тем, как лечь спать. Он взял с табуретки трусики мамы, которые лежали поверх ее одежды, и с удовольствием вдохнул пряный, возбуждающий запах ее выделений. Он поцеловал узенькую полоску, которая должна прикрывать сокровенные тайны женщины, и положил трусики не на табуретку, а на стол, чтобы мама сразу увидела, что он их брал. Поэтому он просто кивнул головой в ответ на вопрос.

— Я довольна, что все еще волную твое воображение, как женщина.

— Конечно волнуешь. Кроме этого у меня есть к тебе много вопросов, но я думаю, что лучше будет, если ты мне ответишь на них вечером или в другое время. А то тебе совсем скоро уходить на работу, а мне в школу.

— Отвечу с удовольствием на любой твой вопрос, мой милый мальчик. Но ты прав, мне уже пора.

И она вышла из кухню в прихожую. Демидов прервал свой завтрак и тоже прошел вслед за ней. Там он, встав на колено, по очереди надел на ножки матери ее осенние полусапожки и галантно подал пальто.

— Спасибо, мой кавалер! – мама попыталась чмокнуть его в нос, но Демидов все изменил и аккуратно, чтобы не смазать ей помаду, поцеловал женщину в губы.

— Какие мы взрослые! Но мне это нравится, – она мельком взглянула в зеркало и убедилась, что с помадой все в порядке. – Я убежала. До вечера, мой родной. Ой, я не подумала, что ты можешь снова исчезнуть на ночь.

— Нет, сегодня вечером я вернусь домой, – успокоил ее Демидов. – Мне еще надо будет провести время за учебниками.

— Я поражена твоим усердием! – возхитилась мама. – Ну, все! Я убежала. До встречи вечером.

— Люблю тебя! – крикнул ей вслед юноша.

Он вернулся на кухню, закончил завтрак и, помыв грязную посуду, поставил ее в сушилку. Затем он вернулся в свою комнату. Время еще было и он немного почитал учебник. После этого оделся и отправился в школу.

В школе он не пошел в кабинет, где должен был проходить первый урок, а устроился недалеко от дверей в учительскую и сделал вид, что погружен в чтение учебника. Наконец он дождался появления Галины Алексеевны. Когда она проходила мимо него он поднял на нее глаза и вежливо поздоровался. Он очень надеялся, что ничто в нем не выдает его чувства к ней.

— Доброе утро, Демидов! – ответила учительница. – А почему ты не в классе? Сейчас уже будет звонок. Поэтому лучше тебе поторопиться.

— Уже бегу, Галина Алексеевна, – ответил Демидов. Он успел заметить теплое выражение ее глаз, когда она взглянула на него. И на сердце у него стало тоже тепло и радостно.

Он засунул учебник под мышку, подватил свою сумку и пошел следом за Галиной Алексеевной, любуясь про себя ее стройной фигуркой и красивыми ножками. Зазвенел звонок, но он успел как раз вовремя и уже садился на свое место.

Время, проведенное в подготовке к занятиям вчера, не прошло даром. Он спокойно и уверенно отвечал на все вопросы преподавателя. Результатом было очевидное "отлично". Демидов решил не беспокоить Галину Алексеевну своим навязчивым присутствием на каждой перемене. Но, когда наступила большая перемена, он выскочил из класса и поспешил в кабинет, где обычно проводила занятия Галина Алексеевна. Там еще оставалось несколько учеников. Поэтому он скромно остановился недалеко от преподавательского стола, где учительница беседовала с одной из учениц, и стал скромно дожидаться конца их разговора. Наконец Галина Алексеевна обратилась к нему:

— У тебя ко мне какое-то дело, Витя?

— Да, – поторопился с ответом Демидов. – Дело в том, что я в последнее время много думаю о том, куда поступать после окончания школы. И склоняюсь к тому, чтобы выбрать специальность по направлению вашего предмета. Поэтому я бы хотел поговорить с вами, если вы не будете против.

— Конечно, я не против. По-моему это очень здравое решение, – улыбнулась Галина Алексеевна. – Но сейчас я должна идти, так как Мария Дмитриевна хотела обсудить со мной некоторые вопросы. Давай сделаем так. У тебя сколько сегодня уроков?

Получив ответ, она сказала:

— Я тоже в это время уже буду свободна. Поэтому предлагаю тебе немного проводить меня, а заодно обсудим все твои вопросы. Тебе подходит такое предложение?

— Очень даже подходит! – радостно встрепенулся Демидов, поблагодарил и помчался в кабинет, где будет следующий урок.

"Она практически назначила мне свидание! Значит я ей не безразличен!" – пело его сердце.

Он едва дождался окончания уроков и уже некоторое время томился возле учительской в ожидании своей возлюбленной. Наконец дверь открылась и вышла Галина Алексеевна вместе с Марией Дмитриевной. Они что-то оживленно обсуждали. Мария Дмитриевна увидела Демидова и спросила его:

— Ты ждешь кого-то?

Демидов не успел ответить, так как Галина Алексеевна сказала:

— Дело в том, что Демидов подумывает поступать в университет по моему предмету. Он попросил, чтобы я ответила на некоторые его вопросы. И мы с ним договорились, что он немного проводит меня и по дороге мы постараемся прояснить все вопросы.

— Весьма похвально, молодой человек! – с одобрением отозвалась завуч. – Это прекрасно, что ты уже задумываешься о своем будущем. К сожалению, не все ученики думают так, как ты. У них еще ветер гуляет в голове. Еще раз хочу похвалить тебя.

— Ну, что же, Галина Алексеевна. Я оставляю вас вместе с молодым человеком. – обратилась она к Галине Алексеевне. – Постарайтесь как можно лучше осветить ему все будущие перспективы профессии, по которой он хочет продолжить свое образование. До свидания.

— Хорошего вам вечера, Мария Дмитриевна, – ответила Галина Алексеевна. Демидов тоже что-то пискнул в знак прощания. Мария Дмитриевна направилась к выходу из школы.

— Ну что же! Пойдем и мы, Демидов, – предложила учительница, взглянув на юношу.

— Ты действительно хочешь мне задать вопросы относительно того, что ты наговорил, или это просто предлог? – обратилась к нему Галина Алексееевна, когда они покинули здание школы.

— И да, и нет. Мне надо поговорить с вами и о выборе профессии тоже. Но я думаю, что у нас будет еще время это обсудить. А сейчас я просто хотел побыть немного с вами. Ведь я не видел вас целые сутки! И просто сгорал от тоски.

— Так уж и сгорал?! – как-то совсем по-девчачьи усмехнулась Галина Алексеевна.

— Почему вы мне не верите? – Демидов даже расстроился. – У меня, к сожалению, просто не хватает слов, чтобы говорить о том, как я вас люблю, как мне трудно, когда вас нет рядом. И вообще…

Он огорченно махнул рукой.

— Ну-ну, не надо так. Я тебе вполне верю, – поспешила его успокоить учительница.

Она замолчала и они шли некоторое время, не разговаривая.

— Я о многом думала после того, как мы вчера с тобой расстались, – наконец она нарушила молчание. – В моей голове по-прежнему ворох разных мыслей, в которых я еще не могу толком разобраться.

— Вы хотите меня бросить? – с отчаянием в голосе спросил юноша.

— Нет-нет, ну что ты? – поспешно возразила Галина Алексеевна. – Хотя я до сих пор осуждаю себя за то, как я поступила с тобой. Но должна признаться, что ты мне далеко не безразличен и мне было очень хорошо с тобой. Поэтому давай сразу договоримся, что ты перестаешь терзаться сомнениями. А я не буду давать тебе повода для них. Пусть все течет своим чередом. Ты согласен со мной?

— Безусловно! – радостно выпалил Демидов. – Я больше не буду впадать в отчаяние. Только дайте мне возможность встреч с вами.

— Ты опять собрался забраться в мою постель? – нахмурила бровки Галина Алексеевна. – Вынуждена тебя огорчить, но сегодня ты будешь спать у себя дома. И это даже не обсуждается.

Она опять стала строгой преподавательницей.

— Но, – продолжила женщина. – Я буду совершенно не против, если ты придешь ко мне в пятницу вечером.

И она улыбнулась, когда увидела охваченного радостью лицо Демидова.

— Вижу, что ты совсем не против.

Демидов стал торопливо рассказывать ей про свой вчерашний разговор с мамой на кухне, резонно умолчав о некоторых его подробностях.

— А можно мне будет остаться у вас до вечера воскресенья, как в прошлый раз? – с замиранием сердца поинтересовался он.

— Давай не будем торопить события. Решим все это по ходу дела. Мне же надо будет время для домашних дел, которые я могу сделать только в выходные.

— А я вам буду помогать. Заодно и научусь домашнему хозяйству. Я кстати умею кое-что готовить. Меня мама научила и я всегда охотно ей помогаю, когда у меня есть свободное время.

— Молодец! И мама у тебя очень разумная женщина, если делает из тебя не мастера по лежанию на диване и чемпиона по поглощению пива.

— Я вообще спиртного не пью. Мне оно не нравится, даже пиво. Обычно выпиваю бокал шампанского на днях рождения, на Новый Год и в День Победы. Рюмочка коньяка, выпитая у вас, не считается. Тогда я готов был готов выпить хоть бочку коньяка, но только ради вас.

— Этого не надо, – возразила Галина Алексеевна. – А вообще хочу тебя похвалить еще раз за разумное отношение к спиртному. Ты будешь просто находкой для своей будущей супруги.

— А я ее уже нашел! Моей женой будете вы!

— Польщена. Но загадывать на будущее не стоит. Все может измениться. Как-то тебе уже про это говорила. И не надо торопить события. Признаюсь, что почти покорена тобой, но еще не завоевана. И тебе придется приложить немало усилий, чтобы я стала твоей супругой. Это вовсе не значит, что я изображаю из себя неприступную крепость. Прежде всего меня смущает разница в возрасте и то обстоятельство, что ты мой ученик, а я твоя учительница по официальному статусу.

— Это ерунда и не имеет никакого значения, – довольно беспечно ответил Демидов. – Мама это сказала, а не я придумал. Ведь она работает сексологом в своей клинике и хорошо разбирается в подобных вопросах.

— Тогда насчет разницы в наших возрастах ты меня почти успокоил. Но я просто в отчаянии от другого.

— Не расстраивайтесь, – пробовал утешить ее Виктор. – Вы же сами сказали, что поживем и увидим.

— Только это и остается, – вздохнула Галина Алексеевна. – Но я буквально трясусь от страха, что про нас узнают. Тогда мне остается просто умереть от отчаяния и стыда.

— Возьмите себя в руки! – Демидов позволил себе даже слегка прикрикнуть на нее. – Уверен, что ваши родные поймут вас, а что касается моих родителей, то у меня в этом нет ни тени сомнений.

Галина Алексеевна благодарно взглянула на него.

— Спасибо, что ты поддерживаешь меня, как можешь. Ну, давай уже прощаться. Мы ведь уже почти пришли к моему дому. Нет-нет, никаких прощальных поцелуев, – поспешно сказала она, заметив попытку юноши приблизиться к ней. Затем добавила немного мягче. – Подожди до пятницы и я надеюсь, что ты будешь вознагражден за терпение.

— Хочу, чтобы уже сегодня была пятница, – улыбнулся Демидов.

— Не торопи события. Завтра мы с тобой встретимся на уроке. Помни, о чем тебя предупреждала. Завтра и послезавтра я буду занята делами, которые мне надо сделать самой. А в четверг ты опять, наверное, сможешь меня проводить, как сегодня. Если захочешь, конечно.

— Еще как захочу. И прекрасно помню, что завтра меня ожидает почти экзамен на вашем уроке. Сегодня проведу весь вечер в подготовке к нему.

— Отлично. Ну, до встречи, мой милый!

— До свидания, мое любимое солнышко!

И они расстались.

Уважаемые дамы и господа!

Настоятельно прошу вас отметить мой труд своим мнением в комментариях.

Конструктивная критика, как всегда, приветствуется.

Искренно ваш

Пафнутий