Уроки музыки

— Я давно хотела вам сказать спасибо, Георгий Валентинович за нашу девочку! – Провожала в прихожей молодого преподавателя фортепиано улыбающаяся мамочка. – В последнее время она не только по инструменту подтянулась так, что нас преподаватель в музыкальной школе стал хвалить, а это ему не свойственно, уж поверьте, так еще и на концерт поставил! И в обычной школе Соню будто подменили, почти на все пятерки четвертные вышла! Какой-то интерес к занятиям появился! Раньше ей всё гулять надо было, подружки, знакомые какие-то, а теперь больше дома. Сидит. Особенно за инструментом, может целыми часами разучивать что-то. Так что мы связываем исключительно с вашим благотворным влиянием! Как только она стала с вами заниматься, она стала заметно усидчивее и спокойнее. Поэтому и хотела выразить вам еще раз свою огромную благодарность! – Мамочка поймала в свои руки узкую и длинную ладонь молодого человека и потрясла её, попутно передавая деньги за прошедшее занятие.

Сама Соня высунула голову из своей комнаты и молча провожала репетитора замысловатым многозначным взглядом. Одна ножка ее была отставлена так, что голенькая коленка выглядывала из-за косяка в просвет коридора.

Молодой человек, одеваясь пялился на эту коленку, смущенно улыбался в ответ на слова матери. Он наклонился, надевая с помощью длинной обувной ложки свои кроссовки:

— Да ну что вы, не стоит! Ничего особенного я не делал! Она у вас и так – умница, старательная и усидчивая, у неё всё прекрасно получается! Мне и самому приятно заниматься с ней! – Добавил он чуть покраснев.

Соня при этих словах широко улыбнулась, но прикрыла счастливую улыбку тыльной стороной пальцев.

"На вид сам как мальчик, не скажешь, что заканчивает консерваторию. Тихий, интеллигентный воспитанный. Наверно, собственные родители ему не нарадуются. Какое замечательное воспитание!" – Думала мама Сони, закрывая за преподавателем дверь.

— Дочка, идём кушать, позвала она ребенка на кухню.

— Иду, мамулечка!

Дочь, вместо ершистой и нервной ставшую вдруг шелковой и спокойной и вправду было не узнать.

***

Молодой же человек выскочил из подъезда обливаясь холодным потом испытывая одновременно и жар внутри и холод в конечностях.

"Чуть не спалили! Всё! Нужно срочно прекращать! Кошмар! Ужас!! Чуть сердце не выпрыгнуло, когда мать у двери зашумела! На силу успели отскочить друг от друга и нормально сесть! Наверно вид у нас был в тот момент аховый! Всё! Нельзя так больше! Добром такое не кончится! Хватит! Удивительно еще как мать ничего не заметила! Как вообще до такого дошло?! Как могло такое случиться?!"

Руки его на ходу сжимали ремень наплечной сумки, стараясь нащупать точку опоры в этой трудной ситуации.

***

В молодой, но взрослой жизни Георгия всё шло свои чередом, размеренно и запланировано. С детства он подавал надежды, рассчитывал стать успешным исполнителем, даже остаться в консерватории преподавателем. Его родители, люди уже в годах, городская интеллигенция в четвертом поколении, никогда не гнались за благосостоянием. Для их важнее было "положение", "место", "имя", "репутация". Этим они дорожили сами и завещали своему ребенку. Сколько себя помнил, Георгий всегда был за инструментом, с шести лет выступал, и даже в одно время считался вундеркиндом.

Однако современная жизнь внесла в такое воспитание свои коррективы. Так как сами родители не имели возможности со своей пенсии поддерживать сына в дорогой и безжалостной современной городской жизни, ему самому пришлось искать подработки. Так в его жизни появилось репетиторство – легкий способ получить наличные в обмен на несколько часов мучений в обществе бесталанных детей, мучимых комплексами их родителей.

Основной контингент составляли школьники, которые всей душой ненавидели инструмент. Что хорошо было заметно по их выражению лица, как они смотрели на клавиши и ноты. С такой брезгливостью их ручки касались холодных клавиш божественного инструмента оскверняя его своим безразличием. Как вся их маленькая душонка рвалась обратно, к компьютеру, телефону, на улицу. Куда угодно, только не сидеть перед этими рядами неумолимых чуждых черно-белых клавиш!

Георгий хорошо их понимал. Не в плане ненависти к инструменту, а в том, что нельзя ничего достигнуть, не имея к этому желания. С такими детьми он проводил занятия расслабленно, спокойно, выстраивая совместное времяпрепровождение с воспитанниками в легкой, полушутливой манере. Час пролетал в его ненавязчивых попытках приобщения к новому. Потом репетитор получал свои деньги, а отрок – удовлетворённый взгляд родителей и обратно свои игрушки. Все были счастливы и довольны.

В Соне Георгий тоже увидел плохо скрываемое отвращение к "музыке". Щупленькая девочка, с длинными русыми и прямыми волосами доходившими до поразительно крутого выступающего зада, когда она села к инструменту и нахохлившись взглянула на него. Тонкие, почти детские ручки уныло покоились на прикрытых коротким платьицем коленках, теребя его край, потом со вздохом отчаяния поднимались, зависали над клавишами, безжизненно и нестройно давили на них и снова, под аккомпанемент беспрестанных тяжелых вздохов, возвращались в исходное положение. Девушка жалобно смотрела на Георгия будто вымаливая снисхождение: «может не надо? За что мне это наказание?!»

И так каждый раз. Георгий брал эти ручки, располагал на клавиатуре, и нота за нотой проходил с ученицей каждую пьесу. Тонкие холодные пальцы девочки подрагивали в его руке, и он старался нажимать на них очень аккуратно, почти нежно, боясь как-то нарушить их хрупкое устройство.

Соня кивала головой в такт нажатиям, старательно высовывала краешек языка и тяжело дышала, будто от тяжелой работы, закатив глаза в немом упрёке небу за мучения.

Так продолжалось уже второй месяц. Девушка будто специально провоцировала эту совместную игру с репетитором, намерено не готовилась и играла плохо, сбивалась, чтобы её руки оказались в ладонях преподавателя.

— Ну посмотри, Соня, посмотри на эти значки, ты видишь? Тут значит тихо, а тут – тишайше! Тут быстрее, одна восьмая, видишь! Давай еще раз! Легче! Тише!

Георгий придвинулся к воспитаннице и накрыл её ладони своими, расставив свои пальцы на костяшки девочки и надавив по очереди через них на клавиши, извлекая звуки:

— Вот так! Легко! Понимаешь?

Его лицо оказалось в какой-то момент вплотную к ученице, и та вдруг резко повернула к нему голову и ткнулась мягкими губками в щеку, прямо около рта, в неловком и детском поцелуе.

Он не сразу понял, что произошло. Его ошарашенная неподвижность сохранялась неприлично долго, так что смогло показаться, что он не против происходящего. Георгий опомнился и с ужасом отпрянул от воспитанницы.

Встал, отошел, молча раздумывая. Он не мог понять, что ему делать дальше.

Девушка, покорно ожидая приговора за свою шалость осталась сидеть на табурете, и только смотрела на него исподлобья выжидательно и опасливо. Молчание затягивалось, и Соня не выдержала первой и со свойственной этому возрасту бесхитростной манере спросила:

— Что-то не так? Вам не понравилось? Неужели вы не заметили раньше, как мне нравитесь? Я не знала больше, как вам это показать!

Георгий издал звук спускающего воздушного шара. Он не знал с чего начать ответ. Тут было столько разных «нельзя», что в них совершенно терялись какие-либо его или её желания! Он не понимал, как себя вести, в какую сторону смотреть и что говорить. Он слышал, как могут вести себя молоденькие девочки, пробуя свои чары на мужчинах, устанавливая и овладевая данными им от природы прелестями.

— Ну почему же! Конечно, ты мне нравишься. – Проблеял Георгий. "Ох, наверно не то говорю! Девочке, такое!" – Просто мы… ну… ты вон какая, а я уже взрослый дядька. Нам нельзя ничего подобного! Потом, я твой репетитор, учитель, тут существует дополнительный этический запрет! В общем, ты поставила меня в затруднительно положение. Очень трудное положение!

Соня будто услышала что-то хорошее в его неуверенно речи. Она улыбнулась, легко и радостно:

— Ничего подобного! Всё довольно просто, если я вам тоже нравлюсь! Мы оба – взрослые люди и можем делать, что захотим! У меня даже месячные есть, если вам интересно! Так что я уже не маленькая, если что! У нас девчонки почти все с парнями уже были!

— Ну вот, – Заблеял репетитор, – с парнями! И тебе надо найти. Парня. Своего возраста. – Уже увереннее затараторил Георгий, понимая, что пора заканчивать разговор и вернуться к инструменту – длительная пауза могла вызвать у матери девочки вопросы, а только этого ему и не хватало.

– Они мне не нравятся, парни. – Сморщила носик Соня, – Они все грубые и тупые. А вы такой умный, красивый, так хорошо играете!

— Э… красивый, ха! – Смутился Георгий, – давай всё же заниматься, если не хотим, чтобы мама к нам наведалась, и забудем эту историю, – добавил он, кивнув на дверь комнаты.

— Забывать я ничего не буду! Наоборот! Сядьте, за мной, как только что сидели! Хорошо?! Тогда сыграю! – Кокетливо потребовала девочка, разворачиваясь к инструменту.

"Хорошо. Сяду, ничего, путь играет только. Надо потерпеть, объяснить, успокоить." – Планы экстренной эвакуации уже роились у него в мыслях.

Ему следовало отказать от такой проблемной ученицы немедленно, выйти, хлопнуть дверью ничего не объясняя, но он не хотел скандала. Думал, что сможет позвонить после, сослаться на занятость и больше не появляться здесь. Откуда-то из памяти вынырнули истории с упавшими с высоких этажей школьницами в результате непонятой несчастной любви. Ему не хотелось, чтобы и в его жизни была такая история. «Что же делать?! Как поступить правильно?».

Но пока он не решил ничего окончательно, уступил её уговорам и снова подсел к девушке чуть сбоку и сзади, приклонил свою голову к шее взбалмошной ученицы и вдохнул невообразимо приятный и возбуждающий аромат её весеннего тела.

Соня заиграла куда старательнее и изящнее, вкладывая в игру возникшие эмоции. Непроизвольно руки Георгия сами потянулись и легли на тонкую талию исполнительницы, просто подбодрить и успокоить, но вышло иначе. Девочка вздрогнула, хоть и не оставила игру. Потом чуть придвинулась, прижавшись к его щеке своей. Тогда он не удержался и в каком-то забытии поцеловал её куда-то около уха.

— Как приятно, – Прошептала девушка. – Хочу еще!

Георгий сдался. Следуя её просьбам, он снова и снова целовал сладкую девичью кожу спускаясь по шее на оголенное декольте плечо, а она будто во сне играла, не останавливаясь повторяя небольшую пьесу снова и снова. Тело её трепетало и извивалось в его руках, заставляя ладони мужчины скользить с боков на упругий живот и спину. Она словно тёрлась телом о сидение, напрягаясь ногами и попкой, то ускоряясь, то замедляя движения и прижимаясь к Георгию теплым задом. А потом резко вздрогнула и замерла, вцепившись судорожно сжатыми пальцами в край фортепиано. Будто озноб пробил её тело дрожащее тело, голова упала на грудь, глаза закрылись. Георгий ощущал её внутреннее биение продолжая обнимать хрупкое тело.

— Как хорошо, – Мечтательно прошептала Соня, возвращаясь к действительности. – Так играть мне нравиться намного больше! – Засмеялась она и повернувшись к репетитору снова чмокнула ничего не понимающего парня в подбородок. – Давайте еще поиграем что-нибудь! – Предложила она, потирая ладошки.

Георгий понимал, что между ними сейчас что-то произошло. Что-то интимное, как между мужчиной и женщиной. Но, с другой стороны, ни по каким параметрам в «развратные действия» такое не укладывалось. К счастью для него, время занятий уже заканчивалось, и он, ошарашенно пытаясь собраться с мыслями встал, стал собираться, оставляя Соне задания на следующий урок, хотя и твёрдо решил бежать от неё без оглядки. Всё было неправильно, нелепо, но собственное естество буквально взрывало его штаны – настолько происходящее было возбуждающим! Прикрываясь папкой под чуть насмешливые, но влюбленные взгляды девушки он выскочил на свежий воздух. Как он был ему сейчас нужен!

***

Несколько дней Георгий боролся с собой. Трепещущее тело Сони, дурманящее ароматное, нестерпимо манящее и волшебно нежное снилось ему наяву. Её запах, чистота и бархатность кожи преследовали его в воспоминаниях. Столько раз он пытался сбросить напряжение, мастурбируя так, что даже заломило опустошенный частыми оргазмами пах! Но ничего не помогало! Чем больше проходило времени, тем больше история и главное действующее лицо – Соня, обретали волшебный, необыкновенный и от того притягательный ореол мечты: играющая на фортепиано невинная, но познавшая наслаждение девочка и он, упоённо ласкающий её тело.

Конечно, в назначенный день он снова был у неё! Стоило им закрыть дверь, Соня бросилась к нему на шею как давняя взрослая подружка. Теперь он не мог отвертеться, да и не хотел – их губы встретились. Сначала у девушки выходило неумело, но через минуту Соня уже растаяла своим открытым ртом под его губами, щекоча языком его собственный. Благоухающее тело девушки доверчиво прильнуло к Георгию так, что ощутить его собственное возбуждение для неё не составляло труда. Девичьи грудки вжимались в щуплую грудь парня, жадно, но целомудренно сжимающего ее талию. Минута, две в полной тишине, жадно выпивая влагу друг друга, и нехотя они разъединились.

— Нам надо играть – Хрипло напомнил Георгий, сдвигая восставший член вбок штанов. У него кружилась и шумела голова. Будто пьяный он двинулся к инструменту.

Соня будто вскользь накрыла ладошкой упругий валик образовавшийся в его тесный штанах и удовлетворённо и чуть ехидно хмыкнула:

— А я всё разучила! Сейчас покажу! – С готовностью бросилась она к инструменту.

— Правда?! – Пораженный Георгий такого никак не ожидал. Он так удивился, что собственно возбуждение отошло у него на второй план. – Хорошо, покажи, что у тебя получилось! – С воодушевлением и даже учительской гордостью попросил он.

— Только вы опять также садитесь как в прошлый раз! – Бесхитростно потребовала Соня. Она подскочила к табурету и решительно укоренилась на нём, подвигав попкой.

— Хорошо-хорошо. – Георгию и самому неимоверно такого хотелось. Он расположился рядом.

Почти сразу его руки оказались на её талии, сначала просто легли, но потом стали гладить, расползаясь по девичьему телу. Она заиграла, сначала сбиваясь, потом всё увереннее. Он шептал ей в розовое ухо замечания, отодвигая пряди и щекоча дыханием, в то время как руки исследовали гибкое горячее тело. Под легким платьем не было никакого белья, и левая рука Георгия довольно скоро поднялась подмышкой и наползла на грудь, наткнувшись на вершине упругого конуса на твердый как камень сосочек. Пальцы нащупали похотливую горошину и сжали её, вызвав у девушки невольный вскрик. Член, разрываясь от напряжения прижимался к горячей мягкой ягодицей девушки, и она, двигаясь, тоже ощущала его.

Девушка чуть сбилась захваченная его ласками, но взяла себя в руки, начав играть следующее произведение.

Вторая рука Георгия, между тем, влекомая великим мужским любопытством сползла по девичьей талии на крутое бедро, сжимая по ходу движения пластичное тело девушки и достигла края короткого платьица, прикрывающего налитое свежестью бедро, и, задирая ткань, поползла обратно вверх, касаясь кончиками пальцев внутренней нежнейшей поверхности женского бедра.

Соня раскраснелась и тяжело дышала, была в полуобморочном состоянии, но продолжала изо всех сил ударять по клавишам. Будто в игре для неё был залог нескончаемости его ласк. Наверно так и было. Пока раздавалась музыка ничего не могло вызвать подозрения у матери, в соседней комнате. То был только их момент, тревожный и зыбкий. Опасность потерять его, лишиться запредельно восторженной интимности накручивала их чувства в звонкую тетиву.

Георгий видел, как Соня в ответ на движение его руки по бедру развела колени, будто приглашая его руку дальше, вглубь. Да его и не нужно было сейчас дополнительно упрашивать. Все сомнения его остались далеко позади, они были забыты и ниспровергнуты. Сейчас мысли мужчины были там, в томной парящей теплоте зефирных девичьих ножек. Он достиг начала бедра, оголив его окончательно. Упругая жила делила его. Она прополз по ней, нырнув в углубление ниже, проследовал по шелковой коже пока не уперся в край трусиков. Музыка замерла, клавиша звучала продлённая нажатием педали. Они замерли вслед растянувшейся и медленно затухающей ноте, на пороге и в ожидании.

Георгий сдвинул руку выше и накрыл, захватил пальцами заветное девичье место между её ног! Девушка вздрогнула, очнулась и взмахнув руками снова принялась играть. Нестройно и рвано, пальцы плохо слушались возбуждённую хозяйку, она фальшивила, промахиваясь и срывая паузы. Звуки били по ушам Георгия, но он был не в силах обращать на них внимание, так как весь был там, между её ног! Он давил на центр вселенского притяжения под тканью трусиков, ощущая феноменальную нежность девичьего места. Будто там было совсем не человеческое тело, а воздушный белковый крем, податливый и невесомый. Пальцы утопали в нежности, давили, размешивали полужидкую субстанцию под тканью легкими круговыми движениями. Влага сочилась изнутри, промокая бельё под его пальцами.

Соня глубоко и шумно дышала, приоткрыв ротик, подалась чуть вперед, съехав с табурета и качаясь на попке вперед-назад. Её мягкая ягодичка ритмично прижималась к паху Георгия, массируя его возбужденный член, даже чуть сдвигая горящую огнём желания головку под тканью штанов. Он почти не дышал от восхищения, возбуждения и страха одновременно.

Ноты неслись и сбивались в сплошную нелепую кучу, насилуя абсолютный слух репетитора, но он не мог оторваться от колыхающегося в собственном ритме упругого молодого тела девушки. Отпустить и остановиться было немыслимо. Пара неслась с горы, в едином порыве, слившись в заоблачной космической фуге. Руки Сони пытались продолжать извлекать какую-то мелодию, но она ломалась частыми паузами, так как напряжение было слишком велико, чтобы его выдержать и не сбиться. Носик девушки заострился, она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать. Тело качалось в ритмичном быстром темпе, набирая скорость. И снова, как прошлый раз, девочка вдруг вся затряслась, сжав ноги, и крупно вздрагивая. Руки ее бросили, наконец, непослушные клавиши, вцепившись в край инструмента побелевшими костяшками.

— А-а-а-а-х, – вырвалось из приоткрывшегося рта нимфетки. Тело всё еще содрогалось остатками перенесенной разрядки. – Как чудесно! Я давно мечтала о таком!

Георгий с удивлением поднёс удивительно пахнущие пальцы к своей руке. Они были влажными. Запах молодой женщины, тонкий, яркий и манящий кружил голову.

— Я хочу, чтобы и ТЕБЕ было хорошо! – Зашептала Соня, прижимаясь к парню доверчиво и уже по-свойски.

— Ну как же?! Это невозможно! – Запротестовал парень. Он посмотрел на часы – прошло только двадцать минут занятий. Конечно, он хотел всего, он хотел её и понимал, что уже перешёл черту. – Сонечка, надо играть! – Умоляюще зашептал он.

— Теперь вы играйте! – Скомандовала возбужденная девушка. Она снова поцеловала его доверчиво и страстно и толкнула на своё место. Сама устроилась на стуле рядом, на месте учителя, закрыв тем самым Георгия от случайных взглядов, брошенных от входной двери. Если бы сейчас мать открыла дверь. Она увидела был играющего учителя и внимательно внимающую ему дочку.

Между тем её девочка уверенным движением распустила пуговицу брюк, дернула молнию ширинки и запустила холодную ладошку в горячую глубину истомившегося члена. Расправив его, она высунула его головку на свет, накрыла её пальцами и стала водить по крайне плоти ритмично сдвигая её на край головки. Георгий беспомощно смотрел на все происходящее не возмущаясь, когда девушка достигла его естества покрылся мурашками по всему телу от острого мучительного удовольствия. Он был на грани с самого начала и теперь лихорадочно соображал, как будет выглядеть с мокрыми штанами в глазах Сониной матери. Он задумчиво играл первое всплывшее в памяти произведение, наполняя комнату тревожными и торжественными звуками.

Будто угадывая его мысли, Соня прошептала ему на ухо, не прекращая надрачивать горячий член: «когда будешь готов кончить, скажи!».

— Чёрт, да я уже… готов… – Прошипел сквозь зубы молодой человек, изо всех сил сдерживаясь.

Соня кивнула и тут же наклонилась, приникла губами, накрыла головку члена мягкими влажными губами!

Это было уже что-то запредельное! Сдерживаться стало невозможно и не прекращая играть Георгий стал, содрогаясь спускать в жадно посасывающий, тугой и горячий рот девушки весь накопленный заряд. Волосы Сони растеклись и закрыли от взора «место преступления», светлая голова девочки усердно качалась, и он ощущал нежное колечко губ, охватывающее его член. Они не оставляли его и скользили дальше, доставлял немыслимое блаженство. Так что член и не думал опадать. Он стоял как вкопанный, и увлеченная девушка, позабыв об опасности, стыде и своём положении, настойчиво и упрямо продолжала смаковать юным ротиком разгоряченный пенис репетитора, стараясь вместить в охочий ротик как можно больше мужской плоти.

Зеленые мотыльки летали перед глазами Георгия. Он играл, но всё время сбивался, пропуская целые куски, но помпезно взрывая воздух победными аккордами. Потом вдруг осознал, что играет слишком сложно и технично для начинающего ученика. Осекся и начал заново, открыв наугад один из этюдов.

Ему не верилось, что Соня делает подобное впервые. Движения её были вполне опытными и техничными. Она приняла хороший тем и ритм, не останавливалась, не задевала зубами, немного помогала себе рукой, сдвигая крайнюю плоть. Она снова уверенно и настойчиво вела его к вершине удовольствия. Но кроме похоти и опасность подстёгивала его, и он спешил успеть повторно спустить в требовательный и ненасытный рот белокурой нимфетки.

Аккорд, еще один, проигрыш и снова наступила кульминация! Он даже откинулся назад, едва доставая руками до клавиш, вгоняя член глубже в горячий девичий рот и разрядился в эту аккуратную милую голову, покрытую рассыпанными соломенными волосами. Содрогнулся раз, и еще раз, избавляясь от остатков спермы, посылая их в жадный сосущий ротик с юрким язычком. Всё!

Соня подняла голову, вытерла краешек рта пальцем и расплылась в довольной счастливой улыбке! Взгляд будто бы спрашивал: «Всё ли я сделал правильно, учитель? Я – молодец?». И Георгии преисполненный животной благодарности и нежности заключил её в пугливые объятия, прижал и поцеловал в терпкий ротик, преданно раскрывшийся его губам. Тонкие ручки обняли его в ответ.

***

Жизнь Георгия совершенно переменилась. Связавшись, да именно связавшись, завязнув, в сетях нимфетки он только существовал от одной встречи до другой, мучаясь и умирая от щемящего томления и желания близости обладания. Нежный сладкий ротик девушки снился ему, сам по себе или на собственном члене, доверчиво охватывающий валиками напряженных губок его оголённую головку. Он спускал ей по несколько раз за одно занятие, когда девушка будто голодный жеребенок – кобылицу, насасывала его неутомимый и рвущийся от желания член. Ему всё равно было дико участвовать в таком с этой девушкой, но и возбуждало его это как ничего и никогда ранее!

Они менялись местами, и уже его рука уверенно сдвигала край трусиков, проникала в истекающее озеро лона, ныряя вглубь горячего источника или скользя сверху по розовым волнам склизкого удовольствия, чуть касаясь короткими ритмичными стаккато самыми кончиками пальцев чувствительного и затвердевшего узелка, возвышающегося над раскрытой влажной раковиной.

Это было восхитительное, неземное зрелище, как внешне спокойная и невозмутимая девочка, наклонившись чуть вперед к инструменту и бесстыдно разведя колени ждала и принимала недетские мужские ласки, при этом продолжая старательно расставлять пальцы на клавишах и следовать за нотами. С каждой минутой она всё глубже уходила в себя, лицо становилось сосредоточенным и отстранённым, глаза туманились, а рот раскрывался выворачивался губами наружу вслед за раскрывающейся прикосновениям раковине между ног. Тело вздрагивало, собирая сладостный нектар запретных ласк, живот трепетал, а ноги всё больше дрожали. Потом накатывала волна финального наслаждения, и она облегченно и судорожно выдыхала, ежилась как от озноба, сводила ноги, зажимая нескромные пальцы репетитора внутри себя и счастливо улыбалась, сияя просветлённым озорным личиком.

Оргазм уже не останавливал её руки, а только вселял в них новую силу и энтузиазм, они с новой силой взлетали над клавишами, извлекая из инструмента победную оду молодости, природе и желанию, в феерии интимного удовольствия.

— Я хочу тебя всего, до конца! – Однажды заявила Соня, только что бурно кончив, но так и не прекратив извлекать стройные ряды звуков из послушного инструмента. И это стало приговором. Георгий не мог и не хотел противится. Он был её раб. Слуга её ротика, рук, ножек, таинственной растаявшей щели в её трусиках, благоухающего молодого тела, сияющих глаз и ниспадающих волн длинных волос. Он уже видел её, распутно раздвинувшую худые угловатые ножки, принимающую его толстый стержень своими побледневшими и натянутыми, чуть сплюснутыми и почти безволосыми складочками, указывая сверху на распирающий её член толстеньким пальцем набухшего клитора. Это было бы запредельное зрелище!

— Но как? Где? – Он терялся. К нему нельзя, здесь – невозможно, гостиница – не вариант, будут вопросы, чердаки и подвалы пугали своей грязью и пошлостью. – Что же делать?!

— У меня подружка…

— Да? Что?

— У неё родители на следующей неделе улетают. Оставляют ее одну. «Я договорюсь с ней», — Проворковала ему Соня на прощание. Она высунула голову из своей комнаты и молча провожала репетитора замысловатым многозначным взглядом. Одна ножка ее была отставлена так, что голенькая коленка выглядывала из-за косяка в просвет коридора…

***

Дни проходили в какой-то горячке, он грезил на ходу. Тело, запах, мягкость и влага волшебных местечек юной нимфетки преследовали его неотступно. Он был рассеян, отвечал невпопад, сказался больным и два дня пролежал дома с красным лицом и постоянно вздутым членом. Дрочил, конечно. Но всё было не то. Он жил предвкушением. Наконец, заветный звонок, они условились не списываться, чтобы не оставлять следов. И он взвился, подорвался, заметался по комнате, не понимая за что хвататься сначала. Через пятнадцать минут он был на улице, через полчаса уже походил к названному дому.

Он увидел Соню на скамейке у подъезда. Она взволнованно озиралась и издалека тоже заметила его. Георгий не мог видеть выражение её лица, но уже представлял её нежную чуть смущенную улыбку и большие, влажно и пристально разглядывающие его глаза. Он замедлился, пытаясь унять дрожь в груди. «Преступник! Извращенец!» – Кипело у него в голове, но ноги продолжали нести его вперед, к невероятному, испепеляющему приключению всей его жизни.

Фигурка девушки встала и нырнула в подъезд не дожидаясь парня. На ней было синее платье чуть выше колен, телесного цвета капроновые колготки и бежевая куртка. Похоже она была прямо со школы, с рюкзаком.

Георгий шагнул в тёмный подъезд и услышал громыхание ключей на площадке выше, быстро поднялся и встал перед указанной квартирой. Сердце выпрыгивает из груди. Он нажимает звонок и дверь почти сразу открылась. открывается…

***

Георгий рассчитывал увидеть там улыбающуюся Соню, но вместо неё за дверью оказался высокий и крупный парень. Он взглянул мельком в подъезд, нет ли кого еще, а потом резко рванул к Георгию и коротко и чётко ударил того под дых. Гость даже не успел удивиться, как сложился пополам, ловя ртом воздух, который никак не хотел теперь попасть в легкие. В груди его стояла невыносимая разрывающая боль, которая растекалась по всему телу. В глазах помутилось, и парень с трудом удержался на ногах.

Парень схватил его за шкирку и закинул в квартиру, захлопнув входную дверь.

— Ну здравствуй, педофил! – Процедил он зло.

Пинком он наладил Георгия дальше, в комнату. Тот чуть не упал, но смог устоять, огорошено пытаясь постигнуть происходящее.

— Что? Вы что? Я не… Вы не имеете права! Соня! – Он увидел сидящую на диване девушку и протянул к ней руку. – Скажи им! Что это значит?! – Он скулил умоляя.

Но Соня смотрела на него не как раньше, игриво и развратно, а как на таракана, презрительно и надменно.

— Ну что, педофил! Как платить будешь? – Парень, ударивший его дёрнул его на середину комнаты, а сам присел рядом с Соней. В комнате было еще два парня и одна девушка. Они расположились у окна, тихие и осуждающие. – Понравилось с малолеткой? Классно она тебе сосала? – Продолжил здоровяк. – А знаешь кто научил?

Георгий молчал, приходя в себя после удара. Он смог дышать, но в грудине стоял жгучий ком, который не давал полностью разогнуться. Мысли его разбегались в стороны, не находя стройного объяснения происходящему кошмару.

— Ну-ка, детка покажи ему, кого ты любишь на самом деле! – Самодовольно продолжил парень и приподняв зад, расстегнул ширинку джинсов.

Соня взглянула еще раз на растерянного Георгия и неспешно, рисуясь, высвободила белой ручкой член парня из штанов, умело вздрочнула его несколько раз, заголяя крупную сизую головку, откинула волосы с лица и наклонившись взяла его в нежный ротик.

— Э-э-эх – Произнёс парень довольный произведенным на Георгия эффектом.

От окна тонко хохотнула вторая девочка. Парни одобрительно откомментировали представление. Но Георгий смотрел на падшую прямо на его глазах божественную нимфетку с омерзением и тошнотой. Хотя происходящее многое объясняло. И интерес девочки, и её опытность в некоторых делах. Но зачем она так с ним? За что? Из-за денег? Унизить? Погубить?

Аккуратная точеная головка Сони ритмично двигалась над пахом парня, а тот ухмыляясь наслаждался не только минетом, но и ошарашенным и подавленным видом своей жертвы.

— В общем, слушай сюда, извращуга! – Чмокнул он губами. – Нравятся молоденькие девочки? Теперь ты нам будешь платить за молчание! Да! И не вздумай отвертеться! Мы все тут подтвердим, что ты к ней приставал и всё с ней делал. Она сама на тебя, если что накатает! У неё и видео есть, где она тебе сосёт дома! Там у тебя такое лицо, умора!

Остальные у окна захихикали, подтверждая сказанные слова.

— Так что не вздумай дергаться, петушок! Сколько ты там за уроки получаешь? Мы не звери, без копейки не оставим! Сначала основной платёж, а потом проценты, потихоньку, так на пиво и сиги.

Кажется, его разбирало, девочка, не останавливаясь сосала, помогая себе ручкой, локоток которой ритмично двигался, и он стал все чаще делать паузы и тяжело вздыхал, положив тяжелую руку Соне на затылок.

— Ох, да, детка! Еще, моя хорошая! Так, значит, сразу – две сотни… тысяч! А потом каждый месяц… по полтиннику. Если хочешь… она тебе и дальше будет сосать на уроках, считай заплачено! – Гоготнул он. Потом говорить дальше он уже не мог, закатил глаза и прижал голову Сони к своей промежности. Повисла тишина, к которой были слышны только часы на стене и причмокивание молоденькой смоковницы. Потом, судя по выражению лица, парень принялся кончать девушке в рот, надавливая её на темечко и кряхтя и вздрагивая. – Ох… Да! Сосёт она обалденно! Да что я тебе рассказываю, ты и сам в курсе! – Загоготал он облегчённо, отталкивая голову подруги.

Соня поднялась и вытерла свой мокрый рот рукавом. Лицо её было пугающе спокойно и даже озорно щурилось, довольное произведённым эффектом.

— Ты понял, козёл?! – Проорал парень, вставая и застёгивая молнию. Он был выше Георгия на голову и угрожающе навис над ним.

— Да. Я понял! Всё понял! – Пролепетал репетитор. С него трясли немыслимые суммы, и даже если бы он ими обладал, трезвый рассудок подсказывал ему, что выплата не облегчит его последующую жизнь, а только продлит весь этот кромешный ужас. Он ясно понимал, как ему быть, и какой поступок сможет всё исправить, искупит, и однозначно и навсегда решить возникшую проблему. Ему только оставалось примириться с неизбежным и претворить идею в жизнь. "В жизнь", – вот же смешно!" – Подумалось Георгию.

Вытолканный взашей под улюлюкание парней и смех девчонок он сбежал с лестницы, вырвавшись на воздух, огляделся и обреченно отправился к ближайшей многоэтажке. Он не плакал, но рыдала его обманутая в лучших чувствах душа. Сам он уже умер. Его сладкие грёзы о прекрасной девушке, его будущее в один миг превратились в ничто, было истоптано, разодрано в клочья. Божественный ангел обернулся коварным демоном, и уничтожил его жизнь. От неё ничего не осталось. Ничего.

Из окна за Георгием наблюдало белокурое, почти ангельское личико Сони. Она смотрела как сгорбленная фигура репетитора медленно бредёт, мелькая среди плотной зелени деревьев. Но потом её окликнули приятели, позвав трахаться, и личико исчезло.

*** fin ***