Утренняя фантазия

Последние несколько дней я просыпалась с одной и той же мыслью. Вы знаете, как это бывает, когда долго нежишься в постели, не желая вставать, а тут еще чертов будильник, и за окном дождь. Вот если бы я была не одна…

В моей голове оживают ее черты. Она маленькая, ниже меня ростом. Когда мы обнимаемся на прощание, ей приходиться вставать на цыпочки. Теплые, карие глаза, застенчивая улыбка, вечно взъерошенные волосы и худые, почти до прозрачности, пальцы. Она носит какие-то совершенно безобразные свитера, и, кажется, понятия не имеет, до какой степени у меня сносит от нее крышу.

В комнате холодно. Моя ладонь медленно скользит по груди, чуть приобнимая, поглаживая ее. Мне нравится моя грудь — — она как раз того размера, который мужчины называют «яблочками», не слишком большая, но и не маленькая. В самый раз.

Майка мешает, и я отодвигаю ее наверх.

Я представляю, чтобы сделала моя девочка, будь она здесь. Если бы мы проснулись вместе.
Она любит играться и дразнить меня, покусывая ушко и целуя то плечи, то грудь, то особенно чувствительное местечко на шее, до тех пор, пока я буквально не впиваюсь в ее губы жадным, до остервенения голодным поцелуем. Мои руки гладят ее тонкую шею, ерошат и без того непослушные волосы, тело… тело льнет к ней, ощущает ее изгибы, кажется, всей поверхностью кожи.

Когда мы отрываемся друг от друга — — все-таки дышать тоже иногда надо — — то я вижу, как изменился ее взгляд. В нем не осталось ни капли игривости, только дикое, почти неконтролируемое желание продолжить. Прямо сейчас. Сию секунду.

И мы продолжаем.

Кровать узкая, но нам много и не надо. Я стягиваю с нее футболку с какими-то анимешными персонажами, целую в шею, грудь, спускаюсь все ниже и ниже… Нет, стоп, слишком скоро. Не все ж только ей дразниться. Я тоже кое-что могу.

Я прижимаю ее ладони к постели и начинаю покрывать ее поцелуями, то легкими и быстрыми, как пушинки одуванчика, то долгими, подчеркнуто сексуальными, после которых хочется гораздо большего. Но я жду, жду — — пока она скажет что-нибудь.

Она выгибается, как будто хочет одновременно и вырваться, и прижаться ко мне. Каждое мое прикосновение вызывает в ней новый звук, новое выражение лица, как будто она — — это какой-то диковинный музыкальный инструмент, а я, собственно говоря, композитор. Черт.

Мы сдаемся почти одновременно.
 — — Алина… — — говорит она, пока я обнимаю ее за талию, — — Алина, поцелуй меня…
И хотя она не заканчивает фразу, я знаю, что она имеет в виду.

До чего у нее нежная кожа. Я все еще немного дразнюсь, глажу ее живот, целую бедра. Она кладет ладонь на мою голову.

 — — Охх.

Нежная, розовая плоть, терпкий запах. Ее тело как будто бьет током — — она реагирует на мельчайшие изменения движений моего языка.

А теперь — — пальцы. Сначала медленно, ожидая, пока они достаточно увлажняться. Здесь не требуется много времени — — я вижу по ее лицу, что она уже почти невменяема.

О да, а потом, когда ты мне будешь рассказывать о каких-то скучных повседневных делах и проблемах, я буду вспоминать твое лицо, запрокинутое, со ртом, хватающим воздух и неслышно выкрикивающим мое имя, с короткими волосами, торчащими во все стороны…

Ну же.

Она судорожно вздыхает и притягивает меня к себе. Лежим.

Затем она, одними губами, едва слышно произносит:
«Моя очередь».
Я открываю глаза. До чего у нее хитрый взгляд.

***

А у меня, в комнате, в третий раз звенит будильник. Кажется, я знаю, что расскажу ей, когда встречу ее сегодня на работе.

И возможно, завтра я действительно проснусь не одна.